― Эй... Эй! Держи зонтик как следует! Хочешь, чтобы я на солнце обгорела?

Один сезон сменил другой, и наступило ранее лето. Завершив нашу работу в ордене, мы направились обратно в общежитие. Хоть солнце и садилось, лучи его оставались довольно яркими. Когда плебейка поторопилась и подставила меня под эти лучи, я сделала ей выговор. Если бы зонтик держала Лене... нет, бесполезно думать об этом.

― Ах, прошу прощения, госпожа Клэр. Должно быть, мой взгляд затерялся в золоте ваших волос, и руки ослабли.

Плебейка бросилась поправлять зонтик.

― Меня не волнует, что ты имеешь в виду, говоря, что затерялась, но старайся делать работу как подобает. Ясно?

― Я искренне сожалею.

― ... М.

Я подавила злость, но даже так могла сказать, что я просто была не в себе. И я знала почему ― я потеряла Лене, и это было причиной всего.

Пусть детали и разнились, я считала Лене такой же сестрой, как и Кэтрин: мы практически выросли в месте, но теперь одной из них рядом нет. Она всегда была огромной частью моей жизни, и я просто воспринимала как факт, что так будет и дальше... Потому потерять её подобным образом было очень больно.

― Госпожа Клэр.

― Что ещё?

― Может быть сладостей после занятий?

Неожиданно плебейка выдвинула предложение.

― С чего это? Мне сейчас не хочется сладкого.

Возможно, поняв, что речь зашла о сладком, Релэр радостно запрыгнула на плечо Рэй, но моё сердце так и не дрогнуло.

― Даже если и так, Вам же понравился крем-брюле?

― ... Разве это не тот рецепт, которому ты научила Лене?

Внезапно я вспомнила тот раз, когда мы с Лене ели крем-брюле, приготовленный плебейкой. А теперь мы больше не сможем, верно. И, стоило мне только обдумать это...

― Госпожа Клэр?

― Что?

― Давайте немного развеемся.

― Я не думаю, что мне нужно развеяться ― чувствую себя так же, как и всегда.

Даже если бы мне пришлось отказаться от своего образа, было немыслимо искать поддержки у простолюдинки. Я быстро отвернулась. В ответ она, казалось, задумалась лишь сильнее.

― Госпожа Клэр.

― Что?

― Можно мне Вас обнять?

― Ха?!

И вот до такого недоразумения она додумалась. Нет, её странное поведение не было чем-то новым, но...

― Конечно же нет! Где ты видела прислугу, который бы обнимал своего господина?

― М? Ну, вот я стою.

― Не смотри на меня так!

Боже мой. Что же, полагаю, эта абсурдная беседа немного и помогла. Даже если рядом со мной не будет Лене, мне нужно держаться на ногах твёрдо, иначе она бы рассмеялась мне в лицо при следующей встрече.

― Госпожа Клэр?

― Что... Погоди, разве это не повторяется уже в третий раз?

― Да нет, вообще-то это уже четвёртый.

― Ну что за мелочность! Достаточно, просто скажи, что хотела!

― Я Вас люблю.

Её резкое выражение привязанности застало меня врасплох. Хоть это и отличалось от нежной любви, которой меня окружила Лене, было ясно, что и плебейка по-своему беспокоилась о моём благополучии. Тем не менее, факт оставался фактом: её характер, речь и поведение производили лишь впечатление игривого лицемерия.

― Да-да, а я тебя терпеть не могу.

Пытаясь удавить свои внутренние сомнения, я выдала свой обычный ответ.

― Ума не приложу! Учитывая, как развиваются дела, я была уверена, что это мой шанс...

― И как же ты пришла к такому выводу?! Во-первых, что значит шанс? Какой такой шанс?!

― А? Вы хотите, чтобы я сказала это вслух? О боже, как нехорошо с вашей стороны, госпожа Клэр~

― Ты же понимаешь, что именно ты и начала это?!

Неохотно отвечая на идиотские выходки плебейки, я дошла до своей комнаты. Простолюдинка достала ключ и открыла дверь. Казалось, что Кэтрин, как и обычно, спряталась. Смогу ли я действительно когда-нибудь вытащить её из этой тесной комнаты? Но, прерывая мои мысли...

― Госпожа Клэр, тут письмо на Ваше имя.

Плебейка протянула мне единственный конверт.

― Кто отправитель?

― Манария Соуза.

― От дорогой сестры?!

Я была удивлена ― не ожидала услышать это имя. С энергией, не подобающей даме, я вырвала письмо из рук плебейки и сама осмотрела конверт. Там я нашла имя Манарии Соузы, написанное отчётливо узнаваемым элегантным почерком. Конверт также был запечатан королевской эмблемой Соузы, так что ошибиться было невозможно.

― Распечатывай.

― Непременно.

Я вернула конверт простолюдинке и приказала открыть. Когда она это сделала, в воздухе разнёсся освежающий аромат ― письмо было надушено.

― ...

Взяв его в руки, я с нетерпением прочла письмо, обращая внимание на каждое слово: она извинилась за то, что не могла связаться со мной в последнее время, и заявила о своём намерении приехать в академию Бауэра в качестве студентки по обмену.

― Госпожа Клэр, нам пора в столовую.

― Иди, я догоню, как дочитаю письмо.

― В таком случае, я Вас подожду.

― ...

Плебейка могла говорить, что ей угодно, но мой разум занимала лишь моя дорогая сестра.

― Дорогая сестра... в этой академии...

После того, как я дочитала письмо полностью, эти слова слетели с моих губ.

― Когда Вы говорите "дорогая сестра", Вы же имеете в виду госпожу Манарию, которая отправила письмо?

― Верно. Она первая принцесса королевства Соуза и женщина, которой я восхищаюсь.

― Ясно...

Хоть плебейка и выглядела незаинтересованной, я продолжила.

― Видно, она приедет в Бауэр по обмену. В письме она извинилась за то, что не смогла сообщить мне об этом раньше.

― О? С чего это?

― Это в твоём голосе сейчас нотки натянутости... или, может, негодования проскользнули?

― О, Вам показалось, госпожа Клэр.

Я сказала что-то, что её расстроило? Что ж, в любом случае не было причин, по которым я должна беспокоится за простолюдинку. И всё же, Релэр с любопытством заглянула в лицо плебейки.

― Госпожа Клэр, нам пора.

― Полагаю, ты права. Ах... Моё сердце так трепещет, что, возможно, у меня пропадёт аппетит.

Хоть я и чувствовала разочарование из-за того, что мне пришлось расстаться с таким дорогим для меня человеком, как Лене, в то же время я получила шанс возродить старую связь. Жизнь всё же больше, чем просто череда неудач.

― А, вот как? Ну пошлите, нам пора.

― Уверена, что не расстроена?

― Нет, из-за чего бы мне?

Вопреки словам, её лицо выражало явное неудовольствие.

― А может ты ревнуешь?

― Да.

― Даже не задумалась?!

Я думала, что есть подобная возможность, но так оно и было?!

― Разве я не приложила множество усилий, чтобы выразить мою к Вам привязанность, госпожа Клэр?

― Опять одна и та же песня. Я слышала эту шутку уже более чем достаточно.

― Что мне сделать, чтобы доказать свою искренность?

― Ты ничего не могла бы... Ах, однако...

На ум пришли строки из одного стихотворения.

― На чашу возложишь прекрасный цветок, и будет показан любви твоей искренний толк¹.

Когда я мелодично прочитала свою любимую строчку из стихотворения, плебейка смерила меня холодным взглядом, сказав: ― Поэма Амура?

― Ох, так ты знаешь о ней?

Поэму Амура была легендой, традиционно передаваемой в Бауэре из поколения в поколение.

Легенда рассказывала о высоком мужчине и толстом: оба они полюбили одну и ту же святую деву, и обоим пророчили стать влиятельными фигурами в своей стране, и каждый утверждал, что любит девушку больше, чем другой. Пока они боролись и соревновались, стараясь доказать свою любовь, страна погрузилась в хаос, и девушка не знала, что ей делать. Она помолилась Духу о прекращении этого конфликта и получила божественные весы и наставление:

『Пусть каждый мужчина сделает подношение весам. Они и скажут, кто будет твоим мужем』

Затем, согласно весам, толстый мужчина стал мужем девушки, а высокий стал прекрасным королём.

Фраза, которую я произнесла, была той, что сказала девушка, показав этим мужчинам весы.

― Госпожа Клэр, Вам нравятся такие истории?

― Что ж, могу сказать, что неприязни к ним я не питаю. Разве они не романтичны?

Если подумать, то дорогая сестра, Манария, была моей первой любовью. Однако, должна прояснить, что чувства мои были результатом некоторых недопониманий...

Лицо плебейки было мрачным, когда она сказала:

― Я не не люблю любовные истории, но не могу сказать, что мне симпатична Поэма Амура.

― О? И почему так?

Я с любопытством склонила голову. С моей точки зрения, всё выглядело так, словно её голова круглыми сутками была полна мыслями только о любви и совокуплении, поэтому м не казалось, что и ей понравится поэма...

― Я о том, что этого всего вообще не произошло бы, если бы девушка просто сделала свой выбор. А тот факт, что она заставила двух людей соревноваться из-за неё, абсолютно безнравственен, какая уж она тут святая!

Плебейка даже не сдерживалась, пока говорила. Нет, в некотором смысле её слова имели вес, но дело же не в этом.

― Ты упускаешь суть.

Просто��юдинка явно не понимала чувств влюблённой девушки, и я решила, что это мой долго поправить её.

― Я уверена, что она просто не могла выбрать: когда человек действительно влюбляется, я уверена, что ему нелегко понять, кто мил сердцу больше, а кто ― меньше.

Хоть я подумала, что эта фраза может быть и несколько наивной, но я была уверена в своих рассуждениях.

― Я не могу решить, кого мне следует любить или как сильно я люблю каждого из них. Молю, если возможно, хоть кто... Кто угодно, дайте мне ответ. Искреннее желание той, кто потеряна в агонии любви... Это, без сомнений, чувство, запечатлённое в этом стихотворении.

Даже мне хотелось испытать такой роман: такой невероятной казалась мысль о том, что кто-то тоскует по мне так сильно, что я даже не найдусь с ответом.

― Госпожа Клэр?

― Что... Стоп, у нас уже был такой разговор?

― Я есть хочу.

― Поверить не могу!..

Слова плебейки, лишённые всякой привлекательности, вызвали во мне лишь гнев.

― Ну что же, полагаю, кто-то вроде тебя, кто так легкомысленно относится к любви, никогда не поймёт такие тонкости.

Мне стало ясно, что я могу и не ждать романтики, подобной той, что была в Поэме Амура от плебейки, поэтому я пошла к столовую.

― Но это не шутка ~

Я слышала, как она сказала это за моей спиной, но кого она этим обманет.

Так ты говоришь, но в конце концов, бросишь меня, так ведь? Как и Лене.

Шрамы от потери дорогих людей сделали меня трусливой... Хотя я ещё не осознавала этого.

На чашу возложишь прекрасный цветок, и будет показан любви твоей искренний толк¹ ― переводчик не стихослагатель, поэтому получилось как получилось.