Тэнма, только выходя с поля магических тренировок, увидел сообщение Харуторы.

Приглашение в караоке. Не только Харутора, но и Нацуме с Тодзи специально ждали возвращение парня в академию.

Тем не менее, Тэнма сослался на плохое самочувствие и в одиночку отправился домой под дождём.

Дом Тэнмы располагался в Гококудзи [1]. Чтобы добраться от Сибуи, ему требовалось пересесть в Икэбукоро или Нагататё, но парень обычно ездил по линии Фукутосин и выходил на Кисибодзинмаэ, а затем шёл пешком. Здесь, мимо старинных особняков, тянулись запутанные и узкие дорожки, по которым Тэнма так любил бродить.

Горшки с ипомеей были выстроены в ряд на выцветших заборах. Улитки ползали по листьям цветущих на обочине гортензий. Иногда мокрые от дождя бездомные кошки пересекали дорогу, с опаской поглядывая на Тэнму. Из-за плохой погоды пешеходов было мало, и окрестности погрузились в тишину и покой. Парень слышал лишь постукивание капель дождя о его зонт.

Особняк Момоэ являлся домом матери Тэнмы. Парень происходил из старинного рода, связанного с Оммёдо ещё с середины периода Эдо. Хотя их имя не было широко известно, они поколениями взращивали оммёдзи и могли считаться знатной семьей. Мать Тэнмы также являлась профессиональным оммёдзи, получившим квалификацию от Агентства Оммёдо.

Но после встречи с отцом Тэнмы она ушла из дома, словно совершив побег, и ни разу не вернулась, вплоть до самой гибели в аварии, которая унесла и ее мужа. А так как родители отца Тэнмы уже умерли, парня взяла семья Момоэ, где за ним присматривали бабушка с дедушкой.

Для Тэнмы, потерявшего родителей в раннем возрасте, семья Момоэ оказалась доброй, но строгой. Как у старинного рода, у них имелись семейные традиции, но их дочь, мать Тэнмы, сбежала из дому, словно предательница, оставив сложные чувства в сердцах своих родителей. И взаимотношения Тэнмы и бабушки с дедушкой нельзя было описать выражением «любовь и ненависть». Парень знал, что был послушным и не слишком самоуверенным, ведь вырос таким и смутно понимал, какое влияние оказали на него старики.

Но это не вызывало ненависти у Тэнмы. Напротив, он всем сердцем любил бабушку с дедушкой.

И они любили его, несмотря ни на какие противоречия в своих чувствах. Проходя строгое обучение в детстве, Тэнма ощущал стену в отношениях, словно являлся посторонним, но сейчас парень всё больше и больше понимал, что старики, несомненно, были хорошими людьми. Бабушка с дедушкой не чувствовали ненависти к своей дочери, просто глубокая рана, оставленная ей, до сих пор не затянулась.

Они лишь желали, чтобы Тэнма стал великолепным оммёдзи, достойным унаследовать семью Момоэ. Это мечта неумевших лгать стариков ясно передалась парню. Потому-то Тэнма решил стать оммёдзи, усердно трудясь ради этого.

Но…

— Профессионал, да…

Не усиливаясь и не останавливаясь, дождь равнодушно падал с неба.

Узкую, безлюдную аллею скрывала дождевая завеса. Парня окружал бесконечный сумрак, похожий на лабиринт без выхода.

Тэнма любил ходить пешком.

«Но действительно ли стоит продолжать идти, когда не видишь даже своей цели?»

Отомо сказал поверить в них, в Академию Оммёдо. Но, по сути, «поверить» означало отключить своё собственное сознание. Ведь если Тэнма поверит сознательно, никто не гарантирует веру его сердца. А если разум и сердце станут противоречить друг другу, то это однажды изнурит обе стороны.

В конце концов, парень понимал, насколько трудно стать профессионалом.

— …

Впав в уныние, Тэнма направлялся домой под дождём.

Особняк семьи Момоэ являлся старинным одноэтажным зданием, окружённым изгородью. Не слишком большой, но изящный.

Когда же парень подошёл к своему дому, то заметил перед входом незнакомую фигуру.

Молодой человек в чёрном костюме стоял под зонтом. Заметив Тэнму, он слегка улыбнулся и поклонился, а затем приблизился к нему.

Голосом чистым, словно струящийся поток, он произнёс:

— Вы случаем не Момоэ Тэнма-сан?

— Да…

— Прошу прощение за беспокойство. Меня зовут Ацунэ Хирата. Следователь по магическим преступлениям, — вежливо представился Хирата растерянному Тэнме.

Даже к ученику он обращался искренне, без тени сарказма. Такое поведение подходило больше священнику, нежели оммёдзи. И только окрашенная багровым прядь волос казалась выделяющейся.

Когда Тэнма услышал приветствие Хираты, то удивлённо распахнул глаза.

— Мистический Следователь? Эмм, вам что-то нужно от нашей семьи?

— А-а, нет. Я пришёл не из-за расследований. По правде, это связано со старинным сикигами, которого используют Мистические Следователи. Там понадобилась небольшая проверка… ну, несколько формальностей с документами.

Объяснение Хираты прозвучало вежливо и кратко. Услышав о старых сикигами, Тэнма, наконец, понял, о чём речь.

— Возможно ли, что моей матери?..

— Да. Верно.

— В таком случае, думаю, вам лучше отправиться на производство. Дома же…

— Кажется, всё именно так. Ваш дедушка сейчас сказал то же самое, — объяснил Хирата со спокойно улыбкой.

Казалось, он не только что пришёл, а уже уходил отсюда, закончив свои дела. Однако стоявшая под дождём фигура выглядела так, словно ждала чего-то… хотя это, наверняка, просто воображение.

— …Старинный сикигами, ради которого вы пришли сюда — не сделанное на производстве, а уникальное творение моей матери, верно?

— Да. Вероятно, он является прототипом. Я также немного проанализировал его, но… хотя он и относится к простым сикигами, его техника действительно уникальна.

Эти слова Хираты, вероятно, были простой вежливостью, но Тэнма лишь ощутил тупую боль, словно его задели за живое.

Как и говорил Отомо на поле магических тренировок, отец и мать Тэнмы были хорошо известны в магическом сообществе. Они являлись основателями «Корпорации Колдовства» — одного из немногих частных производств магических инструментов — в которой его мать работала главным конструктором, а отец — главным инженером.

Корпорация, действующая не так долго, всё же стала первой частной компанией, получившей определённую долю на магическом рынке и подорвавшей монополию Агентства Оммёдо. Погибшие родители Тэнмы оказались движущей силой, особенно искусственные сикигами матери Тэнмы, которые даже сейчас выступали в качестве флагманских продуктов компании и получали поддержку огромного числа оммёдзи. Среди этих разработок самой известной являлся используемый Мистическими Следователями для поимки преступников связывающий сикигами «WA1 ласточка кнут», чьё имя стало синонимом для всех подобных инструментов. И действительно, для таких вещей, как арест и перевозка, в основном использовались сикигами, созданные и названные матерью Тэнмы.

До основания Корпорации Колдовства сила сикигами напрямую зависела от навыков практикующего. Но с появлением «невероятно удобных» сикигами, предназначенных «для определённых задач», пришла их стандартизация. Те инструменты, «чья сила проявлялась независимо от навыков практикующего», стали основным направлением для создания искусственных сикигами. Фамильяры, которые сейчас создаёт Агентство Оммёдо — как общего назначения, так и защитные — тоже следуют этой политике. Не будет преувеличением сказать, что мать Тэнмы изменила способы применения сикигами в современном Оммёдо.

Тем не менее, занятие «продажей магии» вызвало совершенно противоположные эмоции у её родителей, ведь семья Момоэ имела отношение к Оммёдо ещё с древних времён. Кроме того, появление «легких в использовании» и «предназначенных для всех» искусственных сикигами, по слухам, стало причиной падения уровня навыков оммёдзи в обращении с сикигами. И для семьи Момоэ, связанной с Оммёдо в течение многих лет, это оказалось позорным результатом.

Корпорация Колдовства являлась главной причиной, почему его мать и дедушка с бабушкой так и не смогли помириться.

— …Тэнма-сан, вы сейчас из Академии Оммёдо?

— Эм. А, да…

— Вот как. Очень поздно, не так ли?

— Нет, это…

Выражение лица Тэнмы снова помрачнело. Слегка улыбнувшись, Хирата посмотрел на парня.

— …Ну что ж, мне пора. Прошу простить, что задержал вас под дождём.

— Ах, э-это я должен извиниться. Ведь так и не сумел помочь.

Хирата вновь опустил голову, и Тэнма, паникуя, также поклонился.

Однако в миг, когда парень отвёл свой взгляд, левая рука Хираты, не державшая зонтик, быстро, но плавно сдвинулась.

Моментальное движение.

Они подняли головы, и их взгляды встретились. Улыбаясь, словно ничего не произошло, Хирата пошёл по дождливой улице. По какой-то причине, Тэнма провожал его взглядом.

— …Эм?

Только сейчас он заметил.

— Откуда он знает моё имя?

Вряд ли бы дедушка специально сказал его. Тэнма удивлённо наклонил голову, но, не особо задумываясь об этом, прошёл через ворота дома.

Не усиливаясь и не останавливаясь, дождь равнодушно падал с неба.

Вернувшись домой, Тэнма повесил вымокшую под дождём форму на вешалку. Однако парень не заметил маленькую бумажку, которая попала в его карман.

Поблизости от Акихабары возвышалась штаб-квартира японского магического сообщества, Агентство Оммёдо. Несколько сильных аур кружились внутри первого конференц-зала этого здания.

Время уже приближалось к полуночи, но по приказу шефа Курахаси сейчас проходило экстренное совещание. Его темой являлось письмо, недавно появившееся перед зданием. Связанное с делом «D», оно поднимало вопрос даже более серьёзный, чем предполагали Мистические Следователи. Если говорить прямо, то это было заседанием по разработке мер противодействия заранее объявленной «D» кражи «плаща Ворона», равносильной объявлению войны.

В конференц-зале собрались важные персоны, представлявшие Агентство Оммёдо.

Прежде всего, назначенный главным по этому вопросу шеф департамента расследования магических преступлений — Амами Дайдзен.

Ответственный за экзорцистов начальник штаба Бюро Экзорцистов, независимый оммёдзи — Мияти Ивао.

Отдел сбора данных Бюро Экзорцистов представляли его начальник Ватанабэ Кэнити и ответственный за духовных сенсоров «Специальный сенсор» Миёси Того. Эти люди, за исключением Ватанабэ, являлись Национальными оммёдзи первого класса — те, кого обычно называли «Небесными Генералами».

Более того, среди присутствующих на собрании не только эти трое были Небесными Генералами.

Независимые оммёдзи Когуре Дзендзиро, Югэ Мари и Кагами Рэдзи. Впервые с момента «Повторного Очищения Хинамацури» в марте, когда случилась террористическая атака духовным бедствием, четверо из пяти независимых оммёдзи собрались вместе. Тот факт, что такие ситуации происходили одна за другой, сам по себе казался странным.

Кроме того, здесь находились люди, занимавшие важные позиции в Бюро Экзорцистов и департаменте расследования магических преступлений. Присутствовал даже начальник хозяйственного отдела, так как лучше всех знал план этого здания. Естественно начальник департамента общественной безопасности по расследованию магических преступлений и Хирата Ацунэ, ответственный за дела «D» и Двурогого Синдиката, также были тут. В комнате только Хирата не имел высокой должности.

Прежде Агентство Оммёдо никогда так масштабно не работало по делу «D». И такое естественно, ведь организация, устраивавшая крупные террористические атаки духовным бедствием — это Двурогий Синдикат, с которым дело «D» связано лишь косвенно. В первую очередь, даже имя «D» являлось внутренним обозначением, используемым департаментом расследования магических преступлений. И хотя Мистические Следователи преследовали «D», считая его необычайно опасным, они не заходили так далеко, чтобы сформировать меры противодействия всеми отделами.

Как бы то ни было, «D» являлся практикующий, называвшим себя Асией Доманом. К нему имелось слишком много вопросов, чтобы рассматривать его в качестве реальной угрозы. Потому-то существование загадочного «D» привлекало внимание только из-за связи с Двурогим Синдикатом.

Отношение Агентства Оммёдо изменилось из-за того, что независимые оммёдзи вступили в контакт с «D» во время «Повторного Очищения Хинамацури» и признали его реальной угрозой. После этого агентство переосмыслило его опасность, поставив на один уровень с Двурогим Синдикатом. И в то время, пока Мистические Следователи разрабатывали соотвествующие контрмеры, случился этот переполох.

Более того, сейчас «D» не только предпринял действия против них, но и открыто прислал уведомление Агентству Оммёдо о своём нападении. Можно сказать, что это стало вопросом авторитета всего Агентства.

— Суть в том, что теперь это вопрос чести, — произнёс Амами, словно озвучивая мнение всего начальства.

В этом письме «D» указал время, место и даже цель. Хотя Агентство Оммёдо завалило огромное количество повседневных дел — особенно борьба с возникавшими после мартовских событий духовными бедствиями — они должны были принять меры против этой угрозы. Даже если «D» — легендарный оммёдзи Асия Доман, они не имели права уступить.

— В конце концов, я хотел бы много чего узнать о нём самом и о его связях с Двурогим Синдикатом. Более того, сейчас он намеренно вышел на сцену. Мы должны схватить его любой ценой, — бесстрашно заявил Амами перед всеми собравшимися в конференц-зале, держа в руке веер. Некоторые из присутствующих смело кивнули, другие приняли это спокойно, а третьи же воспылали боевым духом от приближения сильного врага.

Естественно, все здесь были абсолютно уверенны в собственном лагере. Мало того, что многие из них являлись невероятно сильными, так они ещё и действовали все вместе. Каким бы могущественным не был оммёдзи, у них не имелось никаких оснований бояться всего лишь одного противника.

Без промедления Амами начал объяснять детали стратегии противодействия «D». Он был старше шефа Курахаси Гэндзи, и, если можно так сказать, являлся старейшиной Агентства Оммёдо. Без его вмешательства координация между различными департаментами была бы заметно медленее. Хотя он иногда и прислушивался к чужим мнениям, основные пункты плана мужчина быстро решал сам.

Несмотря на позднюю ночь, собрание продвигалось гладко и бодро.

Лишь два человека не оказались под влиянием этой атмосферы.

Один из них — Кагами Рэдзи, известный как «Пожиратель Огров». Молодой экзорцист с мятежным духом холодно смотрел на это собрание. Казалось, сам «D» интересовал его, но на детали стратегии он не обращал внимания. Напротив, выглядело так, словно он размышлял о том, как бы опередить остальных и встретиться с «D» в одиночку. Его прямой начальник Мияти часто поглядывал на него, как будто следил за поведением.

А вторым человеком, относившимся к этому без энтузиазма, неожиданно оказался Когуре Дзендзиро.

Когуре, в отличие от Кагами, внимательно слушал детали разговора. Но на лице мужчины отражалось непривычное для него беспокойство.

Несомненно, Когуре превосходный экзорцист, но его позиция в организации достаточно низка. Здесь находилось практически всё начальство, и, если его не попросят высказаться, повлиять на ход встречи будет трудно.

Судя по выражению лица внимательно наблюдавшего за собранием Когуре, казалось, что он хотел что-то добавить.

Тем не менее, возможность высказаться ему так и не представилась.

Когда стратегическое совещание закончилось, стрелка часов уже пересекла двенадцать.

— …Мияти-сан!

После окончания встречи участники стали расходиться по своим департаментам. Тогда же Когуре окликнул своего босса Мияти, который шёл по коридору перед ним.

— Когуре? Что такое?

Остановившись, Мияти обернулся, а Когуре быстро подошёл к нему.

Мияти являлся Национальным оммёдзи первого класса, начальником комнаты управления очищающими ритуалами Бюро Экзорцистов и главой независимых оммёдзи. Кому-то вроде Когуре редко удавалось обратиться к нему лично, но прозвище «Эмма [2]» Мияти заставляло дрожать даже закалённых боями экзорцистов, внушая благоговейный страх. Во время мартовского подавления Нуэ именно он пронзил одно из крыльев гигантской химеры над софтбольным полем во Внешнем Саду Храма Мэйдзи.

Хотя по внешнему виду Мияти вряд ли кто-то мог догадаться о его подвигах. Несмотря на хмурое выражение этот невысокий мужчина средних лет был действительно дружелюбен. Его богатое на эмоции точёное лицо напоминало сценического актёра — вроде маститого комика, производящего на других впечатление готового немного пошутить денди. Он носил усы с бородкой, и среди его подчинённых ходил слух, что это и послужило источником прозвища «Эмма».

Но Когуре, естественно, понимал истинную силу Мияти.

Он выпрямился перед боссом.

— Простите. На самом деле, я хотел обсудить… нет, доложить кое о чём.

От подобной формальной речи Мияти криво улыбнулся. Скрутив в трубочку находившиеся в его руках документы, он постучал ей по своему затылку.

— В чем причина такой спешки? Это не подождёт, пока мы не доберёмся до штаб-квартиры?

— Если возможно, я хотел бы доложить здесь.

Лицо Когуре выглядело серьёзным. Вздохнув, Мияти бросил ему испытывающий взгляд, но сразу же призвал своего подчинённого продолжить: «Говори».

— Это насчёт Крыла ворона.

— Крыло ворона… так в чём дело?

— Это… предмет, запечатанный в хранилище Агентства — реплика… вот что я слышал.

— А?

Мияти дёрнул бровью.

Некоторое время он пристально глядел на Когуре, а затем в небрежной манере осмотрелся по сторонам. Хотя Когуре говорил достаточно тихо, выглядело так, словно Мияти считал, что это опасная тема для разговора в коридоре.

Его взгляд снова вернулся на Когуре:

— …Что? Я впервые слышу об этом.

— Даже вы, шеф?

— Естественно. Откуда у тебя такая информация?

— Ну… бывший одноклассник.

— Твой одноклассник? Значит… Отомо?

— Нет. Не знаю известно вам это имя или нет… Саотомэ.

— Саотомэ? Не слышал этого имени. Департамент?

— …Управление императорского двора.

Выражение лица Мияти вновь изменилось. Смотревшие на Когуре глаза внезапно засияли, и, казалось, острота взгляда босса плавно возрастала.

— Отдел Духа… разве два года назад они не привлекли наше внимание… и твоего одноклассника не постиг тот же конец?

— Верно. Этот человек ушёл оттуда намного раньше. Полагаю, он никак не связан с Двурогим Синдикатом.

— Исследователь?

— Да. Специализирующийся на Цучимикадо Яко.

Мияти понимающе кивнул на ответ Когуре.

— Ясно. Вот в чём связь с Крылом ворона. Значит этот человек сказал тебе, что находящийся здесь плащ — реплика.

После слов начальника, Когуре покорно кивнул и сказал: «Всё верно».

Поглаживая бородку, Мияти засмеялся.

«Вероятно, Когуре не сказал об этом на совещании из-за того, что не хотел публично разглашать источник информации» — расплывчато предположил Мияти.

Когуре продолжил:

— Более того, я услышал от него ещё кое-что. Запечатанное в управлении Крыло ворона является подделкой, а настоящее же хранится в Академии Оммёдо…

— В Академии Оммёдо? Эй-эй. Что не говори, это слишком…

Мияти криво улыбнулся. Между прочим, слово «управление» в основном использовалось членами Бюро Экзорцистов, когда они ссылались на Агентство Оммёдо и это здание.

— Ну, я тоже рассмеялся, когда впервые услышал об этом, но, тщательно подумав, решил, что нельзя исключать такое. Директор академии — прежняя глава семьи Курахаси. Она знала Яко при жизни.

— Тем не менее, Яко умер в год окончания войны. В то время прежней главе Курахаси было… дай подумать, сколько лет? Так или иначе, около десяти…. А-а, ну помню, слышал от шефа Амами, что прежняя глава ещё с детства играла значительную роль, как мико, но… в любом случае неразумно передавать Крыло ворона ей.

— Вероятно, это сделали не напрямую, но во время войны семья Курахаси тоже присоединилась к воскресшему Бюро Оммёдо. В действительности, члены Курахаси работали вместе с Яко и после его смерти превратили наполовину закрытое Бюро Оммёдо в нынешнее Агентства Оммёдо.

— …Понял. Действительно, это не было неосуществимым. Но даже так, у прежней главы Курахаси не имелось причин прятать Крыло ворона в суматохе послевоенного времени, верно? И тем более создавать реплику.

— Этого… я не знаю… — невнятно произнёс Когуре, не сумев ответить на вопрос начальника. Мияти слегка вздохнул, и, всё ещё смотря на своего подчинённого, постучал свёрнутыми в трубочку документами по плечу.

____________

1. Здесь и далее названия станций или линий метро

2. Вики

3. Сокращение от акихабары