Свистящий ветер звучал как предсмертный крик. Под свинцовым небом ветер затихал, ударяясь о возвышающиеся стены, выросшие из пустоши.

Здесь стоял один-единственный город. Каменные стены, каменные здания.

Когда-то город был просто деревней, хотя его тогдашнее название давно забылось. В наши дни, если вы упоминали город-подземелье, все понимали, что речь идет именно об этом месте.

Скейл — так назывался город.

Он возвышался как огромный город-крепость посреди огромной пустоши, окруженный красной землей и густыми зарослями травы. С виду Скейл мог показаться похожим на ряд могильных плит.

Но внутри всё было иначе.

Свет никогда не гас, ни днём, ни ночью. Это был город, который никогда не спал.

Этот бессонный город изобиловал поразительным количеством богатств. В бездонном резервуаре щедрости подземелий были драгоценности, золото, магические предметы... целая гора сокровищ. Продав даже один предмет в другой точке мира, можно было выручить достаточно денег, которых хватило бы на всю жизнь.

И вот искатели приключений собирались, не обращая внимания на риск для собственной жизни, чтобы найти это богатство. Они несли удовлетворившие их товары обратно в Скейл, наводняя его богатством подземелья.

В то время как Скейл наполнялся упадком и процветанием, стены города гнили. В конце концов, никто не думал ни о чём, кроме подземелья и собственного продвижения. Некогда прекрасные стены теперь были не более чем насыпями из камня. В своем нынешнем состоянии они ничего не значили бы перед лицом монстров, хлынувших из подземелья.

Кроме того, если кто-то проделает в этих стенах несколько дыр, он сможет тайно вынести оттуда имущество для продажи...

Район, прилегающий к тому месту, где горожане ломали свои собственные стены, был самой темной, холодной и тенистой частью города.

В этой темноте брел одинокий юноша.

Его лицо было опухшим, черно-синим. Его глаза неотрывно следили за окружающей обстановкой. Его тело было маленьким и недокормленным, как у крысы.

Время от времени он слышал чей-то смех. Это были искатели приключений на главной улице, без сомнения, жившие в таверне.

Юноша посмотрел в ту сторону, затем недовольно щелкнул языком и присел на корточки возле стены. Осмотрев её поверхность, которая была уже сыпучей из-за всех камней, которые из неё вынули, он нашел тот самый камень и потянулся к нему.

Камень, который был засунут в расщелину так, что казалось, будто он тут как раз, с легкостью был убран. Теперь его роль прикрытия была закончена. Юноша нерешительно просунул руку в скрытое отверстие. Пальцами он нащупал предмет внутри, а затем вытащил его.

С выражением отчаяния на лице юноша достал маленький грязный мешок. Он медленно потянул за завязки и проверил содержимое.

Одна золотая монета. Это было все.

Юноша рассеяно уставился на монету. Затем, ухмыльнувшись на мгновение, он сжал её.

Вернув камень на место пинком, он пошел прочь, не оглядываясь.

Хотя идти ему было некуда...

§

«Тяф?! Тяф?!»

Гарбедж залаял невероятно пронзительным голосом, извиваясь, словно пытаясь избежать какой-то пытки. Однако в этом мире существовали пугающие противники, которые никогда не позволяли своим жертвам сбежать, если те попадали в плен.

«Я знаю, что ты авантюрист, но тебе нужно хоть немного привести себя в порядок!»

Главной среди этих противников была Сестра Айникки со своими стройными руками, умывальником, мочалкой и мылом.

«Гав?!?!?!?!»

«Нет!» — упрекнула она. «Никогда не знаешь, как ты умрешь, поэтому нужно приводить себя в порядок, пока ты еще жив!»

Место сражения Аанъи и Гарбедж находилось в задней части храма, внутри корыта, наполненного водой.

Гарбедж плескался и барахтался в агонии, его ребра виднелись на тощем теле. Ребенок был истощен и вел себя как дикая собака, но после достаточного оттирания... из-под всей этой грязи показалась светлая кожа. А когда жир и грязь были смыты, кудрявые волосы вновь обрели пушистость, которой всегда должны были обладать.

Грубый железный ошейник теперь выглядел неуместным на хрупкой фигуре.

«Почему на этом ребенке так много крови?!»

Чистая белая мыльная пена, заполнявшая ванну, свидетельствовала об усердии Аанъи. Пришлось несколько раз менять воду, чтобы жижа перестала быть похожей на темные сточные воды.

Иарумас, который стоял у стены храма и с интересом наблюдал за происходящим, ответил ей.

«Ребенок иногда уходит и возвращается в таком виде».

«Если ты за ней присматриваешь, то хотя бы позаботься о ней!»

Выберите изображение для загрузки

«Я не присматриваю, и не собираюсь заботиться. Ребенок просто ходит за мной по пятам».

Иарумас сделал все возможное, чтобы объяснить, пропустив проповедь набожной эльфийки мимо ушей.

Но, похоже, это было не то, что хотела услышать добрая сестра.

«Честное слово!» — воскликнула она.

Гарбедж бросил на Иарумаса взгляд, который говорил: «Не стой столбом и смотри! Помоги мне!»

Но поскольку Иарумас уже отрицал, что является опекуном Гарбедж, он решил, что ему лучше не вмешиваться.

Подожди...

«Гарбедж — девочка?»

«Боже, ты безнадежен!»

«Тяф?!»

§

Когда все это закончилось, они втроем отправились в часовню. Гарбедж была в каком-то ступоре — девушка уставилась в никуда, словно её душа покинула тело.

С другой стороны, Аанъя, которая заставила Гарбедж переодеться в свежее белье после того, как закончила с ванной, была в прекрасном настроении. Сейчас она вытирала волосы девушки полотенцем.

Под солнечными лучами, освещавшими часовню, монахиня выглядела еще прекраснее, чем когда-либо. Иарумас впервые видел, чтобы Аанъя так широко улыбалась.

«Ты так довольна?» — пробормотал он.

«Кто хорошо живет, тот хорошо умирает!» — с улыбкой заявила Сестра Айникки.

Разве это так работает? Иарумас задумался. Смерть есть смерть. Не более чем результат.

Но разные люди смиряются с этим по-разному.

Если Сестра Аанъя смогла преодолеть неизбежную реальность, с которой каждый должен жить бок о бок, тогда он мог сказать, что она достойна уважения.

«Гав?!»

«О, Боже!»

Гарбедж внезапно пришла в себя, выпуталась из одеяла, накинутого на неё, и побежала прочь от длинной скамьи.

Она — да, она — бросилась бежать, как испуганный кролик, рыча и хватая свое тряпьё. Аанъя и Иарумас наблюдали, как она скрылась в углу храма. Аанъя с улыбкой, а Иарумас безучастно — это была единственная разница.

«Итак, ты говорил, что твое следующее исследование будет более длительным?» — спросила Аанъя.

«Ну, я не рассчитываю возвращаться в течение нескольких дней» — сказал Иарумас, похлопывая по большой сумке, которая лежала рядом с длинной скамьей.

Хотя он и сказал ей, что это займет несколько дней, это было измерено его субъективным опытом пребывания в подземелье. Иарумас не знал, сколько времени может пройти снаружи. В любом случае, брать с собой больше припасов, чем предполагалось, было для него привычкой — он определял продолжительность исследования не по субъективному времени, а по количеству потребляемого.

«Я планирую исследовать немного более глубокий уровень».

Почему? Потому что Иарумас был искателем приключений. Наблюдение за тем, как он себя вел, многое объясняло.

Аанъя бросила на него презрительный взгляд из-под полуприкрытых век. Сначала он тащил за собой девушку в таком грязном виде... а теперь еще и это.

«Ты идешь без кого-либо ещё?»

«Я мог бы пригласить Сезмара, если бы он был рядом» — ответил Иарумас.

Да, если бы он был рядом. И даже если бы он был, не было никакой гарантии, что он согласился бы.

Группы рыцаря Сезмара не было в таверне. Они либо отправились на поиски приключений, либо были стерты с лица земли. Поскольку никто не заботился о том, чтобы следить за тем, чем занимаются другие группы, не было возможности узнать наверняка.

Единственной мыслью Иарумаса по этому поводу было то, что, если бы они были убиты, он был бы не прочь забрать тела.

Сестра Айникки глубоко вздохнула. «У тебя нет друзей, да?»

«Оставь меня в покое».

На этом их разговор закончился.

В храме не было недостатка в посетителях. Как бы они ни критиковали жрецов за их набожное лицемерие, смерть и пепел навсегда остались частью образа жизни авантюристов. Одни приходили с телами погибших товарищей, другие предавались скорби. Люди радовались, люди бушевали.

«Иногда» — размышляла про себя Аанъя, вспоминая всех искателей приключений — «нужно знать, когда сдаться».

Глаза эльфийки, которые все еще были прекрасны, даже если она проживет не дольше человека, были устремлены на Иарумаса.

«Даже если ты сможешь найти труп того, кто тебя знает, это может оказаться бессмысленным».

«Что, неужели это предупреждение?» — Иарумас слабо улыбнулся. «Какая редкость».

«В конце концов, я жрица» — ответила Сестра Айникки, её глаза сузились. «Если учесть, сколько времени ушло на твоё воскрешение, то ты уже в годах. Не забывай об этом».

Время идет одинаково для всех людей, даже для мертвых.

Иарумас пожал плечами, не говоря ни слова. Он даже не хотел думать о том, сколько ему сейчас лет. Пока он не умрёт от старости, это не имело значения.

«Ты подбросил монету, и она случайно выпала орлом. Может быть, в следующий раз тоже выпадет». Аанъя вздохнула. Раздражение. Смирение. Беспокойство. Это можно было распознать как любое из этого. «Как ты думаешь, сколько раз подряд выпадет орёл?» — спросила она. «И что ты планируешь делать, если выпадет решка?»

«Когда придет это время» — ответил Иарумас — «тогда следующий искатель приключений позаботится об этом».

Прежде чем Сестра Айникки успела сказать что-либо еще, Иарумас поднялся со своего места. Гарбедж вскинула голову и вскочила на ноги, чтобы побежать за ним. Иарумас даже не удостоил девушку взглядом. Его сапоги скребли пол, пока он шел, все дальше и дальше.

Гарбедж последовала за Иарумасом, хотя и не виляла хвостом, и они оба покинули храм.

Сестра Айникки смотрела им вслед со смирением. «Я желаю тебе хорошей жизни... и хорошей смерти».

Если бы он прожил жизнь, соответствующую желаниям Бога, который позволил бы ему умереть, то большего счастья и быть не может. Если бы только все искатели приключений, да и все живые люди, могли испытать такую жизнь.

Закончив молиться за них двоих, Аанъя встала. Поглаживая подол своей мантии, она вдруг задумалась.

«Знаешь, я уже где-то видела лицо этой девушки...»

Впрочем, зацикливаться на этом бессмысленно. Многие искатели приключений посещали храм. Это мог быть родственник или просто случайное сходство. Как бы то ни было...

Как погляжу, он собрал припасы на двоих.

Одного этого факта было достаточно, чтобы у Сестры Айникки поднялось настроение.

§

Рараджа с всё ещё опухшим лицом жадно грыз буханку чёрного хлеба.

Это было самое дешёвое блюдо в меню таверны, даже хуже каши, но это было единственное, что он ел за последние дни.

На свою единственную золотую монету он смог позволить лишь буханку чёрного хлеба.

«Будь оно все проклято!..»

Рараджа поглощал хлеб в одном из углов таверны, стоная от боли в уголках рта. Каждый раз, когда он открывал или закрывал рот, чтобы поесть, его ужасно жгло. И все же он должен был есть. Ешь или умри.

Этот голодный мальчик был тем самым вором, который напал на Иарумаса несколько дней назад.

После поражения своей группы Рараджа сбежал из подземелья. Оставшись в одиночестве, он побежал обратно в свой клан. В конце концов, ему некуда было идти, и если бы он не вернулся, его бы убили. Но, даже вернувшись, он был уверен, что его все равно прикончат.

Рараджа был таким же ребенком, каким и выглядел. Просто неосторожный молодой человеческий мальчик — вот и всё, чем он был. Хотя в подземелье одинаково обошлись бы и с деревенским сорванцом, и с чудо-мальчиком с даром владения мечом.

Этот мальчишка сбежал из своей родной деревни и оказался в ситуации, не сильно отличающейся от той, в которой оказалась Гарбедж. И теперь, когда он не смог вернуть её, могло случиться только одно: его лишат всего за таверной, а затем убьют... как и многих других безымянных искателей приключений, только начинающих свой путь.

Конфликты между авантюристами были запрещены в городе. Однако если не было борьбы, то не было и проблем. А если кто-то никогда раньше не заходил в подземелье, то тем более борьбы быть не должно. Искатели приключений могли сделать так, будто их жертвы никогда не существовало.

Но с Рараджей они поступили иначе. Они избили его лицо до синевы, а потом отпустили, изгнав из клана. Не потому, что ему повезло, не из-за его уровня или чего-то подобного. Нет, дело было в том, что у Рараджи не было ни единой монеты, и они ничего не выиграли бы, убив его.

«Проклятье!.. Проклятье!..»

Ему потребовался целый день, чтобы найти спрятанную монету, и несколько дней, потраченных на тщательное наблюдение, на случай, если его бывшие соклановцы снова нападут на него.

Хотя, оказавшись в таверне, никто и не собирался обращать внимания на очередного искателя приключений, поглощающего буханку хлеба. А даже если и обращали бы, Рарадже, скорее всего, нечего было бояться... учитывая, что он понятия не имеет, что будет делать, когда закончит есть хлеб, купленный на последнюю монету.

Что я могу сделать?

Его спутники... были мертвы.

Они были не членами клана, а просто людьми, которых клан использовал как собак, но он все равно работал с ними. К счастью, здесь, в этом городе, их можно было вернуть к жизни. В любом другом месте для этого потребовалось бы буквально чудо от Бога.

Но... Рараджа мог воскресить их, только если смог бы позволить себе заплатить десятину.

Клан не собирался платить за это. Они могли использовать этих парней, как одноразовых, потому что им не нужно было думать о том, чтобы заплатить за их воскрешение.

Поскольку Рараджа был единственным выжившим, он должен был найти деньги сам. Но... как?

Несомненно, для таких людей, как он и его помощники, не проживших ни одной жизни, о которой стоило бы говорить, стоимость воскрешения была невелика. Но если сложить стоимость за пятерых, это было уже не так дешево.

Рараджа не мог позволить себе буквальное чудо воскрешения мертвых.

Как он мог заработать деньги, будучи всего лишь вором-одиночкой? Он не мог убивать монстров в одиночку… значит, не будет и ящиков с сокровищами. Он был более или менее уверен, что умрет во время первого или второго похода в подземелье. А если ему и повезет, есть ли гарантия, что воскрешение сработает?

Нет, её нет.

Но что еще более важно, была одна вещь, которая бесила Рараджу больше всего на свете.

«Черт побери!..»

Он знал, что ему нужно выйти наружу и заработать деньги... так что же он делает здесь, ест и пьет? Это была та часть его ситуации, которая заставляла его чувствовать себя хуже всего.

У Рараджи оставалось не так много времени. У него также не было денег. Все, что он мог сделать, это съесть лежащий перед ним черный хлеб, но как только он это сделает, его время закончится. Тогда ему придется войти в подземелье.

Мысль о том, чтобы покинуть Скейл, никогда не приходила ему в голову… вот почему Рараджа чувствовал отчаяние. И когда он потянулся за последним куском хлеба, он был уже на полпути к тому, чтобы полностью отдаться этому отчаянию.

«Молодой человек» — внезапно произнес голос, остановив Рараджу. «Можете уделить мне минутку?»

«А?»

Рараджа не собирался останавливаться. И не пытался. Но в этом голосе была нежность, которая заставила его остановиться. В нем была какая-то таинственная сила — давление. Поэтому точнее было бы сказать, что Рараджу заставили остановиться, а не что он сделал это по собственной воле.

«Похоже, ты в очень тяжелом положении. Если ты не возражаешь, я полагаю, что могу оказать тебе некоторую помощь».

Рараджа недоверчиво посмотрел на голос. Он исходил от чрезвычайно ухоженного человека в мантии. Маг? Рараджа задумался. Большинство людей, носящих мантии, были магами. Или священниками. Или епископ, овладевший обоими искусствами.

В любом случае, он не думает, что такой человек начнет размахивать мечом и отрубит его приятелю голову.

«Ох, видишь ли, я сам в молодости испытывал трудности. Я не могу просто смотреть, как страдает такой перспективный молодой человек».

Прежде чем Рараджа успел что-то сказать, мужчина сел рядом с ним. Вор собирался возразить, но мужчина уже поставил перед ним миску с тушеным мясом.

От миски шел белый пар. Вместе с ним шел прекрасный запах. Рараджа сглотнул.

«Считай это знаком нашего знакомства. Твое тело — твой главный актив, ты знаешь. Так что, пожалуйста, ешь».

«П-правильно...»

Этот человек был сомнительным, подозрительным. Слова пронеслись в голове Рараджи, а затем, едва появившись, таинственным образом исчезли.

Чувство опасности покалывало Рараджу, но сердце отказывалось повиноваться ему.

Не успел он опомниться, как взял в руки ложку, и поднёс тушеное мясо к своему рту. Мясо кролика. Вкус жира распространился по его нёбу.

Вкусно...

Вкусно.

Как только он подумал об этом, его руки пришли в движение. Он запихивал еду в рот, как одержимый. В животе стало тепло. Вкусно.

«По правде говоря, у меня есть просьба — работа, которую я хотел бы поручить тебе».

Слова мужчины больше не доходили до ушей Рараджи.

Работа. Деньги. Рараджа может помочь своим спутникам. Легкая работа. И это позволит ему загладить свою вину.

Он больше не мог подозревать этого человека или не доверять ему, и он помнил только одну вещь из этого разговора:

«Ты будешь использовать этот камень...»

Когда мужчина вытащил камень из кармана, Рараджа заметил что-то, висящее на шее его нового работодателя. Странный амулет...

Нет.

Разбитый осколок чего-то...

§

«Почему ты набрасываешься на монстров, как только видишь их?»

«Гав?» — Гарбедж склонила голову набок, как будто не понимая, о чем он говорит. Она была покрыта кровью с ног до головы.

Они вдвоем находились в гробнице. Иарумас помассировал лоб. Сваленные в кучу тела. Комната была завалена останками монстров, у которых были разрезаны жизненно важные органы, а также внутренностями и лужами крови.

И посреди этой жалкой картины в какой-то момент появился сундук с сокровищами, испачканный тёмным ихором.

[ Прим. Пер: возможно отсылка на WoW. ]

Девушка смотрела на него, как маленькая собачка, которая только что подобрала мячик. Она как будто говорила: «Вот оно»

«Гав!»

В её лае звучала некоторая гордость.

Иарумас открыл рот, чтобы ответить, но снова закрыл его, не произнеся ни слова.

Я не могу её винить...

До сих пор всё, что от неё хотели, — это убивать монстров и заполучить сундук с сокровищами. Рубить и резать. Это был один из ответов на вопрос, как быть искателем приключений. Но это был не тот ответ, который искал Иарумас.

Когда Гарбедж подбежала к нему, Иарумас посмотрел на неё сверху вниз. Не раздумывая, он опустился на колени на окровавленный пол, чтобы посмотреть прямо в эти пугающе ясные глаза, спрятанные глубоко внутри её плаща.

«На этот раз наша главная задача — двигаться дальше».

Гарбедж издала пронзительный вой.

«Не обращай внимания на сокровища и монстров».

Она притихла.

«Ты поняла?»

«Гав!»

Но понимает ли она на самом деле?

Вздохнув от энергичного лая, который она издала, Иарумас встал на ноги.

Гарбедж уже понеслась к двери, ведущей в коридор. Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и рявкнула «Ваф!».

Иарумас взвалил на плечо свой тяжелый мешок и последовал за ней. И вдруг Гарбедж выбила дверь ногой.

«Гав!»

Это... было более или менее показательно для дальнейшего развития событий. Для Иарумаса исследование было тем, что он обычно делал в почти черепашьем темпе. Даже на хорошо знакомых путях, по которым он ходил десятки, а может, и сотни раз, он всегда тщательно проверял всё по ходу движения.

Это делалось для того, чтобы избежать встречи с монстрами. Чтобы не нарваться на ловушки. Чтобы не заблудиться. Он никогда не стал бы врываться в гробницу, убивать всех внутри, а потом захватывать сокровища.

Однако обычная медлительность Иарумаса была тем, чего Гарбедж, вероятно, никогда не смогла бы вынести. Чтобы выжить, она убивала так же естественно, как дышала, а потом собирала сундуки с сокровищами.

Именно таким существом, авантюристкой, она и была.

Иарумас возился с Ползучей Монетой, следуя за Гарбедж.

Это не так уж плохо.

Иарумас не испытывал ненависти к подобному стилю исследования. Он никогда не пробовал делать что-то таким образом просто потому, что не мог сделать это в одиночку — это было бы невозможно.

Так что, если это возможно сделать сейчас, у Иарумаса нет возражений.

«Хм...»

Но...

Еще один вой.

Как только Иарумас перешёл в следующий коридор, Гарбедж уже сидела на полу. Он мог придумать несколько возможных причин для этого.

«Ты ранена?»

Нет ответа. Трупов монстров не было, и запах крови не витал в воздухе. Однако в подземелье действительно существуют неорганические монстры, так что их нельзя исключать.

«Отравление, паралич или окаменение?»

И снова никакого ответа. Хотя каждый из этих недугов был ужасающим и лишил бы её способности говорить.

Между ними воцарилось долгое молчание, затем...

«Голод... или истощение?»

«Тяф!»

Это звучало как и то, и другое… ведь был только один способ ответить.

«Хорошо».

Иарумас тут же опустил свой тяжелый мешок. Это была не шутка. Не было ничего такого, из-за чего стоило бы раздражаться или злиться. Независимо от того, сколько у человека оставалось видимой выносливости (ХП), истощение и голод преследовали искателей приключений, как тени. Эти недуги всегда присутствовали, никуда не уходили, иногда пугали и были готовы поглотить их, если их игнорировать.

Что было настолько впечатляющим в великих мудрецах древности, так это то, что они научились принимать свои собственные тени. Впрочем, Иарумаса мало интересовали подобные анекдоты. Он просто хотел делать то, что должен делать как авантюрист, пока он в поисках приключений.

Очевидно, что это было первое длительное исследование за последнее время не только для него, но и для Гарбедж тоже.

Подумайте об этом. Люди, которые держали её на цепи в качестве мясного щита, вероятно, были удовлетворены до тех пор, пока они могли обеспечить свою добычу на день. Если бы они вообще вошли в гробницы, это была бы одна, может быть, две. Они бы никогда не стали вот так без передышки переходить из одной в другую.

Короче говоря...

Я думаю, мы увлеклись. И Иарумас, и девушка.

От этой мысли уголки рта Иарумаса слегка приподнялись. Углубляться в подземелье действительно было весело.

«Ладно, давай разобьем лагерь».

«Гав!»

Ответ девушки был легким, жизнерадостным и без намека на явное изнеможение. Она внимательно наблюдала, как Иарумас достает из мешка маленькую бутылочку.

Интересно...

«Ты впервые это видишь?»

«Тяф».

Да, по-видимому.

Однако, как только он снял крышку с бутылки, Гарбедж перестала дергать носом и отвернулась. Запах был не слишком приятным, в конце концов, это была всего лишь вода.

Иарумас даже не пожал плечами. Он просто сосредоточился на своих руках и стал выливать воду на пол.

Святая вода, освященная в храме. Это была обязательная вещь для искателей приключений, то есть для тех, кто приходил в это подземелье. С помощью освященной воды можно было начертить магический круг — барьер, который защищал тех, кто находился внутри, от внешних угроз.

Лагерь, ночлег, передышка — неважно, как это называлось. Если вы собирались отдохнуть в подземелье, святая вода была просто необходима. Возможно, она ничего не сделает со стражами в гробницах, но зато отпугнет бродячих монстров.

Самое главное, что Иарумасу очень нравился процесс тщательного рисования круга на полу с помощью воды. Прежде чем отдыхать, нужно было также проверить поверхность вокруг себя. Ему нравилось, что этот осмотр был включен в процедуру со святой водой. Если они пережили ловушку, вполне возможно, что она сработает снова.

Такие вещи случались не потому, что искатель приключений был глуп или невнимателен. Человеку свойственно ошибаться. Люди совершали ошибки. Никто не был совершенен. Иарумасу приходилось действовать, исходя из предположения, что ошибки будут, и именно поэтому он проявлял осторожность и рисовал этот магический круг святой водой.

Проверка пола обеспечила их безопасность, процесс выливания святой воды помог ему успокоиться, а перерыв даст ему отдых.

Да, люди действительно совершают ошибки.

Гарбедж снова заскулила, чувствуя себя слишком голодной и усталой. Иарумас немного ослабил бдительность. Это был коридор, так что здесь нет стражников. А что касается встречи с бродячими монстрами, то он не слышал никаких шагов.

И поэтому...

«Хм!..» — проворчал Иарумас. Голова Гарбедж внезапно поднялась.

…они были на мгновение слишком медлительны, чтобы среагировать на тень, вынырнувшую из темноты подземелья.

К сожалению, мгновение — это всё, что было нужно этой тени.

Тёмная фигура беззвучно пробежала по каменному полу, наступила на круг святой воды и достала из кармана камень. Иарумас узнал заклинание на пергаменте, который развернула тень. Его глаза расширились.

«Дурак, это же!..»

Может быть, опасно? Это ли он хотел сказать?

Теперь уже было не узнать, да и это не имело значения.

Из разбитого камня хлынул ослепительный свет, поглотив их троих, словно стирая все вокруг.

Иарумаса, Гарбедж и, хотя это само собой разумеется, Рараджу.

Когда белая вспышка, поглотившая их, утихла, все трое исчезли. Остались только бутылка на земле, циновки, затоптанный магический круг и осколки камня.

Все это будет унесено проходящими мимо монстрами. Никакие следы не задержатся надолго.

Разнесла ли их магия на куски?

Или превратило их в пепел и пыль?

А может...