Однажды утром на весенних каникулах, когда он продрал глаза, рядом лежала голая девушка.

— Слушай, Сората, — обратилась к нему она.

— Что?

— Позаботься обо мне.

Да как такое вообще могло произойти?

Ощущая на спине тепло тела Сиины Масиро, Канда Сората потихоньку, ступенька за ступенькой поднимался по лестнице. При каждом шаге пол, словно в предсмертных муках, опасно поскрипывал.

Дело происходило в Сакурасо, старом деревянном двухэтажном здании, по которому свободно гулял ветер, чудном общежитии, где собрались проблемные ученики старшей школы при университете искусств Суймэй.

Сората жил в комнате 101, а занявшая его спину Сиина Масиро — в комнате 202. В нынешнем году они перешли в третий класс старшей школы.

Вот правда, как до такого докатилось?

Сората повторно задал себе тот же вопрос.

— Ф-ф-ф...

Девичье дыхание защекотало его шею.

Ничего удивительного. Масиро подхватила простуду и температурила.

А причину Сората о-о-очень хорошо понимал. Даже думать не хотелось. Но стоило представить, какие трудности лежали впереди, и мысли посыпались как из рога изобилия.

Даже в обычном состоянии девица не могла самостоятельно встать утром, приготовить одежду, подобрать трусики, принять ванну и высушить феном волосы… Настолько несамостоятельной была Масиро. Если она выходила на улицу, обязательно терялась, за покупками в одиночку сходить тоже не могла.

Она стала учиться рисовать ещё до того, как отличала лево от права, и в итоге превратилась во всемирно признанную гениальную художницу, но в обмен на талант потеряла львиную долю здравого смысла.

С тех пор как Масиро поселилась в Сакурасо, уже как год, Сората каждый день заботился о ней в качестве «дежурного». Само собой, когда Масиро простудилась, обязанность по уходу легла на его плечи.

Если в повседневной жизни на недотёпу уходило невероятно много сил и времени, то что же будет теперь, когда она подхватила ОРВИ или что похуже?

Уж тихим-мирным день точно не будет… Оттого настроение упало ниже плинтуса. А ещё и мысли, одна бесполезнее другой, устроили в голове хоровод.

Но печаль овладела Соратой не без веской причины.

С приходом весенних каникул изначально подхватил простуду как раз он. А Масиро выхаживала его, как могла. Правда, медсестра из неё получилась, как из Сораты художник… А когда он забормотал во сне, что замерзает, она решила согреть его своим телом… и потому голая залезла к нему в кровать.

Стоило отдать ей должное. Одно желание передать Сорате часть своих сил уже подбадривало, за что он был безмерно благодарен. А то, какой сомнительный способ она выбрала, дело десятое.

Благодарить или нет, Сората не знал, но наутро он чувствовал себя бодрячком. Вот только восвояси болезнь уходить отказалась и теперь перекинулась на Масиро. Вот так оно и получилось.

Как ни крути, недуг Масиро упал на плечи Сораты. Ни на кого другого он не мог переложить свою ношу и тем более жаловаться. Сам отвечал за последствия своих деяний, а потому заниматься самобичеванием не было смысла.

— Да как вообще такое могло произойти? — всё же задумался вслух он.

— Слушай, Сората.

Масиро крепко держалась за спину.

— Что?

— Позаботься обо мне.

— Это я только что слышал в своей комнате.

Если точнее, в своей кровати.

— А ты нормально так и не ответил.

— Если хочешь нормального ответа, тогда спрашивай нормально. А то, блин, говоришь, как перед первой брачной ночью!

— Тогда пусть будет так.

— Захлопнись!

— Грубиян.

— Это ты грубиянка! Говоришь всякую чушь и издеваешься надо мной!

Покорив лестницу, Сората занёс Масиро в 202 комнату… которая располагалась между остальными. Там он сразу понёс девушку на кровать и без лишних церемоний уложил.

— Сората, — снова позвала его Масиро, выдыхая горячий воздух. Её немного одурманенный взгляд возбуждал, и хотя Сората умом понимал, насколько это опрометчиво, тело отреагировало.

Скрывая дрожь в теле, парень накрыл девушку по плечи одеялом, и пока он стоял, наклонившись к ней, Масиро прошептала ему на ухо:

— Будь со мной сегодня нежен.

— Э!

Сората от испуга дёрнулся назад.

— Дура, т-ты что несёшь?! Когда такое говорят в кровати, сразу похабные мысли лезут!

— И у меня.

— А?

— Сердце сильно бьётся, в голове туман… И тело горячее.

— Это обычные симптомы простуды! — нашёлся с ответом ошалелый Сората. — Давай-ка температуру измерим.

Он принёс Масиро градусник и подождал пять минут, следя за тем, чтобы та его держала под мышкой.

— Измерила.

Он проверил извлечённый из-под пижамы градусник — нагретый телом прибор показал тридцать семь и восемь градусов.

— Так, на сегодня всё понятно, — заявил Сората, а когда собрался отойти от кровати, его остановили.

— Сората, уходишь? — с тревогой спросила Масиро, уставившись на парня и вцепившись в края одеяла.

— Если останусь, ты не успокоишься.

— Успокоюсь.

— Когда такое слышу, сам становлюсь на уши!

— Какой непоседа.

— Точно, именно это мне в дневник записали в начальной школе… Короче, неважно. Вот, телефон, положу рядом с кроватью.

— Угу.

— Если что-то понадобится, звони.

— Тут же придёшь?

Сегодня Масиро выглядела совсем раскисшей. Исчезла твёрдая воля, какую обычно источал её взгляд.

Любой бы выбился из колеи, если бы заболел. То же относилось и к Масиро.

— Тут же приду, — заверил Сората, вложив в слова как можно больше тепла, но из-за накатившего стыда сразу отвернулся. И чтобы скрыть его, протараторил: — Ну, приятных снов.

— Я не сонная.

— Но всё-таки поспи.

— Попробую, но не обещаю.

Хотелось её железно убедить, но Сората стерпел и ничего не сказал, иначе разговор бы затянулся и Масиро вообще не заснула. Он поплотнее накрыл её одеялом и вышел из комнаты, тихо закрыв дверь. До самого конца он ощущал на себе взгляд Масиро, но старательно делал вид, что не замечал.

— Итак, чем бы сегодня заняться?

Только Сората собрался вернуться на первый этаж, как в кармане зазвонил мобильник. Звонила Масиро.

Не отвечая на вызов, парень открыл дверь в комнату 202.

— Что, уже?

— И правда пришёл.

— Типа проверяла?!

— Как удобно.

— Хватит насмехаться, живо спать!

Сората вышел из комнаты, на этот раз громко хлопнув дверью.

— Блин.

Спускаясь на первый этаж, он и сам не решил, раздражён или нет. Во всяком случае, ничего плохого в том, что на него полагаются, он не видел.

Когда Сората проходил мимо столовой, оттуда кто-то вышел. Аояма Нанами из комнаты 203. Она была для Сораты единственным оплотом здравого смысла в Сакурасо, где собрались категорические уникумы. Кто-кто, а Нанами знала толк в адекватности.

Судя по уличной одежде и двум бумажным пакетам в руках, она готовилась уходить.

— Аояма, куда идёшь?

— Ну, отдать подарки Маю и Яёй. Тут сырые продукты, надо поторопиться, — рассказала она о еде в руках. — Для ребят из Сакурасо я положила на стол.

На круглом столе Сората увидел набор из сладкого яцухаси и рисовой тянучки уиро.

— Слушай, Аояма...

— Отвечать не буду.

Сората, несмотря на возражение, продолжил:

— Почему ты из Осаки привезла вот это?

Яцухаси, сладость из рисовой муки с кунжутом и корицей, традиционно продавали в Киото, а уиро — в Нагое. Подобные подарки обычно привозили именно оттуда.

— Так получилось. Когда я спросила у Маю и Яёй, чего они хотят, они назвали вот это.

— Ну и ладно.

— Я уже опаздываю, надо бежать, ладно?

Нанами посмотрела на висевшие на стене часы.

— Ага, береги себя.

Он проводил её до выхода. Обувшись, Нанами развернулась к нему и почему-то пристально поглядела.

— Ч-что?

— Ты вдвоём с Масиро будешь. Смотри мне, никаких извращений.

— А то! Кстати, Акасака у себя, мы вообще не вдвоём будем!

Сэнгоку Тихиро, которая выполняла функцию коменданта Сакурасо, утром ушла на работу в школу. Шли весенние каникулы, но учителей они не касались. А ещё один жилец общежития — Акасака Рюноске — вечно запирался, как затворник, в своей комнате и не покидал её без острой нужды. В прошлом году он вообще целый триместр не появлялся на уроках.

— Это чтобы ты осторожнее был.

— Говорю же, я ни-ни!

Нанами, хихикая, пошла наружу. Неужели она пошутила?

— Ладно, а мне что делать? — задумался Сората, и тут же опять зазвонил мобильник. Звонила, разумеется, Масиро.

Он сразу ответил:

— Что случилось?

— Ничего.

— Хватит пранков!

— Хотела услышать голос Сораты.

— А, а-а-а, понятно… Нет, звучит так, будто ты коньки скоро отбросишь, давай завязывай!

Без промедлений закончив разговор, Сората решил заняться готовкой обеда.

Из глиняного горшка на плите доносился тихий булькающий звук. Сората наблюдал за едва видимым паром, который поднимался над посудой.

Возле ног крутилась, протяжно мяукая, белая Хикари. А ещё по две кошки сидели на кухонной стойке, обеденном столе и на стуле. Чёрная, черепаховая, рыжая полосатая, тёмно-бурая полосатая, а ещё похожие на сиамскую и американскую короткошерстную.

Сорату приписали к проблемным детям как раз из-за животных. Когда узнали, что он принёс с улицы в главное общежитие кошку, отправили в ссылку в Сакурасо. Изначально киска была одна, но впоследствии их стало аж семь.

Отойдя от плиты, Сората насыпал под стол на кухне кошачьего корма, и туда сразу же слетелась орава голодных ртов, которые принялись остервенело уминать еду за обе щёки.

— Ешьте дружно.

Кошки ничего не ответили. Слишком увлеклись вкуснятиной, чтобы обращать внимание на прислугу.

— Итак, осталось накормить самую большую кошечку.

Сората выключил плиту, переставил глиняный горшок на поднос и добавил небольшое блюдце с приправами. Затем вышел со столовой и поднялся на второй этаж, куда обычно парням входить запрещалось.

Пройдя мимо комнаты 201, которая нынче пустовала, Сората подошёл к соседней 202. Под самой большой кошечкой он имел в виду, разумеется, Сиину Масиро.

На всякий пожарный постучался.

— Эй, Сиина.

Как и ожидалось, не ответили.

Повар открыл незапертую дверь.

На кровати Масиро почему-то не оказалось.

— Эй...

Хозяйка комнаты сидела за столом: сосредоточилась на мониторе и проворно водила электронным карандашом по планшету.

— Ты что творишь?

Сората думал, раз она простудилась и температурила, то прилежно спала в кровати.

Развернувшись, Масиро заметила визитёра. Её чуть ли не блеклая белая кожа едва заметно покраснела.

— Кто ты?

— Тебе настолько припекло башку, что память отшибло?!

— Такие шутки только у Сораты.

— Небом прошу, узнавай людей по лицам.

— Это сложновато.

— Каким местом?

— Сората — это одна сплошная шутка.

— Когда так про меня говорят, я начинаю соглашаться! Пожалуйста, кончай! Давай я буду только наполовину шуткой? Может, и голова будет меньше болеть!

Масиро не особо заинтересовалась мнением Сораты и развернулась обратно к монитору ещё до того, как он договорил.

— Я вообще-то не закончил!

— А мне уже хватило.

— Ты у нас кто, эгоистичная госпожа?!

Она промолчала. Что бы ни ответила, получилась бы чушь.

— Вернёмся к первому вопросу, ты что творишь?

— Рисую мангу.

— Это я вижу. У тебя высокая температура, надо в кровать и спать.

Поставив поднос на полку рядом со столом, Сората положил руку на лоб Масиро, которая молча продолжала работать.

Горячо. Более чем достаточно.

— Сората холодный.

— Это рука!

— У Сораты даже руки холодные.

— А что ещё?! Сердце?!

— Ласты?

— Я тебе кто, северный морж?

— М-м-м...

— Короче ладно. Ну и как, больная ты нормально рисуешь?

— Бодрячком.

Сората посмотрел на монитор из-за спины.

Масиро, как и всегда, плавно двигала рукой и рисовала персонажей страница за страницей. Но сейчас в линиях не ощущалось привычной жизни. Лица персонажей тоже сильно отличались.

— Ну как?

— Как-как. Плохо! На самом нижнем фрейме у героини лицо перекошено. Ей горилла по морде заехала?

— Значит, да.

— Не надо из-за моей претензии менять сюжет!.. Эй! Хватит рисовать рядом гориллу!

Даже больная, Масиро показывала, какая она гениальная художница мирового уровня. Секунд за двадцать умудрилась нарисовать реалистичную, хотя и совершенно неуместную гориллу.

— Эй, теперь получается, из-за гориллы весь мир рушится.

Работу Масиро публиковали в журнале сёдзё-манги. Сюжет рассказывал о жизни под одной крышей шестерых парней и девушек, о дружбе и любви… И горилла там если и появилась бы, то лишь при походе в зоопарк. Да и пойди герои туда, всё равно необходимости вставлять гориллу не было.

— И откуда эта горилла взялась?

— Пришла, когда дверь не закрыли.

— Тебе раскадровку не жалко?!

— Ух-ух.

Масиро даже крик пририсовала.

— Никаких ух-ух! И вообще, завязывай рисовать!

— Почему?

— Читатели зарыдают! Слёзы рекой потекут!

— Будет большой успех.

— Не те это будут слёзы!

— Я же хорошо нарисовала.

— Да, рисунок потрясный! Но бессмысленный! Редактор Иида-сан точно разозлится. И отругает тебя.

— Это неприятно.

— Вот. Так что давай сегодня ты нормально поспишь.

— Поняла.

Масиро, извиваясь, сползла под стол. Она всегда рисовала мангу до самого последнего, пока не отрубалась и не залезала в свитое под столом гнездо.

— Давай-ка сегодня в кровати спать.

— Фу...

Масиро едва заметно надула щёки.

— Почему такая недовольная?

— Отнеси меня.

— Ты ребёнок?..

— Я взрослая, ты же знаешь.

— Ты на что намекаешь?

— На мои взрослые части.

И что это сейчас началось?..

— Это какие же?!

— Ты же видел.

— Может, хватит нести всякую чушь? Не по себе становится!

Воздух в комнате внезапно пропитался эротизмом, отчего Сората вынужденно отвернулся от Масиро и уселся на корточки.

— Вот, залезай.

— Нет.

— Ты же сама сказала, чтобы я тебя перенёс!

— На руках.

— А?

— Хочу на руках.

Покрасневшая Масиро протянула из-под стола руки.

— Не шутка?

— Мишутка.

— А медведь тут при чём?!

Надо было как можно быстрее затащить девушку в постель, а не докапываться до слов. Говоря это самому себе, Сората постарался выгнать из мыслей стыд и рывком взял Масиро на руки, словно обессиленную принцессу. Сразу испытал на себе жар горячего девичьего тела. Почувствовал, насколько нежная у неё кожа.

Смущение, которое мигом ранее отправили в далёкое пешее, тут же вернулось. Лицо запылало. Может, даже сильнее, чем у Масиро. Медленно, но верно всё тело покрывалось потом.

Но всё же каким-то образом Сората умудрился перенести девушку, благо что близко, уложил на кровать и натянул одеяло на её вытянутые ноги.

— Я приготовил рисовую кашу, поешь?

Он взял поднос, который оставил на полке у стола.

— Я не голодна, — заявила Масиро, и тут её живот миленько заурчал.

— А живот говорит, что голодна.

— Подожди. Я с ним поговорю.

— Хватит тратить время на пустую болтовню, открой рот.

— Не хочу.

— Ну, я понимаю, что аппетита нет. Но если не будешь есть и копить силы, не поправишься.

— Тогда ты поешь.

— Если я поем, к тебе-то энергия не перейдёт.

— Разве?

— По-твоему, наши тела — единое целое?!

— Было бы здорово.

Масиро глядела на Сорату замутнённым взглядом.

— Ладно, скажу честно, сегодня ты секс-бомба! Я настолько возбудился, что пылаю как печка!

— Вот как ты на меня смотришь?

— У-уж прости!

— Ничего.

— А?

Масиро устремила на него пылкий взгляд.

— Что хочешь со мной сделать?

— Ну, всякое.

— Что хочешь?

Губы и придыхание Масиро наполнились совершенно неописуемым эротизмом.

Сората судорожно сглотнул.

— Ч-что хочу?

Устав сидеть, Масиро развалилась на кровати, одной стороной лица прижавшись к подушке. Пижама растрепалась, от ключицы до плеча проглядывала голая кожа.

Словно выжидая, девушка косо глядела на парня — её глаза словно источали чары, которые проверяли дух на прочность.

— Хочу, чтобы Сората сделал это со мной.

Сердце заколотилось как отбойный молоток.

— Т-ты хоть понимаешь, о чём говоришь?

— Сорате это можно.

Во рту мгновенно пересохло.

— Н-но ведь, это, ну, планы же у нас!

— Но ведь Сората сделает что угодно?

— А?..

У парня возникло ощущение, что они говорили о разном.

— Сората сделает для меня что угодно...

Жар внезапно сошёл на нет, открытый рот захлопнуть не удалось. Сората ещё больше убедился, что всё совсем не так понял.

— У нас же такие хорошие отношения, Сората. Ты и я.

— То есть мне одному кажется, что из меня просто все соки высасывают?!

— Кажется.

— А, ясно. Тогда всё нормально… Да что ты несёшь?! Да, разборок между нами обычно нет, но ты всегда занимаешь роль королевы!

— Наверное.

— Заметила?!

— Я решила.

— И что же ты там решила, пока мы говорим?!

— Если Сората заставляет есть, буду есть.

— Вот бы ещё со мной советовалась, прежде чем что-то решать!

Лёжа на кровати, Масиро открыла рот и сказала «а».

— Нет-нет, так нельзя. Если есть в такой позе, быть беде. Давай-ка приподнимись.

— Подними.

— Ну да, как же иначе...

Каким-то образом успокоив дыхание, Сората взял Масиро за руки и потянул на себя, чтобы усадить на кровати. И прежде чем она упала обратно, успел подложить под спину подушку.

Масиро рот так и не закрыла.

— Блин, только сегодня.

Сората наложил рисовую кашу из глиняного горшочка в чайную миску, зачерпнул на один укус китайской ложкой, подул, чтобы остудить, и поднёс ко рту Масиро.

— Вот.

Аппетита у девицы и правда не было, судя по недовольному лицу, но всё же кашу она съела.

— Ну как, вкусно?

— Нет, обычно.

— Твоя честность — это что-то с чем-то! Снимаю шляпу!

— Сората поймёт, если тоже поест.

— Вообще-то я пробовал, когда готовил, — сказал он, зачерпывая ложкой каши для себя.

И правда обычная. Не вкусная, но и не противная.

— Как тебе?

— Как ты и сказала, обычная.

— Мы косвенно поцеловались.

— Буэ!

Проглоченная каша встала комом в горле, отчего Сората тяжело закашлялся.

— Т-ты что вообще такое несёшь?!

— Не надо благодарностей.

— Не припомню, чтобы как-то благодарил. А, или ты на что-то надеялась?

Не ответив, Масиро снова открыла рот в ожидании новой порции рисовой каши.

— Сказала, что обычная, но всё равно ешь?!

— Приятно, когда Сората мне делает.

— Может, не будешь выкидывать важные слова?

— Когда свою горячую штуку мне засовываешь в рот.

— Прости! Ладно, можешь опускать слова!

В конце концов Масиро съела всю приготовленную кашу, наевшись от пуза, позабыла о существовании Сораты и мирно заснула. А умом Сораты, разумеется, завладела её фраза о косвенном поцелуе.

Парень поглядел на лицо спящей девушки.

— На вкус что-то похожее на тунец и морскую капусту… — попытался припомнить вкус косвенного поцелуя он. — Э. Да о чём я думаю?! — занялся самобичеванием Сората. — Эх… Суждено ли мне увидеть завтрашний рассвет?..

Какое-то время Сората поглазел на вымученное лицо спавшей Масиро, а когда живот ворчливо заурчал, решил пойти на кухню и пообедать.

Меню состояло из капусты, морковки и якисобы с кусочками свинины.

Поев за считанные минуты, Сората отправился в ванную, чтобы постирать собранную грязную одежду.

Груда вещей наполовину состояла из его футболок, носков и трусов. А ещё наполовину — из вещей Масиро: пижам, сорочек, топиков с рюшечками и разноцветных лифчиков с трусиками. Часть постирал руками, а остальное доверил стиральной машине, после чего сразу пошёл развешивать.

— Год назад стыдно было даже смотреть на них, — пробурчал Сората себе под нос, вывешивая на сушилку голубые трусики Масиро.

В минувшие дни стоило коснуться женского белья, как тело покрывалось потом, а пульс подскакивал до небес.

А теперь? Теперь Сората мог спокойно взять трусики в охапку, стирать, сушить, складывать и даже подавать Масиро, чтобы та их надела.

Сильно он вырос, думал Сората. Нет, наверное, просто привык. А может, просто-напросто ощущения притупились...

Развесив постиранную одежду, Сората взял валик для уборки и снова пошёл по лестнице на второй этаж. Зашёл он не в комнату 202, где оставил спавшую Масиро, а в соседнюю 201, которая пустовала.

В комнате на шесть татами не было вообще ничего. По площади и компоновке она полностью соответствовала комнате Сораты, но выглядела намного просторнее.

Когда парень открыл окно, с улицы подул тёплый весенний ветерок. Лепестки сакуры водили в воздухе хороводы, не желая оставаться на прикованных к земле деревьях дольше положенного.

— Весна, значит, да?

Ясно ощущая смену сезонов, Сората стал катать по полу валик, скрупулёзно вычищая каждый сантиметр комнаты.

«Пустую комнату надо мыть, чтобы в любой момент сюда могли заселиться». Сората унаследовал эту важную мысль от одной сэмпай, которая до марта тут жила.

Закончив с уборкой в 201, Сората взялся за ещё одну пустующую комнату — 103. Там он тоже всё вылизал и собрал весь мусор.

Увлёкшись уборкой, он продолжил орудовать шваброй в столовой и коридоре, а потом ещё и веником подмёл перед входом. Потому, когда закончил наводить чистоту, солнце уже закатилось за горизонт, а небо на западе окрасилось красным.

Сората собрал полностью высохшие постиранные вещи, занёс в комнату, навалил горой на кровать и аккуратно, по одной, разложил по стопкам — в одной своё, другой — Масиро.

Последними остались белоснежные девичьи трусики, но только он начал их складывать, зазвонил мобильник. На экране высветилось имя Масиро.

— Что такое?

— Я проснулась.

— Если бы ты до сих пор спала, я бы испугался.

— Я жду, — только и сказала Масиро, а затем повесила трубку.

— Эй.

В ответ раздались неприветливые гудки.

Наконец сложив трусики поверх стопки, Сората взял вещи Масиро и понёс в её комнату.

— Я вхожу. — Постучавшись, он отворил дверь.

Он боялся, что Масиро опять сидит за мангой, и уже рисовал в голове план действий, но девица прилежно отдыхала в кровати.

Включив свет, Сората увидел, что у сильно вспотевшей Масиро волосы прилипли ко лбу. Щёки едва заметно покраснели, а дыхание всё ещё обдавало жаром.

Потрогав лоб, Сората убедился, что температура не отступила.

— Если вспотела, можно переодеться. Я как раз принёс пижаму и трусики. — Он положил стопку постиранного белья на край кровати.

— Приму ванну.

— Пока жар не спадёт, нельзя.

— Хочу принять.

— Нельзя.

— Тогда можно вместе с Соратой.

— Ты же тоже в ванне будешь, алё!

— Неприятно?

— А?

— В ванне со мной.

— Д-дело не в том, что неприятно. Не в том суть! Я хочу сказать, раз ты заболела, то ванну принимать вообще нельзя, без разницы с кем.

Из-за того что Сората напредставлял себе всякого, голос у него стал каким-то дёрганным.

— Мне неприятно.

— Тогда зачем вообще звала?! Или хотела меня подловить? Типа я навоображаю нас в одной ванной! Не издевайся над моей невинностью!

— А ты навоображал?

— Не цепляйся за слова.

— Моё тело.

— И не надо конкретизировать!

— Не воображал?

— Хочешь, чтобы я это сделал?

— Будет неприятно.

— Тогда...

Только Сората собрался сказать, что обойдётся, как Масиро вывалила на голову очередной прикол.

— А если не сделаешь, тоже неприятно.

— Ну и какой тогда вариант?

— Трудный у меня возраст.

Выходило, если её представят голой и мокрой, то застесняется, а если нет, то обидится на равнодушие? Действительно, трудный возраст.

— Ответ прям сверхлогичный!

— Говорю же, хочу в ванну.

— Не вижу взаимосвязи, отказано. Сделай вот что, оботрись мокрым полотенцем и переоденься.

Сората вытащил из стираной одежды свежий комплект и полотенце и положил возле подушки.

— Хм. — Масиро встать не соизволила, зато заискивающе поглядывала на Сорату.

— Алё, Сиина-сан?

— Что?

— Вот это сменка, давай переодевайся. Я выйду в коридор.

— Слушай, Сората.

— Ну?

Девица смотрела на него довольно пылким взглядом. Хотя чему удивляться, она в самом деле пылала.

— Сората, раздень.

— Чё?

Что Масиро ляпнула?

— Сората, разденься.

— А? Я?!

Она сказала уже совсем другое.

— Всё-таки нет. Сората, раздень.

— Т-ты вообще понимаешь, о чём говоришь?

— Так.

— Что так?

Масиро выпустила струйку горячего воздуха, поленившись внятно всё объяснить.

— Сиина? — позвал Сората, и тут девица, словно нынешняя поза вызывала у неё боль, резко перевернулась в кровати и легла на живот, уткнулась подбородком в подушку и задёргала плечами.

— Недомогаю.

— Ну ещё бы, заболела ведь.

— Не хочу шевелиться.

— Прекрасно понимаю.

— Напрягает.

— Тоже понимаю.

Когда плохое самочувствие, вообще не хочется ничем заниматься.

— Говорю же, раздень меня.

— А вот это не понимаю, хоть убей! Логики ноль!

— Расстегни пуговицы на пижаме.

— Я не это имел в виду! По-твоему, девушек не умею раздевать?!

— Расстегни, одну за другой.

— Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть? Может, не надо?!

— Используй пальцы.

— Говорю же, завязывай!

— Стяни с меня штаны.

— Ты бы так меня ублажила, если бы слушалась!

— Трусики тоже.

— Ещё чего! Ты ж голая будешь!

— Раздетая.

— Давай не будешь придираться к словам!

— Бу, — надулась Масиро, крепко обняв подушку. — Сората такой злюка.

— Вообще-то я по-доброму разговариваю! Шевели мозгами хоть иногда! Вот сниму я с тебя пижаму, и что дальше? Увижу тебя без одежды, и понеслось оно по трубам!

— Сората похабник.

— Кто бы говорил!

— Ничего, у меня есть план.

— Ого, позволь услышать.

Масиро перевернулась на бок, наполовину зарыв лицо в подушку, и скользнула взглядом по Сорате. Выглядела девушка так, словно хотела провалиться под землю от смущения.

— Сората.

— Ч-что?

Взгляд исподлобья застиг Сорату врасплох.

— У меня просьба.

— Что-то я могу, а что-то нет, — приготовился отражать атаку Сората, отведя взгляд.

А Масиро, разбив его ожидания, выдала нечто бессмысленное:

— Выключи свет.

— Может, хватит нагонять пафоса?!

— Выключи.

От кокетливых ноток в её голосе у Сораты затрепетало сердце. Он, разумеется, понимал, что ничего эдакого она не имела в виду. Вон только недавно его обдурила. Она просто-напросто не хотела сама переодеваться, потому что у неё и правда ломило тело из-за простуды. И всё же Сората не настолько заматерел, чтобы никак не реагировать.

— Свет меня тоже раздражает, — добавила Масиро, окончательно зарыв лицо в подушку. — И стесняюсь.

— Я тебе каждый день трусы выбираю, что ты несёшь?! — завопил Сората, лишь бы сменить пластинку и утаить стыд. Но при текущем раскладе у него всё равно бы не вышло, даже приложи он больше усилий.

Масиро, всё ещё молча лёжа на животе, терпеливо ждала от Сораты действий.

Не было пути назад, промедление смерти подобно, а шаг вперёд непременно заведёт в ад. Дилемма породила в голове хаос, и нестерпимое напряжение, какое повисло в воздухе, заставило Сорату выбирать из двух зол.

— П-понятно! Раз надо, значит выключу!

Он поднялся с кровати и прикоснулся к выключателю.

— Ну, это, выключаю, — дрожащим голосом предупредил Сората.

— Угу.

Получив ответ, парень щёлкнул кнопкой.

Солнце, пока они чесали языками, успело уйти далеко за горизонт, и лишённая источника света комната в один миг погрузилась в темноту.

Остались только едва различимые силуэты.

Вернувшись к кровати, Сората первым делом поднял Масиро и усадил на край, затем залез на кровать и опустился за спиной девицы на колени. Как ни крути, он точно не отважился бы снимать с неё пижаму, если бы смотрел ей в лицо.

— Ну, это, я тебя раздену.

— Я вся твоя, Сората.

— Да чтоб тебя, ты вообще думаешь, что говоришь?!

Сделав глубокий вдох, Сората развернул Масиро от себя, нащупал самые верхние пуговицы пижамы и взялся за них пальцами, а девичье дыхание тем временем защекотало тыльные стороны его ладоней.

— Сората.

— Ч-что?

— Дыхание щекочет.

Сората тоже щекотал её воздухом, только уши. Когда она сказала, он тут же понял, насколько пылко дышит ей в затылок, и от осознания мгновенно покраснел.

— П-прости.

— Не за что извиняться.

— Раз так, не могла бы немного потерпеть? А то от твоих фразочек у меня сердце ёкает!

С горем пополам он всё же расстегнул первую пуговицу. Со второй тоже управился. Но стоило потянуть руку к третьей, как взгляд провалился в брешь одежды — аккурат на грудь Масиро. Света уличных фонарей, который пробивался внутрь сквозь шторы, как раз хватило, чтобы отчётливо увидеть белизну кожи. А ещё изящные изгибы, какие отсутствовали на теле парней.

Неподходящее было время возбуждаться из-за Масиро, она ведь болела, но соблазн оказался столь велик, что Сората не мог просто так взять и отвести взгляд.

— Сората?

Масиро посмотрела на него через плечо, застигнув врасплох.

— Н-нет, всё не так!

Когда она повернулась, пижама соскользнула с одного плеча, разом обнажив участок кожи от шеи до спины. Ошарашенный Сората потерял дар речи.

— Ещё остались пуговицы, — прошептала Масиро, опустив взгляд в пол, и затем сама подтянула соскользнувшую пижаму обратно на плечо.

— ...

Неужели она застеснялась?

— Быстрее… — скрипуче протянула она.

— А, ага.

Отчаянно замотав головой из стороны в сторону, Сората отбросил желания плоти и расстегнул оставшиеся пуговицы, после чего вздохнул с облегчением.

— Э-э-э… Ну, я снимаю.

— Угу...

Он начал стягивать с девушки верх от пижамы, словно чистил банан. Но стоило оголиться плечам, как Масиро тихо сказала:

— Нельзя...

Дальше стягивать с неё одежду Сората уже не мог.

— Всё-таки нельзя… — повторила Масиро. Руками, которые остались в рукавах, она прикрыла обнажённую часть тела спереди, чем лишь подчеркнула выпирающую грудь, а ничем не прикрытая мягкая кожа стала ещё сильнее провоцировать Сорату.

То, что Масиро стеснялась подобно обычной девушке, сильнее всего раскаляло в жилах кровь, аж голова кругом пошла.

— П-прости! — мгновенно выпалил Сората, хотя ничего плохого, по сути, не сделал...

— Угу, — приглушённо ответила Масиро, свесив голову.

Из-за взаимного непонимания повисла тишина, от которой хотелось провалиться в бездонную пропасть.

— Э-э-э, ну дела.

Сората через не могу попытался что-нибудь сказать, но ничего связного выдать не получилось. Сердце колотилось как после спринта, заполняя стуком тишину. Дыхание потяжелело, поле зрения до жути сузилось, и Сората не видел ничего, кроме Масиро.

Здравый смысл и ему подобное давно улетели в окно. Но вид беззащитной и слабой Масиро, которая не могла дать отпор, поубавил аппетит.

Они оказались в патовой ситуации. И спас их внезапный стук в дверь.

— Канда-кун, ты здесь? — раздался голос Нанами.

— З-здесь!

Позабывший о холодной логике Сората ответил на автомате, о чём тут же пожалел: впереди ждал новый ад.

— Я вхожу.

— Э, стой! — потребовал он, но дверь уже открыли.

— Как там Масиро се… бя?!

Нанами застыла на месте, намертво вцепившись в дверную ручку.

— ...

— ...

Она глядела на Сорату с Масиро и без конца моргала, губы остановились на середине фразы. А потом затряслась как осиновый лист.

— В-всё не так! Слышишь?!

— Про...

— Про?

— Простите за вторжение!

Не требуя никаких объяснений, Нанами громко хлопнула дверью.

— Э, да погоди ты! Я серьёзно! Ты не так поняла! — отчаянно завопил Сората в сторону двери.

Но Нанами не вернулась. Ну а как иначе. Сората даже сам себя не мог в чём-то убедить, а других и подавно.

Увиденное всё само рассказало без слов: в комнате выключили свет для темноты, Сората и Масиро сидели на кровати, причём Масиро полураздетая. А раздевал её, получается, Сората.

Любой бы пришёл к одному и тому же выводу.

— В-всё-таки не можно!

Дверь снова открылась, и в комнату вернулась Нанами.

— К-Канда-кун! — Она сурово тыкнула в Сорату пальцем.

— Д-да! — рефлекторно отреагировал Сората и в ожидании ругани поджал под себя ноги.

— Тоби лишь бы свои инстынкты задовольнить?! Так не можно! Масиро ведь захворала! Потерпи хотя бы, пока она одужает, а потом уже делай с ней що хочешь!

— Погодь, погодь! Ничего я с ней не делал!

— Знать ничого не хочу!

— Да нет же, послушай! Ты неправильно поняла! Просто Сиина вспотела, а я помогал ей переодеться, вот и всё! Она недомогает и не может сама переодеться, вот я о чём! А потной лежать целый день — полный отстой, разве нет? Отстой, правда? — лихорадочно тараторил Сората.

— Э?.. — глуповато буркнула в ответ Нанами.

— Ну, Сиина? Это так?

— Так.

— П-правда? — переспросила на всякий случай Нанами.

— Правда, — ответила Масиро, имитируя акцент Нанами.

— Тогда зачем свет выключили...

— Это, ну, знаешь… Сиина застеснялась или типа того, никакого разврата! И никаких тайных помыслов!

— Это да, Масиро вряд ли бы додумалась… э-э-э...

Нанами, которая вроде бы поняла ситуацию, теперь не знала, куда смотреть, словно ей стало жутко стыдно за свои скоропалительные выводы.

— То есть я поторопилась?

— Именно.

— Нанами, а ты о чём подумала?

— Э-это… — замешкалась покрасневшая Нанами.

— Это? — Масиро продолжила бессмысленный напор.

— Н-ничего! Масиро, ты же переодягаешься! Я помогу с остальным, а ты, Канда-кун, вимытайся.

Нанами заставила Сорату подняться на ноги и энергично вытолкала в коридор.

— А на меня зачем злиться?

— П-потому что занимаешься подозрилыми делами. Я-я правда испугалась.

— Я тоже испугался...

И он даже не лукавил…

— Эх… ну и переделка.

Уйдя в столовую, Сората развалился на стуле — навалился на спинку и вытянулся что есть мочи, отчего захрустели плечи и шея.

— Ничего не перепутал? — раздался голос, и следом появилась Нанами, которая уже закончила переодевать Масиро.

Девица села за круглый стол напротив Сораты, подпёрла рукой подбородок и уставилась на парня, как бы требуя объяснений.

— То был форс-мажор. Меня попросили, вот и пришлось.

— Кожа у Масиро такая белая и красивая, да?

— Ну, это...

— Фи, значит, всё-таки увидел.

Пристальный, как у полицейского, взгляд Нанами отчётливо выражал презрение.

— Э, нет! Это провокационный вопрос, протестую!

— Канда-кун — секс-маньяк.

— Ну нет, для здорового старшеклассника это норма.

Он попробовал переключить разговор на общую тему.

— Да ты всегда думаешь о чём-то развратном.

— Вообще-то не всегда.

— Может, и не всегда, но до больной девушки домогался.

— И-инстинкты взяли верх.

— Как человека, тебя это не красит.

— Ну а как тут иначе объяснить… — смирился со своей похотливой сутью Сората, отчего Нанами вздохнула.

— Да ничего.

— Тогда не могла бы перестать на меня недовольно смотреть?

Девица до сих пор не отводила от парня взгляда, и вид у неё был такой, словно хотела его подвесить за причиндалы.

— У меня с рождения такое лицо.

— Ещё чего. Обычно оно у тебя более...

— Более?

— Э-э-э… приятное?

Сората так осторожно выбирал слова, что фраза получилась оборванной.

— Не ожидала от тебя. — В противовес своим словам Нанами глубоко вздохнула.

И тут оставленный на круглом столе мобильник Сораты яростно затрясся.

Который уже раз за сегодня названивала Масиро?

Сората молча схватил телефон и вскочил на ноги.

— Раз названивает, иди сходи, — отстранённо пробурчала Нанами.

— Да вряд ли что что-то серьёзное.

— Может, и мне заболеть?

— А?

— Проехали.

Чем-то недовольная, Нанами проводила взглядом Сорату, пока он выходил со столовой.

— Сиина, что?

Придя в комнату Масиро, Сората уселся рядом с кроватью.

— Не могу уснуть.

— С этим я вряд ли могу помочь.

— Сегодня ночью ты не мог бы меня уложить?

— Может, прекратишь добавлять фразу «сегодня ночью»?! Я сразу представляю себе бурную ночь!

— Сората такой бурный.

— Я ещё ничего не сделал!

— А сделаешь?

— Ещё чего! То есть ты о чём вообще?..

Не прошло и минуты с его прихода, как уже хотелось выть.

— Сората.

— Чего? — небрежно вякнул Сората.

— Расскажи что-нибудь.

— Что тебе рассказать?

— Например… что-нибудь скучное.

— Это такой хитрый способ заснуть?

— Надеюсь.

— А на мой искромётный юмор надежды нет? Хотя мне-то что. Да и вообще, я не ведущий ток-шоу, нет у меня за пазухой пачки увлекательных историй, чтоб каждая увлекательнее другой.

— Бесполезный.

— Мне ведь можно злиться? Можно, да?

— Тогда можно стыдную историю.

— Ну это уже слишком!

— Почему?

— Потому что стыдно, чего непонятного?!

— Тогда о первой любви.

— Э?

Неожиданное предложение застигло врасплох, на мгновение лишив дара речи. Но, подумав как следует, Сората заметил, что разговор у них шёл какой-то странный.

— Это самая что ни на есть стыдная история!

— Пока не услышу, не усну.

— А мне выбирать не позволишь?

Показывая, что вопрос решён, Масиро стала молча ждать рассказа Сораты. Другие варианты она попросту отмела. Жила по принципу «Мой ритм, мои правила», а обстоятельства Сораты её совершенно не волновали.

Набравшись храбрости… вернее, наполовину сдавшись, он открыл рот:

— Я в те времена ещё ходил в детский сад. То была новенькая воспитательница...

— Х-х… х-х...

— ...

Сорате показалось, что он слышит, как сопят во сне.

— Х-х… х-х...

Нет, не показалось.

— Настолько скучно, что мигом отрубилась?!

— Бу-у… Сората, замолчи.

— Ай, чёрт!

Масиро кое-как заснула, а он взял и вставил свои пять копеек, из-за чего та открыла глаза.

— Сората, не годится.

Что она имела под этим в виду?

— Ты меня аж в ступор ввела. В смысле не годится? Не могла бы нормально объяснить?

— Первая любовь в детском саду — это как игра в дочки-матери. Аяно сказала.

— Да что эта Иида-сан себе позволяет?!

— Требую историю о настоящей первой любви.

— Типа из времён последних классов началки?

— Типа.

— А ты не промах.

— Рассказывай.

— Снова решила меня бомбардировать перед сном? А могла бы просто уснуть!

Он бы десять раз поблагодарил, если бы она быстро отрубилась. Хотя не особо-то ему понравилось, что его рассказ оборвали на полуслове...

— Мне очень хочется узнать о первой любви Сораты.

Масиро вытащила из-под футона руку.

Не успел Сората у неё спросить, что она творит, как девушка сказала:

— Возьми.

— Вгонять меня в краску ты точно мастер...

— Возьми, — повторила она, и Сората, не решаясь отказать, мягко сжал девичью руку.

— Теперь расскажи.

— Да-да… Тогда был пятый класс началки. Понятия не имею, где он вообще вынюхал, но однажды, когда мы шли домой со школы, Ниситани-кун мне рассказал о Хосигаве из другого класса, которой я, ну, типа нравился. Хотя мы были в разных классах, даже не разговаривали. Я и понятия не имел… А когда услышал, начал всякое замечать. Сначала думал, меня дурят. Но когда мы пересекались в коридоре, она посматривала на меня. А, ну ещё я тогда играл в футбол. Она приходила смотреть все мои матчи… И так повторялось без конца, я места себе не находил, а в итоге втрескался по уши… Ну, так я думал. Ха-ха...

Смех в конце служил вуалью для стыда.

— В итоге мы окончили началку, Хосигава как ни в чём не бывало пошла в частную школу. Да и я не вспоминал об этом вплоть до сегодняшнего дня...

Лицо пылало как полено в печи.

Не то что оценить реакцию Масиро, даже думать об этом Сората побоялся.

— Н-ну, а у тебя, Сиина, когда была первая любовь?

Решив, что настал подходящий момент, Сората набрался храбрости и задал ей тот же вопрос.

А в ответ услышал...

— Х-х… х-х… — без стеснения засопели во сне.

Сората изо всех сил поборол в себе желание пожаловаться. Если бы опять её разбудил, то расписался бы в собственном тугодумии.

— И зачем я, спрашивается, распинался о своей первой любви?..

— Сората...

— Уо.

Сперва он решил, что она всё-таки проснулась, но нет, Масиро продолжала спать. Неужто говорила во сне?

— Это… нельзя...

— Это… что? — ответил на бормотание девицы Сората. Положил руку на лоб — вроде бы температура по сравнению с утром упала и теперь лишь немногим превышала норму. Хотелось верить, что за ночь полностью нормализуется.

По крайней мере, усилия не пропали даром, отчего Сората выдохнул с чувством выполненного долга. Он убрал руку Масиро, которую сжимал, обратно под футон, но когда попытался отпустить, не вышло: Масиро крепко его держала. А если пытаться силой вырваться, можно ненароком разбудить.

— Ну и?.. Как мне быть?

На риторический вопрос никто не ответил.

Выбора не было.

— Значит, так и быть… — решил для себя Сората.

На следующее утро Сората проснулся от того, что кто-то его растолкал.

Первым делом он заметил, что находится не в своей комнате. Сидел на полу в комнате Масиро, при этом наваливаясь на её кровать, а из-за того, что пролежал сгорбившись, ныла поясница.

Поднявшись на ноги, он сразу встретился взглядом с Масиро, которая сидела на кровати.

— Доброе утро.

— Ага, доброе… Простуда прошла?

— Нет, недомогаю.

— Ну-ка.

Он потянулся ко лбу Масиро — горячий. Несомненно. А что ещё хуже, горячее вчерашнего. Да и щёки слегка покраснели.

— Держи градусник.

Масиро взяла предложенный Соратой прибор и сунула под пижаму через воротник. А чтобы взгляд случайно не скользнул по белоснежному декольте, Сората заблаговременно отвернулся.

Прождали пять минут.

— Измерила.

Санитар оценил показания на полученном назад термометре. Тридцать восемь и два.

— Ещё выше, чем вчера?!

— Вчера?

Что за странное заявление?

— Вчера, когда ты бессовестно издевалась над моим здравым смыслом!

— Вчера я спокойно заснула.

— По-моему, у тебя шарики за ролики заехали!

— Вчера ничего у меня не заехало, — заявила Масиро, причём без тени вранья на лице.

— Неужели… ты и правда ничего не помнишь?

То, что он взвалил её на спину и принёс в комнату, косвенный поцелуй. А когда выключил свет и стал помогать ей переодеться, со стороны это выглядело подозрительно… Неужто жар настолько напёк голову, что сжёг все воспоминания?

— Вчера...

— Давай хорошенько подумай, ладно? С нами столько всего жуткого произошло, неужели всё забыла?

— Кстати об этом...

— О! Вспомнила?

— Сората, ты провёл со мной всю ночь и ничего со мной не сделал.

— То есть лучше бы я наделал делов?! Как раз вот так ты надо мной и издевалась!

Тут их прервал стук. Затем дверь открылась, и показалось лицо Нанами.

— Масиро, как ты?

— Мои труды коту под хвост, ей ещё хуже, чем вчера...

— Вон как… Апчхи!

Ему почудилось, или Нанами только что и правда чихнула?

— ...

— ...

— Приём, Аояма-сан?

— Нет, ничого… Апчхи!

Она развеяла последние подозрения.

— Звучит не очень убедительно. Где твоё актёрское мастерство?!

Не успел Сората проснуться, как уже захотелось заснуть обратно.

— Апчхи!

Прогремело ещё громче. Никаких оправданий уже не хватило бы.

— У меня вроде тоже голова заболела...

— Сората, — позвала девица, и парень развернулся к кровати.

— Чего?..

— Позаботься обо мне и дальше.

— Не отдавайся так просто!

— Нельзя?

— Подумай, каково мне. Я и так вокруг тебя бегаю!

— Всё нормально, Сората.

— Обоснуй-ка.

— Не всегда же так, — с серьёзным видом сказала Масиро.

— Чёрт, а ты права!

Стоявшая рядом с Соратой Нанами зашмыгала носом.

— Апчхи!

Чихнули в четвёртый раз. Любые вопросы уже точно отпали.

— Короче, всё ещё хуже, чем вчера! Ничего я уже не понимаю!

В тот день в дневнике собраний Сакурасо записали следующее:

«Весенние каникулы Сораты-сама прошли в обнимку с простудой». Записала: Горничная.