— Я какое-то время сюда не заходила, и тут снова беспорядок... Каоруко осмотрела горы документов.

Это было главное управление по Бонде-куну.

Кто же вообще такой Бонда-кун?

Он первая любовь Татибаны Куроки.

Прозванная «Стариком» глава «Рассказчиков» использовала сеть первоклассных шпионов, чтобы наблюдать за объектом своих воздыханий.

Об этом было известно лишь водителю и посланнику Каоруко.

Отряд шпионов, следящий за Бондой-куном, был не в курсе, что над ними стоит семнадцатилетняя девчонка, а следят они за её любовью.

Покраснев, Куроки спряталась под металлическим столом, а Каоруко подобрала сгоревшие куски бумаги.

— Не поджигайте пожалуйста горящую бумагу. Система пожаротушения зальёт тут всё... А это что? Программа передач годичной давности? Вам ведь это не нужно?

— Нельзя, нельзя, нельзя! Я её только что просматривала! — Куроки остановила Каоруко, которая собралась снять со стены старую газету.

— А, снова. Вы взяли магнитофон. Садовник Хаттори его обыскался. Говорит, что утренней гимнастикой заниматься не может. Я верну.

— Я сейчас слушаю!

Куроки забрала у Каоруко прямо из рук магнитофон и укрылась под столом, она смотрела смущённо, но в то же время точно напрашивалась на разговор.

Для Каоруко она выглядела как «в состоянии влюблённости».

Именно так. Она наслаждалась своей влюблённостью. И металась между нежеланием кому-то рассказывать о чувствах и желанием выговориться.

Каоруко посмотрела на фото на столе. Если бы девушка не хотела, чтобы их увидели, то не оставила бы. Куроки была именно такой.

Наполовину зная ответ, Каоруко всё же спросила.

— И, что это за фото?

— ... Эхе.

Когда Каоруко спросила, девушка под столом усмехнулась.

— Хочешь знать?

— ...

— Что же делать? Мне немного неловко... Но... Но тебе наверное можно рассказать...

Она стала бросать взгляд на женщину.

... Бесит.

Думая так, Каоруко всё же сдержалась. Они были начальницей и подчинённой. Если ей прикажут умереть, она умрёт.

— ... Хочу сказать. Если не начнёте в течение пяти секунд, я пойду.

— Стратегия «сияющая дорога в школу» увенчалась успехом. И вот результат.

— А, вот это...

Каоруко выудила из памяти странное название стратегии.

Стратегия «сияющая дорога в школу».

В силу она вступила в апреле этого года.

Тогда в главном управлении по Бонде-куну ощущался застой. Отряд наблюдения не мог предоставить ничего стоящего, да и объём этой информации становился всё меньше. Дорожная карта отстала на полгода, и ответственный за стратегию (она же Куроки) обратилась к группе противодействия (она же Каоруко) за конструктивной критикой. Ответственный был недоволен объёмом и точностью информации, но группа противодействия отреагировала вяло. Она сформировала постоянный отряд наблюдения, но в остальном постоянного участия избегала. В первую очередь группа противодействия считала, что в её обязанности это не входит.

И вот однажды ответственный за стратегию отдал тайный приказ группе противодействия. Сказала, чтобы та подошла внимательно, потому что от успеха многое зависит.

И суть была следующей.

Первое: возможно ли сделать снимок цели с близкого расстояния?

Второе: желательно, чтобы ответственный за стратегию был в это время рядом с целью.

Третье: возможно ли сделать из этого снимка плакат?

В то время у ответственного было лишь два снимка цели.

Он занимался сбором информации и профайлингом. При этом ответственный подходил к этому ненормально. Прежде чем войти в прямой контакт, ему надо было достаточно информации и стратегия. И эта стратегия нужна была, чтобы дополнить ту стратегию.

Группа противодействия тут же ответила:

— Возможно, — сделала она вывод насчёт третьего пункта. Но дать желаемый ответ на первый и второй пункты она не могла. — Если ответственный за стратегию вступит в контакт, то сможет лично снять?

Но ответственный сразу же отверг это предложение, пояснив:

— Объект очень бдительный. Он может насторожиться, и шанс того, что цель не будет достигнута, возрастёт. Важно, чтобы он ничего не узнал. Чтобы всё получилось, вам нужен сторонний фотограф.

Ответственный за стратегию настаивал, чтобы всё было скрытно.

Группа противодействия предлагала разные варианты, но ни один из них не приняли. Ответственный признавал лишь отправку отряда наблюдения.

Далее ответственный и группа противодействия несколько минут спорили. В частности было следующее.

***

— Хочу фотографию Бонды-куна!

— У вас ведь есть, даже две.

— Мне не общее фото с церемонии поступления или через большой объектив надо!.. Я хочу... Чтобы мы вместе были...

— Так почему бы просто не сфотографироваться в школе? Скажите «Бонда-кун, давай вместе сфотографируемся».

— Не могу, не могу, не могу! Я так просто не смогу! Стыдно! Да и неестественно это!

— Чего стесняетесь? Это мерзко.

— И Бонда-кун насторожится. А я хочу, чтобы у него естественное выражение было.

— Поняла. Сейчас сделаю в фотошопе.

— ... Издеваешься?

— Да, да, тогда поступим так. Скоро зацветёт сакура, можно на кольцевой памятное фото сделать. «Каоруко, давай вместе». «Но я треногу забыла». «Плохо». И тут рядом будет проходить Бонда-кун. «А, можешь нас снять». «Спасибо, давай раз так и с тобой сфотографируемся?» Как вам такое.

— ... Я захочу сфотографироваться со слугой? Это ведь неестественно.

— Я понимаю, что вы серьёзны, но я правда думаю, как это решить, и это было больно.

— В общем пусть отряд наблюдения сделает что-нибудь!

— Нет. Мне не хочется раздавать указания. И у меня и так работы полно помимо того, что я вас вожу.

— А?

— К тому же отряд наблюдения так близко подойти не сможет. Госпожа, помните, какое вы распоряжение дали? «Близко не подходить, в контакт не вступать, в дом не вторгаться, нельзя, чтобы Бонда-кун кого-нибудь заметил!»

— Так ведь... Вдруг он меня возненавидит, если узнает, что я наблюдаю...

— Вы сами дали такие суровые инструкции. И при этом только жалуетесь.

— Н-ну а что! Отряд наблюдения никакой толковой информации не присылает! Даже нормальной записи голоса нет!

— Всё потому что Бонда-кун не разговаривает. А, и у вас запись есть. И садовник Хаттори злится из-за этого.

— Не дам! Я сейчас использую!

— У вас же имеется запись голоса.

— Если она не аналоговая, мне она не нужна! Вдруг Бонда-кун скажет что-то за пределами слышимой области.

— Что за существо Бонда-кун? В общем если хотите сфотографироваться с ним, вы должны сами подойти к нему. Когда материал будет, я в любое время смогу его увеличить. Всё поняли?

— ...

***

Куроки была поражена безответственностью группы противодействия, но ей хотелось продолжить стратегию.

Вопрос лишь в том, как приблизиться к цели.

Точек пересечения между Куроки и целью не было.

Цель была одиночкой. «Он был как одинокий остров», как можно было сказать.

Но поворотный момент явился откуда его не ждали.

Куроки приводила в порядок документы школьного совета и наткнулась на «утреннее приветствие».

Это был бессмысленный план школьного совета, направленный на коммуникацию между учениками, члены школьного совета стояли у ворот и желали всем доброго утра.

Но для Куроки это была отличная возможность.

Если она возродит «утреннее приветствие», то сможет сблизиться со своей целью. Если школьные журналисты их снимут, тут ничего странного не будет. Это было просто идеально.

Конечно же куратор Косимидзу этим совсем не заинтересовалась. Для неё главным принципом была стабильность, и никаких решений и инициативы она не проявляла. На лице у неё была улыбка «а это хорошая идея», но по ней было видно, что думает она о следующем: «А? Только не надо лишней работы прибавлять...»

Но Куроки была отличной ученицей, потому убедила Косимидзу.

— В школе все думают о высшем образовании. Но и общение между учениками не менее важно.

— Кстати, сенсей, вы стали нашим куратором уже год как. И я хотела, чтобы вы на журналистике сосредоточились.

— А, сенсей ведь в клубе фотографий состояла. Так круто! Значит можно попросить, чтобы вы сделали снимки? Сами мы не очень снимаем...

Как ответственная за год и как любительница фотографии она быстро согласилась и в итоге её назначили ответственной за съёмку.

Теперь надо было понять, где стоять.

В школу Сорин можно было попасть с трёх мест. Со слов отряда наблюдения Бонда-кун мог зайти с любого.

Но Куроки использовала свои навыки обработки информации и смогла предсказать, откуда придёт парень.

На его действия влиял выпуск журнала комиксов. А неопределённость вносили состав обедов в магазине и действия учеников училища рядом. И Куроки назначила «утреннее приветствие» на понедельник, когда выходит «Еженедельный Shounen Leape», и встала у ворот.

Вот так и появилась стратегия.

Стратегия, получившая название «сияющая дорога в школу».

С проникновением в латиноамериканскую военную группировку оно связано не было. Лишь для того, чтобы подойти к Бонде-куну.

— И это успех?

— Ага.

Рядом с рассматривающей плакат Куроки находилась хмурая Каоруко.

Это было простое утро.

На фоне школы с утра у небольших ворот школьники. В центре была Куроки с повязкой школьного совета. А Бонда-кун...

— А? Где?

— Вот же, здесь! Настоящее чудо, что так близко снять получилось, — указала Куроки.

Он и правда был. Сгорбленный и неприметный парень в очках был в углу снимка. Тут скорее не вместе сняли, а он случайно в кадр попал.

— Так вот! Слушай! Я сказала всем «доброе утро». Набралась храбрости и сказала это так, будто не к нему обращаюсь: «Доброе утро». А Бонда-кун тихо ответил: «... е... ро».

— ...

— Дерзко вышло, да? Надо более осторожной быть? Что думаешь? — спрашивала Куроки, а Каоруко недовольно кивнула:

— ... Знаете сколько стоит наблюдение за Бондой-куном?

— Ну.

— С апреля уже два миллиона набежало. Долларов, конечно.

— ...

— Эта фотография нам в двести миллионов йен обошлась, — сказала Каоруко, и Куроки расстроенно опустила взгляд.

— Пора отзывать команду наблюдения и перейти ко второй фазе и установить контакт. Для этого ведь и была направлена команда наблюдения.

— ...

— Вы ведь собирались заговорить с ним ещё полгода назад. Чтобы наверстать упущенное, пора перейти на следующую фазу.

Куроки переминала пальцы.

— Для этого... Надо... Я ещё достаточно информации не собрала... Не составила профиль...

— Сколько бы ни пытались, новой информации вы всё равно не достанете.

— Это не так! Как бы... Для прямого контакта у меня пока ещё её слишком мало.

— Просто заговорите с ним. Сходите в его класс и заговорите.

— У нас ничего общего нет, это слишком подозрительно будет!

— Разве нет? Вы в одной школе учитель, в одной параллели.

— Зато в разных классах и мы разного пола, это всё равно что ничего общего! Между нами берлинская стена! Мы как два необитаемых острова!

— ...

Вот так.

В этом плане она слишком отсталая.

Придумывает причины, чтобы не общаться лично.

За год, пока собирала информацию, так с места и не сдвинулась. Подчинённые год тайком информацию собирали, и все достижения висели на стене, никакого прогресса.

Она спокойно могла угрожать влиятельным людям мира, но в вопросах любви оказалась трусишкой.

Довольна одним сбором информации. По сути это ничем от того, чем серийные убийцы занимаются, не отличается.

— Хватит уже, давайте отзовём отряд. И так людей не хватает. Нельзя отличных специалистов отправлять на такое скучное дело, — недовольно смотрела Каоруко, а Куроки взглянула куда-то вдаль:

— ... Сколько я недавно заработала?

— Десять миллионов. Долларов.

— Значит пару могу для себя использовать?!

— Я уже говорила, что это не для работы, так что нельзя. Если руководство узнает, вы можете лишиться власти.

Куроки замахала кулаками:

— А ведь все тратят как хотят! Я-то знаю! Одной мне нельзя?!

— ...

Она быстро расстроилась. Если всё шло не как ей хотелось, начинало попахивать саботажем.

Каоруко это не нравилось.

Куроки была центром организации, по сути её воплощением.

Без её умения постигать человеческий разум и анализировать, они бы не добились всего. Если Куроки решит сбежать (а в таком случае её точно не найдут), все их шпионы будут потеряны.

И Каоруко должна была поддерживать её настроение и как-то направлять организацию. Потому наблюдение за Бодной-куном проходило даже в тайне от руководства.

— В любом случае! — заговорила Куроки. — Скажи, чтобы достали больше информации! Пусть уже нормально за дело возьмутся!

— Да, да. Поняла.

Каоруко покинула комнату и поднялась по лестнице.

Женщина сочувствовала отряду наблюдения, которому приходилось следить за воплощением скучного и обычного человека.