Искусство врачевания глубоко и многогранно, и за короткое время его не постичь.

Когда Ли Сянь обсуждала это с Линь Ваньюэ, та очень колебалась. Она не могла вынести расставания с Линь Байшуй, но стоило признать, что Ли Сянь права. Линь Ваньюэ не могла защищать Линь Байшуй всю жизнь. Если Линь Байшуй будет разбираться в основах врачевания, это, по крайней мере, обеспечит ей хоть какую-то безопасность при жизни в императорском дворе.

Таким образом, в возрасте восьми лет Линь Байшуй вступила на путь изучения врачевания в долине Яован. Обучение заняло десять лет, и там она встретила трехлетнюю Шао Пяопин, которую удочерила Юцинь. По воле судьбы они столкнулись, словно ряски на воде*.

*萍水相逢 (píngshuǐ xiāngféng) — обр., о случайной встрече, случайном знакомстве в пути. Первые два иероглифа (萍 и 水) — последние слоги имен Шао Пяопин и Линь Байшуй соответственно

Благородная принцесса Линь Байшуй впервые ухаживала за ребенком. Ей приходилось купать ее, менять пеленки и учить пользоваться палочками для еды.

Сначала она делала это неохотно, но постепенно это вошло в привычку. В конце концов, она всей душой с нетерпением ожидала, что станет свидетельницей взросления Шао Пяопин.

Линь Байшуй была чрезвычайно талантлива, вплоть до того, что обогнала уровень Ло И, когда та была в ее возрасте. Даже если бы она занялась врачеванием в гораздо более позднем возрасте, чем Ло И, менее чем за три года все равно могла бы достичь уровень восьмилетней Ло И. Знаменитые лекари за пределами долины признавали ее превосходство. Сама Юцинь горько усмехалась и восхищалась одаренности Линь Байшуй.

Тогда она передала Шао Пяопин на попечение Линь Байшуй. Она верила, что Линь Байшуй будет более выдающейся шифу, чем она.

К тому времени, когда Шао Пяопин впервые проводила иглоукалывание, двенадцатилетняя Линь Байшуй уже хорошо преуспела в искусстве врачевания. Она вызвалась доброволицей на акупунктуру, и в итоге Шао Пяопин затыкала ее до такой степени, что половина ее тела потеряла чувствительность на три дня.

Шао Пяопин заливалась слезами у ее постели, а Юцинь даже упрекнула:

— Байшуй, ты слишком балуешь Пин-эр.

Линь Байшуй же просто улыбнулась. Как только Юцинь ушла, она нежно погладила Шао Пяопин по голове (подвижной рукой) и мягко успокоила ее:

— Малютка Пин-эр, будь послушной, не плачь.

Линь Байшуй и не подозревала, что этот момент глубоко запечатлелся в сердце Шао Пяопин на всю жизнь.

Когда восемнадцатилетней Линь Байшуй пришел указ вернуться во дворец, тринадцатилетняя Шао Пяопин, которая ни разу не покидала долину Яован, взяла с собой лекарскую сумку, стащила дорожные расходы матушки Юцинь и ускользнула из долины.

В "Годовых отчетах царства Ли" говорится, что единственная дочь Чжуну-хоу Линь Фэйсина, Линь Байшуй, которая на втором году Тяньюаня получила титул принцессы, на шестом году покинула столицу для учебы в других землях и вернулась в шестнадцатом.

В том же году император даровал ей брак с Сян Хэцзя, сыном генерала Пиндуна, Сян Цзинъи. Это был период начала войны в восточном море. В день бракосочетания Сян Хэцзя повел свои войска на восток и не возвращался в течение трех лет.

Принцесса слегла с болезнью от беспокойства. Девятнадцатого года Тяньюаня, до того как генерал Сян смог вернуться в столицу, принцессе стало хуже. Ей ничем не могли помочь.

Император впал в печаль. Родословная Чжуну-хоу оборвалась.

Согласно легенде, у Царицы лекарей седьмого поколения было две выдающихся ученицы, чьи навыки намного превосходили ее способности…

Тяньюань, двадцать седьмой год. Дворец Куньцзэ.

Внутренний двор был заполнен коленопреклоненными дворцовыми служанками. Вдовствующая матушка-императрица*, мать принца Сяна и принца Хуая, была тяжело больна.

*Императрицу, которая дожила до правления по крайней мере двух последующих императоров, называли Вдовствующей императрицей (皇太后). Императрица, у которой не было сына или чей сын не унаследовал трон, почиталась как Вдовствующая матушка-императрица (母后皇太后)

Но ни принц Сян, ни принц Хуай не вернулись в столицу.

Вдовствующая матушка-императрица лежала на кровати, держа в руке белоснежную нефритовую подвеску с выгравированным на ее поверхности маленьким иероглифом "Цин"*.

*卿 (qīng). Чье это имя? Читайте дальше, узнаете

Более тридцати лет назад один чудной странник достал цельный нефрит. Он добился аудиенции у матушки-императрицы Ли Цинчэн, которая взяла с собой наследного принца и старшую принцессу в храм Хуго, и преподнес ей в дар цельный нефрит и сокровища.

Ли Цинчэн приказала искусному мастеру изготовить из этого цельного нефрита три подвески, на одном выгравировать "Чжу" — для наследного принца, а на другом "Сянь" — для старшей принцессы.

Матушка-императрица Ли Цинчэн — первая жена императора Ле, дочь главной жены в семье Ли, младшая сестра великого главнокомандующего Ли Му, мать императора Чжу и великой старшей принцессы Ли Сянь. И ее детское имя — Цин-эр*.

*卿儿 (qīngér). Ой как неловко-то вышло ой-ой-ой🙀

… …

На двадцать седьмом году Тяньюаня Вдовствующая матушка-императрица скончалась.

Согласно правилам царства Ли, низшее не может стоять над высшим. Император Ле уже был похоронен вместе с первой императрицей Ли Цинчэн в императорской усыпальнице. Последующую императрицу можно хоронить только в усыпальнице жен высшего ранга*. Однако по неизвестной причине, несмотря на возражения придворных министров, император Чжу решил похоронить Вдовствующую матушку-императрицу в императорской усыпальнице.

*妃 (fēi) — титул наложницы 1-го ранга

В том же году принц Сян двинул войска в столицу с целью восстания, и принц Хуай оказал свою помощь. Император назначил Сян Хэцзя Великим маршалом и приказал покарать мятежников. Два года спустя восстание подавили. Принц Сян, Ли Хуань, был казнен, а принц Хуай, Ли Пэй, покончил с собой.

В день возвращения армии с триумфом народ царства Ли украсил улицы фонарями и праздновал победу. За исключением Ли Чжу, который взял перерыв от придворных обязанностей на три дня и бродил по императорскому дворцу в одиночестве.

Он стоял у дворцовых дверей, глядя на одинокую императорскую дорогу, и вспоминал, как двенадцатого месяца каждого года император Ле давал здесь высочайшую аудиенцию и разрешал политические вопросы.

Ли Чжу взглянул в сторону знакомых сидений. Место старшего принца Ци, Ли Чжэня, принца Чу, Ли Сюаня, принца Юна, Ли Чуаня, принца Сяна, Ли Хуаня…

И сейчас из родословной императора Ле остался лишь он.

Подул ветер, с жалобным воем проносясь по длинной дворцовой дороге. Ли Чжу стоял, заложив руки за спину, подставляясь под его пронизывающий поток. Бусины, свисающие с его головного убора, со звоном постукивали друг о друга.

Двадцать седьмой год Тяньюаня, двадцать девятый день четвертого месяца.

Линь Ваньюэ, преисполненная безумной радостью, устроила в деревне Чаньцзюань великий пир. Сегодня был ее пятидесятый день рождения.

Пришло много народу, в том числе Линь Байшуй и ее "ученица" Шао Пяопин, Юй Сянь и Сяо-Шии со своей названой дочерью, супруги Цинъянь и Цзы. В последние годы его здоровье было не в лучшем состоянии, но он все равно приковылял, опираясь на трость, и позволяя Цинъянь и детям поддерживать его.

Говорят, пришло еще два человека из гуннов. К двадцать седьмому году Тяньюаня отношения между гуннами и царством Ли разительно изменились. После того, как император Чжу образовал с гуннами торговые связи, этих людей часто можно было встретить и во владениях Ли.

Гости ели и наслаждались весельем, с восторгам предаваясь воспоминаниям о прошлых годах.

Жители Чаньцзюани скооперировались и сшили для своего деревенского старосты "А-Юэ" народное одеяло. Помимо этого, они установили каменную мемориальную доску заслуг и добродетелей и приготовили чашу лапши долголетия*.

*По одной из китайских традиций в день своего рождения именинник должен съесть 长寿面 (chángshòumiàn) — лапшу долголетия. Она длиннее обычной, и при приготовлении и ее не разрезают на более короткие части. Именинник должен съесть ее так, чтобы она не разорвалась

Ночью, когда все ушли, Линь Ваньюэ и Ли Сянь легли на кровать. Линь Ваньюэ, держа грубую и сухую руку Ли Сянь, переплела их пальцы, совсем как в молодости.

— Сянь-эр~

Ли Сянь, на лице которой уже виднелось немало морщин, улыбнулась и сказала:

— Вот как? А куда делось "моя старушенция"?

Линь Ваньюэ заулыбалась. В какой-то момент их совместной жизни она начала называть Ли Сянь своей старушенцией, а та, в свою очередь, прозвала ее "дедом старым".

Линь Ваньюэ не ответила. Она крепче сжала руку Ли Сянь и тихо сказала:

— В первый раз я увидела тебя в двадцать восьмом году Юаньдина. Мне тогда было шестнадцать.

— Угу! Какое там у тебя было подобие девушки? Ты выглядела, как неотесанный новоприбывший солдат. Помню, ты даже хотела отвести меня в военный бордель!

Линь Ваньюэ рассмеялась, отчего морщины на ее лице стали глубже:

— Мда, уже столько лет прошло, а ты все никак забыть об этом не можешь.

В темноте они улыбались и, даже не видя лиц друг друга, знали, какое на них выражение. Тридцать лет они делили радость и печаль, и внешность любимой уже глубоко запечатлелась в их сердцах.

Темнота мешала зрению, но они ясно представляли каждое хмурое выражение, смех, взгляд и машинальное движение другого человека.

— Сянь-эр, я правда очень сожалею. В молодости я отказывалась уступать, была слишком откровенной. Я не возвращалась домой годами и избегала тебя.

По щекам Ли Сянь беззвучно побежали слезы. Годы не превратили ее в простодушную, и она не просто сохранила блестящий ум, но и прочувствовала жизнь.

Она знала о состоянии Линь Ваньюэ, которая в молодости получила до ужаса много повреждений. Так много, что даже спустя столько лет это нельзя было возместить. Как Ли Сянь могла не ненавидеть себя? Если бы не ее безрассудные, неуемные козни и интриги, могла ли Линь Ваньюэ избежать всего этого?

Благодаря круговороту колеса бытия все возвращается на круги своя. Она породила причину, и, несмотря на то, что Линь Ваньюэ уже давно отпустила прошлое, независимо от того, насколько глубоки их отношения, она же понесет на себе следствие. Ей не избежать этого.

Ли Сянь пошевелила уголками губ, желая что-то сказать. Но слова застряли в горле. Из глаз неконтролируемо текли слезы.

— Сянь-эр~

— Мм, — с большим трудом ответила Ли Сянь. Линь Ваньюэ услышала дрожь в ее голосе, но просто улыбнулась.

— Можешь… опять назвать мое имя?

Некоторое мгновение Ли Сянь молчала. Остановив рыдания, готовые вырваться из ее горла, она сжала руку Линь Ваньюэ и собрала всю нежность в одно слово:

— А-Юэ~

— Мм~

… …

— Сянь-эр~

— Мм?

— Я счастлива, что в этой жизни смогла взять тебя в жены...

Веки Ли Сянь отяжелели. Она не поняла, как заснула.

Ей приснился сон, очень размытый. Она только помнила, что там была она с Линь Ваньюэ в пору их юности.

Когда она проснулась на утро, тело Линь Ваньюэ уже остыло.

Ли Сянь осторожно высвободила руку, которую держала Линь Ваньюэ. Тело Линь Ваньюэ закостенело. Ее рука осталась в том же положении захвата, и промежутки между пальцами оставались шириной с пальцами Ли Сянь.

Ли Сянь не знала, когда она испустила дух. В день рождения? Или же на следующий день?

Спокойно сменив на Линь Ваньюэ одежду, Ли Сянь вытерла ее тело дочиста, затем ушла, чтобы сказать остальным о ее кончине.

Линь Байшуй была раздавлена горем, что несколько раз чуть не лишилась сознания. Хоть она уже знала, что Линь Ваньюэ ей не родная, да притом женщина, Линь Ваньюэ все равно занимала в ее сердце огромное, как гора Тайшань, место.

Линь Ваньюэ похоронили на заднем склоне горы у деревни Чаньцзюань. В день похоронной процессии все жители деревни облачились в траурную одежду и отправились провожать ее. Среди них было много людей, приехавших из соседней деревни.

В конце концов Линь Ваньюэ не удалось избежать прогноза Ло И.

Люди один за другим спустились с горы, и перед могилой Линь Ваньюэ остались Ли Сянь, Линь Байшуй и Шао Пяопин.

Линь Байшуй стояла немного поодаль. Ее веки сильно опухли, глаза покраснели, но она все еще не могла остановить слезы. Шао Пяопин тоже плакала и крепко обнимала ослабевшую Линь Байшуй.

Ли Сянь легонько провела пальцами по ледяному надгробному камню. Ее взгляд был нежным, словно она ласкала щеку Линь Ваньюэ:

— Дождись меня, А-Юэ.

Тридцать седьмой год Тяньюаня, двадцать девятый день четвертого месяца.

В храме Ганье в возрасте шестидесяти лет внезапно скончалась Великая старшая принцесса. Она была похоронена не в императорской усыпальнице. Грядущие поколения так и не узнали место ее упокоения.

Автору есть что сказать:

Эта история началась 1-го апреля 2017-го года и заканчивается сегодня. Прошло уже более ста дней. Из-за болезни я дважды нарушала порядок обновлений.

Я искренне благодарю всех, кто сопровождал меня весь этот путь. Я отредактировала и переписала множество версий речей, выражающих мои чувства, но удалила их все. Потому что я решила, что это моя первая книга и определенно не будет моей последней, так что нет нужды в сантиментах.

Но на самом деле я переполнена сантиментами. Не знаю, сколько знакомых лиц увижу в своей новой книге, хотя я все равно запомню вас всех, кто сопровождал меня.

Первый раз всегда будет иметь огромное значение. Независимо от того, сколько у меня будет читателей в будущем, вы всегда останетесь самыми особенными.

Независимо от того, сколько пройдет времени, пока под моей историей будут появляться знакомые имена, я всегда буду помнить компанию, что была рядом со мной в течение этих более чем ста дней.

Процесс написания этой новеллы шел не очень гладко. В тот период я от волнения несколько раз теряла контроль над собой. Сейчас я приношу вам свои извинения, благодарю за вашу поддержку и понимание. Что касается читателей, которых я случайно обидела, приношу свои извинения здесь, пожалуйста, простите меня.

Эта новелла, может быть, и не идеальна, но я очень довольна. Потому что в ходе первоначальной проработки Линь Ваньюэ должна быть свирепой, а сама история — торжественно-трагической.

Что касается задумки ближе к концу, я в самом начале сделала пометку "резко оборвано", но наконец завершила ее.

Концовка не "недостроена". Это своего рода моя погоня за искусством. Я не сильна в написании счастливой развязки и благополучной истории, потому что мне кажется, что в жизни всегда есть препятствия и сожаления, только так будет реалистичнее.

Линь Ваньюэ, будучи генералкой, которая продвинулась до самого высшего служебного чина, но встретила внезапный исход, оставила будущим поколениям историческую неразгадываемую загадку, что им приходится корпеть над ней. Это и есть тот самый блестящий финал, к которому я стремилась.

Линь Ваньюэ: Неужели… это как то самое изречение: "Хотя меня нет в цзянху, но цзянху хранит меня в бытие"?

Цзюнь Мосяо: Именно *показывает легкую улыбку*.

Серьезно, большое вам спасибо. Я, конечно, не очень хорошая писательница, но все вы очень ХОРОШИЕ читатели.

Мне посчастливилось следовать с вами рука об руку по этому пути.

Больше не буду ничего писать, иначе расплачусь ТТ Я должна взять себя в руки.

Наконец, я хочу поблагодарить свою редакторку за ее руководство и помощь. Много раз мои эмоции выходили из равновесия. В отсутствие жилетки, в которую я могла бы поплакать, в периоды, когда я не могла вылить слова на читателей и побеспокоить других авторов, когда мне действительно нужно было облегчить душу, когда я нуждалась в человеке, который понял бы меня, моя госпожа редакторка мягко утешала и урезонивала меня. Спасибо.

Есть еще одна глава, плод богатства воображения, в которой рассказывается о загробной жизни Линь Ваньюэ и Ли Сянь. Учитывая, что в жанрах книги стоит драма, и ее тон явен на протяжении всего сюжета, глава считается отдельной.

Новелла всего из четырех томов, потому что количество слов слишком велико (если экземпляр слишком толстый, его не переплетешь). Плюс еще одна книга.

Апдейт: 11 сентября 2017 г., 15:39:05

Спасибо.