— Выходи. Ты следующий.

Команда сопровождалась пробирающим до костей металлическим визгом и лязгом, гулко разнесшимся по унылому коридору. Открыв ржавую дверь камеры, тюремщик указал пальцем на Соске.

С тех пор, как они были арестованы, прошло несколько часов, и на улице вечерело.

Неожиданный и несправедливый арест по подложному обвинению. Полиция, которая должна блюсти закон и покой граждан, занимается делами совершенно противоположными. Что же, обычное дело для стран третьего мира.

Камера предварительного содержания была чудовищно грязной, что, впрочем, ничуть не удивило Соске. Вздохнув про себя, он подумал, что все могло быть и хуже. Зиндан или земляная яма, например. Впрочем, наступающая ночь, которую им предстояло провести здесь, тоже обещала быть неуютной.

Голые бетонные стены и пол были неимоверно грязны, с потолка капал вонючий конденсат. Тяжелое зловоние от неплотно прикрытой параши практически сшибало новичков с ног, а эскадрильи жирных навозных мух, важно барражирующих повсюду, довершали картину. Из зарешеченного оконца под потолком, намного выше человеческого роста, сочился жиденький вечерний свет.

Излишне было говорить, что продолжительное нахождение в подобном месте отнюдь не было полезным для физического и душевного здоровья. Местные обитатели — несколько тощих оборванцев — являли собой печальный пример.. Дрожа от промозглой бетонной сырости, они расползлись по углам. Уставившись остановившимися взглядами в никуда, они кашляли, чесались и что-то безумно бормотали себе под нос.

Полицейский-тюремщик вызвал только Соске. Лемону, который сидел рядом с ним, предстояло остаться одному в неприятной компании других заключенных. Теперь он смотрел в спину Соске, и в его глазах смешались беспокойство и усталость.

— Соске…

— Не волнуйтесь, — прежде, чем выйти из камеры, Соске ободряюще кивнул ему. И это было все.

Со скованными за спиной руками его провели по коридору и по лестнице на второй этаж полицейского участка. В комнату для допросов.

Здесь ничего не было, кроме пары грубых стульев, сваренных из металлических труб и голой лампочки под потолком, режущей глаза ярким хирургическим светом.

Ноздреватые бетонные стены усеивало множество отвратительных темных пятен. Кровь? Результат допросов «с пристрастием»?

Да, здесь были не только разбрызганные кровавые пятна. По углам, среди пыли и мусора были рассыпаны какие-то маленькие коричневые предметы, похожие на камешки.

Это были… зубы?

Выдранные плоскогубцами? Выбитые свирепыми ударами пудовых кулаков служителей здешней безумной Фемиды? Сколько же «гостей» здесь побывало, чтобы набралось такое количество трофеев? Должно быть, тут нарочно не подметают, чтобы насладиться страхом очередной жертвы, заключил Соске про себя.

Однако, вместо страха, тоски и уныния, его охватила странная ностальгия. В своей недолгой, но бурной жизни он насмотрелся на зинданы, камеры и гауптвахты, и теперь они скользили мимо его сознания, не впечатляя. Чтобы пробить ментальную броню, толстую задубелую шкуру, которой он привык защищаться от ядовитых шипов внешнего мира, этих наивных декораций было недостаточно. Может быть, кому-нибудь это и показалось бы странным, но в этом отвратительном месте, которое, если подумать, могло стать его персональным кладбищем, перед внутренним взором Соске проплывали совсем другие картины. Наверное, из тех, что теперь бережно хранились под бронированным панцирем. Глубоко внутри.

Комната в Токио. В ней так тепло. Просторный класс, затопленный потоками сияющего солнечного света. Тарелка с домашним карри, приготовленная заботливыми руками. Волшебное ощущение покоя. Звонкий смех...

Мир, к которому он больше не принадлежит. Теперь он идет совсем иным путем.

Я должен стать оружием.

Высокоточным оружием, которое безупречно выполняет свои функции. Разит насмерть.

На электрические цепи и холодную логику прицельной системы не влияют человеческие страхи. Не действует человеческая боль.

Соске неподвижно сидел на железном стуле, не выказывая ни тени эмоций. Безучастный взгляд пристально уперся в темное пятно на стене допросной комнаты. Дыхание оставалось ровным, сердце, вместо того, чтобы трепетать и колотиться от страха, медленно леденело, тикая размеренно и четко, подобно прецизионному таймеру бомбы с замедленным подрывом. Органы зрения и слуха… нет — боевые рецепторы — обострялись, утончались, все глубже проникая невидимыми осторожными щупальцами в окружающее пространство. Звуки утратили обертоны, но зато порог слышимости ощутимо увеличился. Ушли лишние краски и оттенки, обнажив сухие геометрические очертания поля боя.

Острее. Холоднее.

К нему вернулся Касим.

Соске сознательно и упорно совершенствовал этот процесс с того самого времени, как оставил Токио. Возродить в себе убийцу — ему больше ничего не оставалось. И он преуспел в этом. Хотя неожиданная встреча с Нами и Лемоном и притормозила окончательное превращение.

Прошел примерно час, пока, наконец, не заскрипела дверь.

Это был Шеф.

Нарочито небрежно и вальяжно ступая, он всем своим видом демонстрировал уверенность и властность. Сверкающие сапоги для верховой езды, необъятно широкий зад в форменных брюках, напоминающих древние офицерские галифе — Шеф явно вдохновлялся образами утонченно-беспощадных гестаповских офицеров из голливудских фильмов. Хотя о тонкости здесь говорить не приходилось. За ним следовали еще двое огромных и мрачных полицейских.

— Кража, нанесение ущерба здоровью, покушение на убийство, — начал деловито перечислять Шеф. — Шантаж, мошенничество, незаконная иммиграция, участие в подпольных азартных играх, подделка документов, препятствование исполнению служебных обязанностей официально уполномоченным лицом, незаконное хранение оружия… ничего не хочешь добавить?

— Что это?

— Обвинения против тебя, Сагара Соске. Достаточные для того, чтобы упечь в заключение на сорок восемь лет. Хм, почти полвека.

— «Нападение на офицера при исполнении». Могу добавить этот пункт прямо сейчас.

Челюсти Шефа сжались в раздражении. Его подручный шагнул вперед, размахнулся и ударил Соске в лицо. Он даже и не пытался сдерживаться, удар был резким и болезненным. Голова Соске мотнулась, словно на пружинке, его швырнуло вбок. В тот момент, когда он уже падал со стула, жесткая рука полицейского сграбастала его за воротник и вернула в первоначальное положение.

— Мне кажется, сынок, ты не понимаешь, в каком положении находишься.

Соске не ответил.

— Это не просто комната для допроса. Здесь — суд. И экзекуторская — тоже здесь. Прокурор здесь я. Судья — опять же я. Это помимо начальника полиции.

— У вас недокомплект персонала? — саркастическое замечание далось Соске с трудом. Рот был полон крови, сломанный коренной зуб царапал язык. Сначала он хотел выплюнуть обломок, но потом решил, что не хочет участвовать в пополнении местной коллекции, и проглотил его. — Чего вам нужно? Вы о чем-то хотите поговорить, иначе не вызвали бы меня лишь для того, чтобы попугать пятидесятилетним заключением.

— Быстро соображаешь. — Шеф хохотнул, его жирные многоэтажные подбородки и потное брюхо заколыхались в противофазе. Потом поросячьи глазки сузились, и он наклонился вперед. — Арена.

Вот оно.

— Полоса твоих побед тянется непрерывно с момента, когда ты дебютировал. Ваша команда скоро повыситься в ранге, верно? Твои боевые навыки создали тебе хорошую репутацию, даже у организаторов матчей. Если вы попадете в дивизион А и получите дополнительное финансирование, то момент, когда ты окажешься на самой вершине — лишь вопрос времени, так?

— Именно так.

— В этом вся проблема. — Шеф стащил форменную фуражку и вытер лысину платочком. — На Арене много профессиональных команд. Правильное балансирование побед и поражений, управление таблицей рангов пилотов-асов должны дать возможность публике и дальше наслаждаться зрелищем. Эффективное управление. Устойчивое развитие. Растущая прибыль для нас. Понимаешь?

Понять, кого имел в виду Шеф, говоря «нас», было нетрудно.

Комитет Управления Арены. Организаторы матчей. Букмекеры. Торговцы, поставляющие запчасти для бронероботов. Городская администрация. Влиятельные люди. В нормальном государстве это можно было бы назвать криминальным синдикатом или организованной преступностью. Вокруг Арены, словно голодные шакалы, собрались дельцы, умело управляющие текущими здесь денежными потоками. Все было куплено и продано.

— Дао со своей командой всего лишь во втором дивизионе, но они неплохо стараются для меня, поддерживая должный порядок. Сагара Соске, ты это порядок нарушил. Именно поэтому ты оказался здесь, в этой комнате. У меня в гостях. Надеюсь, мы сможем достичь взаимопонимания. Не думаешь ли ты, что было бы разумным заключить некоторые соглашения, чтобы обеспечить свое будущее?

— Так вот в чем дело.

«Соглашения». Под этим эвфемизмом скрывались договорные матчи, с заранее определенным победителем. Обман и манипуляции. Огромные прибыли владельцев тотализатора.

— Если я не соглашусь, то на пятьдесят лет окажусь за решеткой?

— Твой французский приятель тоже. Да и вашу подружку, владелицу команды, я тоже могу приплюсовать. Не стоит объяснять, как поступят с молоденькой и соблазнительной девчонкой заскучавшие тюремные охранники и гадкие, отвратительные, заключенные-преступники, верно? Перечить мне здесь, в моем городе — неразумный поступок.

Угроза в адрес Лемона и Нами не заставила Соске потерять хладнокровие. Он всего лишь серьезно задумался, сумеет ли со скованными за спиной руками достаточно быстро уничтожить Шефа и его палачей.

Безусловно, это было возможно.

Прикончив этих троих и избавившись от наручников, он завладеет оружием.

Совсем не трудно.

Освободить Лемона из камеры, перебить всех, кто осмелится встать на пути, и прорваться наружу. Забрать Нами и покинуть город.

Никаких проблем.

Но поступать так он не собирался. Вместо этого Соске ответил:

— Полагаю, вы правы. Если соглашение необходимо, я готов сотрудничать. Но у меня есть условие.

— М-м?

Шеф с интересом приподнял бровь.

— Я не против завести новых друзей и играть на стадионе по правилам, но мне хотелось бы чего-то более серьезного. Там, где я мог бы свободно продемонстрировать свои навыки, без ограничений и условностей. Где денежные ставки выше. Такое место меня интересует.

Шеф хмыкнул и покачал головой, ничего не ответив.

— Оно ведь существует, не правда ли?

Подозрительный взгляд глаз-щелочек.

— О чем ты, сынок?

— До меня дошли слухи.

— Где же ты их слышал?

— То тут, то там.

С непроницаемым видом Шеф проговорил что-то на местном диалекте, обращаясь к одному из полицейских. Тот подобострастно кивнул и быстро вышел. Второй — тот, что ударил Соске — остался. Вероятно, он был в курсе дел и заслужил доверие начальства.

Едва закрылась дверь, фиолетовые губы Шефа искривила понимающая ухмылка

— Ты понимаешь, о чем толкуешь?

— Безусловно. Ями-битвы [1] предназначены для глаз особо важных гостей. Настоящие боеприпасы и огнестрельное оружие. Ставки на победу и призовые фонды намного выше тех, что фигурируют на Арене, — уверенно проговорил Соске, повторяя слова знакомого своего однополчанина. Информация дошла до его ушей еще тогда, когда он был в Токио.

Ями-битвы. Только по этой причине Соске и появился в Намшаке.

— А ты знаешь, что половина участников не живет дольше месяца?

— Естественно.

В ответ на небрежно брошенные слова Соске Шеф покачал головой и надел фуражку обратно.

— …Есть только два вида людей, которые желают участвовать, — заговорил он с подозрением. — Пилоты-слабаки, которые угодили в долговую яму и хотят быстро накосить деньжат, или отчаянные самоуверенные придурки, которые слишком высокого мнения о своих возможностях. Или то, или другое. Не расскажешь мне, почему тебя это заинтересовало?

— Прежде всего, мне нужны деньги. Я хочу выкупить женщину. Она — проститутка.

— Где же?

— Не здесь. В Токио.

Конечно, история была глупой. Но Соске слышал такие в кабаках и по телевизору, так что счесть ее совеем невероятной было нельзя. Отсылка же к Токио должна была помешать Шефу провести расследование. Впрочем, он полагал, что Шефа едва ли заинтересует такая байка, даже если полицейский и не поверит ему. Соске не ошибся.

— Другие причины?

— Полагаю, между нами есть нечто общее. Вам ведь нравится ваша работа? — спросил Соске, демонстративно осматривая пыточную камеру. С кровавыми пятнами на стенах, россыпями выбитых зубов. Ах да, не забыть еще вырванные ногти.

Аура боли и страха. Запах насилия.

— Соревнования на Арене — это спорт. Там пахнет керосином, машинным маслом и соляркой, а не кровью и порохом.

— Значит, это и есть твой главный резон?

— Разве его недостаточно?

Шеф откинул голову назад и захохотал, брызгая слюной и по-поросячьи повизгивая. Снова запрыгали подбородки, дряблое мясо заколыхалось, точно студень. Утерев выступившие на узких глазках слезы, он покачал головой:

— Похоже, ты относишься ко второму типу. Ради бога, сопляк — но до чего самоуверенный!..

— Я хотел бы услышать ваш ответ.

— Интересно. Очень интересно. Полагаю, я могу замолвить за тебя словечко. Однако, не забудем про гарантии. Француз пока останется здесь. Мы освободим его после матча, когда ты докажешь, что заслуживаешь доверия. Можешь идти, Сагара Соске.

Шеф развернулся и покинул допросную.

Как ни неприятно было Соске оставлять Лемона за решеткой, сейчас у него не было выбора. Перед тем, как уйти, он все же выбрал подходящего с виду полицейского и всучил ему пятьдесят баксов вместе с просьбой присмотреть за тем, чтобы француза не обижали и нормально кормили. Пообещав потом позолотить ручку еще разок.

Не успела дверь полицейского участка захлопнуться за спиной Соске, как он услышал взволнованный голос Нами:

— Соске?!..

Нами вприпрыжку неслась к нему поперек пыльной улицы. Узнав об аресте, она явно тут же примчалась сюда и убивала время, сидя в дешевой кафешке на другой стороне улицы, напротив участка.

— Что случилось?! Где месье Лемон?

— Остался там. Мне позволили уйти после разговора с Шефом.

— Шеф?.. Этот хладнокровный садист?..

На лице Нами отразился неподдельный ужас. Конечно же. Местные жители не могли не знать о нем. Громкая слава Шефа далеко опережала его тяжеловесные шаги. Соске кивнул.

— Но как же он отпустил тебя? Всего-навсего поговорил, и все?.. Это плохо пахнет, — подойдя поближе, Нами принюхалась, сморщилась и фыркнула. — Фу! Воняет, да еще как!..

Хотя он провел в камере всего несколько часов, соседство с негигиеничными и некультурными бродягами и оборванцами не прошло даром. Ничего удивительного не было в том, что от Соске несло, как от козла.

— Давай вернемся в гостиницу. Я объясню ситуацию там.

Поймав такси, они скоро оказались в номере Лемона.

Приняв душ и надев чистую одежду, Соске напился минеральной воды и почувствовал себя освеженным. Такие простые вещи начинаешь ценить гораздо больше, когда неожиданно их лишаешься.

Вернувшись в гостиную, он увидел, что Нами, усевшись по-турецки на диване, отрешенно смотрит на мелькающий экран телевизора. В ней безошибочно чувствовались беспокойство и напряжение.

— …Итак? Что происходит?

— Мы побеждали слишком часто. Похоже, это подействовало на нервы местным авторитетам. Они взяли Лемона в заложники, пообещали расправиться с тобой, и предложили мне участвовать в договорных матчах. Я согласился. — доложил Соске, усевшись на диван и вытирая голову полотенцем.

— Сыграть в поддавки. Вот в чем дело.

— Ты не сердишься, что я согласился?

— С чего бы? Вокруг Арены все время крутились такие слухи. Ха, ожидать честной игры от компании жуликов в нашем насквозь прогнившем городе — для этого надо быть блаженным дурачком! Я даже рада, что это, наконец, случилось. Только…

— Только?..

— Ситуация может стать еще хуже. На самом деле они арестовали вас с месье Лемоном, засадили в кутузку, и попытались запугать потому, что почувствовали нашу силу. Начали рассматривать нас как угрозу. Дали нам понять, что если мы не станем сотрудничать, они нас прикончат. С них станется. Этот Шеф-полицай, он наверняка поставил еще какие-нибудь условия, да?

— Да. Условия есть.

— Какие?

— Я буду участвовать в Ями-битвах.

— Повтори еще раз, — нога Нами, которой она беспокойно покачивала, замерла. — Ями-битвы?..

— Да.

— Ты серьезно?

— Да. Там большой призовой фонд.

— Подожди секунду… Ты знаешь, на что подписался? Что это за матчи? Пусть ты и сильный, этого все равно может оказаться мало. Об этом шептались здешние спортсмены, но я не знаю, что правда, а что — вымысел. Но разве там не стреляют боевыми зарядами? Разве это не настоящий бой насмерть?

— Похоже на то.

— Используя мой бронеробот?

— Таков мой план.

— Да ты издеваешься?!.. — гневно завопила Нами, вскочив на ноги и нависнув над ним. — Думаешь, что по-настоящему воевать будет так же просто, как на Арене?! Да ни фига!!! Я даже ни разу не касалась системы управления огнем с тех пор, как этот «Сэведж» попал ко мне. Броня тоже старая! И где ты возьмешь оружие? Заправилы с Арены требуют поддаться и проиграть пару схваток, это я могу понять, но сражаться в Ями-битвах?!.. Это совсем другой коленкор! Да это же смертельно опасно, дурень!!!

— Ты права.

— …Тогда какого черта ты согласился?! Хочешь помереть молодым — пожалуйста. Но с чего ты решил, что я позволю рисковать моим драгоценным бронероботом?

— Ну…

Сказать ей правду?

Или оставить в неведении?

Мысль об этом глодала Соске, словно жадная зубастая крыса, с того момента, как он вышел из полицейского участка. Если следовать плану, но раскрывать карты не стоит.

Интуиция подсказывала Соске, что если он в лоб заявит, что собирается участвовать в подпольных гладиаторских боях независимо от того, насколько высоко денежное вознаграждение, Нами и все остальные не согласятся. Хотя это было лишь предположение, Соске безошибочно чувствовал, что так и будет. Проще всего подойти с другой стороны. Заявить: «Лемон взят в заложники, и мне не из чего было выбирать. Я согласился на эти условия, чтобы спасти его». Упирая на безвыходность ситуации, и соблазняя их большими денежными призами, можно было уговорить Нами и команду с большой долей вероятности.

Соске прожил бок о бок с Нами достаточно, чтобы понять, что она — отзывчивый и доброжелательный человек. Вопрос был в том, насколько простирается доверие, возникшее между ними. Соске не решился бы строить предположения на этот счет. Впрочем, если следовать плану, испытывать доверие Нами не придется. То, чего ты не знаешь, тебя не беспокоит.

Но в этот миг перед его глазами резко, словно в беспощадном свете магниевой вспышки, встала сцена.

«Я не хочу умереть, ничего не зная!»

Отчаянный выкрик Киоко. Слезы, брызнувшие из ее глаз. Тогда, на крыше школы. Соске не забывал об этом никогда, но теперь эти слова ужалили его в самое сердце.

Жалкий слабак. Всего полдня назад он профессионально медитировал, очищая сознание от всего лишнего. Превратив себя в стремительную, эффективную и смертоносную боевую машину. Бездушный автомат, влекомый вперед простейшей логикой хищника: «убей, или тебя убьют». Сосредоточенный на единственной цели. И что теперь?..

Переживает о том, что подумает о нем эта девушка? Колеблется? Как же он сможет выполнить свой тщательно продуманный план? Достичь стратегической цели?

Он не знал.

— Или ты считаешь, что риск того стоит? — терпение Нами, пристально смотревшей на него, закончилось. Немного поколебавшись, она заговорила снова:

— Слушай, я не могу забыть о денежной стороне предприятия. Можешь считать меня расчетливой скупердяйкой, но у меня нет ничего, кроме этого бронеробота, и мне не все равно, что с ним случиться. Кроме того… — она замялась. — …Кроме того, это ведь опасно и для пилота. И еще, мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь. Послушай. Ты и я — мы просто деловые партнеры? Как ты считаешь? Скажи мне, что ты думаешь.

Соске затруднился с ответом. Их взгляды встретились, но что за выражение было в ее глазах, он не мог понять. Нами наклонилась к нему, пытливо всматриваясь в лицо. Внутри дивана скрипнули пружинки.

— Дело не в этом… — начал он нерешительно.

— …Но я думала, что мы, по крайней мере, друзья. Я была неправа? — настойчиво продолжала Нами, вопросительно наклонив голову и подавшись к нему еще ближе. Глаза Соске непроизвольно скользнули вниз — в глубокий вырез ее потрепанной и растянутой майки. Поскольку Нами не признавала лифчиков, картинка вышла весьма соблазнительной, и он неожиданно забыл, где находится, и о чем говорит. Моргнув, он с трудом отвел глаза и выругал себя, чувствуя, как его с головой накрывает волна смятения и неуверенности.

Высокоточное оружие? Стратегический замысел?

Разве он не знал ответа всего мгновение назад? Разве он не был уверен в правильности своих действий? Дезинформация. Обман. Хитрость. Маскировка. На войне это необходимо.

Да. Необходимо.

Но сможет ли он сейчас соврать ей в лицо?

Нет.

Как ни крути, получается, что он обманывал себя, пытаясь стать механизмом. Автоматом. Он остался слабым человеческим существом. Полным противоречий.

Факт остается фактом.

Именно поэтому ему сейчас так тяжело.

Но, раз так… зачем притворяться?

Помотав головой, чтобы отделаться от стоящего перед глазами видения обольстительных округлостей и нежной белой кожи, он решительно заговорил:

— Ты права. Я расскажу.

Быть честным с друзьями. На искренность отвечать искренностью. Он не учился этому раньше, но теперь начал понимать, что это значит. Он не хотел лгать ей. Если она не захочет поддержать его, значит, так тому и быть. Сожжем мосты за спиной.

— Это я сказал Шефу, что хочу участвовать в Ями-битвах.

— П-почему?! — глаза Нами широко распахнулись.

— Потому что в этом состояла моя цель. С самого начала. Состязания на Арене были для меня средством, чтобы подобраться поближе к закулисной стороне администрации Арены. От моих знакомых, наемников, я узнал о высокопрофессиональных подпольных схватках, которые происходят в Намшаке. Я подозреваю, что Амальгам как-то связана с этим.

— «А-ма-льгам»?..

— Название тайной организации. Глубоко законспирированная террористическая организация и военно-индустриальный комплекс. Они проросли друг в друга тысячью корней. Это они подстрекали множество локальных конфликтов по всему миру. Они подготовили самые серьезные террористические акты, что случались за последние несколько лет.

— Стоп-стоп. Подожди минуту…

— Существовала еще одна засекреченная организация, которая противостояла Амальгам. Достаточно могущественная, чтобы использовать вооружение и оборудование, на поколение опережающее регулярные армии. Организация, которая имела собственные вооруженные силы, которые превосходили по уровню подготовки даже специальные подразделения сверхдержав. Организация, которая противостояла по всему миру террористическим группам и преступным синдикатам. Специализировалась на прекращении региональных конфликтов и умиротворении враждующих сторон. Я — один из последних уцелевших наемных членов этой организации.

История Соске неожиданно стала настолько сложной, серьезной и крупномасштабной, что Нами совершенно запуталась.

— Э-э, я не совсем понимаю… Что ты имеешь в виду говоря «последний оставшийся в живых»? Что же случилось с твоей группой?

— Амальгам стерла ее с лица земли.

Нами приоткрыла рот.

— Истинная природа враждебной нам организации — Амальгам — неизвестна. Неизвестно ни — кто они, ни — где расположен их центр. Очень немногое известно о пределах их возможностей и зонах влияния. Незначительные улики, которые я смог собрать, указывали на Намшак и Ями-битвы. Когда несколько вражеских бронероботов были уничтожены в бою моим подразделением, в их обломках были найдены документы пилотов, которые говорили о том, что те раньше участвовали в соревнованиях в Намшаке.

— Ого…

— Ты мне не веришь?

Он смотрел на нее, своего делового партнера, так прямо и честно, что у нее не осталось никаких сомнений в его словах. Нами, осознав, что все это означает, замерла.

— Ты серьезно все это говоришь?

— Так точно.

— Мне с самого начала казалось подозрительным, что обычный парень так ловко управляется с бронероботом… постой, так мы имеем дело с этими ненормальными террористами, о которых ты говорил?!..

— Именно так, — кивнул Соске, потом, как ни чем не бывало, продолжил. — Я должен подобраться поближе к Амальгам. Для этого мне необходима твоя помощь.

Реакция, которая последовала незамедлительно, была вполне закономерной. Соске почти ожидал этого, будучи знаком с подобным типом женщин.

— Да ты сдурел!!! — яростно закричала Нами и вскочила, перевернув низкий столик так, что чашки и тарелки посыпались на ковер с жалобным звоном. — …Хочешь и нас во все это втянуть, чтоб тебе подавиться!.. Обманывал нас всех, врал мне в глаза!.. Видеть тебя не хочу!!!

Запустив ему в голову пластиковой бутылкой с минералкой, Нами спрыгнула с кровати и бросилась вон из гостиничного номера, хлопнув дверью так, что закачалась люстра под потолком.

Понятно и логично.

Он так и знал. Это с самого начала было невозможно.

«Но это вовсе не значит, что я буду хуже относится к ней. Не делает ее моим врагом. По крайней, мере, мне этого не хотелось бы» — думал Соске, машинально подбрасывая на ладони бутылку, которой запустила в него Нами. Тяжело вздохнув, он начал методично убирать разгром, который она устроила.

Все кончено. Наверняка, теперь она немедленно его уволит без выходного пособия. Он задался вопросом, сумеет ли он вовремя найти другого нанимателя с подходящим бронероботом. У Соске здесь больше не было надежных контактов. Никто не приходил на ум.

Что же делать дальше?

Он размышлял, собирая мусор, когда в прихожей звякнул дверной звонок. Соске открыл дверь, и обнаружил за ней Нами. Ее глаза метали молнии, казалось, еще немного и она зашипит, как рассерженная кошка. Но она вернулась.

Немного помолчав, Нами сердито заговорила:

— Сейчас я хочу узнать только одно. У тебя неприятности? Тебе грозит опасность?

— Да.

— Тебе нужна моя помощь?

— Так точно.

Честный и искренний ответ заставил Нами слегка расслабиться. Напряженные плечи опустились, она хмыкнула и дружески стукнула Соске кулаком в грудь.

— Ладно. Так и быть, я разрешу тебе попользоваться моей добротой еще немножко.

— Ты действительно уверена?..

— Месье Лемон томится за решеткой. Да и заработать бы нам не помешало, раз уж там такие большие призы, как ты говоришь.

— Я не обманывал…

— Не надейся слишком сильно, последнее слово будет за командой. Если они скажут «нет», то ты останешься ни с чем.

— Так точно.

— И не рассказывай им ничего про Амальгам. Не стоит их пугать понапрасну. Все равно ты не знаешь ничего конкретного. Нам хватит и наших местных полицейских гадов, с ними-то они хорошо знакомы.

— Спасибо.

Оказалось, что Нами — неплохой дипломат. Пустив в ход все свое обаяние, она быстро уговорила механиков из команды технического обслуживания «Кроссбоу» согласиться на участие в Ями-битвах. Некоторые поначалу сомневались и были против, но, после того, как Нами напомнила про оставшегося заложником Лемона и еще раз превознесла до небес экстраординарные боевые навыки Соске, они неохотно согласились.

Следующим вечером в бокс прибежал мальчишка-посыльный с запиской от Шефа. В ней говорилось:

Жду тебя в субботу, в 21:00, возле руин храма,

к северу от Мунамера. Не забудь свой бронеробот.

Мунамера была маленькой деревушкой, расположенной примерно в двадцати километрах по тракту к северу от Намшака. Естественно, устроители гладиаторских боев понимали, что не стоит устраивать побоища в черте густонаселенного города. Боевые снаряды автоматических пушек, которые использовали бронероботы, могли бы наделать немало бед даже неумышленными рикошетами. Поэтому ристалище, отведенное под Ями-битвы, находилось далеко за предместьями Намшака, там, где начинались малонаселенные предгорья.

Не опаздывай. Иначе твой друг может

испытать в тюрьме различные неудобства.

Отдав записку, мальчик убежал со всех ног.

— Как-то там поживает месье Лемон? Бедняга, мало того, что у него может развиться невроз, так еще и какие-нибудь гомики-заключенные могут начать к нему приставать, — проворчала Нами, быстро и ловко отвинчивая болты, крепившие крышку аппаратного блока в кабине белого «Сэведжа».

— Я дал охранникам взятку, — ответил Соске, подавая ей отвертку.

— Хорошо, если этого хватит. Ладно, я уже могу дотянуться и вынуть эту плату. Она тут ни к чему.

Нами покопалась в пучке проводов, передававших сигналы от системы управления огнем на исполнительные механизмы, потом вытащила старую печатную плату и выкинула ее наружу.

— Ты уверена? Система будет работать?

— Угу. В любом случае, от этой схемы со странными русскими буквами «ФЛБН-32» никакого проку. Она давно уже устарела и только замедляет быстродействие системы. Такие допотопные штуки, если есть возможность, лучше просто обойти, установив новую версию программного обеспечения. Самодельную.

— Самодельную программу?

— Ну да. Я ее переписала, специально под Ями-битву. Целое утро провозилась. Когда дело доходит до таких хитрых штучек, я не слишком сильна. Устала-а-а-а…

Соске замер, пристально глядя на Нами, которая потягивалась с довольной улыбкой.

— Всего одно утро? Ты самостоятельно переписала программу системы управления огнем?

Не требовалось быть программистом, чтобы понять, что эта работа была не из тех, которую можно начать и кончить всего за несколько часов. Соске прекрасно это знал. Хорошо обученному инженеру-профессионалу потребовалось бы несколько дней кропотливой и напряженной работы, чтобы переписать даже эти старые советские коды. Шестнадцати- или семнадцатилетняя девчонка без специального технического образования физически не могла этого сделать.

Еще в те времена, когда Соске воевал в Афганистане, бывшие студенты кабульского Технического университета, волей судьбы угодившие в отряд моджахедов, пытались немного усовершенствовать программу управления стрельбой для такого же «Сэведжа». Но неуклюжие самодельные коды лишь заставили бронеробота дергаться, словно в припадке, и никакой пользы не принесли. Выручили лишь трофейные программы, которые были сделаны профессионалами специально для этой системы управления огнем.

— Ты где-то училась программированию?

— Да ты что! Ни разу. Но мои механики хорошо разбираются только в железках, и когда потребовалось чуть-чуть отрегулировать коэффициент передачи импульсов в системе BMSA, это пришлось делать мне. Потом еще несколько раз. Там и сям.

— Но это же очень сложная система. Совсем не из тех, которые легко освоить. Где же ты получила технические навыки…

— Я и не говорю, что знаю ее назубок! — Нами с раздражением отмахнулась. — Слышал же, я не сильна в двоичных кодах. Но раз уж пришлось этим заняться, я покопалась и навела там порядок. Как будто это уж такое большое дело!

Невозможно.

— Когда к тебе попал Рк-91, кто-то преподавал тебе методики обслуживания бронероботов, так? — спросил Соске, стараясь не выдать потрясения, которое он испытал, услышав ее легкомысленно брошенные слова.

— А? С чего ты взял?

Нами перестала закручивать болты и уставилась на Соске взглядом, полным удивления.

— Тебя никто не учил? — на краю сознания Соске крошечными, но острыми коготками заскреблось невнятное пока подозрение. — Тогда как же ты смогла…

— А что тут такого? Хотя я и не понимала ничего сначала, когда я немножко повозилась и поигралась с разными системами и узлами, то быстро разобралась, как они устроены.

Невероятно. Невозможно поверить. Пусть это и уже немного устаревший бронеробот второго поколения, для того, чтобы понять, как работают его агрегаты, не говоря уж о том, чтобы его пилотировать, необходимо было длительное специальное обучение.

Для девочки-подростка, которая не имела никаких систематических технических знаний, которую никто никогда не учил таким вещам — это было в принципе невыполнимо.

Этого не может быть. Она тоже?..

Нет. Вероятность такого совпадения ничтожно мала. Возможность того, что первый попавшийся человек окажется одним из них — один к десяти тысячам. Если не к миллиону. И чтобы он снова, совершенно случайно и непреднамеренно, столкнулся нос к носу с таким человеком…

— Эй, друг, — деловито проговорила Нами, вырвав Соске из задумчивого остолбенения, — кончай пялиться на меня и быстренько отсоедини во-о-он тот штепсель.

— Есть.

Соске вернулся к работе по техническому обслуживанию «Сэведжа» с тяжелым сердцем.

Сейчас я занят.

Я не могу беспокоиться еще и об этом, пока не выполнено главное задание. Когда у меня будет время, я обдумаю все тщательно, и не спеша.

Вечером в субботу Соске и вся остальная команда погрузили «Сэведж» на громадный трейлер и покинули Намшак, двинувшись по дороге в сторону Мунамера. Узкое шоссе, по которому им пришлось пробираться, так и не было отремонтировано после окончания войны и находилось в ужасном состоянии. Мало того, громоздкий трейлер, медленно ковылявший по ухабам, перегородил почти все полотно, и разъезд со встречными машинами становился настоящей проблемой.

На протяжении всего пути пейзаж по сторонам шоссе ничуть не менялся. С одной стороны в вечернем свете поблескивали бесконечные рисовые чеки, тянувшиеся настолько, насколько хватало глаз. С другой — цепочкой громоздились горные вершины, покрытые тропическими джунглями. Хотя пассажирам по дороге почти не приходилось любоваться окрестностями — невообразимо плотные облака едкой белесой пыли, которую поднимали колеса грузовиков, застилали глаза, заставляли моргать и кашлять. Мелкая пыль не оседала на землю, плавая в воздухе и превращая придорожные деревья в привидения — стоял сухой сезон.

Когда они, наконец, прибыли к руинам храма, там уже находились несколько полицейских в форме полицейского департамента Намшака. Соске и команда не опоздали, они приехали даже раньше оговоренного срока, но полицейские так злобно зыркали на них, словно им пришлось дожидаться.

— Ожидайте здесь и не двигайтесь! — приказал старший из полицейских, наведя винтовку на Соске.

И они ждали.

Тридцатью минутами позже над площадкой перед руинами завис вертолет — прибыл Шеф. Грохоча турбиной, вертолет приземлился, словно утонув в пылевом облаке.

Когда пыль немного осела, дверца сдвинулась, и Шеф тяжело вылез из кабины. Он впился маленькими свиными глазками в строгое лицо Соске, и на его жирном рыле расплылась отвратительная ухмылка.

— Сагара Соске! Ты сядешь в БР здесь, — приказал он. — Отправишься на два километра к северо-востоку, к следующему комплексу руин. Там будет твоя Арена. Остальные послушно и тихо ожидают здесь.

— Что?! Но если мы будем так далеко от поля боя, наша коротковолновая рация не достанет. Какого черта?.. — полицейский навел свой карабин в живот Нами, решительно прервав ее протесты.

— Э-э-э… если еще разок подумать… это не такая уж и плохая мысль… — неубедительно соврала она и выдавила нервный смешок.

— Достаточно болтовни, девчонка, — проговорил Шеф, и направился, переваливаясь с боку на бок, к подъехавшему вездеходу.

— Вы будете наблюдать за матчем? — догнал его вопрос Соске.

— Обязательно. Но тебе не нужно знать — откуда.

— Хорошо. Но берегитесь шальных снарядов.

Уже наполовину забравшись в кабину, Шеф засопел, и ответил:

— Трогательная забота. Но ненужная. Мы ни за что не подвергнем опасности наших многоуважаемых и важных гостей.

— Тогда я не стану сдерживаться.

Не говоря больше ни слова, Соске забрался в кокпит белого «Сэведжа».

Оказавшись в кабине бронеробота, Соске первым делом произвел проверку всех главных систем. Запуск вспомогательного силового устройства. Проверка. Кабель шлемофона подключен. Проверка. И так далее — по списку.

Закончив протокольную процедуру предбоевой подготовки, он запустил главный источник энергии — тысячедвухсотсильный советский дизель. Раздалось гулкое ворчание, словно пробудился к жизни могучий зверь.

Сняв последние блокировки системы управления, Соске легко и изящно поднял «Сэведж» на ноги.

Давление масла оставалось в пределах нормы, мускульные пакеты тоже были в отличном состоянии. Неудивительно: три дня от зари до зари команда отчаянно трудилась, чтобы подготовить бронеробота к настоящему сражению. Белый «Сэведж», наименованный «Кроссбоу» никогда раньше не выглядел так великолепно.

— Иду, — коротко заявил Соске через внешний динамик. Его взгляд не отрывался от маленькой фигурки Нами, спроецированной на грубом, крупнозернистом боевом мониторе. Увеличение приблизило ее встревоженное лицо, когда она, приложив руки ко рту, закричала, целясь точно во внешний микрофон:

— Будь осторожен!

— Так точно. Не беспокойся.

— Я не за тебя беспокоюсь! Не сломай мой БР!

— Вот как.

— И еще… — Нами поколебалась, всей своей фигуркой неосознанно выражая неуверенность и тревогу — и снова закричала, всматриваясь в объективы камеры. — Наверняка глупо это говорить — но тебе тоже лучше бы вернуться одним куском!

— Именно это я и собираюсь сделать.

В глазах Нами мелькнуло какое-то новое выражение, но старый оптический сенсор настолько размыл ее поднятое вверх бледное лицо, что почти ничего нельзя было разглядеть. Как бы то ни было, оно пришло и исчезло, а Нами нерешительно улыбнулась:

— Хорошо! Тогда ты угощаешь, когда все это закончится!

Соске в очередной раз поймал себя на том, что с непонятной легкостью поддался странным чарам этой безыскусной улыбки. С удивлением он осознал, что в этот самый момент готов бросить свой долгий и трудный крестовый поход, все, к чему он стремился. Просто поддаться искушению и вернуться в Намшак вместе с ней. Прекрасная идея. Его неожиданно охватило страстное желание выпрыгнуть из кокпита бронеробота и сжать ее в объятиях. Прижать к груди и больше не отпускать.

Но почему, почему эти сомнения снова и снова всплывают из глубин его сознания, как бы он ни сопротивлялся?

Но, может быть, еще не поздно повернуть назад? Перестать ежечасно рисковать жизнью. Свободно и счастливо жить вместе с Нами. Радоваться каждому новому дню проведенному здесь в Намшаке, вместе с ней… Разве это можно назвать предательством? Разве он не может поддаться такому желанию?

— Что с тобой?

— …Ничего.

Веду себя, как дурак.

Что же мне делать?

Но почему именно сейчас эти странные и неожиданные, раздирающие на части чувства поднялись со дна, словно муть во взбаламученном колодце? Соске вдруг вспомнил, почему он вообще оказался здесь — главную причину — и его с головой захлестнуло невыразимое чувство вины. Перед глазами пронеслись те дни — и ужасные, и счастливые — что он провел с ней. С той девушкой, которая впервые в жизни научила его чувствовать. Заставила понять, что такое человеческое внимание и забота.

«Странная вещь — человеческое сердце», — подумал Соске и потряс головой, пытаясь избавиться от томительного ощущения вины и раскаяния.

Вслух он лишь твердо проговорил:

— Я сделаю все, что нужно.

Бронеробот сорвался с места и бросился бежать. Не удержавшись, метров через сто, он оглянулся — Нами и механики все еще молча стояли, неотрывно глядя ему вслед. Попрощавшись взмахом манипулятора, Соске скрылся в джунглях, взяв направление к указанной точке встречи.

Ландшафт импровизированной Арены, места будущей схватки, был чрезвычайно пересеченным. Чтобы проложить себе путь к северо-востоку, «Сэведжу» пришлось проламываться через густые тропические заросли, обрывая цепкие лианы и ломая кусты. Там, где пересохшую землю не покрывала трава, ступоходы бронеробота вздымали в воздух клубы пыли. Пилоту приходилось внимательно следить, куда наступать, чтобы не запнуться о дождевую промоину или упавший ствол дерева, а силовой скелет машины сотрясался и скрипел от неровных шагов и скачков.

По мере движения Соске продолжил тестировать системы белого «Сэведжа». Приоритетным был, естественно, тот контур, который он еще ни разу не использовал на этой машине. Он еще и еще раз проверил оптические сенсоры и дальномеры, прогнал быстрый повторный тест заново инсталлированной системы управления огнем. Хотя никакого оружия у Соске не было, и неизвестно, каким оно окажется. Он с тоской вспомнил боевые машины, которыми управлял на службе Митрила, их совершенное, прецизионное, новое с иголочки оборудование и программное обеспечение, и вздохнул. По сравнению с той роскошью белый бронеробот выглядел просто жалко.

Впрочем, если взглянуть на ситуацию с другой стороны, она не выглядела и чрезмерно удручающей. Соске приходилось вступать в бой на неисправном, полуразбитом бронероботе, почти без боеприпасов, и безо всякой поддержки. Сейчас все было не так уж плохо по сравнению с теми временами, и жаловаться, конечно, не следовало.

Он покосился на электронную карту местности на боковом мониторе: она подтверждала, что указанная точка достигнута. Соске уже видел впереди руины еще одного, куда более крупного древнего храма.

Громадные лианы толщиной с человеческое туловище закручивались и извивались, раздвигая замшелые беломраморные блоки рассыпавшихся стен, оплетали обломки колонн и статуй. Руины настолько заросли, что Соске непременно решил бы, что виновником этого грандиозного ансамбля разрушения является бездушная природа и неумолимое время — если бы не знал настоящей причины. Однако древние камни пестрили ряды выбоин, которые ни с чем нельзя было спутать, а под ступоходами временами похрустывали россыпи стреляных гильз. Внимательно осмотревшись, Соске увидел лежащую на ступенях перед разбитой прямым попаданием снаряда статуей какого-то божества тридцатисемимиллиметровую автоматическую пушку.

BK-540 [2].

Стандартное навесное оружие бронероботов советского производства, автоматическая пушка напоминала пропорционально увеличенный автомат Калашникова. Рядом лежали два снаряженных магазина и две кумулятивные кувалды для ближнего боя.

В наушниках раздался голос Шефа.

— Добро пожаловать на настоящую Арену, «Кроссбоу». Это твое оружие. Используй его по назначению.

Используя радиосвязное оборудование и примитивный пеленгатор, Соске попытался определить направление на источник радиоволн — передатчик, которым пользовался Шеф. Потом он попробовал старомодный инфракрасный поисковый прибор. Но все оказалось бесполезно — он так и не смог запеленговать укрытие, в котором прятался Шеф и его подручные. К несчастью, широковолновый локатор, который элементарно решил бы эту задачу, оставался роскошью, доступной только на бронероботах Митрила.

Обыскать весь квадрат, чтобы обнаружить бункер с Шефом и его высокопоставленными гостями до начала или во время сражения тоже было невозможно. Придется подождать. Сначала следует одолеть противника.

Соске опустил «Сэведж» на одно колено и подобрал оружие и боеприпасы.

— Благодарю за приглашение, — проворчал он, спокойно фиксируя новоприобретенное снаряжение на точки подвески и защелкивая замки. — Где мой оппонент?

— Он прямо перед тобой. Пилот смеется над твоей глупостью.

В чем дело?

Кроме Соске и его «Сэведжа» среди древних руин ровным счетом ничего не было видно, не считая шмыгающих по стволам циветт и разноцветных пташек.

На широкой, потрескавшейся и выщербленной лестнице из доисторических камней ни оптические, ни инфракрасные сенсоры не могли различить ни следа противника.

Постойте…

Соске никогда бы почувствовал этого, если бы сидел в герметичной кабине боевого бронеробота. Но старый «Сэведж», помятый во множестве рукопашных схваток, не претендовал на такие излишества. Деформированные бронеплиты оставляли щели и дырки, достаточные для того, чтобы внутрь свободно проникал наружный воздух.

Он уцелел лишь благодаря тому, что нос защекотал знакомый запах озона. Ионизация. Такой знакомый и ностальгический запах.

Атмосфера исказилась, и воздух дрогнул, исказившись мельтешением зеркальных отражений. С поразительной скоростью Соске отдернул «Сэведж» назад и прыгнул спиной вперед.

Пронзительный визг металла.

Возникшее из ниоткуда, из дрожащего марева громадное острое лезвие молниеносно прочертило ровную свистящую дугу, но лишь немного поцарапало грудные пластины панциря «Сэведжа».

Это был…

Мономолекулярный резак.

Провернувшись в прыжке вокруг своей оси, Соске приготовил к стрельбе автоматическую пушку, нацелив ее в то место, где на мгновение мелькнул расплывчатый послеобраз бронеробота противника.

Там уже ничего не осталось, только внезапный резкий порыв ветра концентрическим кругом разогнал по сторонам пыль. Со ступеней что-то взвилось в небо, словно ракета. Боевой опыт и технические знания Соске помогли поймать глазами стремительное движение и отследить точку приземления. Энергия и скорость, с которой враг сделал прыжок, не удивила его, хотя и должна была бы вызвать замешательство у обычного пилота.

Бронеробот противника приземлился на куполообразной крыше полуразвалившегося буддийского храма. Машины второго поколения, такие, как «Сэведж» или «Бушнелл», ни за что не смогли бы повторить подобный прыжок. Неважно насколько опытные пилоты ими бы ни управляли, для них это было принципиально невозможно.

Тогда что же это была за машина, под которой треснули и посыпались камешки на куполе храма? Какой бронеробот был способен нанести столь внезапный удар и до сих пор оставаться невидимым?

Соске прекрасно это знал.

— Ты же узнал его, верно? — глумливо спросил Шеф по радио.

На крыше храма — дома для забытых ныне богов, святилища, брошенного сотни лет назад — воздух замерцал и заискрился причудливо танцующей фосфоресценцией. Вуаль призрачного голубоватого свечения запульсировала и разошлась, подобно занавесу, оставив на сцене фигуру бронеробота.

В лунном свете очертился стройный серый силуэт. Голова напоминала шлем пилота-истребителя с противосолнечным козырьком. Грациозные неторопливые движения и скрытая в них взрывная мощь заставляли вспомнить леопарда или крупную хищную птицу.

Соске, который много раз пилотировал подобную машину, прошел на ней множество яростных сражений, неожиданно почувствовал себя так, словно смотрит на существо из иного мира. Словно видит ее в первый раз в жизни.

— M9?..

Соске прекрасно понимал и раньше — еще до того, как принял окончательное решение участвовать в подпольном матче — что враг будет сильным и беспощадным. Но это… это было просто нечестно. Безжалостно.

Противником оказался бронеробот М9. «Гернсбек» — новейшая машина следующего поколения.

Соске, как никто другой, знал великолепные боевые возможности этой модели, выдающиеся тактико-технические характеристики и совершенство ее оборудования и вооружения. Ему много раз приходилось пускать их в ход во времена службы в Митриле. Он потерял счет врагам, которых он уничтожил. Все они пали жертвой технического превосходства этого великолепного бронеробота.

И вот теперь ему самому предстояло выйти против него на устаревшем «Сэведже». Нами и ее команда расшибались в лепешку, стараясь отремонтировать и вылизать старенький Рк-91 до блеска, но правда была в том, что он уступал М9 по всем статьям. И с этим невозможно было ничего поделать.

В качестве примера можно было взять хотя бы двигательные установки.

Дизель «Сэведжа» выдавал 880 киловатт — около 1200 лошадиных сил мощности. Эквивалент двигателя танка или десяти современных автомобилей.

Но даже этот табун лошадиных сил больше чем в два раза уступал двигательной установке М9, с чистым выходом в 3300 л.с. Реактор на холодных нейтронах, собранный в одном блоке с генератором, разработанный и изготовленный в «Росс энд Хэмблтон Инкорпорейшн», назывался APR-2500, согласно своей мощности, переведенной в киловатты.

Он был настолько перспективным, мощным и дорогостоящим, что М9 далеко превзошел по техническому совершенству конструкции все наземные боевые машины, приблизившись по энерговооруженности к истребителям.

Стройный и даже изящный силуэт М9, который не выглядел грузным и тяжеловесным, как БР второго поколения, не должен был вводить в заблуждение — по боевым возможностям он превосходил их всех, не говоря уже о танках или иных бронемашинах.

Вес М9 составлял всего 80 процентов от массы «Сэведжа», но разница в удельной мощности и подавляющее превосходство нового бронеробота в подвижности волновали сейчас Соске далеко не в первую очередь. Помимо совершенства движительной системы, «Гернсбек» обладал и иными достоинствами. Он явился результатом сплава знаний техников, крепко стоящих на фундаменте накопленного реального боевого опыта, и ничем не сдерживаемого полета фантазии передовых ученых, заглядывающих в завтрашний день и вдохновляющихся фантастическими образами боевых машин оттуда.

Соске и его товарищи по оружию никогда не смогли бы так легко, и даже изящно истреблять бесчисленные «Сэведжи», выкатываемые на поля сражений противниками Митрила, если бы не подавляющее превосходство радиоэлектронных систем «Гернсбека». Наисовременнейшие системы управления огнем, поисковые локаторы и маскирующие устройства обеспечивали ему всеподавляющую огневую мощь и невероятную универсальность. Кроме прямых силовых акций, эти машины оказались крайне необходимыми для самых тонких и деликатных операций, таких, как спасение заложников на недружественной территории. Невозможная, кажущаяся фантастической тактика подразделений SRT Митрила, базировалась именно на выдающихся возможностях их материальной части.

Именно с этим чудовищем Соске должен был сойтись в схватке один на один.

Другие обстоятельства тоже не выглядели слишком благоприятными. Рельеф окружающей местности, хотя и довольно сложный, не смог бы ни на секунду замедлить или сковать движения М9. Боеприпасов было не так уж много, чтобы позволить себе не экономить их — правда, за шальные снаряды тоже можно было не переживать. Хуже всего, отсутствовал временной лимит.

Но…

«Ведь это и есть ответ? Я был прав»?

Как ни странно, чувство, очень похожее на облегчение, охватило Соске.

Каковы шансы на то, чтобы случайно столкнуться с этой великолепной машиной, произведением искусства, в забытой богом глуши? Теперь стало абсолютно ясно, что в тени за спиной Шефа пряталась организация с практически беспредельными финансовыми возможностями. Когда его впервые занесло в Намшак, Соске не был окончательно уверен в том, что избрал правильный след, и скоро начал сомневаться, принесут ли его показушные выступления и работа на публику хоть какую-нибудь практическую пользу. Но теперь перед ним был несколько непредвиденный, но, тем не менее, бесспорный, положительный и многообещающий результат.

Безусловно, это не было совпадением.

Теперь Соске знал, кто здесь настоящий враг. Враг, прячущийся за спиной Шефа, дергающий ниточки кукловод. Единственными в мире людьми, для которых не составляло секрета сокрушительное поражение Митрила и которые знали его настоящее имя, были загадочные и хорошо осведомленные высшие чины Амальгам.

Соске предполагал, решительно отказываясь использовать псевдоним в состязаниях на Арене, что его будет ждать возмездие. Безусловно, демаскировать себя таким образом было чрезвычайно опасно, но и результат превзошел все ожидания — враг ответил на его молчаливый вызов. Перед ним появился М9. Соске также подозревал, что противник не столько желал быстро и надежно уничтожить наглого выскочку, сколько оценить его реакцию и понять, что скрывается за ним.

Или это была еще какая-то игра?

— Удивлен? — злорадно поинтересовался Шеф по радио. — Как я слышал, ты тоже пилотировал подобный бронеробот. В те времена, когда ты работал на Митрил.

— Значит, вы знали, — проговорил Соске, ничем не выдавая своего волнения.

— Чего еще ты ожидал, выпендриваясь на Арене? Даже не потрудился назваться чужим именем. Ты отметелил всех противников в городе, да так, что спустя некоторое время это стало надоедать. Поэтому я и решил дать тебе ценную возможность сразиться с этим М9… ха, боюсь, в этот раз тебе не удастся так блеснуть. Не сердись, если что.

В этот момент Соске пытался определить происхождение этого бронеробота, но что-то в издевательских словах Шефа неожиданно кольнуло его.

«…В городе»?

Когда Шеф допрашивал его в полицейском участке, он не дал ни намека на то, что знает о прошлом Сагары Соске. Получается, что Шеф узнал о Митриле позже?

Но ведь по всему видно, что он — мелкая рыбешка. Он не может занимать в Амальгам сколько-нибудь значимый пост, это очевидно. Но откуда он тогда смог узнать о Митриле и М9, что состояли там на вооружении? Не может же он иметь настолько высококлассную разведывательную сеть, чтобы выяснить это самостоятельно? Логично предположить, что с ним поделился информацией некто из Амальгам, куда более осведомленный.

Соске не был уверен до конца и решил, что это необходимо проверить.

— Этим вечером я рад любым гостям.

— Отлично. В любом случае, тебе придется драться изо всех сил, — сквозь треск и шум помех из рации донесся жирный смех Шефа. — Но если ты послушно признаешься, на кого работаешь, я попрошу соперника обойтись с тобой помягче.

— К сожалению, я работаю один.

— Тогда просто сдохни.

Радиоканал отрезало, и в эфире воцарилась тишина.

М9 на монохромном мониторе двинулся. Битва началась.

Бронеробот, словно спущенная со сворки голодная и злая гончая, ринулся в атаку. В его манипуляторе блеснул мономолекулярный резак, которым он нанес первый удар.

Но это было не кино, и боевой механизм третьего поколения не полагался только на холодную сталь. Основную угрозу представляла автоматическая пушка, хищно следящая черным жерлом за движениями противника.

Соске бросил «Сэведж» вперед, на врага, одновременно наводя свое орудие и уклоняясь влево. Инстинкты безошибочно подсказывали, что единственная возможность уцелеть и победить — левый финт.

Противники сорвались с места одновременно и выстрелили в один и тот же миг. Мертвое молчание руин нарушили два громовых выстрела. Ослепительные вспышки разорвали ночь на куски.

М9 легко взвился в небо, избегая выстрела Соске. Нет, если быть точным, бронеробот начал маневр уклонения еще до того, как бронебойный снаряд покинул ствол — даже машина третьего поколения не могла двигаться быстрее снаряда. Конечно, это относилось и к старому «Сэведжу». Его прыжок, пусть и начавшийся даже чуть раньше маневра уклонения противника, выглядел тяжелым и запоздалым. Подкалиберная болванка глубоко пробороздила правый бронированный наплечник.

Это было опасно. Миллисекундой позже — и снаряд пробил бы грудную броню бронеробота и расположенный за ней кокпит. Чтобы увернуться от первого выстрела противника, Соске заставил машину почти рухнуть влево, в последний момент превратив падение в перекат. В отличие от любой другой наземной техники, прямоходящий и статически неустойчивый, подобно человеку, бронеробот смог использовать для спасения не только силу искусственных мышц, но и гравитацию.

Безумный прыжок «Сэведжа» едва ли смогли бы повторить большинство сошедших с того же самого конвейера собратьев — тут требовалось еще и мастерство пилота.

С точки зрения вражеского М9 он двигался слева направо. Поэтому, чтобы удержать мишень в прицеле, противнику, державшему автоматическую пушку в правом манипуляторе, тоже требовалось повернуться направо. Для человекообразного механизма, который представлял собой этот БР, повороты, скручивающие торс на угол более сорока пяти градусов от диаметральной плоскости, являлись слабым моментом. Как правило, это не представляло проблемы, наоборот — гибкость бронероботов третьего поколения, имеющих не монолитный корпус, а внутренний скелет и эластичные сочленения торса и тазовой части, позволяла совершать движения, фактически повторяющие человеческие, и давала существенное преимущество в маневренности. Однако совершенная анатомия торса человека и бронероботов третьего поколения имела в себе и некоторые минусы, когда речь заходила о резких вращениях вокруг вертикальной оси. В отличие от, скажем, танковой башни, уравновешенной и симметричной по инерции масс, торс БР в момент завершения вращательного движения на большой угол испытывал напряжения, замедляющие поворот и нарушавшие точность наведения оружия, зафиксированного в манипуляторе. Тяжелая автоматическая пушка, удаленная от оси вращения на длину манипулятора, только увеличивала этот недостаток.

Подобным образом человек, которому вздумается размахивать рукой с зажатой в кулаке трехкилограммовой гирькой или пластиковой бутылкой с водой, не сможет остановить движение кисти именно в тот момент, когда захочет — инерция груза будет тянуть ее за собой.

Поэтому даже новейшая система управления огнем М9 не помогла его пилоту поразить «Сэведж» Соске, резко смещающийся вправо. Не помогло большее анатомическое и конструктивное совершенство «Гернсбека» — нарушить фундаментальные законы моторики человеческого тела было невозможно. Соске воспользовался этим. «Неудобное» для вражеского пилота движение не было случайным — его молниеносный и хорошо рассчитанный рывок влево был продиктован богатым боевым опытом.

Уклоняясь от огня противника, он мгновенно оценил возможности, которые предоставляло тесное и закрытое поле боя — неровный рельеф, густые джунгли, руины — и выбрал оптимальную, хорошо защищенную позицию для контратаки.

Несмотря на то, что система бронирования М9 была совершеннее, чем у Рк-91, на такой близкой дистанции даже его многослойные бронепанели не могли противостоять попаданиям подкалиберных снарядов советской 37-мм автоматической пушки, которой был вооружен «Сэведж». Кроме того, дифференцированное, как и у других наземных боевых машин, бронирование БР диктовало свои законы: пилоты старались не подставлять вражескому огню спину и боковые части корпуса с более тонкой, чем в лобовой проекции, броней.

«Сэведж» повернулся, подставив под выстрел левый бок и спину, но выстрелить противник не успел — он уже вышел за пределы сектора обстрела. Умело отталкиваясь неуклюжими ступоходами, бронеробот вильнул влево, пригнувшись, стремительно перебежал небольшое открытое пространство и нырнул за замшелую полуразваленную стенку, сложенную из некрупных блоков известняка.

Взрывая ступоходами сухую землю, М9 приземлился после первого прыжка и притормозил, пытаясь предугадать следующее движение противника.

Скрывшись за осыпающимися каменной стенкой, Соске остановился, выставил ствол автоматической пушки в щель между крошащимися известняковыми блоками и выстрелил три раза подряд. Поскольку на допотопную систему управления огнем полагаться было нельзя, он наводил орудие в ручном режиме, ювелирно работая контроллером манипулятора.

Промах. Попадания 37-мм покалиберных снарядов выбили клубы каменной пыли и крошки из фундамента храма, оказавшегося за спиной М9, в двух метрах правее и левее цели. Многократно переотражающееся эхо запрыгало между стен долины.

«Плохо. Отвык целиться вручную».

Соске разочарованно прикусил губу — он рассчитывал на попадание, и его навыки стрельбы тоже давали основание надеяться. Но управлять всеми случайностями на поле невозможно, об этом он тоже помнил. Помня об этом, Соске приготовился, чтобы не упустить следующий благоприятный момент, когда противник снова откроется. Но тот двигался быстро и профессионально, танцующим неравномерным шагом смещаясь вправо, чтобы затруднить прицеливание и занять более выгодную позицию. Кроме того, он на ходу открыл ответный огонь.

«Сэведж» задергался от резких ударов. Очередь сорокамиллиметровых подкалиберных снарядов более мощного орудия «Гернсбека» пробила стенку, за которой прятался Соске, словно фанерную, и развалила слабую кладку. Осколки снарядов и камней, целые блоки посыпались сверху, гулко грохоча по броне «Сэведжа».

По ушам ударил пронзительный писк зуммеров, а на приборной панели замельтешили тревожные красные лампочки. Первое сообщение кричало о повреждении системы охлаждения, второе — о падении давления масла в гидравлической системе силового привода левого манипулятора. Косясь на не горящий пока яркий транспарант «Пожар в двигательном отсеке» и судорожно втягивая ноздрями воздух, Соске отпустил один из контроллеров и перебросил левую руку на панель Контроль повреждений. Выскочило меню «Управление двигателем», затем «Управление гидравликой». В гуляющих по кокпиту сложных механических и электрических ароматах не появился характерный запах солярки, значит, пожара быть не должно. Двигатель работал без перебоев, указатели датчиков не скатились к красным отметкам.

«Повреждение не фатальное».

Его пальцы прыгали по клавишам и переключали тумблеры, почти не требуя участия мозга, на уровне рефлексов. Ведомый вколоченными в подсознание на протяжении своей пилотской карьеры инстинктами Соске вручную проделывал те же процедуры, которые на бронероботах третьего поколения мгновенно выполнял искусственный интеллект. Но и Соске безошибочно сделал то, на что не были способны рядовые пилоты: манипулируя панелью контроля повреждений одной рукой, он продолжал двигаться, уклоняясь от атак, и даже нанес контрудар — несколько не очень точно нацеленных выстрелов не дали противнику пристреляться. Чтобы повторить это, новичку в аналогичной ситуации пришлось бы остановиться, вынуть руководство пользователя и долго экспериментировать, неуверенно перебирая многочисленные опции, чтобы отрегулировать нарушенную работу бортовых систем.

«Сможешь двигаться дальше»?..

Цифры на панели свидетельствовали о том, что падение давления масла в гидравлике левого манипулятора не позволит пользоваться им уже через 120 секунд. Но эти расчеты были слишком пессимистичными, Соске безошибочно чувствовал это. Техник или инженер, не имеющие реального боевого опыта, не усомнились бы в этих числах, но их жизнь не зависела от примитивных уравнений, в алгоритме которых присутствовали математические упрощения и приближения. Учитывая все условия и избранную тактику действий, Соске, на основании своего богатого боевого опыта, заключил, что в лучшем случае может рассчитывать на 15 минут. В худшем — на восемь. После этого «Сэведж» останется одноруким — чудес все же не бывает.

Удастся ли за это время победить противника, имеющего такое значительное преимущество?

— Началось, — прошептала Нами. От окраин селения Мунамера до поля боя было далеко, но подсветившие джунгли мгновенные вспышки и перекатывающиеся по ущельям раскаты орудийной канонады не оставляли сомнений. Принадлежащий ей «Сэведж» и его пилот — Соске — вступили в бой.

Девушку и остальных членов команды держали под прицелом полицейские, вооруженные дешевыми китайскими автоматами. Пятеро подручных Шефа чувствовали себя хозяевами положения и были совершенно правы: пленникам не пришло бы в голову сопротивляться, даже если бы им приказали сделать стойку на руках.

Но это не мешало им оживленно перешептываться:

— Уже дерутся. Эх, знать бы, чем это кончится.

— Пойди и погляди.

— Сдурел?! Чтобы угодить под шальной снаряд?

Из всех механиков только Эш выглядел озабоченным.

— У меня нехорошее предчувствие. Тысяча чертей, не зря я был против этой эскапады. Что бы они там ни гарантировали…

— Эш, не скули, пожалуйста, — с раздражением прервала его Нами.

— Как-то тяжело на сердце, — вполголоса пробормотал главный механик, оглядываясь на стерегущего их угрюмого полицейского, поигрывающего автоматом.

— Слушай, ты же помнишь про навыки Соске? Он вернется назад, как ни в чем не бывало.

— Нет, я не столько его имею в виду…

Полицейский с сержантскими знаками различия вытащил рацию, пощелкал кнопками и вступил в переговоры. Очевидно, он запрашивал указания у начальника. Выслушав инструкции, он кивнул:

— Понял вас, Шеф. А что с девчонкой?.. Так точно. Мы с ней разберемся, — произнеся это, сержант повернулся и уставился на Нами и Эша. На его губах появилась довольно-таки гнусная ухмылка.

— Вот-вот, мне это не нравится, — прошептал Эш.

— Да, кажется, они что-то замышляют…

Закончив переговоры и щелкнув тумблером, сержант-полицейский прервал их громким окриком:

— Девчонка! Ты пойдешь со мной. Остальные, в тот фургон, быстро!

— Что?.. Зачем?!

— Ну-ка, пошли! Живо!

— По-постойте…

Грубо схватив за руку, полицейский затолкал Нами в ближайшую полицейскую машину. Эша и механиков, подталкивая стволами автоматов в спины, загнали в черный зарешеченный фургон-воронок.

— Нами!..

— Не волнуйтесь! Увидимся попозже!

— Не задерживай!

Патрульная машина с Нами газанула и, поднимая клубы пыли, умчалась. Фургон с Эшем и механиками покатил в противоположную сторону.

Шеф и остальные зрители наблюдали «матч» с удобной трибуны, расположенной в двух километрах от руин храмового комплекса, превратившихся в поле битвы. Впрочем, «трибуна» это было неточное название. Прочный бункер, заглубленный в грунт, с передней стороны прикрывали несколько метров железобетона. Узкие смотровые щели загораживали толстые бронестекла, способные выдержать удар шального снаряда или пули. Важные гости могли чувствовать себя в полной безопасности.

Конечно, внутренность бункера ничуть не напоминала спартанские интерьеры его обычных военно-полевых собратьев. Обстановку можно было смело назвать экстравагантной. По контрасту с грубым шершавым бетоном снаружи, внутри сверкало царство роскоши. Пол прикрывал пушистый ковер, потолок из дорогого отделочного материала струил мягкий свет. Настенные панели были покрыты изображениями сражающихся гладиаторов римской эпохи, выписанными с поразительной экспрессией и мастерством. Мягчайший кожаный диван словно перенесся сюда из дорогой великосветской ложи в опере. Картину довершали громадные плазменные панели, на которых в разных ракурсах можно было наблюдать за сражением между «Сэведжем» и М9.

— Проклятье, — пробормотал человек, наблюдавший за схваткой. Холодно игнорируя роскошные экраны, он вглядывался через застекленную амбразуру, держа в руках потертый бинокль. — Стоило мне затеять небольшой посторонний бизнес, как, откуда ни возьмись, появился этот подозрительный тип.

— Мистер Курама, вы знаете, откуда он родом? — поинтересовался Шеф, с комфортом развалившийся на диване.

— Нет. Но мы встречались. Правда, разговор продолжался всего несколько минут, — безразлично проговорил Курама. Высокий и крепко сложенный мужчина с коротко остриженными волосами носил маленькие круглые очки с затемненными стеклами, не позволяющими разглядеть его глаза. Разворачивающееся перед ним настоящее сражение, со всамделишными боеприпасами и взрывами, казалось, впечатляло его не больше, чем скучный футбольный матч провинциальных команд-аутсайдеров.

— Несколько минут? Это уйма времени. Я вот с первого взгляда понял, что этот мальчишка — подходящее пушечное мясо.

— Не стоит недооценивать его. Парень из элитного спецподразделения Митрила. Мало того, ему удалось выжить в схватке с Гауроном. Причем несколько раз.

— Гаурон? Кто это?

— Вы не слышали о нем?

— Не довелось, — беззаботно ответил Шеф, и Курама, искоса глянув на него, пробормотал себе под нос по-японски:

— Счастливая страна.

— Что вы сказали?

— Ничего.

Обернувшись к амбразуре, Курама снова поднес к глазам бинокль. Выгодное положение «трибуны» давало возможность четко различать силуэты сражающихся «Сэведжа» и М9. Белый бронеробот Сагары Соске умело использовал местность и уклонялся от яростных атак «Гернсбека», стараясь выдерживать дистанцию. Для неискушенного зрителя это выглядело практически как бегство, перемежаемое финтами и увертками, которые лишь немного отдаляли жертву от предопределенного финала, но…

— Он хорош.

Курама цинично хмыкнул и добавил:

— С таким уровнем боевых навыков тот белый парень не выдержит долго.

— Ха, белый «Сэведж» все равно остается «Сэведжем», — хохотнул Шеф, колыхнув жирными подбородками.

— Я имел в виду не робота… впрочем, неважно. Кстати, тот М9. Его пилот знает, что сражается с Сагарой?

— Нет, я не стал его информировать.

— Он может погибнуть.

— Что? Невозможно! — Шеф чуть не задохнулся от возмущения. — Это просто невозможно! Проиграть допотопному «Сэведжу»?! Даже если бы пилот и знал, он не стал бы поддаваться!

— Соглашусь с вами.

— Кроме того, пилоту М9 не представится другого шанса подраться. Мы ведь не можем продемонстрировать наш военный трофей даже избранной публике, это может вызвать нежелательные последствия. Недаром нам придется избавиться от всех свидетелей. Если же, паче чаяния, М9 получит боевые повреждения — эта информация пригодится испытателям.

Уверенность, с которой говорил Шеф, была объяснимой. Он звучно хрюкнул носом и продолжал:

— Как бы он ни старался, «Сэведжу» не выстоять против М9. Результат предопределен. Ай-яй-яй, бедный Сагара Соске, он проделал такой длинный путь, чтобы найти тут свою смерть! Что же, поделом ему. Мне нравится, когда выскочки получают по заслугам.

Затрезвонил радиотелефон. Сняв трубку, Шеф коротко переговорил с кем-то на местном диалекте.

— В чем дело? — поинтересовался Курама.

— Нужно разобраться с командой «Кроссбоу», — на фиолетовых губах Шефа возникла отвратительная ухмылка.

— Вы уже определили их участь?

— Безусловно. Механики отправятся на соседнюю свиноферму. А вот девчонка, владелица команды… хе-хе, с ней мы немого позабавимся.

— Да, я слышал, как вы гордитесь своим хобби.

— К несчастью, нам постоянно приходится иметь дело только с мужчинами. Девчонка внесет желанное разнообразие. Если хотите, я подробно опишу процесс.

— Не стоит.

— Как хотите. Но обычно я начинаю с лодыжки…

— Я сказал — хватит.

Курама говорил негромко, но Шеф моментально умолк — голос собеседника прозвучал столь тяжело и угрожающе, что у него пропала охота веселиться.

«Чертов садист. Тебе самому место на свиноферме. Хрюкать и нагуливать жир».

Вытащив коробочку, напоминающую сигаретную пачку, он захрустел длинным леденцом. Ему страшно хотелось курить.

Они думали, что их вернут на Намшак. Но буквально через пару минут езды по ухабистой дороге от Мунамера фургон-воронок остановился, и снаружи потянуло характерным запахом.

Дверь распахнулась, и механики с Эшем во главе выбрались наружу.

Нет…

Они поняли сразу же. Это была свиноферма. И если их привезли сюда… Что же задумали их пленители?..

— Мистер полицейский, это ведь…

— Пошел. Шагай вперед.

Подгоняемые увесистыми тычками прикладов, механики неохотно двинулись к воротам, ведущим внутрь длинного свинарника.

Зловоние валило с ног. Вдоль стен громоздились горы комбикорма, а в тесном загроможденном проходе возвышалась огромная ржавая дробилка. Ее венчал жестяной бункер, а снизу чернела дыра, в которой смутно угадывались кошмарные зубчатые валы. Размельченный и перемолотый корм должен был вываливаться оттуда на скользкий резиновый конвейер-транспортер, ведущий через отверстие в стене в смежный отсек, откуда доносилось хрюканье и повизгивание.

— Ч-что?..

Намерения полицейских стали очевидны не только Эшу, но и остальным механикам. Расстрелять пленников и побросать в кошмарную дробилку, чтобы замести следы.

— В очередь, сукины дети!

— В-вы… вы шутите?!

— В очередь, я сказал!!!

— Подождите!!! Нельзя же так…

Хрясь. Получив прикладом по голове, Эш умолк.

— Нехрен добавлять нам работы. Чтоб не нюхать свинячье говно, закончим побыстрее, — деловито проговорил полицейский, крепко схватил его за шиворот и поволок по грязному полу.

— В-вы… вы серьезно?!

— Спасите!!!

В ужасе попадав на колени, механики умоляли пожалеть их, но на лицах полицейских можно было прочесть лишь презрение и жестокое веселье.

— Какая жалость. Вам просто не повезло, друзья, — засмеялся один.

— Помолитесь напоследок, я разрешаю, — добавил второй. Третий поторопил их, поигрывая автоматом:

— И — в очередь, в очередь. Не тяните время.

До дробилки осталось всего несколько шагов, когда сзади раздался голос:

— В этом нет необходимости.

В воротах стоял высокий и худощавый белокожий европеец. Его взгляд через очки светился интеллектом, хотя наряд — пестрая гавайка и тесные джинсы придавали ему беззаботный и вполне безобидный вид.

— Мастер Лемон?..

Это был журналист Мишель Лемон, который сейчас должен был бы томиться в камере городского полицейского участка.

Странно, но в даже такой напряженной ситуации Лемон не выказывал никаких признаков страха — что выглядело неестественным, если вспомнить его не слишком геройский характер, с которым механики были знакомы. Но теперь он был абсолютно спокоен. Мало того, они почувствовали в нем уверенность и самообладание, совершенно несвойственные Лемону раньше.

— Откуда ты взялся? — удивился полицейский сержант. — Ты же должен быть в камере…

— Я так отощал, что легко прошмыгнул в щель под дверью, — ответил Лемон с непонятной усмешкой. Ошарашенный и обозленный полицейский нацелил на него автомат:

— Не знаю, куда ты там проскальзывал, но ты попал, парень. Придется тебе тоже покормить свиней.

— Извините, но это не входит в мои намерения.

Не сделав даже попытки двинуться, Лемон еле слышно пробормотал одно единственное слово: «Мочите».

В следующий миг голова сержанта откинулась назад: пуля вышибла ему мозги, прикончив на месте.

Не давая остальным полицейским времени опомниться, из окон обрушился шквал автоматного огня. Они попадали на пол как мешки, не успев ни разу выстрелить в ответ. На три секунды повисла тишина.

Потом через окна внутрь запрыгнули несколько человек в черной боевой униформе. Мягко ступая по грязи, они держали наизготовку пистолеты-пулеметы с лазерными целеуказателями и глушителями. Несмотря на то, что стрельба была точной и смертоносной — большинство попаданий пришлось в головы полицейских — нападавшие перемещались осторожно, держа трупы на мушке и быстро заглядывая в темные углы.

Эш и остальные механики, сжавшиеся в ужасе при начале стрельбы и закрывшие головы руками, осторожно открыли глаза. Живых полицейских в сарае не осталось, но движения угрожающе поводящих стволами незнакомцев заставляли механиков пугливо вздрагивать.

— С-спасите…

— Все хорошо, не волнуйтесь, — Лемон подошел к скорчившемуся на коленях Эшу и успокаивающе похлопал по плечу. Догадавшись, что вооруженные незнакомцы — его союзники, механик издал облегченный вздох.

Убедившись, что живых врагов не осталось, вооруженные незнакомцы тоже слегка расслабились. Один из них проговорил из-под скрывавшей его лицо маски на чистом французском языке:

— Опасно было так вылезать, сэр.

Эш, все еще не веря до конца в спасение, обратился к Лемону.

— Месье Лемон, что тут происходит?..

— То, что ты видишь своими глазами.

Лемон помог ему подняться, вздохнул, и продолжил:

— На самом деле я не журналист. Хотя то, что я не ничегошеньки не знаю о бронероботах — чистая правда. Эти парни — мои друзья, большего пока сказать не могу.

Выйдя из ворот свинарника, Лемон прислушался, всмотрелся в непрерывные сполохи дульного пламени на склоне громоздящейся над долиной Мунамера горы, и пробормотал:

— Сдается мне, что Соске близок к своей цели. Той же цели, что и у нас?

Грохот выстрелов и разрывов. Рев двигателя.

Над плоской головой «Сэведжа» темноту разорвала вспышка — там стремительно мелькнул силуэт М9, демонстрировавшего свои выдающиеся прыжковые способности, и атаковавшего противника сверху. Соске заставил «Сэведж» шатнуться назад, наводя автоматическую пушку на врага, но…

«Не успеть».

Ему оставалось только уклоняться. Состязаться в точности стрельбы с М9, чья система управления огнем на голову превосходила старую советскую электронику первого поколения, да еще и к тому же в упрощенном экспортном варианте, которым был оборудован Рк-91, было попросту бессмысленно. «Гернсбек» мог прицельно стрелять даже в полете. Действительно, сверху обрушился огненный дождь — несколько трассеров вертикально вонзились в грунт прямо под ступоходами пятящегося «Сэведжа». Соске пришлось станцевать неуклюжее и жуткое танго со смертью, уворачиваясь и бросаясь из стороны в сторону, каждый раз опережая фатальное попадание всего на долю секунды и выжимая из двигательной системы бронеробота все, до самого последнего предела. Заставляя электрические мышцы едва не лопаться от натуги, а гидравлику гудеть и стонать, брызгая горячим маслом из сальников.

«Победить в прямом бою невозможно».

М9 завершил очередной прыжок, приземлившись на сложенном из циклопических плит цоколе храма прямо на виду у Соске, словно нарочно подставляясь под выстрел. Тот не стал ждать и немедленно открыл огонь.

Гибкое тело «Гернсбека» изогнулось, стремительным финтом уходя в сторону, а потом на его корпусе и конечностях сверкнули открывшиеся линзы ECS. Окутавшийся голубоватым призрачным сиянием силуэт БР растворился в темноте тропической ночи, словно кусок сахара в стакане.

«Это конец»? Соске сморгнул с ресниц горячий пот. На «Сэведже» не было установлено ничего, даже близко напоминающего современные системы ECCS, позволяющие отслеживать закамуфлированного противника, с которыми Соске имел дело на службе в Митриле. Теперь в его распоряжении был только инфракрасный оптический прицел первого поколения и древний миллиметровый радиолокатор, среди печатных плат которого от длительного бездействия наверняка свили гнездо мокрицы. Впрочем, ему и так уже давно было пора на пенсию. Иными словами, наличными техническими средствами обнаружить невидимого противника было нереально.

Остаться на месте значило только одно — смерть.

Соске заставил БР отпрыгнуть назад, спиной вперед в темный портал входа в подсвеченный лунным светом храм. Главное сооружение храмового комплекса сохранилось лучше всех остальных, громоздясь над руинами внушительным параллелепипедом, увенчанным многочисленными витыми башенками.

Иного выхода не оставалось, М9 готов был открыть огонь…

Вспышка и удар.

Попадание в грудную броню заставило машину отлететь назад так, и даже амортизационная система кокпита не смогла погасить резкое сотрясение, откоторого мир поплыл перед глазами Соске. Однако то ли угол был слишком острым, то ли грудные бронелисты достаточно крепкими и наклоненными под правильным углом, но снаряд не пробил внешний контур защиты.

Тем не менее, единственное, что ему осталось, это быстро отступить в оказавшийся прямо за спиной портал, внутрь древнего святилища.

Своды громадного зала, в котором располагалась десятиметровая статуя Будды, позволяли восьмиметровым бронероботам двигаться, не сгибаясь. Несмотря на то, что в сводах зияли многочисленные пробоины, пропускавшие искрящиеся столбы лунного света, ряды тонких колонн все еще поддерживали целостность древнего сооружения.

Соске заставил свою машину отступить в самый дальний угол храма, попутно вставляя в автоматическую пушку снаряженный магазин. Последний магазин. Кроме этого в его распоряжении остались только две кумулятивные кувалды, закрепленные на спине. Поврежденная гидравлика левого манипулятора должна была с минуты на минуту выйти из строя.

«Нужен нестандартный ход».

Соске решился моментально. Не колеблясь ни секунды, он навел ствол автоматической пушки на колонну возле входа, слева от него, и открыл огонь. Бронебойные снаряды крошили древние известняковые блоки, точно куски сахара. Пять попаданий, шесть попаданий… Колонна рухнула. За ней — следующая.

Прореживая каменный лес, Соске внимательно следил за счетчиком боеприпасов. Когда затвор дослал в патронник последний заряд, он остановился.

Зал, где молились богам давно унесенные рекой времени люди, оказался заполнен многослойными облаками густейшей каменной пыли. Даже использующему ECS противнику нельзя будет остаться в нем незамеченным — его выдаст искрящаяся на границе лазерного голографического поля пыль.

На несколько долгих секунд повисла тишина.

Ее нарушил громкий топот.

М9 ворвался в святилище стремительно, прыгнув сквозь портал и перекатившись. ECS была выключена — его пилот понимал ее бесполезность в подобных условиях.

«Профессионал, следует отдать ему должное», — кивнул головой Соске.

Автоматическая пушка «Сэведжа» громыхнула, выплюнув последний снаряд. Но М9 двигался так стремительно, что промах можно было предсказать заранее. Он завершил кувырок, наводя свое орудие на забившегося в угол противника.

В то же мгновение Соске взмахнул приготовленной заранее кумулятивной кувалдой.

Как и следовало из ее названия, кумулятивная кувалда представляла собой оружие ближнего боя, используемое бронероботами против хорошо защищенных объектов. Закрепленная на конце длиной рукояти одноразовая кумулятивная боеголовка, направленная перпендикулярно оси, была способна при непосредственном контакте насквозь пробить толстые бронеплиты самого современного танка. Раскаленный кумулятивный пест влетал вовнутрь поражаемого объекта, рассыпая осколки и брызги, и причиняя фатальные повреждения.

Но удар был направлен не в противника — до того было слишком далеко — а по самой толстой колонне из уцелевших, поддерживавшей ключевую интерсекцию свода.

Взрыв перебил ее пополам, окончательно нарушив прочность потрескивающей и с трудом держащейся конструкции.

С громовым гулом свод святилища рухнул, увлекая за собой и стены. Сотни тонн камня мгновенно погребли под собой оба бронеробота, у которых не было ни времени, ни места для того, чтобы уклониться.

Изображение стоящего по пояс в плавающей пыли вражеского бронеробота на экране перед Соске исчезло мгновенно, он не успел даже моргнуть глазом. Корпус «Сэведжа» яростно затрясся, его бросило вперед. На экране и пультах замельтешили предупреждающие огоньки, словно на новогодней елке.

Постепенно сотрясения и грохот перекатывающихся камней утихли, и вернулась тишина первозданной тропической ночи, прерываемая лишь конвульсивным клекотом и кашлем задыхающегося дизеля и тяжелым скрипом бронепанциря «Сэведжа», с трудом выдерживающего колоссальную нагрузку.

Датчик пространственной ориентации указывал, что машина лежит на полу лицом вниз — впрочем, это Соске и так понял, судя по тому, что повис в кресле, придерживаемый фиксирующими кронштейнами и ремнями. Он не мог сказать, что именно произошло с противником, но, скорее всего, тот оказался в точно таком же положении — придавленным горой битого камня и щебенки, в которую превратился рухнувший свод.

БР оказался погребен заживо. Поле зрения монитора оставалось совершенно темным, радиаторы системы охлаждения были, очевидно, забиты пылью и щебенкой, нарушившей воздухоток, и температура масла все еще пыхтящего двигателя поползла вверх. Терять время было нельзя. Соске вручную передвинул рычаг гидравлической системы, совместно с электромускульными пакетами приводящей в движение манипуляторы и ступоходы бронеробота. Он понизил скорость реакции до минимума, получив взамен существенный выигрыш в силе. Нечто подобное происходит при включении пониженной передачи у джипа.

Потом он медленно, с усилием, двинул руками и ногами, зажатыми в контроллеры, передающие движения на конечности машины. Прижатый десятками тонн каменного груза «Сэведж» дрогнул и с черепашьей скоростью начал подбирать под себя ступоходы, вставая на четвереньки. Гора обломков зашевелилась, вспучилась и рассыпалась, выпустив Рк-91 под темное ночное небо. Расколотые блоки покатились по покатому яйцевидному бронекорпусу, и БР сел, точно вынырнув из каменной волны.

Внешние бронелисты треснули и помялись, на конечностях в местах, где были сорваны бронекольца, торчали неприкрытые связки искусственных мускулов и гидроцилиндры. Машину покрывал толстый слой пыли.

Экран остался темным, и Соске быстро щелкнул кнопками.

«Где противник»?

Грубый, но неубиваемый омыватель оптических сенсоров брызнул тонкой струйкой воды, дворники со скрипом качнулись туда-сюда, возвращая свет помутневшим линзам.

«Гернсбека» в поле зрения не было. Соске внимательно просканировал развалины, и у него не осталось сомнений — противник все еще оставался под грудой обломков, бессильно корчась и пытаясь выползти наружу. Надо полагать, рано или поздно поврежденный М9 тоже сможет освободиться, как и «Сэведж».

В полном соответствии с планом.

Электрическая двигательная система М9, в отличие от Рк-91, на котором мускульные пакеты были дублированы гидравликой, была гораздо ближе к человеческой анатомии. Мускулы сокращались, приводя конечности в движение. Отсутствие тяжелой и медленной гидравлики позволило сэкономить вес конструкции и намного увеличить мобильность. Но за это пришлось заплатить: новый бронеробот не мог толкнуть или просто сдвинуть с места очень большой вес. Хотя конечно, применять способности, которыми обладают бульдозеры, от БР требуется достаточно редко. В этом плане «Сэведж», обладающий мощной, хотя и тяжелой гидравликой, имел перед М9 существенное преимущество. Даже более высокая выходная мощность двигателя не помогала, если исполнительные механизмы не могли использовать ее до конца. Кроме того, принципиально отличалась и конструкция корпусов бронероботов. Если туловище М9 было собрано на гибком каркасе-скелете, напоминающем человеческий позвоночник, способный изгибаться во все стороны, но зато и подобно ему уязвимый, то простейший яйцевидный панцирь старого «Сэведжа», естественно, обладал гораздо большей общей прочностью — не помогали даже более продвинутые сплавы, использованные в системе конструктивной защиты М9.

Намеренно погребая себя и противника под рухнувшей крышей храма, Соске расчетливо поставил на прочность «Сэведжа».

В природе не существовало более крепкого, надежного, неприхотливого и выносливого бронеробота. Конечно, механизмы Рк-91 и 92 ломались, как и у всех остальных бронероботов. Но машины не выходили из строя. Они натужно перли вперед, скрипя, хрипя, хромая, но все равно отказываясь останавливаться. Держась до самого крайнего предела. До конца.

В этом плане с «Сэведжем» не мог сравниться никто. Арктический холод. Тропическая жара и влажность. Всепроникающая пыль и абразивный песок. Некачественное топливо и масло. Неумелое техническое обслуживание. Чудовищные перегрузки и бесчисленные мелкие повреждения. Ничто не могло выбить с поля боя этого неказистого лягушкоголового бронеробота, настоящего рабочего конька тотальной войны. Верное оружие, которое так ценили не привыкшие хвастаться усталые ветераны. Сражающиеся насмерть, без бравады и жажды славы.

Вот в чем состояла настоящая ценность самой массовой в мире машины.

Медленно поднимаясь на четвереньки, и одновременно проверяя состояние бронеробота по панели повреждений, Соске с огорчением подумал, что подобный трюк не смог бы проделать даже «Арбалет». Суперсовременный экспериментальный прототип, под завязку набитый новейшей аппаратурой в эту минуту показался ему желторотым новобранцем, пытающимся корчить из себя ветерана.

На панели высветился длинный список повреждений.

Давление в гидравлике левого манипулятора падало. Что бы пилот ни делал, температура двигателя не снижалась до нормального уровня. Система балансировки явно барахлила. Из бедренных суставов, соединяющих ступоходы с корпусом, доносился странный скрип.

Но Соске все равно довольно пробормотал:

— Держись, старичок. Ты — молодец.

Наконец, прямо у его ног гора каменных обломков зашевелилась, и ее верхняя часть осыпалась. Появились помятая голова и торс выползающего на свободу М9.

Соске, не слишком торопясь, отреагировал соответствующим образом: прижал стальной ладонью голову М9, а вторым манипулятором снял с кронштейна последнюю кумулятивную кувалду и широко размахнулся. Безжалостно точный удар поразил среднюю часть торса «Гернсбека» — там, где находился генератор. Аккуратно выведенный из строя узел гарантировал, что М9 больше не сможет двинуть ни ступоходом, ни манипулятором.

Курама тяжело вздохнул. К чувству разочарования, правда, примешивалось уважение — следовало отдать противнику должное.

«Впечатляет. Победить на таком куске металлолома»?

Ему приходилось сталкиваться с разными пилотами бронероботов, но до сих пор не встречался никто, кто сумел бы так умело использовать свои немногочисленные козырные карты, и выйти победителем из схватки с противником, имеющим подавляющее превосходство.

Удивительное спокойствие. Поразительная расчетливость.

Тактическое мышление и уровень навыков Сагары Соске, отточенных в бесчисленных схватках безвестных войн и конфликтов, принципиально превосходили уровень пилотов регулярных армий.

Безусловно, Амальгам были крайне необходимы бойцы такого калибра.

«Хм, но делать ему подобное предложение совершенно бессмысленно».

Уже после инцидента в Сунан стало понятно, что принудить к послушанию столь упрямого противника не получится. Даже используя украденную мистером Сильвером девчонку как гарантию, на лояльность в подобном контракте рассчитывать не стоило. Даже подчинившись для вида, Сагара Соске определенно приложил бы все усилия, чтобы навредить Амальгам.

Поэтому его требовалось убить.

Курама бросил взгляд на Шефа. Тот пребывал в ступоре: ему и в голову не приходила возможность того, что назначенная на заклание жертва уничтожит его драгоценный М9. Единственное, что он мог, это бормотать: «невероятно!» или «как такое может быть?», «да кто он такой, этот мальчишка?!»

— Итак, что же вы собираетесь делать?

Вопрос Курамы заставил Шефа очнуться, и он повел мутными, словно со сна, поросячьими глазками. Но в голосе Курамы не было слышно сочувствия:

— Он знает, что вы здесь, и наверняка направится сюда, кипя энтузиазмом и пылая справедливым гневом. С очевидным намерением вас выпотрошить.

____________

1. Yami — темный, теневой, незаконный (яп.)

2. В советской армии никогда не было на вооружении пушек с индексом вк, зато в люфтваффе использовались авиационные пушки bk 5 и bk 7.5.