Грохот пушечного залпа вместо привычного утреннего приветствия. Лучшего будильника не придумаешь.

Доброе утро, Чиба.

Огромный мост железобетонным питоном обвился вокруг Токийского залива, а по нему симметричным орнаментом стелилось железнодорожное полотно, по которому на всех парах мчался бронированный поезд. Колёса состава пронзительно скрипели под тяжестью вагонов, а башни турелей на крыше гремели металлом, точно до зубов вооружённые самураи.

Вне всякого сомнения, начинается битва.

Вообще-то, нет.

Говорить, что она начинается, не совсем правильно.

Этой битве нет конца.

Очевидно, война затянулась. Солдатский марш не стихал ни на минуту: тревожил наш слух перед сном, продолжался, пока мы спали, и даже после пробуждения его тяжёлый мотив ни на миг не ослабевал. И в конце концов он стал для нас чем-то совершенно обыденным.

Конфликт, в котором мир неотличим от войны, в котором оружие никогда не выпускают из рук, в котором бьют в колокола, не зная, кого провожают в последний путь…

Снайперы отправились на поле боя. Их боевой клич громким эхом раздавался в унисон выстрелам. Но один голос был особенно пронзителен среди взрывов. Он принадлежал лидеру, ещё молодому парню. Вероятно, именно из-за него в отряде было столько девушек. Громкий голос юноши полнился амбициями и в то же время отдавал самодовольством. Эта битва, скорее всего, не будет проиграна. Но и победы в ней ждать не стоит.

Неутихающая война за возврат и защиту города и моря.

Имя недругам — «Неизвестные». Заклятые враги человечества. Они поставили нас на грань исчезновения очень давно. Встреча с этими существами всегда заканчивается конфликтом. Без исключений и компромиссов. Эти столкновения происходят настолько часто, что уже кажутся скучным, повторяющимся игровым заданием, а не суровой реальностью.

Но звучало поле боя очень реалистично. Снаряды вылетали из орудий с отчтёливым звуком, который эхом разносился в воздухе. Ансамбль выстрелов и взрывов исполнял композицию столь стройную и благозвучную, что та в иной раз заслужила бы высшего балла. Однако по некоторым причинам оценка не обязательно была высшей. Во-первых, поле боя не имело дирижёра, да и не нуждалось в нём. Во-вторых, мелодии звучали отовсюду. И последняя, однако, самая важная причина. Настоящее поле битвы — это не линия фронта, а экономика и управление поставками снаряжения из тыла.

— Эй… — попытался обратить на себя моё внимание некто.

Я отрешённо пялился в окно. Далёкий, почти иллюзорный гул внезапно исчез, и воздух наполнился непрестанными телефонными звонками, звуками почтовых уведомлений и шумом антикварных компьютеров, разносящимся по офису.

— Знаешь, Чигуса… — добавил он.

— А?.. — безучастный, будто полудохлая рыба, я машинально отозвался на своё имя и обернулся. Я стоял напротив письменного стола, а передо мной, скрестив руки на груди, сидел черноволосый парень в сдвинутых на нос спортивных очках. Окна ощутимо содрогались от порывов ветра, но не только это тревожило слух. Исходил звук явно и не от клацания по тачпаду. Парень нервно отбивал ногой в пол. Думаю, это и называют синдромом беспокойных ног.

— Ты меня вообще слушаешь?

— Да, конечно, — устало отозвался я.

Такой грубый голос, да ещё и так близко — я просто не мог не внять ему. Но этот парень, Урушибара Тацуки, лишь глубоко вздохнул, услышав мой ответ. Его и без того хрупкое тельце от выдоха стало ещё слабее. Обеспокоенный, он поправил очки и приподнял брови. Теперь я мог лучше разглядеть очертания носа и шрам над правым веком. Да уж, его нос и правда ему идёт.

Вообще-то, нет. Лицо Урушибары в целом выглядело весьма симметрично. Длинный нос, донельзя ясные, хоть и отдающие неприветливым холодком миндалевидные глаза. Однако беспокойный взгляд парня выдавал несдержанность, что отнюдь не придавало ему мужественности.

Чувством стиля матушка-природа его не обделила, особенно в сравнении с остальными жителями этого города. Края строгого воротника чёрного пиджака были приподняты вверх, золотые часы выглядывали из-под рукава, и золотые же серьги красовались в ушах. Рубашка-безрукавка оголяла бицепсы, а его гордые татуировки выглядели на целую голову круче, чем у всех остальных. К тому же он мог похвастаться эталонным средним ростом. В общем, как-то так и выглядел Урушибара. Он умён, но в то же время совершенно неуправляем. Попробуй я описать его одной фразой… вышло бы что-то вроде «интеллигентный гангстер».

— Хм, это ведь не совсем так, я прав? — покачав головой, спросил он. — Ты лишь слушал. Но понял ли ты, о чём я говорил?

Так вот почему он будто земли наелся. Читать между строк слишком тяжело, и я, к сожалению, на подобное не способен.

— Слушай, я говорю всё это не по собственной прихоти, смекаешь? — Урушибара снял очки и стал протирать линзы хлопковым платком. Кажется, он хотел что-то добавить, но промолчал.

— Вчера я просил тебя отрапортовать начальнику сектора о состоянии внешних дел, так? Но ты до сих пор этого не сделал, Чигуса.

— А ты с меня, как вижу, глаз не спускал… — ответил я. Зачем это ему? Он что, мой поклонник? — Вместо того чтобы шпионить за мной, лучше бы делом занялся... — пробормотал я себе под нос.

Урушибара пронзил меня взглядом:

— Чего-о? — обескураженно спросил он.

— Ничего… — быстро парировал я

Угроза в голосе «интеллигентного гангстера» прозвучала поистине устрашающе…

— Так почему же ты до сих пор не отчитался? Говори, я не разозлюсь.

Почему-то, когда люди говорят, что не станут злиться, я буквально чувствую, что они уже достаточно злы, чтобы придушить меня.

— Ну, я отослал свой отчёт по почте немногим ранее… — пробормотал я. Но он не хотел меня слушать.

— Ну, вот как бы я узнал об этом, отправь ты письмо? Я никогда не говорил, что нужно писать лишь начальнику сектора. Мы ведь команда, в конце концов, — сказал он. — Так почему? Почему ты отправил отчёт только начальнику сектора? Думал, мне об этом говорить не обязательно?

— Ну, прости…

— Не то чтобы мне прельщает выслушивать твои извинения. Я просто хотел узнать причину. Такое больше не повторится, хорошо? Скажи мне.

— Л-ладно… Я просто хотел сказать, что сделал тебя со-получателем письма…

— Никаких извинений!

Какого чёрта он разорался? Сам ведь просил меня назвать ему причину…

— Почему ты просто не возьмёшь ответственность за свои ошибки? Просто извинись, прояви немного понимания, и всё будет хорошо.

Пресвятая Чиба, что происходит? Разве не он минуту назад сказал, что ему не нужны извинения?

Вах, ну и парнишка… Мало того, что его слова всегда шли вразрез с действиями, так он ещё и говорит сейчас одно, а имеет в виду совершенно другое. Ну, такое иногда случается. Не буду на этом зацикливаться.

Нужно быть этаким умником, воплощением юмора. Это как если бы меня спросили: «Еда уже готова?», а я такой с улыбкой: «В прошлом месяце поел, а теперь, значится, ещё захотелось? Ах ты свинья этакая!» Другими словами, нужно добавить желчи.. Язви я больше, тогда и дела бы шли совсем иначе.

— Как бы то ни было, не припомню, что видел подобное письмо…

Затем Урушибара сосредоточился на своём древнем, как император Хирохито, компьютере. Он снял очки и моргнул дважды, хотя нет — трижды. Через несколько секунд он надел их снова с о-очень неприветливой гримасой на лице, вероятно, наигранной.

— Позволь, раз ты был поблизости, почему не отчитался мне лично? Тебе не приходило в голову, что я мог просто не заметить твоё письмо? Тебя что, не учили, как правильно рапортовать и совещаться? Мы ведь все в одной упряжке, мы — команда, поэтому общение для нас жизненно важно. Я не прав? Или я не доступно объясняю?

Гробовая тишина, на крыльце стонут сонные цикады.

—…

Он объяснял очень доступно.

Но чтобы такому, как он, действительно удавалось объяснять доступно… Сейчас это казалось немного странным.

— Ты слушаешь меня, Чигуса?

Урушибара явно делал из мухи слона. Он ослабил свой и без того свободный галстук и хрустнул шеей.

Секундочку… Быть того не может. В прошлый раз я предоставил ему отчёт лично. Но Урушибара совершенно об этом позабыл, и всё кончилось дебатами длиною в вечность о том, рапортовал я или нет. Вот почему в этот раз я отослал письмо… Ведь он сам меня об этом попросил, в конце концов…

Но стоило мне вспомнить об этом, как он с грохотом врезал по столу.

— Чигуса! Касуми Чигуса!

— Да-а, я слушаю. Слу-ша-ю.

— Тогда почему ты не ответил на вопрос? Я спросил, доступно ли я объясняю? А ты должен был ответить соответствующим образом, я прав?

Да. Я понял. Приказ понят. Подтверждаю. Сию минуту. Будет исполнено.

Неважно, как я отвечу, суть останется той же. Урушибара не успокоится, пока человек не ответит в приемлемой для него форме. Вот почему, отвечал я или нет, особой разницы не было.

— Да.

Даже зная обо всём этом, я ответил без особой учтивости, не говоря уже о раскаянии. Сегодня вечером я должен был встретиться кое с кем другим, поэтому мне хотелось закончить с ним поскорее.

Но Урушибара, кажется, только вошёл в раж:

— Прошу. Прошло уже полгода с того дня, как ты пришёл в производственный отдел, так?

— Ага.

Ну, для меня прошло лишь полгода.

— Не знаю, какие порядки в военном отделе, но так, как ты поступаешь прямо сейчас, у нас дела не делаются.

— Эм, не сказать, что я блистал на поле боя…

— Оно и видно. Полагаю, вылетел ты оттуда довольно скоро.

Урушибара снова тяжело вздохнул. Он покачал головой и цыкнул.

— В любом случае сейчас ты в нашем в отделе. Значит, и поступать должен по-нашему.

Оно-то понятно. Мне рассказывали, как они тут «дела делают». Только вот я не помню ничего.

Благодаря этой невероятно загадочной системе ИТН («И Так Научишься») меня забросили в самую гущу событий без какого-либо предварительного инструктажа. Они приставили ко мне Урушибару, который, в свою очередь, вообще ничему меня не учил, а скорее заставлял постигать науку, наблюдая за работой других. Но даже несмотря на его постоянные «Не думай, чувствуй!», я каким-то необъяснимым образом справился со своей работой.

Кроме того, Урушибара постоянно ставил меня напротив стола и беспощадно отчитывал. Но привык я к этому уже очень давно. После стольких индивидуальнокарательных летучек вид отсюда стал для меня почти родным. Не то чтобы я уже приступил к оформлению опекунства, конечно.

Атмосфера вокруг нас двоих заметно накалилась, но особого внимания на это никто не обратил. Офис всё так же гудел от телефонных звонков и почтовых уведомлений. Время от времени сидящие за столами работники куда-то отлучались.

— … Хах… тц.

Девушки непрестанно били по клавишам и время от времени вздыхали и цокали.

— Приношу свои извинения. Я управлюсь до прибытия груза. Да, простите. Делаю всё, что в моих силах. Нет-нет, это моя вина. Я как-нибудь справлюсь. Да-да, мне очень жаль.

Парни, похоже, едва держали себя в руках. Они хватались за животы и утирали свои вспотевшие лбы.

— Ответственный с вашей стороны сказал, что не может выполнить это. Но раз уж ты меня выслушала, похоже, он солгал. Даже если тот парень утверждает, что это невозможно, — просто сделай это. Когда ты справишься, это задание перестанет быть таким уж невыполнимым, верно? Другими словами, окажется, что он солгал. — Парень широко улыбнулся, будто сказал сейчас что-то чертовски умное.

Этот парень и со мной частенько подобное проделывал. Если мне не изменяет память, его звали Ватами, и выглядел он старше своих лет.

Все вокруг усердно работали. И, сдаётся мне, никому не было дела до моральной экзекуции, коей меня подвергали в углу офиса.

Угх… Похоже, никто из присутствующих не придёт мне на помощь… Скорее уж я должен выручить остальных. Этому местечку явно нужен герой.

Было ли это само провидение, или ещё что, но несколько человек тоже не находили себе здесь места. К примеру, та девушка с парой чашек на подносе в руках, кажется, как раз одна из них. Судя по всему, она приготовила мне и моему боссу чай, чтобы разрядить обстановку. Однако слова Урушибары обеспокоили её.

Судя по её походке, она очень нервничала. Девушка осторожно подошла к нему и тихонько обратилась:

— П-простите.

— Чего ещё??!?

В ответ на мягкое обращение Урушибара резко обернулся, но, завидев её, спрятал шипы и расслабился:

— …А, это ты, Ренге.

Урушибара произнёс её имя невероятно нежным голосом, настолько, что это уж никак не стыковалось с его строгостью минутой ранее.

Ренге… Цуцуджигаока Ренге. Ей шестнадцать, и она моя одногодка. У неё большие, почти детские глаза. Её длинные ноги обтягивают гольфы.

В Чибе многим студентам уже наскучила их привычная униформа. Но на Ренге она смотрелась весьма стильно: все пуговицы пиджака застёгнуты, лента на воротнике туго завязана. При этом девушка не выглядела чересчур строго и официально. Наверное, из-за своей доброты и неизменной учтивости.

Мокрые от слёз, но широко открытые глаза девушки на миг дрогнули. Её бледная кожа словно светилась изнутри. Всегда изогнутые в улыбке губы могли посоревноваться в красоте и яркости с лепестками цветущей сакуры, а ниспадающие иссиня-чёрные волосы казались очень мягкими на ощупь.

— Что случилось? Что-то непонятно, Ренге? С твоего перевода сюда прошло лишь полгода, поэтому, если тебе нужна какая-то помощь, дай мне знать! — Урушибара произнёс это с поистине голливудской улыбкой.

Я тоже здесь полгода работаю и тоже хочу спросить о том, что мне непонятно… Мы с Цуцуджигаокой оба пришли из военного отдела. Так почему же только меня здесь за недалёкого держат?

Если у меня возникнут вопросы, он ответит что-то вроде: «Почему бы тебе не подумать самому? Тебе что, необходимо постоянно полагаться на других?» Но даже если я промолчу, Урушибара скажет что-то вроде: «Почему ты меня не спросил? Думаешь, можешь делать это без спросу?» Как ни крути, в любом случае крайний я.

Причина такой разницы в отношении вполне очевидна. Цуцуджигаока — девушка. Немного замкнутая, но всё же весьма милая девушка.

С другой стороны, было бы куда хуже, не придирайся он так ко мне. Стоит только Урушибаре отнестись ко мне лучше, чем к Цуцуджигаоке, я сразу заподозрю, что он пытается манипулировать мной. Вообще-то, я не против грубого обращения… Стоп… Нужно быть осторожным. Если Урушибара вдруг станет ко мне добрее, значит, он что-то замышляет. Нельзя позволить себе расслабиться.

Но, похоже, я далёк от реальности. Урушибара по своей натуре не манипулятор. Скорее уж он обычный засранец. В конце концов большинство людей, которых зовут манипуляторами, в сухом остатке просто кретины.

И сейчас этот самый кретин бомбардировал всех и вся вокруг своими «папочка-тебя-всему-научит» флюидами, словно нестабильный изотоп Выпендрёжника-9999. Он резко развернулся в кресле и улыбнулся Цуцуджигаоке:

— Дай мне знать, если попадёшь в неприятности.

— А, это, прошу прощения! По поводу того отчёта ранее…

— А, об этом. Вина лежит всецело на плечах Чигусы. Я всё ещё пытаюсь втолковать ему, что подобные вопросы по почте не решаются. Благо, я весьма добр, чтобы помочь ему избавиться от дурных привычек, ха-ха. — Урушибара произнёс это с воистину самодовольной рожей. Будто зубрила, которого попросили объяснить задание, а он: «Мда-а-а, ну что за наказание».

Цуцуджигаока мелко задрожала:

— Эм, простите. Я тоже отсылаю все отчёты по почте…

— Ох. Ясно…

Девушка с подносом, казалось, сейчас заплачет. Да и Урушибара заметно притих, несмотря на свои смелые заявления минутой ранее. Однако, чего и требовалось ожидать, он быстро пришёл в себя и кивнул, будто говоря тем самым «Да-да, я всё понимаю».

— Несомненно, вместо пустых оправданий вроде «он сказал, она сказала», важно иметь вещественные доказательства своих действий. Спасибо за это, Ренге.

Его мотивы были ясны как день, а напускная доброта вызывала отвращение.

— Я буду осторожнее в следующий раз. Простите!

Цуцуджигаока поспешила поклониться, из-за чего чуть не разлила чай. В попытке избежать катастрофы она изо всех сил старалась сохранить равновесие, отступая мелкими шагами.

Ах! Их! Ах! Ух! А-а-ах!

Она проявила всю возможную прыть, но этого оказалось недостаточно. В конце концов девушке не удалось удержаться на ногах. Как-то странно взвизгнув, Цуцуджигаока плюхнулась на пол, опрокинув весь чай на себя.

— У-у-у… Что?!

Её пиджак сполз с плеч, юбка задралась, и она вскрикнула от боли. Пропитанная чаем блузка прилипла к коже. Только та начала просвечивать, Ренге тут же попыталась привести её в порядок.

Офис на миг замер, все смотрели на Цуцуджигаоку.

После чего по помещению прокатилась волна смеха.

— …Хорошо выглядит.

— Безупречно, я бы сказал.

— Ренге такая растяпа.

У парней животы от хохота свело. Ватами замахал рукой в знак благодарности, а Урушибара улыбнулся и протянул ей руку. Девушки, которые ещё минуту назад так усердно стучали по клавиатуре своих компьютеров, повернулись к ней. В их взгляде отражались чувства человека, чья дочь или сестра безбожно лажает, а на лицах читалось немое «Ах, с этим ничего не поделаешь». Они подбежали к ней с полотенцем.

— Шутишь, Цуцуджигаока? Смотри, какой беспорядок…

— П-простите! Мне очень жаль!

Мягко улыбаясь, подоспевшие на помощь девушки помогали ей наводить порядок. Цуцуджигаока же тем временем совсем растерялась.

Где-то далеко в заливе продолжалась битва, но здесь, в офисе, представившаяся взору картина как-то согревала душу. Даже в столь напряжённой обстановке Цуцуджигаока была одной из тех немногих, кто мог поднять всем настроение, пусть и таким нелепым способом. Она словно ангел во плоти.

Но если подобные происшествия и вправду могут всех приободрить, то здесь не так уж и тоскливо, как мне казалось. Кстати говоря, а почему, прежде всего, этот офис унылый? Может, из-за того, что нас принуждают работать вместе и заставляют ладить друг с другом?

Я углубился в размышления, но внезапно слух потревожили чьи-то приближающиеся шаги. Они не казались тяжёлыми, а потому человек, скорее всего, небольшой. Я также заключил, что наблюдаемый объект весьма взволнован.

Дверь распахнулась настежь и врезалась в стену. В дверном проёме показалась маленькая девочка. В руке она держала планшет, скоросшиватель, пустую папку и всё в таком духе. Её внушительная поза, по правде говоря, пугала.

— Вы слишком шумные, ребятки! Уроки, вообще-то, ещё не закончились!

— Ц-Цурубэ. Как дела? В раю без изменений? — словно послушный пёс откликнулся Урушибара. Он нервно улыбнулся и сложил ладони вместе. Его поведение изменилось настолько, что в нём уже нельзя было узнать того Урушибару, который недавно меня отчитывал. Как говорится, внешность обманчива. Поверить не могу, что это применимо и к нему.

— Не зови меня Цурубэ. Я Асагао, — ответила девушка, сверля его взглядом.

Урушибара закрыл рот на замок и больше не пытался встретиться с ней взглядом, что было весьма мудро с его стороны.

Асагао Цурубэ тоже казалась весьма умной. Её кожа походила на белоснежный гладкий шёлк. Аккуратные черты лица как нельзя лучше подчёркивали миниатюрную фигурку, а стройные руки и ноги придавали ей грацию молодого оленёнка. На первый взгляд она казалась непредсказуемой и капризной маленькой девочкой. Она, конечно же, моя одногодка — ей 16 — но выглядит куда младше. Несмотря на это, волевой взор отражал непоколебимость её духа. Цурубэ излучала ауру внутренней силы, нетипичной для молодой девушки. Даже Урушибара уважал её!

— Это время года чертовски напряжное… Так чем же вы, ребятки, заняты? Уверена, вам и без того известно: если не закончите работу в срок, последствия будут не из приятных, — предупредительным тоном сказала она, и царившая в офисе беззаботная атмосфера стала холодной и напряжённой. — Кадровый отдел вас за такое по головке не погладит.

Понимая, что лишь Асагао Цурубэ могла с большой долей достоверности судить о предстоящей проверке, все в офисе изрядно занервничали. Ведь Асагао Цурубэ — глава этого производственного отдела. Ещё в средней школе она создала продукт, благодаря которому показатели отдела подскочила до небес. Кроме того, Асагао самостоятельно наладила торговлю и логистику в пределах не только нашего города, но и всего региона. Так она заработала не абы какую репутацию и заняла пост главы производственного отдела. Цурубэ стала самым младшим в истории членом административной группы по вопросам снабжения городов Южного Канто. Хрупкая физически, она обладала интеллектом и изворотливостью бывалого управленца.

Цурубэ возвышалась над остальными: вундеркинд, упорным трудом достигающий невероятных высот. Она никогда не шла на компромисс, отчего наш отдел стал адом для любителей отлынивать от работы. Она учредила авторитарный контроль. Королева демонов, чьим царством и был наш отдел.

Её демонический взор пал на сизокрылого ангела.

— Ренге… опять? — недовольно спросила Асагао. На её лбу выступили глубокие морщины.

— П-простите… — Цуцуджигаока принялась в спешке вытирать пол. Она выглядела напуганной и продолжала извиняться.

Будто пытаясь облегчить мигрень, вызванную происходящим, Асагао Цурубэ потёрла ладонью лоб. Остальные лишь глядели на неё с некоторым ожиданием, пока Цурубэ наконец не нарушила тишину глубоким вздохом:

— Что ж, ничего ведь не поделаешь, да?

Уголки её губ чуть дрогнули в слабой улыбке, отчего стало ясно, что она не сильно разозлилась. Цуцуджигаока и я, как и все остальные, облегчённо выдохнули.

Цуцуджигаока сжала руку в кулак.

— Прости меня, Асагао. Я сейчас же всё уберу и с-сделаю тебе новый чай!

Цурубэ весело рассмеялась:

— Давай-ка в этот раз без чая. Будет только хуже, если снова его разольёшь, — поддразнивала она Ренге.

— В-всё будет в порядке! Я принесу чай в бутылке!

Словно близкие подруги-одноклассницы, они непринуждённо беседовали друг с другом:

— Кстати, раздобудешь мне стаканчик? Бумажный такой, которые я не люблю.

— Конечно, поняла! Подожди, зачем? Я не разобью твою любимую чашку, обещаю!

— Что скажешь, Урушибара?

— Ха-ха, как пить дать — разобьёт. Недавно она уже разнесла на миллион маленьких кусочков мою, — бодро произнёс Урушибара под аккомпанемент улыбки Цурубэ.

Остальные тоже не удержались от улыбок и смеха. Даже я непроизвольно улыбнулся. А-ха-ха-ха. Так значит, Урушибаре чашку разбили? Было бы чудесно, будь он всегда таким жизнерадостным.

Посреди развернувшегося балагана покрасневшая от смущения Цуцуджигаока кивнула. С умиротворением глядя на неё, Цурубэ хлопнула в ладоши:

— Так, народ, возвращайтесь к работе. Ренге, после того, как уберёшься здесь, загляните с Урушибарой в конференц-зал. Мне нужно узнать кое-что о твоей команде, для оценивания.

— Х-хорошо! — Живо кивнула Цуцуджигаока.

Цурубэ бросила взгляд на меня:

— Чигуса… и ты тоже.

Она сразу же направилась в конференц-зал, не дожидаясь моего ответа.

Из конференц-зала нашего отдела доносился стук множества пальцев по клавиатурам компьютеров. Цурубэ сидела напротив меня, клацая ногтями по экрану планшета. На столе, за которым сидело четыре человека, уже стоял бумажный стаканчик. Явно довольная, Цуцуджигаока осторожно наполнила его из бутылки и, глубоко вздохнув, заняла своё место.

Цурубэ взяла чай и немного отпила.

— Ну что ж, давайте начнём. Прежде чем оценивать, мне нужно о многом вас расспросить.

Цурубэ несколько раз ударила пальцем по экрану, и на нём появилось нечто вроде бумажного листа. Взяв стилус, она стала что-то на нём выводить.

— П-постараюсь ответить как можно лучше.

— Я тоже.

Сидящая возле меня Цуцуджигаока выглядела невероятно взволнованной, произнося эти слова. Я быстро кивнул.

Цуцуджигаока и я перевелись из военного отдела, и нашим боссом, по сути, была Цурубэ. Потому и итоговые проверки нас двоих тоже лежали на её плечах.

Чёрт, я что-то волнуюсь… В военном отделе значение имело только количество поверженных тобой врагов. Там вообще не было ничего похожего на проверки и собеседования, поэтому я первый раз прохожу через подобное.

Что ж, вполне ожидаемо. В армии за нас говорят наши кулаки.

Цурубэ хмыкнула. Интересно, она заметила наше волнение?..

— Да ладно вам, расслабьтесь. Я уже просмотрела ваши отчёты и ничего эдакого, если честно, в них не обнаружила.

— …Хочешь сказать, что твои выводы целиком основываются на этих отчётиках?

Если всё действительно так, у меня большие проблемы. Меня перевели ни с того ни с сего, поэтому я не занимался чем-то важным. На худой конец встречался с клиентами и выслушивал их претензии к нашему отделу. Я правда ничем таким не занимался, а потому мой отчёт неизбежно получился бы плохим.

Цурубэ озадачил мой вопрос, а сидящий рядом с ней Урушибара выглядел весьма раздражённым.

— Чигуса… Что ты себе позволяешь? Возьми себя в руки и прояви хоть немного уважения! Чтоб ты знал, оценки у тебя ухудшаются.

— А, мне тоже стоит проявить уважение… Прости, Асагао. Нет, госпожа Асагао? Или же лучше обращаться к тебе «госпожа Цурубэ»?

— Не называй меня Цурубэ… — в гневе ответила Асагао, поглаживая чёлку так, что она через секунду закрыла собой весь лоб.

— Тебе совсем необязательно держаться со мной столь официально. Мы с Чигусой одного возраста, а Ренге к тому же твоя подруга. Прежде всего наш отдел ориентируется на результат. И, пока человек обеспечивает хорошие показатели, ни с чем другим проблем не будет — это уж точно.

— Вот именно! Слышал, Чигуса? В этом мире главное — результат. В отличие от армии, здесь ничто не зиждется на старшинстве. Ведь это открытый офис, в конце концов.

Что бы ни сказала Цурубэ, Урушибара беззаботно кивал и соглашался с ней. Эх-х… У этого парня семь пятниц на неделе.

Как бы здесь ни возносили результат, если я решу уйти домой раньше Урушибары, он мне весь мозг выест… К тому же это место, как по мне, слишком открытое… А ещё Цурубэ только что совершенно равнодушно заявила о том, что мы с ней не друзья… Что ж, поскольку так и есть, думаю, всё в порядке.

— Итак, результаты значат всё, но для такого срока работы я решила их не учитывать. Ренге, Чигуса, эти полгода вы всё ещё проходили стажировку. Поэтому сегодня я здесь лишь для того, чтобы задать вам несколько вопросов.

— Я-ясно. Хвала богам…

Цуцуджигаока с облегчением приложила руки к груди, на что Цурубэ ответила ей слабой улыбкой.

— Как вам обстановка? Успели привыкнуть?

— Угусь! Старшекурсники очень хорошие, да и вообще здесь очень весело.

— Понятно. Что ж, чудесно. А ты как, Чигуса? Ранжирование в твоём старом отделе ведь напрямую зависело от боевых заслуг и специальных баллов... Раз так, не чувствуешь ли ты себя здесь намного уютнее? Хе-хе.

— Ха-ха-ха, конечно…

Эта лобастая девчонка будто дразнила меня и почти не обратила внимания на мой саркастичный смешок. Ха-ха-ха, неужели она это серьёзно? Спору нет, в военном отделе меня часто стыдили за скудный послужной список, но здесь я чувствую себя ничуть не лучше.

Во всяком случае производственный отдел отличается от военного, так как здесь мне приходится работать с другими отделами и городами. А потому, куда бы я ни пошёл, везде приходится выпутываться из каких-то неприятных историй.

Последние несколько лет лобастая девчонка не покладая рук трудилась на благо отдела, благодаря чему количество запросов, которые они могли обработать за раз, порядком возросло. Теперь этот отдел отвечал не только за поставки продовольствия и боеприпасов, но и занимался производством собственных высококачественных овощей и фруктов, не говоря уже об эксклюзивных вещицах. В итоге они стали продавать всё больше товаров всё большему количеству клиентов, и их выручка подскочила до небес. Но, чего и следовало ожидать, вместе с тем увеличился и поток жалоб. Конечно же, некоторые из них касались продукции и её доставки на места, но встречались и претензии других отделов и городов, что желали урвать свой кусочек пирога.

Немного странно, что отдел, ответственный за производство совершенно новых и продвижение давно устаревших продуктов, вообще существует.

— Что ж, не уверен насчёт уюта. Уж поверьте, снаружи работы предостаточно, а вот рабочих рук не хватает. Ну, по сравнению с военным отделом, работать я стал, как мне кажется, и вправду куда больше…

Честно говоря, мне только кажется, что я здесь работаю. На самом же деле я пашу по-чёрному. Что ни день, то завал до позднего вечера. Стоило мне с ноткой недовольства в голосе упомянуть об этом, как Цурубэ растянула губы в самодовольной улыбке. Как пить дать, она надо мной потешается.

— Точно-точно. Эта работа стоит того, чтобы её выполнять, правда?

— Да вы, поди, из ума выжили, сударыня…

Крайне неразумно полагать, что если работа нравится, то какая-то благодарность тебе важнее жалования. Но изредка встречаются и те, кто уважает эту точку зрения. Точку зрения, в прошлом принятую на веру в старых гнетущих компаниях.

— Ну, как по мне, в военном отделе я не приносила особой пользы. Но здесь я счастлива, что могу кому-нибудь пригодиться! — смущённо выпалила Цуцуджигаока, на что Цурубэ нарочито выразительно кивнула ей в ответ.

— Так держать! Ты очень полезна! Наша работа ценится больше чьей-либо ещё! Можно даже сказать, что мы основа этой организации! Исчезнем мы, остановится и технологический прогресс. — Цурубэ величественно встала по стойке смирно и внезапно сжала руку в кулак.

— Во её несёт-то…

— Асагао в конце концов ведь очень прилежная, — ответила Цуцуджигаока. Тем временем мой настрой уже понемногу скатывался в тартарары.

Прилежная, говоришь? А не похоже ли это на религиозный фанатизм? Хотя, думаю, всё и так более чем в порядке…

Чтобы придать драматичности своей речи, Цурубэ широко раскинула руки, и её лоб блеснул яркой вспышкой света.

— Производство пищи в Чибе не знает себе равных! Чиба и есть основа этого мира! Продовольственные хранилища Чибы жизненно важны не только для нас, третьего города Южного Канто, но и для всех остальных городов! Наш отдел — это лучшее, что есть у Чибы! Мышцеголовые из Канагавы только и знают, как штамповать свои автоматы, а безмозглые и наглые члены парламента в Токио нам даже в подмётки не годятся! — удовлетворённо подытожила Цурубэ и, закончив своё выступление, глубоко вздохнула.

Цуцуджигаока аплодировала ей с лёгкой улыбкой на лице, а Урушибару, кажись, пробило на слезу от её слов — он вытирал повлажневшие уголки глаз.

Вся эта бравада не особо вдохновила меня на мысли вроде «Вау, Чиба настолько невероятна? Как и ожидалось от Чибы!» Но не так уж плохо любить город, в котором живёшь. Хм-м, да. Пожалуй, этому я поаплодирую.

Когда шум оваций стих, Цурубэ слегка растерялась, однако, прочистив горло несколько раз, двинулась дальше.

— Как бы то ни было, надеюсь, что подобный настрой и страсть к нашей работе есть у каждого из присутствующих. Хм-м, что ещё у нас на повестке дня?

В попытке скрыть смущение Цурубэ немного повозилась со своим планшетом и сменила экран. Я взглянул на него и увидел нечто, напоминающее список дел.

Цурубэ прошептала:

— Комплайенс, сделано.

— Компла… что? — Цуцуджигаока склонила голову набок. Очевидно, она никогда прежде не слышала этого слова.

— По сути, это делается лишь для того, чтобы убедиться, не нарушили ли вы какие-нибудь школьные правила. К тому же учитывается рабочая обстановка и адекватность руководства. Также мы должны проверить, не тревожит ли вас самих что-то, и всё такое прочее. Эти проверки учреждены школой, и мы обязаны их проводить, — не отрываясь от планшета, пояснила Цурубэ.

— Ладно-ладно-ладно. Блин, некоторые процедуры требуют слишком многого… Как так можно работать вообще?

Кажется, Цурубэ перечитывала список и отмечала уже проверенные пункты. Её слова меня несколько обеспокоили. Эта девчонка…

— Разве мы не должны заполнить и сдать все формы самостоятельно?

— Ха? Вы же в любом случае сдадите их мне. Разве это не одно и то же?

Нет и нет, ни в коем случае.

Она склонила голову набок, невыразительно взглянув на меня. Мило, конечно, но сейчас она точно нарушила какие-то правила.

Боже праведный. И она — мой начальник… От этой мысли меня пробрала лёгкая дрожь. Цурубэ прочистила горло и громко огласила последние пункты… Вероятно, ей стало слегка неуютно от моих слов.

— Ладно, спрошу на всякий случай… Приходилось ли вам сталкиваться с давлением в этом отделе?

— Нет, правда же? Никогда. — Урушибара повернулся ко мне и Цуцуджигаоке.

— А почему ответил Урушибара?.. Стоп, если ты пытаешься принудить нас к ответу… Разве это не давление?

Хотя вопросы «для галочки» таковыми и остаются. Не думаю, что от этого что-то изменится, но я всё же высказался.

Лёгким прикосновением к экрану Цурубэ отметила и этот пункт.

— Хорошо, что такого здесь нет, верно?

— И то верно, правда?

Урушибара снова пытается насесть на меня.

— Это… Эм… Это силовое давление… — процедил я перед лицом этого «интеллигентного гангстера» Урушибары. Цурубэ же совершенно беззаботно постукивала стилусом по уголкам своих губ.

— Нет, я хочу, чтобы ты это подтвердил.

— Подтверждаю.

Что? Вот, значит, как всё обернулось? По какой-то причине я не могу принять это.

Цурубэ склонила голову в попытке убедить меня снова. Она приподняла бровь.

— Чигуса, для парня ты слишком внимателен к мелочам.

— Это ведь сексуальное домогательство сейчас было, я прав?

— Вовсе нет. Я только вижу то, о чём молчит душа; и всё, что говорю, — сие лишь мысль моя.

— Клёвая рифма.

Это и всё, больше добавить нечего. Надежды нет, всё тщетно. Я должен просто согласиться с тем, что говорит мой босс. Если нечто чёрное, а босс говорит, что оно белое, тебе ничего не остаётся, кроме как признать, что это нечто — белое. Если того хочет босс, силовое давление и сексуальное домогательство становятся принятой в общении нормой.

— Ладно… Мы закончили. Подпишите здесь, пожалуйста.

Не поднимая взгляда, Цурубэ передала мне планшет и стилус. Похоже, она хотела управиться с этим делом как можно быстрее. Я взял в руку стилус, неохотно расписался и передал планшет Цуцуджигаоке.

Когда девушка принялась вырисовывать на экране свою подпись, Цурубэ ещё раз вздохнула.

— Кроме моей, также понадобится подпись Нацумэ.

— Нацумэ… Нацумэ из военного отдела?

Я немного удивился, потому что никак не ожидал услышать это имя. Цурубэ нахмурилась и кивнула. Урушибара выглядел так же. От имени Нацумэ настроя у них явно не прибавилось.

— Существует лишь один человек с таким именем, да? Замглавы города, Мегу Нацумэ.

— Да, полагаю, что так…

Урушибара прав. Прямо сейчас лишь один человек носит фамилию Нацумэ.

Мегу Нацумэ в настоящее время — сильнейший человек в Чибе… Воистину лучшая из лучших. Предыдущий глава уехал во внутренний город, поэтому прямо сейчас Нацумэ фактически управляет всей армией Чибы.

— Вы, ребята, перевелись из военного отдела, так что технически за вас всё ещё отвечает Нацумэ. Документы, что я сейчас держу в руках, должна подписать и она.

Цуцуджигаока оторвала взгляд от планшета и подняла голову. Она наконец покончила с подписью.

— Ясненько~ Асагао, а ты и вправду прилежная.

— Не особо. В этом нет необходимости.

— Э?

— …Так как Нацумэ слишком беззаботная, мне нужно заставить её поработать, чтобы она поняла, насколько эта процедура утомительна. В противном случае переведенцев будет становиться всё больше. Потому что Нацумэ слишком беззаботная.

— Ты сказала это дважды… — Цуцуджигаока нервно засмеялась.

Похоже, Нацумэ не была чужой для Цурубэ, но в то же время они и подругами не были. Однако она знает Нацумэ достаточно хорошо, чтобы говорить о ней гадости.

— Далее у вас визит в военный отдел, да? Я пойду с вами, чтобы помочь с подписью. — Цурубэ отодвинула стул и поднялась.

— Не легче ли просто отослать письмо? Зачем идти туда самому, когда здесь у каждой собаки есть компьютер?

— Думаешь, те животные в погонах справятся с техникой? К тому же они, поди, и почту никогда не проверяют, — устало проговорила Цурубэ, на что Урушибара согласно кивнул в ответ.

Вау, а я, вообще-то, того же мнения. В конце концов даже Урушибара, который вроде как не состоит в военном отделе, тоже не читает электронные письма.

Во все времена мир сводился к наименьшему знаменателю. В нашем случае это технологии.

— Тогда давайте выйдем пораньше. Время вполне подходящее.

Произнеся это, Урушибара поднялся с места. Он мельком взглянул на свои наручные часы, на которых было почти пять часов вечера, а значит, до встречи оставалось всего ничего. Вслед за Урушибарой мы по очереди покинули конференц-зал.

Вернувшись на своё рабочее место, я быстренько подготовился к походу на встречу. Перед выходом из офиса остановился напротив висящей на стене белой доски, взял в руку маркер с подобием резинки на другом конце и написал: «Встречаюсь с военными; не вернусь». В следующее мгновение кто-то похлопал меня по плечу. Это оказалась Цурубэ, она протянула мне руку:

— Позволь мне воспользоваться твоим маркером.

— Конечно.

Я передал маркер Цурубэ. Она сняла с него ластик и стёрла с доски моё «не вернусь».

— Секундочку. Ты что делаешь, Цурубэ?

Нет, правда, что она творит? В то время как я переваривал произошедшее, Цурубэ вытянула перед собой руки и повернулась. Она довольно ухмыльнулась, а затем подмигнула:

— Не зови меня Цурубэ. Хоть ты и возвращаешься домой, но у тебя всё ещё осталась работа, верно?

— А-ага…

Ход моей мысли разбился вдребезги об эту милую, обворожительную улыбку. Я никак не мог найти подходящих слов для ответа, и спустя несколько мгновений тишины она прошептала мне на ухо:

— Как только истечёт срок, наступят выборы нового главы города. У нас нет времени прохлаждаться.

— Но мы же не имеем никакого отношения к выборам…

Выборы проводятся для определения следующего главы приграничного города Чибы. Поскольку наша главная задача — оборона, все избранные главы города были из военного отдела. Кроме того, все ожидали, что текущий замглавы, Мегу Нацумэ, заступит на этот пост снова. В конце концов военный отдел всегда выдвигает лишь одного кандидата, и остальные отделы города, как правило, поддерживают его. Вот как у нас проходят выборы.

Но Цурубэ не прекращала хихикать, выпятив грудь:

— Ещё как имеем! У нас много, намного больше и больше, чем у кого бы то ни было, интереса к выборам!

— Твои слова звучат весьма убедительно, — промямлил я в ответ. Хоть она и говорила с полной уверенностью в своей правоте, я заставил её сбавить обороты.

— А? К чему ты клонишь?

Хотелось бы мне знать…

— Что ни говори, а от этих выборов зависит наше будущее. Мы обязаны выложиться на все сто, набрать больше голосов и показать им, кто сверху! — выпалила Цурубэ, смерив взглядом всех работников офиса. — Слушайте все! Отстающие будут работать сверхурочно! Но те, кто преуспеет, получат повышение! А если вас повысят, вы должны будете работать ещё лучше и усерднее!

— Хочешь сказать, что работы у меня прибавится, да?.. — уныло заметил я, медленно проваливаясь в пучины отчаяния.

Но мой голос утонул в протяжных завываниях вроде «Да, чёрт подери!» моих дорогих сотрудничков.

Я окинул взглядом офис. Моих сослуживцев захлестнули неясные мне чувства, а их глаза фанатично горели. Кое-кто даже плакал, продолжая при этом улыбаться.

И сейчас это — моё рабочее место.

Место, где каждый преисполнен страсти и воодушевлён трудиться во имя общей цели. Место странной силы, где люди не могут сдержать улыбку.

Это офис научных разработок производственного отдела приграничного города Южного Канто — Чибы.

Сейчас это — моё поле боя.