Беззаботные деньки по обыкновению своему коротки. Десять дней спустя в Облачный Город прибыл императорский указ. Император Хунчжэн сначала щедро хвалил Цзин Шао, а затем приказывал ему вести свои войска на Юго-Восток, чтобы немедленно подавить восстание Юго-Восточного короля, который укрывал предателей и пытался убить принца. Вместе с указом прибыл губернатор провинций Гуандун и Гуанси, которому было поручено временно взять на себя управление Юго-Западным феодом.

Испокон веков Юго-Западом правили вассальные короли. Теперь, когда он внезапно вернулся под контроль Императорского двора, предстояло разобраться с сотнями и тысячами вопросов. Император уже отдал губернатору секретный приказ взять на себя обязанности по управлению Юго-Западом, как только восстание будет подавлено. Губернатор думал, что это случится, по меньшей мере, через год или два, но никак не ожидал, что Принцу Чэну потребуется всего два месяца на выполнение столь сложной задачи. Седеющая борода губернатора стремительно становилась совершенно белой.

Цзин Шао был очень рад, что Отец-Император не оставил его в Юго-Западном феоде заниматься государственными делами. Похлопав по плечу губернатора, чей вид был откровенно несчастным, бессердечный принц в тот же день отправился в путь.

Юго-Восточная вотчина не была соединена с Юго-Западной, меж ними лежали две провинции – Гуандун и Гуанси. Эти земли издревле считались прибежищем изгнанников. Города и поселки были разбросаны, малонаселены и выглядели довольно пустынными, но местность была удивительно живописной. Вздымающиеся горные хребты с изломанными вершинами, прозрачные ручьи и водопады – это был настоящий праздник для глаз.

Осенью погода уже не была такой жаркой. Когда пейзажи вокруг стали красочнее, Цзин Шао вытащил супруга из кареты, чтобы прокатить на Сяо Хэе. Поскольку маленький тигрёнок подрос и набрал вес, Цзин Шао не позволил ему взобраться на лошадь, поэтому зверьку оставалось лишь обиженно усесться возле окна и смотреть наружу.

Генерал правого фланга смотрел на военного советника, который удобно облокотился спиной на грудь Его Высочества. После нескольких дней верховой езды его собственная спина тоже начала неметь. Увидев его неловкую позу на лошади, левый генерал направил своего коня к нему и медленно наклонился ближе:

– Если устал, пересаживайся ко мне.

Во время переброски войск, когда им приходилось маршировать днём и ночью без остановки, они часто ехали на одной лошади и отдыхали по очереди, так что предложение генерала левого фланга не было слишком странным, но…

Когда правый генерал услышал это, он наконец кое-что понял. «Мои отношения с Его Высочеством в некоторой степени похожи на те, что связывают генералов правого и левого флангов», – слова Ванфэй, сказанные в тот день, всё ещё звучали в его ушах. Он посмотрел на двух мужчин перед собой, а затем перевёл взгляд на бесстрастного генерала левого фланга. Его словно бы пронзило молнией, и бедолага чуть не упал с лошади.

– Кто сказал, что я устал? Отстань! – генерал правого фланга отмахнулся от своего коллеги, как от назойливой мухи, и пришпорил коня, чтобы догнать Чжао Мэна ехавшего впереди.

Путь был не слишком далёк, но горы, преграждавшие его, были высоки, а реки – глубоки. Вынужденная петлять и обходить препятствия, армия добралась к подножию горы Лянъи только лишь через полгода.

В начале времён Высшее божество создало горный хребет, называемый ныне Лянъи.

«Лянъи» подразумевало собой «Инь и Ян» [1]. Гора была названа так потому, что склоны её разнились, будто день и ночь. С юго-восточной стороны они грозно и внушительно возвышались над слегка холмистой местностью. Стоя у подножия горы и глядя вверх, можно было почувствовать, что эти скалы заслоняют собой небо и солнце, величественные и завораживающие [2]. За подобный контраст гора Лянъи и получила своё название.

[1] «Лянъи» пишется двумя иероглифами:两仪, которые означают «два Начала (о небе и земле, инь и ян, как о прообразах всего сущего)».

[2] 荡气回肠 – потрясать дух и переворачивать всё нутро (производить исключительно сильное впечатление, трогать с огромной силой; обычно о музыке или литературном произведении).

Горы Лянъи возвышались неприступной грядой, но это был кратчайший путь к Юго-Восточному Вассальному государству.

Му Ханьчжан сидел в карете и, слегка нахмурившись, оглядывал виднеющийся впереди горный хребет. Он столь высок, а над узкой тропой нависли мрачные скалы. Если там поджидает засада, это будет опасно.

– Эти горы далеко за пределами Юго-Восточного государства, кто может устроить нам здесь засаду? – возразил на его опасения Чжао Мэн, пришедший немного поболтать: – До вотчины ещё сотни ли.

– Быть может, я и впрямь излишне переживаю, – Му Ханьчжан поджал губы и перевёл взгляд на свою книгу, «Священные Писания Нефритовых Вод». Согласно записям, гора Лянъи была самой большой возвышенностью на Юго-Востоке. Позади и впереди горного хребта Лянъи были только параллельные дороги, по которым путники ездили туда и обратно в тени внушительных вершин. Цзин Шао говорил, что в своём сне он не покорял горы Лянъи. Вместо этого принц двинулся вдоль Цзяннани на юго-восток и пересёк прибрежные равнины. Так что он не знал, с чем они столкнутся по пути.

– Авву! – заметив, что хозяин уже давно не обращает на него внимания, Сяо Хуан набросился на книгу в руках Му Ханьчжана и острыми когтями разорвал страницы книги про гору Лянъи.

Му Ханьчжан поднял его лапы и осторожно вытащил из-под них книгу, мимоходом взъерошив шерсть на голове маленького зверя. Тигрёнок уже сильно вырос. Много воды утекло с тех пор, как длиной он был всего лишь с детскую руку, теперь же он вытянулся до двух чи [3] и набрал много веса. Му Ханьчжан помял подушечки лап, которые всё ещё были розовыми и мясистыми от того, что мало бегали. Они были мягкими и тёплыми, и мужчина не мог удержаться от соблазна.

[3] 2 чи ≈ 66 см.

Сяо Хуан сидел послушно, позволяя хозяину разминать его лапки. Му Ханьчжан почесал тигрёнка, а затем опустил голову, чтобы снова почитать. Маленький хищник потёрся о его ноги и лёг на спину, обнажив белый живот, покрытый мягчайшим пушком, и, задрав голову, вновь потянулся когтями к книге. Му Ханьчжан рассмеялся и достал маленький кусочек сушёного мяса, чтобы отвлечь его.

– Иггхх~– внезапно впереди послышалось лошадиное ржание, и карета с грохотом остановилась. Му Ханьчжан едва успел опереться о стенку экипажа. Вернув себе равновесие, он приподнял занавеску и выглянул наружу. Конный отряд перед экипажем погрузился в сумбур. Вдалеке клубились облака пыли, с каждым мгновением всё громче раздавался перестук лошадиных копыт.

Сидя верхом на коне, Цзин Шао холодно наблюдал за вражеской кавалерией, яростной чёрной волной хлынувшей на узкую горную тропу. Он догадывался, что старый юго-восточный предатель не станет покорно дожидаться смерти.

– Кавалерия, отступайте! – чётко приказал Цзин Шао, вскинув руку. Пехота позади него быстро выдвинулась вперёд, выставляя свои копья и смыкая железные щиты, чтобы защитить товарищей. Металл лязгнул о металл, когда они выстроились в длинный ряд, перекрывая горную дорогу. В то же время лучники, укрытые щитами, начали стрелять по приближающемуся противнику, и окрестности огласил свист стрел.

Наибольшую угрозу в Юго-Восточной армии представляли конные лучники, поэтому необходимо было нанести удар первыми.

Десять тысяч стрел были выпущены одновременно, словно стая птиц, внезапно взмывших в небо. Следом за громогласным пением наконечников, рассекающих воздух, послышалось ржание боевых коней и крики солдат.

Вражеские войска не ожидали, что Цзин Шао среагирует столь молниеносно. Они должны были сократить дистанцию настолько, чтобы принц и его кавалерия оказалась в пределах досягаемости их атак, но оказались блокированы ещё на подходе.

Спустя мгновение заминки в воздух полетели и вражеские стрелы. Однако из нынешней позиции они могли поразить разве что пехоту, отступившей же кавалерии ничего не угрожало. Несколько пехотинцев упали на землю один за другим. Цзин Шао приказал пехоте рассредоточиться в шахматном порядке, оставив половину пространства свободным. После этого число солдат, поражаемых стрелами при каждом залпе, значительно сократилось, но некоторым всё же не удавалось блокировать или избегать смертоносные снаряды.

Цзин Шао неподвижно сидел на коне, ожидая, когда ливень из вражеских стрел поутихнет. Затем он холодно бросил:

– Чжао Мэн!

– Этот офицер здесь! – услышав свое имя, Чжао Мэн тут же пришпорил свою лошадь.

– Возьми пятьсот всадников и прорви строй лучников! – Цзин Шао поднял своё серебряное копьё и направил его на центр строя противника. Наконечник копья указывал на человека, который был генералом вражеского войска, но Цзин Шао не мог сказать наверняка, был ли он тем самым Генералом-Божественным Лучником, с которым ему довелось столкнуться в 18-м году эпохи Хунчжэн в своей прошлой жизни.

– Приказ принят! – Чжао Мэн поднял палаш и бросился вперёд. Пятьсот всадников образовали узкий треугольник, прорезавший строй пехоты и устремившийся к рядам противника.

– Убить! – Чжао Мэн мчался впереди, на скаку отражая бесконечные стрелы взмахами палаша. Стремительный рывок, совершаемый без оглядки на собственную жизнь, неминуемо приводил к потерям среди кавалерии. Враг не ожидал, что они воспользуются такой тактикой, и потому изначально разместил своих лучников впереди, чтобы как можно быстрее выйти на дистанцию атаки. Столкнувшись же с нынешним положением дел, войска Юго-Востока предприняли отчаянную попытку изменить свой строй, но было уже слишком поздно.

– В атаку! – оценив ситуацию, вражеский командир махнул рукой и повёл всадников за собой, выкрикивая призывный клич, который на мгновение сотряс небо.

Му Ханьчжан поднял занавес и нахмурился, глядя на сражение. Вражеская кавалерия прорвала треугольный строй Чжао Мэна и атаковала пехоту.

Цзин Шао обернулся к нему:

– Цзюнь Цин, не выходи, – затем жестом отдал приказ генералам левого и правого флангов, которые немедленно вывели две группы солдат и лошадей вперёд на несколько шагов. Казалось, это была совсем незначительная перемена, однако теперь карета оказалась надёжно защищена со всех четырёх сторон.

Кавалерия достигла копий в первом ряду, и тут же завязался ближний бой.

Размахивая мечом Хунь Юань, Хао Дадао бросился вперёд вместе с другими всадниками. Он снёс голову вражескому кавалеристу, оказавшегося у него на пути, мгновенно подняв боевой дух своей армии.

В следующий момент ход боя резко переменился – из-за горного потока по левую сторону тропы выскочил новый отряд Юго-Восточной армии, отрезав пехотный строй позади кавалерии.

Цзин Шао знаком приказал Хао Дадао продолжать наступление с кавалерией, после чего развернул своего коня. Командующий армией Шу в тылу сразу же понял замысел принца и бросился убивать солдат и лошадей, которым ещё только предстояло пересечь горный ручей и вступить на горную дорогу. Горный ручей был чистым и неглубоким, и вскоре он окрасился в ярко-красный от пролитой крови.

Плеск воды под лошадиными копытами становился оглушительным. Группа всадников последовала за пехотой вплотную и успела прорваться через заблокированный проход. Их командир был отважен и непобедим. Сразив одного за другим трёх всадников, он атаковал Цзин Шао алебардой лазурного дракона.

Цзин Шао вскинул копьё, чтобы блокировать серповидное лезвие алебарды, затем поворотом запястья заставил алебарду лазурного дракона скользнуть под своё оружие.

Сидя у окна, Му Ханьчжан нахмурился, с тревогой наблюдая за битвой Цзин Шао. Внезапно до его слуха донёсся резкий свист. Взмывшая над толпой стрела была нацелена прямо в спину Цзин Шао. Левый генерал выхватил из-за пояса острый клинок и резким движением разрубил её пополам. Оказалось, что с позиции, которую они с правым генералом заняли, можно было не только защитить карету, но и предотвратить любую атаку на Его Высочество с двух направлений.

Му Ханьчжан тайком выдохнул с облегчением. Он знал, что на поле боя от него мало толку, поэтому, естественно, не собирался искать неприятностей.

Воин, который сражался с Цзин Шао, был очень хорош в битвах и обращался с алебардой лазурного дракона как с произведением искусства. Один удар был направлен прямо в сердце Цзин Шао. Серебряное копьё Цзин Шао метнулось из руки в руку и замерло перед грудью, блокируя удар. Провернув оружие, принц отклонил серповидное лезвие и нацелился на глаза атакующего. Тот изумился, однако быстро парировал удар. Принц Чэн ещё юн, но его обращение с копьём настолько искусно, что казалось, будто человек и его оружие слились в одно целое: серебряное копьё словно стало частью его тела, каждый удар и контратака были чрезвычайно точны.

Мужчина увёл лошадь в сторону, чтобы избежать атаки Цзин Шао. Плоское лезвие алебарды лазурного дракона лежало горизонтально на его груди, гладкое серебряное копьё было крепко зажато между железной алебардой и его доспехами.

Уголки губ Цзин Шао приподнялись в усмешке, и он внезапно отпустил оружие. Приложив слишком много сил, вражеский командир по инерции отклонился назад. Всё произошло в мгновение ока, Цзин Шао вытащил из-за пояса свой длинный меч. Одним ударом он перерезал противнику горло, после чего ухватился левой рукой за древко копья и сильно ударил мужчину в грудь, сбросив его с лошади.

– Отличное владение копьём! – Хао Дадао убил последнего всадника. Оглянувшись и увидев последнее движение Цзин Шао, он не мог сдержать своего восхищения. Чтобы овладеть подобным мастерством, требовалось более десяти лет напряженной работы. Несмотря на юный возраст Принца Чэна, он уже достиг такого уровня совершенства; его без преувеличения можно было назвать прирождённым гением.

Вжих, вжих, вжих– строенный свист внезапно заставил очнуться всех, кто был погружен в радость победы. Цзин Шао резко обернулся и увидел три стрелы, летящие прямо в него в форме иероглифа «品» [4].

[4] Представьте на месте каждого квадратика стрелу.

Три стрелы одновременно – Генерал-Божественный Лучник!

Принц широко распахнул глаза. Причина, по которой он не смог увернуться в прошлой жизни, заключалась в том, что три стрелы были выпущены одновременно. Добравшись до его тела, они всё ещё сохраняли своё построение, перекрыв ему все пути к отступлению. Даже увернувшись от одной, он не сможет избежать двух других. В такой ситуации люди подсознательно уклоняются в сторону.

– Цзин Шао! – отчаянно воскликнул Му Ханьчжан, беспомощно наблюдая, как три стрелы летят в принца. Однако Цзин Шао не уворачивался, даже не пытался, он просто стоял на месте, словно ожидая, когда стрелы вонзятся в него!

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется