Из бункера исчезло абсолютно всё - клетка, диван, кофейный столик… совершенно ничего не осталось.

Тьма вокруг казалась бесконечной. В ней находились только Цзянь Яо, подвешенная в центре на цепях, да ещё яркая лампа у неё над головой. Пальцами ног девушка едва доставала земли. Словно марионетка в кукольном театре - хрупкая, бледная, неподвижно ожидающая своей участи.

Она не могла издать ни звука - её рот был заклеен куском толстого скотча. Всё, что ей оставалось, - это распахнутыми от ужаса глазами следить за перемещениями Се Ханя.

Тот сегодня был одет в костюмные брюки и строгую рубашку, и это придавало его осанке аристократизма, а улыбке - одухотворённости. Однако именно эта метаморфоза вызывала в Цзянь Яо наибольшее омерзение, вплоть до тошноты.

Он вынул мобильный телефон. Прошёлся, встал в паре шагов от девушки, глянул на неё, усмехнулся:

- Волнуешься?

Цзянь Яо не пошевелилась, но сердце у неё в груди билось так сильно, что казалось, что оно само сотрясает тело.

Потому что звонить он собрался не кому иному, как Бо Цзиньяню.

Вчера в разделе объявлений в газете мелькнул один неприметный номер телефона. Его-то Се Хань и собирался сейчас набрать.

Настроение у Се Ханя определённо было прекрасным, он прямо-таки весь светился. Длинные пальцы быстро отстучали по цифрам на экране, а потом нажали кнопку громкой связи.

Пошли длинные гудки.

К горлу Цзянь Яо подкатил комок. Се Хань замер в ожидании.

Раздался щелчок - кто-то снял трубку.

- Привет, - произнёс незнакомый мужчина. По голосу чувствовалось, что он улыбается.

У Цзянь Яо округлились глаза.

Ни голос, ни интонация - ничто не напоминало Бо Цзиньяня. Неужели это может быть он?

Но внутренний голос говорил ей, что это всё-таки он.

Может, это у него такая маскировка?

Се Хань заулыбался шире и негромко ответил:

- Привет.

- Где встретимся? - неторопливо спросил мужчина на том конце.

- Через два часа… - Се Хань повернулся, чтобы посмотреть на Цзянь Яо, - …я пришлю тебе адрес.

- О’кей.

- Тут со мной Цзянь Яо. Я приготовил её для тебя.

Секунду мужчина молчал, затем заговорил веселее и холоднее, чем до этого:

- Отлично. Спасибо.

На этом разговор был окончен. И тот факт, что эти двое упомянули её, привёл Цзянь Яо в ужас.

Что имел в виду Се Хань? Что значит «я приготовил её для тебя»?

Се Хань в этот момент выключил сотовый и убрал его в карман, затем осмотрел Цзянь Яо и сорвал скотч с её рта.

Он стоял перед ней, и на его лице угадывалось выражение лёгкой досады.

- А вот теперь нам пришла пора попрощаться, Дженни.

В душе Цзянь Яо всколыхнулась волна сильнейшего страха. Наконец, она не сдержалась и спросила:

- Ты… собираешься убить меня?

Именно сейчас? Когда сюда вот-вот приедет Бо Цзиньянь?

Чтобы, приехав, он застал только её труп? Не может быть!

- Нет.

К её удивлению, Се Хань рассмеялся и покачал головой отрицательно - такой жестокости в его планах не было. Но радости это не принесло, потому что он тут же добавил нечто куда более чудовищное:

- Убьёт тебя, разумеется, Аллен, - он пристально посмотрел на неё. Глаза у него потемнели. - Эй! Ну посуди сама - если Саймон убьёт тебя собственными руками, представляешь, какой это будет удар для него? Он тебя так любит, что никогда не сможет себя простить.

Он поднял глаза к потолку - словно погрузился в грёзы наяву. Потом вдруг посмотрел на девушку и вздохнул:

- И с ним всегда будут боль и вина. А ты знаешь, в этом и есть чудо раздвоения личности: когда его воля ослабеет, он тут же погрузится во мрак, и тогда его заменит Аллен, а Саймон, скорее всего, никогда уже не вернётся. Как видишь, Аллен и сам это прекрасно понимает. Вот почему ему так не терпится убить тебя.

В пустом пространстве бункера этот мягкий и воодушевлённый голос Се Ханя отдавался эхом. Цзянь Яо беззвучно смотрела на мужчину. Она бы пошевелилась, но цепи растягивали её за запястья и лодыжки настолько туго, что от малейшего движения по телу прокатывались волны боли.

«Нет, он не убьёт меня.

Если он Саймон, то он не убьёт меня.

А он Саймон, а не кто-нибудь другой!»

Она верила ему, и пусть даже её жизнь висела на волоске, она продолжала ему верить!

Но Се Хань как будто угадал её мысли. Он снял с цепи висевший на ней пиджак, надел его, поправил воротник рубашки:

- Чуть не забыл сказать! У тебя под ногами триста килограммов взрывчатки. В любой момент всё это здание вместе с бункером может взлететь на воздух. И тогда ты превратишься в тот самый пепел, который, как ты верно заметила в своём прелестном любовном письме, всё равно будет любить Саймона.

Сердце у Цзянь Яо заныло.

Взрывчатка под ногами? Взрывчатка, способная разнести тут всё в клочья?

То есть он заранее заложил сюда взрывчатку в ожидании дня, когда она пригодится?

Неужели он задумал…

И в этот момент картинка в голове Цзянь Яо сложилась со всей ясностью.

Так вот, значит, в чём был его замысел! Вот почему он оставил её в живых! Не только для того, чтобы Бо Цзиньянь убил её собственными руками - он собирался проверить, действительно Аллен существует или нет.

Если Бо Цзиньянь в самом деле стал Алленом, то он просто её убьёт. И тогда эта бомба не взорвётся. И только тогда Се Хань действительно поверит Аллену и примет его. Как бы ни был Се Хань убеждён в подлинности Аллена, а запасной вариант-то всё-таки подготовил. Это будет последняя проверка для Бо Цзиньяня - испытание её жизнью.

Если он… по-прежнему Саймон, то он, конечно, не сможет её убить. И это докажет, что Аллен - фикция. И тогда Се Хань без колебаний взорвёт бомбу.

Когда все причины и следствия сошлись в голове у Цзянь Яо, её прошиб холодный пот.

Но если это ловушка, зачем он ей это всё рассказал?

Впрочем, а что могло помешать ему рассказать? Се Хань чувствует, что у него всё под контролем. И как только Бо Цзиньянь войдёт сюда, то умрёт либо один человек, либо два - тут других вариантов-то нет!

А зная характер Бо Цзиньяня… Он даже ради посторонних людей готов был умереть - как он сможет её убить?

Сердце у Цзянь Яо сжалось, всё тело заледенело, а пальцы словно закостенели.

Именно такую реакцию Се Хань и ожидал увидеть. Он восхищённо вздохнул:

- О господи, как мне нравится твоё выражение лица! Страшно тебе, да? Милая, не надо так сильно переживать. Смерть - это дело моментальное. Очень быстро, очень больно - и всё, счастье. Мы с тобой столько дней провели вместе, я прямо сам тебя полюбил. Я тебе обещаю, что твоя смерть будет иметь такую ценность, что ты останешься очень, очень довольна.

***

Шаги Се Ханя стихли вдали, и снова воцарилась кромешная тьма. Цзянь Яо смотрела в никуда, пока из глаз не начали литься слёзы.

Она не могла ни видеть, ни слышать, что у неё над головой, на поверхности, из гаража выехал чёрный пуленепробиваемый минивэн, набрал скорость, вырулил с просёлочной дороги на трассу, направился на запад, пересёк границу двух провинций, затем широкую полосу полей и, наконец, добрался до небольшого провинциального городка.

Миновав и его, машина съехала на дорогу, ведущую через лес, потом на зелёную равнину, где находился белый загородный особняк среди других таких же особняков.

Автомобиль Се Ханя притормозил точно у входа, у самой ограды, увитой поверху проволокой под напряжением. Металлические ворота открылись, и из него вышли двое охранников:

- С возвращением, господин!

Се Хань улыбнулся, выходя из машины:

- Сегодня ко мне приедет друг. Установите первый уровень безопасности.

- Есть!

Отдав этот приказ, Се Хань неторопливо направился по дорожке, с обеих сторон обрамлённой цветами, и вошёл на территорию имения. По пути он миновал несколько вышек с пулемётчиками и снайперами; те провожали его взглядами, отмечая его возвращение.

Он вошёл в дом и пересёк его насквозь по глухому длинному коридору, пока не достиг комнаты в самом его конце. Открыв, наконец, несколько толстых пуленепробиваемых дверей, он оказался в своём кабинете.

Это было помещение без единого окна; на стенах висели яркие, агрессивные абстракции. Большой шкаф был сверху донизу забит оружием. Ещё там находились полки, на которых в стеклянных кувшинах и колбах красовались человеческие органы, плавающие в жидкости.

Се Хань прошёл за письменный стол и включил компьютер.

Экран засветился, показывая изображение из бункера. В середине, в светлом пятне, по-прежнему подвешенная на цепях, находилась Цзянь Яо. Она выглядела очень хрупкой, но всё ещё не утратившей подвижность. Разве что щёки у неё мертвенно побелели, глаза покраснели, а на щеках явно различались не высохшие ещё следы недавнего отчаяния.

Уголки губ Се Ханя приподнялись. Он сварил себе кофе, сделал глоток, затем мягко пробежался пальцами по клавиатуре.

- Тынц, тынц, тынц… - произнёс он, подражая звуку включающихся ламп, и в то же самое время на экране зажглись прожектора, выстроенные в ряд, и вскоре весь бункер был залит ярким светом. И Цзянь Яо почти сразу же отвернулась и зажмурила глаза, прячась от этого слепящего света.

Се Хань не удержался от смешка и взял со стола микрофон:

- Привет, Дженни. Я дома. Как ты себя чувствуешь?

***

В это время Цзянь Яо в бункере зажмурилась от внезапно вспыхнувшего света, а затем, чуть привыкнув, открыла глаза. Голос Се Ханя, казалось, прозвучал совсем рядом; от этого сердце у девушки заколотилось. Однако, осмотревшись, она заметила высоко под потолком несколько камер, расположенных под разными углами; их тёмные линзы были похожи на множество глаз, которыми за ней наблюдал Се Хань. По центру находился небольшой динамик.

- Через сколько он будет здесь? - спросила она едва слышно. Она предполагала, что где-то здесь должен быть ещё и микрофон, но ей нужно было узнать наверняка, услышит ли Се Хань, если говорить совсем тихим шёпотом.

И сразу же последовал ответ:

- Скоро.

Цзянь Яо снова замолчала; Се Хань тоже, кажется, утратил интерес к разговору. В бункере, по-прежнему залитом светом, воцарилась тишина. Лишь временами из динамика доносилась песенка, которую Се Хань напевал себе под нос.

Девушка никогда раньше не вслушивалась в его пение, но в данный момент, в этом аду, ничего больше не привлекало её внимание. Внезапно она узнала мотив, это была популярная раньше песня: «Как сердце ангел мог разбить?»*

- Как сердце ангел мог разбить? Как мог звезду он упустить?

Цзянь Яо слушала эту едва различимую мелодию, глядя в темноту прямо перед собой - ведь в любой момент там мог появиться Бо Цзиньянь.

«Как сердце ангел мог разбить?..»

«Цзиньянь, разве я могу позволить тебе умереть?

…

Пожалуйста, убей меня и останься в живых».

И вот, наконец, после долгой, томительной тишины она услышала, как где-то впереди, куда не падал свет, с хлопком открылась дверь. Затем раздался звук шагов: ровных, уверенных, знакомых.

Глаза Цзянь Яо подёрнулись влагой. Её охватило очень сложное чувство, в нём были смешаны боль, горе, счастье, онемение, а из-под всех этих слоёв нахлынуло ощущение безграничной любви.

Приближаясь, мужчина постепенно переходил из сумрака в свет. Высокий и худой, он был в широкополой шляпе, которая наполовину скрывала его лицо. И чем яснее становились его черты, тем сильнее сжималось сердце Цзянь Яо.

Наконец, он полностью оказался на свету, отбросил шляпу, поднял голову, повернулся к девушке и посмотрел сквозь неё, куда-то вдаль.

В эту секунду планета остановилась для Цзянь Яо.

Время, пространство, звук, свет… всё это отступило на задний план и обратилось в ничто. Остался лишь мужчина, о котором она так мечтала и который наконец-то оказался здесь.

Он был в чёрном пальто, в белой рубашке без галстука, всё такой же стройный. В тёмных волосах играли блики от ламп. Чёрные глаза смотрели на неё жёстко. Они всё так же напоминали чернила, но настолько отстранённого выражения Цзянь Яо никогда в них не видела.

Совершенно никакой теплоты, совершенно никакой любви.

- Цзиньянь, здесь бомба.

«Пожалуйста, сделай правильный выбор. Я ни о чём не сожалею. Мне достаточно и того, что я увидела тебя в последний раз».

Она никак не ожидала, что едва она произнесёт слова, с двух сторон до неё донесётся хохот.

Один смех звучал из динамика и принадлежал Се Ханю, второй исходил от Бо Цзиньяня, который стоял прямо перед ней.

Он неторопливо подошёл ближе; его красивое лицо выглядело совершенно чужим - на нём застыли насмешка и равнодушие.

- Не доверяешь мне? - он смотрел на Цзянь Яо, но обращался, несомненно, к Се Ханю.

Тот немедленно ответил, и в его голосе слышалась улыбка:

- Мы же наконец-то встретились воочию. Я приготовил тебе замечательный подарок. Ты ведь знаешь, как доказать свою искренность?

Бо Цзиньянь сейчас находился всего в паре шагов от Цзянь Яо и холодно, с минимальными проблесками интереса, разглядывал цепи, на которых она висела.

- Что ж, это справедливо, - заметил он. - Где встретимся, когда я её убью?

- Я позже тебе скажу.

- О’кей, - глаза Бо Цзиньяня вновь скользнули по телу девушки.

Цзянь Яо смотрела на него в ответ.

С этого расстояния она уже могла ощущать его знакомый мужской запах. Правильные черты, высокомерный взгляд - они были те же, но как будто другие. Отвратительный хриплый голос своим хладнокровием напоминал ей Томми, а глаза были наполнены цинизмом и презрением ко всему миру, как у Се Ханя.

- Ай! - тихо вскрикнула она, когда Бо Цзиньянь внезапно сдавил ей щёки - с неожиданной силой, причиняя боль.

В нём не было совершенно никакой жалости; напротив, во взгляде мелькнуло известного рода возбуждение. Изящество лепки лица лишь подчёркивало холодность и бездушие. Пальцы сжались ещё крепче, вплоть до того, что ногти впились в кожу.

До того странно было видеть его лицо таким чужим, что у Цзянь Яо голова пошла кругом.

Мысль, которую она раньше не допускала, отвергала и гнала, всё-таки проникла в её разум.

«Не может быть… Неужели он… Неужели это… действительно Аллен?»

Неужели настоящий Бо Цзиньянь, её Саймон, канул в бесконечную тьму? Неужели его больше нельзя увидеть, нельзя его любить?

Неужели ей придётся погибнуть от руки какого-то злого духа, который захватил эту оболочку?

«Нет! Цзиньянь! Цзиньянь!»

Она практически бессознательно раскрыла рот и что было силы укусила мужчину за пальцы, так, что даже ощутила кровь. В момент помрачнев, тот схватил её за волосы на затылке, не давая двигаться и причиняя острую боль.

Цзянь Яо - вся в слезах, едва живая, но несгибаемая - пристально уставилась на него.

На лице мужчины, и без того безжалостном, решительном, появились отвращение и злоба.

- Женщина Саймона, - произнёс он глухо и мрачно. - Я ведь ещё не пробовал тебя на вкус. Какая досада, что уже пора убивать.

Сказав так, он вытащил из кармана пистолет и приставил дуло к её виску.

Цзянь Яо задрожала всем телом, пытаясь изогнуться, вырваться из его рук - точно так же бьётся рыба, умирающая без воды. А мужчина лишь улыбнулся, медленно склонился к ней и глухо произнёс ей в самое ухо:

- Не бойся, детка, очень скоро всё закончится.

Всё тело Цзянь Яо обмякло. Она медленно закрыла глаза. Дыхание мужчины касалось её щеки. Через пару мгновений она услышала щелчок - Бо Цзиньянь снял пистолет с предохранителя.

«Прощай, Цзиньянь. Прощай, мама. Сегодня я умру.

Я уже никогда не очнусь. Я больше тебя не увижу. И я никогда тебя не забуду».

В это самое время за сотни километров от бункера Се Хань прямо-таки припал к экрану, глядя на изображение мужчины и женщины. Кровь в его жилах практически кипела от возбуждения.

Он терпеливо ждал, испытывая необычайный восторг.

Он ждал того момента, когда к нему придёт совершенный, безукоризненный Аллен!

Тут он увидел, как Бо Цзиньянь наклонился и укусил Цзянь Яо за губу.

Поначалу Се Ханя это удивило, но через секунду он расхохотался.

У Бо Цзиньяня было настолько свирепое выражение лица! Если это был поцелуй, то настолько грубый и варварский, что на губах Цзянь Яо выступила кровь. Какой выразительный, какой жалкий у неё сделался вид! На лице были написаны отчаяние, горе и прямо-таки пышущий гнев!

Се Хань понял, до какой степени Аллену хочется поизмываться над Цзянь Яо. Если бы эта женщина не должна была выступить финальной вехой в заключении союза, он был бы совсем не против, чтобы Аллен позабавился с ней, пока она не умрёт.

Что ж, пусть напоследок насладится своим наркотиком.

Он посмотрел на экран: Бо Цзиньянь снова зверски поцеловал Цзянь Яо, а та, не имея уже сил сопротивляться, позволила ему безумно и безжалостно впиться в её рот своим языком. Эта манера целовать не имела ничего общего с привычками Бо Цзиньяня, в ней сквозили жестокость и ярость; его язык атаковал, будто ядовитая змея, терзал, принося боль, проникал всё глубже, руководствуясь самыми низменными желаниями…

Внезапно девушку накрыло ощущение дежавю.

Бо Цзиньянь… Саймон однажды поцеловал её именно так.

Когда же это было?

Они тогда приехали с виллы Линь Ияна, и разгорелась дискуссия, можно ли узнать человека по манере целоваться. И в тот раз профессор попытался изобразить из себя другого мужчину, целуя вот так же зверски и бесчеловечно.

А потом?..

А потом он, в самом конце, уже убирая язык, бессознательно загнул кончик и лизнул её щёку напоследок. И благодаря этой маленькой привычке Цзянь Яо победила в том споре.

И они тогда пришли к выводу, что по поцелую действительно можно узнать, тот перед тобой человек или нет.

…

К Цзянь Яо, почти потерявшей сознание от страха, внезапно снова вернулась ясность рассудка. От доводов логики отчаяние отступило; поцелуй близился к концу, девушка напряглась в ожидании развязки.

Мужчина вновь укусил её, заставив девушку задрожать от боли. Он безжалостно всосал её язык, подобно тому, как сам заполнял её когда-то.

Наконец, он отпустил её язык, медленно отступил…

И в самом конце, сделав паузу, твёрдо, но очень нежно провёл кончиком по внутренней стороне её щеки снизу вверх.

***

В тот же день, пятью часами ранее, в больнице.

Фу Цзыюй мало-помалу стал чувствовать себя лучше, но сегодня он совершенно не мог уснуть. Потому он попросил одного из полицейских охраны пересадить его в кресло-каталку и отвезти в палату к Ань Яню.

У запертой двери стояла охрана. Стекло было занавешено, и снаружи в палату невозможно было заглянуть. Полицейский толкнул дверь и вкатил коляску внутрь. С первого же взгляда было очевидно, что больничные койки совершенно не тронуты.

В глубине палаты обнаружилась ещё одна дверь - та вела в помещение побольше; здесь на экраны с волнением смотрели айтишники, их тут находилось не менее дюжины. В центре, командуя остальными, сидел Ань Янь - собранный и спокойный, без всяких признаков болезни.

Фу Цзыюй тихо откатил коляску в сторонку, чтобы не отвлекать никого и не мешать.

В этот момент один из присутствующих вздохнул, глядя на экран:

- А побег-то позавчера был удивительно достоверный. Идеальный план. Из профессора Бо Цзиньяня преступник получился бы будь здоров.

Все усмехнулись; Фу Цзыюй не удержался от ремарки:

- Он ни за что бы не стал преступником.

Тот же человек кивнул в знак согласия:

- Вы правы. Рассчитать такую перестрелку, да чтобы не задеть ни единого человека - это надо быть гением, а не преступником.

После этих слов все невольно затихли, вспоминая события, развернувшиеся парой дней ранее.

Ань Янь, однако, подумал совсем о другом эпизоде тех же дней.

Он вспомнил, как пришёл к Фу Цзыюю, когда тот, едва очнувшись после операции, поговорил по телефону с Бо Цзиньянем.

- Почему ты плакал? - спросил он. Ему было безразлично, насколько уместен этот вопрос; всё равно, что тем самым он может коснуться чужого шрама. Ему нужен был ответ, поскольку выстроились кое-какие предположения, и чтобы не плутать в догадках, он спросил напрямик.

Фу Цзыюй помолчал, затем ответил:

- Потому что только что я слышал так называемый «голос Аллена».

Ему уже доводилось слышать этот голос. Когда это было?

Когда Бо Цзиньяня, едва живого, извлекли из подвала Цветочного Каннибала, то, очнувшись через несколько дней, он разговаривал именно так.

- Что с твоим голосом? - спросил Фу Цзыюй.

Друг ответил легко, будто речь шла о какой-то мелочи:

- Когда Томми уехал на несколько дней, я подхватил простуду. Испортил себе связки.

Не просто испортил - он намеренно довёл воспаление до той степени, чтобы голос изменился до неузнаваемости. И это стало частью давно продуманного плана - симулировать раздвоение личности. После спасения врачи говорили, что он может охрипнуть навсегда; больших трудов стоило вылечить горло профессора, и полностью прежним его голос уже не стал.

Он никогда не рассказывал об этом Цзянь Яо, не желая её расстраивать.

И в тот день, когда Фу Цзыюй говорил с Бо Цзиньянем по телефону, его голос звучал уже практически как у Аллена. В этот момент врач понял, для чего Бо Цзиньянь заперся в гостинице, когда потерял любимую: он целенаправленно занимался тем, что портил себе связки.

Это сразу подсказало Фу Цзыюю, что затевает Бо Цзиньянь: профессор решил притвориться Алленом и втереться в доверие к Се Ханю… а для этого ему пришлось прибегнуть к рискованному плану и втоптать в грязь собственные имя и репутацию.

Фу Цзыюй знал, конечно, что Бо Цзиньянь и раньше прибегал к весьма опасным шагам, но в тот момент, услышав хриплый голос в трубке, он не смог удержаться от слёз. Потому что в этом голосе и был весь его лучший друг - ни на кого не похожий, гордый, упрямый, готовый пожертвовать всем ради любимой женщины.

***

- Как успехи? - спросил Фу Цзыюй.

- Всё идёт согласно плану, - повернулся к нему Ань Янь. - Скоро они оба благополучно вернутся.

* имеется в виду песня Тони Брекстон «How could angel break my heart?»

╭┈─────── ೄྀ࿐ ˊˎ-

╰┈➤ ❝ [ Перевод на русский: Логово Злого Волка (с китайского) https://vk.com/lonelywolf_fansub] ❞