Скорая помощь приехала меньше чем за десять минут. Вопящего от боли Иори положили внутрь, Сората залез следом как сопровождающий, и они поехали в университетскую больницу неподалёку.

Там Иори оставили на какое-то время в комнате ожидания, а а затем отправили на осмотр к доктору. Рентген сделали сразу по прибытии, и, судя по нему, случай был далеко не простой.

— Пойду сообщу Тихиро-сэнсэй.

Оставив Масиро с Канной в комнате ожидания, Сората позвонил из холла. Несмотря на выходной, Тихиро занималась делами в школе, и когда Сората обрисовал ей ситуацию, она сказала:

— Ясно. Скоро приеду.

После её слов натянутые струной нервы немного успокоились.

Договорив с Тихиро, Сората вернулся в смотровой кабинет. Иори там уже не было. Как и Масиро с Канной.

Оставшаяся там медсестра объяснила, что их увели в палату.

— Палату?.. Значит, госпитализировали?

— Да.

Выглядела девушка ужасно занятой, потому Сората решил не докучать ей лишними вопросами. Узнав самый минимум — путь до палаты, Сората зашёл в лифт, нажал кнопку пятого этажа, и кабина поехала вверх.

Тем временем голову заполонили самые разные мысли. Даже без особых знаний было очевидно, что правая рука Иори требовала серьёзного лечения. Раз госпитализировали — значит, одним переломом дело не обошлось. Иори ведь и головой ударился…

От потока дурных мыслей защемило в груди.

— А как же игра на пианино?..

Вот о чём Сората беспокоился в первую очередь. Переживания, которые росли как снежный ком, связывали Сорату по рукам и ногам. А чтобы отчаяние не поглотило целиком, он проявлял недюжинную силу воли.

Раздался сигнал — лифт прибыл на пятый этаж. Выйдя в коридор, Сората проверил карту этажа и нашёл местоположение палаты 503. Восточное крыло. Если считать с конца, то нужной была… вторая спереди.

Сбоку от раздвижной двери уже висела табличка с написанным от руки именем «Химэмия Иори». Теперь-то уж точно не ошибиться.

Сората дважды постучал.

— Да, входите, — раздался знакомый беззаботный голос. Немного подумав, Сората отодвинул дверь в сторону и бесшумно зашёл внутрь.

Белые стены, белые шторы. В нос ударил запах антисептика, характерный для больничной палаты. В центре стояла единственная кровать. Комната на одного.

На кровати с приподнятым изголовьем лежал, вытянув ноги, Иори. И когда он заметил появление Сораты, воскликнул:

— А, сэмпай!

Иори повернулся к нему с беззаботной улыбкой. Выглядел он здоровым. А вот Канна, которая стояла на удалении от кровати, прижавшись спиной к стене, производила совсем другое впечатление. Она не отвернулась, но от неё прямо-таки веяло опустошённым безмолвием: застыла на месте, опустив голову.

Всё из-за Иори на кровати — его правую руку повесили на белый бандаж, перекинутый через шею.

Масиро, которая сидела на раскладном стуле около кровати, как-то отстранённо смотрела на повреждённую конечность.

— Как рука?

Необязательно было спрашивать, серьёзна ли рана. Однако Сората должен был спросить. В глубине души он уже отбросил надежды на то, что всё обойдётся ушибом.

— Да просто перелом, — сказал Иори, улыбаясь без усилий.

— Перелом… Просто?

От услышанного у Сораты кровь застыла в жилах.

Если бы у него сломалась рука, Сората вряд ли бы оставался таким спокойным. И вряд ли бы он улыбался.

Ведь это Иори… руку сломал Иори из музыкального класса. Он точно не смог бы утаить потрясение от такого.

— Похоже, комбинированный перелом, — вполголоса произнесла Канна. — Сломаны две кости запястья… Как я поняла, сильно деформированы.

— Лечение будет долгим? — спросил у Иори Сората.

— Ну-у… — замешкался тот.

— Лечащий врач сказал, нужна срочная операция по вправлению костей. К нормальной повседневной жизни вернётся месяца через два-три… А на полное восстановление, когда вообще не будет болеть, уйдёт где-то полгода, — внятно объяснила Канна, плечи которой подрагивали.

— Да, как-то так. — Иори улыбался как ни в чём не бывало. — Это меня судьба наказала. Я же подглядывал за вашей свиданкой.

— А пианино? — прямо в лоб спросила Масиро у дурашливого парня.

От единственной фразы больничная палата наполнилась отчаянием, от которого нет спасения.

— Как же пианино? — переспросил Сората вместо девушки.

— Репетиции пока заброшу. Бли-и-н, придётся девушку заводить! Сората-сэмпай, познакомь с кем-нибудь, — энергично прокричал Иори на всю палату, но радость в его голосе отдавала мучительной болью.

— Почему… Почему?! — Канна, резко подняв лицо, испепелила Иори взглядом. — Как ты можешь улыбаться?! Тебе плевать на руку?!

— Что ты так завелась? — Голос Иори нисколько не изменился.

Не в силах терпеть, Канна замолчала. Иори тоже больше ничего не сказал.

Палата на томительные мгновения погрузилась в душную тишину.

— Это моя вина… Если бы я не пошла за сэмпаями…

— Нет… Мне надо подкачаться. Думал, уж тебя-то я запросто поймаю, а оно вон как вышло, — воодушевлённо затараторил Иори, лишь бы заткнуть Канну. Настолько воспылал, что даже приподнял правую руку. И тут же скривился от боли.

В палате снова воцарилась тишина.

— Если бы не думал обо мне, ничего бы не случилось… — едва слышно произнесла Канна, но в тихой комнате её отчётливо услышали все. — Вот надо было меня ловить, да?! Ещё и рабочей рукой! Себя береги первым делом!

— Канна-сан.

— Зачем?! Зачем?!

— Канна-сан!

Теперь вмешался Сората.

— !

Девушка, словно разозлившийся ребёнок, затряслась всем телом.

— Канна-сан, не поранилась?

Её, упавшую с лестницы, врачи тоже осмотрели.

— Нет…

— Значит, скажи «спасибо» Иори.

Масиро легонько коснулась плеча Канны.

— Вина лежит на мне, как я могу быть благодарна?! — прокричала, дрожа всем телом, та, а затем умчалась прочь из палаты.

— Канна-сан!

Зов не достиг её.

— Ну, как-то так.

Развернувшись на кровати, Иори немного приуныл.

— Если бы из-за меня сестрёнка поранилась, я бы головой тронулся.

— Иори.

— А, я в норме. Сората-сэмпай, пожалуйста, успокой её.

Иори улыбался, но Сората понимал, что его рана слишком серьёзная.

И именно потому…

— Понял. Положись на меня, — сказал он. И вместе с Масиро они вышли из палаты.

Канна, которая, как они думали, ушла домой, находилась в больничном дворе.

— Сората, вон там.

Он посмотрел, куда показывала Масиро, и увидел одиноко сидевшую на лавочке Канну.

Сората неспешно подошёл и молча сел рядом.

— Я правда ужасная.

— Ну… Я понимаю, каково тебе.

— ...

— Если бы по моей вине Масиро сильно поранилась, меня бы совесть заживо съела.

Масиро с Канной молча слушали Сорату.

— Но мне кажется, Иори тебя ни в чём не винит.

— А лучше бы винил!

— Как сказать. Может, и лучше.

— Этой рукой он столько лет играл на пианино… Почему?

— В такие моменты голова не работает, разве нет? Видишь опасность, тело само двигается…

— Но…

— Зато ты не пострадала.

— ...

Канна уставилась в землю и замерла, словно не в силах пошевелиться. Свою-то боль она терпеть умела, но боль других — нет. Будто её ранили десятикратно сильнее.

— Почему… — отрешённо прошептала Канна. — Почему ты не презираешь меня, сэмпай?..

Сората не смог ей ответить. Вместо этого заговорил о другом.

— Кстати, Канна-сан.

— Да?..

— Прости, но могу попросить об одной услуге?

— Да…

— Хочу, чтобы ты вернулась в Сакурасо и принесла Иори его сменную одежду. Думаю, надо на два-три дня.

— Поняла…

Канна, не в силах отказать, тут же встала со скамейки и вяло зашагала прочь из больничного дворика.

— Я тоже пойду.

Масиро двинулась за Канной.

— Пожалуйста, только не потеряйся, ладно?

— Пойду с Канной.

— Ну, ладно.

Уверенно кивнув, Масиро не спеша проследовала за Канной. Когда девушки полностью скрылись из виду, Сората поднялся на ноги и решил вернуться в палату к Иори, развернулся и заметил в нескольких метрах впереди Тихиро.

— Сэнсэй.

— Ты прям образцовый сэмпай.

— Вы это о чём?

— Повесил на Хасэ такое, вот о чём.

— Ну, так о чём?

Сората изображал непонимание, но Тихиро осуждающе улыбнулась.

— Ты же подумал, что лучше её о чём-то попросить, лишь бы она голову себе не забивала?

— Когда вы объясняете, мне стыдно становится. Пожалуйста, хватит.

— Благодаря тебе у меня работы поубавилось.

— Может, будете серьёзнее к работе относиться? — оспорил Сората, изумлённо глядя на Тихиро.

— А я что делаю? Госпитализацию оформи, родителям сообщи.

Последнее казалось особо тяжким.

— Канда, может, заменишь меня?

Он предпочёл пропустить это мимо ушей.

— Вы уже поговорили с родителями Иори?

— С его матерью.

— И как?

Какое-то время Тихиро ничего не отвечала. Неужто не знала, рассказывать или нет?

— Когда сказала про перелом… она, само собой, потеряла дар речи.

— Ещё бы…

Иори не достиг виртуозности старшей сестры, но всё же поступил в Суйко, несмотря на конкурс в десять человек на место. И ожидали от Иори тоже многого.

— Наверное, буду поздно. Так что оставляю Химэмию сегодня на тебя.

Только Сората собрался сказать «Да», как вдруг затрещал мобильник Тихиро. Поднеся телефон к уху, она развернулась к Сорате спиной и отошла в сторону. Судя по едва слышимому разговору, звонила мать Иори.

Сорате было интересно, о чём они говорили, но сам Иори его волновал больше, потому он решил вернуться к нему в палату.

— Иори, я вхожу, — предупредил Сората, подойдя к порогу, и открыл дверь.

— О, Сората-сэмпай, не ушёл-таки? — по-привычному энергично ответил Иори.

— Я и не говорил, что ухожу, — заметил тот, присаживаясь на раскладной стул у края кровати. Теперь их глаза находились на одном уровне.

— Рука болит?

Сората посмотрел на правую руку, которую подвесили на бондаж.

— Ну, она сломана.

— Это понятно.

— Ага.

— ...

— ...

Разговор не клеился, словно на него влияла атмосфера больницы, и повисшая тишина сильно давила на мозг

— Слушай, Иори.

— Да?

— А больше нигде не болит?

— Остальное в порядке. Доктор мне все косточки перемыл.

Иори объяснял с радостью в глазах, но Сорату этим не убедил.

— А тут… не болит? — спросил он ещё раз, положив руку на грудь.

— !..

Сората сразу заметил, как Иори стискивает зубы, но при этом изо всех сил пытается сохранить улыбку, чтобы выглядеть как обычно.

— Можешь больше не сдерживаться.

Иори свесил голову, пряча лицо.

— Я как бы понимаю, что твоя рука и моя — не одно и то же.

— Сората-сэмпай…

Голос, который Иори с трудом из себя выдавливал, едва дрожал.

— Столько работать, а в итоге — перелом. Каждый день репетировать на пианино, и тут такое…

— ...

Больше Иори не улыбался.

— Это не какая-то там мелочь.

— !..

Плечи едва заметно затряслись, а вырвавшийся стон окрасился нотками слёз.

— Не так…

— Иори?

— Не так!

Из глаз Иори, которыми он продолжал смотреть вниз, полились на простынь слёзы, оставляя серые пятна на белоснежном фоне.

— Я… я!

Свободной левой рукой он крепко вцепился в обездвиженную правую. Да так сильно, что пальцы покраснели…

— Сразу понял, всё очень плохо… Как только почувствовал боль в руке, а в глазах потемнело, подумал: всё очень-очень плохо!

Иори резко сел на кровати, его лицо уже всё было в слезах.

— Пока ехал в скорой, убеждал себя: «Это сон»!

— Иори.

— Но… но я!..

Крик Иори слишком бойко разносился по тихой больничной палате, отчего у Сораты щемило в груди. Ведь он до боли хорошо понимал, каково сейчас парню.

— Если подумать, не так уж и плохо. Теперь появилось оправдание…

— ...

— Это повод не участвовать в июльском конкурсе, здорово же! Три года назад сестра заняла третье место, а значит, мне можно не позориться на всю страну!

— ...

— Раз рука сломана, все решат, что ничего не поделать… Он вынужден бросить пианино… Я… я!..

— Иори…

Сората, встав со стула, приобнял голову Иори.

— Ненавижу такого себя!

Сората всем телом ощущал, как Иори в его объятьях рыдает.

— Ты же сильный.

— Кто сильный?! Я?!

Сдавленный голос кое-как сложился в слова.

— Эта ненависть доказывает твою силу.

Иори смог заглянуть себе в душу. И не побоялся посмотреть на ненавистную версию себя. Если это не сила, то что ещё?

— Сората-сэмпай… Я, я…

Иори с дрожью в голосе, теле и сердце так и плакал, будто чтобы выплакать всю ненависть…

Поздним вечером того дня Сората и остальные, вернувшись от Иори, собрались в столовой на запоздалый ужин. Часы показывали без нескольких минут одиннадцать.

За круглым столиком сидели Тихиро, Канна, Сората, Масиро и ещё Мисаки. Последняя после окончания звукозаписи повстречала перед Сакурасо Масиро и Канну. Вместе они зашли за одеждой для Иори, после чего Мисаки подбросила их на машине до больницы.

В одиннадцатом часу в больницу приехала мать Иори. Она взяла на себя оставшиеся заботы, и ребята вернулись на машине Мисаки домой.

Дзин, который недавно приехал из Осаки, уехал на последнем синкансэне, чтобы успеть на завтрашнюю лекцию.

Все настолько проголодались, что какое-то время только ели, позабыв обо всём остальном. А когда прикончили большую часть гарнира, Тихиро решила, что пора.

— Итак, все в сборе, давайте начнём собрание Сакурасо, — объявила она, затем более-менее спокойно добавила: — Хотя Акасаки нет, и пришёл сосед.

— Я, на минуточку, почётный жилец Сакурасо!

С каких это пор, интересно?

— Я сама так вчера решила! — настойчиво объяснила она то, о чём никто не спрашивал. Настоящая инопланетянка.

— Сэнсэй, а какая тема собрания? — задал уточняющий вопрос Сората.

— Разумеется, Химэмия.

Когда назвали фамилию, плечи Канны резко дёрнулись.

После того как она вернулась домой, не обронила ни слова. Всё время только орудовала палочками для еды и не поднимала взгляда. Поди, даже вкуса не чувствовала. Лишь её тарелка опустела меньше чем наполовину.

— Когда ломают ведущую руку, это, знаете ли, неудобно. Кто-то должен о нём заботиться.

Тихиро хоть и продолжала трезвонить, откупорила новую банку пенного.

— Мать Иори сможет находиться тут постоянно?

— Пока операцию проведут, пока выпишут, это недели две уйдёт. Мать сказала, что остановится пока в отеле поблизости… А на снятие гипса и полное восстановление сколько надо, два или три месяца? Всё время она точно не сможет тут быть. Работа есть работа.

— Значит, нужен дежурный по Иорину!

Мисаки с горящими глазами вскочила со стула и почему-то уставилась на Сорату. Как и Тихиро. А ещё краем глаза Сората видел, как на него лупится Масиро. Их намерения читались без слов. Если перебирать всех нынешних жильцов Сакурасо, ответ напрашивался сам собой. Ведь не так-то много было среди них людей, кому можно такое доверить.

— Ну, я, конечно, могу.

— На тебя одного всё не свалим, на этот раз не беспокойся.

Тихиро одним махом выдула оставшееся пиво.

— Уж пожалуйста…

— Та-а-ак, дежурный по Иорину выбран! — громогласно провозгласила Мисаки.

— Я этим займусь, — вдруг перебили её.

Взгляды всех сосредоточились на Канне. Та до сих пор страдальчески таращилась в одну точку на столе. Нет, смотрела она вглубь себя.

— Я несу ответственность, я этим и займусь. Сората-сэмпай в третьем классе, у него дел невпроворот.

— Обо мне не беспокойся.

Канна ему не ответила. Она молча настаивала на своём мнении.

— На всякий случай уточню, Хасэ. Ты же понимаешь? Нужно помогать переодеваться, принимать ванну, умываться и не только.

В словах Тихиро отчётливо звучал намёк «Для тебя это слишком».

— Я это сделаю, — вопреки всему ответила Канна. Сжатые кулачки, которые она держала на коленях, немного дрожали. Но её жутковатое упорство Сората не мог не замечать.

Тихиро вряд ли считала иначе.

— Всё-таки ты не годишься, — наотрез отказала она.

— Почему?!

Взвинченная Канна вскочила со стула, положив ладони на стол.

— Ты ещё дитя, которое ничего не понимает.

— !..

— Если хочешь узнать причину, спроси у того же Канды.

Тихиро встала со стула и вышла из столовой, будто потеряв интерес к спору в самый его разгар.

— Сэнсэй!

Отчаянный возглас Канны полностью проигнорировали. Её эмоции, не достигшие цели, сами собой обрушились на Сорату. Она смотрела на него с яростью и одновременно со слезами.

— Сэнсэй хотела сказать, что если ты будешь ухаживать за Иори ради искупления вины, он не выдержит.

— !..

Когда Сората высказал своё мнение, в уголках глаз Канны постепенно выступили капельки влаги.

— Тогда что мне делать?! — выплеснула она свои чувства, отчаянно перекрикивая слёзы.

— Веди себя… как и раньше.

— А?

Сората сделал столь неожиданное заявление, что с лица Канны моментально схлынули все эмоции.

— Хотя это сложнее всего, по-моему, — добавил он.

Их взаимоотношения в том или ином смысле изменились. И вернуть их в изначальную точку, как и взаимные чувства, будет непросто.

— Если… смогу вести себя как раньше, мне можно будет за ним присматривать?

Канна сдаваться не собиралась. Сказать было просто, но если бы всё решалось простыми словами. Сквозь призму отношений с Нанами Сората отчётливее понимал, как порой сложно осознать всё сразу, а не когда-нибудь потом.

И в противовес мыслям Сораты…

— Возражений нет! — Мисаки одобрительно подняла вверх кулак.

— Я тоже согласна, — согласилась и Масиро.

— Сэмпай, даже Масиро!

Сората хотел спокойно ответить…

— Канна.

…но, украв момент, заговорила Масиро.

— Что?

— Скажи, чего ты не можешь.

Что же такое она говорит, подумал Сората. Но затем понял, насколько искренней была фраза. И немного… нет, довольно неожиданной. В то же время он испытал некую радость, а в груди разлилась приятная тоска.

И когда Сорату захлестнуло тепло…

— Сората что угодно может, — без колебаний продолжила Масиро.

— Чего? Это я должен говорить!

— Я же твоя девушка.

— Э! Ну, ты…

— То, что принадлежит Сорате, принадлежит и мне.

Масиро говорила с полной уверенностью, кивая своим же словам.

— Мы потом с тобой поговорим о наших отношениях…

Да что она себе навоображала о Сорате?

— Любовные дела? — равнодушно спросила Канна.

Выглядела она так, словно сыта по горло. Значит, хотя бы немного вернулась в прежнее состояние.

— Сората-сэмпай, как тебе?

— В смысле как?

— Если выполню условия, смогу быть дежурной?

— А, ты про это.

— Пожалуйста, соберись…

То, как Канна укоризненно на него глядела, смотрелось уже совсем привычным для неё.

— Если пообещаешь не взваливать на себя вообще всё.

— Обещаю.

— Ла-адно! Решено, Панцу будет дежурной по Иорину!

19 июня, воскресенье.

В тот день в журнале собраний Сакурасо записали следующее:

«Чтобы спасти Панцу, её решено назначить ответственной за Иорина, который сломал руку! Но! Как-то криво вышло, Кохай-кун, хэлп ми!»' Записала: Митака Мисаки.

«Почему ты ведёшь журнал?!»' PS: Канда Сората.

«Пожалуйста, исправьте запись. «'Ответственной за Химэмию Иори, сломавшего руку, назначена Хасэ Канна»'. PS: Хасэ Канна.

«Отказано»'. PS: Митака Мисаки.

«Сората-сэмпай, прошу, выручай»'. PS: Хасэ Канна.

«Прости. Невозможно»'. PS: Канда Сората.

«На всякий случай напомню. Я журнал сделал не для того, чтобы вы тут вакханалию устраивали»'. PS: Акасака Рюноске.

Операцию Иори провели 23 июня, через четыре дня после госпитализации, когда припухлость на запястье спала.

Говорили, задача довольно простая, но само слово «операция» вызывало страх, потому, пока её благополучно не завершили, Сората сидел как на иголках.

Иори, само собой, все четыре дня тоже сильно нервничал, и даже когда Сората ему звонил, был немногословен.

Зато на следующий день после операции, 24 июня, когда Сората заглянул в палату, все изменилось.

— Сората-сэмпай, а в больнице не так уж и плохо! Каждое утро медсестра с большими сиськами и сладкими духами будит меня и нежно трогает за руку, — возбуждённо поделился он.

— Это для измерения температуры и пульса.

Канна хоть и вставила свои пять копеек, Иори нисколько не расстроился.

— У этой сестрички размер Е, не меньше! «Элефант»! — радостно продолжил он.

— Кстати, а F как называется?

То, что Иори вёл себя энергично, воодушевило, потому Сората попытался поймать его волну.

— «Фантастик». Ты не знал? — Иори говорил так, словно подобная классификация женской груди была общепризнанной.

— Прости… А если G?

— «Грэйт»!

— H?

— «Хэвен»!

— Благодарю, теперь я знаю больше.

— А — это «Атас».

Иори объяснил даже то, о чём не спрашивали. И при этом специально поглядел в сторону Канны.

— Атас — это ты.

Само собой, Канна смотрела на Иори, как на мусор.

— Вот дурак.

После операции изменился не только Иори. До неё Канна ходила с каменным лицом, а сейчас она больше походила на привычную себя. Раз так, то с обязанностями «дежурной по Иори» она должна управиться.

Сората никак не мог отделаться от сомнений и каждый день заглядывал к парню. Порой он после уроков отводил Масиро в Сакурасо и шёл в больницу, а порой они навещали Иори вместе.

В какой бы день Канна ни приходила, она в основном сидела на складном стуле и молча читала книгу.

В палату ежедневно заглядывала и мать Иори. Вела себя она очень вежливо и произвела на Сорату впечатление спокойного человека. Но когда она к нему обращалась, он невольно напрягался.

Мать Иори поначалу решила, что Канна — это его девушка, что вскрылось, когда Сората в очередной раз пришёл в палату.

— Жесть, Сората-сэмпай, ты сейчас упадёшь! Мама спросила у меня какую-то чушь! Типа, это моя девушка?!

— Не показывай на людей пальцем. И называть людей «это» вообще-то невежливо.

— Мама подумала, что я люблю такую плоскодонку. Умереть мне теперь мало, такой позор.

— Тогда валяй.

Масиро посмотрела на них двоих и…

— Канна с Иори хорошо ладят, — неосознанно подлила она масла в огонь.

— Люди думают, я подружился с плоскодонкой. Теперь ещё больше хочу умереть…

— Давай я тебе помогу.

Канна затянула на шее Иори сменный бондаж.

Сорате тоже показалось, что отношения у них улучшились, но он решил промолчать, побоявшись раззадорить их ещё сильнее.

В другой день они застали сцену, как Канна помогала Иори есть.

— Скажи «А».

Канна с холодным взглядом поднесла ко рту Иори палочки.

— Что у тебя за мина, почему такая кислая? А, понял. Доски не бывают женственными, — пробурчал Иори, прищурившись.

— Заткнулся и открыл рот.

Канна держала палочками рагу одэн, совершенно не подходящее для сезона. Ещё были рыбные трубочки тикува, от которых шёл пар. Всё это Канна собиралась запихать в рот Иори, не принимая возражений.

— Ай! Горячее! Ты — монстр из ада, слышишь?!

— Эх…

Оставшись в безвыходном положении, Канна подула на горячую тикуву.

— Такие милые вещи делаешь, а лицо дубовое.

Можно было промолчать, но Иори, наоборот, сказал слишком много.

Канна молча вернула тикуву в тарелку и потянулась палочками к горячим рыбным треугольничкам хампэн.

— Э, стой! Ты что задумала? Опусти оружие! Пожалуйста, Сората-сэмпай, замени её! — отчаянно завопил Иори.

— А тебе нормально? Я же парень.

— По сравнению с ней абсолютно!

Канна, на которую Иори показал пальцем, выглядела очень недовольной. К тому же её злобный взгляд перекинулся на Сорату.

И вот в такой суматохе Сората умудрялся всё успевать. По дороге в больницу он каждый день обдумывал идеи для игры. В палате у Иори он показывал пройденный сегодня на уроках материал и готовился к скорым триместровым экзаменам.

Прошло несколько дней после начала продаж, но Сората уже втайне купил в книжном магазине танкобон с мангой Масиро.

В разделе с новинками оставался единственный экземпляр.

То ли мало копий изначально выставили, то ли продажи оказались хорошими, Сората не знал. Вот бы второй вариант, думал он, выходя из книжного.

На выходные выпало свидание с Масиро. Они всего-то прошлись по магазинам, не более, но загадочным образом обыденные занятия вместе с кем-то казались уже не такими и обыденными. Парочка просто гуляла вместе, и одного этого хватило, чтобы весело провести время.

И вот настала следующая неделя, понедельник, 27 июня.

В обеденный перерыв Сората поел с Масиро бэнто на крыше Суйко.

Несколько дней накрапывал дождь, небо затянули облака, и хотя сегодня погоде до идеала было ещё далеко, всё же кое-где показалось голубое небо. Сората всеми фибрами души чувствовал, как наступает настоящее лето.

— Слушай, Сората.

— Что?

— Это замес?

Масиро держала палочками мини-котлету.

— Обычный мясной фарш.

— Ясно.

— Кстати, тут свинина и говядина.

— Я — корова, Сората — свинья? — задала она загадочный вопрос, скосив голову.

— Прости, ты о чём?

— Про любовный замес.

— ...

Сората подумал, что неправильно её понял.

Масиро будто сначала хотела сказать про их мини-свидание. Но в мозгу всё перемешалось, и она спросила у Сораты про «замес».

Ещё перед глазами маячила котлетка, потому Сората решил, что речь идёт целиком про мясо… Судя по всему, говорила она совсем про другое.

— Услышала от Сихо.

— Да-а, и что же?

— Сегодня у меня и Сораты любовный замес.

— Свиданка, а не замес!

— Это свиданка?

— Мы просто вместе обедаем, вот и всё!

— Тогда расскажу об этом Сихо.

— Нет, можешь не рассказывать.

Масиро откусила мини-котлету, с аппетитом прожевала, звучно проглотила и опять заговорила:

— Слушай, Сората.

— Что теперь?

Он поднёс ко рту пластиковую бутылку с чаем.

— Почему мы не целуемся?

— Бу!..

Сората выплюнул весь чай, который успел набрать в рот, и сильно закашлялся.

— П-почему так внезапно? Ты чего?

Масиро недовольно вытянула губы, приковав к ним взгляд. И Сората будто неосознанно отвернулся.

— Т-тут же школа, — по делу заметил он, и тогда Масиро перевела взгляд на соседнюю скамейку.

Там сидела парочка третьегодок. Затем парень встал, вспомнив про какое-то дело, сказал девушке «Я пошёл» и перед уходом её чмокнул.

Между Соратой и Масиро повисла трудноописуемая атмосфера. Сората почувствовал, как заморгавшая девица безмолвно на него давит.

Идеальный шанс для второго поцелуя, подумал Сората. Но на них смотрели другие ученики. Всё-таки делать это на людях он стеснялся.

Хотя Сората не знал, когда выпадет следующий шанс, если сейчас его упустит. Отец раньше говорил: «Бери быка за рога. Даже если не готов, если колеблешься, следующего шанса может и не быть…»

Хотя бы этому отцовскому наставлению Сората хотел следовать. И только он набрался решимости, как зазвонил лежавший на скамейке мобильник Масиро.

— Э! — невольно вырвался Сораты странный вопль. А ещё он, насильно вырванный из размышлений, едва не свалился со скамейки.

Масиро проверила экран мобильника.

— Аяно?

Редактор, который отвечал за мангу Масиро. Полное имя — Иида Аяно.

— Да, — коротко сказала Масиро, после чего ответила на звонок. Она без конца повторяла «Да» и «Ага». Не произнося никаких других слов, она закончила разговор где-то за минуту.

— И-Иида-сан что-то рассказала?

— Решено выпустить допверсию.

Прозвучало незнакомое слово, смысл которого Сората не уловил. Но быстро прикинул в уме, как оно расшифровывается — «дополнительная версия».

— Значит, танкобон хорошо продаётся? — воодушевился он.

— Похоже на то.

— Вот здорово, — обрадовался Сората, улыбаясь.

— Ага, точно. — Масиро улыбнулась лишь едва.

Их обеденное свидание на крыше завершилось до школьного звонка, и Сората повёл Масиро, у которой ещё были уроки, обратно. Разошлись они по дороге к кабинету рисования.

— Увидимся после школы.

— Ага, после школы.

Сората смотрел вслед Масиро, пока она не скрылась из виду за поворотом коридора.

И как только остался один…

— Эх, — обречённо вздохнул он.

К превеликому сожалению, поцелуй опять отложили до лучших времён. Да как вообще это сделать? Как им стать ближе? Сората не понимал. Задачку ему жизнь подкинула непростую…

— Ну… спешить некуда.

У них, влюблённой пары, было всё время мира. Можно углублять их отношения не спеша, постепенно.

С огромным трудом убеждая себя в этом, Сората валко поплёлся обратно в класс. По пути прошёл мимо класса других третьегодок, и как раз тогда оттуда вышел человек. Как и Сората, тот немного удивился.

Он был выше Сораты, а короткая аккуратная стрижка выдавала в нём спортсмена. На самом деле Сората знал, что он из клуба плавания.

— Привет, Канда. Давненько не виделись.

— И правда.

В ответ на непринуждённое приветствие Мияхары Даити Сората сделал то же самое.

— Слышал, ты с Сииной-сан встречаешься.

— Что? А, ну… ага.

Впервые его спрашивали вот так в лоб, потому, чтобы хоть как-то скрыть смущение, Сората почесал голову.

— Ты чего, стесняешься?

Даити шутливо ткнул его пальцем в лоб.

— Ну, ещё бы, Мияхара, такое спрашивать.

— Кстати… Канда.

Даити немного понизил тон, и от недавней шутливости на лице не осталось и следа. И глядел старый друг прямо на Сорату.

Потому он тоже отбросил всякую несерьёзность и решительно спросил:

— Что?

— Ты же знал о чувствах Аоямы?

Во всём шуме коридора лишь голос Даити теперь звучал предельно чётко.

Вопрос задали слишком неожиданный. Критическая, внезапная атака в больное место. Но Сората был на удивление спокоен.

— Знал… Она мне всё сказала, — ответил он, не теряя хладнокровия.

Даити молча слушал.

— Как ты и говорил, мне пришлось расставить все точки на и.

Сората выдержал паузу, и Даити прервал молчание.

— Ясно. Ладно тогда.

Его лицо растеряло силы. Губы расплылись в самой что ни на есть естественной улыбке.

— Первый год весёлый был.

Глаза Даити накрыла пелена ностальгии.

— Ты подобрал белого котёнка… В общагу его приволок.

— Ага.

— Каждый день боялся, что комендант спалит.

— Прости, что втянул.

— За что извиняешься? Я же сказал, весело было.

— Точно.

Сората неосознанно улыбнулся, хоть и натянуто.

— А ещё Аояма приходила… Сначала бузила, а потом передумала и тоже нормально так помогала.

Да. Так всё и было.

Теперь те дни казались чем-то невероятно далёким.

С тех пор утекло два года. Уже два года или всего два года?.. Сорате всё же казалось, что уже.

За это время они побывали в превеликом множестве передряг, накопился вагон и маленькая тележка дорогих воспоминаний. Больше уже некуда.

— Когда-нибудь такое ещё будет?

Даити посмотрел на далёкое небо сквозь окно в коридоре.

— Вот бы нам троим опять собраться.

— Ага.

Сората тоже уставился в недостижимые дали. И увидел там то, что сулило надежду на прекрасное завтра — область ясного, голубого неба посреди хмурых туч.

Когда Сората распрощался с Даити и пришёл в свой класс третьегодок, сразу заметил знакомую спину. В глубине кабинета… рядом с окном стояла девушка с аккуратно собранным конским хвостом.

Из-за того что Сората сейчас говорил с Даити про их первый год, немного подскочил пульс.

Нанами на удивление увлечённо разговаривала о чём-то с Рюноскэ, который сидел в самом конце.

Одноклассники, тоже заметив аномалию, украдкой бросали на них взгляды.

Пока Сората ломал голову, возвращаться на своё место или нет, парочка закончила разговор, и Нанами, которую позвала подружка Такасаки Маю, вышла в коридор через вторую дверь.

Один Рюноскэ всё равно не останется, теперь ему компанию составит Сората, ведь сидел тот как раз перед ним.

Когда Сората занял своё место, за спиной застучали по клавиатуре ноутбука.

— Что с Аоямой? — нетерпеливо спросил он, развернувшись.

— Меня спросили о состоянии руки Лохматого, — холодно ответил Рюноскэ, продолжая двигать пальцами.

— Ты про Иори?

Образ Иори сам собой нарисовался в голове.

— А про кого ещё?

— По-моему, такое прозвище больше другим подходит.

— В нашем окружении других таких нет. Для простого описания человека вполне годится.

Нормально ли так называть его? Хотя Сората вовсе не о том хотел спросить.

— Ну… а что ты ответил Аояме?

— Он получил сложный перелом, который требует операции. На прошлой неделе её благополучно провели, и пациент в норме. Чтобы устранить неприятные ощущения, нужно восстановить кости, а на полную реабилитацию уйдёт ориентировочно полгода.

— Ясно.

— Ещё Хвостик сказала, что хочет навещать его в больнице.

— Иори будет рад.

— Потому она попросила рассказать, в какие дни ты к нему не ходишь, если я знаю.

Сората проглотил язык. А Рюноскэ, наконец, прекратил печатать и оторвался от ноутбука.

— Канда, к тебе одна претензия.

— Говори.

Что же заставило Рюноскэ отвлечься от работы?

— Я не посредник между тобой и Хвостиком. Если хочешь о чём-то её спросить, спрашивай её саму.

— Ты всегда правильные вещи говоришь…

— Из-за кого, интересно?

— Меня…

— Если понимаешь, то сделай уже что-нибудь с этим.

— Прости. Как раз это невозможно. На это надо время. Кстати… Если что-то узнаешь про Иори, пожалуйста, расскажи в подробностях.

Рюноскэ ничего не сказал. Но прямо не отказал, что Сората посчитал за молчаливое согласие.

— У меня к тебе тоже вопрос, Канда.

— Какой?

— Как продвигается проект?

Сората вытащил из стола блокнот для идей и показал Рюноскэ, немного подождал и высказал собственные мысли.

— Я много о чём думал, но в итоге остановился на идее отправить на конкурс улучшенного «Ритмичного Дворецкого».

Рюноскэ пробежался взглядом по другим идеям в блокноте.

— Несомненно, по степени проработки этот проект превосходит остальные…

— Но?

— Ты забыл, что хотел не повторять прошлую ошибку и не выкатывать на суд ещё одну музыкальную игру?

— Разумеется, помню.

Горечь поражения он точно не забудет.

— Тогда по какой логике ты выбрал именно этот вариант, если всё понимаешь?

Рюноскэ, закрыв блокнот, пристально поглядел на Сорату.

— По какой логике?.. — пробубнил тот, одновременно адресуя вопрос глубинам своей души. И тут же заметил, как пробудилось сильное чувство. Вот только чтобы озвучить его, нужна была львиная храбрость. Тем более что ответа ждал не абы кто, а Рюноскэ.

— Нет никакой логики? — недовольно предположил Рюноскэ. Нет, не только его голос звучал недовольно. Он прищурился и скривил кислую мину.

— Только не злись, — заранее предупредил Сората.

— А есть на что?

— Я бы сказал, не исключено.

— Тебе бы над речью поработать. А то время с тобой теряю, — сказал он Сорате, и тот приготовился к худшему.

— Логика в том, что я захотел сделать именно это.

Сората честно передал Рюноскэ свои чувства, не желая их приукрашивать бессмысленными фигурами речи.

Рюноскэ ничего не ответил, не отводя взгляда от собеседника.

— Акасака? — позвал Сората, не выдержав тишины.

— Ясно. Тогда понял. Отправим на заявку улучшенного «Ритмичного Дворецкого».

— А? Правда?

Столь неожиданная реакция даже как-то разочаровала.

— Что касается баланса сложности и удобства управления, это можно корректировать по мере накопления опыта и в процессе наших обсуждений. Но повлиять на твою рабочую мотивацию я не в силах. Совершенно детский подход «просто хочу сделать» — полная глупость.

— Мои слова — глупость?

— Да.

— От такого мне ещё больше хочется это сделать!

— Смотри, сегодня 27 июня, до дедлайна десятого числа следующего месяца осталось мало времени. Решай вопрос с заявкой быстро.

Ответ Сорату не особо удовлетворил, но он не стал зацикливаться. Зато его мотивация взлетела до небес, чего Рюноскэ и добивался.

— Прежде всего я распишу программу проекта.

— А-ага.

— Канда, рассчитай примерный объём работы и график.

— Э, пого… А разве не надо собирать материалы для заявки?

— Достаточно того, что ты набросал в блокноте. За считанный час можно переделать в чистовой вариант.

— Но ещё презентацию надо.

Сората сомневался, что при нынешнем раскладе сможет нормально презентовать свою игру под пристальными взглядами жюри.

— До десятого числа я приготовлю прототип.

— А?

— Канда, а ты поиграешь и скажешь, такую ты игру задумывал или нет.

— Ты это серьёзно?

— В списке требований к заявке на «Игровой лагерь» указано, что нужно «приложить собственный прототип». Бездари там никому не нужны.

— Ну, так-то да…

Кто бы мог подумать, что меньше чем за десять дней ещё надо успеть подготовить прототип? А выбора особого у Сораты не было.

— Надо тебе доходчиво объяснить, как новые игры до конца делаются.

Рюноскэ залился бахвальским смехом, но при этом вселял какую-то надежду. Даже Сорату заразил весельем.

— Проблемы у нас вообще со всем… Ну, по крайней мере данные персонажей для прототипа можно повесить на Горничную…

Рюноскэ многозначительно поглядел на Сорату, и тот сразу догадался, на что намекали.

— Звук?

— Что думаешь делать?

Разумеется, Рюноскэ имел в виду, что Сората думал делать с Иори.

— ...

— В прототипе можно использовать аудиоряд из открытых источников, но жюри, само собой, обращает пристальное внимание на качественное наполнение проекта.

— Ясно. Сегодня собираюсь навестить его, заодно обсудим.

Не успели они договорить, как прозвучал звонок на урок.

Как только прошёл классный час и закончились уроки, Сората окликнул Рюноскэ, который уже намылился уйти из класса.

— Стой, Акасака.

Во время послеобеденного урока Сората внезапно кое-что вспомнил.

— Что?

— Пойти к Иори… вместе не хочешь?

— Для начала скажи, зачем.

— Мы же теперь одна команда типа.

Сората сомневался, что убедит его, и приготовился услышать прагматичный отказ.

Но, к его удивлению, Рюноскэ ответил совершенно иначе.

— Ясно… Тогда ладно, — сказал он спустя недолгую паузу размышлений.

— А? Правда?

— Канда, почему ты в собственных словах не уверен?

— Тот же вопрос, почему ты такой переменчивый?

— Отныне мы можем стать одной командой, потому необходимо проверять состояние друг друга, — ответил он словами Сораты, чем застал его врасплох. Мысль была ясна, но возникло неприятное чувство. Рюноскэ, которого Сората хорошо знал, вёл себя как-то не так. А вот как именно не так, чётко понять не мог…

— Если не идём в больницу, я домой.

— А, нет, мы же решили.

Сората подтолкнул Рюноскэ в спину и собрался выйти с ним через заднюю дверь класса.

— Канда, не трогай меня.

— Да ладно. Мы же парни.

— В каком-то смысле это даже противнее.

— Кто бы говорил…

Только они вышли в коридор…

— Канда-кун, к тебе пришли! — окликнули его.

Голос принадлежал однокласснице Такасаки Маю, которая из-за низкого роста словно подпрыгивала во время разговора. А позади неё стояли две знакомые фигуры.

Оба были первогодками из музыкального класса Иори — Такэсато Наоки и Касукабэ Сё.

Оба формально поклонились и поздоровались.

Из-за Маю они выглядели на редкость подозрительными, потому Сората сказал: «Пойдём-ка в другое место», — и пошёл вперёд, а Рюноскэ с неохотой поплёлся следом.

Остановились они около лестницы, где стоял торговый автомат.

— Ну, и что? — спросил Сората, но Наоки и Сё словно воды в рот набрали.

Сората закинул в торговый автомат монету и два раза нажал кнопку. Вылетевшие два тетрапака сока он подал парням.

— А, прости.

— Спасибо.

От Рюноскэ позади послышалось: «А мне нет?» Но он сам себе купил томатный сок, потому Сората его проигнорировал.

— Наверное, хотите спросить про Иори?

— Да… как у него дела?

Свесивший голову Наоки поправил сползающие с носа очки. А Сё рядом воткнул трубочку в сок и стал пить.

— На той неделе сделали операцию, прошло хорошо… Ну, он бодрый.

— Вон как.

Чтобы заполнить паузу, Наоки всунул трубочку в сок.

— Если волнуетесь, почему бы вам его не навестить? — равнодушным тоном поинтересовался Рюноскэ.

— Навестить? Это как-то слишком… Нет?

Сё, который вёл себя инфантильно, посмотрел на Наоки в поисках поддержки и странновато улыбнулся, а Наоки лишь неопределённо кивнул.

— Раз он… бодрый, то ладно. Большое спасибо за сок.

Наоки, низко поклонившись, позвал Сё, и двое первогодок пошли прочь.

— Ладно Хвостик, а эти-то чего?

Допив сок, Рюноскэ выбросил банку в мусорку.

— Ну, наверное, им непросто.

Они ведь учились в одном музыкальном классе, потому неудивительно, что переживали.

Закончив с двумя первогодками, Сората зашёл в кабинет искусств за Масиро, и втроём с Рюноскэ они направились в больницу к Иори.

Когда они заглянули в палату, Канна снова была там, всех опередив. Она утонула в раскладном стуле около кровати Иори и чистила ножом яблоко, причём делала это столь резко, что бросало в дрожь.

А ещё Канне помогала Мисаки.

— Лады, Панцу! Ещё немножко, Панцу!

Зачем она пришла к Иори? Или в ней заиграла заботливая соседка?

Мамы Иори видно не было.

— О, Кохай-кун и Масирон! — до остервенения энергично завопила Мисаки, завидев их. Врач в белом халате ожидаемо велел ей вести себя в палате тихо.

Наконец, в комнату зашёл Рюноскэ.

— О, даже Дракон-сэмпай, неожиданно. На улицу выбрался, надо же.

— Мелкие дела появились, — с ленцой парировал Рюноскэ.

— А где твоя мама? — спросил Сората.

— Пошла в прачечную, — объяснила Мисаки. Напевая что-то себе под нос, она увлечённо разрисовывала гипс на правой руке Иори перманентным маркером.

Заинтересовавшись, Масиро подскочила ближе, потянулась к коричневому маркеру и начала что-то рисовать. Присмотревшись, Сората опознал придуманного ими для прошлогоднего школьного фестиваля «Галактического кота Няборона». Мисаки вырисовывала вражеского генерала «Горбатого Айна», а Масиро — главаря Няборона.

Прежде чем они закончили, Канна в своей манере дочистила яблоко. И если изначально оно было круглым, теперь фрукт превратился в полиэдр. Да и полоски кожицы тут и там остались. Сората с самого начала догадывался, что Канна плохо готовит, но чтоб настолько… Словно она нож в руки никогда не брала.

— Почистила.

Канна воткнула вилку в яблоко и сунула под нос Иори.

— Это что?

Иори, разумеется, ошалел.

— Яблоко.

— Больше похоже на моргенштерн!

— Если не нравится, не ешь.

Канна тут же отпустила вилку. Оказалось, что её щуплая ручонка заклеена пластырями.

Иори протянул свободную левую руку и выхватил у Канны насаженное на вилку яблоко, широко раскрыл рот, кусанул навершие моргенштерна, смачно прожевал и громко проглотил.

— Сората-сэмпай… яблоко просто невероятно, — заявил он, завороженно и нежно глядя на фрукт.

— Объясни-ка, пожалуйста, что к чему.

— Плоскодонка превратила его в нечто омерзительное на вид, но на вкус оно великолепное.

Не успел он договорить, как Канна стукнула его по голове.

— Бо-о-ольно! — взвыл Иори.

— У меня рука из-за тебя болит, — выдала без зазрения совести Канна, которая его и ударила.

Ну, оба получили своё, подумал Сората.

— Кстати, сегодня в школе мы встретили твоих друзей.

— Наоки и Сё?

— Ага.

— Они что-нибудь сказали?

— Вроде о тебе беспокоятся.

— Вон как?..

Голос Иори отчего-то стал тише. Помрачнев, он продолжил грызть надкусанное яблоко.

— Никто из музыкального класса не приходил тебя проведать?

Раз Наоки и Сё специально приходили к Сорате спросить про его самочувствие, то так оно и вырисовывалось.

— Никто не приходил.

— ...

— Будь всё наоборот, я бы тоже носа сюда не сунул. Понятия не имею, о чём вообще разговаривать, всем неловко было бы…

— Ясно.

— Если говорить о музыке, то я сам знаю, чему научился, других это не касается. Те, кто едёт на конкурс, становятся конкурентами в борьбе за приз, а если туда попадают знакомые, думают, вот бы другие проиграли. Никак от этой мысли не отвертеться… Ну, хотя бывают совсем отвратительные люди. Они в лоб желают провала. «Давай, ошибись!» — кричат тебе в лицо. Ну, как-то оно так.

— ...

— Прости. Я не очень хорошо мысли излагаю.

Тут разговор ненадолго затих.

— Канда, может, ближе к делу?

Следующим рот открыл Рюноскэ. Он глядел на планшетный компьютер в руках и подтверждал электронную почту.

— К делу?

Услышав Иори, Масиро, Мисаки и даже Канна уставились на Сорату. Теперь он и убежать не мог.

— Слушай, Иори.

— Да.

— Не хочешь вместе делать игру?

Иори захлопал глазами, словно не понял смысла вопроса.

Первой отреагировала Мисаки, возбуждённо завопив: «Ого-о-о!»

Масиро в своей манере недовольно посмотрела на Сорату. Её о таком не спрашивали, из-за чего она могла почувствовать себя ненужной. А Канна скорчила суровую мину.

— Мы с Акасакой готовим заявку на прослушивание, готовим проект. Ну, по сути, сегодня начали.

Сората достал из сумки блокнот для идей и положил раскрытым на столик перед Иори. Разумеется, открыл на странице, где были расписаны разные идеи об улучшенном «Ритмичном Дворецком».

— Мы подумали, что будет здорово, если ты займёшься звуковой частью.

Иори оторопел.

— Сэмпай, время неподходящее, — спокойным тоном упрекнула его Канна. Разумеется, Сората это понимал.

Иори сломал бесценную правую руку и не мог играть на пианино. Даже не мог двигать ей без боли, а на реабилитацию уйдёт шесть месяцев. На реальность Сората глаза не закрывал.

Но он специально сделал ему предложение. Ведь он заметил, что Иори с самой госпитализации старательно избегал разговоров о пианино и музыке вообще… Наушники, которые принесла Канна, Иори ни разу не использовал. Убрал их в нижний ящик прикроватной тумбочки. Даже накрыл их сверху полотенцем. Лишь бы они ненароком не попались на глаза.

Потому Сората поразмыслил, чем смог бы помочь.

— Почему я? — выждав небольшую паузу, задал вопрос Иори. — Вы же знаете мою сестру? Попросили бы её… Да и Мисаки-сан на аниме собаку съела.

— Голова у тебя варит, это главное. А ещё ты непритязателен, потому вероятность успеха выше.

— Слушай, Акасака…

— Я лишь сказал по факту.

Сората уже хотел на него наворчать, но всё-таки промолчал.

— Сората-сэмпай, почему я? — повторно спросил Иори.

— Я подумал, если объединимся с тобой в команду, будет весело.

Иори заткнулся, словно ожидая продолжения.

Но Сората и так уже выдал всё начистоту, а других слов не нашлось.

— А? Что?.. И всё? — разочарованно проворчал Иори.

— А, ну, ещё верю в твои навыки, — лихорадочно добавил Сората.

Иори, будто это его позабавило, рассмеялся от души. Прежде молчавшая Мисаки потеряла последние капли терпения и присоединилась.

— В каком-то смысле ты талантище, Канда, — безрадостно пробурчал Рюноскэ.

Масиро медленно склонила голову, словно не улавливая сути.

Лишь Канна до самого конца не разжимала губ.

— Сората-сэмпай.

Прекратив улыбаться, Иори нарочито чётко обратился к Сорате.

— М?

— Пожалуйста, дай немного подумать.

— Ага, хорошо.

— Скажу наперёд, веселиться мы не будем. Заруби себе на носу, — без колебаний дополнил Рюноскэ.

— Понятно. — Иори ответил с лёгкостью в голосе.

Тут вернулась мама Иори, которая носила вещи в стирку.

— Надо же, сегодня тоже много ребят пришло.

Она вежливо поклонилась им в знак приветствия.

— Извините, если мешаем.

Сората в ответ тоже поклонился.

— Да какой там мешаете, приходите почаще, — сказала она, затем сложила стираную одежду на столе в палате.

Канна проявила инициативу и решила помочь. А когда она коснулась мужских трусов, которые вряд ли привыкла видеть, её всю перекосило. Но всё же через несколько минут она аккуратно их уложила.

Часы в палате показывали, что приближалось шесть часов вечера — время посещений подходило к концу.

И вот тогда…

Тишину прервала мать Иори.

— Слушай, Иори.

— М? Что?

— Вчера я с отцом разговаривала по телефону… — Слова давались ей с трудом.

— Ну, и что?

— Можешь… бросить пианино.

Слова медленно, спокойно, постепенно… заполнили больничную палату. Пока не осели где-то в глубине души.

Поразмыслив какое-то время, Иори произнёс:

— Понятно.

Что он имел в виду под этим «Понятно»? Понимал желание родителей, свои чувства или передрягу, в которую попал? Может, ни то, ни другое, ни третье. А может, наоборот, всё сразу. Сказать точно Сората не мог.

Но времени ему не дали даже на то, чтобы над этим подумать.

Из динамиков на потолке прозвучала мелодия, которая уведомляла о завершении времени посещений. И не успела мелодия доиграть, как заглянувшая в палату медсестра сказала: «На сегодня всё». Разумеется, оставаться там ребята больше не могли.

— Ну, ещё придём, — сказал Сората, и ребята вышли из палаты Иори.

По пути домой из больницы их подбросила Мисаки на машине.

Она была за рулём, на переднее пассажирское посадили Масиро, а сзади — Сорату и Рюноскэ. Канна договорилась встретиться с ответственным редактором по поводу романа, потому ушла сразу после выхода из больницы. Встречу ей назначили в одном из кафе где-то возле станции.

Когда машина тронулась с места, в салоне всё ещё была напряжённая атмосфера, как недавно в палате. Мисаки в одиночку напевала песенку Няборона, но одно это не могло сгладить углы.

— Учитывая обстоятельства, участие Лохматого под большим вопросом, — заявил Рюноскэ, скучающе глядя в окно.

Сората думал точно так же. Логика прямо кричала, что Иори сейчас не до музыки. Но всё-таки пианино было важной, если не самой важной, частью его жизни. До недавних событий Иори не оставлял надолго инструмент, и тот едва не стал второй половиной его тела. А может, даже больше, чем половиной. Как картины для Масиро. Если бы она их лишилась, то почувствовала бы себя столь же опустошённой.

— Что поступишь, Канда? Отменим заявку?

— Нет, что бы ни ответил Иори, заявку подадим.

Сората заметил в зеркале заднего вида, что Масиро смотрела на них.

— Если сейчас пропустим, другого раза может не быть.

— Сората, удачи тебе, — пробурчала Масиро.

— Масиро? — спросил он, и тут же ответил человек рядом.

— Даже если Лохматый согласится участвовать. Провалим конкурс проектов — не сможем вообще ничего разработать в лагере. Значит, нужно обязательно пройти конкурс.

— Ага… это да.

На душе немного полегчало.

— Лады-ы-ы. Как вернёмся, сразу займёмся, Кохай-кун!

— А? Мисаки-сэмпай ведь нельзя!

— Чего это нельзя?! — сказала как отрезала Мисаки.

— В настоящее время у нас острая нехватка графических материалов для прототипа.

— Отлично сказано, Дракон!

— Я тоже могу, — заявила Масиро. За ней не заржавеет.

— Нет, тебе тоже нельзя! Тебе надо сосредоточиться на манге.

— В настоящее время у нас острая нехватка артов для прототипа.

— Отлично сказано, Дракон!

Почему-то слова Дракона стали решающими.

Сората покосился на Рюноскэ, посылая ему взглядом: «Наговорил так наговорил».

— Я сказал что-то не то?

— Нет.

— Тогда не смотри на меня как на врага народа.

Привычное поведение Рюноскэ заставило рот Сораты скривиться в улыбке.

Не успели все заметить, как в салон машины вернулась весёлая атмосфера.

Они собрались вместе, потому настроение не могло оставаться на дне. Друзья по Сакурасо действовали сообща, летя вперёд, к одной цели. И от мысли, что Иори стал частью их братии, Сората улыбнулся.

— Канда, у тебя стрёмное лицо.

— Не порти хорошее настроение!

— И правда.

— И ты туда же, Масиро?!

— Всё ништяк, не кипишуй, Кохай-кун!

— У меня настолько жуткая улыбка была?..

После того как они пригласили Иори, Сората занялся составлением проекта для заявки. Блокнот для идей он оставил в палате Иори, но содержимое полностью запомнил, потому проблем никаких не возникло.

Что до графических материалов, он объяснил суть Масиро с Мисаки, и те сделали наброски. И вечером следующего дня дружно вместе…

— Готово.

— Готово, Кохай-кун!

Ворвавшись в комнату Сораты, они удивили его. Хотя нет, на самом деле не удивили. Сколько уже раз Масиро с Мисаки показывали свою мощь? Пальцев не хватит.

Благодаря общим усилиям подготовка проекта продвигалась семимильными шагами. Название «Ритмичный Дворецкий» уже плохо подходило своей улучшенной версии, потому его поменяли на «Ритмичные Дворецкие».

Одновременно Рюноскэ начал разрабатывать прототип. Он сказал, что десяти дней ему за глаза хватит, но Сората всё же немного волновался, правда ли.

Но очень скоро сам Рюноскэ доказал, что страхи Сораты беспочвенны.

Это произошло спустя три дня после старта разработки.

— Канда, в целом готово, — сказал Рюноскэ с задней парты, хоть в самом разгаре шёл урок современного японского, а вела его классрук Сирояма Кохару.

Не в силах это игнорировать, Сората развернулся, и Рюноскэ сунул ему в лицо экран ноутбука. У программиста прямо на лице было написано, что он сию же секунду требует начать тестовый запуск.

На жидкокристаллическом экране в самом деле отображалась игра в точном соответствии с проектом Сораты. Более того, в режиме простоя автоматически запускался демонстрационный режим. Чиби-горничная бодро истребляла рой круглых, миленьких монстриков.

Он и правда сделал.

Теперь Сората действительно удивился.

Ещё больше он удивился тому, что шёл урок…

— Слушай, Акасака.

— Что?

— У Кохару-сэнсэй вены на лбу надулись, давай подождём перемену.

— Блин, ладно.

Хладнокровие Рюноскэ ни на грамм не пошатнулось.

— Ну, я займусь точечной доводкой.

Слушать урок он вряд ли собирался.

— Канда-кун, не мог бы ты прочитать учебник от нынешней страницы до конца?

Кохару улыбалась одним ртом, не глазами.

— Почему я?..

Его всё-таки повязали.

— Так ты докажешь, что уловил суть.

Добавила же она проблем. Лучше бы он держал язык за зубами, целее был бы.

В передрягу Сората попал из-за Рюноскэ, потому после уроков хотел высказать ему всё, что думает, но стоило начать играть в готовый прототип, и раздражение как рукой сняло.

Получилось очень даже недурно. Никто бы и не подумал, что это результат трёхдневной работы.

Но Сорате казалось, что по увлекательности игра немного не дотягивала до изначальной задумки. Выглядела как второсортная или даже третьесортная калька с привычных мусо-экшенов.

— Какие впечатления?

— Сначала интересно, но быстро надоедает, — высказал Сората свои мысли.

— У меня так же. Надо что-то добавить.

— Точно…

С того дня Сората постоянно советовался с Рюноскэ о том, чего бы добавить в игру. Появлялась интересная на вид идея — тут же внедряли её в прототип и запускали тест, чтобы проверить играбельность. И без конца повторяли: «Всё не то», «Всё не так».

Когда годные идеи в голову не приходили, росло раздражение. Но всё же Сората ни на миг не сомневался, что разрабатывать с Рюноскэ игру весело.

Однажды, когда они собрались в обед для обсуждения новых идей…

— Канда, подумай серьёзно.

— Я думаю.

— Тогда почему у тебя лицо, как у обкуренного? — сказал Рюноскэ, показывая на него пальцем.

Посмотрев на своё отражение в окне, Сората увидел, что у него рот растянулся в странной улыбке.

— Делать с тобой игру весело, вот и радуюсь.

Веселье, которое его переполняло, придавало сил и для других дел. Сората смог отлично сосредоточиться на стартовавших третьего июля триместровых экзаменах. Получилось без проблем приготовиться заранее.

Теперь мысли о результатах триместра и о том, дадут ли рекомендацию в Университет искусств Суймэй, нисколько не страшили. Впереди ещё ждало собеседование по вопросу рекомендации, а потом оставалось ждать результата. Проще некуда.

А ещё на следующий день после окончания триместровых экзаменов… в субботу, 7 июля, Иори благополучно выписался из больницы и вернулся в Сакурасо.

Две радости выпали одновременно, и вечером в честь этого устроили праздничную вечеринку с казаном набэ. Пришли обитатели Сакурасо плюс замужняя студентка, живущая по соседству. Узнав о помидорах в казане, к пиршеству за круглым столиком присоединился даже Рюноскэ — он молча уплетал горячие томаты.

Рядом сидел Иори, который нарадоваться не мог, что избавился от больничной еды. Немного неуклюже, но в правой руке он держал палочки. И орудовал ими на удивление ловко.

Вылавливая ими помидорку, Иори сказал так, словно что-то вспомнил:

— Кстати, Сората-сэмпай. Позавчера ко мне Аояма-сэмпай заглядывала.

— А, вон как.

Краем глаза Сората поглядел на Рюноскэ. Во время экзаменов Сората реже ходил в больницу, а ей об этом могли рассказать.

— И вот я подумал…

Иори резко сосредоточился. Отложив палочки, он крепко сжал сломанную правую руку, закованную в гипс. Неужто что-то надумал насчёт пианино?

— Если бы кто-то зажал мою правую руку между сисек, она бы вылечилась.

Выглядел Иори на удивление серьёзно. А ведь только что рассказывал о Нанами, которая его навестила… Или от вида груди Нанами эта мысль крепко засела у него в голове?

— А если пойти в Рёгоку и попросить сумоистов? — холодно сказала Канна, равнодушно поедая горячую помидорку.

— В июле проходит Чемпионат Нагои, Панцу!

Ловко подцепив черри палочками, Мисаки сунула её Канне под нос.

— Он только для девушек! А уж ты на девушку точно не тянешь! — вставил Иори, бросая укоризненный взгляд на грудь Канны.

— Хоть раз в жизни можно узреть настоящее женское лоно, а?!

Сората тоже отчего-то глядел на Канну.

— Сората-сэмпай, пожалуйста, не смотри туда, — отругали его следом.

И когда казан уже почти опустел…

— О, точно. Сората-сэмпай, возвращаю, — сказал Иори, вытаскивая из-за спины книгу и подавая Сорате.

Обложка гласила: «Воскресенье Золушки», автор — Юигахама Канна. Новелла, которую написала сидевшая с ними за столом Хасэ Канна.

— Стоп, это… — изумилась она.

— Иори мне все уши прожужжал, что днём от скуки помирает, вот я и дал ему почитать, — объяснил Канне Сората, забирая книгу.

Девушка ничего не сказала, а во взгляде появилось недовольство.

История рассказывала о второкласснице средней школы, которая ни в школе, ни дома не могла найти себе место. Она проживала каждый день, беспокоясь из-за окружающих и боясь неправильно их понять. Сюжет был о том, как девушка поехала в другой город, где нет знакомых, чтобы найти настоящих друзей, с которыми можно говорить о чём угодно. Но история обрывалась на полуслове, и было непонятно, существовали её новые друзья на самом деле или же она их нафантазировала. Новелла была не из тех, какие оставляют приятное послевкусие после прочтения.

— Я и раньше догадывался, но ты и правда мрачная, — выдал в лоб Иори. — Если сиськи маленькие, то и душа хилая. Не повезло, не повезло.

Он сам себе закивал в знак согласия.

Тем временем Канна излучала волны ярости, глядя на Сорату. Её пристальный взгляд прямо-таки говорил: «Зачем ты дал Иори книгу?»

— Но ты крутая.

— Чего?

— Ну, книгу же хорошо покупали?

— Ну, так, — холодно ответила Канна.

По крайней мере Канна заработала на книге достаточно, чтобы оплатить обучение и вообще себя обеспечивать. А ещё Сората невольно узнал, что ей пришлось на это пойти из-за второго брака матери. Новый дом Канна не смогла принять как свой. Потому поступила в Суйко, чтобы попасть в общежитие.

— Реально крутая… Хотя история — полное уныние.

— Тебе необязательно её понимать.

Иори, словно до него не дошло, что Канна бесится, продолжил откровенничать.

— Но чувства я понимаю.

— Не припомню, чтобы ты когда-то их понимал.

— Так я постоянно об этом думал. Хотел бы попасть на конкурс в параллельном мире, где никто не знает про мою старшую сестру.

Иори определённо делился своими истинными чувствами. Потому-то даже Канна не стала ворчать.

Пока все увлеклись болтовнёй вместо того, чтобы праздновать выписку из больницу, незаметно сменилась дата.

— Химэмия всё-таки больной, давайте-ка помогите ему, — сказала Тихиро, которая первая встала из-за стола.

Быстро прибрав за собой, Сората пошёл готовить для Иори ванную. Так он помогал Канне, которую назначили дежурной по Иори.

— Я-я могу сама… Голые парни меня… нисколько… — сказала Канна, будто в ней проснулось чувство долга. При этом лицо у неё немного покраснело. А когда Иори бесцеремонно снял трусы, она молча вышла из ванной и захлопнула дверь.

— Если раздеваешься, предупреждай!

При таком тоне вряд ли ей можно было доверить Иори. Да и не собирался Сората оставлять голого Иори Канне… Потому банные дела взял на себя. Одной левой рукой мыть ту же голову проблематично, потому и тут Сората помог.

— Э, Сората-сэмпай, нет! Только не туда!

— Завязывай со странными фразами.

— Чем ты занимаешься с другим пацаном?

Лишь тонкая дверь с матированным окном разделяла Канну и источник голосов. Сората ясно дал понять, что берёт на себя ванну, но уходить Канна всё равно не собиралась. Словно хотела во что бы то ни стало сойти за ответственную дежурную.

— Ах, сэмпай, вот тут хорошо… Ах, приятно.

Когда Сората переборол Иори, который исторгал соблазнительные крики, и вернулся к себе, там его ждал Рюноскэ. Они планировали обсудить прототип перед подачей заявки.

Дата уже давным-давно сменилась с девятого на десятое. Настал крайний срок для подачи.

Рюноскэ помог с финальной проверкой проекта для заявки и записал игровой процесс. И прежде чем наступит следующая ночь, нужно успеть всё отослать.

Снаружи послышалось:

— П-пожалуйста, прекрати, Мисаки-сэмпай… Я-я сама разденусь! — кричала Канна, которую силой вели в ванную.

На фоне воплей раздался стук в дверь, и Сората с Рюноскэ оторвались от работы.

— Сората-сэмпай, можно?

Голос принадлежал Иори.

— Можно.

Дверь робко открыли.

— Что?

Иори, почёсывая щёку, зашёл внутрь.

— Вот… — сказал он, что-то протягивая. Что-то пластиковое в форме ручки… USB-флешку. Сората взял её, хотя не понимал смысла. — Попробовал ради эксперимента…

— Что?

— Мелодию.

— Мелодию?

— Для игры. — Иори смущённо заулыбался.

Сидевший за столом Рюноскэ немного удивлённо протянул «Ого-о».

Ему передали флешку, он вставил её в разъём и проверил содержимое папки. Файлов нашёл три. Три мелодии. Запустил каждую по очереди.

Когда из динамиков зазвучала музыка, сразу стало понятно, что её синтезировали на компьютере. Такую Иори как раз был в силах написать даже одной рукой — он же мог держать мышку в левой руке.

По жанрам все три мелодии тоже различались. Мелодия в стиле опенинга из аниме, произведение в духе джаза, а ещё величественный мотив, напоминающий главную тему из RPG.

В каждой мелодии быстро менялся ритм, и они не надоедали. Идеально подходило для игры.

При этом все мелодии производили впечатление чего-то целого. С ними прототип выглядел куда солиднее, чем с музыкой из свободных источников. Длились мелодии чуть меньше трёх минут, обычно для игры требовалось больше, но в конкретном случае такой вариант вполне себе годился.

— Качество выше ожиданий, — дал короткую оценку Рюноскэ, дослушав третью мелодию.

— Цифровые ноты далеко?

— А? Ну, да, — удивился Иори от внезапного вопроса.

— Пришли прямо сейчас Канде..

— А, ну…

— Давай быстрее.

Иори, подгоняемый Рюноскэ, вышел из комнаты.

— Эй! Руку не тряси, не надо бегать! — крикнул тут же Сората в коридор.

Услышал ли его Иори, непонятно. Но только послышался хлопок дверью, как пришло уведомление о письме на компьютере.

Рюноскэ открыл прикреплённый файл с саундтреком.

— При таком формате можно быстро переконвертировать для прототипа, — сказал сам себе Рюноскэ, после чего приступил к работе.

Сорате, которого оставили не удел, пришлось беспомощно стоять сзади. Иори вскоре вернулся, и минут пять они вдвоём глазели на спину Рюноскэ.

— Готово, — сказал тот, подзывая ребят к монитору.

На экране высветился логотип «Ритмичных Дворецких».

После нажатия на старт началась игра.

Фоновая мелодия играла уже не старая, а написанная Иори. Та, которую они включали первой, в стиле аниме-опенинга.

Рюноскэ неспешно жал кнопки и мутузил вражеского монстра.

Всего лишь включили другую музыку, а воспринималась игра совершенно иначе. Стоковая мелодия из интернета в подмётки не годилась.

— Ого, ого! Что это?! Вы это сделали?! Там моя музыка играет!

От прилива эмоций Иори несдержанно подёргал Сорату за рукав.

— Дайте мне тоже поиграть!

Рюноскэ уступил место, и Иори сел перед экраном. Сората объяснил управление. Версию они делали для ПК, потому играли на клавиатуре. Даже Иори, у которого работала только левая рука, мог нажимать кнопки в нужном ритме.

Как и ожидалось от композитора, Иори попадал точно в ритм. Отстукивал длинные комбинации, от которых монстры отлетали как по щелчку пальцев. Даже со стороны выглядело весело. Иори тоже без конца повторял: «Крутяк, крутяк».

Но раз так, надо было кое в чём удостовериться.

— Иори.

— Да?

— Что у тебя с пианино? Решил?

Перед выпиской из больницы мать ему сказала: «Можно бросить». Принял ли он какое-то решение?

— Пока… не решил.

Иори от нахлынувшей тревоги понуро опустил взгляд.

— Не надо колебаться.

Рюноскэ недовольно сложил руки на груди.

— Вот сломал я руку и, кажется, кое-что понял.

В глазах Иори читались не только тревога и нерешительность, ещё в них теплился лучик света. Желая узнать, что же это значит, Сората подтолкнул его:

— Понял?

— Прямо сейчас у меня кроме музыки ничего нет… Вот что я, кажется, понял.

На лице Иори появилась обессиленная улыбка.

— Ты же знаешь, сэмпай? Когда скучный день тянется до жути долго.

Закончив играть, Иори положил левую руку на стол. Выглядело так, словно он занёс её над клавишами

— Раньше я сутками репетировал за пианино, на развлечения времени особо не было… Я мечтал завести девушку, ходить на свидания, развлекаться день за днём. Думал, если брошу пианино, буду отрываться сутками напролёт. И вот я сделал паузу в музыке, и никакой радости мне это не принесло. Столько свободного времени, что аж помереть хочется.

Сората вроде как его понимал.

— Я, конечно, не могу поставить себя на твоё место, но… раньше я кое-что понял.

— Что?

— Веселье не равно удовлетворённости.

— Ну, да. В точку! В больнице была жуткая скукотища. Чтобы хоть как-то убить время, я о всяком думал. Но ничего не придумал. У меня… ничего нет. Я понял, что кроме музыки у меня ничего нет…

— Ясно.

— Потому я обрадовался, когда ты позвал меня заняться музыкой. Я был на седьмом небе. Спросил, не против ли я, и мне жутко захотелось творить.

Рюноскэ, ничего не говоря, продолжал держать руки скрещенными. Судя по выражению лица, он не принимал такой ответ.

— Акасака? — обратился к нему Сората, и тогда Рюноскэ ответил строгим тоном:

— Скажу ещё раз, речь не о каком-нибудь хобби.

Взглядом он впился в Иори.

— Я понимаю. Понимаю, вы серьёзно взялись за дело.

Иори завороженно глядел на экран с прототипом игры.

— Теперь я безумно хочу участвовать.

— Тогда, Иори, добро пожаловать к нам, — провозгласил Сората, положив ему руку на плечо.

— Спасибо!

На лице Иори засияла беззаботная улыбка.

А Рюноскэ до самого конца не переменился в лице.

И вот за миг до окончания приёма заявок участие Иори закрепили официально.

Когда закончились триместровые экзамены, отправили заявку на «Игровой лагерь», а на следующий день прошло собеседование о рекомендации, Сората перешёл в режим ожидания результатов.

Получит ли он рекомендацию для поступления на факультет медиа в Университете искусств Суймэй? Одобрит ли жюри его проект на «Игровом лагере»? В обоих случаях Сората не знал, когда придут результаты. Знал лишь то, что долго ждать не придётся.

По завершении послеэкзаменационного отдыха, когда наступила пора узнавать результаты, кошки на душе заскребли с неистовой силой.

14 июля, понедельник.

Закончился второй урок, и по пути из туалета настало судьбоносное время.

Из школьных динамиков раздался напыщенный голос классрука Сироямы Кохару.

«Канда Сората-кун из класса 3-1. Пройдите, пожалуйста, в учительскую».

От собственного имени у него сердце подпрыгнуло в груди.

Ученики вокруг тоже встрепенулись и уставились на проходившего мимо Сорату.

От чрезмерного внимания ему стало не по себе, и он поспешил в учительскую. Наверное, уведомят о результатах по рекомендации. Он знал, что с самого утра Кохару на перерывах вызывала к себе его одноклассников и рассказывала, прошли они или нет. Потому в классе все были на нервах.

Перед дверью учительской Сората сделал глубокий вдох, постучался и со словами «Прошу прощения» открыл дверь. Поискал там Кохару, но не нашёл. Зато встретился взглядом с Тихиро в глубине комнаты. И по какой-то причине рядом стояла его младшая сестра Юко. Неужели что-то натворила? Но его это не касалось, потому Сората ещё раз осмотрел учительскую в поисках нужной ему Кохару.

— Канда, сюда, — подозвала его Тихиро.

— Нет, меня Кохару-сэнсэй позвала.

Других вариантов не осталось, и он подошёл к Тихиро.

— Ты про недавнее объявление? Это я Кохару попросила.

— Что? Правда? Я думал, меня звали по поводу рекомендации…

Взглядом Сората скользнул по Юко. Возникло дурное предчувствие.

— Ну, и в чём дело?

— Да вот же, вот.

Тихиро с недовольным видом показала ему стопку листов для рисования. На них были незамысловатые рисунки уровня дошкольника. Да ещё и целая куча… Нарисовали их мелками, потому пальцы пачкались при прикосновении. А ещё на всех написали: «Тут проблемные дети!», «Плохишей ищите тут» и подобное.

Некоторые Сората помнил.

— Это не на доске объявлений в школе повесили?

— Чего? Если знал, сказал бы раньше, — упрекнула Тихиро, бросая взгляд на Юко.

Судя по всему, злоумышленника нашли.

— Братик, мои шалости наконец-то раскрыты.

Почему-то Юко выглядела довольной: положила руки на щёки и задрыгалась.

— Какой же я проблемный ребёнок!

— Слышь…

Внезапно разболелась голова.

— Учитель, меня сошлют в Сакурасо?!

Глаза Юко аж заблестели.

— А, это невозможно.

Ответ Тихиро был беспощаден.

— Э?

Юко издала глупый звук, а её глаза буквально сузились в точку.

— П-п-почему?! — ошарашенно прожужжала она, наклонившись вперёд и едва не хватая Тихиро. Чтобы не дать сестре покалечить учительницу, Сората схватил её за шкирку. Исполнил, так сказать, долг старшего брата.

— Невозможно значит невозможно.

— Да как так?! Юко — проблемный ребёнок! Ужасный плохиш!

Она всё цеплялась за своё, и выглядело это жалко.

Тихиро с невозмутимым видом звучно зевнула.

— Комнат не осталось, — объяснила она причину.

— Враньё! Я выяснила, что комната номер 203, где жила Нанами-сан, пустая-препустая! — резко парировала Юко, да с таким остервенением, словно она демона сразила. — Хотя если не возражаете, я не против поселиться в одной комнате с братиком!

Дошло до откровенного бреда.

— Уж это точно никак.

На сожительство Сората не пошёл бы.

— Почему?

— Потому что я против.

— А-а-а!.. Так комната 203 всё равно пустая!

Юко опомнилась и тут же вцепилась в руку Сораты. Неужто хотела убедить Тихиро? Но та была на стороне Сораты. Переезд Юко в Сакурасо — последнее, что он хотел. А помогать ей с этим тем более бы не стал.

Хотя недавние слова Тихиро немного напрягли. С какого перепугу она столь откровенно наврала о том, что нет свободных комнат?

— Свободные есть, но принято решение заселить другого проблемного ребёнка, — с равнодушным видом сказала Тихиро, перебирая бумажки на столе.

— А?

Теперь глупый возглас исторг Сората.

— Всё-таки вы брат и сестра. Одинаково реагируете.

Менее провокационно нельзя было сказать?

— Мы с братиком связаны багровой кровью! — напыщенно провозгласила Юко, гордо выпятив грудь. Лучше её пока игнорировать.

— Сэнсэй, кто-то ещё заселяется в Сакурасо?

— Именно. Я разве не так сказала?

— И когда этот кто-то придёт?

— А, кстати, Канда.

— Ответьте, пожалуйста.

То, что у них появится новый постоялец, он игнорировать не мог.

— Ты, кажется, получил рекомендацию для поступления.

— А?

— Поздравляю с поступлением на факультет медиа Университета искусств Суймэй. Думала, такой, как ты, точно завалит, но на собеседовании ты показал класс.

— Правда, что ли?

Верил Сората в себя не до конца. Но не до такой степени, чтобы взять и всё бросить. Часто он попадал в ситуацию, когда от напряжения сдавали нервы и язык заплетался. Но силы взять себя в руки откуда-то брались. Не зря же Сората пережил презентацию «Давайте сделаем игру», где его сверлила глазами толпа солидных господ.

Ему казалось, что он мог честно ответить самому себе. Не было смысла преувеличивать. Как и приукрашивать. Как и рвать на себе волосы, лишь бы о нём не подумали плохо.

Что он надеялся изучать в Университете искусств Суймэй? Какое будущее себе рисовал?

Ответ теперь лежал внутри Сораты…

Он хотел рано или поздно основать игровую компанию с надёжными товарищами. Идея быстро захватила его ум.

Благодаря «Игровому лагерю».

Пока они с Рюноскэ готовили заявку, Сората, наконец, осознал то, что раньше не до конца понимал.

Он вроде как узнал чёткий ответ. Будущее, которое прежде скрывал туман, теперь видел отчётливо.

— Ну, ты кое-как рекомендацию получил, не надо витать в облаках, а то недолго её отозвать, — заявила в лоб Тихиро, вставая со стула. — В общем, как-то так.

Пока Сората стоял истуканом, она пошла прочь из учительской.

— Э, стойте! Сэнсэй! А кто новый человек?! — отчаянно позвал он Тихиро.

Но её фигура пропала в коридоре за дверью учительской.

— Порадовала, блин…

От её хороших новостей только хуже стало. Наконец-то утрясли вопросы о рекомендации, но теперь голову Сораты забили до отказа мысли о новом жильце.

А чтобы окончательно добить, Сорату настойчиво позвали.

— Братик! А как же все мои усилия?! — причитала Юко, едва не срываясь на плач.

Но ни жалеть её, ни утешать Сората не собирался.

— Я же старалась, целую кучу налепила!

Она попыталась прижаться к нему, а Сората изо всех сил удержал её голову подальше от себя.

— Ауф! Я не могу тебя обнять, дурак!

— Дура это ты…

Сората мог и дальше жаловаться, но в кармане затрещал мобильник, потому повременил.

Рюноскэ написал сообщение.

«Пришло положительное решение жюри «Игрового лагеря».

Удерживая одной рукой голову Юко, второй Сората просмотрел содержание письма и тут же позвонил Рюноскэ.

— Что? — раздался его недовольный голос.

— Уведомление на мою почту пришло?

Презентацию на «Игровой лагерь» они отправляли, как и регистрировали проект, с его домашней почты.

— И что?

— Я уже говорил, хватит смотреть чужие письма!

— Это Горничная. В письме есть информация обо мне, потому его перехватили.

— Вон как…

А ведь раньше была такая штука, как приватность.

Зато теперь первый барьер преодолён. Ни к чему горевать.

— Ближе к делу. Давай всё изложу вкратце.

— Ага, пожалуйста.

— Насчёт презентации. Хотят провести собеседование с представителем 19 июля.

В последний день первого триместра.

— Во сколько?

— В три дня.

Если после церемонии окончания, то можно успеть.

— На собеседование уйдёт в целом минут пятнадцать. Остальное потом сам посмотри.

Сказав всё, что хотел, и ничего лишнего, Рюноскэ повесил трубку.

Сората решил вернуться в класс и поговорить прямо, сунул мобильник в карман и уверенным шагом пошёл прочь.

— Братик, не забывай про Юко!

— А, прости. И правда забыл.

— Бу-у-у!

— Короче, больше не надо таких странных шалостей. Ладно? — доходчиво попросил он, после чего продолжил путь в класс.

— Ах, подожди! Чем будешь заниматься на каникулах? Папа взял билеты на самолёт, домой в Фукуоку!

Очень печально, что о билетах на самолёт Сората узнал не от папы. Да и ни разу ещё он ничего важного не узнавал напрямую от него.

— Я не полечу, — ответил Сората, стоя к сестре спиной. — Мне надо на летних каникулах кое-что сделать.

— Ага, понятно! С Масиро-сан ночами напролёт кутить?! Не бывать такому, Юко не позволит!

Было бы волшебно провести летние каникулы, как говорила Юко, но Сората хотел с головой уйти в «Игровой лагерь». С такими мыслями он поспешил назад в класс, игнорируя истошные вопли сестры.

19 июля, вторник.

С самого утра была невыносимая влажность и жара, типичный день середины лета.

Сората как обычно сделал утренние дела, разобрался с Масиро и пошёл в школу, на торжественную церемонию окончания триместра.

Уже в третий раз за год пропустив мимо ушей помпезную речь директора, на этот раз о летних каникулах, Сората получил на классном часу листок с результатами.

— Лето — это, конечно, весело, но не надо становиться взрослыми и делать детей, ладненько? — предупреждала ребят о всяких летних опасностях классрук Сирояма Кохару.

Вопреки всеобщему желанию народа пораньше закончить классный час, учительница ещё минут двадцать распиналась о том, что нашла в этом году мужчину, что ультрафиолет летом особенно жёсткий, что уже боится надевать купальник и о прочей ерунде.

— Что ж, те из вас, кто сдаёт экзамены, постарайтесь, — сказала она в завершение. Атмосфера в классе, несмотря на окончание мучений, стояла совсем не такая же, как год назад. Много кто думал вовсе не о долгожданных летних каникулах, а о подготовке к экзаменам.

Долгие выходные, безусловно, радовали, но они были последним рубежом перед сдачей экзаменов в университет.

Сейчас Сората искренне радовался, что заполучил рекомендацию на поступление. Теперь он мог сосредоточиться на «Игровом лагере».

Сората встал, собираясь идти домой, и тут к нему обратились:

— Сегодня чем занят?

Нанами.

— А?

Сората растерялся. Но на «сегодня» у него уже всё было расписано.

— Ну-у… Слышала о нашей презентации с Акасакой?

— Ага. И что ты тоже получил рекомендацию… Поздравляю.

— Спасибо. Ты ведь тоже получила, Аояма?

Несколько дней назад Рюноскэ рассказал в чате. Она пойдёт на театральный факультет Университета искусств Суймэй.

— Поздравляю.

— Спасибо.

На лице Нанами появилась мимолётная, едва различимая улыбка.

— А Масиро? Она не поступает?

— М? Ну, да, она с головой ушла в мангу. Кажется, в универе ей предлагали формальное зачисление, но она и от этого отказалась.

С июня в Сакурасо несколько раз приходил солидный на вид человек из университета.

— Она всегда говорит прямо в лоб, да?

— Точно.

— Акасака-кун?

— В следующем году в феврале будет поступать по технической рекомендации.

Надеялся попасть он в Университет искусств Суймэй, на направление программирования факультета медиа.

Университет не зря считался таковым, человека оценивали не только по общим школьным знаниям, но и по особым навыкам, потому даже Рюноскэ придётся готовиться к экзаменам.

— Кто-кто, а Акасака-кун точно поступит.

— Он тоже так сказал. «Нет ни одной причины, по которой я провалюсь».

Они оба сухо засмеялись.

— Нанами-и, пошли уже-е, — послышался из-за двери голос Такасаки Маю.

— Я обещала Маю, уже убегаю.

— Ага.

— Постарайся на презентации, — сказала Нанами, искренне улыбаясь. Взмахнув хвостиком, она понеслась в сторону Маю, и вскоре её фигура исчезла из виду в коридоре.

— Ладно, надо постараться, — пробормотал себе под нос Сората.

Придя в Сакурасо с Масиро и пораньше прикончив обед, Сората проверил текст выступления и ещё раз приготовился к выходу, сунул в сумку взятый у Рюноскэ ноутбук и необходимые бумаги и надел костюм. Его одолжил Дзин, который сказал, что какое-то время тот ему не нужен.

Вот уже в третий раз Сората надевал костюм. В зеркале парень выглядел вполне себе ничего. Хотя нет, просто привык себя таким видеть и не смеяться.

На выходе его провожали Масиро, Иори и Канна.

— Сората, постарайся.

— Ага.

— Сората-сэмпай, давай!

— Положись на меня.

Падать в грязь лицом перед кохаем не хотелось.

Сората посмотрел на Канну, которая не подхватила за остальными, чем приковала к себе их взгляды.

— Ну, постарайся, пожалуйста, — холодно выдавила из себя она, лишь бы хоть что-то сказать.

— Спасибо.

Рюноскэ так и не вышел из своей комнаты. Ну, как и всегда.

«Ты же понимаешь, что будет, если посрамишь честь Рюноскэ-сама?» — пришло сообщение от Горничной. От такого напутствия кровь стыла в жилах. Каким же пыткам Сорату подвергнут в случае неудачи?

— Ладно, пора идти.

Попрощавшись с Масиро, которая миленько махала ручкой, Сората широко шагнул на улицу.

Выйдя из Сакурасо, он проехал на поезде где-то час… а когда спустился в метро и вернулся потом на поверхность, впереди возвышалось офисное здание.

Как и раньше, оно источало зловещую ауру. Сората уже два раза бывал тут на презентации, а ещё кучу раз виделся с Фудзисавой Кадзуки, но всё равно не привык к тому давлению, которое оказывал на него величественный небоскрёб.

От напряжения в животе заныли мышцы. Сората сделал глубокий вдох, вошёл в здание и по привычке сообщил девушке на ресепшене о цели визита.

Там Сората заполнил бланк для гостей, дождался работницу, которая повела за собой, и сел в лифт. Кабина лишь с ними двумя поднялась без остановок на двадцать пятый этаж.

Раздался сигнал, двери разъехались. По указанию девушки Сората вышел первым. По ощущениям на полу расстелили что-то типа ковра, но вряд ли посетителей просили разуваться.

Голова Сораты была заполнена мыслями о презентации, для других места вообще не осталось, отчего росло приятное напряжение.

— Прошу сюда, — сказали ему, и он зашёл в конференц-зал, похожий на классную комнату.

Сначала Сората принял её за комнату ожидания, но там стояли в ряд столы, за которыми ждали четверо членов жюри.

Перед глазами резко побелело. Но стоило увидеть справа ожидавшего Фудзисаву Кадзуки, как Сората учтиво поклонился и вернул самообладание.

Выдержки хватило даже на то, чтобы посмотреть на лица остальных.

Впечатления совершенно отличались от «Давайте сделаем игру». Вместе с Кадзуки сидели люди примерно одного с ним возраста, около тридцати, к тому же в повседневной одежде. Никто не надел костюм. Впечатление они производили не больших шишек из компании, а именно что творцов.

— Канда Сората-сан, верно? — произнёс мужчина слева, подглядывая в документ.

— Да.

— Тогда, если вы не против, пожалуйста, приступайте к презентации вашего проекта.

— Буду вам признателен. — Молниеносно поклонившись, Сората поспешил к установленному в глубине комнаты экрану.

На специально приготовленный стол Сората поставил ноутбук Рюноскэ и подключил кабель к проектору.

— Итак, с вашего позволения начинаю презентацию проекта «Ритмичные Дворецкие».

Презентация ограничивалась четырьмя страницами, и на них Сората продемонстрировал концепт, целевую аудиторию и преимущества игры. На всё про всё ушло меньше пяти минут.

Когда презентация подошла к концу, на лицах всех, кроме Кадзуки, появился немой вопрос: «Уже всё?» Ещё бы, ведь Сората не затрагивал в деталях содержание игры.

— А теперь позвольте продемонстрировать на ноутбуке рабочий прототип игры.

Сората кликнул по иконке на рабочем столе. На экране конференц-зала появилось изображение игры-прототипа.

Немного прибавив громкости, Сората запустил игру. Управляя игровым персонажем, он кромсал рой вражеских монстров.

— Есть как мелкие монстры, для которых достаточно обычной атаки, так и ритмичные, по которым проходит урон, только если атаковать в нужном ритме.

Эту фишку Сората ввёл во время разработки прототипа по совету Рюноскэ. Но чтобы включить специальные атаки, пришлось перелопачивать игровые механики, не разрушая суть ритм-игры. Сората ломал голову, сможет ли он выдержать баланс между музыкальной игрой и экшеном.

Победа над живучими ритмичными монстрами давалась игроку с трудом, но зато правильно выполненная ритм-атака выглядела очень эффектно, отчего рос азарт. По крайней мере Сорате игровой процесс, когда он сам играл в прототип, казался довольно затягивающим. Особенно по сравнению с изначальной версией прототипа до введения новой фишки.

Спустя где-то десять минут демонстрации Сората без каких-то задержек завершил выступление.

— На этом презентация проекта подходит к концу. Большое спасибо за внимание, — объявил он, учтиво кланяясь. А когда выпрямился, сидевший рядом с Кадзуки мужчина в очках поднял руку.

— Можно ли попробовать?

— А, да.

Сората отключил провода от ноутбука и принёс его на стол жюри. А когда стал объяснять управление, все члены жюри, включая Кадзуки, внимательно уставились на экран. Одно лишь то, что его окружали взрослые, заставило Сорату напрячься.

Четыре человека по очереди проиграли мелодию за мелодией. А когда закончили, мужчина в очках, словно забыв об этом, предложил:

— А, садитесь, пожалуйста.

Сората сел на специально поставленный стул.

Сказать, что он чувствовал себя в конференц-зале некомфортно, — ничего не сказать. Да ещё и четверо членов жюри сидели прямо перед его носом.

— Прототип очень интересный.

— Х-хорошо.

Он плохо представлял, как надо реагировать на похвалу.

— Как вам? — спросили у двух других.

— Игра вроде типичная, но смогла удивить.

— Неплохо получилось.

Вот какие слова прозвучали в ответ.

По сравнению с «Давайте сделаем игру», жюри вело себя более честно.

— Фудзисава-сан, как вам? — спросил мужчина, наклонившись над столом.

— Было интересно, — поделился впечатлением он, обходясь без лишних слов. Его мнение казалось честным, оттого Сората неподдельно обрадовался. Ведь его хвалил человек, которого он считал крутым…

— Тогда, если решение положительное, вы не против ещё кое-что обсудить?

— ...

Фразу сказали настолько обыденно, что Сората не сразу уловил смысл слова «положительное» и оторопело заморгал.

— Э-э-э… Э? — неосознанно протянул он в ответ.

— Тодзаки-кун, не бегите впереди повозки. Кажется, Канда-сан запутался.

— М? А-а-а, простите, простите.

Похоже, мужчину слева, который всем тут заправлял, звали Тодзаки.

Благодаря руке помощи Кадзуки Сората смог вернуть самообладание.

— Я думаю, что нынешний проект Канды-сана достоин того, чтобы его разрабатывали в «Игровом лагере», — снова обратился к Сорате Тодзаки.

— Б-большое вам спасибо!

Душа словно вылетела из тела. Казалось, что он смотрит на себя со стороны.

— Но важно учесть, что в команду вы хотите взять таких же учащихся, как вы сами, а учёба непременно повлияет на процесс. Позвольте обсудить этот вопрос.

— Понимаю, — почти автоматически ответил Сората.

— Ключевой вопрос — это команда разработчиков. Теперь, когда готов прототип, уверены ли вы в них?

— Сейчас нам помогали только с графикой для прототипа, этот пункт ещё предстоит закрыть. — Теперь Сората ответил честно. Изображать тюфяка было уже неуместно. С каждой секундой его нервы успокаивались. Хотя какое-то странное чувство всё никак не уходило…

— Что ж, в заявке вы указали, помимо себя, э-э-э, ещё Акасаку-сана и Химэмию-сана?

— Акасака — программист, Химэмия — звуковик.

— Школьные друзья?

— Да.

— Понятно.

— А можно и мне кое-что спросить? — сказал сидевший рядом с Кадзуки мужчина в очках, опять подняв руку.

— Да.

— Позвольте уточнить, этот Акасака Рюноскэ — тот самый Акасака Рюноскэ?

Глаза по ту сторону очков выражали самую что ни на есть серьёзность.

Но Сората задумался, какой такой «тот самый»... и озадаченно скосил голову.

— Известный в деловых кругах эксцентричный программист.

— А-а-а.

— Я слышал, что его приглашали более двадцати компаний, но он всем отказал. Более того, он разрабатывает автономный искусственный интеллект-автоответчик.

Кого-то напоминало.

В голову пришло только одно.

— Вы про Горничную?

— Да.

— Значит, это тот самый Акасака Рюноскэ.

После единственной фразы Сораты конференц-зал наполнился шумом.

— Этот… Акасака настолько серьёзный?

— Таких программистов, как он, в нашем бизнесе можно по пальцам одной руки пересчитать, — пояснил Кадзуки.

Сората и раньше знал, что Рюноскэ крут, но после слов Кадзуки у него по спине пробежали мурашки. Одновременно возник вопрос. Почему Рюноскэ, обладая столь выдающимися способностями, согласился помогать с игрой?

— Э-э-э, вернёмся к нашей теме… О перспективах.

— А, да.

Слова Тодзаки заставили Сорату вернуться к насущной теме. Не то время он выбрал для раздумий.

Ему предстояло ещё раз объяснить план на «Игровой лагерь» и то, удастся ли найти человека на графику. Компания предоставляла оборудование для разработки и следила за прогрессом. Расходы на разработку она, по сути, не несла, как и персоналом не обеспечивала. Законченную игру по решению коллегии могли коммерциализировать, и при хорошем раскладе она даже попадала в продажу. А Сората с командой получали дивиденды в зависимости от объёмов продаж. Но если игра не попадала в продажу, создатели не получали ни гроша.

— Что ж, Канда-сан. Давайте обговорим аренду оборудования и корректировку графика на следующей неделе.

И вот, когда Тодзаки сказал заключительные слова и они определили дату следующей встречи, выступление Сораты подошло к концу.

Офисная работница проводила его до ресепшена.

Как только Сората вышел из конференц-зала, в ногах невероятно полегчало.

Он сам не до конца понимал свои нынешние эмоции. Удивительно, но радость через край не лилась и прыгать от счастья не хотелось.

Лишь благодаря запасу уверенности в себе получилось после всего произошедшего вздохнуть с облегчением. Эффект был сродни тому, как от игры в прототип. Получилось ведь очень недурно. Вот и результат не заставил себя ждать.

Теперь Сората хотел побыстрее вернуться в Сакурасо. Хотел рассказать Рюноскэ с Иори об успехе. Вот какие чувства переполняли.

Выйдя из электрички на станции перед университетом, Сората пошёл через торговый квартал на улице Красных кирпичей и набрал Рюноскэ.

На звонок ответили быстро.

— Акасака, прости! Я совсем забыл написать. Но, это, радуйся! Мы…

Он не успел договорить.

— Канда, случилась беда! Сию же секунду возвращайся! — прервал его Рюноскэ.

— А? Не парься. Вообще-то мы прошли.

— Это неважно! Немедленно приходи!

Почему-то на том конце раздался страшный шум.

Да чем Рюноскэ там занимается?

— Да нет же, мы прошли…

Прежде чем Сората договорил, трубку резко повесили.

— Да какого хрена?! В смысле неважно?!

Желая как можно быстрее поделиться радостью, Сората, движимый эмоциями, побежал со всех ног. Выбежал из торгового квартала, пронёсся мимо детской площадки.

Когда он достиг дороги, которая шла немного вверх, к Сакурасо, в его поле зрения попало нечто огромное. Фура мувинговой компании со знакомым логотипом в виде носорога. Она встала возле самого входа.

Сората внезапно вспомнил сказанное Тихиро.

«Решено заселить другого проблемного ребёнка».

Речь шла о свободной в настоящее время комнате 203.

Получается, как раз вселялся тот самый проблемный ребёнок? Да кто вообще мог сюда приехать?

Снедаемый ожиданием и беспокойством, Сората прошёл ворота. И как только он яростно распахнул входную дверь, изнутри вылетел Рюноскэ, словно убегал от какого-то привидения…

— Канда!

Он спрятался за спиной Сораты.

— Кажется… что-то подобное уже бывало. Или мне кажется? — спросил Сората скорее у самого себя. Примерно полгода назад… в феврале, когда праздновали День святого Валентина, кое-что произошло.

Когда Сората с дурным предчувствием посмотрел в сторону двери, оттуда выглянула светловолосая красавица. Её играющие на ветру волосы ярко блестели от света уличных огней. Высокая не по годам девушка прямо-таки приковывала к себе взгляд. Стильная одежда смотрелась на ней невероятно гармонично. Более того, её пропорциям позавидовали бы топовые звёзды.

— А, — удивлённо выдавил из себя Сората при виде красотки с голубыми, как сапфиры, глазами.

— Ох, Сората, с возвращением, — игриво улыбаясь, сказала Рита Эйнсворт.