XVI

Откровенно говоря, на этот раз Шэнь Ляншэн не задействовал все свои способности в битве между Буддой и Марой. И не потому, что его мысли витали в романтических далях, а потому что монах открыто объявил о том, что страницы находятся в Шаолине – это было очень подозрительно.

Поразмышляв немного, он решил не разворачивать полномасштабные военные действия, и все трое отступили без потерь. После Шэнь Ляншэн вначале написал троим путешествующим танчжу, прося их быть ещё более внимательными к любой информации в цянху, а затем написал Мяо Жань, пересказывая, что случилось и спрашивая, известно ли ей что-либо.

Сокол-посыльный прилетал и улетал. Мяо Жань была уверена, что это ловушка и написала: "Эти лысые мулы, вероятно, хотят отвлечь нас на следующие две недели, и, если подходящая дата минет, это будет означать их победу. В худшем случае мы можем собрать весь орден и сравнять с землёй это их грязное святилище".

Отложив в сторону письмо Мяо Жань, Шэнь Ляншэн открыл другое секретное послание и нахмурился, читая его. Затем приказал двум старейшинам внимательно следить за этим местом, а сам отправился в Кайфэн.

Хотя Цинь Цзин покинул Шаолинь, далеко он не ушёл. Он завалился в самый крупный игорный дом в Кайфэне, проигрывая и выигрывая, а потом выигрывая и проигрывая снова. Когда утомлялся, он шёл на постоялый двор, отдыхал, а просыпаясь, снова летел в игорный дом, совершенно не следя, как сменяются дни и ночи.

"Отпустить" было определённо тяжело. Цинь Цзин видел сострадание в глазах того настоятеля, но про себя продолжал вести диалог:

"Вы должны знать, мастер, что этот мой шифу на самом деле ни на что не годен. Возможно, его боевое искусство чуть-чуть превосходит меня, но медицина и построение – нет. И все же он считает возможным поучать меня. Стоит мне выпить – он тут как тут. Стоит мне бросить кости – он снова тут. Он даже собаку мне не разрешал завести, когда я был ребёнком. Хуже него и не найти.

Но этот чудной старикашка вот-вот умрёт.

И я не могу его отпустить. И не хочу.

В этой жизни этот ученик так и не смог понять отстранённое сострадание Будды к обречённым".

С тех пор, как он получил прощальное письмо от своего шифу Цинь Цзин не мог просто сидеть на месте.

Ему нужно было чем-то заняться, хоть чем-нибудь, и не важно, насколько опрометчивым. Ему нужно было почувствовать себя живым.

Так что он отправился в Шаолинь и установил там смертельную ловушку. Ненависть внутри чуть поутихла, но беспокойство не унималось. Тогда он вернулся к игре в кости и постоянно поддерживал в крови приличный уровень алкоголя, планируя так же беззаботно провести остаток своих дней.

Однажды ночью Цинь Цзин наконец вернулся в гостиницу в час крысы. Он уснул в тот же момент, как его тело коснулось кровати, но вскоре его разбудил переполненный мочевой пузырь. Он открыл глаза и увидел белый силуэт у своей кровати. В ужасе ему показалось, что его навестил призрак.

– Ох... это всего лишь ты, Шэнь-хуфа, – равнодушно заметил он. Немного придя в себя, он все-таки узнал посетителя. – Я думал, у тебя на меня нет времени. Головная боль от похмелья заставила его нахмуриться, но на удивление он не чувствовал ни обиды, ни печали, ни гнева, ни ненависти. Он даже лениво начал размышлять: "Ну что ж, на этот раз белый учан действительно пришёл за мной".

Шэнь Ляншэн не ничего не ответил, даже выражение лица не изменилось, но он был весьма удивлён. Этот человек что, забыл, что он не так давно сделал? К тому же такая отстранённость была для него крайне редкой.

На самом деле Цинь Цзин считал, что орден Син уже заполучил страницы, за которые его шифу заплатил своей жизнью. Однако, Шэнь Ляншэн ещё не получал новостей из ордена и пришёл искать его, когда прочёл послание от лазутчиков, сообщающих, что Цинь Цзин был "все ещё в кайфэнской гостинице".

Шэнь Ляншэн не говорил, а Цинь Цзин продолжал молчать. Спустя некоторое время гробового молчания, Цинь Цзин наконец пришёл в себя и попытался оправдаться за своей отстранённый тон. Он сел за круглый стол и начал массировать лоб, прощупывая почву. – Эй, ты же не станешь винить меня за то, как я повёл себя спросонья...

– Боюсь, что если я буду винить тебя, то не за это, – ровно ответил Шэнь Ляншэн. – Цинь-тайфу, у тебя есть один шанс объясниться.

Цинь Цзин открыл было рот, но так ничего и не сказал. Он планировал, что они увидятся лишь тогда, когда правда будет раскрыта. Жизнь носителя Крови стала бы слишком дорогой, и мужчина не смог бы заставить его заплатить за то, что он сделал в Шаолине. Однако он не думал, что будет делать, если события пойдут так, как сейчас.

Мужчина ещё не знал, а сам он не мог ему этого раскрыть. Пусть рано или поздно ему предстояло умереть, но не мог позволить себе умереть сейчас. Этот человек, реинкарнация бога-убийцы, наверняка был все ещё зол на него из-за случившегося, так что ему придётся сделать что-то, чтобы усмирить этот гнев и не допустить, чтобы его меч проткнул его сердце.

– У моего шифу довольно обширные связи, и кто-то попросил его об услуге. Сам он был слишком занят, так что он предложил мою помощь в установке ловушки. Что мне оставалось делать?.. – выдавил Цинь Цзин в оправдание. – Когда я был ребёнком, с каждым новым приступом болей в сердце, я практически оказывался при смерти. Мой шифу боялся, что я долго не проживу, так что он взял меня в Шаолинь и даже вынудил пробуждённого монаха принять меня как ученика-мирянина. Так что я должен был вернуть ему услугу... – но договорив, Цинь Цзин и сам понял, что его сила убеждения себя исчерпала, так что он оставил эту тактику, поднялся и прильнул к Шэнь Ляншэну, обхватив его за талию и проворковал у него на груди: – Шэнь-хуфа, ну, Шэнь-хуфа, я знаю, что был неправ. Не сердись на меня, ладно?

Шэнь Ляншэн все ещё не отвечал, но видя, что он и не отталкивает его, Цинь Цзин продолжил бесстыдно виснуть на нем.

Это ощущение было знакомо. Сквозь одежду мужчины он чувствовал ласкавшее его тепло. Прямо у своего носа он чувствовал аромат благовоний, который он чувствовал прежде уже много раз.

Продолжая обнимать его, Цинь Цзин обнаружил, что беспокойство, которое охватывало его все эти дни, утихает, сменяясь невыразимой любовью и тоской, к которым примешивалось ещё более неописуемое ощущение нелепости.

Он должен был ненавидеть, но не ненавидел. Его ненависть к ордену Син мигом исчезала всякий раз, когда дело касалось Шэнь Ляншэна. В конце концов, именно он был тем человеком, который позволил ему узнать, как тепло может быть в его объятиях, как будто в зимнюю стужу он дремал у огня, дремал спокойно и безмятежно.

– Так вот на что это похоже – обнимать тебя, Шэнь Ляншэн.

– ...

– Это было так давно. Я почти забыл.

– Всего лишь чуть больше месяца.

Шэнь Ляншэн наконец заговорил, естественно его голос был холоден. Но его руки, обхватили Цинь Цзина за талию и прижали к себе чуточку ближе. Он говорил о незначительном и больше не требовал объяснений, скорее казалось, как будто он вернулся, чтобы наверстать упущенное, утешить друг друга и поговорить, как сильна тоска в разлуке.

– Можно я постою так ещё немного? – выдохнул Цинь Цзин, потираясь носом о подбородок мужчины. – Только так я чувствую, насколько же я по тебе соскучился.

– Я тоже почувствовал, насколько ты по мне соскучился, узнав, что цель той ловушки – поймать и убить.

– Я же не знал, что это будешь ты, – хотя Шэнь Ляншэн вернулся к прежней теме, сейчас Цинь Цзин уже не боялся, он был уверен, что мужчина ничего ему не сделает. – К тому же я прекрасно знаю, на что ты способен. Даже если бы мне удалось поймать бога, тебя я бы не поймал.

– И на что же я способен? – Шэнь Ляншэн склонился и поцеловал его в нос. – Где ты видел мои способности, если не считать постели?

– А другие меня и не интересуют, – если в чем Цинь Цзин и мог превзойти мужчину, так это в пошлостях. Отсмеявшись, он добавил: – Но я и в самом деле скучал по тебе.

– Я думал, ты можешь почувствовать это, только обнимая меня.

– Нет, я чувствую это все время, – продолжил, улыбаясь, Цинь Цзин. – Например, когда я...

– Когда ты что?

– Не притворяйся, что не знаешь.

– Откуда мне знать?

– Лучше всего я чувствую это, когда я ночью лежу в постели... – прошептал он на ухо хуфе. – Спереди... и сзади – везде тебя до безумия не хватает.

После того, как его втянули в эту словесную перепалку, Шэнь Ляншэну пришлось признать, что у него не осталось сил разбираться с этой скользкой рыбкой, что ни за что не хотела оставаться на разделочной доске.

– Цинь Цзин, на этот раз я закрою на это глаза, но если ты ещё хоть раз...

– Обещаю, такое больше не повторится, – Цинь Цзин быстро воспользовался предоставленной ему возможностью и принял полагающийся моменту серьёзный вид.

Шэнь Ляншэн скользнул по нему взглядом и произнёс: – Ну разве ты не нечто?

– А? – растерялся Цинь Цзин.

– Я ещё даже ничего не сделал, – Шэнь Ляншэн убрал руки с его талии, одной похлопал его по щеке, а другой скользнул к его паху. – Так что это здесь?

На проснувшемся среди ночи Цинь Цзине было лишь нижнее белье, и его приподнявшемуся члену скрыться было негде. Случилось это не от того, что он заводился, лишь глядя на лицо Шэнь Ляншэна, а потому что вот уже некоторое время вынужден был терпеть.

Он был сосредоточен на том, чтобы усмирить гнев мужчины, и сейчас, когда опасность миновала, его биологические нужды взяли верх. Он отодвинул от себя руки мужчины и торопливо произнёс: – Я и правда хочу этого, но подожди, пожалуйста, пока я отлучусь в туалет.

– Потом сходишь, – Шэнь Ляншэн потянулся к его нижнему белью и стащил его до колен. Поглаживая член, пальцы другой руки он окунул в чайник с холодным чаем и ввёл их в Цинь Цзина. Наскоро растянув его, он вынул свой каменно твёрдый член и медленно направил его внутрь молодого человека.

Истина заключалась в том, что в тот раз, когда он брал молодого человека силой, ему так же приходилось поднимать свой собственный член, направляя в него свою Ци, его недовольство мешало ему возбудиться. В этот же раз, однако, стоило ему всего лишь немного поласкать молодого человека и ввести в него пальцы, его член налился так быстро, что Шэнь Ляншэну оставалось лишь молчаливо посмеяться над собой. Ну, а сам-то ты разве не нечто?

И направлено это было не только на происходящее сейчас. Куда больше это касалось того, что произошло в ловушке. Сторонний наблюдатель не увидел бы ни мига колебания, когда клинок рассёк иллюзию, но сам Шэнь Ляншэн прекрасно знал, что хотя это был лишь обманчивый образ, его рука дрогнула, пусть и всего на какую-то долю мгновения.

Оказалось, он увяз в этом уже довольно глубоко.

– Ммм... – Цинь Цзин застонал от тянущей боли сзади, но ещё больше от дискомфорта в паху. Он и правда хотел в туалет, но и кончить хотел тоже. Эти ощущения он не смог бы даже начать описывать

Они впервые занимались сексом стоя. Ноги Цинь Цзина не были разведены, и Шэнь Ляншэн получал удовольствие от этой позы просто потому, что канал туго сжимал его.

Давая целителю немного времени привыкнуть, Шэнь Ляншэн входил довольно медленно и не слишком сильно. Цинь Цзин ещё мог стоять сам, но его члену приходилось страдать.

Руку хуфы так и не отпускала его, но обращалась с ним иначе, чем прежде: активно разминала его и довольно грубо оттягивала. Цинь Цзин разрывался между болью и удовольствием, и каким-то образом ему удалось признать, что было некое непередаваемое блаженство в том, чтобы продолжать терпеть, пусть это и доставляло ему сильный дискомфорт. Казалось, из-за давящего потока мочи его члену не терпится кончить, потому что крошечное отверстие переполняли ощущения, которые обычно появляются прямо перед оргазмом – жар и зуд. С его губ сорвались несколько стонов, прежде чем он осознал, где они находятся и подавил их.

Это пристанище было на самом обычном постоялом дворе. Комната была небольшой, стены – тонкими. В этот тихий час любой громкий звук, вероятно, осведомит о происходящем всех соседей, что удерживало Цинь Цзина от чего-то непристойного.

И Шэнь Ляншэн знал, о чем он беспокоится. Внезапно он изменил свои движения, входя лишь наполовину ствола, но зато попадая головкой именно в нужное чувствительное место, нежно прохаживаясь по нему и каждый раз стимулируя. Ноги Цинь Цзина подкосились, и он бы рухнул, если бы правая рука хуфы не обхватила его вокруг талии. Он не хотел шуметь, так что прикусил губу, удерживая свои вскрики и превращая их в жалкие задушенные стоны.

– Слыша тебя таким, мне так и хочется сделать тебе больно, – лениво протянул Шэнь Ляншэн и возобновил толчки в полную силу. Он не давал тому бугорку спуска и проходился по нему каждый раз, когда входил. Его рука тоже ускорилась, и спустя совсем немного времени, он почувствовал, как молодой человек задрожал, и две белых струйки брызнули далеко в темноту комнаты. Однако член не опал, более густая сперма стала стекать из маленькой щели по всей длине, увлажняя руку Шэнь Ляншэна.

– Только посмотри на это. Должно быть, одного раза тебе мало. – Хуфа и в самом деле не собирался так быстро спускать его с крючка. Не давая молодому человеку отдохнуть, он начал заново ласкать его ствол, возобновляя прежнюю скорость, и задвигал бёдрами ещё активнее, сбивая Цинь Цзина с ног. Чтобы не упасть, целителю пришлось ухватиться за стол. Его приглушенные всхлипы заводили сильнее, чем несдерживаемые крики.

Спустя сотню толчков, Шэнь Ляншэн заметил, что руки целителя упираются в стол, и отпустил его талию. Его левая рука осталась на члене, поглаживая, а правая скользнула к животу, туда, где должно было быть совершенно плоско, но благодаря полному мочевому пузырю, можно было различить небольшую выпуклость. На неё он легонько надавил.

– Нет... – Цинь Цзин испытал острый укол, но в члене отозвался отголосок удовольствия. Он несколько раз дёрнулся, очевидно приближаясь к развязке.

Шэнь Ляншэн приподнял бровь и спросил его на ухо: – Так быстро? – Но его рука продолжила надрачивать, размазывая скользкую жидкость и время от времени чуть царапая щёлочку на головке, не давая члену опасть, хотя он и кончил уже дважды. Тому оставалось лишь подчиняться ему и стоять, позволяя хуфе делать все, что ему хотелось.

Цинь Цзину на самом деле казалось, что он умирает. Удовольствие из двух точек его тела так и не переставало подниматься, и более того, мужчина так и не убрал руку с его живота. Иногда она нежно поглаживала, а иногда резко давила. Тревожный сигнал каждый раз долетал до его разума одновременно с потоком экстаза, и он почувствовал, как пульсировало в затылке от необходимости сразу и кончить и опорожнить мочевой пузырь. В итоге он кончал снова и снова, уже не имея возможности о чем-либо думать или что-либо осознавать. С его нижней губы текла струйка крови, но он этого не чувствовал.

Спустя ещё время на палочку благовоний, Шэнь Ляншэн наконец решил, что целитель достиг своего предела, поскольку его член не твердел, что бы он с ним ни делал, и жалким комком плоти безжизненно лежал у него в руке. Ноги молодого человека были залиты белыми липкими разводами.

– Я... Я правда... больше не могу... Быстрее, пожалуйста, я умоляю... – Цинь Цзин воспользовался передышкой, чтобы высказать свою мольбу, но как только он закончил говорить, толчки возобновилась. Рука у него на животе тоже заработала ещё грубее. Больше не беспокоясь о соседях, он начал умолять низким, охрипшим голосом:

– Нет… не надо... умоляю...

– Я не могу… правда не могу больше терпеть... я умоляю, стой...

– Шень... Я умоляю тебя... не дави...

В конце концов Цинь Цзин осознал, что на этот раз Шэнь Ляншэн не собирается его отпускать. Мужчина не остановится, пока не растопчет его последние крохи чувства собственного достоинства. Так что у него не было иного выхода, как повернуть к нему лицо и попросить о последнем, что оставалось: – Я... Я правда больше не могу терпеть... Пожалуйста, достань из-под кровати горшок...

Однако, услышав это, Шэнь Ляншэн потянул его за волосы, вынуждая оторваться от стола, и сел в кресло, усадив целителя себе на колени, не разрывая контакта. Эти несколько движений послали в его головку несколько волн удовольствия, и он почувствовал, что его собственный оргазм уже недалеко.

– Делай это так... – разведя ноги молодого человека, Шэнь Ляншэн снова начал толкаться. Держа в руке его опавший член, он прошептал ему в ухо: – Дай мне посмотреть на тебя.

Сквозь замысловатую деревянную оконную раму в комнату проникал лунный свет и ложился рядом у стола. Ноги Цинь Цзина оказались в полосе этого света, позволяя видеть все, что с ним происходило. Он и представить себе не мог, какой стыд его ждёт, если начнёт мочиться на глазах у мужчины, но желание было слишком сильно, оно накатывало на него, словно сметающие все волны, и его живот уже был растянут до предела. А рука мужчины не прекращала тереть и давить, так что его глаза покраснели и изо рта вырвался всхлип. – Я правда не могу больше терпеть... Пожалуйста, не смотри...

Но Шэнь Ляншэн не обратил внимания. Молодой человек не впервые плакал в постели, так что он лишь напомнил, резко толкаясь в него: – Тебе и не надо терпеть.

– Мммм.... ммм... – Движение внутри просто сводило его с ума, и он стонал от удовольствия сквозь всхлипы, пусть и не мог больше кончить. Несколько капель чего-то горячего скользнули из щёлочки, но, совершенно отказываясь терять контроль над своим мочевым пузырём в присутствии мужчины, ему удалось остановить все остальное. К сожалению, его член все ещё был в руке мужчины, и ему понадобилось лишь несколько уверенных рывков, чтобы разрушить все его прежние усилия. Цинь Цзин не мог больше сопротивляться и, закричав, полностью потерял контроль. Горячая струя вырвалась вперёд и ударила в пол. Вместе с потерей контроля над телом на него нахлынул ещё один оргазм. Его вход вздрогнул и запульсировал, и вместе с этой неприглядной сценой, которую Шэнь Ляншэн каким-тио образом находил чувственной, хуфа тоже достиг апогея, глубоко погрузившись в молодого человека.

– Все ещё плачешь?

Видя, что тот все ещё дрожит, пусть и не произнося ни звука, Шэнь Ляншэн осознал, что плачь не стих, и выскользнул из его тела. Он перевернул его к себе лицом и обнял, мягко целуя его веки. – Ну-ну, не плачь.

– Ладно, – Цинь Цзин кивнул, но слезы продолжали течь сами по себе. Всхлипов больше не было, лишь бесконечный поток слез, который лился в полной тишине.

– Ничего страшного же не произошло, – легко сказал Шэнь Ляншэн и, думая, что, должно быть, на этот раз он перегнул палку, добавил: – Я больше так не буду, ладно? Если ты и дальше будешь плакать, я решу, что и правда женился на девчонке.

– Ладно, – Цинь Цзин снова кивнул, но слезы все равно не прекратились. Казалось, он сам удивлён своему поведению. Его пустой взгляд смотрел поверх плеча Шэнь Ляншэна, а его тело было напряжённым, словно каменное изваяние.

– ... – Шэнь Ляншэн некоторое время молчал, а потом притянул его в своей груди и погладил по волосам. – Расскажи, что происходил?

– Я не знаю.

Лёжа на груди у мужчины, Цинь Цзин и сам задавался этим вопросом. Он тоже не знал, что происходит.

Словно все не пролитые слезы в ту ночь, когда он до рассвета сидел в тишине, наконец нашли выход, и их уже невозможно было удержать.

Но почему он мог плакать лишь в объятиях этого мужчины?

Он и в самом деле не знал.

– Цинь Цзин... – наконец, когда Шэнь Ляншэн почувствовал, что уже все его плечо промокло от слез целителя, мужчина чуть отодвинул его и посмотрел ему в глаза. – Ты так плачешь, потому что думаешь...

– М? – молодой человек не был создан из одной лишь воды, так что рано или поздно поток утих сам по себе. Услышав, как голос хуфы прозвучал в тишине, Цинь Цзин собрался и замер в ожидании.

– Потому что ты думаешь, что я...

– Что ты что? – Цинь Цзин впервые видел этого человека таким нерешительным. Его любопытство разгорелось ещё сильнее, когда он стало казаться, что мужчине понадобится несколько часов, чтобы закончить это предложение.

– Ты помнишь, что ты тогда спросил меня? – вместо того, чтобы продолжить, мужчина сменил тактику и задал вопрос.

– Когда?

– Когда мы говорили о поместье Разбитой Цитры.

– А-а... – произнёс Цинь Цзин, уже догадываясь о теме, но не был уверен, что именно мужчина хочет сказать.

– Впредь будь послушным и не создавай проблем.

– Хорошо, – почти искренне согласился он, в глубине души размышляя о том, что Шэнь-хуфа напрасно тратит своё время, предупреждая человека, у которого не существует никакого "впредь".

– Я... – Шэнь Ляншэн запнулся, не в силах заставить свой рот произнести: "Я люблю тебя", но он знал, что должен что-то сказать, видя, насколько расстроен целитель. В конце концов он взял его за руку, переплёл их пальцы и нашёл другие слова. – Если ты так сделаешь, отныне я всегда буду о тебе заботиться.

Эта фраза заставила Цинь Цзина замереть. Это было просто смешно.

– Шэнь Ляншэн...

И, возможно, немного грустно.

– Я люблю тебя, Шэнь Ляншэн.

Он не чувствовал радости мести, но тем не менее искренне посмотрел в глаза этому человеку и произнёс, выделяя каждое слово.

– Поэтому не забудь то, что ты сегодня сказал.

После того, как ночь закончится, когда спадёт вода и появятся камни, я надеюсь, ты вспомнишь те слова, что произнёс сегодня.

Все, что чувствовал в этот миг, я надеюсь, ты никогда не забудешь.