Часть 1

Два ворона кружили под свинцовыми облаками. Черный и белый. Черный казался старше. Он словно танцевал, соревнуясь в мастерстве с белым. Это был поединок. Напряженный поединок. Два ворона яростно сражались. Они были словно окутаны магией, что порождали их собственные заклинания. Их голоса, подобно брызгам водопада, рассеивались, сливались с ветром, таяли в воздухе, создавая мистическую атмосферу. И соперники кружили в ней. Они были ее частью. Они были ее сутью.

Харутора напряженно следил за происходящим и, наверное, впервые в жизни так искренне и серьезно хотел понять. Казалось, он даже не моргал, он просто не мог ничего упустить, так сильно хотел познать суть сражения, что разворачивалось перед ним; казалось, все его чувства обострились до предела.

Движения рук, что рисуют печати, полет талисманов, интонации, с какими зачитывали заклинания, тактики, поток магической силы, движение ауры.

Все это было сложным, и в то же время имело простую, на первый взгляд, основу — связь с силой, — передающуюся с древних времен, и надежную систему координат.

Что такое Кудзикири?

Какой изначальный смысл заложен в мантры?

Что такое вражда и зависимость стихий? Сэман и доуман [1]?

А пяти элементов?

Как быть с единством и борьбой противоположностей?

Ответы на все эти вопросы сейчас были перед ним. Тайная, нет, всеми забытая система сейчас оживала в поединке двух оммёдзи. Происходящее было удивительно и впечатляло своим масштабом, точностью и мощью. В магических рисунках отражались ауры соперников, и, когда они использовали более мощные заклинания, магия буквально ощущалась кожей.

Черный ворон назвал это «соревнованием», и это как нельзя точно отражало суть происходящего. Это соревнование, как и любое другое, имело свои правила. И тот, кто выберет верную тактику, чьи навыки окажутся лучше, тот, кто не поддастся эмоциям, будет вознагражден победой. Победой в игре магического мира. Невероятно…

Увиденное потрясло Харутору.

Всем своим существом он жаждал запечатлеть все в памяти…

Но…

Черт…

Поединок окончен.

Чем сильнее он старался вспомнить, тем сильнее становилось чувство раздражения. Но что было его причиной? Восстанавливая в памяти события, Харутора ощущал некое несоответствие. Его воспоминания были как отдельные кадры на фотокамере, на которой при увеличении кадра теряется четкость изображения, и чем больше увеличиваешь, тем сильнее оно размывается. Он старался как мог, вспоминая мельчайшие подробности картинки, но как только ему казалось, что все начинает проясняться, все снова становилось размытым. Быть способным видеть, но неспособным понять, вот что заставляло его злиться. Все, что он чувствовал, наблюдая за боем, могло оказаться иллюзией или игрой воображения. Из-за усталости и напряжения появилось ощущение нереальности произошедшего. И он ничего не мог с этим поделать.

Но все же произошедшее было реально.

И дело не в том, что он не способен запомнить, вовсе нет.

Просто одной памяти было недостаточно.

Чем больше времени проходило, тем больше неточностей появлялось. Он осознавал, что не до конца понимал происходящее, что-то очень важное ускользало от него. Он всего лишь новичок, и этот факт портил настроение.

Но тем не менее…

Прежде чем осознать это, Харутора стал восполнять пробелы воображением. Он изо всех сил пытался приблизиться к разгадке сути магии, которую чувствовал в этой битве. Он сожалел о своей незрелости и сокрушался о самонадеянности, но не мог сдаться. И, честно говоря, этот путь проб и ошибок оказался намного сложнее, чем он себе представлял.

Что же такое магия?

Этот вопрос мучил Харутору. И он, не помня себя, погружался все глубже и глубже в поисках ответа.

— Харутора! — знакомый голос вернул Харутору в реальность.

— А?

Шумно рассекая воздух, перед ним пролетели два огромных ворона. Два простых ворона-сикигами. Он управлял ими, но сейчас потерял контроль. Харутора сосредоточился, восстанавливая связь и подчиняя их своей воле. В следующий момент два ворона-сикигами зависли в воздухе. Они еще хлопали крыльями, словно пытаясь набрать высоту, но все равно спускались все ниже и ниже, пока не коснулись земли и не обратились в талисманы.

— Фух, — выдохнула Цучимикадо Нацумэ. Учитель, следивший за происходящим, лишь иронично усмехнулся.

— … рискованно, очень рискованно. Что-то не так, Цучимикадо-кун? У тебя неплохо получалось.

— Ну…

— Ты отвлекся? Это недопустимо. Потеря концентрации при использовании магии крайне опасна. Это похоже на вождение машины: отвлечешься на миг и покалечишь кого-нибудь. Прошу, не забывай об этом.

— Да, прошу прощения…

Харутора склонил голову. Учитель слегка улыбнулся. Его одноклассники выдохнули с облегчением и засмеялись, напряжение в комнате начало падать, а покрасневший Харутора поспешил поднять талисманы сикигами.

— Погоди, Харутора…

— Честно говоря, ты заставил меня понервничать.

— П-прошу прощения.

— Но это было мощно.

— Точно, это удивительно.

Слова поддержки, улыбки и теплое отношение одноклассников сделали свое дело — Харутора почувствовал облегчение.

— Если задуматься — это прогресс. Поначалу даже одним амулетом управлять сложно.

— А закончилось все как обычно.

— Я просто легко отвлекаюсь.

Все засмеялись, улыбнулась и смущенная Нацумэ. Ей тоже казалось, что у Харуторы стало лучше получаться.

И в самом деле, даже если отбросить необъективное мнение Нацумэ, было видно, что Харутора действительно делал успехи. Изначально Харутора обладал невероятной магической силой, но научился использовать ее с умом лишь недавно. У него были сильные и слабые стороны, он по-прежнему допускал небольшие ошибки, и со стороны это было очень заметно. Но если сравнивать с тем, какие навыки у него были при поступлении в академию, то сейчас он стал будто совсем другим человеком. Особенно это касалось практических навыков, благодаря которым Харутора стал одним из лучших учеников класса. И все это — результат нескольких настоящих сражений.

Учитель явно был недоволен.

— Здесь вы находитесь под моим наблюдением, вокруг много экзорцистов, и даже если ваш сикигами выйдет из-под контроля, все будет в порядке, но я все равно прошу вас использовать свою магию очень осторожно.

— Понял. В следующий раз буду внимательнее! — мрачно ответил Харутора.

Сейчас Харутора с одноклассниками находились в незнакомом месте. Привычное здание академии, рассчитанное на 47 классов, с новейшим оборудованием, в данный момент было закрыто на ремонт. И все из-за событий прошлого месяца. Загадочный оммёдзи «D», который называл себя Асия Доман, атаковал здание академии. СМИ моментально разнесли эту новость по всей стране. К счастью, никто серьезно не пострадал, но вот само здание было сильно повреждено сикигами Домана. Через неделю после инцидента руководство Академии Оммёдо решило закрыть академию, пока не закончится ремонт. И это казалось логичным, так как учащиеся не могли заниматься в подобных условиях. Но поскольку учебный процесс нельзя прерывать, для проведения занятий необходимо было другое место. И такое нашлось недалеко от Сибуи. Оно было относительно большим и относилось к магии. Это был Филиал Бюро Экзорцистов Агентства Оммёдо в Мегуро.

И прямо сейчас Харутора находился в учебной комнате отдела.

Она предназначалась для тренировок профессиональных экзорцистов, и, хотя по сравнению с полем для практических занятий под зданием академии здесь было тесновато, все же места хватало для проведения занятий одного класса. Помимо учебных комнат Агентства, под классные комнаты переоборудовали несколько конференц-залов. Очевидно, что подобное использование ресурсов Агентства едва ли можно назвать оправданным, но тут скорее помогли связи директрисы Курахаси, чем тот факт, что Академия была официально признана Агентством учебным заведением, выпускающим высококвалифицированных оммёдзи.

— Ну что ж, я хотела сохранить это в тайне, но мой отец — глава Бюро Экзорцистов.

Сказала их одноклассница Курахаси Кёко, когда Агентство одобрило проведение занятий. Она была внучкой директрисы Курахаси. Получалось, что ее отец, Курахаси Гэнджи, исполняющий обязанности шефа Агентства Оммёдо и одновременно занимающий должность главы Бюро Экзорцизма, приходился директрисе родным сыном. Так что просьбу Академии было легко донести до вышестоящего руководства. Более того, Агентство не могло остаться в стороне после того, как Академия подверглась нападению. Поразительно, но нападение на филиал Агентства происходило одновременно с нападением на Академию. К тому же ущерб, нанесенный Агентству, можно назвать минимальным, а вот здание Академии, где находилось множество несовершеннолетних, пострадало очень сильно. И это ощутимо ударило по репутации Агентства. Как они могли отклонить просьбу Академии в подобной ситуации?

Несмотря на это, филиал в Мегуро не смог принять всех учеников, и теоретические занятия пришлось разбросать по другим государственным учреждениям, что привело к серьезному сдвигу в учебном плане, и учителя опасались путаницы, но этого не произошло.

Но совсем без потерь обойтись не получилось. После нападения около десяти учеников из каждого класса решили забрать документы из Академии, а те, кто остались, все еще не оправились от потрясения.

В произошедшем не было его вины… Но все же Харутора сильно переживал. Единственным утешением было то, что из его класса никто не ушел.

Харутора вернулся на место. Учитель хлопнул в ладоши привлекая внимание.

— Изменилось место, изменилась обстановка, но неизменна осталась магия, которой мы обучаемся. Вам еще многое предстоит узнать, так что продолжим наше обучение.

Часть 2

В обеденный перерыв в кафетерии агентства всегда было многолюдно, а с приходом учеников из академии вообще стало не протолкнуться, поэтому в хорошую погоду многие предпочитали обедать во внутреннем дворе.

Внутренний двор филиала в Мегуро, по сути, представлял из себя большой сад в японском стиле, однако из-за мощеных дорожек, белого гравия и декоративных сосен казалось, что находишься на территории храма.

Днем солнце уже по-летнему припекало, и поэтому многие свой обеденный перерыв предпочитали проводить в тени деревьев на сочной зелени газонов, а не за столиком кафетерия. Харутора с друзьями не стали исключением.

— Всем приятного аппетита! — сказал Харутора, когда они устроились на камнях возле пруда, чтобы пообедать. Ему показалось, что усесться здесь — отличная идея.

Нацумэ и Кёко решили составить ему компанию, позже к ним присоединились Ато Тодзи и Момоэ Тэнма. Они впервые обедали вместе, потому как в Академии Кёко обедала вместе с директрисой в ее кабинете, а Тэнма обедал в классе.

— Вкусно. В столовой экзорцистов отличная еда.

— Правда? А мне больше нравился кафетерий в академии, да и Харутора всегда туда ходил.

— Я не говорю, что там было хуже, но здесь выбор больше… Хотя, может, еда вкуснее из-за того, что мы едим на свежем воздухе.

Харутора подцепил палочками кусочек свинины и осмотрелся.

В обеденное время внутренний двор был излюбленным местом тех, кто так же, как и Харутора с друзьями, решил перекусить на свежем воздухе. Несколько дней назад они слышали, как члены филиала шутили, что здесь теперь как в студгородке, однако в замечании не было возмущения и раздражения — только любопытство.

— Слушайте, а ведь здесь почти нет экзорцистов. Это же филиал Бюро, я думал, они здесь толпами должны ходить.

— Ошибаешься, Харутора-кун. Ты пересекаешься с ними по несколько раз в день, но без спецодежды, защищающей от миазма, их не узнать, — с удовольствием ответил Тэнма на вопрос Харуторы.

Униформа, которую экзорцисты надевали во время ликвидации духовного бедствия, являлась защитной спецодеждой, защищающей от миазма. Черная униформа с поясом и плащом была своего рода отличительным знаком экзорциста, и, как сказал Тэнма, было очень трудно отличить обычного оммёдзи от экзорциста без этой одежды. Хотя можно было попытаться угадать, посмотрев на силу ауры.

— А я думал, экзорцисты постоянно носят ее.

— Ну и как ты себе это представляешь? Они носят ее только при ликвидации духовных бедствий.

— Кстати говоря, есть и те, кому нравится сражаться с сикигами в снаряжении кендо. Под спецодеждой экзорцистов.

— Ха-ха-ха, а я сражался с духовным бедствием без оружия, без спецодежды и без защитного снаряжения. И нет, я не хвастаюсь.

Харутора сделал вид, что не заметил намека, и лишь улыбнулся на подначивание Тодзи. Нацумэ все поняла, и, вздохнув, отвела взгляд. Плечи Тэнмы дрожали от смеха.

— Ты о том, что случилось, когда ты и Харутора-кун только поступили? Поединок с сикигами. Как же мне этого не хватает. Сейчас я понимаю, что все индивидуальные занятия были поединками, и тогда Харутора-кун впервые сражался против Хакуо и Кокфу.

До поступления в Академию противниками Харуторы в тренировочных боях были два защитных сикигами Кёко модели «G2 Якша» — Хакуо и Кокфу. Но после поступления Харутора и Тодзи стали посещать индивидуальные занятия, и теперь они получают особые наставления не только от классного руководителя, но и от учителей практических занятий.

— Точно, поначалу ведь Курахаси-сан и Нацумэ-кун не ладили, но сейчас они могут заниматься и даже обедать вместе. Кто бы мог подумать? — спросил Тэнма, глядя на Кёко.

Но Кёко сидела, опустив голову, и рассматривала поднос с миской лапши, а ее рука, державшая палочки, замерла на полпути. Но, наконец, она заметила, что разговор прекратился и все ждут от нее ответа.

— Что? — Кёко подняла взгляд на Тэнму, — Да. С Нацумэ-куном? Д-да. Я тогда еще вела себя немного странно, — судорожно подбирая слова, добавила она.

Кёко улыбнулась, но её улыбка не тронула глаз. Тэнма, не найдя ответа, просто кивнул. Заметив что с подругой что-то не так, Харутора отложил палочки.

— Кёко, ты немного странная в последнее время.

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Ничего такого, но ты постоянно о чем-то думаешь и находишься как будто не с нами…

— У тебя все хорошо?

Слова Харуторы совпали с обеспокоенным взглядом Тэнмы. Кёко выглядела немного нерешительно, будто чувствовала себя не в своей тарелке. Удивительно, но всегда уверенная Кёко нерешительно посмотрела на Нацумэ, мгновение, и она справилась с собой, отвечая на вопрос как ни в чем ни бывало.

— Разумеется, это же не я сегодня на практическом занятии размечталась о чем-то.

Колкое замечание Кёко лишило Харутору дара речи.

— Точно! — вмешалась Нацумэ, с таким энтузиазмом, будто это касалось ее лично. Смерив его строгим взглядом, она продолжила, — Курахаси-сан права, ты слишком беспечен. Вечно витаешь в облаках, даже когда используешь магию! Сенсей, и тот был поражен!

— Я же уже говорил, мне жаль.

— Вот-вот! Может, это ты в последнее время стал рассеянным? Уже не в первый раз отвлекаешься на практическом занятии? А может, ты зазнался после знакомства с одним из Генералов Оммёдо…

— Н-нет, вовсе нет.

— Тогда что с тобой? Тебя что-то беспокоит? — спросила Нацумэ.

Сидевшая до этого спокойно, она резко приблизилась к нему и Харутора, поморщившись, отклонился.

— Беспокоит…

Он снова вспомнил, что произошло в тренировочной комнате — он управлял своими простыми сикигами и вдруг задумался. А как профессиональные оммёдзи контролируют своих простых сикигами? А экзорцисты? Мистический следователь? Небесные Генералы? Харутора размышлял об этом, хотя было не время и не место, и когда понял, что отвлекся, было уже поздно, он потерял контроль над сикигами. Всё как сказала Нацумэ, и это случилось не только сегодня, Харутора часто размышлял о своих возможностях и о возможностях магии, но в этот раз все было по-другому. Он не мог этого объяснить. Все было не так, как раньше, он думал иначе, сомнения и чувство несоответствия начинали раздражать. Это было так на него непохоже и действительно беспокоило. И он не мог ни с кем поговорить. Он не мог понять сам себя, это было просто какое-то смутное ощущение, ну и как это объяснить остальным? Даже если он скажет «да, меня беспокоит магия, а точнее, сама суть», это только сильнее озадачит друзей.

— Харутора не один такой, — сказал Тодзи, не прекращая жевать свинину в имбирном соусе. Он видел, с каким трудом Харутора пытается подобрать слова, и пусть на лице его играла улыбка, было видно, что он говорит серьезно, — У каждого из нас есть что-то личное, ведь так? В конце концов, с нами каждый день столько всего случается.

Никто не ожидал от него таких слов, и, пусть он не стал уточнять, что за события имел в виду, друзья молча согласились.

В прошлом месяце на академию напали, и это происшествие потрясло каждого, особенно шокировала битва между Отомо Джином, классным руководителем Харуторы, и Асией Доманом, известным под кодовым именем «D».

— Точно… — сказал Харутора и натянуто улыбнулся лучшему другу, — Многие не оправились еще.

— Тодзи прав… то, что случилось, заставило меня задуматься о многом, — согласилась Нацумэ.

Повисла тишина, вероятно, все снова переживали те события. С момента поступления Харуторы в академию произошло множество событий: мистический следователь похитил Нацумэ, во время сдачи экзамена друзья вступили в противостояние с Нуэ и познакомились с Небесными Генералами, потом их вообще отправили на масштабную ликвидацию духовного бедствия, где они снова сражались с Нуэ и победили. Но случай с «D» перечеркнул все, и ребята почувствовали себя по-настоящему беспомощными. Если бы не Отомо, Харутора и остальные точно не справились бы и наверняка сдались. Сразу было понятно: Доман сильнее, Отомо не победить, но он все равно принял вызов, надеясь выиграть время для независимого экзорциста Когурэ Дзэндзиро и его команды. Однако для Харуторы стало полной неожиданностью то, что Отомо не просто показал силу, но и поначалу даже одерживал верх, буквально контролируя магическое состязание. И хотя ему не удалось победить, он несомненно преуспел в тактике боя.

— Мне кажется, что Отомо-сэнсея уже давно должны были выписать… — неуверенно начал Тэнма.

— Бабушка говорит, что он очень быстро поправляется, уже даже начал спорить с ней о сумме выплат по страховке от несчастных случаев, — ответила Кёко, — такое ощущение, что он в этом хорошо разбирается, но, думаю, директриса все же знает куда больше.

Тодзи рассмеялся.

Спорить с директрисой о положенной компенсации? Да, это именно тот учитель, которого знал Харутора. Похоже, Нацумэ тоже представила этот спор, она сидела прикрыв глаза и хихикала.

— Я с самого начала думал, что он не так-то прост, но я даже подумать не мог, что он такой специалист в магии.

Действительно, меткое замечание. Каждый из ребят думал точно так же.

Тодзи снова принялся за еду, когда прозвучал вопрос.

— Так кто же на самом деле наш учитель?

— Да, мне тоже было интересно, и я спросила бабушку, но она сказала лишь, что он бывший Мистический Следователь.

— Если бы он был обычным Мистическим Следователем, то, думаю, Агентство Оммёдо могло бы наслаждаться воцарившимся миром и покоем.

— Точно, я слышал, что он ушел потому, что получил травму ноги, но с таким уровнем силы это не должно было стать большой проблемой. Мне интересно, что на самом деле заставило его уйти и стать обычным учителем в академии.

— Кто знает. Может, директриса пригласила его?

— Скорее, поставила перед фактом.

— Ага, хоть я не должна так говорить, но слова Тодзи очень похожи на правду.

Нацумэ и остальные еще пообсуждали, каким им видится Отомо. Никто из них раньше не замечал скрытую в нем силу. Однако, ко всеобщему удивлению, ребята не чувствовали себя обманутыми. Более того, они считали, что теперь обязаны разобраться во всем.

Харутора волновался, что именно друзья думали о нападении и о силе учителя? Безусловно, его тоже удивила эта сила. Еще на дополнительных занятиях у Отомо Харуторе казалось, что тот намного сильнее, чем хочет казаться, но чтобы настолько... Это стало полной неожиданностью, и Харуторе оставалость только сокрушаться, как он мог не заметить. Но больше всего его впечатлила не сама сила, а то, как легко эта сила подчинялась Отомо и Доману. Неужели Нацумэ обладает такой же?

— Эй, Тэнма?

— Что такое, Харутора-кун?

— Насчет магии Отомо-сэнсея. Тебе не показалось, что она немного отличается от магии, которую используем мы?

— Точно! Мы еще столького не знаем. Та магия была вообще не похожа на то, что мы изучаем… и техника там совсем другого уровня…

— Нет, дело не в навыках или технике. Есть еще что-то, что важнее…

Он на самом деле не мог выразить словами, он лишь смотрел на озадаченного Тэнму. В конце концов, Харутора сам не мог понять, о чем же он говорит, возможно, он вообще неправильно ставит вопрос. Или только ему все это показалось странным?

А может, проблема существовала только в его в голове? Ведь остальные, хоть и считают магию Отомо «очень могущественной», но никак не иной.

Но…

Тогда выходит, что Харутора не усвоил самых основ, и он по-прежнему ничего не понимал. И это тревожило его.

— Харутора?

— …

— Харутора.

— А? Да, извини.

Нацумэ смотрела на него с беспокойством и ободряюще улыбалась. На ее лице не было и тени злости за то, что он опять витал в облаках.

— Так в чем дело, Харутора? Конечно, многое случилось внезапно, и вполне нормально хотеть стать сильнее, но постарайся не зацикливаться на этом, ладно? Ясно одно: тот бой был «особенным», так что думай, не думай о магии такого уровня — всё равно ничего не поймешь. Но мы разберемся. Однажды мы разберемся. Вместе, — сказала Нацумэ желая подбодрить поникшего Харутору.

— Харутора, вполне очевидно, что ты растёшь. Да, ты совершил серьезную ошибку на практике, но я уверена, больше такого не допустишь и будешь осторожнее. Ты уже не тот, что раньше, особенно когда дело доходит до простых сикигами. Ты развиваешься и набираешься опыта. И помни: переживать и мучиться в одиночку — это совсем не в твоем стиле.

— Нацумэ…

Похоже, Нацумэ приняла обеспокоенность Харуторы за неуверенность в себе, и он не стал ее переубеждать.

Нет, он не считал, что не уверен в себе. Напротив: когда дело касалось магии, он был вполне уверен в себе, порой он даже становился самоуверен до безрассудства. Однако Харутора не мог признать это при всех, тем более не хотел спорить с подругой детства, которая так сильно беспокоилась о нем. Ее забота была слишком приятна.

Харутора расслабился.

— Хорошо.

Он улыбнулся Нацумэ, и та, слегка покраснев, просияла в ответ.

— Отлично, — тихий голос Тодзи разрядил атмосферу.

— У нас давненько не было индивидуальных занятий, да и Харуторе необходимы эти тренировки. Не хотелось бы отставать от учебного плана.

— Точно. Мне очень хочется испытать себя. Кёко? Здание академии еще долго будут ремонтировать?

— Что? Да. Я не знаю подробностей, но это займет еще некоторое время.

Руководству академии пришлось занять чужие помещения, что являлось огромной ответственностью, и это, несомненно, сильно влияло на сроки ремонта здания. Вдобавок в академии хранилось много запечатанных магических явлений и специальное оборудование, так что нападение Домана нанесло не столько материальный, сколько магический ущерб. Теперь, чтобы привести все в порядок, потребуется много сил и средств.

— Ясно, — Харутора вздохнул с сожалением.

— Это, наверное, не поможет, но мы могли бы сходить в парк вечером.

— Бакатора, это определенно не поможет. За такое и исключить могут.

— Тогда, может, нам разрешат после занятий воспользоваться учебной аудиторией?

— Тодзи, ты думаешь, все так просто? Специалистам даже днем трудно ее освободить. Я уж молчу про вечер, когда Бюро Экзорцистов загружено еще сильнее. Это будет уже слишком, если мы попросим больше времени.

После Омагатоки духовные бедствия чаще всего проявляются ночью, до восхода солнца. За то время, что они провели в стенах филиала, они запомнили, что настоящая работа Бюро начинается с наступлением темноты.

— Число духовных бедствий растет из года в год. Работа Бюро Экзорцистов очень важна, и мы должны постараться не мешать ей.

Мнение Тэнмы звучало очень разумно.

— Но когда экзорцисты не работают, они все равно находятся в состоянии готовности, верно? Разве они не тренируются, пока их не вызовут? Для этого и создали учебные аудитории, — заметил Тодзи.

— Я точно не знаю, но…

— В таком случае, наше участие в их тренировках не должно стать проблемой?

— Шутишь? — услышав предложение Тодзи, Тэнма едва не перевернул обед, — тренировки профессиональных экзорцистов? Мы не выдержим, будем только мешать.

Экзорцисты считаются звездами среди профессиональных оммёдзи. Все, кто выбирают профессию экзорциста, становятся элитой, и они постоянно тренируются, оттачивая свои навыки. В общем, их можно назвать первоклассной группой среди современных оммёдзи. Их тренировки можно было назвать какими угодно, только не обычными.

— Но вы же не сдадитесь так просто, верно?

Вопрос прозвучал откуда-то со стороны. Все удивленно обернулись и увидели девочку с хвостиками, что медленно несла свой поднос.

— О, Сузука. У тебя же сегодня лекции в Университете Сибуя?

— Они были утром, а после обеда будут в филиале Мегуро, и это действительно раздражает — мотаться туда-сюда…

Это была первогодка Дайрэндзи Сузука. Она шла медленно и, отвечая Харуторе, не отводила глаз от подноса, стараясь не разлить суп.

— Дайрэндзи, когда ты спрашивала, сдадимся мы или нет, ты имела в виду мое предложение?

— Что же еще? Это же всего лишь тренировки? Что ж…

Приблизившись, она подняла голову и вызывающе усмехнулась.

— Похоже, ты боишься продуть? Ай!

— Ты в порядке?

— Я-я споткнулась! Подвинься! Я не могу пройти! — ответила Сузука, пиная Харутору. Тот лишь усмехнулся и уступил свое место. Продолжая ворчать, Сузука очень осторожно села.

— Тогда… — Тодзи старался скрыть улыбку, — Дайрэндзи, когда ты спрашивала, сдадимся мы или нет, ты имела в виду мое предложение?

— Я же тебе сказала! Издеваешься, что ли?

— Ладно-ладно… не бери в голову, Сузука. Ты знаешь, как проходят тренировки экзорцистов? Как думаешь, никто не будет против, если мы поучаствуем?

— Это невозможно. Слишком самонадеянно для первокурсников… но это только для первокурсников, а вот если кто-то из Небесных Генералов попросит, это уже другое дело, — резко ответила она и самодовольно улыбнулась.

Хотя Сузука и числилась первогодкой Академии Оммёдо, она также являлась Национальным Оммёдзи первого класса. Кроме того, она была самой юной среди Двенадцати Небесных Генералов, и, несмотря на ее текущие обстоятельства, она была известной личностью в магическом сообществе. Сейчас она отбывала наказание за нарушение закона Оммёдо. И, кроме руководства Агентства и еще нескольких официальных лиц, никто не был в курсе подробностей, даже Харутора с друзьями не знали точно, какое влияние она имеет среди оммёдзи.

— Ну, если ты склонишь голову и будешь умолять, я, возможно, и смогу помочь, ведь я Избранная Двенадцати Небесных Генералов.

Сэмпай не смог сразу ответить на предложение своей кохай. Они перестали работать палочками и молча смотрели друг на друга.

— Мы сможем поучаствовать в тренировках экзорцистов…

Все замолчали, и Сузука принялась за уже остывшую лапшу. Недоверие и сомнение отчетливо виднелись в глазах Нацумэ, Кёко и Тэнмы.

Но…

К концу обеда все пятеро склонили головы перед ней.

— Замечательно, — сказала девушка и с видимым удовольствием кивнула. Она сделала глубокий вдох, наслаждаясь тем, что давно уже не надеялась почувствовать — свободой. Поправив упавшие на плечи волосы, она улыбнулась.

— Жаль, что все же пришлось тебя побеспокоить.

Этот голос принадлежал уже не девушке. Говоривший поблагодарил мужчину, что стоял рядом с ней. Мужчина не ответил, и говоривший обратился к девушке.

— Аномалии духовного тела могут проявиться ночью. Очень трудно поддерживать его в течение двух лет. Даже вы будете в опасности, если не остановитесь.

Девушка поняла его, но уже приняла решение, и даже мнение этого человека не изменит ничего, она лишь кивнула на слова мужчины.

— Это обычный контракт. Вам следует поторопиться.

Они могли бы воспользоваться алтарем прямо сейчас. Но равнодушный тон собеседника привел девушку в замешательство. Их разговор прервал третий.

— Когда-нибудь, но не сейчас, спешка ни к чему. В последнее время и так много всего произошло. Изматывать себя опасно.

— Подготовка почти завершена. Половина обозначенных уже устранена.

— Отлично, — проронила девушка, и этим поставила в беседе точку.

Часть 3

К сожалению, влияние Избранной Двенадцати небесных генералов не распространялось на Бюро Экзорцистов.

— Сожалеем, но наши тренировки — часть работы, и на них не допускаются ни профессиональные оммёдзи, ни национальные оммёдзи первого класса.

Именно такой ответ получили друзья. Хотя они и ожидали, что в итоге им откажут, но и подумать не могли, что никто даже не захочет узнать причину такой необычной просьбы.

Однако… на все было свое объяснение.

Подавляющее большинство экзорцистов окончило Академию Оммёдо. Оммёдзи были индустрией, которой управляли весьма одаренные люди. И те, кто обладал талантом и желанием непременно стать оммёдзи, с ранних лет грезили о поступлении в знаменитую академию. И очевидно, что экзорцисты, которые выделялись даже среди своих, оканчивали именно её. Большинство экзорцистов, работающих в Бюро, это выпускники Академии. Большинство, но не все. Остальных не считали членами Великой фракции, и из-за этого они находились в невыгодном положении. И подобная несправедливость прослеживалась во всех организациях. Эти экзорцисты чувствовали себя изгоями и мягко говоря, недолюбливали членов Великой фракции.

И как раз прошлым вечером разрешение воспользоваться комнатой для тренировок получил Тринадцатый отряд по ликвидации духовных бедствий, капитан которого, Этто, был известен тем, что открыто выступал против фракции Академии. И пусть многие были против Великой фракции, но они не испытывали ненависти ни к Академии, ни к ее ученикам. И в дневное время многие предпочитали игнорировать учеников, которые, по сути, вторглись на их территорию, но, как всегда, нашлись и те, кто открыто высказывал свое недовольство, те, кто пришел в Бюро не из Академии, самые знаменитые среди оппозиционеров. Этто был одним из них.

— Пусть руководство Бюро и разрешило ученикам Академии использовать помещения, но экзорцисты по-прежнему остаются в приоритете. Нам нужно сосредоточиться на тренировках, а всем остальным — на учебном плане.

Это был факт.

И Сузука стала первой, кто попытался его оспорить, но ее слова даже не восприняли всерьез. И будь она рядовым оммёдзи, она бы с удовольствием попыталась надавить и отстоять свою точку зрения, но она не могла. Все же Сузука являлась кумиром многих, Избранной Двенадцати Небесных Генералов, и она должна была соответствовать.

— Но, я же еще и Национальный оммёдзи первого класса… — со слабой улыбкой попыталась она привести еще один аргумент, но была полностью проигнорирована. И тем, кто знал истинный характер Дайрэндзи Сузуки, было очень непривычно, что с ней обращаются как с неразумным ребенком.

И когда уже Сузука и ее друзья готовы были сдаться, на помощь пришел тот, чьей помощи вообще никто не ожидал — учитель практики из Академии Оммёдо Фудживара.

— Этто, не говори так. Это всего лишь временные неудобства, тем более «обязанностью филиала является помощь ученикам Академии Оммёдо».

Как он узнал о просьбе Харуторы и остальных, никто не знал, но после его появления Этто скривился, будто проглотил жука и пробормотал «Фудзивара-сан». Когда-то Фудживара был экзорцистом, и только недавно, вместе с Отомо, стал вести индивидуальные занятия группы Харуторы. Возможно, благодаря характеру, его очень уважали, и даже после отставки он имел большое влияние в Бюро, к тому же он прекрасно знал капитана, и из их разговора можно было предположить, что он был наставником Этто.

— Фудзивара-сан, даже если вы поручитесь за них, нарушение дисциплины отряда…

— Что ж, послушай, что я скажу, изучение их возможностей определенно даст свои преимущества в работе. В конце концов…возможно, тебе поручат защищать их.

Фудживара вдруг наклонился к нему и что-то прошептал. Ребята не услышали, что именно, но заметили, как Этто посмотрел сперва на Харутору, потом его взгляд скользнул по остальным, и, наконец, отдельно задержался на Нацумэ. Этто не сумел скрыть удивления, и тогда ребята поняли, что учитель рассказал об истинной сущности Нацумэ.

— Это он? — прошептал капитан.

Под конец беседы он выглядел так, будто точно знал, что пожалеет о потраченном времени, но то, что случилось после, в корне отличалось от того, что ожидал Харутора с друзьями.

Этто разрешил им участвовать в тренировочном бою экзорцистов.

— Хотел бы сказать, не перестарайся, но ты ведь не послушаешь, так что давай, покажи нам что-нибудь интересное, — задумчиво произнес Фудживара.

— Я постараюсь, — ответил Харутора.

В жизни экзорцисты практически не использовали магию, разве что для ликвидации духовных бедствий, но это не значит, что они не использовали ее совсем. Они нередко проводили тренировочные поединки для оттачивания навыков. Харутора с друзьями и Тринадцатый отряд вместе со своим капитаном стояли по разные стороны тренировочного зала. Они должны были методом жеребьевки определить соперников и провести серию тренировочных магических поединков один на один. По результатам вытягивания соломинки первыми стали Харутора и капитан.

— Кажется, в свой третий день в Академии ты сражался с Яко, фанатичным Мистическим Следователем, даже экзорцисты не могут сравниться с ним по силе, так что не дрейфь, твой противник всего-навсего капитан отряда.

— Я тогда сражался не один! К тому же, он — ученик Фудживары-сэнсэя? Есть какие-нибудь соображения?

— Да. Он намного сильнее меня.

— И как это должно мне помочь?!

Пытаясь успокоиться и подготовиться к бою, Харутора начал медленно вдыхать и выдыхать.

Насколько он знал, в правилах боя не существовало запретов, и можно было использовать все, что угодно: талисманы, сикигами или даже магические предметы. И все это для того, чтобы максимально приблизить условия боя к настоящим. Харутора протянул руку и вытащил сякудзё, магический предмет, который Отомо сделал специально для него. Он как чувствовал, и на всякий случай взял его, когда шел на тренировку. Харуторе все еще плохо давался контроль магических потоков, сякудзё помогал ему в этом, только благодаря ему он мог участвовать в тренировочных боях.

— Не нервничай, Харутора. Ты победил Мистического Следователя, Нуэ, и сражался с Доманом не так давно, — напомнил Тодзи.

— Д-да, этот чертов живой мертвец! Чёрт! — воскликнул Харутора.

— Харутора! Успокойся! Следи внимательно за каждым движением противника ! Он опытнее, продумывай каждый свой шаг и не стой на месте! — поучала Нацумэ.

— Понял! Погнали!

— Покажи ему! — прокричал Тэнма.

Кёко смотрела на него молча, и это было непривычно. Единственным исключением, как всегда, стала Сузука.

— Хах, сэмпай, постарайся уж… Покажи всем, насколько ты крут, — сказала она.

Ее слова должны были подбодрить Харутору, но вышло наоборот, а все потому, что ее голос был равнодушным, в нем не было ни толики привычного энтузиазма. После ее слов Харутора уже не был столь уверен в себе и надеялся, что она больше ничего не скажет.

Члены Тринадцатого отряда сидели на скамейке, которую сами же отодвинули в сторону, и смотрели на Харутору с любопытством, похоже, они знали, что он из семьи Цучимикадо, и ему пришла в голову мысль, что, принимай здесь где-нибудь ставки, они непременно поставили бы на его победу, а может, поражение.

«Нужно сосредоточиться!»

Он же хотел испытать себя. Как раз об этом Харутора говорил во время обеда, и его слова не были пустым звуком. И вот случай представился, да еще и так быстро. Пусть он и размышлял постоянно о том, что же на самом деле из себя представляет магия, но в данный момент он чувствовал себя настоящим безумцем, и понимал, что придется очень туго. С момента поступления в академию он словно метался в темноте, не зная, куда идти и что делать. Ну и пусть, базовые знания остались прежними, но ему удалось улучшить свои навыки. Постоянные тренировки сделали свое дело. И вот в памяти всплыли воспоминания: его неудачи, падения, травмы и выводы, которые он сделал — все медленно слилось воедино.

«Назад пути нет!»

— Ты готов? — громко спросил Этто.

— Да! — выкрикнул Харутора, пытаясь хоть немного расслабиться, затем быстро вышел вперед и встал напротив капитана.

— Тогда начнем, — отозвался Этто.

— Кон! — Харутора вызвал своего защитного сикигами.

Став вновь видимой, девочка с лисьими ушками и хвостом, одетая в суйкан и хакаму, быстро оттолкнулась от земли и приземлилась между Харуторой и Этто. Приняв боевую стойку, она схватилась за рукоятку меча Качивари. Экзорцисты одобрительно загудели: не так уж часто среди них встречались способные призвать сикигами-защитника. И теперь подчиненные Этто бросали на Харутору откровенно оценивающие взгляды.

Атмосфера накалялась.

Однако, противник не выглядел удивленным.

Кон бросилась в атаку, и так быстро, что только и видели, как взмахнула хвостом. Она ловко отскочила от земли, пошла в сторону, перемещаясь едва уловимыми прыжками. Ее маленькое тело словно ничего не весило. Блеснул клинок, покинув ножны. Качивари почти достал Этто, но как только Кон опустила лезвие, оно столкнулось с чем-то невидимым. Кон вскрикнула, отскочила и приземлилась на «все лапы», точно кошка. На ее теле появился «лаг» — небольшой рубец. Но Кон не сдалась и обошла противника по кругу, нарастив дистанцию. И вовремя: в пространстве, прямо перед Этто, возник «лаг», а вслед за тем — огромная фигура. Настоящий гигант — если сравнивать с Кон.

Сверхмощный воин в тяжелой броне. Этот огромный, неорганический гигант был защитным сикигами «Модели G1 Нио», созданный Агентством Оммёдо. Подобный тип защитного сикигами был распространен среди экзорцистов, ликвидирующих духовные бедствия.

Но за спиной Этто появился другой страж, который лишь внимательно наблюдал за Кон, не давая подойти ближе.

И в этот момент Харутора атаковал Этто. Экзорцисты удивленно зашумели, капитан был удивлен не меньше. Это был стиль Харуторы, атаковать самому, хотя это было и не принято в магических поединках. Подобная тактика была неожиданной, но еще более неожиданной делало ее то, что противник был опытным экзорцистом, а Харутора всего лишь новичком. Но если подобная тактика застала капитана врасплох, то вида он не подал.

Нио, стоявший перед капитаном, мгновенно среагировал. Желая предупредить Кон громко закричала: «Х-харутора-сама!», но Харутора не обратил на нее внимания, продолжая атаковать.

Этто мрачно посмотрел на Харутору и, решив, что это безрассудство новичка, протянул руку в попытке поймать Харутору, используя Нио, чьи движения были связаны с движениями хозяина. Подобная атака могла сильно навредить Харуторе, если бы он был чуть более неосторожным. Экзорцисты затаили дыхание.

Но Харутора думал иначе.

…Отлично.

Когда-то Кёко допустила подобную ошибку. Рассудив: раз противник — новичок, то он останется в стороне и будет использовать только сикигами. Настоящий же оммёдзи сразу пойдет в атаку. Харутора наполнил сякудзё магической энергией и, точно так же, как на тренировках, резко ударил по ногам «Нио». Конечно, этого недостаточно, чтобы победить. Но это было только начало.

«Думай Харутора, думай!»

Магическая битва — не простое столкновение силы. Куда важнее способность предугадать действия противника. После поединка Отомо и Домана Харутора запомнил, что главное — тактика. Он знал немного магических техник, к тому же ему тяжело давалось их использование, но суть не в этом, то, в какой последовательности ты держишь талисманы в руке, важнее, чем их уровень. Поэтому прежде всего необходимо изучить противника, рассмотреть ауру и запас магической энергии.

Битва под контролем, только если «видишь» противника, «видишь» место сражения и одновременно «видишь» себя.

Именно так Отомо контролировал недавнюю битву с Доманом.

— Сикигами! Приказ!

Талисман, который он бросил — он использовал его и днем, — принадлежал простому сикигами. Два ворона атаковали противника в низком полете, один ворон был сбит Нио, а другой, увернувшись, устремился к Этто.

Что предпримет противник?

Он посмотрел на Этто. Будет ли он защищать себя? Или он будет управлять Нио?

И то, и другое.

Быстрое движение пальцев, громкий «Приказ!», и защитный талисман летит в атакующего сикигами, и снова Этто сосредоточен на контроле Нио. Он не колебался ни секунды.

Но Харутора был не таким уж новичком, и подобная скорость не смогла выбить его из колеи. Он сосредоточился на атакующем Нио, послал магическую энергию в сякудзё, из-за чего кольца стали стремительно вращаться, и направил посох на сикигами. Магическая энергия была самым сильным оружием Харуторы. Этот выпад остановил Нио и оставил на его броне след от удара. Отряд Этто восторженно закричал. Но цель Харуторы — не сикигами.

Харутора кинул взгляд на ворона-сикигами, который остался висеть прямо перед Этто, остановленный защитным амулетом. Интересно, заметил ли капитан ловушку? Харутора вглядывался в ауру противника, стараясь предугадать следующий шаг.

«Сосредоточься… Сосредоточься...».

— Кон! Огонь!

Так и не сумев понять, что же будет делать противник, Харутора решил перестраховаться. Кон сразу разгадала его задумку и бросилась в атаку с удвоенной яростью. Это был отвлекающий маневр. Харутора хотел, чтобы Этто перестал следить за спиной и открылся, но план провалился. Этто легко распознал ловушку и просто сменил тактику: он снова направил Нио на Харутору. Сикигами-защитник атаковал, но Харутора легко уклонился. Затем он вскинул указательный и средний пальцы и крикнул:

— Связать! Приказ!

Могло показаться, что Харутора приказывал ворону-сикигами, который остался висеть рядом с Этто, но на самом деле Харутора задействовал амулет элемента дерева, спрятанный у него в крыльях. Прятать амулеты в сикигами Харутора научился в тренировочном лагере.

Но и это не сработало.

Заметив уловку, Этто среагировал моментально. Даже сражаясь с Кон, он не утратил бдительности. Как только Харутора задействовал амулет, капитан приказал Нио за ним разобраться с Кон, второго Нио направил на Харутору, а сам же занялся талисманом элемента дерева. Спокойно и четко, как истинный профессионал и опытный экзорцист. Уклоняясь от атаки, Харутора перекатился в сторону, стараясь не отрывать глаз от Этто.

«Сосредоточься!»

И вдруг тупая боль запульсировала в левом глазу.

«Какой следующий шаг?...»

Харутора заметил в ауре Этто элемент металла и предположил, что следующий талисман будет этого элемента. А значит, надо задействовать «Принцип подчинения Пяти Элементов». Только бы успеть его обезвредить…

— Приказ!

Харутора вскочил на ноги, молниеносно бросил талисман элемента огня из коробки на груди. Этот навык он освоил еще в детстве, когда тренировался перед зеркалом.

И так талисман элемента металла, который Этто использовал, чтобы отразить талисман элемента земли, был побежден талисманомом элемента огня. Ведь огонь всегда побеждает металл.

Впервые за поединок лицо Этто исказилось. Он выкрикнул заклинание и сформировал печать. Глаз Харуторы опять запульсировал от боли, однако он снова сосредоточился, пусть и с трудом. Как ни старайся, а он до сих пор не видел всего. Возможно ли, что Этто пользовался магией, которую Харутора просто не способен распознать? Нужно ли атаковать Этто снова? Нет, нельзя. Если не можешь предсказать следующий шаг противника, шансы, что атака пройдет, невелики. Надо сменить цель.

Внезапно все изменилось. С громким ревом по полю битвы разлилась магическая энергия, которая, казалось, вырвалась из самого Этто. Вспышка поглотила и талисман элемента земли, и талисман элемента металла, и талисман элемента огня, и ворона-сикигами. Ничего не осталось.

И Харутора наконец понял, что за магия была у Этто. Он поставил барьер. Но он не сделал его твердым, как раковина, а заставил его расшириться, словно это была взрывная волна. Харутора впервые видел, чтобы кто-то так использовал барьер. Получалось, что атаковать Этто в принципе не имело смысла.

Теперь Харутора искренне восхищался умениями Этто, однако сдаваться даже не думал. Вывести бы из строя Нио для начала.

План был прост: сначала использовать талисман элемента воды, потом талисман элемента дерева, чтобы один усилил другой, и так вырастить магическую лозу и увеличить ее мощь. Подобный прием применил Отомо, сражаясь с Доманом. Это еще называлось «Принципом порождения Пяти Элементов». Вообще, Харутора подумывал об этом, и заранее спрятал талисман элемента воды в одного из воронов, и, если бы его не уничтожил Нио…

«Черт! Сосредоточься!»

— Приказ!

Харутора бросил два талисмана, стараясь держать в голове сразу две тактики, одновременно корректируя ауру и превращая ее в магическую энергию. Обычно Харутора легко и просто пользовался талисманами, поскольку имел большой запас духовных сил, но сейчас почему-то каждое решение причиняло ему боль. Так почему?

Харутора осознавал, что использование талисманов требует сосредоточенности и полной самоотдачи, к тому же природа каждого магического стиля уникальна, и поэтому скрещивать их — невероятно трудно. И он прилагал огромные усилия, чтобы удержать эту магическую энергию.

И все равно в его попытке было мало точности и самоотдачи. Пусть так, но это его не остановило. Он все-таки связал магию талисманов. Лоза выросла, увеличилась в несколько раз и сковала Нио, точно сеть, но почему-то почти сразу начала рваться и увядать, так что сикигами остановить ею не удалось. Но удалось выиграть время, что тоже неплохо.

Так что сделает Этто?

Харутора кинул на него взгляд, но слишком поздно. Едва лоза сковала Нио, как Этто принялся читать заклинание и формировать новую печать. Сначала это была «Дхармачакра» [2], а затем «Печать магических пут».

«Нерушимая Золотая Цепь? Проклятье!»

Харутора попытался приготовиться, напитав сякудзё магической энергией, однако все равно не сумел отразить атаку — просто не успел. От Нерушимой Золотой Цепи не уйдешь. Но что же тогда делать? У него не было ответа на этот вопрос, поэтому попытался найти брешь в Цепи.

«Сосредоточься!

Больно!»

Харутора с трудом раскрыл левый глаз. Все расплывалось. И вдруг он испытал ужасный жар прямо под нижним веком: проявилась пентаграмма, подтверждающая, что он — сикигами Нацумэ. Вот только он не мог позволить себе отвлекаться на какую-то боль. Собрав остаток сил, Харутора заставил себя глядеть на противника. Зубы сами собой сжались, сякудзё в руке задрожал.

— Он бишибиши каракара шибара совака!

Нерушимая Золотая Цепь!

В исполнении Этто.

Как только Харутора увидел ее, тело как будто парализовало.

— Х-Харутора-сама!

Он слышал, как кричит Кон, но не мог ей ответить. Потеряв над собой контроль, он рухнул как подкошенный. Боль была такой сильной, что он не мог даже соображать. Скованный, распластанный на полу, он уже не мог никого победить. Сякудзё, напитанный магической энергией, сам собой поставил защитный барьер.

Но атака Этто смяла Харутору вместе с барьером. Харутора прилагал невероятный усилия, чтобы найти брешь между Цепью и защитным барьером сякудзё. Но у него не получалось.

Он не видел поток магии и не понимал ее природу. Дыхание сбилось. Он продолжал наполнять сякудзё энергией, чтобы разорвать цепь, но, казалось, магия Этто не имела слабых мест.

Нет!

Это невозможно! Но, тем не менее, он не видел их. Да и не мог точно определить форму цепи. Сякудзё Отомо дал шанс Харуторе, но он не сумел воспользоваться им.

— Ублюдок! — не выдержав, выкрикнул он. И тут же услышал...

— Победитель определен!

Нио наконец освободился от сковывавшей его лозы и замахнулся на Харутору — тот просто лежал и не мог даже шевельнуться. Харутора стиснул зубы, ощутив обжигающе мощное давление магии…

Вдруг все исчезло.

И он понял, что проиграл.

Харутора, тяжело дыша, с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на противника: Этто даже не вспотел. За его спиной бесилась Кон, неистово размахивая хвостом. Через Нио прорваться она не могла.

Получалось, что битва на два фронта даже не встревожила Этто. К тому же он отразил или поглотил все атаки Харуторы. Что ни говори, а победа капитана — безоговорочна.

«Все еще плохо...», — подумал Харутора, он прекрасно понимал, что Этто сильнее, и уважал эту силу, но даже так поражение есть поражение.

К нему на помощь уже бежала взволнованная Кон, но даже ей он ничего не мог ответить.

Позор! Он так опозорился! Харутору сжигал мучительный стыд.

И тут…

— Парень, ты молодец!

— Невероятно! Цучимикадо — не просто фамилия!

Даже несмотря на то, что Харутора проиграл, экзорцисты хлопали ему, подбадривали и искренне хвалили его. Харутора, распластавшись на полу, просто ушам своим не верил.

— Я? — тяжело дыша, произнес он.

Не только экзорцисты хлопали, Фудживара также кивнул, удивленно улыбаясь. Тэнма энергично хлопал, протискиваясь сквозь толпу. Тодзи тоже улыбался. Кёко смотрела отсутствующим взглядом на Харутору, и даже вечно недовольная Сузука внимательно наблюдала.

И тут он увидел Нацумэ.

— Идиот! Я же говорила: используй защитные амулеты! Твой противник — профессиональный экзорцист! А ты — мой сикигами! Так слушай своего мастера хоть иногда! — охрипшим голосом ругалась Нацумэ.

В ее глазах застыли слезы. И только поглядев на Нацумэ, Харутора все осознал.

Ну да, Нерушимые Золотые Цепи… против них надо использовать защитный амулет. Если не сможешь защититься полностью, то хотя бы ослабишь удар, а там и сможешь найти брешь.

Но кроме ценного совета, Харутора услышал в словах Нацумэ что-то еще. Точнее, он вдруг осознал, что она говорит хрипло именно потому, что надрывалась изо всех сил, пытаясь до него докричаться, подсказать, что надо бы использовать амулет. Вот только он вообще ничего не слышал — так был поглощен схваткой.

А ему всё хлопали и хлопали. А Харутора не мог понять, почему.

— Тишина! — вдруг крикнул Этто. Экзорцисты разом замолкли и замерли. В полной тишине Этто медленно перевел взгляд на Харутору, снял с него магическую цепь и убрал Нио. Харутора со стоном поднялся и наконец-то сел.

— Ты все понял? — тихо спросил Этто. — Хотя теперь я понимаю, почему ты такой самоуверенный. Ну что ж, пусть этот бой послужит тебе уроком. Не важно, кто ты: одиночка или ученик Академии Оммёдо, — если ты хочешь, чтобы тебя считали профессионалом, то уж постарайся следовать установленному порядку. Возвращайся, как получишь квалификацию. И даже не думай пропустить хоть один этап! Исключений для тебя никто делать не будет.

Говорил он мрачно, и это совсем не вязалось с тем, что говорили Харуторе другие экзорцисты…

— Плевать я хотел... — выпалил Харутора, но буквально тут же пожалел, что открыл рот.

— Ты!.. — разъярилась Кон и вытащила клинок, но, заметив, как стушевался хозяин, почти сразу успокоилась — только недовольно махнула хвостом.

— Я повторю: занимайся по учебному плану, не играй в профессионала, — Этто окинул Харутору ледяным взглядом.

Харуторе было нечего ответить: капитал был прав. Но все равно поучения Этто больно били по его самолюбию. Обида стиснула грудь, Харутора не мог проронить ни слова, даже дышать было тяжело.

— Как всегда, слишком строг, — заметил, подходя ближе, Фудживара. В его голосе слышалось удивление.

— И никак иначе, — отрезал Этто.

— Капитан! — как будто ничего не замечая вокруг, вдруг вмешался Тодзи. Одну руку он держал в кармане, а другую как бы приподнял, точно примерный ученик, обращаясь к учителю. Вот только в этом не было ни капли почтения, а глаза Тодзи метали молнии, — Может, и мне преподашь урок? Я никак не связан с семьей Цучимикадо. Да я вообще с ними случайно, обстоятельства сложились. Давай сразимся. Очень хочу, чтобы ко мне не было особого отношения. И да, кстати, уверен, что справлюсь. Даже если против меня выйдет профи.

Казалось, что Тодзи откровенно напрашивается на драку, а не просто предлагает тренировочный бой.

— Ты что творишь! — зашипел ему Харутора, но Тодзи сделал вид, что не услышал. Более того — он вовсю ухмылялся. Именно такая ухмылка появлялась на его лице, когда Тодзи что-то бесило. И Тодзи был в этом не одинок.

— Ух тыы! Даже будучи профессионалом, даже я не знала, что экзорцисты Бюро будут считать себя сильнее всех. Я никогда не участвовала в тренировочных боях, но, может, ты станешь первым моим противником? — немедленно вставила Сузука, поднимаясь с дежурной улыбочкой на лице. Тон более чем вежливый, но между слов ... провокация. К тому же глаза Сузуки сверкали от гнева, и она не пыталась его скрыть.

— Эй, Тодзи-кун!

— С-Сузука-чан, эй, притормози-ка…

Тэнма и Кёко вмешались, пытаясь остановить друзей, но те никого не слушали. Они буравили взглядом Этто.

— Серьезно? Мстишь за милого? Я бы попридержал личные обиды.

— Что? Ты все неправильно понял, идиот! Просто хочу поставить на место одного «профи».

Обменявшись любезностями, они скоро пришли к согласию, и казалось, что они вот-вот кинутся на Этто.

Харутора встал, но друзья совершенно не обращали на него внимание, полностью сосредоточившись на капитане.

Лицо Этто посуровело: сразу двое учеников бросили ему вызов. Он кинул взгляд на Фудзивару, словно хотел что-то спросить, но тот всем видом показал, что не хочет вмешиваться, лишь пожал плечами.

Тогда Этто вздохнул и повернулся к Тодзи с Сузукой, но тут вперед вышла Нацумэ и встала между ними.

— Нацумэ?

— Эй, ты!

Тодзи страшно удивился, а Сузука, казалось, вот-вот начнет возмущаться, но оба притихли, как только увидели выражение лица Нацумэ.

Говорила она холодно, и ее тон пробирал до костей. На застывшем лице читался плохо сдерживаемый гнев. И в сравнении с ним возмущения Тодзи и Сузуки вообще ничего не стоили.

— А теперь послушай меня, и очень внимательно, чтобы не возникло недопонимания, — начала она тихо, но каждый понимал: только тронь, и она перестанет владеть собой, — Если бы профессионалы делали свою работу хорошо, ученикам Академии Оммёдо никогда бы не пришлось обращаться к вам за помощью, ведь так? Когда академию атаковали, где были вы, профессиональные экзорцисты? Мы просто обязаны уметь сражаться, поэтому нам и нужны эти тренировки. Мы должны уметь защищать себя, полагаясь на собственные силы.

Ее замечания казались куда разумнее, чем детское возмущение Тодзи и Сузуки.

Этто изменился в лице, другие экзорцисты затаили дыхание.

— Нацумэ-кун, ты наговорил лишнего, — упрекнул ее Фудживара, на что Нацумэ ничего не ответила — даже не посмотрела в его сторону, продолжая сверлить взглядом Этто.

Глядя на нее, Тодзи восхищенно присвистнул. Сузука хотела было заметить, что Нацумэ слишком уж принимает все близко к сердцу, но решила промолчать, и только нахмурилась. Тэнма тоже ничего не сказал. Кёко стояла за спиной Нацумэ, прижав руки к груди.

Харутора, конечно, мог что-нибудь сказать, но было уже поздно, к тому же его так поразила горячность подруги детства, что он не мог вымолвить ни слова.

И тогда...

— Нацумэ-кун… — предупреждающе начал Фудживара.

— Я не буду использовать Хокуто, — наконец поглядев на учителя, сказала она, но потом снова повернулась к Этто.

— Ну что, сразимся? — спросила она так, что ей невозможно было отказать.

Часть 4

Когда Харутора и Нацумэ вышли из филиала, солнце уже село. Тодзи остался в филиале, Кёко, Сузуке и Тэнме нужно было в другую сторону. Друзья направились к станции метро Мегуро, чтобы добраться до общежития в Сибуе. Общежитие, в котором они жили, находилось недалеко от здания академии, и раньше друзья ходили пешком, а теперь приходилось толкаться в метро, поэтому, сойдя на нужной станции, ребята облегченно выдохнули, но передышка продолжалась недолго, поток людей быстро подхватил Харутору с Нацумэ и понес к выходу со станции.

— Район Сибуя такой же большой, как Мегуро, и людей здесь немерено, — пожаловался Харутора.

Он еще не отошел после давки в метро и еле волочил ноги рядом с Нацумэ. Она шла молча и о чем-то напряженно размышляла, заметив это, Харутора остановился и криво улыбнулся.

— Что случилось, Нацумэ, ты все еще переживаешь?

— Да, в конце концов…

— Все же хорошо, да? Мы выплеснули достаточно энергии.

— Дело не в этом. Все не так…

Когда они были вдвоем, Нацумэ не притворялась парнем, она была сама собой.

— Тогда что? Это из-за того, что ты сказала после боя? Ну да, я и правда облажался.

— Н-нет, дело не в этом. Харутора-кун, ты действительно сделал все, что мог, я даже удивилась, но этот тип…

Вероятно, она вспомнила тренировку и снова разозлилась.

— Если позволите, то я соглашусь с Нацумэ-доно.

Даже в голосе Кон, которая сейчас была невидима, слышался гнев.

— Харутора-сама переволновался во время поединка. А этот… должен же быть предел его надменности… Кон определенно справилась бы с этим грубияном…

— Постой, Кон. Ты не должна так говорить, — предупредил Харутора. Он видел, как его сикигами пылает огнем мести, к тому же именно этот весьма преданный сикигами уже однажды без приказа атаковал Отомо, если она провернет подобное в отношении профессионального экзорциста, это определенно может стать серьезной проблемой.

После разговора с Этто Сузука отказалась участвовать в дальнейших поединках, а Нацумэ, Тодзи, Тэнма и Кёко по очереди сразились с экзорцистами. Нацумэ сдержала слово и не использовала своего сикигами Хокуто. Нацумэ сразилась с Этто сразу после Харуторы. Это был долгий и напряженный поединок, который немало удивил всех экзорцистов. В конце концов Фудживара остановил бой, объявив ничью, рассудив, что тот может выйти из-под контроля, если они продолжат.

Нацумэ доказала, что ничуть не уступает обученному экзорцисту, одному из сильнейших в Мегуро. Как Этто отнесся к поединку, осталось загадкой, так как все эмоции он держал под контролем, а Харутора подумал, что Нацумэ не перестает его удивлять и ему давно бы пора привыкнуть к этому.

— Я серьезно, если бы ты был собран и не паниковал, ты бы не проиграл. В следующий раз, несмотря ни на что, главное — держи себя в руках.

— Но я же уже не так сильно нервничал, верно? В конце концов, и это тоже опыт.

— Ну, может, и так, — недовольно сказала Нацумэ.

Харутора улыбнулся. Вообще-то, во время нападения Домана именно Нацумэ, взяв на себя командование, выводила их из затруднительных ситуаций. Даже не будь гением, а именно так ее назвали, едва она поступила в академию, она все равно была бы не по зубам Этто.

За время обучения в академии каждый в той или иной степени улучшил свои навыки, Харутора и Нацумэ не стали исключением.

— Тодзи невероятен. Похоже, этот парень самый сильный среди нас.

Кстати говоря, Тодзи оказался единственным, кто одержал победу в тренировочном поединке. Когда во время сражения Тодзи снял печать и стал одержим духом, противник пришел в замешательство, чем Тодзи немедленно воспользовался и победил. Потом он сразился и с другими экзорцистами в состоянии ожившего духа, хотя эти поединки переставали считаться «магическими», но он снова выходил победителем. И именно Тодзи, а не Нацумэ, стал настоящим открытием для экзорцистов.

И только он смог подружиться с экзорцистами. Они слышали о его сложном прошлом от Фудживары, о последствиях, с которыми он столкнулся после ликвидации духовного бедствия, и об Они, живущем в его теле. Тодзи пришлось нелегко, но он не сдался, и это, без сомнения, нашло отклик в тех, кто постоянно сталкивается с духовными бедствиями. Даже сейчас он остался в филиале, разговаривая с экзорцистами, которые разъясняли то, что следует помнить при подготовке к ликвидации духовного бедствия. И, по сути, эти знания имели первостепенное значение, так как намного лучше узнавать все от людей, которые первыми спешат на поле боя, чем просто изучать теорию.

— Кажется, Тодзи только выиграл от этой ситуации. Все же хорошо вышло, верно? И, наверное, экзорцисты не будут против нашего участия в их тренировках. Правда, я не уверен насчет капитана...

Вспомнив о капитане Этто, Харутора лишь слабо улыбнулся. Капитан единственный, кто не изменил своего отношения к Харуторе и остальным.

Нацумэ снова нахмурилась:

— Этот капитан думает только о себе. Он ни во что нас не ставит и не пытается понять, почему мы хотим стать сильнее.

Нацумэ редко отзывалась негативно о ком-либо, и выражение тихой ярости, которое обычно почтительная Нацумэ продемонстрировала Этто, возникло у него перед глазами.

Почему Нацумэ тогда так сильно разозлилась? И о ком она так говорила? И наконец до него дошло.

— Спасибо, — запинаясь, проговорил Харутора.

— Что? — Нацумэ немного смутилась.

Она посмотрела прямо ему в глаза, и неожиданно взгляд ее ясных больших глаз смутил его, и он отвернулся.

— Честно говоря, мне показалось, что все, сказанное им, разумно, но мы же тоже не можем ошибаться, и, учитывая все, что случилось, можно было и сделать небольшие поблажки.

— Харутора-кун…

— Знаешь, я все обдумал и понял: это я должен был все ему высказать, а не ты.

— Неправда! Х-Харутора-кун, ты сделал все возможное. Правда! эм... сегодня ты был невероятно крут! — сказала Нацумэ и, покраснев, опустила голову. Но Харутора продолжал молчать, и, желая увидеть реакцию, она украдкой посмотрела на него. Нацумэ буквально ощущала, как Кон, оставаясь невидимой, яростно размахивает хвостом.

Интуиция Харуторы исправно работала лишь время от времени, вот и сейчас она дала сбой, и Харутора не заметил смущения подруги.

— Эй, эй, похоже, Нацумэ впервые похвалила меня? Я счастлив, пусть это и была обычная вежливость.

— Это не была обычная вежливость. Неужели это так прозвучало?? Я просто сказала, что ты действительно удивил меня.

— И, я тогда сильно волновался, понимаешь? Как бы поточнее выразиться, был немного не в себе… или беспокоился…

Не обращая внимания на вопросительный взгляд Нацумэ, Харутора полностью погрузился в воспоминания о недавнем поединке. Он попробовал разные тактики, но ни одну из них ему так и не удалось довести до конца. И отрицать это бессмысленно.

Харутора был уверен, что это было так же, как тогда, когда он вспоминал поединок Отомо и Домана. Его не покидало ощущение, что он упускает что-то очень важное. Возможно, потому, что он слишком глуп.

Несоответствие между образом в голове и реальностью заставляло Харутору нервничать, ему казалось, что его тело сковано тяжелыми цепями. Так не должно быть, его сознание не могло понять увиденное. Поединок Отомо — это идеал, который, скорее всего, недостижим для него.

— Эй, Кон, — сказал Харутора, будто разговаривая сам с собой, — Что ты думаешь по поводу сегодняшней битвы? Как бы выразиться… Не заметила ничего необычного?

— …Я-Я прошу прощения. Вы сказали, необычного?

— Да, сложно объяснить словами.

— Сложно объяснить… В-возможно ли, что Кон сделала что-то не так?

Его сикигами сразу стала видимой и упала перед ним на колени, Харутора и Нацумэ были шокированы, но поспешили остановить ее. В конце концов, это была проезжая часть, и на них вполне могли заявить в полицию за то, что они заставили маленькую девочку на коленях вымаливать прощение.

— Нет, нет! Дело не в тебе, я говорил про себя. Пожалуйста, стань снова невидимой!

— Харутора-сама? Я не заметила ничего необычного в действиях Харутора-сама… но… — снова став невидимой, с волнением сказала Кон, — В сегодняшнем сражении я заметила, что Харутора-сама терпел боль и был сильно обеспокоен. Возможно, вы себя плохо чувствовали?

— Это правда? — удивленно спросила Нацумэ.

Харутора тоже вспомнил, и неосознанно прикоснулся к левому глазу. Он и забыл об этом, ведь сразу, как закончился поединок, все прошло.

— Действительно… Когда я пытался сосредоточиться и рассмотреть потоки ауры и магической энергии, я чувствовал сильную боль. Возможно, я использовал слишком много силы.

— Боль появилась именно в тот момент, когда ты использовал силу? — спросила Нацумэ, с любопытством осматривая его левый глаз, — Харутора, ты ведь в курсе? Хотя мы часто говорим «посмотреть», аура и магическая энергия невидимы и ничего общего со зрением это не имеет. В данном случае правильнее сказать почувствовать.

— Знаю, но в критической ситуации я все равно неосознанно начинаю напрягать зрение, я же совсем недавно обрел способность видеть духов, — произнес Харутора, потирая метку под левым глазом.

Хотя Харутора и родился в семье Цучимикадо, способностью видеть духов, базовой для всех оммёдзи, он не обладал. Вот почему еще год назад он ходил в обычную старшую школу. Но Харутора выбрал свой путь и стал сикигами Нацумэ. И именно благодаря магии Нацумэ он обрел силы и может видеть духов.

— Только в этом ли дело? Возможно, я не должен был стать оммёдзи, — добавил Харутора.

Возможно, эта магия не способна полностью компенсировать неполноценность, и это начало проявляться, когда он стал чаще ей пользоваться, и, если объективно, это было очень похоже на правду.

— Значит, это моя слабость, и это может стать проблемой … Нацумэ? Ты можешь применить эту технику и к правому глазу?

— Нет… — в голосе Нацумэ слышались виноватые нотки, — И я же сказала, что эта магия ничего общего со зрением не имеет. Ты должен чувствовать, а не видеть. К тому же это не одна техника, а несколько, объединенные в одну, и еще заклинание-основа… но именно в нем я так до конца и не разобралась.

— Вот как?

— Да…мой отец обучал меня этому. Существуют и другие техники, позволяющие временно дать возможность людям видеть духов, но магия, которую я использовала на тебе, относилась к секретным техникам Цучимикадо. Я усердно трудилась, чтобы запомнить ее, потому что знала, что она определенно пригодится, это очень сложная техника.

Сложная техника, которая до сих пор оставалась загадкой для Харуторы. Харутора мысленно представил себе, как выглядит метка на его лице.

— Если глаз снова станет болеть, я попрошу посмотреть отца, хотя, наверное, дядя тоже в курсе, возможно, даже сможет подсказать что-то, он-то уж точно знает больше меня… — дядя, о котором говорила Нацумэ — это отец Харуторы. Он был членом семьи Цучимикадо и доктором Оммёдо, и, скорее всего, так же, как и отец Нацумэ, знал об этой технике. Но Нацумэ проще было попросить о помощи дядю, чем ее собственного отца, — Хорошо, как только получится, я спрошу. Мы нечасто разговариваем на подобные темы. Но раз тебя это беспокоит, я все разузнаю.

— А… Нацумэ, но зачем ты запомнила эту технику? Ты сказала, что она точно пригодилась бы в будущем, но, похоже, делать из человека сикигами бессмысленно, ведь так?

— Что? Но, Харутора-кун… Нет, нет, нет! Я не специально... Ну… Это был всего лишь личный интерес, — Нацумэ, покраснев, начала заикаться.

— А, м? — промямлил Харутора.

Харутора снова задумался, тогда он неожиданно попросил Нацумэ сделать его своим сикигами. Это значит, что ей пришлось экспериментировать с техниками, чтобы наделить Харутору способностью видеть духов. Как и ожидалось от Нацумэ, все прошло так, будто она несколько лет готовилась ко дню, который однажды должен был наступить. Харутора не способен на такое.

С тех пор прошел год. И все стало казаться естественным, он совсем позабыл о том, что не обладал даром, может, это случайная ошибка в одной из техник.

А может, всему виной то, что случилось месяц назад. Харутора под впечатлением от магического сражения между Отомо и Доманом стал искать способ развить способность видеть.

Но все равно что-то не сходилось.

Он и до этого видел несколько магических битв высокого уровня и хорошо разбирался в техниках трех из Двенадцати Небесных Генералов, трех наиболее выдающихся экзорцистов: Одаренной Дайрэндзи Сузуки, которая уже практичеки стала другом, Пожирателя огров Кагами Редзи и Божественного меча Когурэ Дзэндзиро.

Но почему он так отреагировал, только когда увидел Отомо и Домана?

Возможно, потому, что было слишком опасно? Нет, до этого происшествия было еще опаснее.

Возможно, потому, что он повзрослел? Но не слишком ли быстро это случилось?

А может, все дело в самом происшествии? Никто не ожидал, что на академию нападут. Доман неожиданно появился во время перерыва на обед, его сикигами захватили здание академии. И хотя Харутора с друзьями пытались дать отпор, их все же вынуждали сдавать позиции шаг за шагом, пока их не загнали на крышу. Отступать дальше было некуда…

Крыша?

Харутора нахмурился.

Может, в этом дело. Харутора вспомнил кое-что.

— Точно. Нацумэ, а Кёко ничего не говорила после происшествия на крыше?

— Э? Что ты имеешь ввиду?

— Тот алтарь, что установлен на крыше здания академии. Он ведь точно такой же, как алтарь Имперского холма, находящийся за городом, алтарь для проведения ритуала Тайзан Фукун, верно? Почему точно такой же алтарь расположен на крыше академии?

— Теперь, когда ты упомянул об этом, я вспомнила. Тогда директриса Курахаши сказала: «поговорим позже», но мы так и не поговорили.

После вопроса Харуторы Нацумэ задумалась и удивленно посмотрела на него. Ведь ритуал Тайзан Фукун был секретным ритуалом, знания о котором передавались из поколения в поколения в семье Цучимикадо. Он таит в себе знания о человеческих душах, и подобная магия относится к запретной в Основном Оммёдо. Год назад поединок Харуторы и Нацумэ с Сузукой основывался на ритуале. Директриса принадлежит к древней ветви семьи Цучимикадо — Курахаси. Скорее всего, она знала о ритуале Тайзан Фукун, но все же трудно представить, для чего этот алтарь нужен на крыше академии.

Как члены семьи Цучимикадо, они не могли просто забыть об этом. А знает ли отец Нацумэ об этом?

— Я понятия не имею, что все это значит, но обязательно во всем разберусь. Это важно, спасибо, Харутора-кун.

— …

— Харутора-кун? — снова позвала Нацумэ, но Харутора остановился, и, казалось, не слышал ее. Нацумэ тоже остановилась и терпеливо ждала ответа.

— Нацумэ, не хочешь сходить в академию и взглянуть?

Возможно, это не имело значения, и им двигало всего лишь любопытство, но когда он вспомнил об алтаре, ему внезапно захотелось «увидеть» его. Вдобавок он располагался там, где сражались Отомо и Доман. И, возможно, там он сможет вспомнить что-то еще.

Они уже ездили в академию накануне, но ее все еще отстраивали, и оттого здание казалось совершенно чужим.

Остановившись перед тем, что когда-то было главным входом, друзья осмотрелись. Брезент, покрывающий внешнюю стену здания, хлопал на ветру, и этот звук был подобен звуку огромного животного, а свет, проходя сквозь него, создавал иллюзию того, что здание пульсирует. Несмотря на поздний час, в здании еще были рабочие. Когда-то главный вход представлял собой две тяжелые автоматические двери, но во время нападения их уничтожили, и теперь от любопытных глаз снаружи все закрыли брезентом, а на землю постелили доски. Нервничая, Харутора и Нацумэ переглянулись и отодвинули брезент.

И…

— А, это вы. Давно не виделись.

— Что привело вас сюда так поздно? Не очень удачное место для ночной прогулки.

— Что? Вас уже восстановили?

На пьедесталах, по правую и левую стороны от входа, сидели два комаину.

Они не выглядели как обычные комаину. Множество стальных соединений выдавало в них механизм, внешне они были похожи на стройных и сильных доберманов. И пентаграммы, высеченные на лбах стражей, завершали весьма впечатляющий образ.

Это сикигами директрисы, Альфа и Омега, которые и ранее охраняли вход в академию. Эти двое были известны как механические сикигами: физическое тело было их сосудом. И оба были повреждены, когда Доман напал на академию. Поэтому после их перевезли в Агентство, но, кажется, они вернулись к своим обязанностям раньше, чем восстановили здание академии.

— К сожалению, не полностью. Поэтому сейчас мы выглядим именно так.

— К концу ремонта нам наконец вернут наш героический и прекрасный вид.

— Прекрасный?

— Разве нет? Я слышал, что ученицы академии называют меня именно так.

Омега говорил спокойно, из-за его механической формы невозможно было разобрать хоть одну эмоцию. Не сговариваясь, Харутора с Нацумэ посмотрели друг на друга и улыбнулись. Альфа и Омега были немного суровы и, хотя сказанное являлось явным преувеличением, они все же они были весьма популярны среди учеников.

— Ну и? Наверное, у вас что-то важное, раз вы приехали в полуразрушенную академию в столь поздний час?

— Мы просто хотели посмотреть, в каком состоянии академия сейчас. Мы можем войти?

— Войти? Хорошо, но не мешайте людям, которые все еще работают.

— И, пожалуйста, запомните, академия все еще без защитных чар.

— Хорошо, спасибо.

Поблагодарив двух сикигами, Харутора и Нацумэ пошли дальше.

Пол и стены первого этажа были покрыты пленкой, повсюду лежали инструменты и материалы, оставленные рабочими, обстановка очень напомнила реконструкцию. Ребятам повезло, лифт работал как обычно, и они быстро поднялись на верхний этаж.

На этом этаже располагался кафетерий. Харутора с друзьями как раз были здесь и обедали, когда Доман напал.

— Как темно, — сказал Харутора, выйдя из лифта.

Первый этаж был освещен фонарями рабочих, но на верхнем этаже никто не работал, и, как только дверь лифта закрылась, стало так темно, что они не могли увидеть даже собственных ног.

— Интересно, электричество есть? Где здесь включается свет?

— Я не знаю. Искать в такой темноте… Погоди. Я посвечу телефоном…

Нацумэ достала телефон и, используя свет от экрана, попыталась найти выключатель, но внезапно появилось тусклое свечение.

Бледно-голубой свет исходил от огоньков Кон. Сикигами, которая почему-то стала видимой, проигнорировав телефон в руках Нацумэ, смотрела на хозяина, гордо задрав голову.

— Х-Харутора-сама, поскольку здесь очень темно, позвольте мне вести вас.

— О, конечно. Спасибо, Кон, ты очень поможешь.

Услышав слова Харуторы, Кон довольно взмахнула хвостом, в тот же миг несколько лисьих огоньков появились в воздухе вокруг. И хотя этот свет нельзя было назвать полноценным освещением, его все же было достаточно, чтобы рассмотреть обстановку и спокойно идти. Лестница, ведущая на крышу, располагалась в самом конце коридора. Харутора и Нацумэ во главе с Кон, окруженные огоньками, направились к лестнице.

Хотя осколки стекла уже убрали, ребята видели, что верхний этаж пострадал намного сильнее, чем первый, здесь были видны трещины в полу и стенах, последствия обвалов.

Это были следы напряженного сражения…

— …Эти разрушения, это не сикигами Домана, это Хокуто, я потеряла контроль над ней…

— Не говори так. Хокуто сражалась с вражескими сикигами! Она защищалась!

Нацумэ не спорила, но было ясно: она все еще чувствовала вину. Харутора также был ответственен за все эти разрушения, но, не получив выговора от директрисы, не стал зацикливаться на произошедшем.

Харутора и Нацумэ шли по разрушенному коридору, освещенному лишь огоньками Кон. Здесь было холодно. Выбитые окна были прикрыты брезентом, в щели задувал ветер, завывая как сломанная флейта: порывы ветра были разной силы, и тональность звука все время менялась. На стенах коридора танцевали нечеткие тени, казалось, что они двигаются под музыку ветра.

Харутора и Нацумэ, не сговариваясь, шли молча, и только звук их шагов нарушал тишину коридора. И вроде бы они находились в академии, в месте, хорошо им знакомом, но ощущение, будто они идут ночью по горной тропе или в глубокой пещере, не покидало их.

Наконец в свете огоньков Кон они увидели конец коридора. Знакомый, но теперь заброшенный путь вел к алтарю. Перед ними была железная дверь, за которой находилась лестница, ведущая на крышу. Раньше она была скрыта при помощи магии, но теперь они могли ее видеть. Петли были смещены, и дверь заметно покосилась, Кон запустила огоньки дальше, проверяя обстановку наверху. К счастью, лестница практически не пострадала, и друзья двинулись дальше. Кон парила в воздухе впереди, Харутора и Нацумэ поднимались по лестнице следом за ней. Дверь, ведущая на крышу, также была сорвана сикигами Домана, и сейчас ее роль выполнял простой кусок брезента. Отодвинув его в сторону и выйдя наружу, друзья неожиданно почувствовали порыв ветра, было уже очень темно, но уличное освещение помогло осмотреться. Трубы и сетчатое ограждение походили на джунгли, рядом с ними была стена около трех метров в высоту, и там, на самом верху, находилась площадка, на которой располагался алтарь, место сражения Домана и Отомо.

— Шшш.

Неожиданно ушки Кон зашевелились, огоньки погасли, и она жестом показала Харуторе и Нацумэ ждать. Что-то случилось? Стоило Харуторе мысленно задать этот вопрос, как она стала невидимой.

Несколько секунд спустя…

— Х-Харутора-сама. У алтаря кто-то есть, — прошептала Кон, все еще оставаясь невидимой.

— Что? — Харутора и Нацумэ не сговариваясь посмотрели наверх, на высокую стену.

— Кто это? Рабочий?

— Н-Нет, человек, и он одет в школьную форму, возможно, это ученик… Но я его раньше не видела.

Харутора и Нацумэ молча переглянулись.

Конечно, кто бы говорил, но что этот человек делает здесь в такое время? У кого могли появиться дела в здании академии в столь поздний час?

— Возможно, этот человек что-то забыл и поэтому вернулся… Подождите, нет. Это же крыша.

— Что там такое?

В конце концов, у алтаря было много назначений, поэтому им было очень любопытно, что ученик мог здесь делать.

— Не думаю, что здесь опасно… Давайте посмотрим, — прошептала Нацумэ, и начала тихо напевать заклинание. Это была магия невидимости.

Ступеньки, что вели наверх, были с другой стороны, сразу за воздуховодом. После того как Нацумэ и Харутора скрыли свое присутствие, стараясь двигаться бесшумно, они медленно пошли к концу дорожки,, к счастью, сильный ветер создавал достаточно шума, что играло им на руку.

Харутора первым поднялся по лестнице. Стоило ему высунуть голову, как его взгляду открылось широкое открытое пространство. Поблизости не было ни одного здания выше Академии, поэтому, полагаясь лишь на уличное освещение, тяжело было разобрать очертания площадки, но все же, приглядевшись, он мог увидеть размытые очертания в темноте.

Это был алтарь: каменная площадка, со всех сторон окруженная ториями. Он не видел там ничего, что напоминало бы фигуру человека, но освещение было плохое, поэтому он не мог быть уверен. Нет, в такой ситуации достаточно будет лишь «взглянуть» на ауру. Харутора поднялся еще чуть выше, медленно выходя на открытое пространство, и, затаив дыхание, сосредоточился на том месте, где находился алтарь.

И это было ошибкой.

Его «прикрывала» Нацумэ, сам же Харутора толком ничего не знал о магии невидимости. Не знал он и того, что не только использование магии, но и любые колебания в магической энергии и ауре мешают поддержанию невидимости, поэтому, когда Нацумэ показалась со стороны лестницы, было уже поздно. Харутора очистил свою ауру, и, превратив в магическую энергию, начал медленно ее высвобождать. Это незначительная магическая энергия разрушила хрупкую магию невидимости. Харутора неосознанно сделал шаг назад.

Он находился на расстоянии и было темно, если он восстановит магию невидимости, возможно, он останется незамеченным…

— Кто там?

Резкий вопрос прозвучал в темноте со стороны алтаря, неожиданно, но голос оказался женским. Нацумэ быстро поднялась на открытое пространство и встала за Харуторой. Он молча обернулся, но Нацумэ лишь беспомощно кивнула.

— Подождите. Мы тоже ученики, — прокричал Харутора, подняв руку, — Мы сейчас зажжем свет, хорошо? Это просто свет.

Харутора постарался избежать любого недопонимания, чтобы его действие не приняли за атаку. Он отдал приказ Кон, которая все еще оставалась невидимой.

— Кон, свет.

Тусклые огоньки зажглись по обе стороны, соединив Нацумэ и Харутору с алтарем.

Это было похоже на дорожку из каменных фонарей, ведущих к алтарю. Один огонек зажегся над алтарем, рассеяв тьму настолько, что можно было различить возле алтаря девушку. Она была слишком далеко, поэтому ее было трудно рассмотреть, и, если бы не ее белая форма — а белая форма была только у девушек — ее можно было бы принять за парня. Она спокойно стояла возле алтаря, ее осанка была прямой, гордой и строгой. Униформа, в которой не было ничего необычного, благодаря тусклому свечению огоньков Кон словно сама излучала призрачное сияние. В этой атмосфере девушка была подобно принцессе периода Хэйан, которая оказалась в настоящем времени.

Но самыми поразительными были ее волосы.

Они были красными.

Ее волосы, со множеством украшений, были насыщенно-красными даже при тусклом освещении. Они танцевали на ветру подобно пламени, украшая голову девушки. Харутора сделал шаг назад, все так же пристально разглядывая странное видение. И девушка двинулась вперед. Она смотрела прямо на них.

— Цучимикадо, — пробормотала она и затаила дыхание.

Они не знали её, но, похоже, она узнала их. Девушка возл алтаря была спокойна и излучала уверенность. Неожиданно ее черты лица стали жесткими, будто она что-то решила для себя. Она проворно повернулась и спрыгнула с площадки алтаря.

Тряхнув головой, она направилась прямо к ним, и они неосознанно напряглись.

Харуторе и Нацумэ, которые находились в освещенном пространстве, казалось, что за его пределами непроглядная тьма. Они могли полагаться лишь на узкую дорожку света, образованную огоньками Кон. Тории, едва различимые в темноте, казались воротами в иной мир.

Движения девушки были бодрыми и решительными. Она шла к ним, и остановилась лишь тогда, когда можно было четко разглядеть лица друг друга.

Красивая девушка, изящная. Было приятно просто смотреть на нее, а ответный взгляд светился умом. И по какой-то причине девушка была взволнована.

— Цучимикадо Нацумэ-кун. Значит, ты Цучимикадо Харутора-кун.

К удивлению Харуторы, она обращалась к ним, как к друзьям.

Ему показалось, что девушка не может совладать со своими эмоциями, пристально их рассматривая, будто бы воссоединилась со своей семьей или с близкими друзьями. А они пребывали в замешательстве.

Неожиданно она улыбнулась. Ее улыбка была яркой, подобно цветущему подсолнуху.

— Приятно познакомится, я Соума Такико. Я так же, как вы, выбрала путь оммёдзи.

Это была первая встреча Цучимикадо Нацумэ и Цучимикадо Харуторы с Соума Такико.

Чтобы бар стал популярным, необходимо три вещи: темнота, пространство и уютный гомон, не раздражающий слух. Ну и сам бар должен не выделяться, а гармонично вписываться в окружающую действительность. В этом отношении бар в Роппонги отвечал требованиям аутентичного стиля. Здесь были рады абсолютно всем: не важен был ни возраст, ни цвет кожи, ни способ выражения мысли.

Но все же этот мужчина выделялся. Он был огромен. Даже сидя за барной стойкой, он, казалось, заполнял собой весь бар. Ростом он был под два метра, и стакан с напитком в его руке казался игрушечным. Несмотря на рост, он был хорошо сложен и совсем не казался неповоротливым. В темноте короткие золотистые волосы отражали тусклый свет и были подобны золотой короне, а четко очерченны скулы, казалось, выдавали в нем примесь иностранной крови. Хотя в уголках его губ застыла улыбка, ни одну эмоцию нельзя было прочесть в раскосых глазах.

В своем костюме без галстука он выглядел невероятно стильно . В нем чувствовалась едва сдерживаемая животная натура. Мужчина был подобен льву, сокрытому тьмой города.

Он сидел в одиночестве слева от бара, наслаждаясь напитком, но, как только несколько посетителей зашли в бар, улыбка на его лице стала горькой.

Их было трое. Вошли и сразу заняли столик неподалеку. Они казались уже изрядно напившимися, но не были слишком шумными и не привлекали внимание других посетителей. Если бы тот, кто мог видеть духов, посмотрел на них, он бы точно удивился. Все трое обладали сильной аурой, превосходящей ауру нормального человека. Оммёдзи, возможно, экзорцисты. Они редко бывали в подобных заведениях . Конечно же, он сразу усилил невидимость, они не должны заметить его здесь. Было слишком досадно покидать бар таким образом, но сложно придумать большую глупостью, чем пить в одном баре с экзорцистами. Что поделать? Он осмотрел бар, отпивая из стакана, но как только его чуткий слух уловил разговор, полностью скрыл свое присутствие.

— Но те ребята действительно потрясные. Пусть он и Цучимикадо, но он же просто ученик? Этто-сан вел себя как ребенок.

— Потому что этот парень ненавидит Академию Оммёдо.

— Он не должен быть так строг к ученикам Академии. Нужно быть справедливым, понимаешь, справедливым. А мы еще и выговор получили.

— Вот-вот.

Три экзорциста рассмеялись. Похоже, ученики Академии Оммёдо заняли филиал экзорцистов. Более того, эти экзорцисты успели провести тренировочный бой с несколькими учениками.

Их противником был кто-то из Цучимикадо… Перед его мысленным взором возникли лица этой «парочки учеников». Когда Академия Оммёдо подверглась нападению в прошлом месяце, мужчина наблюдал за этим со стороны. Внимания заслуживали только двое: наследник Цучимикадо и Парень-живой-дух. Мужчина покачал кубики льда в стакане. Что поделать? Но ведь он все еще спит.

— Не думаю, что он станет связываться с капитаном.

— Что ж, все зависит от того, насколько этот парень серьезен.

— Похоже, он достаточно серьезен. И в жизни он такой же, как и на тренировочной площадке. Я почти поверил слухам, что он чья-то реинкарнация.

— Эй, эй, не говори глупостей.

— Теперь, когда ты упомянул, ты слышал? О правовой реформе…

— А, да, точно. Я почти забыл об этом. Похоже, ее приняли.

Экзорцисты сменили тему. Мужчина продолжал слушать.

— Снова заговорили про «Повторное очищение». Нападение в прошлом месяце стало последней каплей.

— Похоже, усилия шефа оказались не напрасны. Последние несколько лет он работал с министерствами и ведомствами, и это дало свои плоды.

— С членом Конгресса — Сатаке? Кажется, он оказывает шефу всяческую поддержку…

— Так он новый член Новой Национальной партии самообороны. Посмотри новости, часто мелькает в телевизионных шоу.

— И что? Я слышал от знакомого Мистического следователя, что произойдет нечто грандиозное из-за этой правовой реформы, но я не знаю, правда это или нет…

Разговор экзорцисты продолжили, уже понизив голос, будто вспомнили, что они не одни. Мужчина уже начал терять интерес, но одной фразы, которую ему удалось услышать, оказалось достаточно, чтобы он вновь превратился вслух.

Двурогий синдикат.

— Бог ты мой, еще больше террористических атак. И зачем они это делают?

— Если это правда, то те ребята, которых мы видели сегодня, в опасности?

— Очень может быть. Подобное уже происходило раньше.

— Не может быть, в филиале в Мегуро?

— Нет, я думаю, это не повторится снова…

Голоса экзорцистов становились тише и тише, но они не прекращали разговор. Мужчина отвлекся, допил напиток и поставил стакан на стойку так, что лед в стакане подпрыгнул.

Если подумать, после того, как его друг снова умер, он перестал наблюдать за той группировкой. И пусть это его не касается, но за последний месяц ничего интересного не произошло, ему было скучно, а услышанное его очень заинтересовало. В общем, неважно, какие аргументы «за» он нашел.

— Счет, пожалуйста, — сказал он тихо, но достаточно громко для того, чтобы его услышал бармен.

Мужчина поднялся со своего стула, и левый рукав его костюма слегка качнулся.

____________

1. Буддийские знаки (пентаграммы), использующиеся, чтобы поймать и запереть духа (сэман) и отразить атаку (доман)

2. Буддийский символ, представляющий из себя колесо с восемью спицами.