Объект для содержания Хякки Яко, пятьсот метров под Первой исследовательской лабораторией Компании Алхимиков.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как стало известно, насколько опасна Хякки Яко. После того ужасающего происшествия, в результате которого целый район оказался почти полностью уничтожен, человечество должно было уяснить, что мифологический организм с наивысшим приоритетом истребления, Хякки Яко, слишком силён и непредсказуем, чтобы его контролировать. Тем не менее по защищённости и уровню охраны это место даже отдалённо не могло сравниться с подземной частью штаба Инквизиции. Оно было слишком уязвимо для тюрьмы, созданной, чтобы сдерживать сильнейшее существо на планете.

Кусанаги Кисэки в данную минуту покоилась в заполненном жидкостью резервуаре с тонкими стеклянными стенками. Её опутывает сложная паутина из трубочек, голову и глаза закрывало какое-то устройство.

Любой нормальный человек не выдержал бы столь душераздирающего зрелища и заявил, что нельзя так жестоко обращаться с подростком.

Девушка улыбнулась, будто чувствовала себя в безопасности. Не нужно было видеть её глаза, чтобы понять, что она счастлива.

— Смотреть тошно… — скривился Киригая Кёя, глядя на улыбающуюся девушку, даже не подозревавшую, что её счастье — всего лишь иллюзия.

Парень жалел Кусанаги Кисэки, которая находилась во власти искусственных сновидений и даже не догадывалась, что взрослые её просто используют. Он понимал, что не имеет права кому-либо сочувствовать, однако никак не мог отбросить эти эмоции.

Он знал, что не в его силах прекратить её страдания и не стал бы пытаться убить её из жалости. Но какие бы чувсвта им не двигали, юноша твёрдо верил, что единственный способ для Кусанаги Кисэки спастись отсюда — это умереть.

И даровать ей это спасение мог только её старший брат, Такеру Кусанаги.

— Это из-за тебя она не смогла умереть и теперь страдает, Кусанаги…

Кёя всей душой ненавидел того, кто не убил Хякки Яко и не спас свою младшую сестру.

— Премного извиняюсь, но это решать не вам, — вдруг раздался вежливый голос.

Кёя медленно обернулся и увидел пепельноволосую женщину. Парень даже не слышал, как она подошла.

Звали женщину Сугинами Судзаку. Она была алхимиком и представительным директором Компании Алхимиков — той, кого при обычных обстоятельствах Инквизиция должна была бы заключить под стражу. Её пепельные волосы как будто подчёркивали, что женщина находится в «серой зоне». А вот халат на ней был чёрный.

— Киригая Кёя-сама, я полагаю? Выражаю вам признательность за то, что вы в такое время решили присоединиться к защите моей лаборатории, и прошу простить, что пришлось добираться так далеко, — вежливо продолжила Судзаку, остановившись на некотором расстоянии от Кёи. Юноша так и не понял, то ли она всегда говорит так вежливо, то ли просто решила над ним поиздеваться.

Лицом к лицу они встречались впервые, но женщина оказалась в точности такой, какой он себе её представлял. Она производила то же впечатление, что и Отори Согэцу. Несмотря на то, что Судзаку стояла перед ним, её здесь словно и не было. Как будто она была призраком.

— Не перевирайте… Я сюда не лабораторию защищать приехал.

Кёя действительно присоединился к защите Первой исследовательской лаборатории в качестве агента «Экс» вместо того, чтобы участвовать во Второй Охоте на ведьм. Никто ничего ему не приказывал — он вызвался сам. Не для того, чтобы убить Кисэки или всерьёз защищать это место, а потому что здесь на жизнеобеспечении находилась Йосимидзу Акира.

— Понимаю, понимаю. Я искренне восхищаюсь вашей привязанностью к своей школьной подруге. Можете быть уверены, я приложу все усилия, чтобы спасти её.

— Кончай строить всезнайку, еретичка.

Кёя сдержал порыв прикончить Судзаку на месте, вызванный её притворной вежливостью. Он отдавал себе отчёт в том, что в таком случае его подруга детства умрёт.

— Мы, алхимики, многим вам обязаны, поэтому можете ни о чём не переживать, — жеманно улыбнулась Судзаку, чуть наклонив голову.

Кёя стиснул зубы. «Обязаны» ему алхимики были за возможность узреть мощь бушующего Хякки Яко. Из-за собственных убеждений он невольно оказал им услугу. Именно это и бесило его сильнее всего.

— Но на самом деле… я хотела поговорить о другом. Нельзя своевольно врываться на объект. Сюда могут входить только Сугинами.

— У вас никчёмная система охраны. Проникнуть сюда — раз плюнуть.

— О, не переживайте, охрана и не нужна. Барьер вокруг девушки и устройство никому не разрушить. Если точнее, любой, кто хоть пальцем его коснётся, сойдёт с ума и умрёт, — шутливым тоном произнесла Судзаку и улыбнулась.

Вряд ли она шутила. По слухам, директор умела создавать материалы, которых не существовало в природе.

Судзаку подошла к Кёе и посмотрела на резервуар с Кисэки.

— Я не считаю твою точку зрения неправильной. Мы даже представить не можем, через какие муки прошла Хякки Яко… Кусанаги Кисэки-сама. Смерть для неё спасение… Отчасти так и есть.

Кёя промолчал.

— Но взгляни, разве сейчас можно сказать, что она страдает?

Кёя опять перевёл взгляд на Кисэки. Улыбка девушки была полна умиротворения, в ней не прослеживалось даже намёка на муку.

Судзаку закрыла глаза и кончиками пальцев прикоснулась к резервуару. Из-под них тут же хлынула бросающая в дрожь магическая энергия.

— Это устройство связано с её телом. Обычный человек или ведьма сойдут с ума и умрут, если коснутся его.

— Ха, твои слова только подтверждают, что ты еретичка, — выплюнул Кёя.

Судзаку, не открывая глаз, едва заметно улыбнулась.

— Я чувствую. Сейчас она счастлива, как никогда. Не вижу ничего предосудительного в таком иллюзорном счастье. Так она может вечно жить спокойной жизнью со своим любимым… не боясь быть белой вороной, не мучаясь и не испытывая необъяснимого ужаса от несочетающихся души и тела. — Судзаку медленно подняла веки и повернулась к парню. В глазах у неё стояли слёзы. — Не думаешь, что вечный сон в колыбели нашей компании принесёт ей куда больше счастья, чем какое-то «спасение через смерть»? — спросила женщина, словно опьянённая своим творением.

«Как же тошно её слушать», — подумал Кёя, цокнул языком, отвернулся и пошёл к выходу.

— Не знаю, кого ты тут хочешь убедить. Вы же её просто используете… Сны — это сны. Я бы не стал за них цепляться!

Судзаку показала в спину парню язык и выбросила глазные капли, которые прятала за спиной, а затем сплела пальцы и восторженно посмотрела на Кисэки.

— Ха-ха, да брось. В выигрыше и мы, и она! Кисэки-сама обрела спокойствие, а мы — бесценные результаты. Никто не пострадал, так что всё в порядке! Мы можем считать, что она вызвалась сама, разве нет?! Мы не просто пожалели её! Те, кто помогают, радуются тому, что делают доброе дело, а те, кто получают помощь, оказываются спасены! И никто ни в чём не нуждается! Это и есть идеальный равноценный обмен, к которому должен стремиться каждый алхимик! Ах-х, какая красота. — Судзаку, изо рта которой струйкой текла слюна, задрожала от возбуждения, а затем, напевая что-то себе под нос, принялась возиться с устройством, сдерживающим Кисэки. Про Кёю она уже и думать забыла.

Кёя шёл к выходу, сдерживая рвущийся наружу гнев.

— Вот чёрт!

Он ненавидел себя за то, что ему приходится помогать таким людям.

Сейчас ему искренне хотелось пустить себе пулю в голову за неспособность выступить против.

Такеру вышел из палаты и двинулся по коридору академии.

Нагарэ настаивала на том, чтобы сегодня он отдыхал, товарищи по взводу тоже едва ли не силой пытались уложить обратно в кровать, но юноше хотелось поскорее оценить обстановку.

Судя по всему, сюда они добрались вскоре после того, как он потерял сознание.

35-ый взвод арестовал Магнолию и отправился к месту назначения, таща на себе Такеру. Конечным пунктом их пути оказалась небольшая пещера. На секунду все испугались, что эта пещера и есть укрытие, однако Нагарэ пояснила, что пещера — лишь ориентир, и в ней спрятана моменталка с заклинанием перемещения. Как позже оказалось, её оставил Альянс Еретиков — по-видимому, несколько моменталок были запрятаны в самых безлюдных местах, — а так далеко на север ребятам пришлось тащиться потому, что другими моменталками в то же время воспользовались активные участники Альянса.

— Усаги, ты как? — с беспокойством спросил Такеру у девушки, которой явно нездоровилось, пока они шли по очень знакомому им коридору.

Бледная как мел Усаги выдавила слабую улыбку.

— Н-нормально. Пустяки… Просто голова немного болит.

И ладно цвет лица — вела себя она ещё более подозрительно. Икаруга с Мари тоже выглядели не очень хорошо. Им как будто не хватало воздуха, они выдыхались даже после небольшой прогулки.

Такеру мог только предположить, что уровень кислорода здесь ниже привычного. Очнувшись, он тоже ощутил недомогание.

«Может, эта Академия Антимагии где-то в горах?»

Немного осмотревшись, Такеру пришёл к выводу, что это место слегка отличается от их академии. Само здание школы выглядело почти таким, каким он его помнил, а вот многих других построек недоставало. Сильнее всего в глаза бросалось отсутствие штаба Инквизиции, башни, где хранились магические наследия, и запретной зоны.

— Предыдущий лидер приказал построить базу по образу Академии Антимагии, — пояснила Нагарэ, вызвавшаяся быть их провожатой. — Получилось весьма неплохо, согласитесь.

— Выходит, предыдущий глава повстанцев имел какое-то отношение к Инквизиции? — спросила Ока.

— Вроде того. Организация существует уже около сорока лет, но всерьёз свою деятельность начала только лет двадцать назад. Именно тогда предыдущий лидер обнаружил это место и построил здесь базу.

Ока с прищуром взглянула на Нагарэ.

— До меня повстанцев возглавлял твой отец, Минэсиро Кадзума-сан, — прямо сказала глава учсовета, искоса взглянув на рыжеволосую девушку.

Ребята изумлённо затаили дыхание. Все, кроме Оки. Девушка даже бровью не повела — видимо, уже что-то такое предполагала.

— Ты поэтому пригласила меня в ученический совет?

— Вовсе нет. Я никогда не встречалась с Минэсиро-саном и не стала бы приглашать даже тебя, его дочь, если бы не была уверена, что тебе можно доверять. Я просто решила, что тебя действительно не устраивает нынешнее положение дел в Инквизиции. Этого было достаточно, чтобы позвать тебя к нам, — пояснила Нагарэ.

Ока опустила глаза.

Такеру даже предположить не мог, что творится у неё на душе. Только она сама могла знать, каково это — когда рушится образ любящего отца.

— Прошу, не сердись на Минэсиро-сана за то, что держал это в секрете от вас с матерью, — сказала Нагарэ, положив руку на голову Оки. — Да, вашу семью убили из-за того, что он был повстанцем. Думаю, ты и так это знаешь, но, когда его уволили из Инквизиции, он удочерил тебя и оставил пост лидера сопротивления, чтобы быть с семьёй. Он разорвал все связи с Альянсом еретиков, потому что посчитал, что подвергнет вас опасности, если продолжит иметь с ними дело.

Ока промолчала.

— Теперь мы знаем, что было уже поздно, но… прошу, не думай, что он не любил тебя. В конечном итоге Минэсиро-сан решил быть отцом, защищающим свою семью, а не лидером Альянса еретиков. Может, это прозвучит эгоистично, но хочу попросить тебя: не надо считать, что это он виноват в гибели твоей мамы.

Сам Такеру мог только предполагать, но почему-то тоже верил, что Минэсиро Кадзума был именно таким человеком, каким его описала Нагарэ.

— Пусть мы и не связаны кровными узами, я понимаю, что чувствовал отец. Я здесь не ради исполнения долга и не ради мести, а ради того, чтобы защитить своих товарищей. Я не виню отца ни в чём, наоборот, — я ему благодарна и преисполнена уважения. — Когда Ока произнесла это, приложив к груди руку, Нагарэ радостно улыбнулась. Однако, как оказалось, Ока ещё не закончила. — А теперь, может, ты прекратишь ходить вокруг да около и скажешь нам, где мы находимся? — резким тоном спросила девушка.

Выглядело это так, будто она пытается уйти от неудобного разговора, но Такеру тоже хотелось знать ответ на поднятый ей вопрос.

— Ты назвала это место абсолютно безопасным. Откуда такая уверенность? Где мы вообще? — спросил юноша, помогая Усаги вдохнуть из кислородного баллончика.

— Сейчас расскажу, — отозвалась Нагарэ и повела их наверх по лестнице, на крышу.

Когда тяжелая металлическая дверь открылась, ребята зажмурились от яркого солнечного света. Дождавшись, пока глаза привыкнут к свету, они последовали за Нагарэ, которая лёгкой походкой вышла на крышу.

— Ничего странного не замечаете? — спросила девушка, крутанувшись на месте и разведя в стороны руки.

«Странного?» — Такеру огляделся, но ничего необычного не заметил. Обычная крыша с цистерной для воды в углу, обычное голубое небо.

Остальные тоже недоумённо переглянулись, и только Икаруга прищурилась, глядя на небо.

— Солнца нет.

На мгновение ребятам показалось, что они ослышались, но, стоило им поднять глаза, как они сами увидели, что на безоблачном небе действительно недостаёт самого главного — солнца.

Этот факт тотчас привёл всех в смятение.

— Как так?! Этого же быть не может!

— М-может, мы под землёй? Как в Академии Магии, под защитным куполом?

— Тогда откуда этот свет? Это точно солнечный.

Пока остальные пытались объяснить исчезновение солнца, взгляд Такеру зацепился за что-то на краю неба.

Трещины. Всё небо потрескалось, как яичная скорлупа. В самих трещинах клубилась чёрная пустота.

Такеру неуверенно подошёл к краю крыши. Внутри у него что-то закололо, возникло ощущение, что истина, которую он сейчас узнает, намного превзойдёт все его предположения. Юноша схватился за металлическую сетку и впервые окинул взглядом остальной мир.

И лишился дара речи.

— Что… это… — только и смог выдавить он, чувствуя, как подкашиваются ноги.

Открывшаяся его взгляду картина просто не могла быть реальной.

Трещины покрывали весь мир… само пространство. Над безопасной крышей нависало небо. Вокруг академии плавали в воздухе какие-то разрушенные здания, напоминающие древние храмы.

А дальше не было ничего. Сам мир покрывался трещинами и превращался в чёрное небытие.

Мир имел в радиусе километров пять. За его пределами не существовало ничего.

Такеру был не в силах оторваться от этого невозможного зрелища.

— Слышали теорию о том, что наш мир — ошибка? — негромко спросила Нагарэ, прислоняясь спиной к сетке и глядя на покрытый трещинами мир. — Эту гипотезу в своё время выдвигали древние философы, а много позже — автор теории относительности. Они утверждали, что магических сил, магии и мифологических организмов на самом деле не существовало раньше. Несколько сотен лет эту теорию высмеивали, однако теперь всё больше учёных вновь обращают на неё внимание.

Такеру непонимающе посмотрел на главу учсовета.

— Вам никогда не казалось, что история нашего мира неестественна? Колдовство, которое всегда вмешивается в историю, магия, которую мы воспринимаем как нечто обыденное, — что, если всё это появилось не само собой?

Такеру никак не мог понять, о чём толкует Нагарэ. Мари, Усаги и Канария тоже продолжали ошарашенно пялиться на мир по ту сторону сетки. Только Ока и Икаруга сохраняли видимое спокойствие.

— Я знаю эту теорию. Изначально магии в нашем мире не существовало, но потом некое событие изменило историю, и мы сами того не понимая стали воспринимать магию как естественную силу… Что-то в этом духе?

— Ага. Знание об этом событии критически важно для понимания этого мира.

Икаруга подняла перед собой руки, чтобы показать, что сдаётся, и пожала плечами. Видимо, больше она и сама не знала.

— Столкновение нашего мира с мифологическим, — тяжёлым голосом произнесла вдруг Ока. — Я как-то прочитала в одной книге, что мир, в котором мы сейчас живём, появился в результате столкновения с мифологическим миром, а раньше выглядел совсем иначе.

Нагарэ широко улыбнулась и кивнула.

— Авторы теории утверждали, что раньше в этом мире не существовало магических сил и магии, но не отрицали существование мифологического мира. По сути, мифологический мир — это просто параллельный мир. В нём полно магии, как сейчас в нашем, и живут мифологические организмы и существа, которых мы называем богами.

В школе про мифологические миры практически ничего не рассказывали. Ребята знали только то, что существа, называемые духами, которых призывают с помощью некромантии или заклинания «Призыв Героя», обитают в параллельном мире под названием «Загробный мир». Вероятно, чем-то подобным являются и мифологические миры.

В книгах сохранились упоминания о том, что в древности ведьмы контактировали с мифологическими мирами и призывали оттуда ангелов и демонов. Даже в нынешние времена особо сильные колдуны чувствовали присутствие других миров, поэтому в их существовании мало кто сомневался.

— Я могу подтвердить существование мифологических миров. Как-никак я могу призывать фей. Вопрос в другом: правда ли можно столкнуть друг с другом два мира? — задумчиво произнесла Мари, упёрла руки в боки и принялась носком туфли постукивать по крыше. Похоже, её слегка раздражало, что Нагарэ не хочет говорить напрямую.

— Чего не знаю, того не знаю. Но вы же в курсе, что мира скандинавской мифологии больше не существует?

Мари озадаченно склонила голову, но в эту секунду Такеру вспомнил кое-что, что говорила ему Ляпис, когда их забрали в Академию Магии.

— Когда скандинавские призыватели впервые вступили в контакт с параллельным миром, они назвали его миром скандинавской мифологии. Дайнслейф Вальгаллы, Тюрфинг, который Мефисто передала Тэммёдзи Рэйме… Даже сейчас ещё много ненайденных магических наследий, которые появились в результате контакта скандинавских богов с нашим миром. Иначе говоря, этот мир известен уже давно. Загадка в том, что никто не знает, когда он исчез.

— Хочешь сказать… наш мир появился в результате столкновения с миром скандинавской мифологии? — спросила Ока.

— Неясно, когда это случилось, но наш мир вполне может оказаться реконструкцией прежнего, — кивнула Нагарэ. — У этой теории есть несколько доказательств.

— Неужели… — Мари повернулась к Такеру и Канарии.

— Именно. Мистелтейнн и Леватейн Каны-тян. Эти два магических наследия считаются Священными сокровищами, их нельзя было бы призвать ни за какую цену. Их присутствие здесь без каких-либо последствий должно быть невозможно.

«Что должно было случиться, чтобы оружие из мифологического мира оказалось в руках людей?» — задумался Такеру.

Ляпис сказала, что потеряла воспоминания о своём пребывании в мифологическом мире, поэтому не может ничего объяснить.

Юноша ещё раз взглянул на разрушенный мир.

«Я смутно его помню…»

Руины разрушенного храма. Покрытый трещинами, уничтоженный мир.

Ошибки быть не может. Этот пейзаж, этот мир… очень похож на тот, который он увидел, когда впервые принял облик охотника на богов, чтобы убить Кисэки.

— А, и ещё кое-что. Это место — осколок мира скандинавской мифологии. — Нагарэ развела руки в стороны и окинула взглядом пространство вокруг. — Оно откололось во время столкновения, поэтому его можно считать частью мира. Основатели Альянса еретиков рассчитали его координаты, что позволило им перемещаться между мирами с помощью транспортной магии, и построили тут свою базу.

— П-погоди… Так мы сейчас в мире скандинавской мифологии?!

— Отчасти да, отчасти нет. Этот мир тоже подвергся изменению во время столкновения, поэтому обстановка тут напоминает наш мир. Люди не смогли бы жить в наполненном магией мифологическом мире. Ну, верить мне или нет — дело ваше.

Раз можно призывать существ из других миров, то можно и самим отправиться в эти миры. Любой бы пришёл к такому выводу. Имелось множество записей о том, что люди как до войны, так и после пытались отправиться в параллельные миры, но все их попытки неизбежно заканчивались провалом. А если это кому-то и удавалось, то они никогда не возвращались.

— Минэсиро-сан искренне верил в эту теорию и считал, что Отори Согэцу как-то с этим связан, поэтому пытался разузнать о нём всё, что только можно, — сказала Нагарэ и ненадолго замолчала.

Все молча ждали, пока она продолжит.

— И он явно что-то узнал. Я — нынешний лидер Альянса еретиков, поэтому мне во что бы то ни стало нужно узнать это. Мне нужно узнать правду, даже если она будет стоить мне жизни.

Ребята изумленно уставились на неё. Теория о возникновении мира в результате столкновения двух других существовала уже давно, но сходу поверить в неё было сложно, даже глядя на неопровержимое доказательство.

Нагарэ обвела компанию непривычно серьёзным взглядом, но тут же снова заулыбалась и хлопнула в ладоши.

— Ладно, я много наговорила, но можете сейчас не ломать над этим голову. Не важно, что это за место, главное, что здесь безопасно. Сначала вам надо познакомиться с новыми товарищами, так что идёмте в комнату ученического совета, — беззаботно предложила Нагарэ, чтобы снять напряжение.

Каким-то образом это действительно помогло ребятам расслабиться. Всем, кроме Такеру.

— А где Ляпис? — спросил юноша у Нагарэ, которая поторапливала других.

Девушка резко остановилась, но к Такеру поворачиваться не стала.

— Я уже давно пытаюсь её найти, но почти не ощущаю. Куда вы её дели?

— Не переживай, она здесь. Мы привели её с собой.

— Тогда дай мне с ней увидеться. Мне нужно задать ей несколько вопросов, — серьёзным тоном произнёс Такеру, пристально глядя на Нагарэ.

— Она не хочет тебя видеть. И я бы тоже попросила тебя лишний раз с ней не встречаться, — отозвалась девушка.

— Почему? Это ведь касается только нас двоих, разве нет?

— Да, но…

— Позволь увидеться с ней. Прошу, — настойчиво повторил Такеру.

Тут к нему подошла Мари, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке.

— Такеру… У меня тоже к тебе просьба. Откажись от Мистелтейнн… от Ляпис, — выдавила она из себя дрожащим голосом.

— И ты туда же, Мари? — не смог сдержать удивления юноша. — Что случилось-то?

Он повернулся к остальным и увидел, что странно себя ведёт не только Мари. Усаги смущённо уставилась в пол, Икаруга с прищуром глядела куда-то в сторону, а Канария смотрела на него так пристально, будто хотела дыру прожечь. Лишь Ока со спокойным видом закрыла глаза, но от парня не укрылось, с какой силой она стиснула кулаки. Они определённо что-то скрывали.

Такеру хотел было расспросить девушек, но в последнюю секунду передумал.

— Ладно. Спрошу у неё сам. Отойдите. — Он решительно направился к выходу.

Мари вытянула руку, чтобы его остановить, но Нагарэ ей помешала и с горькой улыбкой сказала парню в спину:

— Ляпис-тян в подвале академии. Можешь с ней увидеться, если так хочешь.

Остальные девушки тут же набросились на неё с упрёками, но Такеру их проигнорировал и ушёл с крыши, напоследок коротко поблагодарив Нагарэ.

— Зачем ты ему сказала?! Надо было его остановить! — закричала Мари на Нагарэ.

Остальные тоже выглядели недовольными, но молчали.

Нагарэ почесала щёку, а затем положила руку на плечо Мари.

— Я хотела, но передумала. Он уже решил встретиться с Ляпис-тян, мы ничего не изменим. Да и рано или поздно он всё равно узнал бы правду, так что лучше пусть узнает её из первых уст — может, так она покажется ему более убедительной. А ещё я не умею хранить секреты, — с совершенно неискренним видом призналась она.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, но в её словах есть смысл, — вздохнула Ока, глядя на ведьму, стиснувшую от досады кулаки. — Такеру даже слушать бы нас не стал.

— Почему ты встаёшь на её сторону?! Мы же товарищи, разве нет?! Ты что, бросишь друга, который добровольно идёт навстречу смерти?! — в отчаянии воскликнула Мари.

— Я не это имела в виду, — опустила глаза Ока. — Просто мне кажется, что Мистелтейнн для Такеру — нечто большее, чем мы. Их связывают совсем другие узы.

Девушки не должны самовольно вмешиваться в эти отношения.

Мари тоже это поняла и досадливо закусила губу.

— Я всё понимаю, но… всё равно не могу с этим смириться! Ведь тогда он!..

— Я и не говорю, что нужно сидеть сложа руки. Мы просто должны делать, что можем, — спокойно, будто пытаясь убедить молодую ведьму, ответила Ока.

— И что же мы можем, если не оставить его? — искренне удивилась Мари.

— Верить, — всё также спокойно ответила Ока. — Мы можем верить в то, что Такеру не бросит нас.

Это были слова той, кто однажды уже пережил этот горький опыт.

Когда в городе бушевала Кисэки, Ока пыталась уговорить Такеру, который принял облик охотника на богов, не уходить и не бросать её. Такеру тогда оттолкнул её руку и в одиночку отправился к сестре, но в итоге всё равно вернулся. В самую последнюю секунду вспомнил о своих товарищах и вернулся. Поэтому Ока верила в него, сколько бы раз он ни оказывался в подобном положении.

— Я не верю, что мы можем только это!.. — со слезами на глазах воскликнула Мари и метнулась к двери.

Ока последовала было за ней, но сразу же опустила протянутую руку и понурилась, поскольку не смогла правильно выразить свои чувства.

— Не переживай, — рассмеялась Нагарэ. — Мари-тян всё понимает. И она права, вы можете не только верить. Я-то могу только представить столько сил, чтобы ему не пришлось принимать облик богоубийцы, но у вас куда больше возможностей. — Нагарэ слегка опустила глаза. — Их с Ляпис-тян сила нам жизненно необходима — это факт. Я не собираюсь заставлять его, но если он сам захочет применить эту силу, останавливать не стану. А вот вы — сможете. Только не знаю, каким образом, — похлопала Оку по плечу Нагарэ и вместе с остальными покинула крышу.

Ока осталась одна. Девушка подняла голову к потрескавшемуся небу и закрыла глаза.

«Хитрая, что сказать. Видимо, люди у власти все такие. — Ока догадывалась, почему в конце Нагарэ похлопала её по плечу: потому что Ока обладала силой, необходимой чтобы защитить Такеру. — Вот только…»

Проблема с применением этой силы была не в ней и не в Такеру, а в той, с кем она прежде никогда не пыталась говорить.

Открыв дверь, Такеру увидел нечто вроде комнаты для посещений.

В подвале настоящей Академии Антимагии располагался тир, это же место напоминало скорее тюрьму. В одной из кабинок стоял складной стул, за стеклом напротив — ещё один.

На нём-то и сидела Ляпис.

Девочка молча посмотрела на Такеру, когда тот вошёл, и сразу же отвернулась.

Она явно злилась. Не на него — на Нагарэ, которая позволила ему сюда спуститься несмотря на то, что Ляпис наотрез отказалась его видеть. Сейчас Такеру даже это было очевидно.

— Привет… — помахал ей Такеру. — Чего это ты тут заперлась? Снова испугалась? — спросил он, садясь на стул.

Ляпис даже головы не повернула.

В Академии Магии она тоже отказывалась с ним говорить, только в этот раз причина была явно в другом. Ляпис не боялась и не злилась на него. Она, вероятно, чувствовала себя подавленно.

— Прости меня, — вдруг извинился Такеру.

Ляпис на мгновение взглянула на него, но тут же снова отвернулась.

— За что ты извиняешься, носитель?

— У меня многое выпало из памяти, но… за то, что не остановился, хоть ты и просила. Ты ведь с самого начала твердила мне не оставаться в облике охотника на богов дольше десяти секунд.

Ляпис молча ждала, пока юноша продолжит.

— Я знал, что ты боишься слияния, и всё равно не остановился. В этот раз виноват я сам. Твоей вины в этом нет. Ты просто исполняла мою просьбу, — без утайки сказал Такеру, глядя на девочку.

Нагарэ и 35-ый взвод ошибаются насчёт Ляпис. Она не какое-то загадочное чудовище или бесчувственное магическое наследие, а такой же человек, у которого есть сердце. Она не меньше остальных переживает за него. Так чего же она боится сейчас? Он ведь сказал, что в этот раз всё случилось по его вине. Она не должна вот так себя изолировать. Если кого и стоит наказывать, так это его самого.

— Носитель, ты заметил во мне перемену?

Такеру озадаченно посмотрел на девочку.

— Я сама попросила запереть меня подальше от тебя. Я сижу здесь по собственной воле.

— Зачем ты…

— Потому что я не могу себя контролировать.

В комнате, напоминающей коробку из холодного металла, её голос прозвучал очень чётко.

Ляпис, наконец, повернулась к Такеру и посмотрела парню в глаза..

Её взгляд ничего не выражал, но благодаря связывающим их узам юноша понял, что девочка чувствует себя виноватой.

— Ты ведь в курсе о неразрешимой ошибке, которая в последнее время очень часто появляется во мне.

— Понимаешь, это не ошибка. Как бы сказать… Ты просто становишься больше похожей на человека, в этом нет ничего пло…

— В этом и проблема, — отрезала Ляпис куда громче, чем обычно.

— В чём… именно? — осторожно поинтересовался Такеру.

Раньше Ляпис никогда не повышала голоса.

Девочка опустила глаза и стиснула край платья.

— Я долго не понимала, что это за ошибка. Не могла отыскать причину моего необъяснимого поведения. Но после нашего с тобой возвращения во внешний мир я наконец нашла ответ.

Такеру не решился перебивать девочку.

— Я поняла, что ошибка возникает, когда ты общаешься с людьми, которых называешь товарищами. Каждый раз, когда ты разговариваешь с Отори Окой или Никайдо Мари, что-то внутри меня начинает колоть. Каждый раз, когда ты уделяешь внимание кому-то другому, что-то захлёстывает меня, как волна. Каждый раз, когда ты улыбаешься кому-то другому, в моей груди начинает бурлить что-то необъяснимое.

— Э-э, это…

— Это «что-то» я и считала за ошибку.

Такеру внимательно слушал Ляпис, но, когда до него наконец дошло, о чём она говорит, он невольно покраснел.

Ошибка происходит, когда он с кем-нибудь разговаривает, уделяет кому-то внимание или улыбается кому-то другому, кроме неё.

Даже толстокожий Такеру всё понял. Ляпис ревнует его к остальным девушкам.

Юноша вдруг заёрзал на стуле, выпрямил спину, пригладил волосы, прикрыл рот рукой и придвинулся ближе к стеклу.

Ляпис смотрела на него всё с тем же бесстрастным выражением.

— П-погоди… Это, ну… Я знаю, что это за чувство. Не надо его бояться. Ты, наверное, просто ревнуешь.

Ляпис молчала.

— Я уже давно знаю, что ты меня ревнуешь. Когда я пытаюсь взять другой меч, ты начинаешь дуться и называешь меня изменником. Ты завидуешь даже моей обычной катане, верно? Это нормально… и я — ну, как мечник — очень рад, что ты ревнуешь меня к другим… что такой отличный напарник, как ты, хочет принадлежать только мне… — смущённо промямлил Такеру.

Он и правда так считал. Для мечника узнать, что меч его любит, — очень радостное известие. Тем более что Ляпис была мечом, которым обычно владели только боги. Как мечник парень даже гордился тем, что его признали и жаждут обладать им.

— Ты ничего не понял, носитель.

— Д-да заметил я. Я же сказал, что рад. Н-не заставляй повторять.

— Ты ошибаешься. Я ревную не как меч. Раньше я не могла описать эту ошибку… только недавно я наконец поняла, что её можно выразить человеческим языком.

Расслабленно улыбающийся Такеру замер. Юноша озадаченно поднял голову и обнаружил, что Ляпис смотрит прямо на него. В её глазах он увидел своё отражение… и нечто сродни теплоте, которой прежде там никогда не было.

Ляпис положила руку на грудь и, по-прежнему не отрывая от Такеру взгляда, сказала:

— Я полагаю, что люблю тебя. Не как меч, а как человек.

Ошибка появилась после того, как она обрела эмоции и общалась с Такеру не как меч, а как обычная девочка. К такому выводу пришла Ляпис.

Такеру так и замер с полуоткрытым ртом. Только спустя полминуты он наконец смог выдавить из себя хоть что-нибудь.

— Спасибо…

Из всего, что он мог сказать, он сказал именно это.

Любовь. Не просто симпатия, а любовь. Она любит его.

Вероятно, Ляпис, которая не привыкла к человеческому выражению эмоций, потребовались все силы, чтобы прийти к этому выводу, каким бы невообразимым он ни был. Она сама наверняка не в полной мере осознавала смысл этого слова — его даже сам Такеру не очень хорошо понимал.

Вывод ощущался очень неуклюжим, но насколько же тяжёлым казалось слово «любовь».

— А, п-прости… За что я благодарю… А, нет, я очень признателен, но, э-э… мне же теперь нужно ответить, так? Хм-м…

Нельзя заканчивать всё на простом «спасибо». Такеру в спешке начал подбирать слова, но тут же пришёл к выводу, который со стороны показался бы обыкновенной нерешительностью. Юноша осознал, что ещё плохо понимает любовь между мужчиной и женщиной, поэтому не может определить, любит ли он Ляпис как человека.

«Может, сказать что-нибудь в духе «я ещё не очень понимаю, что значит любить кого-то как человека, но ты мне нравишься как личность, а как меч я тебя просто обожаю и хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда»? Нет… звучит просто максимально не круто! Так ответил бы только неудачник. Мне же никто раньше так прямо не признавался, любой мой ответ прозвучит не круто».

Пока Такеру пытался придумать ответ, Ляпис заговорила:

— Я не хочу знать, любишь ли ты меня. Сейчас важно не это.

— Э?! Неужели?! — слегка опешил юноша, всё ещё красный как помидор.

«И правда. Я только о признании и думал. Стыдно-то как».

— Я пока не могу сказать, что понимаю, что значит любить кого-то как человека. Но я прекрасно понимаю, что это чувство очень опасно для магических наследий, чья конечная цель — слияние со своим владельцем.

— М-м? Почему любить кого-то как человека… почему любить так опасно?

Такеру считал это прекрасным чувством.

— Я твёрдо уверена, что как меч я могу быть для тебя одной единственной. А вот как человек — вряд ли. В этом проблема. — Ляпис выдохнула и прищурилась. — Если я продолжу испытывать к тебе человеческие чувства, то сотру из твоей памяти воспоминания о том, что тебе дорого.

Такеру удивлённо распахнул глаза.

— Чем сильнее я хочу обладать тобой, тем сильнее ускоряется слияние наших душ. Даже если бы я попыталась сдержать слияние, свои чувства я контролировать не могу. Особенно потому, что у тебя есть и другие важные для тебя люди. После пробуждения ты должен был ощутить, что некоторых воспоминаний не достаёт. Подготовка к слиянию магического наследия с владельцем достигла первой стадии. Начался процесс стирания из памяти носителя тех, кто ему дорог… помех, чтобы носитель полагался только на магическое наследие.

«Помех». Такеру не послышалось. Ляпис точно это сказала.

— Передо мной встало два варианта. Первый — убить всех, кто дорог носителю. Его я сразу исключила. Если бы я убила товарищей носителя и Кисэки-сама, ты бы сразу отказался от меня и никогда больше не взял бы меня в руки. Я пришла к выводу, что это вызовет только ненависть с твоей стороны. — Ляпис стиснула кулаки. — Однако второй вариант, «стереть из памяти носителя всех, кто ему дорог» удовлетворил бы мою жажду. Если я сотру из твоей памяти всех, кто тебе дорог, тебе незачем будет отвергать слияние. Если я сотру твои воспоминания о помехах, ты будешь только моим и ничьим больше.

Договорив, Ляпис закрыла глаза.

Она знала, что такое магические наследия. Существа, рядом с которыми человеку никогда нельзя ослаблять бдительность. На обязательных курсах в Академии Магии в первую очередь учат, что с магическими наследиями нужно сохранять определённую дистанцию в отношениях.

Желания наследий и людей противоречат друг другу. Если человек проявит слабину, наследие сольется с носителем, поглотив его душу. Поэтому владельцу нужно всегда контролировать наследие.

Особенно если это Священное сокровище. Человеку не совладать со Священным сокровищем, потому и необходима более сильная душа.

— Носитель… — Ляпис приоткрыла глаза и посмотрела на Такеру.

Юноша с самого начала разговора не отрываясь смотрел на неё.

— Ты сказал, что ты в порядке. Я тоже считала, что пока я рядом с тобой как простой меч, слияние можно будет сдержать. Однако… похоже, я не могу идти против природы Священного сокровища. Я была им с самого начала. Обретя человеческие эмоции, я больше не могу сдерживать себя. — Ляпис поднялась со стула. — Я больше не оправдываю твоих ожиданий. Я не хочу больше ничего красть у тебя. Как бы больно мне ни было это признавать, я знаю, что ты бы этого не хотел. Поэтому прошу, — дрожащим голосом взмолилась Ляпис, по щекам которой текли крупные слёзы, — брось меня.

— Ни за что, — без колебаний отказался Такеру, встав со стула и нахмурив брови. — Говорил же. Поклялся больше никогда в жизни не отпускать тебя.

— Но ты всё забудешь, если продолжишь мной сражаться. Это я нарушила клятву. Не исполнила твою просьбу.

— Я потерял воспоминания из-за того, что не уложился в ограничение по времени. Ты в этом не виновата.

— Время больше не играет никакой роли. Я проанализировала зародившиеся во мне эмоции и пришла к выводу, что больше не смогу остановиться.

— Сможешь! Если бы хотела со мной слиться, то уже давно сделала бы это!

— Я не…

— Я хочу всю жизнь быть твоим носителем! Как меча и как человека! — заявил Такеру.

Ляпис опустила глаза.

Такеру расслабил плечи и положил руку на разделяющее их стекло.

— Прошу, напарник… Если страдаешь ты, страдаю и я.

— Носитель…

— Я не хочу отпускать тебя в обмен на дорогих мне людей… Потому что ты тоже дорога мне, — со всей искренностью произнёс юноша.

Ляпис неуверенно протянула руку к ладони Такеру… но в последний миг бессильно уронила её на колени.

Когда за Такеру закрылась дверь, Ляпис, не вставая со стула, подняла глаза к потолку.

Ей самой по-прежнему не верилось, что она вот так просто выложила своему партнёру всё о терзающей её ошибке.

Выводы об этой ошибке она сделала сама, без посторонней помощи. Поначалу она отрицала свои чувства, но теперь была вынуждена признать их.

Ляпис поняла, что у неё есть сердце, которое ничем не отличается от человеческого, в Академии Магии, когда заключила новый контракт с Такеру, но больше встревожилась, чем обрадовалась. Во время их последнего превращения в охотника на богов эта тревога переросла в настоящий страх.

Девочка догадывалась, что её собственнический инстинкт едва ли намного сильнее, чем у обычного человека. Проблема заключалась в том, что она магическое наследие, более того — Священное сокровище. Как бы она ни старалась подавить свои чувства, её магическое тело будет старательно откликаться на её желания.

Это очень напоминало состояние младшей сестры Такеру, Кусанаги Кисэки. Раньше Ляпис ни капли не заботило и не интересовало её состояние, но теперь она понимала, какие муки та испытывает.

«Лучше бы я родилась человеком, а не магическим наследием», — впервые в своей жизни подумала Ляпис.

Нет. Это был уже второй раз, просто тогда она не отдавала себе в этом отчёта.

— Неужели… всё опять повторится? — негромко спросила саму себя Ляпис.

В это мгновение дверь, через которую ушёл Такеру, снова открылась.

На пороге стояла Отори Ока.

Девушка молча смерила взглядом томящуюся одиночеством Ляпис и села на стул.

— Мы впервые вот так говорим с глазу на глаз, да?

Ляпис промолчала.

— А, или точнее будет сказать, что мы вообще впервые говорим? — повела рукой Ока, будто вспомнила о чём-то. — Я же раньше ненавидела магические наследия.

— Зачем ты пришла?

— Я просто волновалась, вот и всё. Ты ведь всё ему рассказала? Как прошло? — без обиняков спросила Ока.

У Ляпис защемило в груди. «Таких людей и называют бестактными», — подумала она.

Когда они с помощью заклинания перемещения попали сюда, Ляпис объяснила остальным девушкам все обстоятельства, попросила запереть её в этой комнате и не пускать к ней Такеру. Нагарэ и Ока остались почти невозмутимы, как будто ожидали чего-то такого, Усаги едва не разрыдалась на месте, а Мари в порыве чувств едва не схватила её за грудки. Вопреки ожиданиям, с наибольшей враждебностью к ней отнеслась Икаруга.

Ляпис осознавала, что товарищи Такеру от неё отнюдь не в восторге, но её это ничуть не волновало.

Вот и сейчас Ока наверняка пришла к ней лишь потому, что беспокоилась за Такеру. Ляпис в глубине души считала её не более чем помехой, а значит, и Ока не должна была питать к ней каких-то тёплых чувств. Поэтому Ляпис не особо заботило, знает ли что-то Ока.

— Я потребовала у носителя отпустить меня. Он человек, я магическое наследие, наши желания несовместимы. Контракт необходимо разорвать, иначе последствия будут ужасны.

— Ага. И что он ответил?

— Категорически отказался.

Ока расхохоталась.

«Что в этом смешного? Носитель может лишиться воспоминаний и перестать быть собой, так почему она смеётся?» — ощутила загадочное раздражение Ляпис.

— Прости, прости, — извинилась Ока, утирая слёзы. — Просто подумала, что это так в его духе, вот и не удержалась.

У Ляпис едва заметно дёрнулись уголки рта. От Оки это не укрылось.

— О… А Такеру не врал. Я-то считала тебя бесстрастной и бесчувственной, но на самом деле лицо отлично передаёт твои эмоции. Ты сейчас вне себя, я права?

— Что тебе нужно? Зачем ты на самом деле сюда пришла?

— Я же сказала: просто волновалась и решила проведать, — ответила Ока и вновь захихикала, чем ещё сильнее разозлила Ляпис.

— Как ты можешь так непринуждённо смеяться? Если носитель от меня не откажется, то однажды мы с ним сольёмся и превратимся в совершенно другое существо. Он забудет о своих товарищах, забудет о тебе и станет только моим. Тебя это устраивает? — протараторила Ляпис.

— Нет, конечно. — Ока откинулась на спинку стула. — Я бы могла признать поражение, влюбись он в другую, но меня совсем не прельщает то, что его запросто может монополизировать магическое наследие, — без капли смущения призналась она — вероятно потому, что собеседница не была человеком.

С остальными девушками из взвода она бы вряд ли говорила так открыто.

Можно было подумать, что она смотрит на Ляпис свысока, но это было не так. Во взгляде Оки явственно читалось, что она видит в Ляпис соперницу.

— В таком случае почему не пытаешься убедить носителя отпустить меня? Изолировать меня? Или просто уничтожить?

— Не хочу. Думаю, Такеру хочется, чтобы ты была рядом, и я не собираюсь предавать это чувство. И ты должна быть рядом до тех пор, пока он этого хочет.

— Не понимаю… Ты противоречишь сама себе. Ты должна считать меня угрозой, врагом.

«Как я тебя и остальных девушек во взводе», — мысленно добавила Ляпис.

Внезапно Ока с размаху ударила ладонью по стеклу.

— Не смей убегать, — сказала она, не отрывая от Ляпис пронзительного взгляда своих голубых глаз. Плечи девочки слегка дрогнули. — Отпустить, потому что ты не можешь справиться со своими чувствами? Разлучиться, потому что ты не можешь противиться природе магического наследия? Такеру протянул тебе руку, прекрасно осознавая всё это. Неужели ты оттолкнёшь её?

Ляпис не ответила.

— Ты хоть представляешь, каково ему? Он взвалил на себя бремя нескольких никудышных людей вроде меня и всё равно упрямо идёт к своей цели.

Ляпис прекрасно это знала. Она была ближе всех к Такеру и видела, как отчаянно он борется со всеми угрозами.

— Раз ты ближе всех к нему, то тоже должна сопротивляться. Борись с природой Священного сокровища, сопротивляйся своим чувствам, научись держать их в узде.

Ляпис опустила голову.

Она и без этой девушки, которая находилась во власти своей мести, понимала, что должна бороться, что должна научиться сдерживать свои чувства.

— Тогда что мне делать? Как бороться? Я не знаю способа… Что я могу?

«Не знаешь, паразит? Так я объясню!» — раздался вдруг прямо из воздуха чей-то голос.

Едва Ляпис подняла голову, как перед ней возникла багровая магическая диаграмма, в которой материализовались парные пистолеты, физическое воплощение напарника Оки.

«Незрелая, неопытная девчонка! Пусть ты «Священное сокровище», но как магическое наследие ты ещё совсем ребёнок! Да ты даже паразитом зваться не достойна, они хотя бы не стремятся поглотить носителя!»

— Влад…

«Кусанаги Такеру — существо более низкого порядка, чем ты. Само собой разумеется, что ты при первой же возможности начнёшь поглощать его. Ты — Священное сокровище, которое неправильно избрало хозяина, поэтому даже паразитом называть не дос…»

Ока не выдержала и ударила друг о друга пистолеты, которые начали читать нравоучения.

— Хватит бередить её рану, болван. Ты и сам нестандартное магическое наследие, прекрати важничать.

«Моя история может и коротка, но даже мне очевидно, что девчонка неопытна. Вот мне и захотелось отчитать её», — фыркнул Влад.

— Вот же занудное оружие… — вздохнула Ока. — Давай к сути, а потом исчезни…

Скорее всего, Влад смог материализоваться потому, что после перемещения в параллельный мир его связь с Отори Согэцу разорвалась. Но Ляпис не могла понять другого. Почему Влад, сам будучи магическим наследием, предложил научить её противостоять своим чувствам?

«Не веришь мне? Я же сказал, что объясню. Баланс между тобой и твоим хозяином нарушен. Он в силах владеть тобой, но вы не равны. Потому слияния уже не избежать».

— Я и так это знаю… потому и сижу здесь.

«Но с помощью моей силы ваше слияние можно остановить».

Сперва Ляпис не поняла, что Влад имел в виду, но, поразмыслив несколько секунд, распахнула глаза.

Заметив её реакцию, Ока подняла указательный палец.

— Есть один метод бороться с ним. С нашей с Владом помощью. Ты ведь знаешь, что уникальная способность Влада — пронзать любую магию, если известна её формула?

Ляпис молча ждала, пока девушка продолжит.

— Тогда моим телом владела Мефистофель, но мы всё равно отменили твой облик охотника на ведьм. Мы и облик охотника на богов сможем отменить, если расскажешь нам его формулу.

Они действительно один раз отменяли облик охотника на ведьм, но облик охотника на богов — это нечто совсем иное. Тем не менее он тоже считается заклинанием. Оно доступно только для магической энергии с атрибутом «Сумерек» и только если душа заклинателя сильнее человеческой, но заклинанием от этого быть не перестаёт.

Неудачное слияние уже случалось, а вот его отмена — никогда. И то лишь потому, что никто не пытался.

Про уникальную способность Влада, позволяющую ему путём деконструкции магической формулы пронзать любую магию, Ляпис тоже знала. Судя по тому, что он отменил её облик охотника на ведьм, атрибут «Ночной крови» эффективен против атрибута «Сумерек». У них вполне может получиться.

— Но формула облика охотника на богов очень сложна. Человек её может и не понять.

— Не переживай. Я запомнила формулы почти всех заклинаний в мире. Нет ничего невозможного.

«Я помогу с расшифровкой. Как бы ни была плоха память моей хозяйки, Ока запомнит эту формулу, даже если мне придётся применить силу».

Ока и Влад заверили её в один голос, как отец и дочь.

Ляпис опустила глаза.

Она испытывала странное замешательство. Не понимала мотивов Оки и причин, по которым Влад решил ей помочь. Но, как ни странно, не считала это сомнение чем-то плохим. Обретение ключа к решению проблемы помогло ей немного успокоиться.

Ока сжала кулак и негромко постучала по стеклу, привлекая внимание девочки, а затем вдруг улыбнулась ей.

— Мистелтейнн… Нет, Ляпис Лазурь. Ты не одна. Мы рядом.

— …

— Поэтому ты тоже должна верить. Изо всех сил верить, что мы справимся.

Ляпис встретилась глазами с Окой, во взгляде которой не чувствовалось ни намёка на нерешительность.

Она уже приняла решение. Ведь причин отказывать у неё не было.

В этот самый миг Ляпис впервые решила положиться на кого-то, кроме себя и Такеру.