Соске остался один. Что он мог поделать?

Лишь выползти из останков разбитого бронеробота, и, цепляясь за стену и оставляя на асфальте капли крови, заковылять прочь.

Все закончилось, враги больше не появились. Он не встретил ни полиции, ни пожарных. Сумев добраться до своего тайного склада-укрытия, в приткнувшемся на дальней парковке трейлере, Соске кое-как перевязал свои раны. Ни одна из них не была опасной для жизни, и, провалявшись в жару пару дней, он смог подумать о том, что делать дальше.

Он не смотрел новостей и не читал газет.

Он просто не хотел ничего знать.

Нет, неверно. Он волновался о Киоко и один раз забрался в Интернет. Ее имя было в списке тяжелораненых, и она оказалась в местной больнице, которую он хорошо знал. Этих новостей ему было достаточно, он не пытался узнать еще что-нибудь.

Куда делась «Тень», которая, вероятно, и доставила Киоко в больницу, он тоже не знал. Да и не собирался искать ее. Едва ли они когда-нибудь встретятся снова.

Что говорить о ней, Митрил тоже молчал.

Он так и не смог связаться с базой острова Мерида. И, конечно, с Сиднеем. Остальные базы тоже не отвечали. Линии связи были мертвы. Хотя он представлял себе всю опасность, он попробовал разные способы связи со всеми агентами «Митрила», которых помнил. Никто так и не ответил.

Испытав все средства, он пришел к единственному заключению.

Митрил исчез.

Все базы, все учреждения были уничтожены, а их сотрудники пропали.

Может быть, они погибли.

Может быть, бежали.

Он не мог сказать. Маленькому человеку лучше стоять в стороне, когда беззвучно и грозно рушатся грандиозные тайные организации. Он не знал, что случилось с Курцем или Mao. Или с Тессой. Возможно, все они уже были мертвы. Если подумать объективно, то это было наиболее вероятным исходом.

И – Калинин.

У Соске и Андрея Сергеевича Калинина были собственные тайные линии связи и почтовые ящики, не имевшие никакого отношения к Митрилу. Но ни единого знака Соске не получил.

Он погиб.

Ничего другого предположить было нельзя.

Утром четвертого дня Соске тщательно оценил ситуацию, в которой теперь оказался. Сделав это, он нашел, что заключение, которое напрашивалось само собой, было удивительно простым.

Он остался один.

Теперь он был совершенно, абсолютно один.

Все, чего он добился в жизни, все, что он ценил, исчезло, рассыпалось пеплом на ветру. Боевые товарищи и соратники, на которых он мог положиться. Одноклассники, с которыми он подружился и которым доверял. Организация, которая взяла его под свое крыло. Приемный отец, который заботился о нем.

И улыбка на лице единственной на всей земле девушки.

Что ему осталось делать?

Отдать долги.

Ведь он защищал не только Канаме, не только ее тело. Теперь он осознал, что пытался защитить весь ее мир. Он чувствовал вину за то, что проник в этот мир тайком, с ножом за пазухой. За то тепло и открытость, с которой встретил его этот невинный и дружелюбный мир, который он разрушил, он чувствовал себя обязанным тоже быть искренним.

«Не хочу умереть, ничего не зная». Жалоба невинной, ничего не понимающей девочки так и осталась отравленным шипом торчать в его сердце.

Итак, настало пятое утро после того злополучного дня.

Сагара Соске направился в школу.

Казалось, что занятия только что возобновились.

Еще до того, как он вошел в главные ворота, он почувствовал на себе взгляды учеников. Большей частью удивленные, некоторые – гневные.

Школьные корпуса, которые пострадали во время сражения между стальными гигантами, были все еще загорожены строительными лесами. Выбитые стекла еще не успели вставить, и проемы окон были закрыты картонными листами и заклеены липкой лентой.

Останки «Арбалета», которые он оставил во внутреннем дворике, были аккуратно убраны. Скорее всего, какой-нибудь из японских правительственных организаций – полицией или военными. Откуда ему было знать.

В любом случае, здесь ничего не осталось.

Как ни странно, но шкафчик для обуви спокойно стоял на месте. Ящик номер 13. «Сагара». Он надел сменные туфли, которыми пользовался в течение прошедших десяти месяцев, и медленно двинулся по коридору к классу группы номер четыре, второй год обучения.

Когда он открыл дверь и вошел в класс, все школьники притихли и во все глаза уставились на него. Онодера Кейтаро. И Кадзама Синдзи.

Место Чидори Канаме было пустым. При одном взгляде туда на сердце Соске стало тяжело. Скорее всего, она никогда больше не войдет в этот класс, не сядет за свою парту.

Парта Киоко тоже стояла пустой. Она все еще была в больнице.

Из динамика донесся мелодичный перезвон – начался урок. Классный руководитель, Кагуразака Эри, торопливо вошла в класс. Она выглядела утомленной, с темными кругами вокруг глаз, и замерла на месте, едва увидев Соске. Она смотрела так, как будто не узнавала его.

«Они могут стать жестокими».

Слова Хаясимидзу отдались в его ушах.

Хаяшимизу Ацунобу теперь редко появлялся в школе, у школьников третьего года обучения началась экзаменационная сессия.

Выпрямившись, Соске собрал всю свою храбрость – храбрость, которая совершенно отличалась от той, что нужна была на поле боя, и проговорил:

– Кагуразака-сэнсей.

– ...Да?

– Мне нужно кое-что сказать. Могу я занять немного времени?

– Э-э…

Эри мгновение поколебалась, опустила голову, взглянула на пустое место Канаме, и печально ответила:

– Да. Пожалуйста.

– Благодарю вас.

Соске вышел к доске. Почему-то ему вдруг вспомнилось, как он стоял здесь и рассказывал о себе в тот день, когда впервые появился в школе.

– Есть кое-то, что я должен вам сказать. Вы имеете право знать, – сглотнув, начал он в полной тишине. – Пилотом того белого бронеробота был… да, это был я. Я состою на службе в наемном вооруженном формировании. История о том, что меня перевели из Америки – обман.

В звенящей тишине ученики слушали Соске и их глаза становились все больше и больше.

Под этими пристальными и пораженными взглядами, он рассказал им все.

Он рассказал им, что является наемником, принадлежащим к секретной неправительственной организации. Он рассказал им, как оказался фальшивым учеником, которого перевели в школу с поддельными документами. Он рассказал им о задании по охране Чидори Канаме. О существовании крупной и опасной тайной организации, которая охотилась за Канаме. О настоящих причинах инцидентов во время двух злополучных школьных экскурсий.

О том, что эта организация решила, во что бы то ни стало заполучить Канаме.

Что именно по этой причине, произошло сражение, и Токива Киоко была тяжело ранена.

А Канаме была похищена.

– Простите, что я молчал об этом, – тихо проговорил Соске и в этот момент один из школьников вскочил с места. Его плечи тряслись.

– Постой-ка…

Это был самый близкий приятель Соске, Онодера Кейтаро.

–…Ты говоришь: «Простите»?.. Надо было бы сказать это Токиве!

Соске молчал.

– Она теперь в больнице, вся опутанная трубками. Но знаешь, что она сказала родителям, едва смогла говорить? Она отдала им ключ, который все время держала в руке, и попросила забрать хомячка Чидори. «Умоляю вас» – так она сказала.

– Вот как…

– Токиве очень плохо. А ты что-нибудь чувствуешь? Ты думал, что творишь, когда втянул нас во все это?!

Онодера, яростно сверкая глазами, попытался схватить Соске за грудки, но несколько одноклассников и Эри вмешались и остановили его.

– Пустите!!!

– Онодера, перестань!

– Мне надо разобраться с этим парнем! Разве мы не были друзьями?! Или ты только притворялся, и дурил нас всех?!

– Я...

– Ублюдок, зачем ты приперся?! Посмотреть на то, что ты разрушил?! Твое задание закончено, верно?! Ну, так проваливай к черту отсюда!!!

– Я... только хотел кое-что сказать.

Теперь он понял. Понял, что должен сделать. Понял, с чего нужно начать. Те слова, что вырвались у него в момент поражения, снова гулко отозвались в ушах.

– Чего стоишь?!

– Я собираюсь вернуть ее.

Вот в чем дело.

Оказывается, именно за этим он пришел сюда. Сказать во всеуслышанье.

Вот как.

– Я должен вернуть ее. Любой ценой. Неважно, что случится. Я верну ее сюда. Вот все, что я хотел вам сказать.

Школьники замолчали, даже Онодера перестал вырываться. Ошеломленные, непонимающие взгляды.

– Это моя вина. Не нужно обвинять ее. Она ни в чем не виновата. Я обязательно верну ее. Обязательно.

Он не знал куда идти. Не знал с чего начать. У него не было никакого плана. Вообще ничего не было.

Но что-то, спрятанное глубоко в сердце, гнало его вперед.

Ты сможешь. Борись.

– Когда это время придет, пожалуйста, примите ее обратно.

Не слушая больше ничего, Соске обернулся, оставил классную комнату, прошел по коридорам, которые он так хорошо знал. Он покинул внутренний дворик, твердым шагом вышел через главные ворота.

Только вперед, так далеко, насколько придется. В далекие земли.

Да, в далекие земли…

Он даже не обернулся, чтобы еще раз взглянуть на школу.