— Знаешь, я люблю тебя, Сората.

— ...

— Хоть ты и любишь Нанами, я люблю тебя.

Кабинет рисования окрасился цветами заката.

3 мая. Первый день долгих выходных. День конституции.

Уроков, как обычно, не было, оттого в школе воцарилась тишина. Лишь изредка где-то вдалеке звонко ударяли металлической битой по бейсбольному мячу. Но даже звуки улицы не достигали ушей Сораты. Всем его сознанием, ощущениями, эмоциями завладела девушка перед ним… Сиина Масиро, которая пришла рассказать о своих чувствах...

Чистый, как горная река, взгляд Масиро был прикован к Сорате. Казалось, её тело с белоснежной кожей, будто нарисованное тонкими линиями, рассыплется от одного прикосновения. Она олицетворяла доброту и спокойствие, излучая тепло.

— Я-я….

Голос, не способный связать и двух слов, задрожал. Нет, не только голос. Вот-вот колени затрясутся.

Осознав своё состояние, Сората в душе засмеялся над собой. Вот же бестолочь, отвратительно, подумал он.

Мысленный кнут возымел эффект, и худо-бедно получилось взять себя в руки.

— Сората.

Но сразу же последовало признание. Всего-то назвали его по имени, но грудь едва не взорвалась изнутри.

— Ч-что?

— По-другому.

— По-другому… в каком смысле? — осторожно переспросил Сората.

— По-другому. Люблю не как баумкухен.

В голосе Масиро появилась нотка волнения. Словно она по-настоящему боялась, что её поймут неправильно. Оттого она с серьёзным лицом уточнила.

— Д-да уж понял я! — повысил голос Сората, чтобы заглушить грохот сердца.

— Правда понял?

— Ага.

— То, что я сказала...

Замолчав на середине фразы, Масиро отвела взгляд чуть в сторону. Её щёки покраснели, и вовсе не из-за вечернего солнца. В цвете изменилась она сама, изнутри. Стала едва ли не пунцовой...

Сората, сделав глубокий вдох, подождал продолжения фразы. Всё равно больше ни на что не решился бы. Выдержки хватило лишь на то, чтобы встретиться взглядом с девушкой, которая слегка закатила глаза.

— Значит, хочу стать девушкой Сораты.

И тут же быстро отвела взгляд.

Уже больше года они делили одно общежитие. Сората, можно сказать, был ближе всех к Масиро, будучи её «дежурным». Он выучил все её выражения лица и жесты. Но теперь перед ним стояла Масиро, которую он никогда прежде не знал. Как бы он на неё сейчас ни глядел, её лицо выражало любовь. А когда кто-то так смотрит, всякую логику шлют в далёкое пешее.

— В-всё нормально! Я понял!

Голос, который так и не удалось удержать в узде, опять сорвался на крик. Масиро, словно маленький зверь при виде хищника, дёрнулась назад.

— П-прости! Резко закричал… Э-э-эм… я правда понимаю...

Сората прекрасно понимал, что ведёт себя неуклюже. А Масиро, в противовес ему, становилась всё более милой.

— Ясно. Тогда хорошо.

Она резко расслабилась, с лица исчезло напряжение, а губы изобразили спокойную улыбку.

— Такое, знаешь, даже я понимаю.

— Со мной это впервые...

— ...

— А хорошо это или нет, не знаю… — словно отыскав повод, Масиро повернулась к Сорате спиной. Невооружённым глазом было видно: она стеснялась. Сората такую Масиро тоже не знал.

— Слушай, Сората.

— Ч-что?

Теперь он сдержал голос. Но одна-единственная фраза едва не опустошила весь запас внутренних сил.

— Кого ты любишь?

Масиро продолжала стоять к нему спиной. Такое просто невозможно спросить, глядя в лицо. Но и по голосу было понятно, насколько ей тревожно.

— Я… — из-под палки открыл рот Сората.

Но в следующий миг дверь в кабинет рисования резко распахнули, и начатая фраза осталась незаконченной.

— Ребята, сегодня мы уже закрываемся, немедленно идите домой.

Раздался хорошо знакомый голос: их приветствовала учительница рисования Сэнгоку Тихиро. Она жила с ними в общежитии для проблемным детей… Сакурасо и работала там комендантом. Ей было двадцать девять лет и двадцать восемь месяцев. Точнее, тридцать один год, но она предпочитала первый вариант.

Тихиро завалилась в кабинет рисования, не спрашивая чужого мнения.

— Давайте быстрее.

Да ещё и в ладоши захлопала, подгоняя.

Сората от неожиданности пришёл в себя и в спешке покинул вместе с Масиро кабинет.

Переобувшись у шкафчиков, Сората повёл Масиро к выходу из школы, а потом к школьным воротам.

Шла парочка медленно и молчала, при этом Масиро не пыталась быть рядом, а напротив, держалась на три-четыре метра позади.

Если Сората останавливался, замирала и она, а если прибавлял шагу, переходила на быструю ходьбу, следуя по пятам.

Всё время Масиро сверлила взглядом спину Сораты, а тот смиренно терпел. Он прекрасно понимал желание девушки. Она хотела услышать ответ на недавний свой вопрос.

«Кого ты любишь?»

Но подходящий момент испортили, и Сората упустил шанс договорить. Нет, даже если бы никто не помешал, парень не знал, что именно ответил бы.

Сказал бы, что любит Масиро? Или же признался в чём-то другом? Сейчас он уже и вспомнить не мог, что собирался в тот миг сказать.

Масиро не давила с расспросами, хотя обычно она проигнорировала бы настроение Сораты и подошла бы к нему так близко, как сама захотела. Но сейчас она вела себя сдержанно, даже в каком-то смысле скромно, чем ещё больше напрягла Сорату, который и так шёл как деревянный.

Пока они в гробовой тишине топали к школьным воротам, Масиро внезапно что-то заметила и произнесла:

— А.

— Что? Забыла вещи? — спросил, обернувшись, Сората. Масиро показала пальцем... не на спутника, а ему за спину, на школьные ворота. Удивившись, он развернулся обратно.

— А.

Как только Сората увидел там человека, издал тот же звук, что и Масиро.

Сердце подпрыгнуло в груди и заколотилось ещё быстрее и сильнее, аж до боли. Всё тело затряслось, как осиновый лист.

Возле ворот стояла знакомая. Одноклассница Сораты, которая проживала в комнате 203 Сакурасо… Аояма Нанами. Она как раз пришла со стороны цветочной клумбы рядом с университетом.

Вероятно, возвращалась со студии звукозаписи университета, где Митака Мисаки… в девичестве Камигуса Мисаки, которая в марте окончила Суйко и теперь училась на факультете видео Университета искусств Суймэй, устраивала прослушивание для сэйю.

Ещё вчера Сората с лёгкостью позвал бы её. В конце концов, идти им в одну и ту же сторону — Сакурасо. Пошли бы домой вместе. Но теперь Сората не смог просто так взять и произнести имя Нанами.

«Я шалено тебя люблю, Канда-кун».

До того, как ему призналась Масиро… Сорате раскрыла чувства Нанами. Прямо перед тем, как пойти на прослушивание.

Часовая стрелка с тех пор проделала всего полтора круга.

Как же Сорате смотреть ей в лицо? Да ещё когда Масиро рядом.

Ноги при виде Нанами у ворот предательски вросли в землю. Та, заметив неестественное движение, повернулась в сторону Сораты и Масиро. А когда парень до конца осознал, в какой ситуации оказался, его тело окончательно сковал страх.

Словно в добивание, взгляды Нанами и Сораты встретилась.

— ...

— ...

Ни он, ни она не выдавили из себя ни слова, стоя в десяти метрах друг от друга и играя в молчаливые смотрины.

Всё-таки шли они в одно место — Сакурасо, и будет очень странно, если пойдут после встречи порознь. Неизвестно, подумала ли Нанами о том же самом, но после томительных раздумий она словно сдалась и медленно сократила расстояние. Она не встала рядом, а сохранила какую-то дистанцию, метра три или четыре, от Сораты — примерно как и Масиро.

В итоге Сората, Масиро и Нанами образовали всамделишный равносторонний треугольник, стоя в его вершинах.

Никогда ещё жизнь не подавала Сорате столь явных знаков.

Если продолжать молчать, то никто не заговорит вообще, подумал Сората, потому он через силу открыл рот:

— А-Аояма, прослушивание закончилось, да?

Неловкая атмосфера усилилась, на лице девушки появилась неуклюжая улыбка.

— А-ага.

— И-и как? — лихорадочно спросил Сората, пытаясь говорить спокойно, хотя голос норовил сорваться в фальцет.

— Думаю, я выложилась на полную, — ответила Нанами с привычной уверенностью в завтрашнем дне.

— Я-ясно.

— Э-это благодаря тебе, К-Канда-кун… Ну, это, спасибо.

— Н-нет, это ты постаралась, Аояма.

Сората не осмелился посмотреть в сторону Нанами.

С каким вообще лицом и как говорить с человеком, который, страшно себе представить, только что признался в любви? К такому жизнь Сорату не готовила.

Но его страданиям внезапно положили конец.

— М-Масиро сегодня закончила свою работу?

— А, ага. Картина Масиро готова, да.

Спокойный ответ Сораты моментально изменил настрой Нанами.

Воздух, который ещё несколько секунд назад был наполнен беспокойством, полностью вернулся в норму. Нанами приободрилась, словно распахнула окно в душной комнате.

Масиро лишь пристально наблюдала за их обменом любезностями.

— Аояма? — озадаченно спросил Сората.

— Понятно. Картина готова, — пробубнила Нанами будто самой себе. — Смысл этой картины… даже я его поняла, — вымученно улыбнулась она, скользнув взглядом по автору.

Картины были для Масиро не просто словами и эмоциями, они были экраном для передачи чувств. И вот теперь гениальная художница Сиина Масиро, которая начала рисовать ещё до того, как осознала себя, создала новую картину.

— Понятно… — выдавил в ответ лишь одно слово Сората, не понимая, какие эмоции охватили Нанами. То ли она смеялась, то ли напряглась, то ли впала в ступор, то ли хотела заплакать, то ли говорила по факту… Из непоняток получилась ядрёная смесь.

— ...

— ...

Между Соратой и Нанами повисла безнадёжная тишина. Они оба совсем не соображали, что ещё сказать. Потому очередь говорить неизбежно перешла к Масиро.

— Нанами.

Масиро повернулась прямо к Нанами, уставившись лишь на неё. На миг девушки словно позабыли о том, что Сората рядом… Будто он взял и пропал. Масиро даже проигнорировала навязчивый взгляд Сораты, который всем видом спрашивал: «Что ты хочешь сказать?»

— Что? — с беспокойством отреагировала Нанами.

Масиро, получив ожидаемый ответ, вновь задвигала губами:

— Я люблю Сорату.

От развернувшейся сцены, от услышанного диалога у Сораты сердце едва не сжалось в чёрную дыру. Неосознанно прикусив нижнюю губу, он всё-таки вытерпел. Подавил в себе неистовое желание сорваться с места и убежать прочь.

— Ага, — мягко отреагировала Нанами, едва заметно опустив взгляд.

— Это всё.

— Ясно.

Кивнув, Нанами сделала глубокий вдох. А затем позвала:

— Масиро.

— Что?

— Я кохаю Канду-куна.

— Ага.

Теперь кивнула Масиро.

— Это всё, что я хочу сказать.

— Поняла.

В реальности прошло секунд десять, но для Сораты, который был виновником торжества, разговор показался вечным. Словно всё его тело взяли в тиски и посильнее затянули, а сердце раздавила мощная, гигантская рука. Ручьём полился пот. Пульс потерял ритм, а во рту мгновенно пересохло.

Сората проглотил язык, боясь лишний раз вздохнуть. Его будто бы лишили права голоса, но, даже если и позволили бы что-то сказать, Сората понятия не имел, какие слова подбирать.

Вот только вечно хранить молчание в любом случае не получилось бы.

Словно сговорившись, Масиро и Нанами одновременно перевели взгляды на Сорату. Тот без лишних слов догадался, чего от него хотят.

Они молчали.

В короткой тишине переплелись чувства всех троих. Атмосфера накалилась. Напряжение росло без конца. Воцарилось молчание, которое не потерпело бы никакого вмешательства извне. Лишь Сората мог разрушить заклятие безмолвия.

Осознание своей ответственности ещё больше расшатало нервы, а услышанный голос будто пытался ввергнуть в пучины отчаяния… Сората надеялся, что ему почудилось, как Масиро и Нанами промычали «Ну?».

Навострив уши, парень услышал то же самое. Словно шумели звери. Походило на кошек. Причём ещё маленьких.

Доносился шум из-за школьных ворот. Там, возле каменной вывески с выгравированным названием «Старшая школа при университете искусств Суймэй», лежала картонная коробка из-под мандаринов.

Троица с Соратой посередине заглянула внутрь. Там сидели три котёнка — с чёрно-белыми пятнышками, чёрно-белый полосатый и полностью белый. Не успели ребята отреагировать, как котята подняли головки и посмотрели на людей круглыми, жалобными глазками.

— Давно такого не было, и вот опять...

Брошенных кошек Сората регулярно находил с зимы первого класса старшей школы.

Он, говоря «Привет» котейкам, поднял картонную коробку. Масиро загадочно поглядела на животных, а на лице Нанами возникло лёгкое удивление. Но обе ничего не сказали.

Наверняка догадались, что Сората усиленно рожал план дальнейших действий. Вот он и открыл рот первым.

— Кстати.

— Что?

— М?

Взгляды Масиро и Нанами сошлись на парне, и давление оказалось столь мощным, что Сората временно лишился речи. Но всё же пускать дело на самотёк он не мог, потому, сделав глубокий вдох, продолжил:

— Нам есть о чём поговорить.

Масиро промолчала.

— П-поговорить? — А вот Нанами неподдельно удивилась.

Реакция девушек получилась контрастной.

— Не могли бы дать мне время подумать? — чётко, без запинки, спросил Сората, глядя на них.

Прошло лишь мгновение, не успели и глазом моргнуть, как Нанами расслабилась и облегчённо выдохнула. Она словно думала, что Сората прямо сейчас признается в ответ. А чего ещё он мог ожидать, когда ляпнул про «важный разговор»?..

Удивляло то, что у Масиро лицо тоже расслабилось, будто она мысленно вздохнула с облегчением.

— У меня каша в голове… Сегодня вы обе, Масиро, Нанами, ну, признались мне в любви. Я вроде и понимаю, что это не сон, но всё равно какой-то сюр. А, не, я рад, очень рад. Безумно рад. Как раз поэтому мне надо хорошенько подумать.

Сората вовсе не поддался моменту, его не сломила неловкость ситуации. Он просто хотел разобраться в собственных чувствах, потому что окончательно понял: настало время выбирать.

Первой ответила Нанами:

— Я как раз хотела, чтобы ты не торопился и хорошо подумал...

Она говорила как-то расплывчато, косо поглядывая на Масиро.

— Я тоже за. Делай как хочешь, Сората.

— Спасибо… вам обеим.

— Кстати, Канда-кун.

— М?

— Может, слишком много прошу, но у меня одна просьба.

Нанами не отводила взгляда от Сораты.

— К-какая? — Голос откровенно дрожал.

— Если можно, постарайся решить до конца триместра.

Руки Нанами тоже подрагивали.

— Ага, хорошо. Да, так и сделаю. Но вот когда...

Календаря под рукой, разумеется, не было, и парень от безысходности поглядел на небо. Солнце уже почти зашло, и ночь стучалась в двери. Ветерок стал немного прохладным. Лето ещё будет долгим.

— Мне бы узнать ответ до конца школьной поездки.

— Школьной поездки?..

Ближе к концу мая у них намечалась поездка на Хоккайдо на три ночи и четыре дня.

Оставалось ещё как минимум три недели.

— А не слишком долго?

По идее, и недели было много. Решение уж точно успел бы принять. Во всяком случае, Сорате так казалось.

— Скоро ведь промежуточные экзамены?

Экзамены стартовали ровно за неделю до школьной поездки.

— Канда-кун, ещё я добиваюсь рекомендации для поступления, так что пока не мешай… вот на что намекаю.

— Я тоже не против, — сказала Масиро, выражая взглядом согласие. Словно она хотела заявить то же самое про экзамены и рекомендацию.

— Ты уж прости… Ах, нет, спасибо. Большое тебе спасибо.

Если бы Сората мог, то ответил бы мгновенно.

— Ну, на этом закончим! — неестественно бодро прокричала Нанами. Всем видом она показывала, что уже не выдерживала гнетущей атмосферы. Тем более котята ждали.

— Надо им имена придумать.

— Тогда решено.

3 мая.

В тот день в дневнике собраний Сакурасо написали:

«В Сакурасо прибавление. Пятнистая Мидзухо, полосатый Цубамэ, белая малышка Сакура. Давайте жить дружно. Подпись: Канда Сората»'.

Сората закончил вносить запись и пошёл спать.

Тремя часами ранее дата сменилась на 4 мая.

Комната 101 Сакурасо погрузилась в тишину… Однако Сората, который в ней жил, всё никак не мог уснуть. Вернее, давно бросил попытки.

Он развалился на кровати, раскинув руки и ноги, и уже какое-то время таращился в потолок, изучая хорошо знакомые деревянные балки.

Тело, словно при лихорадке, покрылось неприятной испариной. Дело было не в телесной болезни. Жар вызвало беспокойство — кошки на душе уже живого места не оставили.

Ничего удивительного — как только Сората остался один, разум поработили услышанная фраза и написанная картина...

«Я шалено тебя люблю, Канда-кун».

Голос Нанами основательно засел в ушах, прилип к барабанным перепонкам и въелся в мозг. Кожа до сих пор ощущала напряжение, которое Сората тогда испытал.

Он не мог приказать своему телу взять и забыть тот трепет. Сердце никак не успокаивалось, отчего постепенно становилось труднее дышать.

Сората закрыл глаза, пытаясь унять чувства. Но в памяти намертво засела картина, словно её повесили на внутреннюю сторону век. Масиро нарисовала Сорату, придав ему спокойное выражение лица с намёком на улыбку и наделив образ искренней добротой.

Увидев раз, он точно не смог бы забыть.

Вот насколько мощный эффект оказала на него картина Масиро.

«Люблю тебя, Сората».

Вот какую фразу, вот какие мысли вложили в картину… Сората плохо понимал язык живописи, но всё-таки он лучше всех улавливал настроение Масиро.

Признание.

Куда там серьёзнее.

К тому же признались одновременно двое.

Когда главный герой произведения обычно сталкивался с чем-то настолько невозможным, он думал: «Да я точно сплю».

Но Сората не чувствовал подвоха. Всё происходило в реальности.

И потрясение от признания. И нахлынувшая потом радость вперемешку с возбуждением. И глупое выражение лица, когда он катался по кровати, как ненормальный… И как он под конец упал с постели и хорошенько ударился головой. И как от боли помутнели мысли...

И как он ещё недавно, не выдерживая наплыва эмоций, без конца бурчал себе под нос: «Вот это я попал...» или «Блин… Мне кранты».

И то, что мысли у него в голове устроили танцевальную вечеринку и постоянно звучали фанфары. И то, что он принимал это как должное.

И даже то, что в конце концов ему удалось постепенно успокоить разбушевавшееся сердце...

Всё это было по-настоящему, всё происходило в реальности.

Гулкие эмоции, наконец, ушли спать, оставив в груди лишь отзвуки и смятение.

Заглянув внутрь себя, Сората отмахнул удивление со смятением и погрузился глубже, где ещё лучше прочувствовал радость с восторгом. Где-то там поджидала одна единственная мысль.

«Я так ничего и не добился», — таилось в самой глубокой чаще. — «Так и не приблизился в своей цели».

Да, без вариантов.

Упёршись в потолок своих возможностей, Сората больше не мог что-то ещё. А встречаться с кем-то и дорожить?

— Не знаю, вот и страдаю… — пробурчал самому себе Сората, и голос растворился в комнате.

Желая отвлечься, парень приподнялся с кровати. В ногах с довольным видом спали только что подобранные котята в компании белой Хикари и чёрной Нодзоми.

Рот сам собой расплылся в улыбке.

Поглядев на кошек какое-то время, Сората понял, что хочет пить, и пошёл из комнаты в столовую, где не ожидал никого застать, но всё-таки застал.

На самом близком к холодильнику стуле сидел не кто иной, как Тихиро — учительница, которая вроде как взвалила на себя ношу по перевоспитанию проблемных детей. Хотя это не мешало ей прямо на глазах подопечных опустошать в один заход банку пива. Такое происходило постоянно, потому и теперь не вызвало ни удивления, ни шока. Разумеется, Сората и трём уже пустым банкам на круглом столе большого значения не придал.

Налив воды в стакан, он сел рядом с Тихиро.

— Уф-ф, — неосознанно вздохнул он.

— Ты зачем так показушно у меня под носом вздыхаешь?

— Да просто выдыхаю, законом не запрещено.

— Ещё и словами играешь. На тебя это не похоже.

— Это в каком смысле на меня не похоже?

— Блин, надоел.

— Вы первые начали, сэнсэй! Эх...

Вновь получилось неосознанно. Видя, как Тихиро супит брови, Сората понял, что опять вздохнул.

Тихиро молча встала со стула и, подумывая вернуться в комнату коменданта, открыла холодильник. Пиво там как раз подходило к концу.

— Вот, держи.

К тыльной стороне шеи приложили что-то холодное.

— Оу! — непроизвольно вскрикнул Сората.

— Чего, уже по-американски стонешь?

— Вы сами виноваты, сэнсэй!

Сората всё же взял предложенную ледышку, решив, что это банка сока.

— Ну, большое спасибо, — поблагодарил он Тихиро. Но когда рассмотрел подарок, округлил глаза. — Д-да это ж пиво!

— Безалкогольное, спирта ноль градусов. Расслабься.

— А, ну раз так… — недовольно пробурчал Сората и открыл банку.

— Этикетка у пива такая же, как у моего обычного, вот и перепутала. Короче, запутанная история.

— Хы-ы, вон оно как, — ответил Сората, поддерживая беседу, и приложил банку к губам. Не такое газированное, как газировка. Рот наполнился горечью. Напиток сам по себе был весьма скверным и горьким, а после нескольких глотков стало ещё хуже из-за премерзкого послевкусия.

— Что это за гадость?! Бе!

Сората тут же набросился на стакан с водой, и та показалась несравненно вкуснее.

— Всё-таки ты ребёночек.

— На вкус как половая тряпка, вообще-то.

— В отличие от тебя, у меня нет привычки жевать тряпку, так что не знаю. — Тихиро посмотрела на него как на извращенца.

— Я тоже её не ем! Просто запах и вкус очень похожи!

— Ну и ну, молодёжь в наши дни пива не знает, куда мы катимся.

— Вообще-то я несовершеннолетний.

— Да ты выдул целый стакан как взрослый дядька.

Почему-то внезапно захотелось её прибить как врага человечества.

— Пожалуйста, хватит говорить с учеником про алкоголь.

— Ещё можно про имбирный эль или улун.

— Пожалуйста, сэнсэй, возьмите себя в руки.

Сората не горел желанием возиться с опьяневшей женщиной.

— Это я хочу, чтобы ты взял себя в руки. Ты зачем так поздно из комнаты вылез? Ведёшь себя как школьник, который от нервов не может уснуть.

— В яблочко, я — школьник, который от нервов не может уснуть! Зубрю перед экзаменами!

— Вот и говорю, почему бы не расслабиться, а то ты олицетворение безысходности.

— Уж простите.

— Ну, раз уж ты отчаялся — значит, есть из-за чего.

— А?

— Я ж не совсем бревно. Понимаю, каково тебе.

— Эм-м… сэнсэй.

Сората не до конца улавливал нить разговора. И как только он подумал, что пьянство — это плохо, Тихиро выдала нечто сумасбродное:

— Кого бы ты из двух ни выбрал, так просто всё не закончится.

— Ась? — пискнул Сората.

— Масиро или Аояму?

От последней фразы он чуть под землю не провалился.

— Э, откуда вы знаете?!

— Канда, может, ты не в курсе, но я учитель рисования. Увидела, как Масиро тебя нарисовала, и догадалась.

— ...

Он ничего не ответил.

Но оставался вопрос, как Тихиро и про Нанами узнала.

— Аояма тоже вернулась какая-то не такая. Просто приняла ванну и как-то подозрительно поглядывала на твою комнату… «Я только что ему призналась. А если сейчас с ним столкнусь, что делать?» Вот такую ауру излучала.

— В-вон... оно как.

— А когда тебя сейчас увидела, окончательно убедилась.

— И как я выгляжу?

— Уж точно не пляшешь от радости. Ещё бы, аж две девушки в любви признались.

Она попала в яблочко, потому он не смог возразить.

— Да ты в конец зажрался. Скоро доконаешь.

— Кого?!

— Прежде всего меня.

— С-сэнсэй, разве у вас не наладилось с Фудзисавой-саном?

— Ты не понимаешь, это другое.

— Это почему?!

— Ну всё, надоел.

Учительница конкретно напилась: вела себя эгоистичнее обычного и откровенно наплевательски. Попытки составить ей компанию обернулись пустой тратой времени.

Решив так, Сората поднялся со стула.

— То есть ты хотел услышать, что выглядишь убитым из-за мук выбора? Варианта у тебя три, какой лучше?

Пьяная, Тихиро всё-таки вернулась к разговору, который они завели до перепалки.

— Вариант первый. Встречаться с Масиро.

— ...

— Вариант второй. Встречаться с Аоямой.

— ...

Они встретились взглядами, и Тихиро ехидно хихикнула. Не успела она продолжить, как у Сораты душа в пятки ушла. Ведь он понял: его видели насквозь.

— Вариант третий. Послать обеих.

— Э?!

Сората вроде это осознал, но следующая фраза повергла в настоящий шок:

— Вариант четвёртый. Встречаться с обеими.

— Нет такого варианта! И вы сами говорили о трёх!

— Ты разве не видел, как Митака чудит?

— Я уважаю Дзина-сана, но в этом подражать ему не собираюсь!

— Ясно, — резко охладела Тихиро, словно устав от разговора, залпом выдула оставшееся пиво, а затем дыхнула перегаром.

— Но ты всё напутал.

— А?

Тихиро косо поглядела на Сорату, и её взгляд уже не казался пьяным, как секунду назад.

— В каком смысле напутал?

— Ты и правда не заметил, да?

— Ну так что?

— Скажу лишь одно.

Тихиро провела пальцем по отверстию опустевшей пивной банки.

— Тебе надо бы ещё раз поразмыслить над своими тревогами.

— Всё равно смысла не понял.

Он понимал, что его тревожит. Потому-то и не мог уснуть.

Понимал, что пока ни к чему не пришёл, не достиг своей цели. А ещё была шаткая ситуация с рекомендацией для поступления в университет Суймэй. Нервы и так трепало. О каких таких ещё отношениях думать? О какой такой «девушке»?

— Сэнсэй?

— Отныне думай сам, — сказала Тихиро, вставая со стула и намереваясь вернуться к себе.

— А, стойте!

Сората думал, его проигнорируют, но Тихиро остановилась у входа в столовую, медленно развернулась и впилась в него взглядом.

— Выкинь пустые банки, ага? — добавила она и уже затем ушла.

— ...

Брошенный в одиночестве, Сората несколько секунд стоял как истукан.

Тихиро разбросала на столе шесть, нет, семь пустых банок из-под пива.

— Отстой...

Вместо поддержки он получил дополнительную порцию негатива, ещё и заставили порядок после пьянки наводить.

Парень сел на стул и сделал ещё глоток безалкогольного пива.

— Столько пить такую горечь?..

Вкус будто стал ещё более горьким.

— Ну и мерзость...

Но выбрасывать добро очень уж не хотелось. Потому Сората приготовил стакан воды, чтобы запивать, и неспешно прикончил банку.

Фраза Тихиро «Ты всё напутал» оставалась непонятной.

Да что он мог перепутать?..

4 мая. День зелени.

Сората открыл глаза, чувствуя, как ему лижут лицо три котёнка.

Темнота вокруг заставила думать, что ночь ещё не закончилась, но на всякий случай парень проверил время по мобильнику.

К сожалению, ночь не «ещё шла», а «уже шла».

Часы показывали 6:50 после полудня.

Последнее, что Сората помнил, — как не мог уснуть до самого рассвета, потому не удивился. И всё же он пожалел, что потратил впустую целый выходной.

Текущих задач у Сораты было выше крыши. С апреля он хотел продолжить разработку стрелялки — улучшить искусственный интеллект, который Рюноске разнёс в пух и прах.

А ещё следовало готовиться к промежуточному экзамену, чтобы получить рекомендацию для поступления. Но всё меркло по сравнению с главным — что ответить на признание.

— Как ответить?.. Это ведь самое важное.

Лицо само собой посерьёзнело. А котята тем временем тёрлись вокруг.

Через некоторое время Сората дал теперь уже десяти кошкам корм с молоком и недолго понаблюдал за этой оравой.

Когда настало восемь, он вместе с остальными облепил казан, чтобы поприветствовать Хасэ Канну… первогодку с общего направления, которую позавчера сослали в Сакурасо.

На самом деле приветственную вечеринку планировали закатить ещё вчера, но Канна захотела побыстрее разобрать вещи, потому устроили сегодня.

— Итак, Сакурасо, приветствуем Хасэ Канну-сан.

— До дна.

Вечеринку устроили в столовой общежития. Участвовали трое третьегодок — Сората, Масиро и Нанами. Помимо них присутствовал первогодка с музыкального направления Химэмия Иори, которого аж сразу в апреле выперли в Сакурасо. А вместе с главным участником, Хасэ Канной, получалось пять человек.

По часовой стрелке сидели: Канна, Иори, Сората, Масиро и Нанами.

Тихиро не пришла. Не появился и ещё один постоялец — Акасака Рюноске, который как обычно заперся в своей комнате 102. Сообщение он всё-таки прислал, но лучше бы этого не делал.

«В настоящее время господин Рюноске взламывает Пентагон, потому не имеет возможности составить господину Сорате компанию. Приношу глубочайшие извинения и прошу не судить строго. Очень скоро мир будет моим! От Горничной».

Ответ пришёл настолько жуткий, что в его серьёзность верилось с трудом.

Да она же шутит, понадеялся Сората… и объяснил Канне, что у них живёт ещё один человек.

— В комнате 102 живёт третьегодка Акасака Рюноске.

— А.

Затем, набирая из котелка кусочки лосося, каждый по-простому представился. Когда все закончили, содержимое казана уменьшилось где-то наполовину.

Приветственная вечеринка проходила без сучка без задоринки. Но нельзя сказать, что и проблем не было. Когда Сората тянулся палочками за очередной порцией, одновременно за лососем тянулась Нанами, что итоге превращалось в брачные игры:

— А, э, прости.

— Н-нет, К-К-Канда-кун, ничего.

— Нет-нет. Нет-нет-нет, Аояма...

Вот так они трижды отдёргивали руки.

Сората пытался заставить вести себя как прежде, но в итоге ещё больше переживал из-за Нанами.

Масла в огонь подлило внезапное осознание того, что он с начала приветственной вечеринки ни разу не посмотрел на сидевшую рядом слева Масиро. Впрочем, как и она на него.

Сората только и делал, что таращился на сидевшего напротив Иори.

— Что? Сората-сэмпай, зачем пылкие взгляды мне посылаешь?

— Не посылаю.

— Напомню на всякий случай, я нормальный.

— Я тоже нормальный!

Затеяли они какой-то совсем уж левый разговор, и виновница торжества Канна изумилась до глубины души.

Мысли, что теперь ему каждый день придётся жить с грузом на душе, вгоняли в уныние. Но раз Сората сказал, что хочет какое-то время подумать, не имел морального права ныть.

Когда с едой в казане покончили, Нанами начала готовить рисовый суп. Высыпала рис, убавила огонь и разбила яйцо.

И вот тогда:

— Слушай… — влезла Канна.

В её глазах за очками проявилась нотка сомнения.

— М? Чего? — спросил Сората, притворяясь спокойным.

— Какая-то странная атмосфера, не кажется? — абсолютно уверенно проговорила Канна, указывая на Сорату, Масиро и Нанами. Ему же не показалось?

— Я не пердел, — ляпнул Иори, напрочь уничтожив повисшее напряжение.

— Тупицам слова не давали.

Канна лишь бровью повела.

— В-в смысле странная?

— Ты кажешься каким-то отстранённым.

— Д-да ну ты, брось.

Взяв у Канны опустевшую тарелку, Сората налил в неё до краёв рисового супа.

— Скажу точнее. Речь вовсе не обо мне.

— ...

Только Сората подумал, что она догадалась...

— Я про остальных сэмпаев, — добавила Канна.

— П-правда?

— Это н-не так.

Сората и Нанами почти одновременно открыли рты. Они переглянулись, надеясь на единство мнений. Улыбалась Нанами неестественно. Даже немного съёжилась, будто подражая Сорате.

А затем, не выдержав и двух секунд, они покраснели и отвернулись.

— Ну вот опять.

Извинения лишь усугубили бы положение, потому Сората решил придержать язык за зубами.

— ...

— ...

Тишина в столовой создала ещё более странную атмосферу.

«Неловко». Это единственное слово идеально описывало ситуацию.

Парень, который затягивал с ответом на признание, и две девушки, которые ждали ответа, делили одно помещение. О невозмутимости и речи идти не могло.

А то, как Масиро в совершенно привычной для себя манере уплетала лосось, добавляло странностей.

Сората бросил на Масиро косой взгляд. И вот тогда понял, что всё время упускал из виду кое-что важное.

Он не знал, повлияло ли то, что он старательно не смотрел на неё, но кое в чём она явно отличалась от прежней себя — не перекладывала ему в тарелку неугодные кусочки. Обжаренное тофу, которое она не ела, постепенно накапливалась горкой в её же тарелке.

— Сората.

Внезапно услышав своё имя, парень от неожиданности напрягся. Появилось дурное предчувствие.

— Ч-чего? — боязливо спросил он у сидевшей рядом Масиро.

Та сразу повернулась к нему и прямо сказала:

— Давай разделимся.

— А?.. — неосознанно переспросил Сората.

— Разделимся.

— Я услышал!

— Будем порознь.

— Это я тоже понял!

— Ну и?

— Я хочу узнать, чего ты так внезапно это заявила! Да ещё на глазах кохаев!

Иори с Канной заинтересованно на них посмотрели.

Сората почувствовал себя не в своей тарелке. Очень ему не хотелось устраивать сцену на ровном месте, да ещё прилюдно, но Масиро была другого мнения.

— Сората — парень, я — девушка, — дала она совершенно уместное объяснение.

— Понятно...

— Потому разделимся, — с напором заявила она. — Потому разделимся, — взвинтилась она совсем не как обычно. Энергия из неё била ключом, если не показалось. Нет, не показалось.

Словно одобряя своё решение, Масиро много раз кивнула, и её в каком-то смысле обуяла слепая радость.

— А ещё Сората не должен выбирать мне трусики, — правильно сказала Масиро. Действительно правильно.

Вот только жуть как захотелось кое-что добавить:

— Вот бы ты это сказала год и месяц назад!

— Я тогда плохо понимала.

— Не ври мне в лицо!

Сората прекрасно осознавал, почему Масиро сейчас говорила до омерзения разумно.

Вчерашнее признание. Больше ничего в голову не приходило.

— О чём это вы говорили? — удивился Иори, который не знал обстоятельств.

— Понятно, вон оно что. — Канна отреагировала прямо противоположно, зря в корень. Более того, она без колебаний добавила нечто безумное: — Сората-сэмпай получил признание одновременно от Сиины-сэмпай и Аоямы-сэмпай, да?

Попала в яблочко.

— Как ты догадалась?! — рефлекторно взвыл Сората.

— Э-э-э?! Серьёзно?! — запоздало удивился Иори, вскочив со стула.

— Всё-таки я права.

Канна с холодным настроем поправила очки.

— ...

Сорату обвели вокруг пальца, а он только сейчас понял. Но поезд уже ушёл.

— Канда-кун бестолочь, — с отвращением поглядела на него Нанами.

— Виноват.

Сората покорно склонил голову.

— Да ничего. Я тоже погорячилась.

— Э?! Реально? Сората-сэмпай, крутяк! Пожалуйста, раскрой секрет популярности!

Иори схватил его за руку.

— Тогда я точно заведу девушку!

Хоть его слёзно умоляли, Сората сам не понимал, как до такого докатился. А уж как научить этому, и подавно понятия не имел.

Если по-настоящему хотелось стать популярным, лучше всего податься в ученики к Дзину. Хотя Дзин мог быть не лучшим вариантом для такого уникума… В смысле, Иори, когда молчал, был хорош на лицо, со стороны казался вполне популярным. Тем более он обладал талантом игры на пианино, даже если сам это отрицал.

— Неожиданно. Сората-сэмпай такой популярный.

Канна с немного недовольным видом отвернулась.

— Канна-сан?

— Что? — ответила она тоже резковато.

— Э-э-э, тебе нравится вечеринка?

Для начала Сората попытался невзначай сменить тему.

— До недавнего так и было.

— А теперь?

— Немножко напрягает.

— Из-за меня? — осторожно спросил он.

— Да, именно.

Чёткое подтверждение в ответ.

Сразу же ответить не получилось.

— Ну, прости. Мы навели шуму...

Нанами поддержала угрюмого Сорату.

— Нет, ничего...

Словно решив, что заставила сэмпая волноваться, Канна замахала руками в знак протеста. Сорате даже показалось, что к Нанами и нему она относится совершенно по-разному.

— Это я много лишнего наговорила.

— Да мы уже и забыли.

Нанами улыбнулась кохаю, теперь уже искренне. В словах чувствовалась воля. Сорате дали время на ответ. Но Нанами черпала силы не только из ожидания.

— Хотела потом вам рассказать, но скажу сейчас. Важное объявление, — заявила следом Нанами.

Взгляды всех четверых сосредоточились на ней.

— Когда закончится школьная поездка в последних числах месяца, я вернусь в главное общежитие.

Взгляд Нанами приобрёл невиданную прежде выразительность.

Сорате потребовалось какое-то время, чтобы понять смысл.

То же касалось Масиро, Канны и Иори. Удивились все, потому на несколько секунд комната погрузилась в тишину. Вот насколько решительно прозвучал голос Нанами, вот к чему она готовилась.

Изо рта вырвалось «Э», но воздуха выпустили слишком мало для полноценного восклицания.

Сората не дрогнул. Хоть он и не спрашивал о конкретном времени, знал, что Нанами покинет Сакурасо.

В день, когда они пошли на свидание ради репетиции роли… и поцеловались на колесе обозрения...

«Я решила покинуть Сакурасо», — заявила следом Нанами.

Сидевшая рядом Масиро пристально глядела искоса на девушку.

— Простите. На приветственной вечеринке такого наговорила.

— Нет… всё нормально.

Канна оторопела, не зная, как ответить. Она и представить не могла, во что выльется разговор. Да и Сората не ожидал.

Наконец, до последнего тянувший Иори разразился протяжным воплем:

— Э-э-э?! Аояма-сэмпай, ты уйдёшь?

Утратив силы, Иори свалился со стула, упал на четвереньки и убито свесил голову.

— Как же так… — жутко уныло проскрипел он.

— Иори-кун, не думала, что ты будешь так переживать.

Сората чувствовал то же самое. Иори только-только переехал в Сакурасо, едва месяц прошёл, а к Нанами успел сильно привязаться.

— Но ведь, если Аояма-сэмпай уйдёт, сиськосила Сакурасо упадёт!

— Ага, я тоже об этом думала, — вздохнула Нанами.

— Катастрофа! Я больше не смогу сражаться!

— Ты хоть немного учитывай обстановку.

Канна испепелила Иори взглядом.

Тот, услышав голос, поднял лицо, увидел перед собой Канну и апатично вздохнул.

— Эх...

— Как это понимать?

Взгляд Канны наполнился жаждой убийства.

— Доска в очках...

— Кто доска?

— Если есть возражение, попробуй взять сиськи в руки! Вот я о чём!

Иори, словно адвокат в суде, резко показал на Канну пальцем. Недовольство той, разумеется, становилась всё больше.

— Может, если Сората-сэмпай их тебе пожамкает и пососёт, они вырастут? — с улыбкой до ушей перегнул палку Иори.

— Мог бы не втягивать меня?

Канна отвернулась, прикрывая руками грудь… показалось Сорате, а потом он заметил, как девица бросила на него мимолётный взгляд.

— Трогать не дам. — Девичий взгляд налился кровью.

— Ещё бы!

— А с-сосать — это вообще какой-то бред.

— Да знаю я!

Почему-то Сората почуял упрёк со стороны Масиро и Нанами. Они были жутко недовольные. Всем своим видом они показывали, что с ними сейчас лучше не говорить. Целее будешь.

— Э-эх, что за фигня… Моей юности песец. Хотя Сиина-сэмпай топовая милашка… — разочарованно промямлил Иори, опять поглядев на Канну. — А тут ноль.

— Кто бы говорил. Вчера, когда заглянул мне под юбку, возбудился ведь.

Всё более недовольная Канна тоже решила спровоцировать Иори, чтобы ответить той же монетой.

— Э-это!.. Это, это, это другое!

На лице Иори появился неподдельный страх.

— Что другое?

Канна, сложив руки на груди, посмотрела свысока на сидевшего на полу Иори.

— Погоди, сейчас вспомню.

Парень, выставив перед Канной ладонь, прикрыл глаза.

— Н-не вспоминай это!

Канна резко наступила на ногу Иори.

— Б-бо-ольно!

— Заслужил.

Канна сделала вид, что разговор окончен, но, когда увидела лицо вставшего Иори, встрепенулась.

— Я же сказала не вспоминать… — Голос прозвучал, словно из глубин преисподней.

— А я-я и не вспомина-а-ал...

Иори притворился, что не при делах. Но тут из его носа полилась густая красная субстанция, окропив пол.

— Ой-ой… С-спасибо за ужин! — прокричал Иори, заметив неладное, и выбежал из столовой.

— Вот негодник, — холодно выплюнула Канна, не собираясь бежать следом. Затем она доела оставшуюся порцию супа, поблагодарила за угощение и собрала столовые приборы, после чего встала, бросила взгляд на Сорату и ушла из столовой.

Остались Сората с Масиро и Нанами.

— Нанами, пошли, — отстранённо предложила Масиро.

— Ага. Думаю, так будет для нас лучше.

Раньше Нанами сказала, что стала слишком зависима от Сакурасо. Слишком удобно в нём жить, вот и расслабилась. А Сорате такая жизнь не казалась какой-то плохой. Но он не мог заставить Нанами передумать. Понимал, что, раз она решила пойти непроторенной дорогой, поменять её решение не мог.

— Я переехала в Сакурасо из-за неуплаты общежития… Но теперь понимаю, что дело в другом. На меня столько проблем навалилось, а я сама себя убедила, что со всем справлюсь. И со школой, и работой, и курсами.

Масиро с серьёзным лицом глядела на неспешно говорившую Нанами.

— Я хотела быть самостоятельной, но на самом деле ничего не получилось. Хотела хоть что-то сделать, а в итоге не заметила, как создала кому-то проблемы и с позором убежала в Сакурасо.

— Хм.

— Ага. В этом году курсов нет, на первом месте школа и работа… потому сделаю всё, чтобы стать самостоятельной. Добьюсь целей одной за другой и смогу то, чего раньше не могла.

— Нанами выпустилась.

— А?

— Выпустилась из Сакурасо.

— Как пафосно звучит.

Нанами смущённо засмеялась.

— Нанами.

— Что?

— Можешь уйти из Сакурасо, но Сакурасо не уйдёт из тебя.

— ...

— Сакурасо в нас всех.

Сората сказал это Масиро перед выпускной церемонией Мисаки и Дзина. А Масиро подхватила мысль.

— Я тоже этого хочу.

Нанами беззаботно улыбнулась. Это не значит, что она совсем не жалела. Но она решилась на первый шаг. Вот какой силой наполнились её слова и мимика.

Потому, когда придёт время, Сората обязательно проводит Нанами с улыбкой.

По окончании Золотой недели жизнь общества вернулась в привычный ритм. Телевизор заполнился новостями о загруженности туристических курортов, пагубном влиянии продолжительных выходных на скорость принятия решений в парламенте и взрывном распространении на полях животных-вредителей.

Сората тоже влился в ритм и вернулся к привычной рутине — ежедневно ходил в школу.

Но кое-что за продолжительные выходные сильно изменилось...

А именно — забота о Масиро.

Когда утром Масиро не спускалась и Сората шёл в её комнату, его встречали в штыки.

— Сората, не входи, — говорили бодрым тоном и выпихивали парня в коридор.

Когда он хотел подобрать сменную одежду, у него выхватывали униформу и в ответ суровым тоном слышалось: «Сама выберу».

А когда он без задней мысли хватал трусы… «Отдай…» — с угрозой заявляла Масиро, надув щёки.

— Сората — извращенец.

Вот так всё сложилось.

Обычно старшеклассницы именно так и реагировали...

Вот только, если неумехе Масиро доверить самой заниматься хотя бы подбором сменной одежды, это могло обернуться великим бедствием. Вплоть до того, что она пошла бы в школу без нижнего белья.

Потому Сората каждое утро проверял одежду Масиро, когда та выходила уже одетая из комнаты.

— Я в порядке.

Масиро даже крутилась на месте, доказывая, что всё нормально.

Разумеется, при взгляде со стороны она выглядела совершенно приемлемо. Но Сората не мог отделаться от дурных мыслей.

— А трусы?

— Белые, — сказала Масиро, горделиво выпячивая грудь.

— Я не цвет спрашивал!

Пока они препирались, из соседней комнаты 201 вышла Канна.

— А теперь ещё и Канна-сан?

Канну сослали в Сакурасо из-за того, что она снимала стресс немного необычным способом — ходила на людях без трусиков… Как только комендантша пронюхала, девушку выперли в логово проблемных детей.

— Спозаранку интересоваться у школьницы о цвете трусиков — как-то низко.

— Я спрашивал, надела она или нет!

— По-моему, это ещё хуже.

И не поспоришь.

— И правда, о чём я с утра вообще говорю?

Вот так каждый день Сората терпел ненависть к себе.

В школе после затяжных праздников приближалось время школьной поездки, и третьегодки ходили в приподнятом настроении.

На классном часу устроили разбивку по группам, и Сората оказался в одной с Рюноске, Нанами… а ещё её близкими подругами — Такасаки Маю и Хондзё Яёй. Вышло почти автоматически.

Больше никто не хотел объединяться с Соратой и Рюноске, которые жили в Сакурасо, потому тем двоим пришлось прибиться к последнему оставшемуся месту.

К тому же группы для баланса набирали из парней и девушек, и в любом случае пришлось бы присоединиться к Нанами, хотела она или нет.

Сората практически ничего и не делал, когда формировали группы, а когда понял, принял как должное. Так тому и быть, подумал он...

Вот только возникла кое-какая проблема.

— Кохару-сэнсэй, у меня вопрос!

Когда группы уже были собраны, Сората решительно поднял руку.

— Да, Канда-кун, отклонено.

— Даже не послушаете?!

— Ты же про Акасаку-куна? Поедет он или нет?

— Именно!

— Наверное, нет? Здорово, Канда-кун, правда? У тебя будет гарем на Хоккайдо.

— Да из меня все силы высосут. Разве вы не должны принять меры?!

— Ла-адно, тогда каждая группа подготовит проект. А ещё на носу промежуточные экзамены, так что грызите гранит науки.

— Стойте, сэнсэй! Спасите меня!

Тихиро, попросту проигнорировав пылкие жалобы Сораты, дождалась звонка и мигом вышла из класса.

От безысходности он попытался договориться с Рюноске через сообщения, но...

«Акасака, ты поедешь в школьное путешествие?»

«На длинных выходных планирую сосредоточиться на работе».

«Может, хватит относиться к школьным событиям как к выходным?!»

«Какая-то проблема?»

«Я безумно хочу, чтобы ты участвовал!»

«Назови причину».

«Я буду совершенно один!»

«Отказано».

Незамедлительный и решительный отказ.

Сората и потом периодически умолял Рюноске, но тот не сменил гнев на милость.

После окончания Золотой недели пролетела уже рабочая неделя, и последней преградой на пути к школьной поездке остались… по крайней мере для Сораты, промежуточные экзамены, которые поставят точку в вопросе о рекомендации.

Настало воскресенье, 15 мая, когда семестровые экзамены уже маячили перед глазами.

Завтра начнутся три экзаменационных дня.

Сората в полной тишине готовился в своей комнате.

Стоило ему сесть за стол после полудня, как мгновенно пролетели три часа. Их Сората провёл за сборником упражнений, отвлекаясь только на поход в туалет.

Голова, разумеется, устала, и когда дело дошло до формул с интегралами, рука с автокарандашом замерла.

Сората искал способ решения, но никак не выводил нужный вариант. Попытался находить верный ответ хотя бы в половине случаев, и всё равно ничего не вышло.

Концентрация в итоге упала до нуля. А потом Сората заметил, что вокруг уже сгустилась тьма. Он дёрнул за верёвочку лампы, и комната моментально наполнилась светом.

По барабанным перепонкам внезапно ударили громкие голоса, которые Сората из-за усталости ещё секунду назад не замечал.

— Слушай, Канна-тян.

— Что?

— Тут непонятно.

— Как в примере из учебника. Вот, подставь, и всё.

— О, понятно.

Если Сорату не подводила память, он из своей комнаты в чужую не уходил. Чтобы убедиться, он молча продолжил слушать.

— А вот ещё, Канна-тян.

— Что?

— Тут тоже непонятно.

— Ну, это...

Диалог повторялся без конца, как зацикленный. Словно девочка не могла ответить ни на один вопрос...

— Слушай, — прокрутился на стуле парень.

— Что, братик?!

Младшая сестра Юко аж засияла, когда к ней, наконец, обратились, глаза засверкали от радости, а губы расплылись в широченной улыбке.

— Ты почему здесь, Юко?

— Младшая сестрёнка в комнате братика — это норма!

Сората не очень понимал, где тут норма. Тем более не понимал, почему от этого должны глаза сверкать, словно прожекторы.

— Сейчас на кону моя рекомендация. Потому хочу набрать как можно больше баллов на промежуточных экзаменах.

— Тогда Юко может помочь братику, да же?!

— Нет же.

— Я же могу что-нибудь подсказать братику?

— Нет ничего, чему бы ты могла научить брата.

— Тогда что Юко делать?! — надула щёки девица.

— Будь хорошей девочкой и выйди из комнаты, — прямо заявил Сората.

— Почему? — переспросила с серьёзным видом Юко, склонив голову набок. Ну и дурочка.

— Бедняжка, ты ещё глупее, чем я думал!

— Вот поэтому ты мне и нужен, братик! Юко хочет тебя больше всех на свете! — выдала она ещё более странную мысль, крепко сжимая в руке карандаш.

Сората прекратил попытки вести с Юко нормальный диалог и обратился к ещё одной девушке, которая смиренно сидела в позе сэйдза перед столом.

— Канна-сан, а ты что тут забыла?

Хоть они и находились в общежитии, девушка переоделась в уличное.

— А по виду непонятно?

На столе лежали учебник и тетрадь, яснее некуда.

— Помогаешь Юко с учёбой.

— Если и так понятно, зачем спрашиваешь?

— Уж прости...

— Кажется, ты задачи по математике разучился решать.

— И за это прости!

— Если непонятно, надо попросить Нанами-сан, — беззаботно заявила Юко. — Нанами-сан хорошо объясняет.

Походило на правду. В конце концов, именно она сделала возможным для Юко поступление в Суйко. Нанами и в университет без проблем поступит, ведь рекомендацию уже заработала.

— Нет, Аояма, это… — неосознанно выступил против Сората.

Канна многозначительно промолчала.

— Если стесняешься, я сама её попрошу, — сказала Юко, вставая.

— Э!.. Погоди!

От неожиданности Юко остановилась и наклонила голову набок.

— Что случилось… братик?

— Н-ничего, Юко.

— Ага~ Значит, вы с Нанами-сан поссорились.

— Нет.

— То есть да, — бездумно раскрыла секрет Канна.

— Канна-сан?!

— А, нельзя было говорить?

Она точно знала, но всё равно сказала. Сората и раньше догадывался, что Канна вела себя с ним как натуральная садистка. А вот на уроки любила ходить без трусиков, как мазохистка… Каким-то образом в одном человеке уживались две крайности.

— В-в каком смысле, братик?!

— Лучше тебе не знать.

— Ну и ладно. Потом у Нанами-сан узнаю. Ненавижу тебя! — показала язык девица.

Но сразу же...

— А? Но ведь Юко не ненавидит братика… — забурчала она себе под нос, а потом… — А любит! — призналась она.

— У тебя биполярочка?

— Ну, наверное, — с гордостью захихикала она.

— Твоё счастье… дороже всего.

Сората не смог себя заставить сказать что-то другое.

— Слушай, братик.

— Что теперь?

Юко пристально поглядела на дверь.

— Я вот заметила, Масиро-сан так и не пришла.

В самом деле, сегодня она до сих пор не появилась. Может, рисовала в своей комнате манускрипт манги. Вряд ли она решила ни с того ни с сего взяться за подготовку к экзамену...

Сората переглянулся с Канной, которая оторвалась от задачи из учебника.

Не говоря ни слова, парень послал ей сигнал, и та кивнула. Зрительный контакт увенчался успехом.

— Сейчас у вас сложные отношения, потому тяжело видеться лицом к лицу, да?

— Канна-сан?!

Фраза Канны, которая прозвучала как намёк, вызвала у Юко подозрение.

— Короче, что между вами произошло?!

— Тебя это всё равно не касается.

— Слушай, братик.

Сората думал, что она забеспокоилась о Масиро, но Юко с неподдельным интересом посмотрела на брата и Канну.

— Ты когда успел сблизиться с Канной-тян?

— Мы не сблизились, — равнодушно произнесла Канна, выписывая в тетради английские слова.

— Правда?

Юко по виду не согласилась.

— Не сблизились, — повторила Канна.

— Ага, понятно. — Теперь явно согласилась.

Её настроение скакало, как резиновый мячик, но всё же в более-менее разумных пределах. Главное, не перегибай палку, подумал Сората...

В тот же миг полузакрытую дверь распахнули снаружи. В проёме без предупреждения нарисовалась Масиро. Она прижимала к груди что-то для неё важное. Путеводитель для путешествий. На обложке большими буквами значилось «Хоккайдо».

Переглянувшись с Соратой, Масиро по прямой подошла к столу.

— О, Масиро-сан! А я думала, ты испугалась Юко и убежала!

Та полностью проигнорировала завывания Юко.

— Сората, хочу сюда.

Масиро открыла путеводитель и пихнула парню в лицо.

— Э! Слишком близко, не вижу!

Она чуть отодвинулась. На открытой странице был представлен город Отару с фотографией водного канала, которую залепили розовыми стикерами с фразами «прекрасный вид», «надо увидеть» и «обязательно».

В Отару они заедут на второй день школьного путешествия, и даже свободное время у них будет.

— Сората, пошли сюда.

Масиро настойчиво пихнула путеводитель в лицо.

— П-понял. Да понял я, отойди!

— Потом я нарисую картину.

Масиро всё никак не убавляла напор.

— И это понял! Пойдём вместе искать идеи! Обязательно!

Тогда Масиро, наконец, отодвинулась.

— Обещай.

— Ага, обещаю.

Сората решил, что на том и порешили, но Масиро не собиралась уходить из комнаты. Наоборот, она неспешно пошла к кровати и непринуждённо уселась, словно только что оттуда встала. К тому же навалилась спиной на стену, вытянула ноги и в приподнятом настроении принялась листать положенный на бёдра путеводитель по Хоккайдо. А что удивило ещё больше, она стала напевать. Тематическую песню Галактического кота Няборона, которую включали на прошлогоднем культурном фестивале. Масиро даже попала в ритм и раскачивалась в такт.

Несколько дней она пребывала в невероятно приподнятом настроении.

Что-то её сильно воодушевило.

— Масиро-сан такая радостная.

Если даже Юко заметила, то Масиро в самом деле на саму себя не походила.

— Куда ещё милее-то? Масиро-сан прям сверкает! Ослепнуть можно! Я так скоро сгорю!

— Ты, зомби, что ли?..

Не то чтобы Сората совсем не понимал Юко… Но сейчас жизненная энергия Масиро, которую та до последнего прятала в себе, лилась через край. Девушка всё ещё выглядела хрупкой и нежной, но при этом и необычайно энергичной. Впечатлился Сората, конечно, не как Юко, но тоже заметил, как Масиро светится.

— И правда. Когда девушка влюбляется, становится ещё красивее, — выдала чудовищную мысль Канна, решая задачу.

— Канна-сан, можно?

— Что?

— Не могла бы выслушать?

— Хочешь нашептать что-то грязное?

— Ты за кого меня держишь?!

Пока вниманием Канны полностью завладел Сората, Масиро подняла лицо и позвала Юко.

— Точно. Юко.

Говорила она совершенно непринуждённо, словно желая потрепаться ни о чём.

— Чегосики, Масиро-сан?

Юко, разумеется, ответила с невинным видом.

Сората думал, что уж точно она не будет говорить о том самом, потому полностью расслабился...

— Я призналась Сорате в любви.

— Буэ-э?!

Время для Сораты остановилось.

— О, правда?

Отреагировала Юко как-то обычно. Какое разочарование.

— Ого, Масиро-сан призналась братику?~ А, Канна-тян, а с этим примером что делать?

— Тут сложноватая формула. Сначала вот это посчитай.

— Хм-м.

— Потом можно подставить.

— Ах~ Молодец, Канна-тян, любой пример щёлкаешь как орешки! Э… Э-э-э?! Ещё раз, э-э-э?! Масиро-сан призналась братику?!

Её мозг словно не успел сразу обработать важную информацию и на время застыл.

— В-вы встречаетесь?!

— Спроси у Сораты.

Юко резко обернулась к Сорате.

— Как это понимать, братик?!

— Так, а не пора ли мне за покупками топать? На этой неделе моя очередь, — наигранно озаботился тот, вставая на ноги. — Юко, тебе мороженое купить?

— А-ага! Можно с лимонадом!

— Замётано. Ну, я пошёл.

Он стремглав вылетел из комнаты, добежал до входа и наспех обулся.

И…

— Ах! Обдурил, да?! Братик!!! — раздалось вдалеке, но Сората уже выбежал из Сакурасо.

Вечером выгнав Юко в главное общежитие, Сората до десяти часов готовился к экзамену. И только парень решил сделать перекур, как лежавший на столе мобильник завибрировал.

На экране высветилось имя человека, который в марте окончил Суйко, — Митака Дзин. Раньше он жил в комнате 103, а теперь её занимал Иори. Вероятно, даже Дзин не предполагал, что всего через месяц ему на смену придёт новый изгой.

Сев на край кровати, Сората нажал кнопку ответа.

— Да, это я.

— Странно ты на звонок отвечаешь.

— Что? А, ну, это ж мой мобильник, почему нет.

Перед глазами появилось лицо человека, который раньше точно так же отвечал на звонки, — его собственного отца, и не очень хотелось думать, что его гены передались потомку. Сората вспомнил, как критиковал отца за это. И что, получается, теперь Сората вёл себя так же?..

— Дзин-сан, что случилось?

— М? Да ничего особенного.

— Хм-м, — протянул Сората, не улавливая целей собеседника.

— Да я вот подумал, как там поживает писательница, о которой мы говорили.

— А-а-а, прости. Я должен был сам тебе позвонить!

В последнее время много каких передряг произошло, и Сората напрочь забыл поблагодарить. Он ведь попросил совета у Дзина для Канны, которая страдала от безуспешных попыток написать вторую книгу.

— Благодаря твоим материалам она вроде что-то уловила. Кажется, редактор её похвалил.

— Ясно. Это хорошо.

— Да.

— Что-нибудь ещё изменилось? Что-нибудь интересное?

— Интересного ничего, но… кое-что случилось.

— Раз ничего интересного, то ладно. Не буду отвлекать.

— А, Дзин-сан! — окликнул Сората парня, который собирался повесить трубку.

— М?

— А, нет...

— Чего, нужен совет в любви? — шутливо, чуть ли не сквозь смех спросил Дзин.

Но Сорате было не до шуток.

— Ну… эм, да.

— Которая? — последовал короткий вопрос. Но и этого хватило Сорате, чтобы уловить смысл.

Масиро или Нанами?.. Вот что спрашивал Дзин.

— Обе.

— Вот те раз, — вроде как удивился Дзин, но в тоне его голоса изумления не было. Будто он предвидел двойные неприятности Сораты.

— Что б ты понимал, я не о тебе пекусь, а о Масиро-тян и Аояме-сан.

— Точно...

Сората не мог просто так взять и выбрать.

— Ну, и что тебя парит? Любую выбирай, не прогадаешь.

— Это… я и сам понимаю. Но, как бы сказать...

— «Пока рано». Такое у тебя ощущение?

Дзин и правда хорошо понимал его настроение. Сората уже боялся, а не читают ли его мысли? Но всё же нет. Просто Дзин прошёл той же дорогой, потому лучше всех знал, каково у него на душе.

— Просто я ничего не умею… вот и думаю, что пока рано.

— Поня-ятненько. Кстати, я вдруг вспомнил. Когда я попал в похожую ситуацию, один кохай бойко мне доказывал, что «Мисаки-сэмпай такая ерунда не волнует».

Тем кохаем был Сората.

— Приношу глубочайшие извинения.

— По-моему, Масиро-тян и Аояма-сан из-за такой ерунды не переживают.

Дзин веселился от души, отвечая Сорате его же словами.

— Я же извинился!

Дзин на том конце расхохотался, но быстро вернулся в привычный режим.

— Сората, а ты кем вообще хочешь стать? — задал он пространный вопрос.

— В смысле кем?

— Ещё рано, да?

— Да.

— Тогда сколько будешь тянуть, чтобы было не рано?

Фраза, пускай немного, задела Сорату за живое. Потому он встал в оборону и попытался обдумать свои чувства.

— Ну… хочу стать нормальным геймдизайнером.

— Это в каком смысле «нормальным»?

Сората не смог бы объяснить одной фразой. Да и не одной тоже.

— Например, так… кончаешь универ и идёшь работать в игровую компанию?

— Да.

— Ну, если попадёшь в команду разработчиков, о каких мечтаешь, то скажешь: «Я стал геймдизайнером»?

Дзин словно специально ходил вокруг да около, чтобы дать Сорате возможность поразмыслить над ответом.

Именно потому тот как следует подумал.

Интуиция подсказала, на что Дзин намекал. Что его представление о геймдизайнере в корне отличалось.

Тщательно обдумывая ответ, Сората молча ждал продолжения от Дзина.

— Вот я с грехом пополам выпустил в свет свою работу, хотя тут и Мисаки помогла. Но, знаешь, я пока не могу назвать себя настоящим сценаристом.

Дзин словно раскрыл душу. Ради цели стать сценаристом он уехал учиться в Осакский университет искусств, этим сейчас и занимался. Не побоялся впервые с детства разлучиться с Мисаки...

— Я более-менее понимаю, о чём ты.

— Я вот как думаю. Геймдизайнером, сценаристом или мангакой нельзя стать раз и навсегда, можно лишь быть ими.

— Быть ими… — неосознанно повторил за Дзином Сората, пережёвывая смысл его слов.

— Попадёшь ты в игровую компанию, выиграешь конкурс писателей-новичков. Конечно, когда что-нибудь создашь, тебя кто-нибудь признает и восхитится твоим трудом. Но ведь не в этом цель. По сути, ты просто займёшь стартовую линию. Так не думаешь?

— Может, и так...

Пример Масиро открыл глаза. Она трудилась изо всех сил не ради того, чтобы опубликовать в журнале ваншот. И даже не ради того, чтобы добиться сериализации. Метила Масиро намного дальше. Рисовать интересную мангу, которая покажется таковой читателям. Продолжать свой сериал. Не в этом заключались цели.

С точки зрения Сораты, Масиро, которая публиковала мангу в ежемесячном журнале, уже стала мангакой. Но сама Масиро к формальному статусу относилась равнодушно. Её заботило то, насколько ближе стало нарисованное в мечтах будущее… И стало ли вообще...

Потому-то Дзин и сказал, что можно лишь быть тем, кем хочешь. Идти по выбранному пути.

— О любви я думаю то же самое.

— То же самое?

О любви...

Внезапно Сората прозрел. Ему давали совет в любви.

— Начать встречаться с кем-то — это не цель. Один скажет «Люблю тебя, давай встречаться», другой ответит «Да», и формально они станут парой, но ведь на этом всё не заканчивается?

Сората вот об этом и не подумал.

— Смотри, Сората. Ты стал её парнем, она стала твоей девушкой, первый час вы счастливы. Готовы хоть до неба достать рукой. Вот только одно признание в любви не гарантирует вам двоим вечного счастья.

Так оно и было. Простая истина.

— Ведь пары распадаются.

Если точнее, по статистике, рвут отношения многие парни и девушки.

— Вот так. Речь не о том, чтобы стать любимым, а чтобы завязать отношения и быть любимым.

Дзин открыл Сорате глаза на истину, которая для самого студента давно стала банальностью, и теперь услышанное в телефоне постепенно пропитывало тело Сораты.

— Неправильно ты убеждаешь, Дзин-сан. Всё-таки конечная цель отношений — это брак.

— Ты вообще меня слушал? — удивился Дзин в ответ.

— Я что-то странное сказал?

— С браком то же самое. Он не сводится к штампу в паспорте. Пара регистрируется и начинает совместную жизнь. Это сложно, знаешь ли… но людям нравится быть вместе и делать то да сё.

Одними лишь улыбками лица сиять не будут. Временами люди будут ругаться, временами ранить ужасными словами.

Но Сората почувствовал в словах Дзина тепло надежды. Он верил, что все невзгоды можно пропустить через себя, принять трудности и идти рука об руку.

— Поэтому все эти любовные страдания для меня чушь. Кого бы ты ни выбрал, всё равно проблем не избежать. Потому целесообразнее думать о радости, которая следует за выбором.

— Радости, да?..

— То, чем можно заняться, когда есть девушка. Ты же много что хочешь вместе делать?

— Ну, я тоже мужчина.

— Как ты резко о сексе заговорил, Сората.

— Это, вообще-то, ты меня надоумил!

— По моему скромному мнению, Аояма-сан хоть и стесняется, а умеет много чего. Читает ведь как не в себя.

И правда, Нанами за любое дело бралась основательно.

— Гм.

В Сорату закрались дикие мысли.

— О, что-то интересное представил?

— В-вот и нет! П-пожалуйста, вернёмся к теме.

— Да-да. Ну, хочу ещё кое-что сказать.

— Что?

— Не зацикливайся на трудностях, думай о радостном будущем, хотя бы иногда. Ты ж понимаешь? Алё, Масиро-тян и Аояма-сан. Да тебя благословили свыше, Сората. Так что веди себя как здоровый старшеклассник.

— Э-это можем опустить...

— Знаешь, сколько бы ты ни ломал голову, пока не разобьёшь яйца, омлет не приготовишь. Заранее предугадать почти ничего не возможно. Это я про мужчин и женщин.

— Гм.

— Короче, не бойся наделать ошибок и действуй. Если будешь думать только о том, как бы избежать промаха, вообще ничего не сможешь. Встречаться с кем-то — значит постоянно косячить.

— Вон оно как?

Личного опыта у него не было. А откуда бы опыт взялся, раз Сората ни с кем раньше не встречался. Но вроде как он немного понимал Дзина.

Ни Масиро, ни Нанами Сората по-настоящему не знал. Вообще много чего Сората ещё не знал, и он это понимал, но слова Дзина о том, что значит быть парой, прочно засели в голове и породили дурное предчувствие.

— Сората.

— Да?

— Держись, — заботливо бросил напоследок Дзин, после чего оборвал разговор.

Сората кинул заработавшийся от долгого разговора мобильник на подушку. Потом и сам обессиленно рухнул на кровать.

— А что ещё остаётся?

Вопреки решительным словам, живот печально заурчал, жалуясь на пустоту.

— Кто бы мог подумать, живот пустой.

«Ладно», — смирился Сората, вставая с кровати. Он вышел из комнаты и направился в столовую, а там первым делом метнулся к холодильнику, где не нашёл ничего примечательного. Ничего, кроме баумкухенов, запас которых Сората пополнил после похода за покупками.

— Сгодится?

Парень взял одну штуку и сел за круглый стол, на место… которое раньше занимал Дзин, а теперь — Иори. На чужом стуле и сиделось иначе.

Сората вытянул ноги и навалился на спинку.

— То, чем можно заняться только с девушкой?

Смысл немного отличался, но он уже слышал от Нанами нечто похожее.

«Пожалуйста, представь себе будущее, в котором мы стали парой».

Девушка.

Возлюбленная.

Встречаться.

— Девушка?..

Бесчисленное количество раз Сората думал, что хочет себе девушку. Даже если бы сейчас его спросили, хочет её или нет, он без раздумий сказал бы «да».

Вместе проводить день за днём.

Не то чтобы Сората не думал о таком.

Утром договариваться о встрече перед школой, идти на уроки, а там, пока учитель не видит, переписываться в телефоне. Вместе обедать. Иногда девушка будет готовить для него бэнто, и тогда они сквозь робость будут говорить: «Вкусно?» и «Ага, здорово».

После уроков собираться у шкафчиков и вместе идти домой, по пути болтая о всякой ерунде, типа кто сегодня раньше пришёл и про вчерашний день.

Даже если закончились темы для разговора, ночью слать друг другу пожелания сладких снов.

Пообещать свидание на выходных. Пойти в парк развлечений, аквариум, кино, да и просто за покупками. Летом можно на море или бассейн. Возбудиться от женского купальника, застесняться… Обрадоваться, поглазеть на купальники других девушек, испытать на себе гнев. А ещё вместе провести Рождество, Новый год, День святого Валентина и Белый день.

Столько себе нафантазировав, Сората и не заметил, как представлял всё время в роли девушки не Масиро, а Нанами.

Он не остановился, продолжил представлять, как они копят всё больше совместных воспоминаний, временами ругаются, постепенно стирают барьеры, начинают частенько ходить друг к другу в комнаты, целуются, обнимаются и, наконец, познают таинство физической любви.

Дошло до того, что воображаемая Нанами оказалась у него в кровати и, лёжа на спине, посмотрела на него.

— Э!.. О чём я думаю?!

Сората яростно затряс головой, прогоняя похотливые мысли.

И правда, как он мог такое подумать о Нанами, которая раскрыла ему душу?

Сорате самому стало противно от собственной испорченности.

— Но… ведь встречаются именно так, — пробурчал он, когда взял себя в руки и сконцентрировался. Или же нашёл для себя оправдание.

Всплыли из памяти слова Дзина.

«Аояма-сан хоть и стесняется, а умеет много чего. Читает ведь как не в себя».

— Много чего, значит?..

Голова совсем поплыла от прилившей крови.

Чтобы хоть немного остыть, Сората пошёл из столовой в сторону сада.

Выйдя на веранду, парень присел.

День выдался по-летнему жарким, но солнце уже заходило, потому стремительно возвращалась прохлада.

По ногам задул холодный ветерок.

Какое-то время Сората просто сидел, а потом позади него с грохотом упало что-то большое. Ни о чём не думая, Сората обернулся и увидел упавшую Масиро. Выглядела она как греющийся на солнце морской котик.

— Э, чего?!

Нервно вскочив на ноги, Сората вернулся внутрь и подбежал к Масиро.

— Э-эй, Сиина?! — позвал он, поднимая девушку на руки.

Почему так внезапно? Самочувствие ухудшилось? Когда вечером она вернулась к себе, больной не выглядела. Скорее наоборот, вела себя на удивление бодро.

Неужели проявилась некая болезнь? Из-за тревожных мыслей с лица Сораты пропали все эмоции. Пока он наваливал себе в голову один страх за другим, вдруг послышалось:

— Х-х… Х-х...

Масиро мирно посапывала во сне.

— Чё?

— Х-х … Х-х … С-с...

— Просто спишь?!

— С-с...

— Не отвечай сопением! Просыпайся, Сиина!

Сората взял её за плечи и легонько потряс. В противном случае девица и не подумала бы просыпаться.

— Что?..

Масиро приоткрыла глаза и сонно посмотрела вверх.

— Это ты скажи, что. Мы же на кухне.

Масиро повернулась направо. Потом повернулась налево… точнее, по пути передумала и вновь отдалась на волю сну.

— Х-х … Х-х...

Не прошло и секунды, как она опять засопела.

— Не спать!

— Сората, шумишь.

— Если спать, то иди в комнату.

А потом, немного подумав, Сората с удивлением поправил:

— Не надо спать.

Голова уже раскалывалась.

— Ты прям заснула? — спросил он.

— С раскадровками не решила.

Она и сегодня корпела над мангой до изнеможения? Даже накануне экзаменов Масиро забила на подготовку?

— Долго не спала?

По её состоянию Сората прикинул, что она не смыкала глаз со вчерашней ночи.

— И в животе пусто.

— Вышла бы из комнаты.

— А потом Сората рассердился.

— Ты слишком много деталей опустила!

Ну, как ни гляди, она вымоталась… вот и заснула.

Сората поднял Масиро с пола и усадил на стул. А потом сунул баумкухен, который Масиро стала вяло есть.

— Поешь, почисти зубы и ложись спать.

— Займусь раскадровками.

— Хм.

Что бы он сейчас ни сказал, всё не годилось.

Девушка хоть и подносила баумкухен ко рту, мыслями витала в манге. Она и отвечала Сорате почти рефлекторно, а завтра не вспомнит ни единого слова из их разговора.

— Ты просто нечто...

— Хрум.

Голос Сораты уже не достиг её.

Какие романтические отношения могут получиться с Масиро? Сората попытался представить себе будущее, где они вместе.

Но почему-то мысленная кисть отказалась рисовать. В сцены, в которых Сората интуитивно мог представить Нанами, вставить Масиро не смог.

— А?..

И переписка ни о чём.

— М?..

И приготовленный девушкой обед.

— Хм.

И свидание в выходной… всё было покрыто непроглядной дымкой.

— Почему?..

Глубоко в груди запульсировала горечь. Стремительно пробудились эмоции, похожие на нетерпение, а сердце беспокойно затрепетало.

Кто-то в голове прошептал: «Дела плохи».

То шептал внутренний голос самого Сораты.

— Так, подождите...

Не то чтобы кто-то поторапливал. Но Соратой овладело ощущение, что он должен поспешить. Словно кто-то взвалил на него эту обязанность.

Сората отчаянно утихомирил разбушевавшиеся эмоции и, говоря себе, что всё в порядке, подумал.

Как он до сего дня смотрел на Масиро?

Какое впечатление она производила?

Какие чувства испытывал, глядя на неё?

Встретились они в апреле прошлого года на круглой скамейке на автобусной остановке перед университетом, куда Сората пошёл по просьбе Тихиро. И ждала его там белоснежная девушка… Масиро. Хрупкое создание, словно фея из сказки.

Она мгновенно приковала к себе взгляд Сораты. В тот день она поразила его до глубины души.

Но тогда Сората увидел Сиину Масиро лишь с одной стороны. То, что скрывалось внутри, на него вывалили уже потом.

Она не кичилась своим талантом, который позволял ей создавать признанные во всём мире картины, не находила в нём утешения. Статус признанного художника ничего для неё не значил, она без колебаний от него отказалась. Начала всё с чистого листа и галопом побежала к новой цели — стать мангакой. Её ждал грандиозный дебют. Дошло до того, что ей выделили место в ежемесячном журнале.

Она не боялась тяжёлого труда. Без раздумий бросала вызов трудностям. Если оступилась, тут же поднималась и работала на пределе возможностей.

Эта сторона Масиро ошеломила Сорату. Опять она поразила его до глубины души.

Сората решил, что тоже хочет творить. Масиро зажгла огонь внутри него, который ранее лишь вяло тлел, не способный повлиять на мир вокруг.

Масиро унеслась в недостижимые дали, а Сорате оставалось лишь смотреть ей в спину.

Теперь он отчаянно рвался вперёд в надежде когда-нибудь её догнать. Но никак не догонял. И всё же хотел бежать дальше.

Как люди называли подобные создания?

Какое имя люди давали подобным чувствам?

— ...

Ответ уже покоился внутри Сораты.

«Восхищение».

Сората почувствовал, как от сказанного в мыслях слова кровь потекла вниз. Он и без зеркала понял, что лицо побледнело. Не касаясь щёк, догадался, что они похолодели, как зимой.

«Ты всё напутал».

Он всё же понял, почему Тихиро такое сказала. Наконец всё встало на свои места.

— Вот что я не так понял… — невнятно прохрипел он.

— Сората?

Масиро, которая прикончила баумкухен, смотрела на него. Её голос прозвучал словно где-то вдалеке.

Масиро стояла за невидимой стеной, которая отделяла её мир от его. Вот какая почудилась картина.

«Я просто восхищаюсь Сииной?..»

Он перепутал восхищение с любовью?

Внезапно Сорату охватило отчаяние, словно он провалился в волчью яму.

Перед глазами стало черным-черно.

— Сората странный.

Повеселевший голос Масиро, которая склонила голову набок, уже не достиг его ушей...