X

В ту ночь Цинь Цзин погрузился в глубокий сон, а когда проснулся, солнце только начало вставать из-за горизонта. Сквозь бумагу на окне проникал тускло-серый свет.

Обняв одеяло, он какое-то время смотрел на него, пока не заметил, что его одежду сменили, и на теле не осталось ни липкости, ни дискомфорта. Его изумило то, что мужчина, после всего произошедшего в этот раз, даже нашёл время позаботиться о нём.

Он встал с кровати и немного прошёлся. Скорее всего, лекарство наносили снова, потому что пониже спины он ощущал влагу и холодок. Во время ходьбы появлялась лёгкая боль, но ничего серьёзного. Он вынул из ящика и надел свежий хлопковый халат, а затем умылся в тазу рядом с кроватью. Справившись с утренними процедурами, он открыл дверь, и его немедленно встретил порыв влажного зимнего ветра с юга. Горизонт постепенно светлел, но неподалёку ходили тяжёлые тёмные облака, которые позже могли принести холодный дождь.

Цинь Цзин бездумно смотрел в небо, пока холод не пробрался к нему под халат, облизав всё тело и заставив ёжиться. Только тогда он вспомнил, что шёл в кухню, чтобы сделать себе чаю и согреться. Он развернулся, но заметил, что из кухонной трубы уже поднимается дым. Тонкая бледная струйка, как одинокий призрак, вилась в предрассветной хмари, борясь с потоками воздуха, и всё же через несколько футов проигрывала и неохотно рассеивалась.

– Ты ещё здесь?

Цинь Цзин прислонился к дверному косяку и, не заходя внутрь, стал наблюдать, как Шэнь Ляншэн готовит конги. Лишь когда в носу у него зазудело, он чихнул – и только тогда переступил порог и закрыл за собой деревянную дверь, отгораживаясь от холода.

– Который час? – Стоило двери закрыться, на кухне сразу стало темнее. Цинь Цзин потянулся к единственному источнику света – горящему в печи огню, подтянул табурет и уселся греть руки.

– Середина часа змеи[1], – ровно ответил Шэнь Ляншэн.

Лишь теперь целитель осознал, что солнце встало уже давно, просто погода была настолько плохой, что из-за пасмурного неба солнца не было видно.

---------------------------------

[1] с 9 до 11 утра

---------------------------------

– Зима в этом году пришла рано.

Согревшись у плиты, он снова почувствовал сонливость и зевнул. Табурет оказался крайне неудобным для его задницы, и всё время держать спину было утомительно. Краем глаза он заметил стоявшего рядом Шэнь Ляншэна, оперся о его ногу и снова зевнул. Веки беспомощно опустились, он казался совсем сонным.

Шэнь Ляншэн позволил ему опираться о себя и ничего не ответил на его попытку завести беседу о погоде. Однако через мгновение Цинь Цзин почувствовал, что рука начала мягко перебирать его распущенные волосы.

– Тебе вовсе не обязательно это делать, – Цинь Цзин поднял на него взгляд. – Я тебя ни в чём не виню.

Стоящий мужчина наклонил голову и посмотрел ему в глаза, словно ожидая продолжения.

– Не забудь, Шэнь-хуфа, – Цинь Цзин с улыбкой смотрел на него в ответ, и его взгляд был таким же тёплым и искренним, как алое пламя огня. – Я люблю тебя.

– Цинь Цзин, – в этот раз Шэнь Ляншэн не промолчал в ответ на его признание. Заправив распущенную прядь ему за ухо, он низко произнёс: – Не забудь свои собственные слова.

После долгого взгляда друг другу в глаза, хуфа наклонился и поцеловал целителя в губы. Своим языком он раздвинул их, поймал язык Цинь Цзина, но не стал углублять поцелуй, а лишь кружил вокруг, лаская и вовлекая в чувственную игру. В тишине полумрака этот почти невинный поцелуй делал их неуловимо ближе.

Внезапно, нарушая покой комнаты, со двора послышался крик птицы. Шэнь Ляншэн немедленно отступил, ушёл в хижину и долго не появлялся. Цинь Цзин догадался, что мужчина, должно быть, послал дымовой сигнал, который призвал птицу-посланника, и тоже вернулся в дом. Шэнь Ляншэн стоял у стола и что-то писал, позаимствовав тушь и бумагу. На краю стола пристроился небольшой сокол, который, когда Цинь Цзин вошёл, повернул голову, изучая его своими умными чёрными глазами-бусинками.

Соблюдая осмотрительность, Цинь Цзин не стал подходить к Шэнь Ляншэну и смотреть, что он пишет. Он прошёл в небольшую комнатку, соединённую с главной, и вынул новое сменное бельё, чтобы перестелить бардак, который творился на кровати.

– Если у тебя есть дела – иди, – сказал Цинь Цзин, вправляя одеяло в пододеяльник. – Похоже, скоро хлынет дождь, принести тебе зонт?

– Не нужно, – Шэнь Ляншэн отложил кисть, свернул рисовую бумагу в маленький тугой свёрток и засунул в трубку на ноге сокола. Он вышел во двор, чтобы выпустить птицу, а когда вернулся, у него с собой была пиала горячего конги. Увидев, что целитель уже разделся, улёгся в кровать и завернулся в одеяло, прислонясь к изголовью, он тихо проговорил: – Поешь и спи дальше.

– Я не сплю, – Цинь Цзин взял тарелку и продолжил говорить, отпивая понемногу: – Снаружи слишком холодно, так что прости, что не провожаю. Когда будет время... – Он взглянул Шэнь Ляншэну в лицо, но ожидаемо ничего не мог по нему понять. – Если найдёшь время – приходи.

– Я отправил посланника, – мужчина тоже устроился на кровати и наблюдал, как целитель ест. – Я уйду ближе к ночи.

– Но впотьмах легко оступиться.

– Когда привыкаешь, нет никакой разницы.

Цинь Цзин просто хотел поддержать разговор, но заметил, что за словами хуфы скрывается что-то большее. Он поднял голову, пытаясь придумать достойный ответ, но это было сложно, так что он просто поднёс ложку ко рту мужчины.

– Хочешь?

К его удивлению, Шэнь Ляншэн открыл рот и съел предложенное. Цинь Цзин проследил, как его тонкие губы открываются и закрываются, и не мог не прильнуть к нему и не украсть поцелуй. Добившись своего, он принял простодушный вид, притворившись, что ничего не делал, но со своей плутоватой улыбкой всё равно выглядел как шулер, переодетый в учёного.

Когда они вдвоём разделались с конги, по очереди съедая по ложке, Шэнь Ляншэн забрал у него пиалу и отставил на край стола. К тому времени, как он обернулся, Цинь Цзин подвинулся, освобождая для него место, и похлопал по кровати рядом с собой, ехидно улыбаясь.

– Присоединяйся.

У Цинь Цзина была довольно большая кровать с балдахином, достаточно широкая, чтобы на ней без труда поместились двое. В изголовье был спрятан ряд ящиков, в которых лежали книги, чтобы скоротать время перед сном.

Пока Шэнь Ляншэн снимал ботинки и забирался в кровать, Цинь Цзин открыл один из них и достал несколько книг наугад. Хуфа оперся спиной на изголовье и притянул его в свои объятия вместе с покрывалом, в которое он был завернут. Выбрав себе по книге, они начали читать. Атмосфера наполнилась необычайным для их совместного пребывания покоем и уютом.

Вскоре пошёл мелкий дождь, из-за тишины в комнате отчётливо слышался его тихий шелест. На полке в изголовье кровати стояла лампа из вулканического стекла. Цинь Цзин выпросил её у своего шифу, чтобы читать по ночам. Стеклянный плафон был сделан из очень тонкого стекла, свет лился с переходом от светлого вверху до самого тёмного снизу. У основания, где цвет был самым глубоким, были вырезаны несколько яблоневых цветов, и в свете огонька свечи они придавали атмосфере нотку интимности.

Пронизывающий ветер и ледяной дождь не могли сюда проникнуть. Уютно устроившись и согревшись в толстом одеяле, обнимая красавца... нет, в объятиях красавца Цинь Цзин лениво листал книгу о какой-то династии, что исчезла сотни лет назад.

Шэнь Ляншэн же держал в руках книгу по защите и построениям. Она не относилась к лёгкому чтиву, но по какой-то причине целитель хранил её у кровати. После нескольких страниц она увлекла хуфу – Цинь Цзин, вероятно, регулярно читал её в детстве, судя по надписям от руки, время от времени попадавшимся на полях. Но это не были комментарии, скорее просто поток занимавших его в то время мыслей.

«Три дня льёт дождь. Когда появится солнце? Сяо-Жун сказала, что хочет пойти смотреть на лотосы. Боюсь, что она забудет об этом, если дождь скоро не кончится».

«А-Мао по соседству родила щенков. Я хотел попросить одного себе, но Шифу не разрешит. Упрямый чудаковатый старикашка».

«Сказал об этом Сяо-Жун. Она сказала, что позаботится о щенке, если я возьму его, но её мама тоже запретила».

«Знал же, что мне нельзя выходить, когда подходит время, но я не мог удержаться. Сяо-Жун была рядом, когда случился приступ. До смерти перепугалась. Я сказал ей, что это такая же болезнь, как у девчонок, когда у них идёт кровь. Когда это наступает – ничего не поделаешь. Но когда проходит, то снова все становится в порядке. В итоге она меня обругала. Что я такого сделал?»

«Шифу за этот проступок запер меня на два месяца. О Будда, спаси меня».

«Сбежал, чтобы увидеться с Сяо-Жун, но шифу поймал меня ещё до того, как я успел выбраться из переулка. Теперь три месяца. Вот влип».

«Мне кажется, я влюбился в Сяо-Жун. Проклятье. Теперь точно влип».

Шэнь Ляншэн перелистывал страницу за страницей. Примерно спустя половину палочки благовоний Цинь Цзин повернулся, чтобы что-то сказать ему и заметил записи на полях. Он замер, как будто только сейчас вспомнил, что это книга была в ящике у кровати. Тихо усмехнувшись, он покачал головой.

– Это было десять лет назад. Мне неловко, что ты их увидел.

– Сколько тебе тогда было? – ровно спросил Шэнь Ляншэн, не отрывая взгляда от книги, и перелистнул страницу.

– Четырнадцать. Или пятнадцать.

– А что случилось потом?

Целитель не понял, о чём он, так что Шэнь Ляншэн указал на имя "Сяо-Жун" и бросил на него многозначительный взгляд.

– Ничего. Шифу увёз меня, и я её больше не видел.

– Ты жалеешь? Она была твоей первой любовью.

– Хех, ты ревнуешь, Шэнь-хуфа? – Цинь Цзин смотрел на него, довольно улыбаясь. – На то была причина. Я долго не проживу, так что я не должен тратить время честной девушки.

Услышав это, Шэнь Ляншэн отложил книгу и внимательно рассмотрел выражение лица целителя, но не заметил ни следа печали, будто он говорил не о своей собственной смерти.

– Из-за твоей болезни?

– Типа того.

– И нет никакого лекарства?

– Раньше не было, но сейчас может появиться, – Цинь Цзин тоже опустил книгу, сел ровнее в объятиях мужчины и внимательно посмотрел на него. – Именно чтобы найти лекарство, я и просил у тебя стебель хуай-мэн цяо.

– Угу, – лицо Шэнь Ляншэна было спокойным, как будто они обсуждали жизнь и смерть кого-то не имеющего к нему отношения.

– Шэнь-хуфа, ты разбиваешь мне сердце, – пошутил Цинь Цзин, прильнув к нему. – Или ты хочешь сказать, что ждёшь не дождёшься моей смерти, чтобы поскорее найти себе нового мужа?

– Цинь-тайфу, – мужчина одной рукой притянул его к себе, а вторую запустил под одеяло и легонько похлопал его по заднице. – Стоило ранам зажить, как ты забыл о боли.

Цинь Цзин при напоминании о мучениях прошлой ночью напрягся. Больше не осмеливаясь дразнить его, он снова взял книгу и стал читать.

Цинь Цзин вёл себя прилично, чего нельзя было сказать о руке Шэнь Ляншэна. Она осталась под одеялом и начала через штаны ласкать бедро целителя, а затем двинулась вверх к животу, медленно поглаживая его через рубашку.

Вначале Цинь Цзин чувствовал лишь массирующие движения, так что он расслабился и позволил мужчине продолжить, пока тот не распахнул его одежду и не коснулся голой кожи. Его пальцы заскользили вдоль талии к низу живота, и целитель, осознав опасность, быстро отложил книгу. Сжав руку мужчины, он нахмурился и сказал:

– По правде говоря, Шэнь-хуфа, мои раны ещё не полностью зажили. Я всё ещё чувствую боль.

– Не двигайся, – прошептал Шэнь Ляншэн, приникнув губами к его уху, – я не буду ничего делать, только потрогаю.

Они уже испробовали всё, что только было можно и что нельзя, на теле Цинь Цзина уже не осталось неисследованного места, но после этой относительно невинной фразы он отчего-то покраснел. Нежный персиковый румянец быстро разлился до самых кончиков ушей.

Возможно, из-за того, что Шэнь Ляншэн озвучил свои намерения, его действия стали смелее. Одежда мешала ему, так что он раздел целителя под одеялом догола и отбросил его рубаху и штаны подальше.

Цинь Цзин, чувствовал, как с него медленно стянули бельё, а затем увидел, как мужчина вытащил его из-под одеяла и отправил в полёт. Это выглядело неописуемо непристойно, и от этого его лицо покраснело ещё сильнее. Он удивлялся, что внешне хуфа казался таким строгим, таким непорочным, таким...

Таким...

Но даже остроумный и дерзкий Цинь-тайфу не мог найти для описания подходящего слова.

– Ничего особенного. Но кожа исключительная.

Рука Шэнь Ляншэна неторопливо путешествовала по обнажённому телу: по соскам, по талии, по ягодицам, по бёдрам. Сквозь толстое одеяло Цинь Цзин не мог видеть движения мужчины, но там, куда его рука направлялась, он отчётливо чувствовал, когда мужчина нажимал сильнее, а когда едва поглаживал, вызывая лёгкие мурашки. Член, которому столько досталось прошлой ночью, постепенно начал отвечать на его действия, а дыхание целителя стало ускоряться.

– Даже здесь мягко и шелковисто, как у девственника.

Шэнь Ляншэн трогал его везде, где только возможно, и знал, что он возбуждён. Его ладонь скользнула к промежности и сжалась вокруг члена целителя. После всего пары нежных движений, он полностью налился. Хотя он был не настолько большим и толстым, как его собственный член, он был вполне приличным. Прямой и ровный, он был покрыт очень нежной шёлковой кожей, похожей на детскую, а маленькая дырочка на головке уже была влажной.

– ...Чепуха.

Цинь Цзин комментировал часть "как у девственника", но Шэнь Ляншэн намеренно сделал вид, что не понял, и выдохнул ему в ухо: – Ты мне не веришь, Цинь-тайфу? Тогда потрогай сам.

Ещё не договорив, Шэнь Ляншэн обхватил руку Цинь Цзина, которая лежала снаружи, и направил её под одеяло. Отчасти подчиняясь руке мужчины, отчасти поддавшись на убеждения он начал трогать свою собственную грудь, раз за разом поглаживая соски, а потом его руку направили вниз и заставили взять свой собственный ствол. После нескольких ритмичных движений левая рука хуфы отправилась ниже, приласкала мошонку и сжала каждое из полушарий.

Возбуждённый действиями мужчины и неспособный остановиться, Цинь Цзин продолжил двигать рукой, пока мужчина массировал его яички. Удовольствие накрыло его, пачкая совершенно новое постельное белье, даже быстрее, чем можно было выпить чайник чая.

В то время, пока Цинь Цзин лежал красный и задыхающийся, Шэнь Ляншэн казался невозмутимым. Он начал играть то с одним, то с другим соском целителя, будто те было его любимыми игрушками.

– Скажи, ты когда-нибудь раздеваешься во время секса?

Восстановив дыхание, Цинь Цзин сел, уклоняясь от руки мужчины и вопросительно посмотрел на него. Не ожидая ответа, он нагнулся к поясу мужчины и потянул за него зубами, развязывая узел.

– Я уже давно думаю, как бы раздеть тебя догола.

Думая про себя, что когда-то великий святой сказал: "Не вежливо не отвечать взаимностью", Цинь Цзин стал снимать верхний халат Шэнь Ляншэна, поддразнивая его. Всё это время он продолжал смотреть ему в глаза, чтобы в случае чего заметить опасность. Таков был недостаток того, что он был слабее – лишь те, у кого есть власть и влияние могут приставать и развлекаться с кем и сколько захотят.

Шэнь Ляншэн был гораздо менее чувствителен к холоду, чем обычные люди, даже зимой на нем, кроме верхнего халата, был лишь один слой одежды. Рука Цинь Цзина замерла у завязок нижней рубахи, но продолжила своё дело, когда он не заметил возражения на лице мужчины. Когда показалась крепкая обнажённая грудь, сердце целителя пропустило удар.

Следующим делом он снял нижние штаны и на свободу выскочил виновник того, что ему уже дважды приходилось пережить мучительное наслаждение. В свете лампы из вулканического стекла можно было рассмотреть красную, набухшую и сочащуюся головку, что говорило об уже длительном возбуждении.

– А я-то думал, что ты всё держишь под контролем... – Цинь Цзин легонько щёлкнул по члену, усмехаясь. – Я не заметил сквозь одеяло, но готов поспорить, он такой уже довольно давно, а?

Шэнь Ляншэн лишь неотрывно смотрел на него, ничего не отвечая. Цинь Цзин просто не мог не попробовать испытать его терпение и зашептал на ухо:

– Разве для совершенствования в этом вашем ордене не нужно куда больше внутренних сил и контроля? Что же с ними случилось сейчас?

– Цинь Цзин, вместо того чтобы болтать, лучше займи свой рот чем-нибудь другим.

Когда доходило до словесных баталий, Шэнь Ляншэн никогда не позволял Цинь Цзину легко отделаться. И снова он лишь одной фразой заставил целителя замолчать. Тот на мгновение запнулся, лицо его покраснело, а затем он прикусил губу и спросил:

– Ты действительно этого хочешь?

Шэнь Ляншэн ничего не сказал, но его действия были красноречивы. Взяв целителя за голову, он опустил её к своему паху.

Цинь Цзин позволил ему направить себя к этому чудовищу. Когда штуковина оказалась слишком близко, он прикрыл глаза и взял её в рот, но, когда головка достала до корня языка, вместилась лишь половина.

Цинь Цзин просто держал её во рту, а Шэнь Ляншэн не торопил его. Дав целителю время привыкнуть, он направил его голову, заставляя качнуться вверх и вниз.

Член воистину был необычного размера, щёки Цинь Цзина растянулись и заболели, сосать уже не получалось, только едва двигать языком. Он с трудом сглотнул и приласкал толстый ствол по длине, пытаясь приложить больше усилий, язык задел маленькую дырочку на самой вершине. Рот наполнился особенным солоноватым вкусом. Это не было противно, он просто проглотил жидкость вместе с собственной слюной, неотрывно глядя на мужчину.

В свете лампы можно было разглядеть сведённые брови и полуприкрытые глаза Шэнь Ляншэна. Нос с высокой спинкой и тонкие губы, это лицо принадлежало человеку, не показывающему своих эмоций и желаний, но сейчас на нём можно было различить оттенки возбуждения, и сердце Цинь Цзина затрепетало. Хотя это он ублажал мужчину ртом, но его собственный член тоже начал твердеть.

Но мужчина, похоже, не собирался приближаться к разрядке, даже когда щёки Цинь Цзина разболелись слишком сильно, так что ему оставалось лишь остановиться. Он подполз к мужчине и зашептал ему на ухо:

– Шэнь-хуфа, видимо, мне не справиться... – он ненадолго замолчал, а затем продолжил, понизив голос ещё сильнее, так что едва возможно было расслышать: – Ты не мог бы сделать это своей рукой? Мне давно хотелось посмотреть, как ты делаешь это сам.

В ответ на его просьбу Шэнь Ляншэн открыл глаза, и на его лице появилась редкая многозначительная улыбка. Он легко произнёс:

– Раз тебе этого так сильно хочется, смотри повнимательнее.

Сказав это, Шэнь Ляншэн действительно взял в руку свой член и под взглядом целителя начал неторопливо двигать ею туда и назад. Он видел, как обнажённый молодой человек, стоящий перед ним на коленях, снова начал возбуждаться и, видимо, в какой-то момент уже не мог больше терпеть, так что скоро прильнул к нему, прижимаясь к его руке своей эрекцией, и тихо попросил:

– Пожалуйста, помоги и мне.

Шэнь Ляншэн обвил его одной рукой, прижимая к себе его тело, грудь к груди, ствол к стволу. Туда-сюда, оба члена тёрлись друг о друга, не останавливаясь, пачкая друг друга сочащимися головками.

Обняв мужчину, Цинь Цзин тихо стонал ему в ухо любовную чепуху.

– С тобой... да, вот так... так хорошо...

– Да? – Шэнь Ляншэн приподнял брови, завёл руку ему за спину и ввёл смазанный их общей смазкой палец. – Разве, когда я внутри тебя, не лучше?

– Ты не можешь... – это пугающее замечание быстро вернуло Цинь Цзина в реальность. – В другой раз, давай обсудим это в другой раз.

– Тебе стоило подумать о последствиях до того, как начал меня соблазнять. Сейчас уже слишком поздно разыгрывать невинность. Цинь Цзин, это твоё безрассудство принесёт тебе немало проблем.

Как ни странно, Цинь Цзин ничего не ответил на это, лишь смотрел на него с улыбкой. Спустя долгое время заговорил:

– Не часто можно услышать от тебя столько слов. – Он замолчал ненадолго, а затем добавил: – Я люблю тебя.

Шэнь Ляншэн не отводил от него взгляда и ничего не говорил, лишь ускорил темп. Левой рукой от двигал по их стволам взад и вперёд, а правой скользил пальцем внутри Цинь Цзина, время от времени потирая известный чувствительный бугорок. Очень скоро он подтолкнул целителя к краю, но возможно из-за пресыщения, спермы было совсем немного, и Цинь Цзин, задыхаясь, беспомощно повис на груди у мужчины.

– Ты похудел с тех пор, как я видел тебя в последний раз. – Шэнь Ляншэн всё ещё был возбуждён, но никуда не торопился. Он погладил целителя по спине, осторожно очерчивая выступающие лопатки.

– Да уж, может быть, скоро появятся крылья, и я полечу в новый чудесный мир. Когда придёт время уходить, ты хотел бы, чтобы я взял тебя с собой?

– Цинь Цзин, – но заговорил Шэнь Ляншэн совсем о другом. – Ты уже любил однажды, но почему на этот раз ты не боишься, что потратишь чьё-то время?

– Можно и я спрошу? – не теряя легкомысленности, ответил Цинь Цзин. – После того, как я умру, тебе трудно будет найти себе мужа или жену? Если нет, то чего мне бояться?

Ничего не сказав в ответ, Шэнь Ляншэн снова надавил на голову целителя, приказав:

– Пососи ещё.

Цинь Цзин послушно сделал как он просил, но мужчина на этот раз не щадил его. Он толкался в тёплую глубину, пока слюна не начала стекать по подбородку целителя, а сам он едва дышал, глаза наполнились слезами. Только тогда Шэнь Ляншэн начал кончать в рот молодому человеку, но он не отпрянул до последнего, а заставил того поспешно глотать.

Цинь Цзин закашлялся, пытаясь сдержать рвотный рефлекс. Но то был лишь естественная реакция на глубокое проникновение, он вовсе не чувствовал неприязни. Его голос, когда он снова заговорил, звучал хрипло.

– Не сомневайся, Шэнь Ляншэн... – Цинь Цзин посмотрел на мужчину, всё ещё держа одну руку на груди, будто пытался отдышаться, а другой стёр с уголка губ молочко-белую каплю. – Мы с тобой теперь вместе, даже смерть не разлучит нас.