В кабинете тоже царил беспорядок; даже пресс-папье на столе и чаша для ополаскивания кистей были кем-то утащены.

Му Ханьчжан подошёл к живописи, висевшей на стене, и разгладил порванную часть. Хорошенько разглядев полотно, он испытал грусть и сожаление:

– Картина Чжо Шуй-Санжэня [1], стоившая тысячи золотых, погибла таким вот образом.

[1] Санжэнь – свободный/независимый художник или учёный.

Цзин Шао подошёл поближе, но не смог разглядеть, что же в ней было такого особенного – просто пейзаж с изображением каких-то гор и волн. Видя его непонимание, Му Ханьчжан объяснил ему тёплым тоном.

Чжо Шуй-Саньжэнь был одним из шестнадцати Саньжэней в позапрошлой династии. В тот период каллиграфия и живопись пользовались высочайшим за всю известную историю почитанием, и эти шестнадцать Саньжэней были самыми искуссными мастерами. Они часто собирались вместе для изучения живописи и каллиграфии, но в хаосе войн, разразившихся в конце этого периода, удалось уцелеть чрезвычайно малому количеству их произведений.

Му Ханьчжан снял испорченный свиток с живописью и аккуратно свернул его. После возвращения в столицу он разыщет мастера, который склеит полотно; быть может, его удастся вернуть в первоначальное состояние.

– Эта картина гораздо дороже любых драгоценных камней. Почему король Юго-Запада не забрал её с собой?

– Нынешний Юго-Западный король невежественен. Идём, – Цзин Шао подвёл своего Ванфэй к маленькому отгороженному уголку.

В кабинетах богатых семей всегда имелся такой укромный угол с кроватью или диваном для ежедневного отдыха, и этот кабинет не был исключением. Просто сама комната была довольно маленькой, и в ней стояла только одна небольшая кровать. Она, как и всё вокруг, пребывала в полнейшем беспорядке, с подушки даже были сорваны кусочки нефрита. Она выглядела пустой.

– Слуги Юго-Западного дворца, должно быть, неплохо поживились, – Му Ханьчжан посмотрел на шнур для занавеса, на котором не хватало золотого крючка.

– Когда дерево падает, обезьяны разбегаются [2], каждый пытается найти способ выжить, – Цзин Шао рассмеялся и сорвал всю занавеску, обнажив грубую стену.

[2] Когда дерево падает, обезьяны разбегаются (китайская пословица) – когда вожак теряет власть, разбегаются все его приспешники; крысы бегут с тонущего корабля.

Цзин Шао запрыгнул на кровать и предупредил стоящего позади супруга:

– Цзюнь Цин, отойди.

Му Ханьчжан сместился в сторону, как велел Цзин Шао, затем увидел, как принц заносит ногу и обрушивает на стену мощный удар.

Одного пинка оказалось достаточно, чтобы в ней образовался пролом и полетели древесные щепки. Му Ханьчжан понял, что стена была выполнена из дерева и отделана одним тонким слоем кирпича. Когда пыль осела, сквозь дыру можно стало возможно разглядеть очертания другой комнаты, но было темно, и Му Ханьчжан ничего толком не увидел.

Цзин Шао достал зажигательную бумагу [3] и зажёг подсвечник, стоявший на столе. Первым протиснувшись в дыру, он быстро нашёл в комнате свечу и поджёг фитиль, после чего протянул руку своему Ванфэй, чтобы помочь ему войти.

[3] Хочжэцзы (火折子) – кусочек специальной бумаги, которую предварительно поджигают и задувают, а затем помещают в особый футляр или трубочку, где она слабо-слабо тлеет на протяжении очень долгого времени. Для разведения огня нужно резко и быстро подуть на бумагу, от контакта с кислородом она вспыхивает.

Му Ханьчжан оглядел маленькое помещение, в котором очутился. Здесь не было окон, вероятно, это должна была быть потайная комната. На возвышении стояла чёрная статуя Будды высотой в пять чи [4], а подле неё лежало несколько молитвенных циновок. Посреди комнаты красовался квадратный бронзовый котёл [5], вдоль стен тянулись деревянные полки. Большинство вещей с них уже исчезли. Однако в фарфоровом бочонке по-прежнему стояли четыре или пять свитков с картинами, на полках сиротливо лежали несколько длинных коробок, а бронзовый котёл был наполнен разнообразными драгоценностями, пол же был усыпан разбитыми жемчужинами и нефритовыми осколками.

[4] 5 чи ≈ 1,7 м.

[5] Изображение котла в конце главы.

Цзин Шао направился к деревянным полкам и осмотрел длинные коробки. Все они выглядели очень древними, в каждой из них лежали кинжалы и мечи изысканной работы. Одна из коробок лежала в самом низу, придавленная и потрёпанная. Когда крышка была снята, взору предстало оружие, уже подёрнутое ржавчиной. Увидев его, Цзин Шао облегчённо выдохнул. Какое счастье, что даже в этой его жизни король Юго-Запада не ведал истинной цены вещей!

– Сяо Шао, ты только взгляни на это! – голос Му Ханьчжана выдавал его волнение.

Цзин Шао вытащил старый клинок из коробки и посмотрел на свиток с живописью в руках своего Ванфэй. Картина выглядела престранно. На ней были изображены всевозможные цветы, птицы, насекомые и рыбы, но все они были написаны разными стилями. Помещённые на одно полотно, они являли собой чудное зрелище.

– Что это?

– «Девять Песен и Шестнадцать Поэтов»! Это совместная картина шестнадцати Санжэней! – Му Ханьчжан был вне себя от восторга. За всю свою жизнь шестнадцать Санжэней написали только одну совместную картину, и она была самым настоящим сокровищем, передававшимся из поколения в поколение. Однако она была утеряна ещё во времена предыдущей династии; неведомо, какими путями она попала в кладовые Юго-Западного дворца и оказалась позабыта. – Это полотно стоит по меньшей мере тысячу золотых таэлей.

– Юго-Западный король бежал, спасая свою шкуру, а каллиграфия и живопись – не те вещи, которые удобно брать с собой в бега, – усмехнулся Цзин Шао и свернул картину, которая в его глазах выглядела довольно уродливо. Затем он показал Му Ханьчжану видавший виды нож в своей руке. – Посмотри на это.

Му Ханьчжан взял оружие. Оно выглядело основательно проржавевшим. Что бы мужчина ни делал, вытащить клинок из ножен ему не удавалось. Казалось, рукоятка и металлическая окантовка ножен поддались коррозии и слились в единый комок ржавчины.

Цзин Шао положил свои руки поверх ладоней супруга и осторожно нажал на бок ножен. Со щелчком механизм отпёрся, и лезвие медленно вытянулось.

Алый клинок наводил на мысли о золоте и нефрите, но не являлся ни тем, ни другим. Даже в тёмной комнате он был прекрасен, как красочные пейзажи Данься [6].

[6] Дянься, «радужные горы» – горная местность в северо-западной части Китая, известная своими разноцветными скалами. Иллюстрация в конце главы.

– Как красиво! – хоть Му Ханьчжан не был ценителем оружия, он не смог удержаться от восхищённого восклицания. На клинке не было резьбы, его гладкие и плавные линии не нуждались в дополнительном украшении.

Цзин Шао поднял с плеча Ванфэй выбившийся локон длинных волос и поднёс его к лезвию.

– Попробуй подуть.

Му Ханьчжан перевёл на него взгляд и с улыбкой произнёс:

– Прядь волос, разрезаемая лезвием надвое от одного лишь дуновения, – это всего лишь легенда. Ты действительно думаешь, что в этом мире существует оружие, способное на такое?

– Ну, тогда давай заключим пари. Если оно действительно существует, то каков же будет приз? – Цзин Шао улыбнулся и наклонился к самому уху супруга.

Му Ханьчжан услышал уверенность в голосе мужчины, и ему самому тоже было очень любопытно, поэтому он подул на прядь волос.

– Эй, мы же ещё не определили приз! – Цзин Шао поспешно отвёл клинок, но было уже поздно. Едва коснувшись тонкого лезвия, волосы тут же были рассечены надвое и медленно поплыли вниз.

– Этот нож – самое настоящее сокровище! – Му Ханьчжана поразило осознание, что в мире действительно существует подобный клинок. Он обернулся к Цзин Шао, чей взгляд был преисполнен негодования, и невольно рассмеялся. Он ущипнул мужа за щёку и поддразнил: – Дуешься, точно дитя.

– Хмпф! Этот клинок не только может рассечь прядь волос от одного дуновения, но и проходит сквозь железо, словно сквозь глину [7]! – Цзин Шао не получил награды, поэтому был очень недоволен. Он занёс драгоценное оружие над пьедесталом тёмной статуи Будды. Со свистом платформа в виде лотоса была разрублена на части, и это зрелище ошеломило обоих мужчин.

[7] «Проходить сквозь железо, словно это глина» (об остроте лезвия) – резать с лёгкостью, «словно нож сквозь масло».

Под чёрной внешней оболочкой промелькнул ослепительный золотой блеск. Статуя Будды высотой в пять чи на самом деле была сделана из чистого золота!

Золотой Будда был огромен; Юго-Западный король не смог забрать его с собой, и, естественно, они вдвоём тоже не смогут вытащить тяжеленную статую. Нужно будет приказать солдатам вынести Будду вместе с древним бронзовым котлом из потайной комнаты и немедленно отправить эти сокровища в столицу.

Хоть в тайнике не осталось золота и драгоценных камней, они могли довольствоваться несколькими древними картинами и оружием.

– Я слышал от правого генерала, что ты умеешь пользоваться кинжалами, – Цзин Шао вывел своего Ванфэй из секретной комнаты, чтобы не смотреть больше на этого золотого Будду и не чувствовать сожаления. Теперь он понял, что испытывал Юго-Западный король при побеге – здесь был такой ценный предмет, но он не мог забрать его с собой. Неудивительно, что он совсем позабыл про своего внука. В такой ситуации было бы трудно сохранить хладнокровие.

– Я знаю лишь несколько приёмов. Да и внутренней силы у меня не так уж много. Но этого достаточно, чтобы я мог защитить себя в случае опасности, – Му Ханьчжан не думал, что то немногое, что он знал о боевых искусствах, могло принести особую пользу.

– Отныне носи этот клинок с собой, – Цзин Шао начисто вытер драгоценный нож и повесил его на пояс своего Ванфэй.

– Подобному сокровищу не пристало пребывать в моих руках. Зачем тратить на меня его славное имя? – Му Ханьчжан потёр древнюю рукоять и слегка поджал губы. Ему действительно нравился нож, но тот был бы бесполезен в его руках, в руках человека, знающего лишь самые основы боевых искусств.

– Этот клинок должен быть твоим, – Цзин Шао улыбнулся. Он пришёл в потайную комнату именно для того, чтобы найти этот нож. Горящий нефритом да золотом и такой же ослепительный, как хребты Данься. В древние времена существовало девять сокровищ. Этот нож был известен под именем «Хань Чжан» [8]!

[8] Девять сокровищ упоминались ранее в 8-й главе. Имя «Хань Чжан» состоит из двух иероглифов: 含章, что означает «прятать (свой) блеск; скрывать (свои) достоинства».

Спустя некоторое время солдаты, которые должны были вынести гигантского Будду, поспешили отчитаться:

– Докладываем Вашему Высочеству, под гигантским Буддой есть тайный туннель!

Цзин Шао нахмурился. В прошлой жизни он обезглавил короля Юго-Запада до того, как тот успел сбежать. Поэтому Цзин Шао никогда не заглядывал в тайный туннель. На этот раз Юго-Западный правитель оказался шустрее, но не заметил, что оставил за собой следы. Если они обыщут этот секретный путь, то непременно смогут выследить его.

Цзин Шао немедленно взял с собой людей и спустился в тайный проход, чтобы провести разведку. Секретный туннель был узким, и передвигаться по нему нужно было очень медленно. Им пришлось идти до самых сумерек, прежде чем удалось достичь выхода. Тайный ход вёл прямиком к пересохшему колодцу в десяти ли за восточной городской стеной. Юго-Западный король взял с собой какие-то тяжелые вещи, колеи на дороге были очень отчётливы и указывали прямо на восток.

– Должно быть, он отправился искать убежища у Юго-Восточного короля. Повозка наверняка была набита золотом, серебром и драгоценными камнями, – предположил Му Ханьчжан.

– Ваше Высочество, я возьму тысячу всадников, чтобы отправиться в погоню; мы обязательно захватим этого старикашку живым! – Чжао Мэну не терпелось действовать.

Цзин Шао на мгновение задумался, затем поднял руку, чтобы остановить Чжао Мэна.

– Не гонитесь за ним.

– Но почему нет, Ваше Высочество? – не понял Чжао Мэн. Король Юго-Запада взял с собой не так уж много людей; схватить его будет легко. – Если не вырвать эту сорную траву с корнем, в будущем это может вызвать кучу неприятностей.

– Если Юго-западный король выживет и доберётся до Юго-Востока, с нашей стороны это будет всё равно что позволить тигру вернуться на гору [9]! – Хао Дадао, закончивший раздавать приказы главной армии, вошёл в комнату с тигрёнком на руках.

[9] «Отпускать тигра в горы» – отпустить злодея на свободу, поступить вопреки собственным интересам.

– Авву! – немедленно подал голос Сяо Хуан, услышав о тигре, возвращающемся на свою гору. Однако его большие глаза не отрывались от матерчатой сумки, висевшей на поясе Хао Дадао, маленький непоседа даже протянул к ней свои когти.

Му Ханьчжан взял Сяо Хуана и погладил по пушистой макушке.

– Эта гора принадлежит отнюдь не правителю Юго-Запада. Недаром ведь люди с древних времён говорят, что двум тиграм на одной горе не ужиться.

Хао Дадао кивнул.

– Значит, мы просто позволим ему делать то, что он хочет?

– А вот на этот счёт у этого принца имеются некоторые соображения, – Цзин Шао не стал вдаваться в подробности и махнул им, давая понять, что все могут быть свободны. – В этом дворце много дворов, выберите себе место для отдыха.

Услышав это, генерал правого фланга бросился вон. Маленькие бамбуковые домики на заднем дворе выглядели очень интересно, и он уже не мог усидеть на месте. Генерал левого фланга проводил взглядом стремительно удаляющийся силуэт товарища и молча последовал за ним с ничего не выражающим лицом.

Как только все разошлись, Цзин Шао тут же достал кисть и бумагу и принялся писать срочное письмо с известием, что после взятия Облачного Города Юго-Западный король бежал на Юго-Восток.

Му Ханьчжан молча наблюдал за движениями его кисти. Под ласковыми поглаживаниями маленький тигрёнок перевернулся на спинку и сладко посапывал в тёплых объятиях мужчины. Чжао Мэн не понимал мыслей Цзин Шао, но Му Ханьчжану они были предельно ясны. Король Юго-Запада уже совершил предательство. Если владыка Юго-Востока предложит ему убежище, то разделит его преступление. Боевой дух армии был высок, и время было идеальным для атаки Юго-Восточного Вассального государства. Только вот…

– Почему тебе так не терпится напасть на Юго-Восток? – Му Ханьчжан видел множество различных намёков в письме. Когда император Хунчжэн увидит это письмо чрезвычайной срочности, он, несомненно, быстро издаст указ высшего приоритета, приказывающий Цзин Шао атаковать Юго-Восток. Многие действия Цзин Шао были очень странными. Никто этого не замечал, но Му Ханьчжан был подле принца и днём, и ночью, и потому от его глаз ничто не могло укрыться. Как, например, с той потайной комнатой. Если Цзин Шао не было известно о ней заранее, как он умудрился столь быстро её отыскать?

Переводчику есть что сказать: древняя китайская зажигалка доставила немало трудностей. Гугление привело меня к поршневой зажигалке, изобретённой, вроде бы, в Юго-Восточной Азии. Однако благодаря консультации с коллегой Oksiji13 удалось выяснить, что речь идёт именно о хочжэцзы – «бумаге, хранящей огонь» или что-то в этом роде. На картинке сверху вниз: зажигалка хочжэцзы, бронзовый котёл, радужные горы.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется