Первый исследовательский центр алхимиков.

Судзаку Сугинами завороженно смотрела на заточённую в резервуаре со специальной жидкостью Кисэки. Ей удалось совершить невозможное — полностью подчинить Хякки Яко, и теперь женщина пребывала в полнейшем восторге от осознания широты своих возможностей.

Экстаз внезапно уступил место задумчивости.

Сугинами не интересует ничего, кроме утоления жажды исследования. Как только дело доходит до массового применения их исследований и разработок, они моментально теряют к ним интерес. Им нет дела до последствий, которые несут их творения.

Обычно её не волновало, против кого применяют созданное ей оружие.

— Но в этот раз… интерес не исчезает… — Судзаку прижалась лицом к стеклу резервуара. — Мир и правда полон загадок… Этот образец, в частности, содержит информацию, которая поможет раскрыть тайну бессмертия и найти местоположение души… Мне впервые хочется увидеть результат.

А результат вне всяких сомнений преподнесёт ей ещё больше загадок.

Она ещё многого, очень многого не знает о Хякки Яко. Его генетическая структура содержит отличительные черты неисчислимого числа мифологических существ и непрерывно развивается.

Бесконечно развивающаяся вечно растущая масса плоти. Хаос.

Структурно плоть являет собой нечто среднее между магической энергией и органикой, в этом плане она напоминает существ, пересёкших границу реальностей посредством призыва. Управлять ей эта девчонка не может. Быть может, это что-то вроде гладких мышц? Наконец, можно ли внедрить особенности мифологических существ в человеческие гены с помощью магического концепта, именуемого «проклятием»?

Хякки Яко вёл себя по-разному в зависимости от сна, который видела девчонка. А его реакция на раздражители каждый раз превосходила все ожидания.

Судзаку с каждой секундой заводилась всё сильнее. Её сотрясал неостановимый оргазм. Внутри вспыхнуло пламя, напоминающее огонь любви.

На ощупь эта блестящая плоть напоминала холодную человеческую кровь, по запаху — кровь. По вкусу же…

Есть ли у неё вкус? Если есть, то какой?

Судзаку, тяжело дыша, высунула язык и лизнула барьер, окутывающий Кисэки.

— Даже для меня это уже перебор, — неожиданно раздался позади неё голос.

Глава алхимиков озадаченно обернулась и встретилась взглядом с мужчиной, облачённым в одежды священника.

— Здравствуйте, Одержимый-сан. — Судзаку несколько раз моргнула и засунула язык обратно. — Вы как обычно появились откуда ни возьмись. Я понимаю принцип работы вашего квази-бессмертия, а вот особенности атрибута разгадать не могу.

Некромант ничего не ответил.

— О, не хотите разок стать моим подопытным кроликом? Кто знает, может, вы откроете в себе стороны, о которых прежде не догадывались? — оживлённо предложила женщина.

Одержимый равнодушно прошёл мимо неё к резервуару и посмотрел на Кисэки.

— Иска-сан тоже была такой. Как же я ненавижу Сугинами. Особенно за то, что вы полагаетесь на других лишь бы утолить свою жажду исследований.

— Тут уж ничего не поделаешь. Таковы Сугинами.

— Пока вы полагаетесь на других, вы получаете то, чего хотите. Я же полагаюсь только на себя. Видимо, у нас прямо противоположные взгляды? — фыркнул Одержимый и с прищуром посмотрел на спящую Кисэки.

Судзаку подошла к нему.

— Кстати, кстати, а зачем вы здесь? Алхимики сейчас сотрудничают с Инквизицией, так что Согэцу-сама меня отругает, если узнает, что я говорила с представителем Вальгаллы.

Одержимый не отрывал взгляда от Кисэки, точнее, от её счастливой улыбки.

— До меня дошёл слух, что вам удалось взять под контроль Хякки Яко. Мне стало интересно, вот я и решил заглянуть. Поразительно… Вам и правда удалось её стабилизировать. Но позвольте спросить, почему она выглядит такой счастливой?

У Судзаку заблестели глаза.

— Она сейчас видит сон. Показывая Кисэки-сама счастливые сны, мы стабилизируем её разум и не позволяем Хякки Яко слишком разрастаться, — крайне довольным тоном пояснила она.

Одержимый впервые оторвал взгляд от резервуара и посмотрел на женщину. Лицо его было мрачным.

— Что вы сказали? — сипло спросил он.

Судзаку заулыбалась и сцепила перед собой руки.

— Прежде Кисэки-сама знала только боль и страдания, поэтому она очень слаба к эмоции, которую называют «счастье». Хякки Яко же не станет делать того, чего не желает она. Пока она счастлива в своём вечном сне, оно относительно спокойно.

— А если оно всё-таки разрастётся? Инквизиция регулярно выпускала его, чтобы снизить общую массу. Если за этим не следить, то оно рано или поздно начнёт разрастаться, какой бы счастливой она ни была.

— Эту проблему мы уже решили. Пока она стабильна, оно разрастается не очень сильно, а раз уж идёт война, то мы вживляем отделённые части солдатам. И массу сокращаем, и свою мощь наращиваем. Двух зайцев одним выстрелом.

В случае успеха Инквизиция обрела бы невероятную боевую мощь. Благодаря вживлению бесконечно растущих клеток в людей она получила бы почти неуязвимых солдат, которые не знают усталости, и смогла бы сколько угодно наращивать свои силы.

— Мы уже проводим испытания. Всего несколько дней магическая сторона вторглась на североамериканскую территорию Инквизиции. Ей на перехват мы направили несколько солдат с пересаженными клетками. В отчёте говорится, что они ликвидировали несколько сотен единиц живой силы противника.

— …

— Ох, простите. Я совсем забыла, что вы тоже с магической стороны. Примите мои соболезнования, — почтительно склонила голову Судзаку.

Одержимый же продолжал неотрывно смотреть на Кисэки, своим поведением как будто говоря, что ему нет дела до этих потерь.

— Иначе говоря… вы управляете девушкой, показывая ей сны?

— Да. Поглощение же не начинается потому, что она считает людей с пересаженными клетками своим старшим братом. Он для неё — самый важный человек на свете, поэтому в случае опасности она инстинктивно его защищает, даёт силы, чтобы выжить и одолеть врага.

— …

— Отважная младшая сестра защищает своего брата… который в качестве благодарности гладит её по голове. Именно такой сон мы ей показываем. Кисэки-сама счастлива, а Инквизиция наращивает свои силы. — Судзаку заглянула в лицо некроманту в ожидании похвалы. — Я предложила бы эту технологию и Вальгалле, но, к сожалению, это нарушило бы нашу договорённость с Инквизицией и переключило бы её внимание на алхимиков. А это, как бы лучше сказать, сильно усложнило бы бизнес. Поэтому я ничего не могу поделать. Извините, — с явным сожалением склонила голову женщина.

В эту минуту она казалась искренне опечаленной. Причина же крылась в том, что её интересовали лишь результаты, а от какой из сторон они поступали, было уже не важно.

Одержимый внезапно сбросил маску равнодушия и улыбнулся.

— Нет-нет, что вы. Нам действительно очень необходимы дополнительные силы, но подобная технология вызвала бы огромную волну критики во внутреннем мире. У Вальгаллы нет лидеров, которые могли бы подкупить членов Комитета Этики. Западное и Восточное крылья, Сенат — со всеми по-своему трудно иметь дело, поэтому я и не собирался у вас ничего просить.

Некромант голосом выделил свои последние слова, что было для него необычно. Любой, кто хоть раз с ним разговаривал, понял бы, что он просто пытается сохранить лицо. Не таким человеком он был. Однако Судзаку не хватало «человеческого сердца», чтобы понять его. Точнее, «сердце» её не интересовало.

Женщина задумчиво наклонила голову, как бы спрашивая «зачем тогда вы сюда пришли?».

— Меня сюда привело обыкновенное любопытство. Однажды мне довелось издалека наблюдать за проявлением силы Кисэки-сан. Вот я и заинтересовался технологией, позволяющей управлять такой силой.

— Ох, что вы! — обрадовалась Судзаку.

— Меньшего я от вас и не ожидал. Я впечатлён. Это прекрасная технология. А вы многое для меня прояснили.

— Ох! Ах! Вы мена захвалите!

Судзаку прижала ладони к щекам и принялась извиваться, не в силах сдержать эмоций.

Одержимый же, как джентльмен, приложил одну руку к груди и склонился в благодарном поклоне.

— Сегодня я просто заглянул в своё свободное время, но впредь буду с нетерпением ожидать ваших новых свершений. В качестве подарка за наше знакомство и ваше достижение по контролю Хякки Яко позвольте вручить вам это.

Мужчина, по-прежнему в поклоне, поднял левую руку и сосредоточил в ней магическую энергию, которая материализовалась в виде чёрных частиц. Мгновением позже в его руке появился букет чёрных цветов.

Судзаку приняла его с сияющим лицом, слово ребёнок, получающий новую игрушку.

— «Белладонна»… Магический организм, который можно призвать только обладая атрибутом «Отчаяние», верно?

— Вы явно заинтересованы моим атрибутом, поэтому можете использовать этот образец для изучения. В этом мире она пробудет только двадцать четыре часа, поэтому торопитесь.

— Ура-а! Спасибо вам большое! — как маленькая девочка расплылась в широкой улыбке Судзаку.

— Что ж, а теперь прошу меня извинить, — улыбнулся в ответ Одержимый и быстрым шагом вышел из зала.

Одержимый, расправив плечи и сердито глядя вперёд, быстрым шагом шёл по коридору.

«И ты вот так просто вернёшься? Оставишь всё как есть?» — раздался у него в голове голос Нахт — иначе известной как магическое наследие S-класса Дайнслейф, которая висела у него на поясе.

— Ты спрашиваешь, устраивает ли меня это как представителя Вальгаллы? — спросил некромант, сохраняя необычное для него мрачное выражение лица.

«Нет, мне интересно, устраивает ли это тебя самого».

— …

«Ты очень зол. Из-за Хякки Яко… этой девчонки по имени Кисэки, я права?»

— Ты воистину меч, предназначенный для меня… Люблю тебя, напарник, — ласково погладил колдун Дайнслейф в ответ.

«Прекрати. Серьёзно».

— Стесняша.

«Зарублю».

Одержимый с неизменным видом шёл по коридору.

Вокруг было на удивление тихо. До смешного тихо. Он слышал, что в Первом исследовательском центре работают только Сугинами. Слишком тихо. В лабораториях были люди, но они ничем не выдавали своего присутствия.

— Омерзительно… — фыркнул некромант. — Существа, проводящие всю свою жизнь в лабораториях. Жалкие марионетки, которые умирают, не познав мира, человеческих эмоций, любви. Унылейшие люди.

«Ты поэтому зол?»

— Нет. Меня ни капли не интересует, как живут Сугинами. Пусть занимаются чем хотят. Но я не могу их простить за то, что навязали этой бедной девушке жизнь в фальшивом счастье, созданном изоляцией и обманом.

Бедная девушка. Кусанаги Кисэки.

Бедная девушка, влачащая жалкое существование. Очень маленькая девушка, вкусившая худшую боль, которую только можно представить. Невинная девушка, которая ничего не знала. И сейчас она находилась в плену счастья. Фальшивого счастья.

— Сугинами используют её, погрузив её в беззаботный сон, подарив фальшивое счастье. Я заключаю, что они — зло. Сон? Иллюзия, дарующая людям счастье? Чушь полнейшая. Это всё равно что иллюзорное отчаяние. Нахт, показалась ли тебе Кусанаги Кисэки счастливой?

«Нет. Она комична. И куда более жалкая, чем прежде».

— Верно. Это неприемлемо! Абсолютно неприемлемо! Я не могу позволить Сугинами использовать столь очаровательную девушку! Девушку, которая настолько соответствует моим вкусам!

Одержимый ускорил шаг, решительно шагая по коридору мимо лабораторий, в которых работали пустые марионетки.

Его лицо горело искренней решимостью, как будто он был борцом за справедливость, героем, спасающим свою возлюбленную.

Даже у него существовало понятие добра и зла. Со стороны его поступки могли казаться злыми, но сам он считал, что совершает непременное добро.

И теперь он решился действовать ради собственной справедливости.

— Меры я уже принял. Я спасу эту девушку. Я освобожу её из плена фальшивого счастья и непременно верну в реальность, лишённую надежды!

Порождение отчаяния, не сомневаясь в собственной правоте, приступило к действиям.

Кое-как договорившись о сотрудничестве, командиры вернулись в кабинет учсовета, после чего Такеру сразу же отправился бродить по академии — точнее, зданию, которое её напоминало, — в поисках Икаруги и Канарии.

Навстречу юноше то и дело попадались люди. Учеников Академии Антимагии среди них он не приметил, зато встретил несколько человек в форме Инквизиции. Кроме них встречались исследователи в белых халатах — бывшие работники алхимиков, люди в строгих костюмах со значками Комитета Этики на груди, верующие различных сект, а также колдуны Восточного и Западного крыльев.

— Говорят, жители южноамериканского убежища атаковали североамериканскую базу Инквизиции, но были вынуждены отступить из-за встречной атаки.

— Там развитое производство драгунов, да и территория отлично подходит для обороны, но южноамериканское убежище должно было превосходить числом, поскольку большую часть материка покрывает Кладбище. Тем более Академию Магии там представляет в основном Западное крыло, верно? Они должны были ожидать ответного удара, так почему Инквизиция разгромила их всего за три дня?..

— Не знаю. Вряд ли местное Западное крыло могло так просто уступить… Может, какое-то новое оружие? Инквизиция действительно только обороняется? Они ведь не могут атаковать где хотят, в отличие от колдунов.

— На высоте десять тысяч метров Катаклизм Акаши не оказывает никакого воздействия, да и защитные купола не неразрушимые. Главный штаб в последнее время часто проводил тайные переговоры с заграничными отделениями. Возможно, они ожидали начала войны. Если так, то вторжение — лишь дело времени.

Судя по подслушанному Такеру разговором между женщиной-инквизитором и колдуном из Восточного крыла, снаружи уже началась война.

После того, как Фракция чистокровных вторглась в Старую Японию, Вальгалла… колдуны не стали отступать.

Чего-то подобного юноша и ожидал, но новость о том, что Вторая Охота на ведьм действительно началась, тяжким грузом легла ему на душу. Его грызло то, что в такое время он занимается личными делами. Однако иного выхода у них не было. Такеру ничего не понимал в политике и ведении войны, но догадывался, что сами они могут фокусироваться только на одной битве за раз. Все прочие решения лучше было оставить Нагарэ и остальному руководству Альянса.

Такеру не представлял, что нужно делать, но Альянс Еретиков согласился помочь, поэтому ему оставалось лишь двигаться вперёд.

«Где же Канария?»

Бесцельные поиски не принесли результатов.

Только сейчас Такеру осознал, что ничего не знает о Канарии. В Академии Магии они сражались плечом к плечу и, пусть и недолго, вместе ходили на уроки. Он знал о её чувствах к Икаруге и Иске, о её ненависти к алхимикам и один раз даже скрестил с ней мечи.

И всё. Он не знал, что она испытала при встрече с Икаругой, какие из этого сделала выводы. Можно даже сказать, намеренно не пытался это выяснить, потому что считал, что не имеет права лезть в их отношения.

— Кусанаги?

Внезапный оклик вывел его из задумчивости, и юноша поднял голову.

Перед ним стояла Икаруга. С совершенно безрадостным видом.

— Ты искал меня? — вопросительно наклонила голову девушка, не отрывая от него своего как всегда немного сонного взгляда.

— Ты нашла Канарию?

— Да… — удручённо ответила Икаруга.

Такеру в некоторой степени представлял, как прошёл их разговор. Даже мог предположить, что именно Икаруга сказала Канарии.

— Ты… явно не в порядке. Не слишком много на себя взваливаешь?

— …

— Если хочешь, я могу поговорить с ней вместо тебя, — неловко улыбнулся Такеру, положив руку на плечо Икаруги.

Икаруга удивлённо уставилась на него.

Налёт на исследовательский центр алхимиков — безусловно опасное предприятие. И естественно, что Икаруга — независимо от того, считала ли она себя матерью, — не хотела, чтобы Канария подвергала себя опасности ради мести.

Такеру знал, что Канария не стала бы послушно сидеть сложа руки просто потому, что ей так сказали, но как старший ученик он мог бы указать на её неподготовленность. Не словами, а поединком.

Само собой, доводить до этого ему не хотелось.

— Кусанаги, — позвала его Икаруга.

Не успел юноша ответить, как девушка схватила его за руку и затащила в ближайшую комнату, оказавшуюся архивом, тут же закрыла дверь и толкнула его на пол, повалившись сверху.

Боли не было, но от неожиданности Такеру всё равно напрягся.

В падении они, должно быть, зацепили одну из полок, потому что листы бумаги разлетелись по комнате, словно лепестки.

Такеру, ощущая, как учащается пульс, попытался стащить с себя Икаругу.

— Обними меня.

Не ожидавший подобной просьбы мечник не нашёлся с ответом и замер.

— Ты сказал, что я взваливаю на себя слишком большую ответственность. Поэтому обними меня, — потребовала Икаруга и зарылась лицом в его грудь.

Такеру хотел спросить, что на неё нашло, но вовремя заметил дрожащие плечи девушки и проглотил вопрос.

— Мне страшно… Невыносимо страшно…

— …

— Меня бросает в дрожь от одной только мысли… что я могу потерять её ещё раз… — Девушка вцепилась в пиджак Такеру. — Я понимаю, что это глупо… Почему я пытаюсь строить из себя её мать? Мы ведь ещё двух дней вместе не провели… Я всего лишь создала её и больше ничего не делала… Так почему… почему мне так страшно потерять её вновь? Я просто смешна… Лицемерна, как никто другой…

Такеру продолжал молча слушать.

— Я уже сама себе стала отвратительна… Каждый раз не нахожу для неё нужных слов. Думаю и думаю… но на ум приходят только извинения. За мой поступок нет прощения, я это понимаю. Я и сама считаю, что после такого подло умолять о прощении… но всё равно раз за разом только извиняюсь.

— …

— Я… Я не думала, что настолько слаба… — ещё сильнее вцепилась в его одежду Икаруга.

Такеру, не произнося ни слова, решительно, но бережно прижал к себе девушку. Та в ответ обхватила мечника за плечи и крепко прижалась к его груди, слово вверяя ему всю себя.

Юноша невероятно обрадовался тому, что Икаруга, некогда заявлявшая, что не собирается ни на кого полагаться, сейчас решилась выговориться ему. Пусть девушка и разозлилась бы, узнай она об этом.

— Сугинами.

— Сейчас можешь звать меня по имени. Ненавижу эту фамилию…

— Икаруга, — почти прошептал ей на ухо Такеру, — ты — мать Канарии. Пусть вы обе и не хотите это признавать.

— Но ведь это не так!

— Нет, так. Ты ведь ни на минуту не забывала о ней, не так ли? И об Иске тоже. Все эти годы ты продолжала переживать за них.

— …

— Один раз ты уже потеряла Канарию, благодаря этому осознала, что натворила, сбежала во внешний мир и с тех пор жила, обременённая случившимся с ней. Я всё это время был рядом… Я всё видел. Я знаю, что всё это время ты тащила на себя бремя ответственности за случившееся.

Такеру положил руку на голову Икаруги и ласково погладил её по волосам.

— Поэтому ты её мать. Кто бы что ни говорил, ты — её мать. И потому естественно, что ты боишься её потерять и хочешь защитить.

— М-м…

— Это не слабость. Это доказательство того, что ты — мать Канарии. Я не стану говорить, чтобы ты этим гордилась. Но прошу тебя, прекрати называть себя лицемеркой. Прекрати отрицать собственные чувства. Прими их. Доверяй им, какими бы показными они ни казались. Доверяй им, даже если другие будут называть тебя лицемерной. Доверяй им, даже когда утратишь веру в себя. И тогда тебе станет легче. Тогда ты станешь сильной. Потому что ты — мать, а инстинкт каждой матери — защищать своего ребёнка.

Закончив, Такеру продолжил гладить девушку по волосам. Икаруга же полностью отдалась теплу его тела.

Спустя целых полчаса объятий дрожь Икаруги наконец утихла.

— Если Канария хочет сражаться, то… я тоже буду сражаться. Я взвалю на себя её месть, её боль, ненависть и всё, что угрожает её жизни, — решительно заявила Икаруга.

— Это тяжёлая ноша. Отдай мне половину, — как само собой разумеющееся потребовал Такеру.

Девушка слегка отстранилась и устремила на него свой обычный, будто бы сонный взгляд.

— Что ты имеешь в виду?

— Именно то, что сказал. Я не позволю тебе нести это бремя одной. Я помогу.

— Ты хочешь разделить со мной бремя материнства?

Такеру немного успокоился и задумался.

«Так, получается, я предложил ей…»

— Значит… ты хочешь стать отцом?

Слишком поздно он понял, что, не подумав, ляпнул нечто очень серьёзное.

— Я могу считать это предложением руки и сердца?

Такеру… не стал паниковать. Икаруга выглядела крайне серьёзной. Сводить всё в шутку сейчас было бы некрасиво.

Она спросила это со всей серьёзностью. Признавала ли Канария её матерью не имело к этому вообще никакого отношения.

Он действительно хотел разделить с Икаругой её бремя. Хотел что-нибудь для неё сделать. Уже давно.

И Икаруга впервые захотела на него положиться. Он безмерно обрадовался этому и действительно хотел по возможности помочь ей.

Но при этом Такеру мог твёрдо ответить, что не делал ей предложения. Он чётко понимал, что должен опровергнуть, а что подтвердить.

«Такое ощущение, что после прибытия сюда я стал хуже следить за словами».

В глазах Икаруги его молчание, должно быть, отражало его нерешительность — хоть это и было не так, потому что девушка слегка поёрзала на нём, после чего наклонилась вперёд и соприкоснулась с ним лбом.

— Я пошутила. Можешь не переживать, я бы не стала монополизировать тебя таким низким способом, — спокойно произнесла она.

Ноздри Такеру защекотал приятный запах мяты.

— Я понимаю, что ты имел в виду. Но можно я кое-что скажу?

— Да-давай…

— Не обнадёживай так людей. Думай чуть больше о том, что чувствует девушка. Будь на моём месте другая, она бы крайне разочаровалась в тебе.

«В общем, мне надо следить за языком. Погодите, «обнадёживать»? Так она…»

— Ещё раз скажешь, что хочешь разделить со мной бремя, и я восприму это буквально. Будь готов, — во второй раз прерывала его размышления Икаруга.

Девушка слезла с него и направилась к двери.

Такеру приподнялся, чтобы проводить её взглядом.

Взявшись за дверную ручку, Икаруга обернулась и обнадёживающе улыбнулась.

— Не переживай… В этот раз прощаться не собираюсь.

— Икаруга, я…

— Я сделаю всё, что смогу, чтобы защитить Канарию. Поэтому и ты сосредоточься на том, что должен сделать.

— …

— Не беспокойся. Я скажу, когда мне понадобится помощь, и всегда буду рядом, чтобы помочь тебе.

Икаруга открыла дверь, и в комнату хлынул свет из коридора.

— И ещё… спасибо. Ты правда меня выручил, — сказала она на прощание и вышла из комнаты.

Оставшись один, Такеру вновь устремил взгляд в потолок и принялся приводить мысли в порядок.

Он прекрасно понимал, почему Икаруга не хочет, чтобы Канария участвовала в налёте. Канария любит бросаться в бой сломя голову — хотя не ему обвинять в этом других, что рано или поздно может стоить ей жизни. Такеру впервые участвовал в таком масштабном сражении. Канария, наверняка, тоже. И пусть ему многое предстоит сделать в этой битве, в этот раз он не один, а взвод действует не в одиночку. У них много товарищей, на которых можно положиться.

У него действительно может ничего не получиться, но…

Такеру протянул к потолку руку и стиснул кулак. Ему казалось, что вещь, которая постоянно от него ускользала, в этот раз совсем рядом.

— В этот раз я… мы обязательно спасём всех.

В очередной раз преисполнившись уверенности, Такеру поднялся на ноги.

Канария сидела под деревом в углу школьного двора и смотрела на воткнутый в землю Леватейн.

Девушка несказанно обрадовалась так скоро появившейся возможности разгромить алхимиков, но предостережение Икаруги, которая, как выяснилось, тоже собиралась принять участие в операции, сильно омрачило её радость.

— Ты правда будешь участвовать в наступлении? Иску уже не вернуть… Она бы хотела, чтобы ты продолжала жить.

— Мамы больше нет. Поэтому я уничтожу алхимиков. Их смерть станет похоронами для неё.

— И как долго это будет продолжаться? Что ты будешь делать, разрушив Первый центр? Примешься за Второй? А потом за Третий? А когда покончишь с ними — разрушишь Инквизицию? Или будешь мстить тому, кто убил Иску? Хочешь потратить на это всю жизнь? Ты правда считаешь, что Иска хотела бы этого?

— Замолчи! Тебя это не касается! Я разрешила тебе быть рядом, а не лезть с наставлениями!

— …

— Если бы мама хоть немного тебя заботила, ты сделала бы то же самое! А ты говоришь мне забыть про алхимиков и жить ради себя! Я так не могу!

— Перед своей смертью Иска рассказала мне, что ты жива… и заставила пообещать, что я найду тебя. Я обязана тебя защищать…

— Не смей строить из себя мою мать! — вспылила Канария. — Обязана?! Ты обязана лишь искупить вину за то, что бросила маму! А для этого нужно уничтожить всех, кто её мучил!

— …

— А если не можешь, так замолчи и не мешай!

— Канария, я…

— Не называй меня по имени! Меня так мама назвала! — в ярости выкрикнула Канария.

Канария никак не могла выкинуть из головы выражение лица Икаруги в ту секунду. Слова мечницы её определённо ранили, но она лишь молча опустила глаза. Не выдержала напряжения и сбежала как раз Канария.

По какой-то причине рядом с Икаругой она не могла держать себя в руках. Каждое её слово выводило Канарию из себя.

— Откуда она знает, что чувствовала мама… она ведь бросила её!..

Канария прислонилась спиной к дереву и обняла колени. От досады ей не хватало сил, чтобы поднять голову.

Икаруга повторила то, что Иска когда-то говорила Канарии. Юную мечницу злило, что человек, которого всё это время не было рядом, лучше кого бы то ни было понимает её любимую мать.

Злилась она и на себя — за то, что не в силах отказаться от мести. Она прекрасно понимала, что Иска не желала ей такой жизни — и это лишало месть всякого смысла, но всё равно не могла остановиться.

Единственным оправданием продолжать оставались её тёмные чувства, её ненависть.

— И всё равно… Всё равно я не могу их простить!

Она посмотрела на Леватейн своими золотыми пылающими ненавистью глазами.

Меч никогда не отзывался на её зов, лишь продолжал день за днём ржаветь.

Но девушку это уже не волновало. Она не станет полагаться на меч. Ненавистного противника она уничтожит собственными навыками, которые оттачивала с детства.

Не важно, сколько это займёт, — пусть даже всю жизнь. Пусть мать не желала ей такой судьбы.

— Я никогда их не прощу!..

Канария стряхнула нерешительность, поднялась на ноги и вытащила из земли меч, чтобы уверенно двинуться по пути кровопролития.

— Итак, начнём.

Два дня спустя три команды вновь собрались в кабинете учсовета для инструктажа. Нагарэ заставила молодых людей сесть на выставленные рядами перед экраном проектора стулья, что немного напомнило Такеру их собрание перед школьным фестивалем. Тогда они вместе с другими взводами собрались вместе, чтобы обсудить программу фестиваля. Само собой, несмотря на схожесть ситуаций, обстановка в комнате была куда более напряжённой.

Ребят не включили в основные силы, которым предстояло отвлекать на себя внимание противника; у них имелась своя задача.

Шестая жреческая гвардия из «Божественных углей», шесть человек. 7-е ученическое отделение из «Фракции чистокровных», шесть человек. 35-й учебный взвод из «Академии Антимагии», шесть человек.

Этим восемнадцати молодым людям предстояло освободить «Хякки Яко» Кисэки Кусанаги, «Древнюю ведьму» Ион Стюарт и «Шестую жрицу» Идзаёй.

— Численность основных сил — двести человек, включая пятьдесят обычных и управляемых магических драгунов.

— Малочисленность подразделения всё равно тревожит, но я… приятно удивлена, что вам удалось собрать столько драгунов, — удивилась Ока.

— Как я уже говорила, у нас довольно старая организация, — беззаботно рассмеялась Нагарэ, постукивая себя указкой по плечу. — Это совместная разработка регинов из Инквизиции и Корпорации и алхимиков. Упор сделан на скорость и прочность, так что мы рассчитываем на то, что они отлично покажут себя в бою против новейших разработок Корпорации, — пояснила девушка и продолжила инструктаж. — Это подразделение начнёт атаку в лоб. В сам центр оно входить не будет, разумеется. Его задача — отвлечь внимание и выиграть как можно больше времени, так что на поддержку не рассчитывайте.

Нагарэ ткнула указкой в экран проектора, где в этот момент показывалась фотография Первого центра, сделанная со спутника.

Снять происходящее в глубинах Кладбища со спутника не представлялось возможным из-за сильнейших искажений магнитного поля, однако незаражённые земли вполне можно было фотографировать. Вряд ли у Альянса Еретиков имелся собственный спутник, так что эту фотографию наверняка украли с действующего спутника Инквизиции.

— Вы же проникните в центр с противоположной стороны горы.

— Подозреваю, что тыл без охраны они не оставят даже в том случае, если наша диверсия сработает. Гора покрыта хвойным лесом. Там наверняка будет полно ловушек, не думаете? — спросил Сейдж, задумчиво потирая подбородок.

— Будь спокоен. Вас будет прикрывать наш специалист по обнаружению и устранению противника, — отозвалась Нагарэ.

В ту же секунду с другой стороны экрана из тени внезапно выступила женщина.

Ока изумлённо охнула.

— Так она из Альянса еретиков? — с удивлением в голосе пробормотала Канария.

Женщина подошла к Нагарэ, повернулась к ребятам лицом и помахала Оке с Канарией.

— Каната Оноги-сан. Бывший сотрудник «Экс». Она будет прикрывать вас, пока вы не проникните в центр, — с беззаботной улыбкой представила её Нагарэ. — Кстати, ей на самом деле почти три…

Каната резко заехала в плечо Нагарэ локтем, не давая ей договорить.

— Каната Оноги, двадцать два года. Приятно познакомиться. Разведку и прикрытие предоставьте мне. — Женщина с чопорным видом отдала инквизиторское приветствие.

Незнакомые с ней команды приняли её не очень радушно.

— Хм-м… И она одна будет прикрывать нас, пока мы спускаемся с горы? По виду не скажешь, что на неё можно положиться. Я так понимаю, обезвреживание ловушек и отключение камер на нас? — заносчиво поинтересовалась Юдзухо.

— С моими навыками и Пожирателем реликтов даже вторжение в штаб Инквизиции покажется лёгкой прогулкой, — тонко улыбнулась в ответ Каната.

— Вот это уверенность. Пожиратель реликтов? Это же бутафорские магические наследия Инквизиции, да? Не доверяю я ей. Она может шпионить за нами.

Когда на Канате собрались недоверчивые взгляды почти всех присутствующих, вперёд выступила Нагарэ.

— Об этом можете не переживать. Во-первых, до этого мира Инквизиции не дотянуться, а во-вторых, её Пожиратель реликтов, «Нобунага», обработан специальным веществом, который можно получить только здесь. Согэцу Отори не сможет им управлять, — успокаивающе пояснила девушка и вернулась к объяснению стратегии.

Если она сказала правду, то и с «Владом» можно проделать то же самое.

— Вещество, которое можно получить только в мифологическом мире… Сколько же у них ушло лет на разработку технологии обработки? — пробормотала себе под нос Икаруга, сидящая рядом с Такеру.

Девушка пыталась сохранять невозмутимость, но то и дело начинала ёрзать на стуле, не в силах скрыть своё любопытство учёного.

— Итак, под прикрытием Канаты-сан вы спуститесь с горы и проникните в Первый исследовательский центр. У её винтовки с расстоянием увеличивается мощность выстрелов, поэтому во избежание дружественного огня я хочу, чтобы снайперы из каждого отряда обеспечивали прикрытие до непосредственного проникновения. Вы будете двигаться отдельно от других и добивать противников, которых пропустила Каната-сан. Всегда будьте на связи, чтобы не уйти в сторону.

Получается, прикрывать 35-й взвод предстояло Усаги. Девушка выглядела немного напуганной, но, встретив взгляд Такеру, тут же расправила плечи и уверенно кивнула.

— Дальше начинаются сложности. Девочка из 7-го отделения и Шестая жрица в лабораториях L5-E57 и L5-F37, где изучают древние атрибуты. Особый отряд — за исключением 35-го взвода и их снайпера — проникнет внутрь и сразу же освободит свои цели. — Следом Нагарэ указала в самый центр карты. — Лаборатория L6-XXX находится в глубине центра. 35-му взводу придётся пробиваться сюда в одиночку. Ожидается сильное сопротивление на подходах, поэтому я прошу снайперов каждой команды обеспечить им прикрытие. Когда удостоверитесь, что проникновение успешно, возвращайтесь к Канате-сан и защищайтесь до окончания операции. Вы останетесь одни, но Каната-сан обязательно вас защитит.

Усаги огляделась, ища снайперов из других команд, и встретилась взглядами с молодым человеком в солнечных очках из 7-го отделения и робкого вида девушкой из 6-й гвардии.

Нагарэ выдохнула и опёрлась руками о стол.

— После проникновения вам придётся самим разбираться с противниками. Постарайтесь запомнить планы лабораторий. В частности здание, куда предстоит проникнуть 35-му взводу, хранит самые сокровенные тайны Корпорации, поэтому ожидайте соответствующего сопротивления, — закончила Нагарэ и как обычно улыбнулась. Однако её улыбка казалась слабее, чем обычно. — Это всё, что я могу вам предоставить. Хотела бы я ещё лучше проработать план и предоставить больше сил, но у нас слишком мало времени. Нам необходимо провести операцию в спешке. Это моя вина, что мы оказались настолько не подготовлены. Простите, — горько улыбнулась девушка.

Никто не стал её винить.

Этого было более чем достаточно. Теперь у них были союзники, на которых можно положиться. Прежде им приходилось справляться только своими силами, поэтому все прекрасно понимали, насколько это большой подарок.

Нет никого надёжнее, чем товарищи с общими целями.

— Постарайтесь вернуться живыми. Когда освободите цели, тут же эвакуируйтесь. Используйте моменталки с заклинанием перемещения и возвращайтесь сюда, — напутствовала их Нагарэ, собираясь заканчивать инструктаж.

— Стойте. После освобождения — всё, конец? — неожиданно вскочила Канария.

— Цель операции — спасение заложников, — слегка озадаченно кивнула Нагарэ. — По возможности избегайте стычек с врагами и позволяйте гражданским эвакуироваться. Мы не стремимся захватить контроль над Первым центром.

— Ты сама говорила. Судзаку Сугинами — враг Альянса еретиков. Она в там будет! — От ярости Канарии в кабинете поднялась температура. — Её нужно убить, иначе всё повторится! Мы обязаны её убить!

Такеру протянул было руку, чтобы осадить Канарию, но Нагарэ ответила раньше.

— Я всё понимаю. Но извини меня, я не могу исполнить твою просьбу.

— Почему?! Я ради этого сюда и пришла!

— Это спасательная операция. Для убийства Судзаку Сугинами потребуется куда больше людей. Подозреваю, она не столь проста, как тебе хочется думать.

— Так найдите ещё людей!

— Невозможно. Я не могу пойти на напрасные жертвы ради её убийства. Её пленение — это дело будущего, — спокойно, даже утешающе пояснила Нагарэ.

Канария стиснула кулаки, чтобы сдержать рвущуюся наружу злость.

Со стороны вовсе не выглядело, что она хоть что-то поняла. Такеру, как командир, хотел было усадить её на место, чтобы она не мешала инструктажу, но…

— Поняла… С меня хватит.

…Канария расслабила плечи, развернулась на месте и вышла из кабинета. Юноша озадаченно её окликнул, но Икаруга схватила его за руку.

— Оставь её. Всё в порядке… Я уже всё приготовила. Потом всё объясню, — сказала она, не поднимая головы, заставив его опустить руку.

Ему оставалось только подчиниться. Когда Такеру покорно опустился на стул, Нагарэ почему-то ему подмигнула.

— Ладненько, давайте проведём совещание и подготовимся к завтрашнему дню. Операция начнётся в восемь вечера. Мы прибудем на ту сторону около трёх утра.

Нагарэ хлопнула в ладоши, и в комнате загорелся свет.

Канария не шла у него из головы, но Такеру заставил себя сосредоточиться на более срочном деле, собрал команды и начал готовиться к завтрашней операции.