Нет ничего утомительнее, чем ходить в патруле жаркой и сырой ночью. Вот уже второй час мужчина с винтовкой на плече нарезает круги в дозоре. Каждый день одно и то же и давно уже машинально.

Мужчина всё вытирал и вытирал пот с шеи, а тот всё бежал ручьём. Иногда в роще поднимался лёгкий ветерок, но под толстым камуфляжем он совсем не чувствовался и не сулил прохладу. Вдобавок нос забивал сильный земляной запах. Под ногами часового хрустели сухие ветки.

Сержант Наземных сил самообороны Ёшифуса Сато сегодня снова в патруле и снова один, потому что вот уже третий раз подряд продул сэмпаям в карты…

Фонарик как всегда отказывался нормально работать, и Ёшифуса всю дорогу только и делал, что стучал по нему. Но вот он ударил снова, и фонарик вдруг вспыхнул во всю мощь.

— Наконец-то… — Ёшифуса посветил вокруг.

Внешний район Токио номер сорок. Граница между раем и адом. По левую руку до самого горизонта виднелся лес, а по правую — чёрная стена.

Ёшифуса остановился и ненадолго вскинул голову. Стена словно пронзала небо, и не было ей конца. Конечно, стена не цепляла небеса, но едва ли это волновало Ёшифусу, чей рост только-только достигал ста восьмидесяти.

И всё же она пугающе огромна.

Монолит. Тысяча шестьсот восемнадцать метров в высоту и километр в ширину. Прямоугольная глыба, чей металл темнее самой ночи.

Да, больше полутора километров в высоту…

Низкие облака порой опускались до шестисот метров, так что иногда можно было видеть, как монолиты проносятся сквозь них и устремляются ввысь. Самая заметная гора Японии — Фудзи, — чья высота составляла три тысячи восемьсот метров, — лишь немногим бы выиграла у двух монолитов, поставленных друг на друга. Да и ширина в километр тоже впечатляла — чтобы пройти такое расстояние, Ёшифусе потребовалось бы минут пятнадцать.

Наглядевшись на такие исполинские строения, он потом думал, что блуждает по землям гигантов. Да и как тут поверить, что монолиты — творения человека, а не бога?

Между монолитами оставалось расстояние в десять метров, а растянулись они на сотни километров, окружая Токио словно Великая китайская стена. Монолиты опережали своё время, как когда-то опередили его египетские пирамиды. Каждый такой монолит — настоящая Вавилонская башня современности.

Ёшифуса направил фонарик на стену: свет упал на вырезанные буквы «NO. 0032». Так монолиты казались занавесом, призванным защитить человечество от кошмаров, что творились снаружи. От монстров, которые одним лишь своим видом нагоняли ужас. От монстров, которые когда-то были людьми…

Ёшифуса наконец дошёл до края монолита, но что-то вдруг отвлекло его, заставило всматриваться во тьму внешнего мира. Когда-то у него были жена и сын, но теперь они, наверное, живут в вечных муках в виде гастрей по ту сторону стен. Хотя им самим, быть может, уже и всё равно…

Шелест в кустах вдруг вырвал Ёшифусу из задумчивости. Он осветил кусты фонариком, и тут же что-то пронеслось у него перед глазами. Перед тем, как это «что-то» вновь нырнуло в заросли, Ёшифуса всё-таки успел разглядеть, кто это был. Мышь. И всё равно сердце у него зашлось от испуга, и он поймал себя на мысли, что на секунду забыл, как дышать.

Наконец он потряс головой.

«Как глупо. Чего мне бояться?»

За те десять лет, что минули с Великой войны с гастреями, не было ни одного случая, когда бы гастрея ниже пятой стадии подобралась к монолитам.

И вдруг ему в ноздри ударила такая едкая вонь, что он поспешно прикрыл нос рукой. Смрад стоял такой, словно рядом прорвало канализацию.

«Да откуда, чёрт возьми, так несёт?..»

Тут Ёшифуса услышал где-то над головой частое биение крыльев и застыл. По всему телу пробежали мурашки, закапал холодный пот, к горлу подступила тошнота. Он ведь совсем один! Наконец Ёшифуса глубоко вдохнул, укротил подступающую панику и медленно направил фонарик на звук.

Свет отразился от склизкого и поблёскивающего нечто и ударил в глаза Ёшифусы. Фонарик выпал из рук, и Ёшифуса вдруг понял, что ноги у него ослабли, подкосились. Еще бы немного, и он упал на колени, как…

— О-го…

Огромное создание парило в пятидесяти метрах над Ёшифусой. Туша насекомого закрывала собой всё небо, а оно само держалось за монолит. Во тьме было видно, как один лишь силуэт его груди вздымался и вновь опускался. Существо дышало жаром, и от высокой температуры дрожал воздух. Ёшифусе было сложно понять, какого размера «насекомое», однако он точно знал: никак не меньше реактивного самолёта.

— Не может быть… Так это… гастрея?..

Невозможно. Но как? Как, чёрт возьми, она оказалась здесь? Рой вопросов гудел в голове Ёшифусы.

Вдруг через тьму эхом пронёсся звук выстрела из дробовика — за ним тут же последовал рык и чьи-то крики, а кто-то всё стрелял и стрелял. Похоже, звуки доносились из казармы недалеко от Ёшифусы — она стояла у внутренней части монолита.

— Нападение?

Ёшифуса всё не мог пошевелиться. Нет, ему же не послышалось? Но он так и не мог дать себе ответа на эту череду странностей.

И тут Ёшифуса пришёл в чувства. Он рванул к казарме и скоро оказался внутри, толкнув дверь.

Там уже вовсю хозяйничали монстры, поглощая тела его товарищей. Твари напоминали муравьёв, но были куда больше и доходили Ёшифусе до груди.

Муравьи вдруг остановились и разом повернулись к новой жертве.

— За что?! — вот уже в который раз в отчаянии закричал Ёшифуса.

Гастреи ведь не могут подойти к монолитам. И Ёшифуса свято верил в это. Только вот теперь от этой веры ничего не осталось. Казалось, что всё вокруг — лишь ночной кошмар.

— Пошли прочь от моих друзей!

Ёшифуса схватил винтовку и спустил курок. В плечо ударила отдача, из дула вырвалось пламя, и заряд попал в ближайшего муравья. Гастрея лишилась глаза, и ошмётки её плоти испачкали потолок и стены.

Всё-таки Ёшифуса был образцовым солдатом: отточенными за годы практики движениями он снова прицелился и, не давая врагу и шанса, выстрелил в следующую тварь. Выстрелы шли один за другим, винтовка не умолкала ни на минуту, а с ней и истошные хрипы насекомых. Ёшифуса отступал, но не переставал начинять врага пулями калибра пять пятьдесят шесть.

«Победа за мной!»

Вдруг по его спине пробежал холодок, и он рефлекторно отпрыгнул назад, наставив винтовку вверх. Стоило ему отскочить, и там, где была его голова, уже сомкнулись челюсти муравья.

«Да как так?!»

Ёшифуса поднял глаза и застыл на месте. Теперь он знал: это конец. Со всех сторон его окружили сотни других тварей.

— Да где же остальные?! — вскричал он, оглядываясь по сторонам.

Но выстрелы дробовика и крики людей уже умолкли. Неужели он один выжил?

От гастрей шёл отвратительный смрад, они лязгали челюстями и мало-помалу сужали круг.

Ёшифуса прикрыл глаза. Он прежде много раз спрашивал себя: что же делать, если так вдруг случится? На секунду он подумал, что может и не так плохо воссоединиться с женой и ребёнком. Но нет, так нельзя, ведь он боец спецподразделения, верный страж своей страны. Ёшифуса отбросил винтовку, выдернул чеку из ручной гранаты, обхватил ее пальцами и взмолился:

«Кто-нибудь, пожалуйста, сделайте с этим хоть что-нибудь! Токийская Зона обречена!»

В первом районе Токийской Зоны в бункере-подвале правительственного дворца в кабинет Японского национального совета безопасности (или ЯНСБ) вдруг с грохотом распахнулась дверь. Внутрь ввалилась Сейтенши. Заседатели и её советник Кикунодзё Тендо — те сидели за длинным столом — разом встали. Сейтенши махнула им рукой и строго взглянула на Кикунодзё.

— Докладывайте.

— Мадам, сегодня, в двадцать один тридцать в окрестностях тридцать второго монолита появились гастреи. Их количество неизвестно. Подробностей не поступало.

— Немедленно направьте туда наблюдательные спутники с ночными камерами, беспилотные спутники и ближайшие отряды Сил самообороны. Нам необходимо прояснить ситуацию как можно раньше.

— Я предположил, что вы дадите такие указания, так что уже отдал соответствующие распоряжения.

Сейтенши одобрительно кивнула.

Вдруг в комнате зазвонил телефон, и Даймон, министр Сил самообороны, подскочил к нему и снял трубку. Обменявшись парой слов с человеком на другом конце, он повернулся к заседателям.

— Основная группа Сил самообороны столкнулась с гастреей первой стадии, тип «муравей». Они сообщают, что успели истребить большую часть тварей до того, как они заразили личный состав.

По комнате прокатился вздох облегчения.

— Но это не всё… — Даймон не отрывал трубки от уха. Он на секунду нахмурился, побледнел и вновь повернулся к остальным.

— Спецподразделение, что оказалось там до прибытия основных сил… Уничтожено огромной гастреей, предположительно «королевой»… Она отступила ещё до прихода основных сил.

Кикунодзё нахмурился.

— Говорите, уже отступила? Значит, не пересекла границу?

— Нет. У нас есть её снимки, которые перед гибелью сделал один из бойцов спецподразделения. Их сейчас отправляют… А вот и они.

На большом экране перед ними появилось фото. Сейтенши прищурилась. Освещения почти не было, да и фото было размытым — камера сильно тряслась. Солдат явно торопился, так что снимал без вспышки. На заднем фоне виднелся тёмный монолит, на котором зависла громадная гастрея. От неё был виден только силуэт, но и этого хватало, чтобы у всех присутствующих по спинам побежали мурашки.

Потом появился второй снимок, такой же тёмный. Но что-то в этом фото казалось Сейтенши до боли знакомым. Где же она могла видеть такую гастрею?

Когда на экране появилось третье изображение, по комнате разнёсся вздох ужаса. Глаза Сейтенши округлились, и она была не в силах отвести взгляд от экрана. Третий снимок был совсем другим. С земли на гастрею падал свет прожектора, освещая одну только её голову. Но и этого оказалось достаточно, чтобы каждый в комнате вспомнил, кто перед ними.

— Гастрея, способная разъедать вараниум… Четвёртая стадия, «Альдебаран»… — тихо произнесла Сейтенши и обхватила себя руками.

Если бы эта гастрея столкнулась с основными силами, им пришлось бы несладко.

«Но почему она здесь? Как она приблизилась к монолитам?»

Но сколько Сейтенши ни размышляла, ответа не приходило. Единственное, в чём она была до конца уверена, — Токийской Зоне предстоит пережить нечто невообразимое.

На фото гастрея разинула свои челюсти и, казалось, грызла монолит.

Сейтенши встала со стула и взмахнула руками.

— Немедленно рассмотрите монолит, на котором сидела «Альдебаран». Направьте туда экспертов по вараниуму. Предоставьте всем связанным министерствам доступ к использованию нашего суперкомпьютера. День обещает быть долгим.

Медленно, но верно, время потекло вперёд.

По мере его течения министры один за другим получили доклады от своих команд, и в каждом таком докладе истина нередко мешалась с выдумкой. Сложно было сказать, сколько часов прошло, но когда на вечернем небе уже стали зажигаться звёзды, Совет, наконец, получил страшные доказательства. На экране мелькали снимки с беспилотника.

На фото были увеличенные изображения монолита, на котором до этого сидела гастрея четвёртой стадии. На первом снимке виднелось белое пятно, сантиметров тридцать в диаметре. На втором пятно уже достигало метра в диаметре. На третьем, четвёртом и пятом белое нечто медленно покрывало весь монолит.

Эффект «отбеливания». Согласно докладам об «Альдебаране», её характерная черта. Теперь не осталось никаких сомнений.

— Леди Сейтенши… — беспокойно взглянул на неё Кикунодзё.

— Значит, это та самая кислота, что разъедает вараниум?..

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату влетел бледный докладчик с кипой документов в руках.

— Мы получили результаты суперкомпьютерного анализа! Остановить коррозию невозможно. Целиком она покроет монолит через неделю. После этого он потеряет магнитное поле и обрушится!

— Что после этого?

— В пробоину ворвутся гастреи, семьдесят процентов населения погибнет в следующие два дня, остальные — ещё через четыре. Конец Токийской Зоны.

— Н-невозможно! Пересчитайте! — взвыл секретарь Совета.

— Мы уже несколько раз перепроверили! Нам тоже сложно поверить!.. — докладчик в отчаянии швырнул бумагами в секретаря, и они вихрем разлетелись по всему кабинету. Все присутствующие вдруг разом умолкли.

Докладчик глубоко вдохнул, пожал плечами, и уставился в пол, будто бы извиняясь.

Сейтенши сняла с шеи чётки и обеими руками прижала к груди. Она вся тряслась. Нет больше надежды. Заседатели перестали ёрзать и теперь лишь умоляюще смотрели на Сейтенши.

Она медленно вдохнула. В такие времена ей особенно важно оставаться сильной. Сейтенши выпрямила спину и подняла лицо.

— Пока мы ещё контролируем ситуацию, нам следует подумать о контрмерах. Необходимо остановить распространяющуюся панику и блюсти порядок. Если сейчас потеряем голову, то у нас точно не останется ни единой возможности. Наступит анархия, а после и гибель Токийской Зоны. Ещё рано сдаваться.

Сейтенши повернулась к Кикунодзё.

— Кикунодзё, под Токийской Зоной расположено подземное убежище вроде этого. Сколько жителей оно сможет принять?

— Процентов тридцать. Но даже если мы целиком заполним его провизией, то хватит только на два месяца. Если за это время не прибудет помощь, то это конец.

— Лучше, чем ничего. Немедленно определите критерии отбора тридцати процентов населения.

— Ваше высочество, — вмешался секретарь, — нам следует начать перевозку жителей в другие Зоны самолётами.

Кикунодзё покачал головой.

— Бессмысленно. Всё равно что ложкой вычерпать озеро. Мы так и одной тысячной не спасём.

— Тогда, может, переправить по морю?

— Некоторые гастреи живут в океане. Может, с этим и справились бы крейсера класса «Иджис» или авианосцы, но обычные лайнеры гастреи точно сожрут целиком.

— Что же нам тогда делать?!

Сейтенши взглядом остановила секретаря Совета, не позволяя продолжать.

— Кикунодзё, сколько времени потребуется, чтобы заменить монолит?

— По меньшей мере десять дней. Но это точно не выход. Нам стоит подумать о другом варианте…

— Тогда немедленно начинайте постройку нового монолита, — отрезала Сейтенши.

Кикунодзё поднял на неё удивлённый взгляд, но затем вновь отвёл его.

— Как пожелаете, — ответил советник и поклонился. — Что скажем СМИ?

— Созовите совещание с их представителями и расскажите всю правду. Даже им паника в Токийской Зоне не сыграет на руку.

— Даже если СМИ будут на нашей стороне, нам не удастся сохранить всё в тайне.

— И всё-таки мы выиграем немного времени. По мере распространения коррозии станет заметна издалека. Если до той минуты нам всё же повезёт скрыть правду, этого будет достаточно.

— Что ж…

Сейтенши видела колебания Кикунодзё и кивнула.

— Да, три дня между обрушением старого монолита и воздвижением нового нам предстоит сражаться до последнего. Мобилизуйте все Силы самообороны и расположите их недалеко от тридцать второго монолита.

— И ещё нам следует просить о помощи гражданскую оборону… — добавил Кикунодзё. — Я соберу всех, кого только найду. Нельзя давать волю чувствам в такое время.

Сейтенши вдруг вспомнила о его отношении к Проклятым детям.

— Леди Сейтенши, — продолжил Кикунодзё, — со всем уважением, мне следует просить и вас пригласить тех гробов, которым вы доверяете. — Кикунодзё на секунду остановился. — Позовите ту пару, которой вы доверяете больше всего.

— Пару, которой я доверяю больше всего?..

Сейтенши прикрыла глаза. А потом наконец медленно распахнула. Она давно уже всё решила.