– Ругаю людей? Я собираюсь их ещё и избить! – не тратя больше времени на разговоры, Цзин Шао схватил говорившего за воротник и сшиб его с ног одним ударом.

Три или четыре человека, сидевшие за тем же столиком, бросились на помощь мужчине, но Цзин Шао раскидал их в стороны.

– Ты… как ты смеешь бить Цзюйжэня [1]... – один из них тут же вскочил на ноги, прикрывая левый глаз одной рукой, а другой указывая на Цзин Шао, его палец дрожал от гнева. Все присутствующие были почитаемы как учёные люди. В его родном городе кто бы не кланялся ему и не лебезил перед ним? Никогда прежде ему не доводилось испытывать такой обиды.

[1] Цзюйжэнь (举人) – кандидат (вторая из трёх учёных степеней в системе государственных экзаменов кэцзюй при династиях Мин и Цин).

Первая ступень – Сюцай (秀才) или Шэнъюань (生员). Ими становились те, кто успешно прошёл региональный экзамен, проводившийся ежегодно.

Вторая ступень – Цзюйжэнь, прошедший провинциальный экзамен, проводимый раз в три года.

Третья ступень – Цзиньши (进士), прошедший экзамен, проводившийся в столице раз в три года.

Тем, кто показывал лучшие результаты на каком-либо из этапов экзамена, присваивались дополнительные титулы. Материал взят из Википедии.

Меж тем первый из поваленных на пол мужчин обнаружил, что, несмотря на такой большой переполох, никто из других гостей не спешил вмешаться, а некоторые из более роскошно одетых посетителей, казалось, даже предвкушали весьма занятное зрелище.

Большинство благородных семей столицы знали Принца Чэна в лицо, а другие кандидаты, которые стали невольными свидетелями происходящего, собирались сдавать императорский гражданский экзамен, поэтому они, естественно, не осмеливались выделяться. Если они обидят какого-нибудь столичного вельможу, их десять тяжёлых лет упорной учёбы окажутся потраченными впустую. Естественно, они проглотили свои протесты и быстро закончили есть, чтобы как можно скорее уйти.

– Да за подобные слова я готов избить даже Чжуанъюаня [2]! – прорычал Цзин Шао. Он собирался вновь накинуться на обидчика, как вдруг на его запястье легла изящная рука.

[2] Чжуанъюань (状元) – «первый из сильнейших», победитель на столичных экзаменах.

Этой рукой можно было залюбоваться. Без сомнения, она принадлежала мужчине, однако кожа сияла, точно отполированный белый нефрит. Взгляды присутствующих проследовали по ней к широким рукавам сапфирово-синих одежд. Ткань, из которой они были пошиты, явно была не из обычных. По правде говоря, те, кто был связан с торговлей, с лёгкостью могли определить, что перед ними «узорчатый шёлк высшего качества, достойный принесения в дань» [3], из которого, между прочим, была пошита и одежда Цзин Шао.

[3] Вообще это крылатое выражение, нередко используемое для описания «людей, прилагающих все усилия к определенной цели или делу, независимо от личных выгод и потерь» (источ. – Байду), но здесь, скорее всего, следует воспринимать это буквально. Отрезы тканей действительно могли использоваться для уплаты дани и предназначаться для использования императором и его семьёй.

– Я лишь немного задержался, а ты уже успел с кем-то повздорить? – тёплый голос, ласкавший слух, принадлежал Му Ханьчжану.

Несмотря на полученный титул, его вхождение в ряды придворных чиновников было внезапным, и император Хунчжэн ещё не поручил ему какой-либо существенной официальной работы. Таким образом, Му Ханьчжан, как и Цзин Шао, был всего лишь праздным человеком при дворе. Однако чрезвычайно загруженный в последнее время Цзин Чэнь часто обращался к нему за помощью, приглашая в Министерство обрядов, поэтому Цзин Шао приходил в ресторан пораньше, чтобы занять место, и ждал, когда его Ванфэй присоединится к нему за трапезой.

Стоило только принцу увидеть своего супруга, свирепое выражение его лица немедленно сменилось улыбкой.

– Вовсе нет, я лишь заметил, что у них неплохие навыки, вот мы и провели небольшой поединок, продемонстрировав друг другу пару приёмов.

Му Ханьчжан окинул взором юных и немощных на вид учёных. Кто же из них выглядел так, будто обладает неплохими боевыми навыками?

Когда он перевёл взгляд обратно на Цзин Шао, тот хмыкнул и наклонился ближе, прошептав ему несколько слов на ухо. Выяснив причину, Му Ханьчжан не смог сдержать улыбки.

– Этим господам просто недостаёт знаний, они боятся провалиться на экзаменах и выставить себя на посмешище, вот почему они сказали эти пропитанные завистью слова. К чему опускаться до их уровня?

Подобные фразы обычно предназначались для утешения одной из конфликтующих сторон. И всё бы ничего, если бы они были произнесены тихо. Вот только Му Ханьчжан и не думал понижать голос, и хотя это было не громко, все присутствующие отчетливо расслышали сказанное.

– Пффф... – сидящий в углу генерал правого фланга, изо всех сил пытавшийся остаться незамеченным, невольно поперхнулся чаем. Характер обидчивого военного советника и впрямь ничуть не изменился.

Генерал левого фланга молча взял у стоявшего рядом слуги полотенце и протянул ему.

Цзин Шао повернулся к ним с выражением лица, которое говорило «с вами двумя я позже разберусь».

Правый генерал подавился остатками чая.

– Ты… Вы оба… это уж слишком! – избитый учёный поначалу решил, что Му Ханьчжан вступился за него, однако тот, как оказалось, пришёл насладиться спектаклем из первых рядов.

– Братец, мы не сделали ничего несправедливого и никому не причинили вреда. Зачем прибегать к оскорблениям? – один из учёных, всё ещё бледный, попытался урезонить его.

– Как странно. Этот молодой мастер только что сказал, что у некоторых людей не хватает знаний, а потому в них говорит зависть. Если вы не произносили завистливых слов, то отчего же принимаете сказанное на свой счёт? – сегодня генерал правого фланга прибыл в столицу, прихватив с собой левого генерала, чтобы принять участие во всей суматохе экзамена и немного развеяться. Теперь, когда Его Высочество обнаружил их, прятаться больше не было смысла, так что он поспешил встать на защиту Ванфэй.

– Вы... – даже учёным, проглотившим множество книг, было не тягаться с генералом, который изо дня в день бодался и препирался со своими сослуживцами, им оставалось только дрожать от бессильного гнева. При одном взгляде на генерала правого фланга, одетого в идеально подогнанную боевую форму и полного армейского хулиганского духа, у них пропадало всякое желание с ним разговаривать. Вместо этого они обратили взоры на Му Ханьчжана.

– Уважаемый брат [4], поскольку ты сомневаешься в наших знаниях, позволь нам обратиться к твоей мудрости.

[4] 兄台 Дорогой друг, уважаемый брат – уважительное обращение к другу в разговоре.

Му Ханьчжан усмехнулся.

– Мне лишь интересно, по какой причине вы так самонадеянно распускаете языки?

– Великий предок поощрял свободу высказывать разные взгляды и обсуждать важные дела страны. Как учёные, мы тщательно изучаем его напутствия и следуем им, – после этих слов они сразу почувствовали себя оправданными.

– Что есть страна? – задал следующий вопрос Му Ханьчжан.

– Страна, естественно, состоит из земли и государства со множеством дел. Мы лишь изучили деяния принцев и благородных семей и высказали свои опасения по поводу текущей ситуации ради блага страны, – улыбаясь, уверенно произнёс избитый молодой человек, щуря глазки-фасолинки.

– Пять почв, предлагаемых небесам, предназначены для земли, а пять злаков, предлагаемых божествам, предназначены для людей [5]. Слово «страна» относится к земле и людям. Те, кто становятся учеными, клянутся в верности правителю и посвящают себя благополучию народа, который трудится под небесами ради всей страны, – Му Ханьчжан медленно обвёл их взглядом. – Жаль, что есть учёные, которые не заботятся о благополучии простых людей и только завидуют тем, кто сумел добиться быстрого успеха. Они уступают беднякам-крестьянам, работающим в полях, которые, по крайней мере, каждый день прикладывают усилия, чтобы внести свой вклад в развитие страны.

[5] В иероглифах слова «страна» ( 社稷), есть радикалы «земля» (土) и «хлеб на корню», т.е. злак (禾), которые Му Ханьчжан использует для (этимологического?) анализа. В истории древнего Китая было множество ритуалов и жертвоприношений – Небесам, Земле, духам предков и пр., – что отразилось в написании множества иероглифов.

– Хорошо сказано! – сидящий за соседним столиком богато одетый мужчина не смог сдержать аплодисментов. – Уважаемый брат, твои замечания мудры, я, по фамилии Ма, не могу не восхищаться ими!

– Неплохо! – настроение у всех остальных посетителей поднялось, и они тоже принялись хлопать в ладоши.

Лицо Му Ханьчжана оставалось бесстрастным и не выражало превосходства или самодовольства. Он обернулся к Цзин Шао. После того, как эта группа людей вывела его из себя, у него больше не было настроения есть. Цзин Шао потянул своего Ванфэй к выходу из ресторана, по пути забрав с собой двух своих подчиненных, смиренно повесивших головы.

После того, как все четверо ушли, мужчина по фамилии Ма подошёл к прилавку и спросил хозяина, который на протяжение всего конфликта оставался совершенно безучастным, словно шум ничуть его не побеспокоил:

– Осмелюсь спросить уважаемого хозяина, кто же были эти два благородных господина?

Чжоу Цзинь продолжил щёлкать счётами, не утруждая себя даже поднять взгляд:

– В столице много влиятельных людей. Отчего же вам понадобились именно они, мой гость?

– Я просто нахожу, что у молодого человека в синем много красноречия и таланта. Возможно, на этот раз он мог бы стать новым лучшим ученым. Хотелось бы свести знакомство поближе, – ничуть не стесняясь, ответил человек с фамилией Ма.

– Это маркиз Вэньюань, которого здесь только что обсуждали, – с расстановкой произнёс Чжоу Цзинь.

– Что?! – те самые посетители, что оказались избиты и унижены, подошли к стойке, собираясь оплатить счёт. Услышав это, они немедленно остановились. Избитый первым мужчина ухватился за стойку и торопливо спросил: – А тот, кто начал драку...

– Конечно же, это был муж маркиза Вэньюаня, Его Высочество Принц Чэн, – Чжоу Цзинь уставился на посетителя с большим интересом. Лицо у того стало мертвенно-бледным, как будто он вот-вот потеряет сознание. Чжоу Цзинь быстро подхватил его под локоть локоть и вежливо сказал: – Не забудьте заплатить за чашку, которую разбил Принц Чэн, с вас в общей сложности 70 вэней.

С этого дня новость о настоящем таланте и образованности маркиза Вэньюаня распространилась среди ученых.

На девятый день второго лунного месяца начался экзамен на государственную службу. Раньше Цзин Шао беспокоился, что его Ванфэй впадёт в меланхолию, увидев это грандиозное событие. Однако теперь его супруг был маркизом, так что это не имело значения. Он специально отвёз Му Ханьчжана на Сяо Хэе к воротам Двора Дани, чтобы увидеть, как солдаты обыскивают кандидатов одного за другим.

– Разве ты не говорил, что хочешь увидеть Цзян Лана? Зачем мы пришли сюда? – Му Ханьчжан оглянулся на него.

– Разве ты не хотел своими глазами посмотреть на гражданский экзамен? Я привез тебя сюда, чтобы удовлетворить это желание, – Цзин Шао рассмеялся и направил свою лошадь вперёд, чтобы ему было лучше видно. Видя страдания этих людей, Цзюнь Цин определенно не пожалел бы, что вышел за него замуж.

Му Ханьчжан невольно рассмеялся:

– Старший брат приложил столько усилий, чтобы всё прошло без происшествий. Давай не будем создавать ему проблемы и поскорее уйдём.

По просьбе императорского лекаря Цзяна Цзин Шао перевёл его сына, Цзян Лана, в столицу, чтобы тот присоединился к северной императорской гвардии, которая отвечала за охрану девяти врат, ведущих в столицу. Поскольку молодой человек внёс свой вклад в битву за подчинение двух вассальных государств, ему была присвоена должность столичного офицера, и он взял на себя ответственность за одни из боковых ворот. Цзин Шао намеренно устроил так, чтобы ему достались восточные.

– Приветствую Ваше Высочество и маркиза, – Цзян Лан выглядел так же, как всегда, и, завидев пару, поспешно подошёл поприветствовать их.

– Как проходит твоя служба? – с улыбкой спросил Му Ханьчжан. Цзян Лан был умным и прилежным, куда бы его ни поставили, от него везде была большая польза.

– Докладываю маркизу, служба привратником не подразумевает столкновение со штормами или пожарами, здесь требуется просто стоять на одном месте каждый день. Но лучше весело проводить время в казармах, – Цзян Лан застенчиво улыбнулся в ответ. Если бы отец не донимал его постоянными мольбами, а также не пошел умолять Его Высочество об этом назначении, он действительно предпочёл бы не покидать казарм.

– Сейчас нет боевых действий, и в казармах нечего делать. Позавчера генералы правого и левого флангов даже отправились в столицу, они тебе очень завидуют, – Цзин Шао рассмеялся и похлопал Цзян Лана по плечу.

– Этот подчинённый понимает, – сказал Цзян Лан с улыбкой. – Когда Ваше Высочество вновь отправится на поле боя, прошу взять этого подчинённого с собой. В прошлый раз я мало сражался и не чувствую себя удовлетворённым! – На самом деле, большую часть времени Цзян Лан был охранником принца и его супруга, поэтому ему редко выпадал шанс по-настоящему сразиться с врагом.

Попрощавшись с Цзян Ланом, Цзин Шао и его Ванфэй направились прямиком в восточные окрестности столицы. Позволив Сяо Хэю некоторое время свободно скакать галопом, принц изменил направление и проехал несколько ли. Осмотревшись, он направился в бесплодный лес.

Этот участок был частью семейной собственности Му Ханьчжана. Даже сейчас всё было по-прежнему, с травой высотой по колено и густо переплетёнными кронами деревьев.

Цзин Шао прижал сидящего в его объятьях супруга к своей груди:

– Обними меня покрепче и спрячь руки в рукава, чтобы не поцарапаться.

Му Ханьчжан не понимал, зачем тот направляет коня напролом в лесную чащу. Одна из низко висящих веток чуть не хлестнула его по глазам. У него не было другого выбора, кроме как повернуться и уткнуться лицом в широкую и теплую грудь Цзин Шао. Его тонкие руки скрылись в рукавах, когда он спрятался в объятиях Цзин Шао.

Тёплое гибкое тело доверчиво прижалось к нему, мгновенно заставив сердце Цзин Шао забиться быстрее. Он невольно немного притормозил, одной рукой натягивая поводья, а другой обхватывая стройную талию мужчины.

– Цзюнь Цин, давай останемся в загородной резиденции на ночь?

Завтра был десятый день второго лунного месяца. Это был день отдыха, и им не нужно было идти ко двору. С тех пор, как его Ванфэй начал присутствовать на собраниях, Цзин Шао забеспокоился о его здоровье. Каждый вечер он не осмеливался доставлять слишком много хлопот, опасаясь, что Му Ханьчжан не сможет утром встать с постели. Однако было трудно сдерживаться, каждый день насыщаясь лишь наполовину, поэтому каждый раз, когда наступал период отдыха, он старался насладиться им в полной мере.

Му Ханьчжан, естественно, понял, что он имел в виду. Поскольку лошадь всё ещё продиралась через лес, он не поднял глаз и просто согласился с тихим «мгм».

Хотя его голос был едва уловим, Цзин Шао отчётливо расслышал его, прямо у своего сердца, и, приподняв уголки губ в улыбке, подстегнул Сяо Хэя.

Прошло ещё немного времени, и они наконец выбрались из леса, после чего Цзин Шао похлопал супруга по плечу.

Му Ханьчжан повернул голову и посмотрел вперёд. Его глаза невольно расширились. В глубине бесплодного леса была плоская, открытая поляна. На равнинной местности были установлены десятки палаток, между которыми сновали солдаты. На центральном полигоне группа офицеров и солдат проводила учения, но всё это действо происходило молча, не было слышно ни единого приказа. Это выглядело очень странно.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется