Мальчишкой покинул я родную деревню, собираясь изучать Священное писание. Без денег и без сопровождения отправился я в город Акент, где находилась школа. Совершенно не зная жизни, я потерял там всё, что имел, и был вынужден скитаться странствующим школяром, не имея крыши над головой, пока не попал в окончательно безвыходную ситуацию. Но именно тогда волей Бога довелось мне встретить людей, которых с полным правом мог бы назвать своими учителями жизни, благодаря которым я жив и поныне.

С той поры я старался усердно работать и использовать любую возможностью для учёбы. Конечно, не всё было мне доступно, но во мне жило ощущение неуклонного движения вперёд.

А около двух месяцев назад, ощущая неудовлетворённость ходом вещей, я снова отправился в путь, теперь уже из деревни горячих источников Ньоххира.

Мир пришёл в смятение из-за кризиса, постигшего Церковь, и моя поездка также изобиловала подъёмами и провалами. Преодолев как-то трудности, я с благословения Божьего выжил и неожиданно для себя был высоко оценён окружавшими его людьми. Ещё совсем недавно эта высокая оценка приводила меня в смятение, но, в конце концов, заставила взвалить на мою бедную спину ответственность за всё, что было связано с этим.

Всё, что мне нужно делать, это учиться пути веры, строго следовать ему и совершенствовать себя.

Моё имя - Тот Коул.

Я агнец, стремящийся идти по пути Божьему несмотря на...

- Уу... - простонал я из-за ощущения тяжести на моей груди и проснулся.

Я даже подумал, уж не дьявол ли явился, наконец, испытать мою веру, и, собрав её всю, я приоткрыл глаза и увидел прямо перед ними сомкнутую пару глаз и кончик носа. Рассвет, проникавший через окно, обрисовывал очертания явившегося ко мне злоумышленника.

И мои плечи расслабились.

Конечно, тяжесть на моей груди можно было в некотором смысле назвать демоном, старающимся сбить с пути агнца Божьего. Короче, это была юная девушка, сопевшая у меня на груди.

Вероятно, из-за её хрупкого телосложения и длинных ног она, идущая по улице в хорошем настроении, кажется легче пушинки, но устроившись на груди, она сдавила её достаточно неприятно. Когда она была маленькой, я мог назвать подобное только разве что милым, но она выросла, и теперь ощущение было иным.

Сколько бы я ни говорил ей, она пропускала мои слова мимо ушей и без какого-либо стеснения тайком пробиралась под моё одеяло, и вот я опять вижу лицо спящей Миюри, сопевшей мне на ухо.

Миюри, единственная дочь доброго человека, бывшего торговца Лоуренса и его жены Хоро, была мне вроде младшей сестрёнки, о которой я заботился с самого её рождения. Сорванец от природы, она давно хотела покинуть деревню, чтобы увидеть мир и, в конце концов, самовольно присоединилась к моему странствию.

Серебристая чёлка Миюри - необычный цвет своих волос она унаследовала от отца - мягко колыхалась от моего дыхания, её длинные сомкнутые ресницы подёргивались во сне. Потом она почмокала и, выгнув спину, попыталась зарыться лицом в одеяло, напоминая спящую кошку, менявшую позу. Невинность этого действия растрогала меня до глубины души, и я невольно улыбнулся, но потом заметил это.

Лицо Миюри спряталось под одеяло, и её макушка оказалась прямо перед моим носом. Её волосы, которыми она так гордится и за которыми ухаживает каждый день, приобрели необычный сладковатый запах, выделяющийся на фоне кунжутного масла, которым она пользуется. Но этот странный запах шёл не от шелковистых волос, а от больших остроконечных волчьих ушей на её голове.

Миюри была девушкой-волчицей с прекрасными волчьими ушами и хвостом. Иногда кончики ушей попадают мне в нос, я от этого чихаю и просыпаюсь, потом какое-то время наблюдаю за движениями её ушей во сне, когда она ищет для них удобное положение.

Милая девушка с милыми волчьими ушками, такая беззащитная во сне. Но я не стал при виде этого глотать слюну, вместо этого я, похолодев от неприятного предчувствия, с огромным трудом сумел не вскрикнуть.

- Не может быть.

Я откинул одеяло, и Миюри на груди свернулась комочком, словно от холода. Её волчий хвост, недовольно хлопавший по кровати, был пушистей обычного и ярко блестел в свете восходившего солнца.

И этим были бесчисленные волоски, выпавшие из её хвоста.

- О-о, Господи...

Я бессильно уронил голову на подушку и стал смотреть в потолок. Волосы Миюри, развевавшиеся в свете утреннего солнца, подобны серебряному снегу с примесью пепла. Это, конечно, красиво, спору нет, но на свете не всё красивое прекрасно.

- Миюри... Миюри.

Она, не просыпаясь, стала нащупывать снятое с неё одеяло, что-то недовольно бормоча. Я взял её за плечи и слегка потряс, её реакция оказалась достаточно бурной - её уши заходили ходуном, хвост начал бить по моей руке, исторгая кучу шерсти с каждым ударом.

- Миюри.

- У-у-у... брат, рано же-е... - протянула Миюри и, нащупав, наконец, одеяло, постаралась натянуть его обратно.

- Сейчас же собери выпавшую шерсть!

Миюри - девушка волчьего рода. Подошло время её ежегодной линьки, но мы уже не в купальне в Ньоххире, где она родилась. Мы путешествуем, комната, в которой мы остановились и спали в ту ночь, - одна из комнат аристократического особняка.

Ни в коем случае нельзя, чтобы кто-то узнал о волчьей природе Миюри.

Миюри, сонно щурясь, приподняла голову и чихнула, вероятно, волосок угодил ей в нос.

Можно протереть стол или пол, но выпавшую шерсть с постели можно собрать лишь руками. Было бы странно для гостя аристократического особняка выполаскивать одеяло у колодца, не говоря уже о причине этого действия, её ещё надо было бы придумать. И потому я предложил Миюри "поиграть" в полоскание одеяла. Она густо покраснела и серьёзно посмотрела на меня.

- Я уже взрослая и не могу сделать этого.

Не очень убедительная причина, учитывая, что она никак не избавится от своих детских привычек, но Миюри так разозлилась, что была не в состоянии придумать ничего, чтобы отвертеться от нудной работы.

В итоге мы с Миюри сели у окна вдвоём, чтобы поработать вместе.

- Хм... Совсем забыл об этом... Наверное, и господин Лоуренс сейчас справляется с этим в купальне?

Мама Миюри, мудрая волчица Хоро не может так справляться со своими ушами и хвостом, как её дочь. В это время ей приходится сидеть в своей комнате, чтобы шерсть не разносилась по купальне. Но и в этом случае в купальне можно было дождаться, пока все гости не покинут ванны, и посреди ночи понежиться в горячей воде источника. Во всяком случае линьки Миюри, которая умела прятать и снова выпускать хвост и уши, до сих пор не вызывали беспокойства.

Однако в путешествии дело обстояло иначе.

- Ху-у... Пальцы болят уже... - тихо простонала Миюри.

Но про тех, в ком течёт звериная кровь, говорят, что они одержимы демонами, если их находят - сжигают на кострах.

Как, наверное, тяжело на сердце, если всё время думать об этом?

Миюри уронила одеяло себе на колени, и я ей сказал не жаловаться, а просто размять пальцы.

- Эй, брат, - произнесла тогда она. - Почему бы тебе не подобрать бродячую собаку одной масти со мной, разве это не было бы решением?

- Ээ? Такое реш... - и я не смог завершить.

- Сколько бы я ни вычищала шерсть с хвоста, обманывать всех всё равно не выйдет. Я ещё не уверена, что всегда смогу спрятать уши и хвост, когда сплю.

Миюри могла прятать и выпускать хвост и уши, но для неё естественней выпускать. При сильном удивлении, испуге или ярости они могут появиться сами собой. То же самое справедливо и для времени сна, а потому я чувствую, что для решения этой постоянной проблемы предложение Миюри заслуживает рассмотрения.

- Если я как невинная девушка приведу в особняк бездомного щенка, не думаю, что кто-то разозлится.

Миюри сказала это очень спокойно, однако нетрудно себе представить, она обнимает и жёстко обучает этого щенка. Как старший брат я не особенно в восторге от её некоторых удивительных способностей. Мудрая волчица Хоро, её мать, при всех своих обаянии, достоинстве и ловкости, способна перехватывать поводья у своего мужа Лоуренса и удерживать их в своих руках столько, сколько потребуется, похоже, у Миюри эта способность в её волчьей крови...

К тому же ручная чистка выпавшей шерсти из одеяла кажется просто бесконечным занятием.

- У тебя на примете есть подходящий щенок?

Миюри отшвырнула одеяло и встала.

- Всё, что нужно сделать, так это выйти в город и найти его! Сегодня хороший день!

Неужели это и есть её цель... Я задумался. Недавно мы справлялись со штормом дел, сейчас выдалось кое-какое свободное время, а уже через пару дней шторм может вернуться.

Возможно, Миюри залезает под моё одеяло и балуется, как маленькая девочка, потому что ей одиноко, потому что в последнее время я не уделял ей много внимания.

- Ладно, сделаем это?

У Миюри тут же загорелись глаза, она взяла свой плащ.

- Точно! Лавки с мясом на прутиках, с жареной едой и чем-нибудь сладким!

Вздохнув по поводу беспокоящего заклинания Миюри, я тоже встал и надел плащ. Весна в разгаре, не думаю, что он мне особо нужен. Жизнерадостность Миюри, заставляющая её летать, вероятно, тоже с этим связана. Прошла долгая, суровая зима, наступало хорошее время.

Я выглянул в окно и увидел чистое, синее небо от края до края.

- Давай, брат! Идём! - и Миюри, дёрнув меня за руку, ступила ногой на мостовую.

Изящная девушка, которая, посмотрев на небо, улыбнулась перемене времени года.

Не уверен, что мне бы хотелось, чтобы Миюри росла именно такой, но, может быть, для неё правильнее быть непоседливой. И чтобы не недооценивать её, следует признать, что, постаравшись, она может вести себя, как положено утончённой девушке.

- Мм? Что-о? - спросила она, повернув ко мне невинное личико и цепляясь за мою правую руку.

- А, ничего особого, - ответил я, погладив её левой рукой по голове, она довольно повела плечами. - Но жареного мяса только один прутик.

- Э-э!

- И никаких "э-э".

- Ну, тогда пошли в ту большую таверну! - и Миюри, выставив руки вперёд и приложив ладони к противоположным плечам, несколько раз открыла и закрыла воображаемую акулью пасть. - Обещал - значит, обещал, так?

- Не было такого. И ещё, железные прутья бывают разные. Так что - на деревянном прутике.

- Коварный мой брат! - объявила Миюри и, весело смеясь, потёрлась лицом о мою руку.

Начался новый день - весёлый, утомительный, одним словом - обычный.

Мы сейчас жили в аристократическом особняке в городе Раусборн, что расположен на юге королевства Уинфилд. Принцесса Хайленд, направлявшая наши действия, одолжила этот особняк на время у одного аристократа и предоставила в наше распоряжение, чтобы мы могли выполнять её задания. Давно уже нам не выпадало свободного дня, но сегодня принцесса отсутствовала, занимаясь государственными делами.

Возвращение Хайленд будет означать начало новой нелёгкой работы.

Последние несколько дней приходило и уходило много людей, но сейчас стало намного тише, особняк словно отдыхал. Я предупредил слуг о нашем выходе в город и сказал на всякий случай никого в нашу комнату не пускать, чтобы никто не мог добраться до важных бумаг. При этом я не утверждал, что документы там есть, значит, прямо я не солгал, а туманность моей формулировки Господь мне простит.

Утренний город Раусборн показался мне вполне обычным, когда мы вышли из особняка. А между тем до недавнего времени нарастание волнений в городе грозило привести к пожару мятежа, сейчас, похоже, все вернулись к повседневной жизни.

Зашторенная карета, влекомая лошадьми, грациозно выехала из аристократического квартала к оживлённому центру города. Мимо проплывали плетёнки с курами и утками, запряжённые быками повозки со свиньями. Голова кругом идёт, как подумаешь, скольким людям это всё позволит разнообразить их стол, но для всех переживавших зиму на солёной сельди и мясе с чёрствым безвкусным хлебом и этого может быть мало.

Я помолился Богу за благословение шумной толпы людей, и в этот момент присевшая сбоку Миюри поднялась на ноги.

- Да, пожалуйста. Мой брат купит тебе чего-нибудь в награду.

Её слова я понял, увидев рядом с ней старого пса с немного свалявшейся коричневой шерстью.

Ваф, негромко ответил пёс и поплёлся к перекрёстку. Ещё три собаки разной масти сидело у ног Миюри, девушки с волчьей кровью, повелительницы леса, которой безропотно повиновались все собаки города с момента нашего приезда сюда.

Можно было отметить, что собаки выглядели несколько неопрятно - так же, как и у Миюри, у них началась линька. И я чувствовал, что если найти собаку подходящей масти, выдать шерсть Миюри за собачью определённо удастся.

- Думаешь, найдут?

- У-ум... Таких восхитительных волос, как у меня, у них нет, но есть место, где собираются и похожие, так что он сходит туда и посмотрит.

Не знаю, как насчёт бродячих собак, но у людей, кажется, имеется привычка собираться вместе схожим людям.

- Видел, сколько кораблей сюда приплывает? Люди приплывают из разных стран и поселяются здесь, объединяясь по месту, где они родились.

Действительно, в больших городах есть понятие "квартал такого-то народа", и в этом есть смысл.

- Значит, собаки, привезённые из одного места, тоже имеют свою территорию.

- Да. Например, все эти, кажется, пришли сюда с востока.

Цвет у них был разный, но что-то в форме их тел и голов было схожее.

Миюри погладила одну из них по голове, и собака со счастливым видом забила хвостом.

- Значит, тот пёс пошёл в то место, где собираются собаки серебристого цвета?

- Приблизительно. А-а... не с такой хорошей шерстью, как моя.

Миюри уделяла своим волосам куда больше внимания, чем шерсти. Однако сейчас она приняла горделивый вид, уперев руку в бок и выпятив грудь.

- Что ж, брат, пока старый пёс приведёт тех, кого найдёт, купим им лакомства.

- Да-да, включая волчицу, которая командует бродячими собаками, верно?

- Хи-хи-хи!

С грустью улыбнувшись озорному хихиканью Миюри, я с этим сорванцом присоединился к потоку толпы.

Раусборн и сам по себе был большим, шумным портовым городом, но если отправиться в порт, создаётся ощущение, что толпа людей, затопившая это место, является продолжением моря, постепенно подсыхающего у дороги.

Море в этой части моря становится труднодоступным для плавания зимой из-за сырых, холодных северо-западных ветров, но сейчас на подходе полноценная весна, прихода которой ждали корабли.

- Миюри, не потеряйся!

- Это я тебе должна сказать, брат!

Лёгкая, невысокая Миюри ловко уклонилась от опасного столкновения с грузчиком, нёсшим огромный тюк на спине, осторожно обошла нескольких тучных людей, громко обсуждавших свои дела, восторженно посмотрела на овцу на плечах проходившего мимо пастуха, при этом она не забывала заглядывать в лавки по обе стороны дороги.

И не важно, что я могу упасть в этой толпе, рискуя быть затоптанным, неважно, что грузчик заорал, что я встал у него на пути, не имело значения, что тучные торговцы оттолкнули меня, а овца на плечах пастуха хлестнула меня хвостом по лицу.

В итоге я в растрёпанном виде догнал Миюри, когда она задержалась у одной лавки.

- Брат, ты, кажется, какой-то лохматый?

У меня не было слов.

Миюри, дожидаясь у лавки еды, достала из-за пояса деревянную ложку и принялась её покусывать.

- Грызть вещи - это дурная привычка.

Что тут скажешь? Миюри, грызущая ложку, напоминала щенка, у которого режутся зубки. Она лишь показала мне язык. А потом её позвал лавочник, чтобы передать еду.

- Это ещё что такое? - спросил я, имея в виду содержимое миски.

В детстве я был странствующим школяром, потом ездил по разным местам с торговцем Лоуренсом, отцом Миюри, потом сопровождал Эльзу, у которой я учился Священному писанию и умению вести себя среди людей.

Я мог гордиться тем, что достаточно увидел мир, но еда, которую с довольным видом получила Миюри, была ни на что не похожей и выглядела жутко.

- Хе-хе-хе. Я услышала о ней от каменщиков, приходивших в особняк! Сейчас в Раусборне это пользуется особым спросом - рагу по-пиратски!

В импровизированной миске из твёрдого дешёвого хлеба в руках Миюри, было непонятного происхождения варево.

- Там овечьи кости и потроха. Ну, мягкие части костей, которые есть у суставов. Это всё обжаривается, туда добавляются хорошо прожаренные рыбьи кости и соль. Потом туда ещё побольше чеснока, горчичных семян и ещё специй, потом добавить ещё масла и снова прожарить, перемешивая.

От рук Миюри действительно так и несло чесноком, заставляя слезиться глаза. Занятым тяжёлой работой каменщикам подобная кулинарная жемчужина действительно может быть по вкусу, но когда Миюри отправила в рот ложку варева, она тут же крепко-крепко зажмурилась, от избытка чувств, кажется, еле-еле удержав уши и хвост внутри.

Она, просто без ума от этой еды, буквально пожирала её, чуть не уткнувшись в неё лицом, такое поведение нельзя было счесть хорошим ни единым кусочком, хотя, признаться, я наблюдал за её пиршеством не без некоторого удовольствия. Заменив подобающие случаю слова вздохом, я хотя бы отвёл её в сторонку и усадил на ящик.

Миюри загребала деревянной ложкой, сопровождавшей её в путешествии, содержимое хлебной миски, закалённое мрачной пиратской приправой, иногда откусывая и от самой миски.

- Хап-хап... хам-мам... - проглотив, она взглянула на меня. - Мм. Тоже поешь, брат?

Когда она отлипла от еды и вспомнила, наконец, обо мне, вряд ли там осталось больше половины. Усмехнувшись этому, я предложил ей отломить кусочек хлебной миски и положить сверху ложку её содержимого. Я стараюсь избегать мяса, но осторожничал сейчас по иной причине.

Однако крепкий аромат оказался полон опасного соблазна. Во рту словно произошёл взрыв, от насыщенности вкуса у меня словно занемело в висках.

- Тебе понравится, - клыкасто улыбнулась, не переставая жевать, Миюри.

В отличие от неё, однако, я чуть не подавился и, еле удержавшись от кашля, сумел проглотить. Во рту никак не успокаивалось, но не сказал бы, что это было плохо. Пожалуй, во рту несколько пересохло.

- Мне бы сейчас эля...

- И мне! - тут же отозвалась Миюри на невольно вырвавшееся у меня пожелание.

Я посмотрел на неё с изумлением, как смотрят на что-то очень редкое.

Потом её рука снова пришла в движение, и я не выдержав, сказал, чтобы она ела помедленнее.

- Просто ложка слишком маленькая.

И она широко раскрыла рот и поднесла к нему для сравнения деревянную ложку.

Утварь, которую каждый берёт в дорогу, пышно одетый торговец, напрмер, размещает серебряную ложку себе на шляпу.

- Эта потрескалась, хочу новую.

- Это всё привычка грызть вещи. Или тебе сделать железную ложку?

- И-и-и...

Она волчица и не любила железа.

В тот момент я заметил появившихся, будто ниоткуда, бродячих собак, они подошли к Миюри. Может, их привлекла волчица, а может, соблазнительный запах еды в её руках.

- Не дам, - сказала Миюри, поднимая пиратскую еду, когда собаки начали тыкаться мордами ей в ноги.

Священное писание учит делиться с нуждающимися, кроме того бездомные собаки в этом городе помогли нам несколько дней назад во время беспорядков, мы должны им быть благодарны.

Но Миюри была недовольна.

- Фу-ухх... Когда эти щенки хотят, могут сами добыть еду. Я не должна давать её тем, кто охотится... - пробормотала она и зачерпнула ложкой еды, потом, с тоской посмотрев на неё, выложила на землю у своих ног.

Бродячие собаки завертели хвостами и стали хватать угощение, отталкивая друг друга.

- Ну, когда я путешествовал в прошлом, у меня бродячие собаки тоже несколько раз брали еду.

В ответ Миюри, снова принявшаяся орудовать ложкой, приостановилась, чтобы лукаво улыбнуться.

- Мой брат был одинок.

- Не могу этого отрицать.

Миюри радостно рассмеялась и собралась, было, вернуться к еде, но вдруг её глаза расширились. Проследив за её взглядом, я увидел людей в явно дорожной одежде, двигавшихся по улице с чем-то необычным.

- Брат, там! Смотри, большое блюдо! - крикнула Миюри, хватая мой рукав рукой, в которой она держала ложку.

Я испугался, как бы опять не испачкать одежду, что нам одолжили, но ей это было всё равно.

- Они, значит...

Дорожная одежда бывает разной, такую, что была на этих людях, я здесь не встречал. По красочности их одеяния и по уверенности, с которой они держались, я предположил, что они откуда-то из южных городов. Один из них нёс на спине связку каких-то огромных инструментов.

- Утварь, которую используют в тавернах города... Кажется, это что-то вроде того?

Ложка размером в руку взрослого мужчины, нечто вроде вил с двумя зубцами, ей можно было накалывать куски говяжьих туш. И ещё какие-то неизвестные мне.

- Хе, а зачем это всё путешественникам? Они тут таверну откроют, что ли? - полюбопытствовала Миюри, сжимая в руке ложку.

- Может, кто-то с юга обзавёлся здесь особняком. Видишь, мебель тоже несут.

- А-а, точно.

Миюри с явным удовольствием наблюдала за этими людьми, а потом, поднеся ко рту оставшуюся "еду пиратов", вдруг заявила:

- Я хочу такую ложку! Я б её использовала как ложку, а в случае опасности она пригодится как оружие. Разве это не потрясно?

Конечно, при таком размере Миюри с этой ложкой в руке была бы похожа на юношу с длинным мечом. Может, она бы с этой ложкой и хорошо смотрелась, но я боюсь даже предположить, сколько бы еды она ею смогла бы съесть.

- Нет, это будет нехорошо. Когда ты что-то купишь поесть, откуда ты собираешься вытащить такую большую ложку?

- У-умм. Будь деревянный прутик вроде верёвки для белья, можно было бы есть жареное мясо, сколько угодно.

Кажется, её сильно зацепило моё ограничение в один прутик.

- Господи, ты всё о том же...

- Да-а, но это же естественно, и я хочу вкусной еды столько, сколько влезет.

Когда уже думаешь, что по-взрослому рассудителен, а потом непонятным образом просто по-детски сглупишь... Я вдруг поразился тому, насколько неудобно было бы есть такими большими вещами.

Три пары глаз следили за Миюри, рассматривавшей тех людей на дороге. Бездомные собаки из порта Раусборна, верные слуги, готовые следовать за волчицей Миюри. Умные и послушные, они проследили за её взглядом и одновременно припали к земле.

Ради своего господина охотники и своих шкур не пожалеют!

- Миюри, Миюри.

- А?

Я хлопнул её по плечу и указал на бездомных собак, она поняла ситуацию.

Немного подумав, она довольно произнесла:

- Ага, народ, хотите отработать "пиратскую еду", что я вам дала?

Собаки повернулись к Миюри, размахивая хвостами.

- Ты что, Миюри!

Миюри, пожав плечами, отчётливо приказала собакам остановиться и весело рассмеялась.

- Боже, ты уже совсем...

- Э-э, вот: потрясная девушка-воровка возглавляет шайку бездомных собак, мм? Она воровка, которая ворует только у негодяев. Кажется, такое представление понравится в купальне.

Прозвучало это настолько мило, что описанная картина сама встала перед глазами.

Миюри - такой же сорванец, что и всегда, в её возрасте девушке бы следовало учиться шить и готовить, чтобы кто-то взял её в жёны, учиться подобающему поведению, выучить хотя бы одно стихотворение.

- Да-да, народ, в городе воровать нельзя. Воруют только плохие, - наставительно сказала Миюри, словно она уже стала новоиспечённым воровским вожаком, для большей значительности она свои слова сопровождала ударами деревянной ложки об остатки хлеба-миски.

Собаки, лёжа на животе, со скучающим видом внимали наставлению.

- Ха... - устало выдохнул я.

И когда Миюри повзрослеет?

И тут притрясся старый пёс.

- О, вернулся. И как?

- Ваф, - вздохнув, ответил пёс.

Рот Миюри скривился.

- Что он сказал?

- Место, да... у-у-у...

Пёс, робко ворча, завилял хвостом. Миюри деревянной ложкой зачерпнула "еды пиратов", откусила хлеба, а остальное положила перед носом пса.

- Брат, идём.

- Э? Куда?

Перешагнув старого пса, с удовольствием доедавшим хлеб-миску с "едой пиратов", и остальных собак, Миюри направилась к другому концу переулка. Потом остановилась, чтобы сказать:

- Кто-то охотится на собак.

Охотится на собак?..

Дальше она говорила спокойно, но жёстко, почти ожесточённо:

- Преследуют только серебристую и белую масть. Возможно, кто-то в городе преследует ту же цель, что и я.

- Не может быть, - ответил я, не задумываясь, хотя уже понимал, что может.

Такое количество людей проходит через порт на кораблях из разных стран. В мире существует не слишком много не-людей, но они есть. И вполне могли попасть в город - попала же сюда сама Миюри.

- Но зачем тебе так спешить? Если у вас одна цель, разве не будет естественным просто поделиться?

Миюри открыла шире глаза и показала клыки:

- Эта территория - моя! Моя мама мне очень настойчиво говорила об этом! Что ты будешь за волчица, если не станешь отстаивать территорию!

Вот она, ещё одна реальность Миюри. Её напор заставил меня застыть на месте.

- И когда случается то, чего ты не ждёшь, брат, это может оказаться чем-то плохим, так? Скоро увидимся! Эй, пока!

Миюри зашагала дальше, не дожидаясь ответа, я различил её выпущенные под плащом уши и хвост. В Раусборне, как в любом большом городе, много бездомных животных, включая собак. Отношение той, в ком течёт кровь повелительницы леса, к городу как к своей территорией может и не быть преувеличением, раз все собаки ей подчинились.

- Брат! - крикнула мне издали перед тем, раствориться в глубине переулка, Миюри.

Я подумал, мог и что-либо сделать в такой ситуации, мой взгляд упал на старого пса, доевшего "еду пирата". Я не виноват, читалось в его взгляде, мои плечи поникли.

- Она с рождения была своевольной девочкой.

- Ваф.

Охота на бездомных собак в этом большом городе могла воспламенить её волчью кровь. Я подумал, что оставить всё на самотёк не лучшее решение, это не просто очередная проделка девчонки-сорванца.

- Чёрт, идём, - пробормотал я, направляясь ей вслед.

Там, где пробежала Миюри, в воздухе танцевали блестящие на солнце волчьи волоски.

За свою долгую историю Раусборн обзавёлся множеством переулков. Другой бы в них давно потерялся бы, но только не Миюри, волчица, которая никогда не потеряется даже в лесу, где ничего не видно за деревьями.

Я решительно поворачивал направо и налево, пока не заметил, что квартал, куда мы добрались, принял привычно знакомый вид.

- Это... это... мм... Миюри, это неподалёку от нашего особняка? - спросил я, дыша ей на плечи.

Она дёрнула ушами и пожала плечами.

- Это совсем другое место, хотя действительно похожее.

Видимо, в городе есть несколько таких городков, где аристократы строят себе особняки.

- Кроме того... в этом месте воздух пахнет иначе. Я думаю, возможно, здесь собрались люди из какой-то далекой страны, и в этом уголке самые богатые из них строят себе дома.

Конечно, я не могу определить разницу в запахе воздуха, возможно, Миюри права.

- Бездомных собак не видно. На них охотились?

- Тот старик сказал, что за несколько дней поймали много его друзей.

- Это значит...

Если речь идёт об охоте на собак в больших городах, подобное возможно в немногих случаях. Например, очистить город от собак на пути следования короля или иного важного лица. Или ловить ради их шкур. Ещё могут их убивать во время голода или войны, для того чтобы есть.

- Я тоже шла сюда с плохими предчувствиями, но когда пришла, тут оказалось что-то непонятное.

- Непонятное?

Миюри выглянула из переулка, осмотрела улицу, потом прикрыла глаза и принюхалась.

- Не пахнет смертью. Нет запаха отравленной приманки, запаха крови, если забивали дубинками, ну или чего-то в этом роде.

Улица, в самом деле, выглядела очень мирно.

- Тогда, что за дьявольщина?

- Уу... мм... мм?

Нос Миюри зашевелился, волчьи уши тоже пришли в движение.

- Брат, сюда...

Она двинулась из переулка к улице, но я схватил её за руку.

- Уши и хвост.

Миюри состроила гримасу - вот же ж - и засуетилась, пряча тайные части тела.

- Не дай им поохотиться и на тебе, пожалуйста.

- В таком случае этот брат сможет мне помочь, верно? - сказала она с бесстрашной улыбкой, и я уже не мог сердиться на неё.

Да-да,& погладил я её по голове, и она, двинувшись вперёд, довольно повела плечами.

- Тогда что там произошло? Кажется, ты уже что-то знаешь.

- У-умм... Что-то я поняла, но не всё сразу, - крикнула через плечо шедшая впереди Миюри. - Всех собрали в одном месте, но не похоже, что силой. Тогда бы пахло потом и злобой, но этого нет.

- Собрали собак в одном месте? Причём в таком месте?

Тихая часть города, в котором все здания построены со вкусом. Если тут заниматься чем-то ненормальным - вроде сбора бездомных собак, - можно заработать дурную славу, тогда жить здесь стало бы непросто. Есть куда более удобные места, чтобы сдирать шкуру с собак.

- Я подумала, что если всё станет ужасно, обращусь в волчицу и помогу, но я рада, что не пришлось об этом беспокоиться, - вдруг сказала Миюри, и я был немного тронут.

Этот себялюбивый сорванец всегда был добрым ребёнком.

Я похлопал её по голове, и она удивлённо оглянулась - что? что такое?

Затем мы тем же порядком - Миюри впереди, я за ней - подошли к четырёхэтажному зданию красного кирпича с великолепными железными воротами. К стенам были прикреплены железные держатели для флагов и факелов, значит, там жил кто-то достаточно важный.

Дверей со стороны улицы на здании не было, железные ворота прикрывали пустой проход прямо через здание во внутренний двор.

Стало очевидным, где должны быть собаки - внутренний двор по ту сторону здания.

- Выглядит забавно.

Если прислушаться, можно различить собачий лай и почему-то какие-то музыкальные инструменты. Каким бы безумцем ни был аристократ, он не стал бы собирать собак, чтобы послушать музыку.

Миюри попыталась в щёлку в железных воротах рассмотреть, что происходило во дворе.

Вдруг сверху донёсся чей-то голос:

- А-а! Я уже устал ждать!

Если ты взялся за ворота у дома важного человека, ты, в лучшем случае, нищий, просящий подаяния, в худшем - вор-взломщик, но в любом - тебе нет оправданий. Однако... "устал ждать"?

Как бы то ни было, я поднял глаза и увидел высунувшегося из распахнутого деревянного окна юношу, смотревшего на нас сверху. Почти мальчик, намного моложе меня, но на пару лет старше Миюри. Его золотистые с серым оттенком волосы мягко колыхались на ветру, как и положено для хорошо ухоженных волос. Да и одежда у него была достаточно роскошной, но вместе с тем строгой, подобную надевает Хайленд, занимаясь государственными делами.

- Я так рад, что наша просьба не осталась без ответа! Люди будут прямо сейчас, подождите минутку, пожалуйста! Я, правда, очень рад, слава Богу!

Его улыбка облегчения могла принадлежать только невинному ребёнку. Лёгкий розовый оттенок его белой кожи неправдоподобно хорош.

В то же время было ясно, что он нас с кем-то перепутал, я хотел ему подсказать это, но он уже скрылся внутри.

- Кажется, что-то не так...

Хорошо хоть, что нас не приняли за воров, но любопытно, за кого же тогда.

На Миюри её обычная одежда, ещё из Ньоххиры, а на мне одолженный у Хайленд наряд молодого торговца из крупного торгового дома. Моя обычная одежда слишком похожа на одежду священника, что слишком сильно выделяется в этом городе. А я ведь стал знаменитым здесь, не зная об этом и не желая этого.

Я подумал, не стоит ли попытаться бежать, но меня беспокоило, что этот высокопоставленный человек может встретиться мне где-то в будущем. Говорят же: объясни правильно сейчас, чтобы избавиться от хлопот потом.

Но как объяснить интерес к собакам светлой масти?

Я невольно простонал и вдруг заметил взгляд Миюри.

- Что такое?

Глаза Миюри, красноватый оттенок которых она унаследовала от матери, несколько раз моргнули так сильно, что это было почти слышно, потом она улыбнулась.

- Я думаю, ты всё-таки стал потряснее.

- Э... это?..

Затем она со счастливым видом обхватила мою руку. Иной раз я не могу понять Миюри, впрочем, я вообще не думаю, что смог бы найти в мире то, что я не понимаю сильнее, чем девичье сердце.

Меж тем к воротам, судя по звуку, кто-то подошёл. Не успел я придумать, с чего начать объяснения... ворота открылись.

За воротами оказался запыхавшийся, раскрасневшийся аристократ, который, опередив слуг, сам поспешил открыть ворота. Открыв, он тут же сжал мою руку и стал трясти её, чуть не выходя из себя от восторга.

- О-о, я рад. Я просто счастлив! Я так признателен!

- А, это...

- Нет, просто замечательно! Вы идеально подходите под то, что я хотел!

Он хотел? Я гадал, о чём это он, но юноша уже отпустил мою руку и вдруг благоговейно преклонил колено, прикоснувшись к руке Миюри.

- Это можно признать лишь за чудо Господне, что существо со столь прекрасными волосами, как у тебя, могло придти ко мне. Благодарю тебя за то, что ты сегодня уделила время и пришла.

Он движением истинного аристократа поднёс руку Миюри к губам, изобразив поцелуй. Миюри и так любила подобные вещи, а тут ещё похвалили волосы, предмет её гордости, её удовольствие было очевидным.

- Давайте, прошу, заходите. Немедленно займёмся подготовкой. Все уже были готовы сдаться. Нет, как я счастлив!

У него даже слёзы выступили на глазах, но я не мог так просто зайти, не зная, что за недоразумение тут произошло, я обязан был ему сказать:

- Прошу прощения... но, может, ты не за тех нас принял?

- Э?

Изысканное лицо его осталось изысканным, даже когда на нём нарисовалось изумление. Принимая во внимание обстоятельства, я стал объяснять:

- В общем, мы ищем в этом городе собаку... а говорят, что их собрали здесь во дворе...

Я счёл безумием поведать, что мы ищем бездомных собак и сказал так, чтобы встретить понимание юноши. Кроме того, я чувствовал вину за то, что нас приняли за тех, кого он ждал. Ну, а пока я думал, как разобраться с собаками в этой ситуации, юноша-аристократ повернулся ко мне и спросил то, что заставило растеряться уже меня:

- Э... а у... вас тоже бракосочетание?

- Мм?

- Я думал, что всё предусмотрел, но неужели совпали даты?.. Нет, раз вы собираете их сейчас, значит, ещё есть пару дней?

Аристократ в смятении приближается ко мне вплотную:

- Пожалуйста, подождите немного. Если можно, хотя бы сегодня... Нет, всё должно завершиться не позднее, чем через несколько дней. Я просто не хочу отпустить сейчас собак, которых я только-только собрал.

Юный аристократ чуть не плакал, я тем временем заглянул внутрь, откуда доносился шум, там я увидел множество собак с блестящей светлой или серебристой шерстью. Их тщательно ухоженная шерсть так и сияла, а красные ленточки, повязанная на шеи, создавали ощущение праздника. Невольно в памяти всплыло слово "бракосочетание".

Меж тем юный аристократ с несчастным видом продолжал говорить:

- Фухх! Мм... то, что вы пошли собирать собак означает, что вы не... тот, который должен быть вместо священника, и не его девушка-помощница?...

Тот, кто вместо священника. Девушка-помощница.

Я взглянул на Миюри рядом со мной, она тоже пребывала в недоумении.

Собаки со светлой и серебристой шерстью и девушка с серебристыми волосами. В этой части города живут люди, приехавшие из далёких мест, а потому у них есть множество своих обычаев, включая проведение бракосочетания. Белое одеяние, похоже, по традиции играет благоприятную роль.

И следовало учесть ещё, город Раусборн относился к королевству Уинфилд, все священники которого оставили свои обязанности из-за противостояния королевства и Церкви. А вступать в брак без напутственного ритуала священника - всё равно что не солить ягнёнка при готовке. Вот, видимо, и пытались совершить взамен какой-то традиционный обряд наподобие волчьего.

Приготовления, вероятно, велись в спешке, и когда мы появились, нас приняли за тех, кто им был нужен.

Но мы, к сожалению, не священник с сопровождавшей его помощницей. Более того, проводить венчание - важная часть работы священника, а не признанному Церковью человеку вести ритуал нельзя. Это явное нарушение канонов, которое сильно разозлит Церковь, если о нём станет известно. Я собирался это объяснить, но Миюри меня опередила. Она шагнула вперёд и сказала:

- Ладно. Мы, конечно, случайно сюда пришли, но если бы мы смогли тебе помочь, не смог бы ты тогда помочь нам?

Но, может быть, глаза Миюри засверкали не из-за возможности помочь другим, а потому что ей было интересно увидеть иноземную свадебную церемонию?

- А, правда?

- Постой-ка, Миюри, - попытался я пресечь её самоуправство, но получил толчок в грудь.

- У-умм. Моему брату подходит не любая одежда, но эта одежда человека из торгового дома выглядит прекрасно, - заявила Миюри, ударив в подтверждение своих слов кулачком в мою грудь.

- Да, да, полагаю, так и есть.

- И свадебная церемония, разве это не красивая одежда, возложение на голову венка из цветов и прохождение с невестой?

- Верно, верно, - подтвердил юноша-аристократ, наклоняясь к Миюри и беря её руки в свои.

Затем они оба уставились на меня.

- Брат мой, - вещала Миюри, пребывая в приподнятом настроении, - полагаю, что Господь желает помощи людям!

Миюри упомянула Господа, но, конечно, ею не вера двигала. Судя по блеску её глаз. Она жаждала сказочно белой одежды, венка из цветов на голову и прекрасного праздника. Я был готов призвать к здравому смыслу, воззвать к соблюдению канонов, но я видел, что юноша-аристократ передо мной действительно столкнулся с трудноразрешимой проблемой.

И потом, это же свадебная церемония, событие, продлевающее существование рода людского.

Что бы тут выбрал Бог?

Соблюдение установленных Церковью канонов или счастье людей? Дилемма была мучительна, но мой ответ изменить было сложно.

- Я... я не священнослужитель...

- Неважно! Это неважно! Просто постой для соблюдения формальностей!

Изначально свершение таинства брака было обязанностью священников, если пойти против духовенства, это будет расценено как преступление. Если я решил строго следовать правилам, я должен был отказаться.

Однако если только изображать священника на свадебной церемонии, духи и Бог проявят снисхождение. Если я не возьму денег, тогда, как я чувствовал, мне не сложно будет утверждать, что был лишь свидетелем, это если о церемонии всё же станет известно.

Если я не воспользуюсь таким оправданием, даже не представляю, чего мне придётся выслушать от Миюри.

- По-понимаю. Я помогу тебе.

- О-о! Большое спасибо!

Миюри расцвела в улыбке рядом с довольным благополучным разрешением проблемы аристократом. Мой поступок был, наверное, странным для меня, но я подумал, что ничего плохого не случится из-за моего участия в празднике.

- А, точно, я же ещё не представился, - и юноша облегчённо вздохнул, вытер глаза и приосанился, - меня зовут Меркурио Чедано.

- Я...

Я понял, что не знаю, как себя назвать.

Человек с именем Тот Коул больше не работал в купальне в деревне горячих источников. Преодолев в своём путешествии выпавшие нам с Миюри сложности, я обзавёлся прозвищем Предрассветный кардинал, и оно стало широко известным. И теперь в этом названии люди видят особое значение.

Миюри ладошкой закрыла мне рот под недоумённым взглядом Меркурио.

- Вообще-то, мы путешествуем. Он на самом деле мне не настоящий брат, он всё время работал в моём доме и стал привлекать к себе лишнее внимание.

Аристократы нередко путешествуют по свету, а в их домах порой возникают отношения вроде тех, о которых упомянула Миюри. Так что Меркурио ни в чём не усомнился.

- Мы искали в городе собаку, чтобы вернуть в особняк, где мы остановились. Особняк большой, и брат занят целыми днями...

Миюри притворилась не особо добропорядочной девицей, которой понадобилась собака, чтобы скрасить одиночество.

- И потом, я уже и так покинула дом вопреки воле отца, если он услышит, что я и мой брат приняли участие в неофициальной брачной церемонии, это его просто потрясёт. И потому не следует ли нам держать наши имена в секрете, чтобы они не донеслись до него вместе со странными обстоятельствами?

В словах Миюри нет лжи, но я в них ощутил ещё и глубокий, трудноуловимый подтекст. Миюри называет меня братом, но не стесняется говорить, что любит меня как мужчину. Слова о потрясении для отца, услышавшего об её участии в неофициальной брачной церемонии, были чем-то большим, чем выпад волчицы.

- А, это верно. Нет, я действительно понимаю. Когда я сказал отцу, что хочу отправиться изучать стихосложение, он очень обиделся. И я помню, как мне удалось его уговорить разрешить небольшую поездку под присмотром деда и после обещания вести себя должным образом.

- Ха-ха-ха. Везде то же самое.

Меркурио и Миюри, кажется, вмиг поладили.

- Не знаю, кто, что и откуда может услышать, и я просто не спрошу про твоё имя.

- Мм, спасибо.

Они снова пожали друг другу руки, после чего Меркурио повернулся и ко мне.

Раз мы идём, нам ничего не остаётся, кроме как сделать всё, что в наших силах.

- Мы сделаем всё возможное, чтобы твоя церемония, Меркурио, была прекрасной.

- Нет, это я, это я высоко ценю ваше согласие. Теперь пожалуйте внутрь.

Когда Миюри по приглашению Меркурио дошла до места, собаки тут же устремились к ней. Не обращая внимания на округлившиеся глаза хозяина, она стала гладить и трепать их по головам. Кажется, подготовка к церемонии шла полным ходом, слуги и служанки приходили и уходили, оркестр наигрывал мелодии. Настроение здесь царило приподнятое, оно передавалось и мне, погода тоже радовала, но когда я проходил в дверь, я ощутил сбоку чей-то взгляд.

Когда я поворачивал в ту сторону голову, я вроде бы заметил огненно-красную фигуру, но, посмотрев прямо туда, я ничего не увидел.

- Бра-ат? - спросила Миюри, заметив мой движение несмотря на окружавшую её ватагу собак.

- А, прости, - ответил я, догоняя её и продолжая беспокоиться о двери.

Что там было?

Если мне не показалось, взгляд был весьма жёстким.

- О-о, сейчас плотно прикрываем рты и устраиваем хорошую церемонию!

Воодушевление его слов эхом разносится по ярко освещённому солнцем двору.

Потрясающе трогательная собачка-щенок белой масти лежит у ног Миюри, волосы которой были увязаны сзади, а её обычную одежду сменил белый-белый наряд, на её голове красовался венок из прекрасных жёлтых и красных цветов.

Миюри, улыбаясь, гладила собачку под весенним солнцем и казалась настоящим ангелом.

- О, брат, - подняла она голову, заметив меня. - Хе-хе-хе, нравится? Хорошо смотрится?

В детстве в Ньоххире она бегала по полям с куском вяленого мяса в зубах, собирала вокруг ватагу деревенских детей и озорничала так, что хоть в обморок падай.

Она росла в удалённом от мира месте, и её дикарство с возрастом мало-помалу сглаживалось, Миюри постепенно становилась девушкой. Сейчас её собранные сзади волосы уже не заслоняют ушки правильной формы, и сияние драгоценных камней, украшавших их, казался волшебным, способным превратить девочку в девушку.

Увидев, как она прекрасна, я, заботившийся о ней как брат сызмальства, невольно прослезился.

- Да, смотрится просто великолепно. Я бы хотел, чтобы господин Лоуренс мог это увидеть.

- Э-э? Насчёт папы не беспокойся. Как бы я ни выглядела, он говорит только, что выгляжу мило.

К Лоуренсу, нежно любящему свою дочь, Миюри относилась не самым уважительным образом.

- А мой брат? Что скажет он?

Я испытывал те же чувства, что и Лоуренс, и мог лишь честно ей это.

- Ну, мне, конечно, кажется, что ты выглядишь очень мило.

Миюри, казавшаяся уверенной в себе, пожала плечами и облегчённо, но не без смущёния рассмеялась.

- Ну, как бы это ни было, ты эту церемонию понял?

Служанки, украшавшие то и это в особняке Меркурио, должно быть все уши прожужжали о ней Миюри. Вроде бы дочь семьи Пристол выходила замуж за сына из семьи Чедано. Оба рода возникли в дальней южной земле, и здесь они, особенно род Чедано, ведали вопросами поселившихся в этом месте мигрантов. Также нам немного рассказали об обеих семьях и о клятвах, которые приносились в отдельной комнате, к последнему у меня вопросов не было, такова была обычная процедура Церкви.

...В болезни и здравии... - когда речь заходит о цитатировании Священного писания, я могу быть уверенным в себе.

- Мм. Мне это всё тоже не так сложно. Сначала я забираю невесту из её комнаты и веду в часовню особняка. Затем мы кротко выслушаем молитву моего брата.

- А потом?

- Я в качестве ангела готовлюсь изгнать дьявола. Изгнание нечистой силы - это, наверное, что-то забавное.

Кажется, Миюри кое-чего не знала, что мне показалось, в самом деле, забавным.

Широко среди людей распространилось поверье, что жестокие злые духи не терпят сладкого. Церковь, обычно ревниво беспокоящаяся обо всех сторонах веры, необычно терпима к этому поверью. Конечно, трудно вообразить дьяволом того, кто с восторгом уплетает сладости, и даже самых упрямых священников это поверье не обходит стороной.

Поэтому на свадьбах царит крем из свежих сливок, взбитых с сахаром.

- А те люди, которых мы видели в порту, тоже шли в этот особняк на свадьбу.

Люди с большой ложкой и другими вещами, которых мы видели в порту, когда Миюри ела "еду пиратов". Они привезли свадебную мебель и ритуальные инструменты из дома родителей невесты, чтобы провести церемонию её бракосочетания с Меркурио. Буря разделила корабли, и, похоже, корабль со священниками, которых заставили отплыть из их родной страны, находился ещё где-то далеко в море.

- Я нарежу сладкое печенье большим деревянным ножом, а потом ложкой передам тебе, но ты не будешь его есть. Знаешь об этом?

- Знаю, знаю! Как ангел я нарезанное благословляющее печенье передам невесте. И тогда невеста будет кормить им этого аристократа?

Говорят, что обряд с печеньем появился во времена, когда голод был обычным явлением, он должен был отогнать эту угрозу.

А огромные ложки, вроде той, что несли те люди, используются и на самой церемонии, и для приготовления еды для целой оравы собравшихся гостей.

- Да, это предусмотрено, но печенье едят, когда они уже выйдут с благословением, перед тем, как во дворе начнётся обед. Но сначала будет ещё кое-что, так?

У этого ненасытного волчонка еда вытесняет из головы всё, когда речь заходит о ней.

- Э-э? Что же? Брат... тра-ла-ла... молится... э-э... вот!

Из-под лика изящного ангела появилась девчонка-сорванец Миюри. Не говоря уже о предвкушении того угощения, что последует за всем этим.

- Семья Чедано Меркурио, видимо, из старинных. Путешествуя по южным землям, я слышал о многих необычных свадебных обрядах, но меня удивляет, что их всё ещё придерживаются.

- Быть отважным - дело чести аристократа. Что стоит аристократ, не способный защитить свою невесту? - возразила Миюри.

Это один из самых ярких моментов церемонии.

Двое поклялись любить друг друга, но необходимо ещё показать всем присутствующим, что помимо искренности чувств жених является настоящим мужчиной, достойным своей невесты. На землях, где родилась и выросла невеста, было принято после принятия обета верности испытать жениха. Люди, представляющие родину невесты, с криком "это наша принцесса!" нападают на него на выходе из часовни. Ему надо было, защищая свою избранницу, проложить себе путь среди них. Только тогда его права признают.

- А мне, вот, интересно, сможет ли тот юноша это сделать... Не думаю, что он вообще держал в руке меч, - усомнилась Миюри.

- Это просто ритуал. Игра. Не думаю, что потребуется меч.

- В самом деле?

- Если бы это было во времена, когда бушевали войны, тогда могло бы быть и так.

Однако Меркурио, рассказывая про этот обычай, был весьма далёк от спокойствия.

Мы слышали, что семья Чедано уже давно перебралась из-за моря в королевство и занимается делами по всему острову, однако семья Пристол имеет ещё более древнюю родословную и слывёт приверженной традициям, согласно которым честь важнее денег.

Наблюдая за слугами, снующими по особняку, можно увидеть большие различия между семьями жениха и невесты, между родом Чедано, в руках которых сосредоточена значительная часть торговли в королевстве, и древним, но куда более простым родом Пристол, в котором ревностно чтили традиции.

Возможно, найдётся немало тех, кому семья Меркурио не по сердцу, потому что они считают, что жених купил себе принцессу за деньги, и потому меня не сильно удивит, если они предъявят свои претензии, когда дело дойдёт до... силовой части ритуала.

Тем не менее пока что особняк наполнен в ожидании свадьбы предпраздничным ощущением, и я думаю, то волнение Меркурио связано с тем, что он впервые переживает такое событие.

- Но это же здорово. Они на свадебной церемонии изображают сражение ради защиты невесты? - произнесла Миюри, болтая подолом своего свободно сидящего наряда, любительница приключений и любовных романов, она несколько поверхностно оценивает ситуацию. - Я бы хотела, чтобы кто-то, кого я люблю, защищал меня...

Она продумала свои слова, но я, взявшись помочь с проведением церемонии, ожидал от неё чего-то подобного. Миюри всегда говорит, что любит меня как мужчину и яростно борется за свои чувства. Я ни в коей мере не сомневаюсь глубине её чувств, но я стремлюсь стать священником, а потому Миюри мне лишь младшая сестра, пусть и не родная. Вот почему я продолжал сохранять внешнее хладнокровие, хотя в душе у меня всё было иначе. Я не мог ответить на чувства Миюри, но не обращать на них внимания тоже было неправильно.

Подойдя к ней, я взял её руку и осторожно занялся её ногтями.

- Я хочу всегда тебя защищать и всегда о тебе заботиться.

Если бы её волчьи уши были бы выпущены, они бы задёргались, будто в них попала вода. Ещё бы и других слов очень хотела бы услышать Миюри, но так мой ответ был совершенно искренен. Однако если бы она удовольствовалась им, ей пришлось бы признать поражение, и она нарочито глубоко и медленно вздохнула.

- Хмм. Вообще-то это мне приходится всегда защищать тебя.

- Именно так. Наше путешествие продолжается благодаря тебе. И я тебе благодарен.

Без мудрости, храбрости и смекалки Миюри, которой течёт кровь мудрой волчицы, один агнец давно обратился бы в прах среди водорослей бушующего моря.

Лицо Миюри казалось довольным, хотя она ещё пыталась выглядеть сердито.

- Продолжай тогда благодарить, - вдруг сказала она и, озорно рассмеявшись, протянула ко мне руки.

- Не стоит. Мне надо переодеваться. Вернёмся домой - тогда.

- Э-э! Обязательно! Ты обещал!

Ну, чистый сорванец.

И всё же от этого проявления привычной для меня Миюри на душе заметно полегчало.

Миюри с завязанными позади головы волосами и красивыми драгоценными камнями на ушах была похожа на фею, которая исчезнет, стоит лишь на миг отвести от неё взгляд, от этого мне становилось немного грустно.

Я был бы виноват перед господином Лоуренсом, сказав, что ощущаю себя отцом, выдающим свою дочь замуж, потому пусть будет так: старшим братом, выдающим замуж сестру.

- Как бы то ни было, когда начнётся церемония? Стоит немного расспросить.

Корабль задержался, найти кого-то на роль священника и его девушки-помощницы не удавалось, складывалось впечатление, что церемония будет перенесена, и некоторые приглашённые засобирались домой. Родные прибыли издалека, а весна - время напряжённое. К тому же аристократические семьи могут оказать влияние на местные события. Однако, глядя на скопление народа в порту, можно лишь представить, как трудно будет обеспечить корабль, а потому решение отложить церемонию тоже нелегко принять.

К тому Меркурио более, чем серьёзно, занят подготовкой к церемонии, потому что от неё и от приёма, оказанного невесте, зависела репутация его семьи. Аристократы - есть аристократы, и они подчинены многим условностям.

- А ещё я бы хотела поскорее поесть того, чем тут будут угощать. Когда на юге готовят еду, в неё добавляют пшеничную муку. Я просто в нетерпении попробовать!

- Ты уже ела "еду пиратов"...

- Хи-хи-хи! - озорно рассмеялась Миюри, не став к моему удивлению перечить. - А-а, что ещё из себя представляет эта невеста? Жених-аристократ смахивает на моего брата, значит, это должна быть милая девушка с серебристыми волосами, волчьими ушами и хвостом?

Я попытался посмотреть на Миюри построже, на что она ответила невинной улыбкой. Однако, опасаясь задержать церемонию, я решил сходить узнать, как идёт подготовка.

Вдруг из-за двери донёсся громкий разговор.

- Юная госпожа, куда же вы!

- Там те, кого пригласили.

Сразу после этих слов дверь с силой распахнули настежь.

- Это вы священник и его помощница?

- Да госпожа же!

За дверью я увидел девушку с великолепными огненно-рыжими волосами, отталкивавшую рукой испуганную служанку. Девушка была высокой и длинноногой, её превосходное платье не могло скрыть ни развитых плеч, ни рельефных мускулов. Она бы прекрасно подошла для пьесы, имеющей успех в Ньоххире и повествующей о женщине-рыцаре, побеждающей дракона.

Оттолкнув служанку, она шагнула в комнату и захлопнула дверь. Острый взгляд её глубоких тёмно-карих глаз оценивающе остановился на Миюри.

- Я слышала, вы здесь чужие и попали сюда случайно. Это так?

Теперь её глаза будто пронзают меня. Она не намного выше меня, но от неё буквально исходит мощь. Если речь зашла бы о физическом противостоянии, эта мощь заставила бы меня опасаться иметь её своим врагом. В то же время Миюри продолжала сидеть в кресле как ни в чём не бывало.

- Так?

Девушка нахмурилась и глубоко вдохнула, став от этого ещё больше. Судя по поведению Миюри, она не питает к нам зла, но её ярость очевидна. Может, её злило присутствие чужаков на бракосочетании, а может, её возмущал подставной священник. Словно бы её саму кто-то обрядил бы в доспехи и в качестве рыцаря поставил бы охранять слабых монашек в монастыре.

Но Миюри просто спросила:

- Это твоё платье... платье невесты, так? Тебе уже не нужно готовиться?

Мне вопрос показался странным, девушка же лишь фыркнула и приблизилась лицом к лицу Миюри.

- Вы двое, вам можно доверять?

Пусть девушка, пытавшаяся давить на Миюри, вдвое больше и втрое тяжелее её, Миюри ничуть не выглядела напуганной. Её прекрасное чутьё подсказало, что невеста не хочет нам вреда. Однако поведение невесты всё же выглядело странным. Прямо перед церемонией ворваться, чтобы просить о доверии...

- Это... - вмешался я, и глаза невесты устремились ко мне.

Я был готов испугаться, но сумел справиться с собой.

- Мы, конечно, выполняем свою роль чисто по случаю, но, думаю, это происходит и по Божьей воле. Я надеюсь, что мы сможем оказать тебе всё содействие, какое найдём в себе.

Конечно, если мне как подставному священнику скажут уйти, мне ничего не останется, как уйти. Как бы печально это ни было, делать нечего, я не настоящий священник.

- А ещё эти родовые легенды о серебряных волках, да? Мне от них не по себе, - пробормотала девушка, видимо, набираясь решимости.

Семья жениха Чедано и семья невесты Пристол имели на своих гербах изображение волка. С течением времени орлы со львами вытеснили волков, сохранившихся лишь на гербах некоторых старых родов, связанных с древней империей. В этих семьях хранилась традиция собирать на бракосочетания собак серебристой или светлой масти, то же самое относилось к волосам девушки-помощницы.

По этому поводу Миюри, конечно, сказала бы, что в мире не найдётся другой девушки с такими красивыми волосами, как у неё, что не удивительно, она же волчица. Да, собственно, больше никого подходящего у устроителей церемонии и не было.

Однако рыжеволосая невеста по-прежнему оценивающе смотрела на Миюри и даже будто сравнивает её с собой, словно сама была осторожной и внимательной волчицей.

Я всё же пока не знаю, о каком доверии спрашивала невеста, но этот вопрос она задала в первую очередь. Раз так, это наводит на мысль, что эта рыжеволосая девушка хотела предложить что-то такое, что предложить было нелегко.

Вступление в брак - это поворотный момент в жизни, который должен быть полон улыбок и благословений, а когда невеста, которую можно назвать главным лицом на этом обряде, выглядит так подавлено, кое-что сразу приходит в голову. И в первую очередь - это был для неё нежеланный брак.

Девушка передо мной не отличалась утончённостью, всё в ней говорило за то, что она была готова взять, что захочет, сама, своими руками. А сейчас она не желала соглашаться на брак, устраиваемый её родителями, не хотела им повиноваться. А если посмотреть на различия в положении и богатстве семей Чедано и Пристол, в принципах, которым они следуют, можно сказать, что здесь заключался брак, основанный на интересах родов.

Вполне возможно, что эта рыжеволосая невеста хочет предотвратить нежеланный брак и ищет, кому бы в этом довериться. Вопрос в том, должен ли чужак вмешиваться в подобное.

Но моя вера подразумевает, что я могу оставить человека наедине с его бедой.

И тогда я сказал этой девушке, похожей на зверя:

- Моё имя Тот Коул.

- Ты чего, брат!? - глаза Миюри расширились от удивления, но она сама продолжила вместо меня. - В народе его называют Предрассветным кардиналом.

Это прозвище вызвало немалый шум в этом городе. Возможно, до рыжеволосой девушки дошли какие-то слухи, и она внимательно посмотрела на меня.

- Я скрыл свою личность от Меркурио, полагая, что будет неудобно, если бы люди меня знали как священника. Но если ты страдаешь или нуждаешься в помощи, я должен назвать своё имя. Моя известность тоже может при случае помочь.

Если воспользоваться налаженными к этому времени связями, можно будет избавить девушку от брака, к которому её принуждают. Вопрос, вот - доверится ли мне девушка... Но в её голосе прозвучала неприязнь:

- Если ты собираешься мне лгать, потрудись делать это более достойно...

Не зная, что ответить, я пожал плечами, а невеста негромко проворчала:

- Ну, в общем, физиономия более-менее соответствует слухам. А таков ли ты сам?

- "Предрассветный кардинал" - это прозвище, вроде клички собаки, мне до сих пор неудобно от неё, - ответил я.

Она фыркнула в ответ, а потом выражение смертной тоски сменило злость на её лице.

- Если бы... если бы только я могла бы... довериться вам двоим?

- Что до моего брата, я просто не могу поверить, насколько честным и глупым он является, - заявила Миюри и девушка ошалело перевела взгляд на неё. - Потому что, сколько бы такая милая девушка, как я, ни предлагала себя ему в жёны, он твердит, что будет священником или что может видеть во мне лишь сестру! Но мы же не родные брат и сестра, так ведь? Даже сегодня я залезла к нему под одеяло, а он ко мне - хоть бы что!

После слов Миюри, произнесённых со злым лицом, невеста беспокойно посмотрела на меня.

- Это... глупо. Она такая милая, почему бы тебе не взять её в невесты?

- В самом деле? - переспросил я, раздражённый таким ходом разговора девушки и Миюри. - Разве мы сейчас говорим не о тебе?

Девушка выпрямила спину, словно придя в себя. Не изящным движением, каким учат будущих невест, а резко и точно, словно обученный воин.

- Вы пришли... Нет, ты пришёл, ведомый Божьей волей. Я умоляю, я хочу, чтобы ты протянул мне руку помощи. Здесь больше не к кому обратиться.

Невеста, главное действующее лицо на церемонии, и она просит помощи.

Я встретил взгляд Миюри, глаза этой любительницы романтических историй просто сияли.

- Но я хочу ещё раз удостовериться. Вы же не действуете по приказам моего отца, это правда?

Дочь стремилась к свободе, которую отец старался задавить. Ситуация нередкая, а Миюри, привыкшая быть свободной, - лишь исключение из общего правила.

Но брак должен счастливым, а не навязанным.

- Никоим образом, и мы тебе поможем.

Лицо девушки исказилось, словно от удара кинжала в грудь, одно мгновение казалось, что она расплачется, потом её губы произнесли:

- Я благодарна вам. Я так благодарна вам. Прошу вас, помогите мне с этим безумием.

В конце концов, это нежеланный брак. Для Миюри романтический побег из-под венца, как любимая еда, её из этого дела не вытащить даже за её волчьи уши.

И тут девушка сказала вот что:

- Мой отец собирается убить Меркурио. Прошу. Помогите Меркурио, моему любимому.

- Э-э?..

Мир полон неожиданностей... Сказанное сейчас рыжеволосой невестой Арте Пристол оказалось прямо противоположным тому, что представлялось прежде.

- Отец собирается убить Меркурио, - повторила Арте. - Мой упрямый отец против этого брака. Моя семья жила своим искусством ведения сражений. В то время как семья Чедано разбогатела и давно уже живёт мирными занятиями. Для моего отца это неравный брак, он всегда говорил, что слабаки, ни разу не принявшие участия в сражении, не мужчины.

Я был растерян, проблема равенства брака действительно существует. Почему романтические отношения знати и простолюдинов и стали частой темой пьес. И семьи аристократов это явление стороной тоже не обходит.

Лицо Арте исказилось, как от боли, она, закусив губу, помотала головой, а потом стала вспоминать:

- Я помню, как впервые встретила Меркурио на празднике в моём родном городе. Отец невзлюбил его с того самого раза, когда мы впервые встретились.

- Вот как? - произнесла Миюри и, нежно взяв руку Арте, положила себе на колени, стараясь её успокоить.

- О-о. Когда Меркурио увидел мой меч, он прочитал стих, выгравированный на рукояти. Я была поражена, он не стал говорить об остроте меча, о той добыче, которую поразил меч. Впервые я встретила того, кто, увидев меч, заговорил о стихе, а я даже не осознавала, что на нём выгравирован стих. Меркурио привёл мне много стихотворных строк и историй во время нашего разговора.

Внезапно глаза Арте прищурились, вглядываясь лишь в ей ведомую даль, напряжение оставило её лицо.

- Он сочинил мне стих прямо по ходу разговора. Конечно, на домашних празднествах менестрели читают стихи, но они просто приходят и уходят. А его стихотворение, оно было простым. Вот, - она поиграла бицепсами, - если ты посмотришь на это и уподобишь меня цветочной фее...

Я не вполне понял, как мне к этому отнестись, но Миюри охотно рассмеялась и мягко спросила:

- Ну? Какое счастливое стихотворение было подарено госпоже Арте?

Конечно, Арте ждала этого вопроса, она произнесла смущёно, но гордо:

Ты славно, меч свой отложивши,

Вздремни иной раз у фонтана.

- Я не знаю, насколько хороший это стих... может, и нет. Но для меня он стал потрясением. Когда меня учили читать и писать, мне пришлось прочесть несколько старинных стихотворений, ещё на застольях я кое-что слышала. И меня поразило, что на свете может быть такое непринуждённое и нежное стихотворение.

Я когда-то учил Миюри читать и писать, тоже используя старинные нескладные стихи, и помню, сколько боли было тогда в её взгляде.

- Я совсем ум потеряла в то время от Меркурио. Я клянчила у него стихов, как дитя. Меркурио написал много стихов, заставивших меня беззастенчиво смеяться.

Может, у этого юноши и был талант к поэзии, но, скорее, он был просто добрым от природы.

Миюри была просто в восторге от рассказа Арте о Меркурио. Но тут лицо невесты вдруг помрачнело.

- Меркурио был таким для меня, но отец видел в нём слабака и болтуна. Отец сказал ему - когда врываешься в историю, не говори стишков, а когда что не нравится - поправь мечом, с таким, вот, сарказмом. А меня спросил, когда это я заинтересовалась поэзией. Этому твердолобому не понять талант и доброту Меркурио!

Видимо, достоинства Меркурио были слишком чужды тому, кто жил сражениями. Для отца Арте Меркурио был чужаком. Но кое-что оставалось неясным.

- Однако... этот твой отец, в конце концов, дал согласие на брак, так ведь?

Иначе ситуация не зашла так далеко.

- Да, но, конечно, не по доброй воле. Из семьи Чедано вышло немало талантливых людей, ведущих дела по всему королевству, эта семья стала одной из ведущих сил. Что если семье Чедано откажут в предложении руки и сердца? Отца это беспокоило. У нас многие умеют держать меч, но не перо. У нас нет денег, а сила меча уже не имеет былого веса в этом мире.

То есть, именно её отец был вынужден принять нежеланный для него брак.

- Есть немало историй о вынужденных браках с печальным итогом, но есть и с противоположным.

Арте нахмурилась.

- В нашей семье твердолобость в отношении древних принципов не имеет границ! Я подумала, что отец будет точно против моего замужества и сказала об этом Меркурио. Тогда он... взял меня за руку и поклялся, что будет использовать любую возможность, чтобы заключить союз, сколько бы других хороших предложений ему бы не поступало...

Вероятно, вспомнив тот момент, Арте покраснела и погладила свою руку.

Миюри, ценившая истории любви больше всего на свете, тепло улыбнулась детскому жесту Арте. И тут невеста словно очнулась, её лицо снова исказилось.

- Вероятно, против была не только моя семья. Похоже, и в доме Меркурио восприняли брак без радости.

- Вот как? Почему?

- Мы бедная семья и не умеем зарабатывать деньги. И потом... - Арте пожала плечами, показывая на себя рукой, - я вся из себя такая... Рядом не стояла со словом "невеста".

Я чуть было не кивнул, но Миюри остановила меня, наступив на ногу.

- Неправда. Арте - прекрасная невеста, - заявила она.

- Такая красивая девушка, как ты, сказала мне это, мне очень лестно. Спасибо.

- Это не лесть!

После подобного обмена мнениями Арте продолжила:

- В любом случае Меркурио действительно потрудился на славу. Но мой отец упрям, а мои родственники - просто дикари. Если тебе что-то не нравится, не стесняйся дать говорить своей силе.

Невольно представился главарь шайки разбойников или пиратов, но такое возможно и со старым аристократом. Если ты из семьи воинов, смысл твоего существования заключается в следовании пути воина.

- Но убийство? Не проще ли отказаться от брака? - спросила Миюри.

Её недоумение заставило Арте вздохнуть.

- Обычно ошибаются на ранней утренней молитве, а хитрость всё поправит. Вам рассказали о ходе церемонии? Там есть обряд, дающий прекрасную возможность.

- В ходе церемонии? Ну, я вхожу в часовню с госпожой Арте... посмотрим, что там ещё... э, неужели яд?

Похоже, она припомнила сладкое печенье, предназначенное отогнать дьявола, им Арте должна была кормить Меркурио.

- Н-нет, для этого им не хватит ловкости. И потом, печенье должно достаться и другим участникам, - возразил я.

- О, значит, нет. Тогда... - Миюри задумалась, стараясь понять.

Что за обряд более всего подходит для убийства?

- Не может быть... Обряд, когда родственники невесты нападают на жениха? - быстро проговорила она и тут же прикрыла рот ладошкой.

Арте медленно кивает.

- Будут утверждать, что произошёл несчастный случай. Ведь и вправду участники нередко напиваются или слишком бывают взбудоражены и наносят друг другу серьёзные ранения. Но это лишь делает этот обряд ещё более захватывающим. Сейчас всё будет происходить на маленьком дворике, а в моём родном городе в действие ввязываются толпы горожан, устраивая суматоху по всему городу. У нас вспоминают историю про свадьбу, которая должна была положить конец вражде двух воинственных семей, но там было много пьяных, разгорелась ссора, и многие погибли. Разве это не верх дикости?

При ограниченном числе участников выявить убийцу проще. Узнать его личность можно, а потому, безусловно, всё должно быть представлено так, будто это получилось случайно, само собой.

- Если это вправду случится, я хотела бы их всех прибить, одного за другим...

- Нет, постой, - перебил я Арте, - почему ты думаешь, что в самом деле замышляется убийство?

Вряд ли она могла попасть туда, где втайне могли обговаривать такой замысел. Значит, есть основания усомниться.

Арте подняла голову, её ярко-рыжие волосы словно полыхнули пламенем, её взгляд остановился на моём лице.

- На каждой земле люди должны быть заняты проведением весеннего праздника, но все мои сильнейшие родственники явили свои лица здесь. Что ты сможешь сказать про тех, кто способен один на один победить медведя, а потом пить из черепа медведя вместо чаши?

Миюри немного даже захватила такая подробность, но для меня стало ясно, каковы родственники Арте.

- И потом все они при мечах. Каждому есть, что рассказать о своих сражениях, из нас представлены здесь лучшие. Зачем им оружие на свадьбе?

- Но разве аристократы не всегда приходят на праздники при оружии? - спросила Миюри, вспоминая аристократов и членов королевских семей, приезжавших в Ньоххиру, она была немного знакома с их привычками.

- Бывает и так... Но это преимущественно украшенные драгоценностями церемониальные мечи, часто даже без клинков, - пояснил я.

- Верно, да? И потом, странное отношение отца. Он перестал разговаривать со мной с тех пор, как я сблизилась с Меркурио. Замысел в том, чтобы силой не допустить брак, и здесь... остаётся только убить Меркурио, - Арте с силой выдохнула, словно пытаясь вместе с воздухом вытолкнуть из себя овладевший ей гнев. - Вероятно, потом отец выдаст меня за кого-то по своему усмотрению. Он ценит только умение поднимать большие камни. Он надеется, что у меня будут сыновья. Он верит, что тогда наш род поднимется.

Устаревшие ценности военных времён. А Арте - дочь такого рода, впитавшая дух новых времён.

- Если бы можно было страдать одной мне, я бы ради семьи Пристол держалась столько, сколько было бы в моих силах, лишь бы не позволить причинить вред Меркурио.

Её рыжие волосы подрагивают, снова создавая впечатление пламени.

Миюри сияющими глазами посмотрела на такую Арте и снова ласково взяла её за руку.

- Я люблю этого человека, - с улыбкой произнесла невеста и тут же покраснела ярче своих рыжих волос.

Она подтрунивала над своей внешностью, считая её мало подходящей для невесты, но ей стоит смотреть на себя иначе. Любящая девушка должна быть счастливой.

- Однако, что же нам делать? - спросила Миюри, её слова вонзились мне в голову - в самом деле, что делать? - Обученные обросшие дядьки сжимают оружие - свою гордость. Как бы госпожа Арте ни была подготовлена, против неё будет много людей, а ей ещё надо кое-кого защищать...

- О-о... И правда. Я не могу идти на церемонию с мечом в руках. Моё оружие - это в лучшем случае большая деревянная ложка для печенья.

Миюри в порту в шутку обмолвилась насчёт использования этой ложки вместо оружия. Но даже если принять обряд за представление, деревянный инструмент не чета железному мечу.

- А ещё, возможно, вся моя семья, кроме меня стоит на стороне отца. Среди них нет близких мне людей. И я не скажу, что у Меркурио с семьёй всё хорошо... Наверное, в его семье есть те, кто разделяет интересы его отца. Когда не следят за теми, кто приносит на свадьбу оружие, приходится сомневаться в каждом.

И в этой ситуации, когда Арте было некому доверять, на свадьбу угодили чужаки, и она увидела в этом луч света. И пришла в эту комнату, подумав, что только здесь ещё она могла бы просить помощи.

Арте и Меркурио, двое молодых, которые просто хотят пожениться и ничего более. Просто чтобы церемония завершилась благополучно.

А значит, нам троим придётся противостоять целой группе выстроившихся в своей ярости людей.

- Или же, - вдруг произнесла Арте, - могу ли вообще сделать хоть что-то, кроме как уйти?

Если она уйдёт, без неё обряд защиты невесты потеряет смысл, а с ним и смысл что-либо предпринимать против Меркурио как со стороны семьи Пристол, так и со стороны семьи Чедано.

- Но ты не хотела уходить и потому пришла к нам, верно? - спросил я.

Арте простонала, словно от боли, и кивнула.

- Если ты хочешь сбежать с Меркурио, полагаю, я смогу тебе предоставить руку помощи...

По пути из Ньоххиры сюда я свёл знакомство с самыми разными людьми. И потому нет нужды сводить этих двоих с кем-то из не-людей, чтобы обеспечить бегство из королевства.

- Я б действительно хотела бы этого, но Меркурио следующий глава семьи Чедано. На нём и сейчас многое держится, если он исчезнет, в семье начнётся борьба претендентов на его замену. Плюнуть на всех и сбежать от них... я так не могу...

Арте была больше, чем девушка, владеющая мечом, у неё была ещё и мудрость смотреть в будущее.

- Я вот что подумала, не смог ли бы священник убедить моего заблудшего отца, что вы скажете?

Она спросила очень нерешительно, видать, сама в это не верила.

Будь я священником в летах, подёрнутым почтенной сединой... Но если бы в мире остались лишь те, кого может убедить священник, в мире прекратились бы все распри.

- Если его изначально решили убить, вам нужно просто опередить их.

- Ну... так... - со вздохом сказала Арте и стала смотреть в пол.

- Может, в часовне есть потайной ход? Я туда уже заходил, узнавая церемонию, там, к примеру, есть окна. Почему бы вам не сбежать таким путём? Всё бы расстроилось, всё вышло бы само собой, не было бы нужды изображать несчастный случай с Меркурио, он бы не пострадал, так?

- Это особняк богатой семьи Чедано. Окна недосягаемы, если в стекло вплавить позолоченную решётку. Рукой даже я не смогу такое разбить.

В военное время часовня может служить убежищем или сокровищницей, потому её делают хорошо защищённой. Похоже, это верно даже часовни городского особняка.

- Раз так...

Мы втроём отчаянно искали какое-то умное решение, но ни до чего путного додуматься не могли.

Наконец, Миюри направила на меня тяжёлый взгляд и щёлкнула пальцем по простому мешочку на шнуре, который она не стала снимать с шеи, даже переодеваясь.

Предлагает стать волчицей и помочь?

Вероятно, её мрачный взгляд был вызван тем, что иной возможности она не видела. Сколь прочными ни были окна, волчицы при её силе их проломила бы.

Но тут я припомнил одну подробность, упомянутую Арте. Строй мужчин, одолевших медведей в схватках один на один. Так подумать, волчицей их не испугать, а Миюри может столкнуться с серьёзной опасностью. Конечно, обнажать меч в таком священном месте, как часовня, грешно, но... Я вдруг кое-что понял. Всё происходит в священном пространстве часовни. Если так...

- Во-от как.

- Что такое, брат?

Девушки смотрели на меня. Я же посмотрел в лицо Арте.

- Госпожа Арте, если у твоих противников будут пустые руки, ты сможешь защитить господина Меркурио?

Она похлопала глазами, потом сжала кулак и оценивающе посмотрела на него. Сжала кулак плотнее, разжала и сжала ещё сильнее.

- Я бы не стала сдаваться, выстроись даже все мои родственнички в очередь. Даже если мне их не удастся одолеть, если у них не будет мечей, я смогу стать щитом для Меркурио на нужное время.

Я представил себе, как Арте отважно противостоит целой толпе.

- Но ты сможешь это устроить? Воин не позволит отобрать у себя оружие.

- Конечно, если ты воин, ты не захочешь, чтобы у тебя забрали меч. Но обряд проводится в часовне. Если их цель - убийство, а не испытание, они могут счесть, что имеют преимущество. Они могут положить мечи на какое-то время.

- Это... это возможно.

- Как ты сможешь забрать мечи? - спросила Миюри.

Я собрался ответить, но в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли.

- О-о, Арте! Наконец-то отыскалась! Чем ты занимаешься в этом месте? Церемония вот-вот начнётся! А священник с помощницей готовы нам помочь? Тоже собирайтесь! Давайте, давайте! - шумела, врываясь в комнату, женщина, по всей видимости, служанка семьи Пристол.

Ясное дело - церемония должна начаться, а невесты нет. Служанка забегалась, её волосы растрёпались, лоб усеяли капельки пота, а за её спиной с еле-еле переводили дыхание молоденькие служанки с белоснежными одеждами, чтобы завершить подготовку невесты.

Времени больше не оставалось.

- Да, уже иду, - ответила Арте и, повернувшись ко мне, проговорила быстрым шёпотом почти в ухо. - Если только заберёшь оружие, я как-нибудь уже справлюсь. Прошу тебя.

И вышла из комнаты. Её осанка была полна жертвенной решимости, словно она была благородной принцессой побеждённой страны и шла под топор палача. Миюри с тревогой смотрела, как молодые служанки тянут Арте за собой.

- Ты тоже не задерживайся, - сказала, задержавшись в дверях и обращаясь к Миюри, первая служанка.

Да и мне пора было идти в часовню.

- Брат, - только и сказала Миюри, глядя на меня тревожно и сердито.

- Часовня - это моя территория. Есть много возможностей призвать людей опустить оружие и остановиться. Я вооружусь всеми своими знаниями, чтобы убедить их опустить оружие.

- Но всё же...

Если они и сложат оружие, то где-то рядом.

Я положил ладонь на щеку Миюри, читая на её лице тревогу и желание, чтобы всё скорее закончилось.

- Не смотри на меня так. Испортишь твой миленький наряд.

Она надулась и покраснела. Наполовину от смущения, наполовину от гнева.

- Если подумать, разве у нас тут нет многочисленных союзников?

- Союзников?..

- Когда ты тихо и спокойно идёшь в часовне, с тобой всегда рядом верный союзник.

- А-а... - разочаровано откликнулась Миюри.

У ног Миюри почему-то всё ещё спала маленькая обладательница собственной шубки, и я со значением посмотрел на неё.

- Да. В подобающий момент я обращусь к присутствующим, чтобы они сложили оружие. Чем выше в семье тех, кто чтит старинные традиции и честь, тем легче они должны подчиниться.

- И тогда я должна заставить собак унести мечи?

Мы ели "еду пирата". Когда Миюри проявила интерес к группе людей, верные ей бродячие собаки чуть не бросились на то, что посчитали добычей вожака. Да и в простой ситуации сколько раз бродячая собака с дурными наклонностями утаскивала еду у путника посреди путешествия. Такая целеустремлённость помогает им пережить трудности бродячей жизни.

А если вспомнить, как радостно собранные здесь бродячие собаки встретили Миюри.

Их-то и использовать, чтобы унести оружие.

- Даже если унести оружие не удастся, отвлекаясь на собак, противники замешкаются. Думаю, это замешательство даст возможность убежать.

Миюри, кивнув, улыбнулась с таким видом, будто мои слова произвели на неё впечатление.

- В брате, наконец, завелась мудрость.

- Лишь благодаря твоей помощи.

Я ущипнул Миюри за щёчку, она улыбнулась, как от щекотки.

- Ладно, пошла к госпоже Арте.

- Да. Сделай всё, что надо.

- Оставь это мне!

Миюри, потрепав собачку по голове, разбудила её, поднялась и вышла из комнаты. Это бракосочетание обязательно завершится благополучно.

Судя по всему, я сумею показать себя отменным образом как священник, нет причин думать, что участники оставят мечи при себе. Надо лишь убедить в этом себя и успокоиться.

- Ладно, идём, - сказал я себе вполголоса и, преисполнившись духом, поднялся.

Если двое таких, как Арте и Меркурио, не смогут соединить свои жизни, о какой Божьей справедливости я бы смог говорить впредь?

Я подошел к двери и потянулся за ручкой.

Однако рука поймала лишь воздух: кто-то из коридора рванул дверь на себя.

- Миюри? - спросил я, подумав, что она что-то могла забыть, и поднял взгляд.

Я словно примёрз к месту. Передо мной стоял огромный мужчина, глядя на меня. Его борода полыхала таким рыжим огнём, что он не мог быть никем, кроме как отцом Арте.

Ручищи этого мужчины, приверженного ценностям времён войн и намеревавшегося убить Меркурио, могли поспорить с его ногами в толщине. Я видел его бычью шею и ощущал себя лягушкой под взглядом змеи. Я достаточно знаю, что слово Божье редко останавливает насилие, как бы сильно ни верить в Бога.

- Те... тебе что-то нужно? - с трудом выдавил я, сумев несколько укрепить под конец свой голос, но рыжебородый великан продолжал молча смотреть на меня.

Глупо спрашивать, почему он пришёл именно сюда. Для живущего войной с железной непреложностью действует волчье правило - выслеживай добычу. Надо думать, он следил за Арте, чтобы она не помешала убийству.

В таком случае опасность угрожает и Миюри.

Я медленно переступил, силясь вспомнить план особняка. Мы сейчас на втором этаже, за деревянным окном расположена беседка с музыкантами. Надо суметь быстро повернуться, выпрыгнуть в окно на крышу беседки, а с неё спрыгнуть во внутренний дворик.

А поскольку дворик находится внутри здания, шум при побеге непременно достигнет ушей Миюри, которая сразу поймёт, что что-то произошло.

Продумав это, я вдохнул поглубже... и это всё, что я успел.

- Я знаю тебя. Что за тайная беседа могла быть у моей дочери и Предрассветным кардиналом? - сказал великан, хватая меня за плечо.

Вывернуться и бежать было невозможно.

Неожиданно появившийся отец Арте знал, кто я такой. Проворная волчица Миюри ничего не знает о том, что медлительный агнец попал в безвыходное положение.

Более того, обсуждение всего того странного, с чем пришла Арте, не было завершено. И оставшееся для тех, кто, рискуя жизнью, метался по полям сражений, было не более, чем детской игрой.

Отец Арте не стал противиться свадьбе, он даже нашёл в ней удобное стечение обстоятельств.

Теперь мне оставалось лишь подчиняться указаниям отца Арте.

Он, не теряя времени, повёл меня в часовню, там обстановка была достаточно разогретой.

Родственники обеих семей разместились по разные стороны пути в часовню, семья Чедано справа, Пристол - слева. Это было очевидно по собравшимся без каких-либо объяснений: людей по обеим сторонам было поровну, зато мускулов слева - вдвое больше.

Отец Арте с достоинством, подобающим главе древнего рода, сопроводил священника - то есть меня - показывая ему дорогу.

Будучи уже недалеко от алтаря я посмотрел на облачение Пристолов - они словно на войну собрались, как и говорила Арте.

Затем отец Арте поприветствовал семью Чедано, выстроившихся в ряд. Один из них был весьма толст, но лицом похож на Меркурио.

Сам Меркурио, один из главных действующих лиц, должен был в это время отчаянно молиться о благополучном завершении этой церемонии в комнатке для молитв, примыкающей к часовне. Тем самым должна была заниматься и Арте, рука об руку с Миюри ожидавшая в своей комнатке.

Я тяжело вздохнул перед Священным писанием - желания и устремления основных участников церемонии не совпадали. Жаль, что они не согласны друг с другом, ведь бракосочетание они должны были встречать в общем порыве и с единым чувством.

Наверное, своим скорбным лицом я сейчас напоминаю какого-нибудь знаменитого священника.

Отец Арте втиснул своё большое тело в молитвенную скамью и посмотрел на меня. Сила на моей стороне, не так ли? Будь уверен, что да.

У меня не было выбора, кроме как кивнуть.

- В этом мире Господь создал мужчину и женщину...

Обряд бракосочетания начался.

Не думаю, что моя проповедь настолько хороша, но слушатели казались увлечёнными ею. Или же они внимали слову Божьему в предвкушении предстоящего.

Там, за роскошными окнами из раззолоченного стекла завершали подготовку к свадебному пиру.

Эта кажущаяся умиротворённость вызывала у меня ощущение, будто вокруг меня пустота.

- Пусть войдёт жених, чтобы пред ликом Божьим взять невесту в свои жёны.

Слово Священного писания прозвучало, все обратили свои взгляды на вход в часовню. Двое стражников в лёгких доспехах открыли дверь часовни для венчания аристократов. Вместо наконечников на их копьях метёлки серебристого меха.

Копья скрестились над входом, и под ними прошёл, глядя напряжённо, Меркурио. Не похоже, будто он с трудом сдерживал счастливую улыбку - всё из-за устремлённых на него суровых взглядов членов семьи Пристол.

Он отвесил осторожно-неловкие поклоны сначала Богу, потом каждой из семей. Поднял голову, посмотрел на меня, судорожно сжал губы и пошёл к алтарю. Подойдя, Меркурио положил руку на грудь, поклонился коричневому церковному гербу и встал перед алтарём с левой стороны. Место для Арте - перед алтарём справа.

- Теперь пусть все встанут.

За закрытой дверью Миюри и Арте должны в этот момент прислушиваться к каждому звуку.

Закрыть глаза, сделать медленный вдох, а затем выдохнуть.

Я посмотрел на отца Арте, он специально отвёл взгляд.

- Всех, у кого есть мечи, прошу их снять. Если во время церемонии мечи будут застревать в молитвенных скамьях и опрокидывать их, статус жениха будет нарушен.

Когда семья Пристол стала выполнять моё указание, раздался взрыв смеха - им было тесно, что вызвало забавную сумятицу среди них. Каждый, однако, снял меч и прислонил к спинке скамьи перед ним. Отец Арте, зная распорядок церемонии, с ухмылкой поступил так же.

- Певчие.

По этому сигналу мальчики, ожидавшие у часовни, начали петь, почти не меняя высоты голосов.

- Теперь пусть войдёт невеста, которая станет сегодня женой.

Дверь открылась, и раздались восхищённые крики. Кажется, их вызвала Миюри, она выглядела просто ангелом, Арте, прекрасная в своём белом одеянии, выглядела всё же несколько тяжеловесно. Их со всех сторон окружал белый и серебристый мех собак, с гордостью и достоинством сидевших там же.

Я видел, что даже Миюри, которая всегда выглядит так, будто в мире нет ничего страшного, очень беспокойна. Я посмотрел на неё, она ответила чуть заметным кивком, взяла руку Арте и повела в часовню. Собаки пошли за ними, держась у их ног и создавая впечатление, что девушки ступали по облакам.

Подбор собак, конечно, заслуживал внимания, но согласованность их движения производила сильное впечатление.

Лица мощных членов семьи Пристол, похоже, посуровели при виде принцессы их мини-страны в городе. Они прищуривали и напрягали глаза, чтобы увидеть всё. Заметнее всех выделялся отец Арте, чья рыжая шевелюра, кажется, встала дыбом.

По традиции невеста остановилась перед отцом, притронулась к его руке и поблагодарила. То, что происходило между дочерью и отцом, позволило кое в чём выйти за рамки простого церемониально-формального приветствия. Я заметил, как Миюри на заднем фоне этой сценки смотрит на собак, и те, не привлекая к себе внимания, разбегаются по местам.

Когда приветствие Арте завершилось, Миюри снова взяла её за руку и повела к Меркурио. Арте на меня не смотрела, но Миюри, с изяществом удаляясь, бросила на меня взгляд и легонько кивнула.

- Жених Меркурио Чедано.

Услышав своё имя, он посмотрел на меня.

- Невеста Арте Пристол.

Она сделала то же самое.

Ритуал бракосочетания распространён по всему миру, он благословил несчётное число людей.

Даже Миюри, проявлявшая куда больший интерес к своим волосам, нежели к текстам Священного писания, знала слова, составлявшие оглашаемую мной клятву:

"...В болезни и здравии..."

Меркурио глубоко вздохнул, словно попытался проглотить своё напряжение и ответил - "Клянусь", и Арте, чуть не на голову его выше, повторила за ним - "Клянусь".

- Теперь жених и невеста обмениваются кольцами.

От каждой семьи подошло по человеку, каждый обеими ладонями держал красную ткань, подобающую аристократической церемонии.

На этой ткани они благоговейно несли золотые кольца.

Меркурио первым надел кольцо на палец Арте, потом она повторила это сакральное действие. После этого Меркурио смущёно улыбнулся и получил такую же улыбку в ответ.

Казалось, связь между ними можно было потрогать руками.

Вот и всё, не удивительно, что я ощутил радость.

Бог смотрит за всем, что происходит.

Но люди всего не видят.

Например, что на самом деле творится в людских сердцах.

- Объявляю вас, давших здесь клятву супружеской верности, мужем и женой.

После этого возвышенного провозглашения раздались неистовые рукоплескания. Казалось, сейчас трещины испещрят стены часовни.

Меркурио взял Арте за руку, сжал губы, повернулся к присутствующим и изящно поклонился. Арте, чуть отстав, повторила его движение.

И вот, перед ними двоими я должен был прочесть слова, врученные мне при объяснении церемонии.

- Теперь, согласно традиции, с давних времён существовавшей на землях обеих семей...

Я услышал, как меняется тональность рукоплесканий.

Неужели сейчас всё может кончиться в любой момент? Арте, не успев до конца выпрямиться после поклона, похоже, тоже ощутила изменение в настроении. Её потрясающие мышцы на открытой части спины напряглись.

- Прочность связи этих двоих, подтверждённая Господом...

При этих моих словах к алтарю вышли две собаки. У обеих круглые чёрные глаза разительно выделялись на фоне белой шерсти, они гордо размахивали своими хвостами-колечками.

И теперь все заметили это.

Каждая собака в пасти несла меч.

- О, это же... - произнёс кто-то.

Присутствующие увидели, как лежавшие белыми ковриками собаки пришли в движение, через мгновение каждая с мечом в зубах с поразительной быстротой бросилась прокладывать путь из сутолоки, используя навыки своего тела, отточенные бродячей жизнью.

Люди пытались остановить собак, но им мешали собственные массивные тела, из-за которых им пришлось бороться ещё и с теснотой. Их задачу затрудняло и то, что никто не знал, что происходит, многие, вероятно, думали, что это часть обряда.

Мальчишки-певчие явно решили, что настал момент дикого ритуала и вместо прежней торжественной песни запели героическую, которой воодушевляют воинов перед сражением, музыканты, ожидавшие этого, бросились со своими барабанами к часовне, некоторые из них спотыкались о мечи в зубах собак, спешивших сюда же. Люди падали в кучу, вызывая у присутствующих одновременно смех и возбуждение.

Лишь отец Арте и ещё несколько человек хладнокровно остались на своих местах.

- Брат, - раздалось рядом со мной.

Я и не успел заметить, как Миюри проскользнула ко мне, её глаза ярко сияли, в руке она держала чей-то меч. Арте тоже начала движение, чуть согнув ноги в коленях. Она медленно потянулась к мечу в зубах собаки у алтаря, вкладывая в эту медлительность весь свой накопившийся гнев.

Именно такое развитие событий и предполагалось нашим замыслом, но нашёлся тот, кто остановил его.

- Арте, - с решимостью в голосе обратился Меркурио и сам взял оба меча у собак, которые немедленно залаяли на него, - тебе не нужно его брать.

Арте подняла лицо к встававшему Меркурио.

- Вот так! - сказал он, подняв правую руку с мечом. - Я Меркурио Чедано! Тот, кто добивается прекрасной Арте!

Он произносил слова в старинной манере, в какой во минувшие времена войн вызывали на поединок. Ошеломлённая Арте нерешительно потянулась к мечу в левой руке Меркурио. Тот же, будто предвидел это, отбросил этот меч вперёд.

- Меркурио! - раздался полный тоски крик.

Юноша вздрогнул, этот крик пронзил ему грудь, но он почти сразу улыбнулся.

- Всё в порядке, Арте. Поверь мне.

- Наоборот, Меркурио, ты ничего не знаешь! - прокричала Арте, не замечая, как к ней сзади тихо подошло несколько мужчин. - Ой, что... что... пусти. Пусти!

Навалившаяся толпа заглушила крики Арте, она и Меркурио, не выпустивший меча из руки, растворились в толпе.

Миюри изо всех сил старалась отомкнуть защёлку меча в её руках, вероятно, намереваясь рвануть с ним на помощь. Я схватил её за плечо и оттащил в сторону.

- Бра-брат, скорее отдай мой меч госпоже Арте, скорее!

И она потянулась за своим мешочком с пшеницей. Настало время серебристой волчице спасти невесту и её суженного. Миюри тянулась за пшеницей, глядя на меня глазами, полными слёз.

- Уберите руки! Ваша принцесса отныне - моя жена! - возвысил голос Меркурио, поднимая меч и напирая толпу.

Толпа чуть сдвинулась, освободив небольшое пространство. В этом промежутке стало видно, как трое мужчин удерживали пленённую принцессу - Арте - и удерживали с большим трудом, с таким неистовством она вырывалась из их мускулистых рук.

При виде этого я резко выдохнул.

- Отлично, спросим у мечей, годится ли мой зять в мужья моей дочери, - ответил отец Арте, поднимая и обнажая брошенный Меркурио меч и отбрасывая ножны прочь.

Разница в их телосложении была бы видна самому неопытному в боевом искусстве, достаточно было мельком глянуть на толщину рук, сжимавших эту пару мечей.

Арте, крича, с безумной силой забилась в державших её руках.

- Меркурио!

Отец Арте занёс меч.

Сноп искр почти ослепил глаза, от грохота закладывало уши. Железный гром сотрясал тело до самой середины, от скорости и напора ударов холодок бежал по спине. Миюри сжала кулачки и смотрела, не дыша и не моргая, будучи всей душой сейчас с Меркурио. Когда она рванулась туда, а я удержал, её глаза полыхнули на меня такой яростью, какой я прежде не видел.

- Почему, брат!

Если собираешься мне и дальше мешать, пусть ты и мой брат...

- Миюри, - называл я имя доброй девочки, которая могла на кого-то сильно-сильно разозлиться, и на меня посмотрели леденящие кровь волчьи глаза.

Но я ответил спокойным взглядом. Не потому, что мне было безразлично её состояние, не потому, что я бросил на произвол судьбы Арте и Меркурио. А потому, что помнил, что говорил отец Арте, вошедший, когда Миюри ушла вслед за невестой.

- Всё в полном порядке, - сказал в короткой паузе между сериями ударов Меркурио. - Все лишь стараются проявить уважение друг к другу.

- Э?..

Блеснул растерянный взгляд, то ли он принадлежал Миюри, то ли Арте...

Потому что там, за стеной людей, происходило немыслимое. Меркурио, образчик изнеженного аристократа, великолепно отбивал удары отца Арте.

- Нум! - последовал удар в торс.

Меч был вынесен так, что составил с рукой, его державшей, горизонтальную линию. Меркурио снова успешно отбил удар. При блеске искр было видно, что стройного юношу чуть не снесло ударом в сторону, но удар был отбит уверенно.

Покачнувшись, Меркурио восстановил равновесие и снова поднял меч, через мгновенье со стороны семьи Чедано раздались громкие возгласы.

- Давай, вперёд! Не бойся волка Пристолов!

На подбадривания семьи Чедано тут же отзывались голоса из стана бородачей.

- Белая мантия Чедано - овечья шкура! Выщипи шерсть! Обдери ему шкуру!

Меркурио отбил серию ударов отца Арте, следовавших один за другим. Сама Арте смотрела на это широко распахнутыми непонимающими глазами, Миюри тоже была ошеломлена.

Каждый отбитый Меркурио удар сопровождали радостные выкрики, вверх взлетали шляпы, кричали хором мальчишки-певчие, музыканты били в барабаны и что-то играли.

- Неужели это меч прославленного волка Пристолов? - отважно выкрикнул, тяжело дыша, Меркурио.

И, не дожидаясь ответа отца Арте, решительно замахнулся мечом, потом пошатнулся и... всё же сумел донести меч до плеча противника и протянул свободную руку.

Он мог протянуть её одному-единственному человеку.

- Идём, Арте!

Трое мужчин, удерживавших Арте, вдруг полетели на пол. Сама же она, как будто её действительно освободили, благодарно присела в реверансе и посмотрела на Меркурио, на его красивые волосы, прилипшие к взмокшему лбу. Он взял её руку и крепко сжал.

- Твой преданный слуга защитил тебя! Меркурио Чедано защитил свою жену Арте!

Отец Арте устремился к ним, и Меркурио поднял меч своей рукой и сделал натужное движение. Теперь, конечно, ситуация полностью прояснилась. Изящная рука Меркурио была достаточно измучена, и он еле-еле удерживал меч, но отец Арте выпустил своё оружие от лёгкого к нему прикосновения.

- Арте, путь открыт! Идём!

Она изумлённо посмотрела на Меркурио, но когда он пошатнулся, удержала его за руку, поднялась и обняла, поняв, наконец, какую роль ей следует играть.

Почему у родственников Арте было оружие на свадьбе и почему Меркурио был уверен, что с ним всё будет в порядке?

Арте повернулась к отцу, тот поднял руки, словно признавал своё поражение.

На мгновенье показалось, что она заплачет, но её взгляд немного опустился, остановившись на Меркурио. Красивый юноша, немного меньше её ростом, на вид аристократ из хорошей семьи. Рассказывал, как рассердился его отец, услышав просьбу о путешествии ради изучения поэзии. Его рука сжимала рукоять меча считанное число раз.

Однако Меркурио счёл, что должен быть сильным, чтобы стать мужем. Арте стеснялась своего крепкого тела, не подходящего невесте, и он тоже испытывал нечто похожее в отношении себя.

А что же родственники Арте?

- Всё прекрасно... да? - произнёс Меркурио, потянув за собой Арте к выходу из часовни, его выход напоминал последнее действие пьесы о спасении принцессы.

Бородачи, наблюдая за этим, озабоченно переговаривались. У двоих носом шла кровь - результат сопротивления Арте, когда её "похищали".

"Принцесса могла выйти из себя и испортить церемонию...", "По-моему, она могла вырваться, даже если бы мы взяли Меркурио в заложники", "Если бы всё же дошло бы до резни, я надел кольчугу на этот случай, хорошо, что обошлось без этого".

Когда отец Арте тогда появился передо мной, он мне кое-что порассказал.

До самого последнего времени Арте не интересовало что-либо, связанное с замужеством. Она всегда держала в руках не иголку с ниткой, а меч.

Как отца его радовала её просьба научить обращаться с мечом, но его не могло не беспокоить будущее дочери. Судя по всему, он решил использовать Меркурио для преодоления этого затруднения.

Но к его изумлению, стоило ему свести вместе Арте и Меркурио, они сразу поладили. А когда их общение затянулось настолько, что Арте забыла про свой любимый меч, изумление быстро превратилось в подозрение.

Арте - умная и отзывчивая девушка. Она могла распознать заботу отца о замужестве дочери, не подавая виду о том. И раскрыть намерения отца, связанные с Меркурио, каким бы неинтересным он ей ни показался. А поладить Арте могла с семьёй Чедано ради положения своего отца, нет, всей семьи, державшейся за старое и не способной зарабатывать средства к существованию.

Если это не так, с чего бы Арте, не произносившей ни строчки из стихов, с таким подъёмом вдруг беседовать о поэзии с Меркурио? Когда это вдруг её стали интересовать стихи и всё такое?

Такие мысли не давали покоя отцу Арте, собственноручно сведшему дочь с Меркурио.

Но не успел он раскрыть истинных намерений своей дочери, как Меркурио, похоже, и впрямь приглянулась Арте, и отцу оставалось лишь со стороны наблюдать за развитием событий.

Не может быть, неужели правда? Нет, но всё же...

Многих бессонных ночей провёл отец Арте, беспокоясь как о замужестве дочери, так и о присущем ей характере забияки-сорванца, которая втрое охотней будет фехтовать на мечах, чем обедать.

В общем, он на полном серьёзе опасался, как бы всё не пошло наперекосяк в самый последний момент. Столько нелепого произошло в прошлом, и он не мог избавиться от этого подозрения.

Сам же он считал этот брак благодеянием отца своей дочери.

Он мне сказал, что борясь со своим разочарованием, он постарался насытить церемонию напряжением, полагая, что его дочь, в конце концов, должна быть такой же, как и другие девушки.

Когда Миюри и Арте пошли готовиться к церемонии, отец Арте появился передо мной на пороге комнаты, опасаясь попросту заплакать - это при его-то мощном теле и устрашающей выправке бывалого воина.

В тот момент я был совершенно разочарован тем, насколько отец не понимал истинных чувств Арте... Понимание того, что им руководила забота о своей дочери, пришло позже.

Ей нравилось фехтовать на мечах, и он ни слова не сказал, что это занятие не подходит девушкам её возраста. Он позволил ей делать то, что ей нравилось, а не то, что диктовал здравый смысл целого мира. Возможно, это помешало ему понять Арте, но и она не смогла понять своего отца.

Арте виделось, что его отца могут интересовать лишь сражения и оружие, как же она могла вдруг поведать о том, что любит или любима? А тем более рассказать о своём впечатлении от стихотворной импровизации Меркурио. Разве не будет обидно её отцу увидеть в своей дочери просто слабую девушку?

С того всё и пошло.

Потому-то отец Арте и пришёл ко мне. Пришёл и сказал - не знаю, что тебе наговорила Арте, но я прошу тебя не препятствовать проведению этой церемонии.

Настоящая неразбериха, можно сказать.

Арте определённо понравилась Меркурио, но ей больше всего нравились мечи, что-то надо было сделать, чтобы она тоже смогла влюбиться. И Меркурио обратился к её отцу, готовый ради этого приложить все усилия.

Услышав об этом, я понял, что и Меркурио попал в ту же ловушку непонимания. Что мне оставалось, как не тяжело вздохнуть?

Бог знает всё, люди - нет. Люди могут судить лишь со своей колокольни, и это ограничение сильнее, чем они сами думают.

Меркурио тоже не мог себе представить, что отец Арте может быть ранимее, чем кажется, и что сама девушка может не особо интересоваться умением своего будущего мужа обращаться с мечом. А сама Арте была уверена, что Меркурио желал бы в своей жене хрупких плеч, стройных ног и вообще изящества.

Отец даже не думал, что его дочь-сорванец полюбила всерьёз, в то время как сама она полагала, что её сильный отец сочтёт подходящим для семьи Пристол лишь сильного мужчину.

Если вспомнить, почему свадьбы наполнены сливками, взбитыми с сахаром, так это потому, что, как считалось, дьявол не любит сладкого. Как бы это ни было на самом деле.

Миюри, вернув меч его владельцу, села, непринуждённо скрестив ноги. Четыре собаки вокруг неё преданно размахивали хвостами и поддевали её своими головами, чтобы волчица Миюри их погладила по голове.

- И кем же мы были тогда? - спросила она.

- Может, приправой к церемонии. Прежде всего, они оценили нашу внешность до того, как позвать.

Миюри вздохнула, погладила по очереди каждую собаку и произнесла:

- Однако Арте была такая милая...

Миюри не смотрела в ту сторону, где семьи Чедано и Пристол хлопали друг друга по плечам и покидали часовню. Это они подготовили столь благополучно завершившуюся церемонию. Я с радостью в душе наблюдал, как двое молодожёнов выходили из часовни, взявшись за руки.

Миюри посмотрела на руку, которую я ей протянул и спросила:

- Брат - тоже рыцарь, который тоскует по своей принцессе?

Не уверен, что именно она имела в виду, но буду честен с ней:

- Быть рыцарем мне не подходит.

Миюри взяла мою руку и поднялась.

- В таком случае - какую роль играет брат, который берёт меня за руку и ведёт?

- Ты сама сказала. Твой брат.

Миюри, надувшись, показала язык, а затем сжала мне руку изо всех сил. После чего пристально посмотрела на меня и спросила:

- Разве после этой суеты ты не замечаешь, что ты единственный так думаешь?

Люди судят друг о друге по внешнему облику и редко меняют сложившееся впечатление, но при этом часто не знают самих себя. Это справедливо для большинства, хотя, конечно, не для всех.

- Даже если я ошибаюсь, подумай лучше над тем, насколько ты повзрослела.

- Чт... что ещё за...

- Что сказал. Боже, ты приготовила меч, ты действительно хотела пустить его в ход?

Воспринимать происходящее как череду приключений - это не слишком по-взрослому.

- Пока ты не повзрослеешь, ты будешь оставаться моей сестрой.

- Брат, ты болван! - крикнула Миюри, и все собаки удивлённо подняли уши.

- Конечно, конечно. Давай разберёмся с тем, что у нас тут. Я ещё должен нарезать во дворе печенье и передать невесте.

Миюри с рычаньем схватила зубами мою руку, словно собиралась укусить, потом подняла голову.

- О-о! Я хочу поскорее к этой новой жене! - она бросила мою руку и побежала. - Брат, идём! А то праздник кончится!

- Э? Постой, Миюри!

- Ха-ха-ха!

И с этим мы вышли во двор, где люди, освободив сердца от ненужных забот, готовились начать праздник.

Большое оживление вызвало появление вина.

Арте и Меркурио, а также их родственники из обеих семей поспешили поблагодарить нас. Но нашей особой заслуги во всём этом не было. В конце концов, все действовали ради двух других людей.

Свадебная церемония, начавшись в этом уголке Раусборна, успешно завершилась, и в итоге мы получили щенка с шёрсткой того же цвета, что и у Миюри, после чего вернулись в особняк, который одолжила Хейланд.

Войдя в дом, мы столкнулись с Хейланд, вернувшейся по завершению государственных дел, она была поражена моим измотанным видом, но детали мы отложили на потом и разошлись по комнатам. Миюри, танцевавшая на пиршестве до упаду, рухнула на кровать, не выпуская из рук щенка.

Потом она погладила его, ссадила на кровать и посмотрела на меня устало и взволнованно.

- Брат, помнишь своё обещание?

- Обещание?

Миюри, лёжа на кровати, протянула ко мне свои руки.

- Когда мы вернёмся, ты продолжишь меня благодарить.

Прекрасные волосы, завязанные для церемонии, лицо, словно горящее в лихорадке, Миюри вдруг показалась повзрослевшей. Злой волк, коварно сбивающий агнца с его пути веры.

Хотел бы я так подумать, но Миюри рядом со мной уже тринадцать лет.

- Да-да, я потихоньку кое-что получил для Миюри.

- У-у?..

- Помнишь, ты хотела ту большую ложку?

- О, и!?

Та чересчур большая ложка приняла участие в церемонии соединения воедино двух людей, чтобы впредь им не довелось повстречать беду.

Миюри приподнялась и поползла по кровати, словно собака, которую поманили мясом.

- Ты, брат, для меня...

У Миюри сейчас было лицо девушки, сгорающей от нетерпения.

- Миюри тебе такое приходилось есть? Лапша из пшеничной муки, она в родном городе Арте это особенная еда. А это - то, что необходимо использовать, когда её варишь, - и я достал длинную доску с множеством мелких выступов.

Кажется, эту доску опускают в котёл и помешивают лапшу, чтобы ко дну не прилипала.

Миюри бессильно опустилась на кровать, её уши и хвост поникли. Я ожидал совершенно иного. Тогда я сел рядом с ней и сказал:

- Знаешь, как только я увидел эту доску, я сразу её приметил. Для ухода за твоей шерстью лучшего не придумаешь.

Миюри подняла голову и посмотрела на меня так, будто увидела кусок золота, вывалившийся из сумки, которую никак бы не заподозрила в подобной способности.

- Видишь, какая она большая, если ты примешь волчью форму, ею можно будет хорошенько вычистить шерсть. Думаю, тебе надо как следует заботиться о шерсти, потому что у тебя не только волосы прекрасны, но и шерсть.

Миюри молчала, будто язык проглотила. Щенок радостно топтался по её ногам.

Потом Миюри вскочила, в одно мгновенье пояс, рубаха и штаны полетели на кровать, накрыв щенка с головой, а когда он выбрался из-под одежды, то увидел перед собой серебристую волчицу.

- Миюри... не так сразу... твоим мехом... Миюри!..

Но большая волчица толкнула меня на кровать и стала тыкаться в меня носом и тереться о моё лицо шеей. Хвост размахивается - чуть не отрывается, прямо никакой волчьей гордости.

Я, случайно повернув голову к щенку, увидел, что он смотрит на меня сверху вниз со странным выражением на мордочке.

- Можешь что-то от себя мне добавить?

Эта милая волчица, даже когда вырастет, навсегда останется сорванцом.

- Ваф, - сказал щенок, вздохнул, сел и стал чесать короткой лапкой себе затылок.

Множество серебристых волосков заплясало в воздухе.

То самое, чем заканчивалась долгая зима и наступало веселье весны.

***

Снег в Ниохире наконец растаял, но по утрам и вечерам было ещё холодно, поэтому мы грелись у камина у входа, когда к нам заглянул торговец с письмом. Как раз было время линьки, и, принимая письмо, я тщательно скрывала уши и хвост под одеждой. От письма достаточно сильно пахло, так что оно могло быть только от этой молодой пары, покинувшей купальню и отправившейся в путешествие.

- Хмм...

Я развязала нить и сломала печать, чтобы развернуть письмо, на бумаге я увидела изящные буквы Коула и вытянутые вверх - Миюри. Пока я читала, мой рот подёргивался.

- Э-эй, Хоро, не хочешь подогретого вина?

Поспешность, с которой у меня забрали жестяную кружку, заставила посмотреть в его лицо.

- Хмм, подогрей.

- Да-да... Э... что за письмо? От Миюри?!

Мы довольно давно не получали писем от малыша Коула и нашей дочери Миюри, поэтому мой компаньон просто ел его глазами.

И потому я по-доброму сообщила в целом содержание:

- Там сказано, что у малыша Коула и дурёхи Миюри была брачная церемония.

Я пропустила много деталей, но не солгала.

Мой компаньон весьма трясётся над нашей дочерью, он сейчас должен удивиться... Я вдруг услышала противное металлическое звяк и звук льющейся жидкости.

- Эй! Ты! Вино!

Компаньон, в ошеломлении уронивший кружку, стоял с застывшим лицом.

- Миюри... наша Миюри...

- Дурень! Малыш Коул изображал на не своей свадьбе священника, а Миюри просто сопровождала невесту!

- Э? П-правда? В самом деле?

Иногда мудрая волчица блещет умом и отвагой, но чаще она ведёт себя хуже глупой коровы.

- Зря вино пропало... совершенно не из-за чего...

- Эй, дай глянуть письмо. Миюри точно сама не была невестой?

- Успокойся! Вот! - передаю ему письмо. - Читай, сколько хочешь!

Потом подняла кружку - к счастью, она зауженная, поэтому не всё вино пролилось.

Теперь я могу позволить ему взять оставшиеся заботы на себя.

- О-о, верно, так и написано... Думал, сердце остановится...

Если так пойдёт и дальше, понятия не имею, когда Миюри может оказаться невестой и что будет. Я поражена, но как мудрая волчица и добрая жена о такой пикантности я иногда умалчиваю.

- Что ж, эта южная штука для лапши - то, что нужно, для ухода за шерстью, если удастся заказать, у тебя она будет.

Я не знаю, что это за штука, но несложно представить, как малыш Коул и Миюри корпят над этой выпавшей шерстью в большом мире, где, кажется, наступает весна. Я могу увидеть это и по нити, которой было обвязано письмо, и по запаху, исходящему от письма в руках моего компаньона, я его чувствовала даже на таком расстоянии.

Насчёт свадьбы пока сложно сказать, но дружбой пахнет.

Поскольку мой компаньон - человек, не различающий запахов, я не скажу ему о приближении чёрной тучи, и пусть он будет мне за это благодарен.

- Мм, и что?

- Ты о чём?

Улыбаюсь в ответ и становлюсь рядом с компаньоном.

- Эта штука для шерсти. Пришло время линьки в этом году.

- Да-да. Я уже заказал тебе достаточно щёток.

Я ненавижу, когда он говорит об этом шутливым тоном, но, кажется, ему это нравится.

- Ты будешь со мной нежен?

Компаньон пожал плечами и рассмеялся, а потом стал вытирать пролившееся вино. Мне ничего не оставалось, как помочь ему. Поиграть с таким интересным компаньоном - слишком хорошо для юной Миюри, чтобы она теряла время. Миюри вполне хватит малыша Коула, хотя она всё же ещё зеленовата.

- Что такое? - недоумённо спросил мой спутник, заметив на себе мой взгляд.

Я захихикала, словно от щекотки.

- Да ничего особенного.

Долгая зима подошла к концу.

Ничего не могу поделать с этим пушистым чувством в моей груди, поищу себе оправдание в смене времени года.

Но, с другой стороны, это чувство не означает, что я не завидую этой молодой парочке в их путешествии.

Путешествие.

Путешествие, значит?

- Хмм, - печально хмыкнула я.

Путешествие - звучит потрясающе.

- Не думаю, что когда-нибудь отправлюсь путешествовать.

Если погладить мой зимний хвост, он на мгновение мягко надуется, будто я чего-то ждала.

Но мир засеивает множество странных зёрен.

Вскоре я узнала, что нельзя с надёжностью полагаться на суждения волчицы.