На следующий день, 1 сентября, дождь лил как из ведра с самого утра.

Настало время выходить, но Иори так и не высунул носа из комнаты, и сколько бы его ни звали, дверь комнаты 103 не шелохнулась.

Других вариантов не осталось — Сората, Масиро, Канна и Рита пошли в школу. Ещё вчера в них теплилась слабая надежда, что Иори получится вытащить наружу…

Соскучиться по школе, которую не видели сорок дней, они не успели. В классе третьегодок было довольно спокойно, народ не вываливал наперебой истории о летних приключениях. Немудрено, ведь львиная доля учеников целое лето убила на подготовку к экзаменам.

В основном люди шептались о красавице-блондинке, которая внезапно объявилась в классе рисования. Перетирали каждую деталь: она подружка Масиро, она живёт в Сакурасо и прочее.

Сората, который тоже жил в Сакурасо, естественно, приковал к себе любопытные взгляды. И каждый ой как хотел завалить его вопросами… Вот насколько тёплый ждал Сорату приём. Нервов бы на всех не хватило, потому он старательно делал вид, что не замечает.

Иори не пришёл, но сегодня после полудня издатель назначил первое собрание по «Игровому лагерю», чтобы отчитались о прогрессе.

Если бы вчера кое-что не произошло, Сората ждал бы собрания с привычным рвением. До вчерашнего дня он думал, что разработка игры продвигается хорошо. Горькая истина, которую вывалили ни с того ни с сего, вогнала его в уныние.

Но грусть ничем не поможет. Убеждая себя в этом, Сората пошёл после полудня на отчётное собрание.

Напряжение перед встречей зашкаливало, но, к удивлению Сораты, прошла она как по маслу. Скорее, Тоцука и Хаякава удивились, что он на самом деле начал делать игру.

— Когда берёшься за свою первую разработку, так много работы сваливается — не знаешь, где бы ещё пару рук найти. Какая бы команда ни была, всё пойдёт наперекосяк. А вы даже намеченному плану следуете, удивительно.

— Но теперь я не знаю, что делать со звуком…

— Мне кажется, если это произошло только вчера, можно подождать несколько дней и посмотреть, как оно будет.

— Наверное.

Сората одобрительно кивнул на предложение Тоцуки. Всё правильно, не надо ничего решать, не спрашивая мнения Иори.

— Если ситуация опять изменится, пожалуйста, не стесняйся и выходи на связь, — сказали ему напоследок, и первое отчётное собрание завершилось. Продлилось оно не больше часа.

Тоцука проводил Сорату до лифта, и парень зашёл в приехавшую кабину. Там уже стоял один человек. Знакомое лицо. Фудзисава Кадзуки нажал кнопку «Закрыть двери» и, тоже узнав Сорату, удивлённо округлил глаза.

— Ходил на собрание по «Игровому лагерю»? — озвучил он вопрос, пока лифт набирал скорость.

— А, да. Совершенно верно…

— Какой-то ты… депрессивный.

— Что? Нет, вовсе не… — нерешительно попытался отнекаться Сората, но было поздно. Посмотрев на себя в зеркало, он понял, насколько убитым выглядел.

Лифт прибыл на первый этаж.

— Канда-кун, есть время? — спросил Кадзуки, глядя на часы.

— Что?

— Выпьем чая, например?

Кадзуки по-доброму улыбался. Сората тут же понял, что его приглашают. Первую секунду он думал, что лучше отказаться, но потом решил не строить из себя крутого и покорно согласился на любезное предложение.

Сорату повели в соседнее здание, в иностранную кофейню. Там он подождал за столиком, и Кадзуки принёс кофе со льдом.

— А, не стоило.

— Всё в порядке. Угостить кофе коллегу из альма-матер — это меньшее, что я могу сделать.

Не поспоришь. Кадзуки стал известным геймдизайнером и главой влиятельной игровой компании. В последнее время социум сильно давил на весь деловой мир, но всё-таки главное значение имели те игры, которые хорошо продавались. А Кадзуки был одним из тех, кто давал жизнь именно таким играм. Вон он, сидел прямо напротив.

— Работа в команде уже упёрлась в стену?

Кадзуки, попивая кофе, насыпал соли на рану.

— Вы догадались…

— Опыт — дело такое.

Его лицо выражало спокойствие.

— У вас тоже это было, Фудзисава-сан?

— Разумеется. Не бывает команд, где нет никаких проблем. Наоборот. Если бы такая команда существовала, то я бы её здоровой не назвал.

— Почему?

Сората не уловил посыла и скривился, будто съел что-то горькое. Горьким был отнюдь не кофе. Если бы работа над проектом продвигалась хорошо, Сората бы жил не тужил.

— Командная работа — это когда вместе собираются люди, которые думают по-разному. По моему мнению, разнобой во взглядах, несогласие и конфронтация — это ключевой аспект.

— Фудзисава-сан, раньше… когда готовились к «Давайте сделаем игру», тоже так было?

Прошло уже лет десять. Кадзуки, поступивший в Университет искусств Суймэй, вместе с тремя университетскими товарищами пошли на конкурс «Давайте сделаем игру». Готовая игра преодолела отметку в полмиллиона копий, благодаря чему Кадзуки с теми тремя друзьями сразу после окончания университета основал нынешнюю игровую компанию. Фудзисава Кадзуки руководил проектом, программировал Цудзидо Каору, отвечал за графику Ооисо Акира, а за звук — Ниномия Сакутаро. Имя каждого из них до сих пор часто появлялось в игровых журналах. Само собой, чаще всего рассказывали про Фудзисаву Кадзуки…

— Уже не помню, сколько мы ругались.

Кадзуки горько улыбнулся, словно вспоминал ушедшие деньки.

— Программист Цудзидо Каору — человек старой закалки, его раздражала малейшая вероятность бага. Каждый раз, когда речь заходила о новых элементах, он спрашивал, сколько можно предлагать дурацкие идеи, программа ведь не резиновая. Но когда он договаривал, я просил: «Понимаю-понимаю, а ещё добавь вот это». Представляешь, какой был ор? — рассказывал он о прошлом, но без ностальгии на лице. Сората вполне себе понимал причину. — Вчера мы тоже много часов потратили на обсуждение механик в новом тайтле. Под конец мне сказали: «Не получится — значит, не получится». А сегодня вернусь в офис и скажу: «Даже если не получится, давайте попробуем».

— Вы столько лет делаете вместе игры, и такое до сих пор бывает?

— Думаю, как раз это заряжает наш коллектив энергией. Если бы каждый чётко следовал указаниям директора, не сомневался в его словах и превращался в шестерёнку, которая молча выполняет поставленную задачу, я бы точно растерял к разработке игр всякий интерес.

— Ну… Когда ругаетесь, вы же не переходите черту?

Вчера между Соратой и Рюноскэ чёрная кошка пробежала, воздух прямо-таки пропитался негативом.

— Именно так часто и бывало. Особенно когда мы вчетвером ютились в съёмной квартире, которую сделали офисом, там же спали и ели. Бывало, ругались не только из-за работы. Как-то раз художник Ооисо Акира наорал на звуковика Ниномию Сакутаро: «Я давно заметил, как ты стрёмно палочки для еды держишь! Заколебал».

Сората непроизвольно хихикнул.

— Это сейчас забавно вспоминать. А вот тогда ситуация реально опасная была. Как только теряешь доверие в работе к человеку, всё в нём начинает тебя бесить. А вернуть доверие бывает очень непросто. Если народ разругается, то ни о каком командном духе не может идти и речи. Будь уверен в работе других, будь уверен в своей работе. Думаю, именно когда все друг другу доверяют, тогда поймаешь вдохновение и сделаешь хороший продукт. Сначала решишь «Ладно, и так сойдёт», но потом передумаешь и скажешь: «Он так старается, сделаю-ка я тоже получше».

Слова Кадзуки свалились на Сорату тяжким грузом. Он доверял Рюноскэ. Доверял всем сердцем. Но отвечал ли Рюноскэ взаимностью?.. Мысли об этом постоянно лезли в голову, но никто бы не ответил.

— Допустим, у нас разные мнения о подходе к работе, но мы всегда напоминаем себе: «Без него будет хуже». Наверное, потому мы смогли так долго продержаться вместе и не разругаться. Мысль о том, что команды больше нет, вгоняет в уныние. Я слышал, как другая команда, которая пришла на конкурс «Давайте сделаем игру», так и не поладила. Они не смогли объединить силы и работать вместе.

На самом интересном месте у Кадзуки зазвонил телефон.

Сората взглядом попросил ответить.

— Прошу прощения, — извинился перед ним ради приличия Кадзуки, после чего встал со стула и ответил на звонок. — Да, виноват. Немного тут заболтался, уже иду назад.

Звонили из офиса разработчиков? Остальной разговор Сората не слышал. Кадзуки разве что отвечал в стиле «Да-да».

Минуты через три Кадзуки закончил звонок и вернулся за столик.

— Меня зовут обратно, скоро надо возвращаться в офис.

— Нет, это вы меня простите… Нет, не так. Огромное вам спасибо. Уделили мне время, хотя у вас много дел.

— Точно. Канда-кун. 18 сентября в Университете искусств Суймэй будет день открытых дверей. Не планируешь ли прийти?

— Что?

— Профессор попросил нас четырёх провести специальную лекцию от лица старожил и рассказать о былых временах. Не знаю, поможет тебе это или нет, но на всякий случай я предупредил.

— Обязательно приду.

Дела в команде у Сораты шли неважно, однако идея пойти на специальную лекцию очаровала.

— Ну, увидимся.

Допив кофе со льдом, Кадзуки стремглав ушёл из кофейни.

Говорили они недолго, но кое-что Сората понял.

— Вот что значит командная работа?

Она не сводилась к одной только разработке игры. Ещё надо было одновременно выстраивать взаимоотношения, основанные на доверии. Сората отчётливо почувствовал, как хотел основать игровую компанию, способную когда-нибудь сотворить качественный продукт.

На закате парень вернулся в Сакурасо, и к нему в комнату заглянул Рюноскэ, который параллельно переодевался в домашнее. Он уселся на край кровати и потыкал в планшетный компьютер в руке.

— Что планируешь? — внезапно и бесцеремонно спросил он. Разумеется, речь шла об Иори. — О нашей ситуации. Я думаю, в таких условиях игру не разработать.

— Я подожду, что решит сам Иори. Он обязательно придёт в себя.

— Если в тебе играют эмоции, то даже слушать не собираюсь, — заявил Рюноскэ, собираясь уходить.

— А если есть твёрдое основание? — немедля парировал Сората, спокойно и чётко.

— Основание?

Рюноскэ замер и повернулся к нему.

— Иори уже много раз ломался. Каждый раз, когда он участвовал в конкурсе, когда его сравнивали с родной старшей сестрой, когда не слышали в его музыке его самого, не оценивали по достоинству… реальность каждый раз его ломала через колено.

Рюноскэ промолчал.

— Но Иори всё равно не бросил пианино. Продолжал играть. Сколько бы его ни ломали, он не бросал. Сколько бы его ни втаптывали в грязь, Иори не бросал.

Может, с точки зрения Рюноскэ Соратой двигали эмоции. Но для Сораты это был железобетонный аргумент. Твёрдое основание верить и доверять.

— Иори сильный. Намного сильнее какого-нибудь меня.

Сората бомбардировал Рюноскэ своими истинными мыслями. А тот глядел на него, не отводя глаз. Казалось, слова достигли цели.

— Не всё сломанное можно восстановить до изначального состояния. — Мнение Рюноскэ не пошатнулось. — Где гарантии, что этот случай — не такой? Разве не надо заранее принять меры?

— Думаю… ты правильно говоришь, Акасака.

На самом деле Сората отчётливо видел риски. Как и сказал Рюноскэ, они не могли игнорировать вероятность, что Иори не сможет взять себя в руки. Да никто бы не дал стопроцентной гарантии.

— И что планируешь? Люди, которые могут писать музыку, на дороге не валяются.

— Допустим, есть кандидат.

Рюноскэ показал планшет, как бы требуя посмотреть.

Сората взял компьютер и поглядел на дисплей. Там открыли, к его удивлению, домашнюю страницу Университета искусств Суймэй с информацией о дне открытых дверей.

В воскресенье, 18 сентября, музыкальный факультет проведёт мини-концерт.

В графе дирижёра Сората заметил знакомое имя.

Химэмия Саори.

Родная старшая сестра Иори. Она вроде улетала учиться за границу, в Австрию… Неужели вернулась в Японию на длинные каникулы?

— Акасака, ты серьёзно?

Тот предлагал позвать на замену Иори не абы кого, а его старшую сестру.

— Её способности не вызывают сомнений. Что тебя смущает?

— Ну ты даёшь!

Сората понимал, что здорово повысил голос.

— Я думаю, сейчас лучший шанс, какой только можно представить.

Рюноскэ, в противоположность ему, до последнего сохранял спокойствие, чем сильно выбивал из колеи.

Воздух накалился и наполнился неприятным напряжением.

И тут за дверью раздались шаги.

— Сората.

К ним пришла Масиро.

— Вот ты и дома.

— Ага, — равнодушно ответил он.

— С возвращением.

— Прости… Я сейчас разговариваю с Акасакой, уйди пока.

— Ага.

Масиро начала разворачиваться.

— Не надо уходить. Разговор уже закончен.

Рюноскэ её остановил.

— Канда, крайний срок — 18-е число. Если к тому времени ситуация с Иори не разрешится, надо говорить с Химэмией-старшей. Не факт, что она согласится занять его место. Надо решить вопрос как можно быстрее, — по-деловому заявил он, после чего, не дожидаясь ответа Сораты, ушёл. Вернулся в соседнюю комнату 102, на что указал звук закрывающейся двери.

— И что это было?

Сората уселся на кровать, тормоша волосы.

— Сората.

— Что хотела?

— Ну… Хотела сюда пойти.

Масиро держала два билета в кино, которое начнут показывать 18 сентября.

— А, это…

Называлось «Снежинка».

Независимое аниме, которое Мисаки создавала с прошлого года.

— Удивлён, Кохай-кун?! — Тут, словно слон, вбежала Мисаки. — Наконец-то я дебютирую на большом!

Сорате показалось, что она оговорилась, но решил не заморачиваться. В любом случае было круто.

— Думал, его загрузят на видеосервис.

— Сначала так и планировали, но продюсер аниме-компании такой говорит: «А давай устроим инди-фестиваль в пяти куполах!» Я сразу такая: «А давайте!» Интересно же.

Под пятью куполами имели в виду Токио Доум, Осака Доум, Фукуока Доум, Нагоя Доум и Саппоро Доум? Хотя Сората не понимал, при чём тут вообще купола…

— Короче, до конца года решили мотаться от одного кинотеатра до другого. Я Масирон билетики подогнала, приходите смотреть!

— Ага, обязательно.

Услышав ответ Сораты спиной, Мисаки тут же понеслась прочь из комнаты.

— Подарю билетик и Панцу!

— С-стой, Мисаки-сан, пожалуйста, не открывай! — раздалось из ванной… То есть Канну застали в неподходящее время.

— Сората, идём сюда.

Масиро вновь протянула ему два билета.

— Ага, понял. А, но 18 числа до обеда хочу пойти на день открытых дверей, послушать специальную лекцию Фудзисавы-сана. Ничего, если с тобой пойдём после обеда?

— Да. Договорились.

— Ага.

Масиро довольно улыбнулась.

— Займусь манускриптом, — затем сказала она, выходя из комнаты.

Сората остался один и обессиленно рухнул спиной на кровать.

Прошли мгновения, и он почувствовал, как энергетика Мисаки, подобная шторму, быстро растворилась, как и аура Масиро. В голове остались только мысли о разработке игры.

— Иори, пожалуйста. Я хочу и дальше работать с тобой…

Вопреки желанием Сораты, Иори ни завтра, ни послезавтра из комнаты не высунулся. Сколько его ни звали у двери, по ту сторону не отвечали. Сколько бы его номер ни набирали, отвечать он не собирался. Более того, ещё через несколько дней при наборе номера звучало уведомление: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Неужели перестал его заряжать?

Единственное, о чём Сората не беспокоился, это о его питании. Пока все ходили на уроки, Иори забирал еду, которую ему перед дверью оставляла Канна. Продолжала выполнять обязанности дежурной.

А ещё Сората замечал по оставшимся следам, что Иори пользуется ванной и столовой.

Хотя бы не забывал о бытовых нормах, и то хорошо.

Потом пролетела неделя, потом ещё одна.

16 сентября, пятница.

В тот день перед выходом в школу Сората как обычно позвал около двери комнаты 103.

— Иори, завтрак готов, поешь потом.

Как обычно ответа не последовало, и Сората с Масиро отправились в школу.

На уроках Сората без зазрения совести пропускал болтовню учителей мимо ушей, погрузившись в мысли о компоновке локации и битве с боссом. Сидящий позади Рюноскэ без конца стучал по клавиатуре ноутбука.

Они не разругались в пух и прах. Но между Соратой и Рюноскэ вспыхнул невидимый глазу конфликт мнений, и с каждым днём росло напряжение, которое ощущалось всё сильнее.

Когда концентрация почти иссякла, Сората поглядел в сторону классной доски. Классрук Сирояма Кохару вела урок современного японского. Занятия после обеда и без того утомляли, а когда их проводила Кохару, её голос окончательно всех усыплял, как колыбельная.

Рот Сораты растянулся в хорошем зевке. И в тот же миг в кармане брюк завибрировал телефон.

Глянув на него под столом, Сората увидел неожиданное сообщение от Канны. Мало того что она редко присылала эсэмэски, так ещё и урок шёл. Совсем не походило на прилежную ученицу Канну, подумал Сората. Но стоило прочесть, и он всё понял.

«Он так вообще в школу не пойдёт, да?»

Имя она не назвала, но Сората понял без уточнений.

Затем пришло ещё одно сообщение.

«Если я что-то могу сделать, пожалуйста, скажи».

В коротком тексте Сората ясно увидел чувство вины, которое гложет Канну. Она с самого начала глубоко переживала о переломе Иори. Вне всяких сомнений, она до сих пор думала, что виновата.

Сората немного подумал.

«По-моему, то, что ты беспокоишься об Иори, очень его радует», — отправил он в ответ.

Сразу не ответили. Телефон завибрировал только минут через пять.

«Большое спасибо. Ты тоже, пожалуйста, и дальше делай с ним игру».

От слов Канны, насквозь пропитанных болью, губы Сораты беззащитно задрожали.

Когда закончился финальный классный час, Рюноскэ сложил ноутбук и тут же собрался домой.

— Акасака.

— Что?

— Вечером обсудим бой с боссом, да?

— Знаю.

Не разворачиваясь, Рюноскэ вышел из кабинета.

Любой бы заметил, что их отношения натянулись. Вот и одноклассники оторопело глядели на них.

Один человек задал вопрос напрямую.

— Ты поругался с Акасакой-куном? — спросила Нанами, которая собирала вещи в сумку на соседней парте.

— Ну, не сказал бы, что поругались.

Сората хотел по возможности избавить Нанами от переживаний. Но он тут же осознал, что облажался и придётся объяснять.

— Просто немного по-разному думаем о разработке игры.

— Ясно.

Больше Нанами не спрашивала.

— Слушай, Канда-кун, надо кое-что рассказать.

— Рассказать?

— Ага. Со следующего месяца… с октября я решила ходить в другую школу сэйю.

— Что? Правда?!

Он неосознанно повысил голос.

— Не надо так громко.

Нанами была как не в своей тарелке. Из-за того, что оказалась в центре внимания?

— Прости. Но я, ну, рад за тебя.

— Спасибо. У них есть осенний класс, на летних каникулах я ходила на прослушивание.

— А, точно. Я слышал, ты попала в аниме Мисаки-сэмпай, в кино покажут.

Когда он затронул тему озвучки, лицо Нанами тут же напряглось.

— Не треба про це… Страху наздоганяешь. Якщо подивишся, впечатленнями не делися, добре?

Вернувшись на середине фразы к обычному японскому, Нанами добавила: «У меня сейчас работа», — после чего унеслась из класса.

Сората немного погодя вышел из кабинета и неспешно пошёл в сторону класса рисования встречать Масиро. Но там никого не оказалось. Неужели дневные занятия продлили?

Сората взял путь до кабинета рисования в другом корпусе, прошёл через крытый переход.

За окном Сората увидел, как на теннисном корте девушки из теннисного клуба натягивали сетку. Собралось народу не очень много, ведь летом третьегодки уходят из клуба. Оставшиеся без старичков позволили себе немного расслабиться.

В кабинете рисования было несколько человек, в том числе Масиро с Ритой. Они поставили холсты по-дружному рядом и до сих пор двигали руками. Другие же ученики потихоньку собирались уходить.

Когда Сората заглянул внутрь через заднюю дверь, собравшаяся раньше всех Фукая Сихо его заметила и, тяжело ступая, подошла ближе.

— А, Канда-кун? Жив?

Сихо, очевидно, была не бодрячком. Она выставила перед собой руки, словно зомби из игр, её передник был заляпан красной краской.

— Что-то случилось?

Она точно жаждала того, чтобы у неё спросили, потому Сората оправдал ожидания.

— Возьми любого в целом мире, он лучше меня рисовать будет. Скажешь, нет? Да ты тоже рисуешь не хуже, Канда-кун! Точно знаю! — вылила на него необоснованные обвинения Сихо. Ещё чего не хватало. Но потом Сората заметил, что Сихо косится на спину Риты, и более-менее понял, что она имела в виду.

— То есть Рита реально крутая, да?

— Не просто крутая, блин.

Сихо перешла на странную манеру речи.

— Технически она круче даже Сиины-сан, понял?

— Ого, надо же.

Неудивительно, она же постоянно занималась вместе с Масиро в одной студии. Масиро сама говорила: «Рита хорошо рисует». Другой Риты Сората не знал.

— Меня вынесли. Всухую. А ещё она суперкрасотка.

— Ну, пожалуй.

— Настоящая красотка.

— Ага.

— Золотые волосы.

— Да.

— Голубые глаза!

О чём вообще разговор пошёл? Если Сората не путал, они начинали о художественных способностях…

— На японском шпарит.

— Думаю, это очень круто.

Она учила язык, чтобы разговаривать с Масиро.

— На английском тоже шпарит.

— Это же родной язык Риты, — спокойно подчеркнул Сората. Сихо тоже разглагольствовала на японском. Даже иногда выдавала языковые перлы.

— А ещё погляди на её стиль! Гляди-гляди, хорошенько присмотрись!

Сихо без колебаний указала на Риту пальцем и яростно замахала рукой вверх-вниз.

— У неё есть всё, о чём я мечтаю. Стопудово её парень похож на кинозвезду! Скажешь, нет?!

Да что ты говоришь, подумал про себя Сората.

— Нет, такого парня у неё нет.

— Чаво?! То есть у неё принцип не заводить одного парня? Каждый день новый, под настроение?!

— Нет, это тоже нет. У неё даже обычного нет.

Любовные дела у Риты были очень сложными. Она ведь выбрала своей целью не кого-то, а Рюноскэ.

— Э-э-э, правда? Как так?!

Ещё секунду назад Сихо могла сгореть от зависти, а теперь мгновенно потеряла интерес. Леший её разберёт.

— А, точно, Канда-кун.

— Ну, что опять?

— Ты же игру делаешь?

На этот раз Сихо выглядела намного серьёзнее и смотрела на Сорату выпученными глазами.

Наверное, слышала от Масиро или Риты.

— Ага, делаю.

— Можно спросить кое о чём?

— Фукая-сан, разве тебе такое интересно?

— На самом деле интересно.

Впервые слышал.

— Но ты же картины рисуешь, нет? — спросил Сората, поглядывая на пятна масляной краски на переднике Сихо.

— Канда-кун, неужели мы для тебя теперь все просто художники?

— Ну, может, в общем и целом.

Если честно, Сората об этом ещё не задумывался.

— Э, чего?! Вот как ты о нас думаешь?!

— А вы не художники?

— Ну, для кого-то картины — соревнование. Я не говорю, что это не про меня.

— Тогда я прав?

— У-у… узко мыслишь, Канда-кун, масляная краска не только для картин. И вообще, искусство — это не только картины.

Сихо, перейдя на театральный речитатив, ткнула Сорату в нос. Тот сначала испугался, не запачкала ли она его краской, но вроде обошлось.

— Выслушаешь меня?

— Слушаю.

— Я, знаешь ли, в Суймэй поступаю.

— Поздравляю.

— Ага, спасибо! Ну, в универе хочу изучать CG-графику. Где-то год я уже сама учусь.

— Да? Правда?

Довольно неожиданно.

— Каждый год по несколько человек туда переводятся.

— Ого, не знал.

— В прошлом году была Камигуса-сэмпай!

— Она не от мира сего…

— А-ха-ха, я того же мнения. Но благодаря Камигусе-сэмпай у меня появилось больше вариантов.

— Это да, она одним своим видом кого хочешь замотивирует.

— А ещё Няборон.

— Что? Фукая-сан, ты в прошлом году тоже смотрела?

— Ну, как сказать, было неплохо.

Услышанное по-настоящему радовало.

— Сихо, твоя очередь убираться, — раздался из коридора девичий голос.

— А, уже иду. Ну, Канда-кун, увидимся. Обещаю!

Сихо, мило топая, убежала в комнату, и скоро её голос смешался с голосами подруг.

Сората прошёл дальше по коридору.

— Надо же, Сората, оказывается, дамский угодник.

На смену Сихо заявилась Рита. Она как раз снимала передник, защищающий от краски, и её золотые волосы эффектно заиграли.

— Где ты увидела дамского угодника?

— Я понимаю, что у тебя голова забита разработкой игры, но не забывай о Масиро, пожалуйста, — заявила Рита, игнорируя вопрос.

А Масиро, стоявшая перед холстом, остановила кисть. Выглядело так, словно девица задумалась о чём-то серьёзном.

— В последнее время Масиро не ведёт себя странно?

— Ты… тоже так думаешь?

— Да.

Начался второй триместр, а Масиро продолжала вести себя загадочно. Точно так же было на свидании несколько дней назад, когда они ходили за покупками. После того как Сората прошёл тяжкое испытание — выбрал в магазине одежды платье, — они отправились от станции домой, и вот тогда Масиро многозначительно посмотрела на Сорату, будто собиралась что-то сказать.

Он как обычно её подтолкнул:

— Масиро?

— Ничего. — Она опять дала заднюю, оставив Сорату в непонятках.

Так оно и продолжалось, потому, естественно, прогресса в отношениях с Масиро не наметилось. Второй поцелуй тоже отложили на когда-нибудь потом.

«Разве так встречаются с девушками?» — задумывался Сората каждый раз перед сном вот уже который день.

Он не знал правильного ответа. По любви не было ни учебника, ни справочника. Чей-то личный опыт, может, и сгодился бы в качестве примера, но не в случае с Масиро. Она слишком сильно отличалась от большинства девушек.

Чем больше Сората думал о ней, тем меньше понимал.

— Недовольная Масиро — не твоя ли заслуга, Сората?

Рита надавила на него вопрошающим взглядом: пристально смотрела исподлобья.

— Н-ничего я не делал!

— Правда?

— Мы проводим время абсолютно прилично! — отчаянно выставил напоказ свою невинность Сората.

Рита округлила глаза, словно что-то в нём заметив. Но вскоре разочарованно вздохнула.

— Грубовато с твоей стороны. — Она скривилась от недовольства. — После твоих слов я, кажется, поняла причину.

— Почему Масиро дуется?

Рита уверенно кивнула.

— Ты до сих пор не понял, да? Плохо.

— А? — издал глупый возглас Сората, не улавливая сути.

— Я и раньше замечала. Вы хоть и стали парой, но не особо-то много у вас поменялось, тебе не кажется?

— Кажется?..

— Вы как хозяин и питомец.

— Вот надо было ляпнуть такое! Опять вспомнила!

Но всё-таки Сората осознавал, что их отношения мало изменились. Кое-что безусловно поменялось. По выходным они ходили на свидания, по пути со школы держались за руки. Не каждый день, но часто вместе обедали.

Вряд ли Рита говорила про что-то столь поверхностное. Скорее намекала на барьеры между их сердцами.

Научился ли Сората лучше понимать Масиро после того, как они стали встречаться? А Масиро — понимать его? На оба вопроса он не мог ответить убедительно. Наоборот, с большей вероятностью замотал бы головой.

На последних свиданиях он часто вспоминал слова Дзина.

«Быть парой влюблённых».

Их близкие отношения начались тогда, когда была раскрыта взаимная симпатия. Когда эмоции лились через край, Сората не отдавал себе отчёт, а теперь, спустя время, он вроде понял. Он любил её, потому они начали встречаться. Но как раз потому, что любил, они не продвигались вперёд. Как-то так оно получалось, если выражаться словами.

Каждую неделю они ходили на свидания, но при этом словно топтались на месте. И что делать, как поступить? На этом вопросе мысли упирались в тупик.

— Ну, ты уж позаботься о Масиро, ладно?

— Ага, ладно.

Сората согласился, но так и не понял, что ему делать.

Рита, словно у неё появились какие-то дела, ушла от кабинета рисования, и когда Масиро закончила рисовать, Сората пошёл с ней домой. Тактично Рита исчезла, не иначе.

Сората, как всегда не торопясь, шёл с Масиро по дороге домой. Девица рассказала, что Рита уже завоевала популярность в классе и после её появления даже Масиро стала чаще разговаривать с одноклассниками.

— Вот как, здорово.

— Ага, здорово, — ответила Масиро как-то не особо жижнерадостно. Пока Сората раздумывал, почему, они пришли в Сакурасо.

— Мы дома.

Они сняли обувь и зашли в прихожую.

— О, с возвращением.

С кухни показалась ответственный за Масиро редактор, Иида Аяно.

— Извините за вторжение.

Улыбчивая Аяно подошла к прихожей.

— Вот, держи, образец выпуска за этот месяц.

Она зачем-то вложила в руку Сораты журнал манги.

— Ну, а тут фанатские письма. Целую гору прислали.

Она передала Масиро папку формата А4 с логотипом издателя, которую распирало от бумаги.

Масиро прижала папку к груди, как что-то дорогое сердцу, и пошла на второй этаж. Сората думал, Аяно точно последует за ней, но гостья вместо этого грозно ему улыбнулась.

— Ч-что?

— Рейтинг у манги Сиины-сан прям отличный. Не то что весной.

— Ну…

— Неужели всё дело в любви?

— Без комментариев…

— Но кое-что меня беспокоит.

— Что именно?

— В последнее время Сиина-сан какая-то вялая.

— Опять об этом?..

Ему только что Рита сказала то же самое в школе.

— Опять?

— Это я о своём.

— Хм, понятно, вот в чём дело, — пришла к какому-то выводу Аяно, пристально глядя в лицо Сорате. А тот решил её проигнорировать. — Что ж, ожидаю впредь большего.

Аяно воодушевлённо улетела на второй этаж.

— Сиина-сан, обложку для ноябрьского выпуска опять пересмотрели, давай обсудим.

Серийная манга Масиро поживала, судя по всему, хорошо. Немного обнадёживало. Нет, очень обнадёживало. Если бы Сорате сказали, что её манга после начала их отношений стала скучной, он бы жить не смог.

— Мне тоже надо стараться.

Уже несколько недель они с Рюноскэ не могли прийти к единому мнению об Иори, потому не могли сосредоточиться на разработке. Как раз потому надо было стараться ещё сильнее.

— Ладно, за дело! — подбодрил себя Сората, вспоминая, как ещё недавно пахал сутками напролёт.

Но, вопреки энтузиазму Сораты, обозначенный Рюноскэ срок — 18 сентября — наступал уже послезавтра.

Через два дня наступило воскресенье, 18 сентября.

Сората с утра пораньше позвал Рюноскэ с Ритой, и они пошли на специальную лекцию в день открытых дверей в Университете искусств Суймэй. Фудзисава Кадзуки расскажет, как он в студенческие годы начал работать с Цудзидо Каору, Ооисо Акирой и Ниномией Сакутаро.

— Может, много полезного узнаем, — сказал Сората, ведя за собой Рюноскэ и Риту. Иори он тоже звал, но ответа не дождался.

— Масиро тоже идёт?

— До обеда она будет заниматься манускриптом.

Ещё Сората обещал, что после лекции он пойдёт смотреть аниме Мисаки.

— Короче, лекцию послушаем и сразу назад.

— В два часа.

— Ага, к двум часам вернусь.

— Хорошо, буду ждать.

Они договорились у выхода, и Сората в компании Рюноскэ и Риты пошли в Суймэй.

Была освежающая осенняя пора. В меру прохладный ветерок приятно обдувал кожу.

Но воздух между Соратой, Рюноскэ и Ритой полнился напряжением. Не разговаривая ни о чём важном, они прошли через ворота университета, которые напомнили Сорате, что весной следующего года он должен стать студентом Суймэй. Оттого нервы ещё сильнее натянулись.

То тут, то там сновали студенты. Троица поглядела на указатель в поисках нужного корпуса. По сравнению со старшей школой территория университета поражала размерами, для случайных визитёров карта точно не была лишней.

Сората и его спутники искали Театральный зал где-то в глубине кампуса. Место, где в прошлом году они показывали «Галактического кота Няборона». Здание, которое вмещало триста зрителей. То есть почти как кинотеатр.

Сегодня там пройдёт лекция Кадзуки с коллегами. Может, видеоматериал какой-то подготовили.

Когда ребята, полные ожиданий, пришли к Театральному залу, почти семьдесят процентов мест уже были заняты.

— Сората, туда.

Рита показала на три свободных соседних места по правую руку от экрана, рядом с центром идущих вниз, как в театре, рядов.

Рюноскэ занял место у прохода, рядом сели Сората и Рита.

— Вот вам и день открытых дверей.

Когда Сората оглянулся на вход, там заходили ещё толпы людей. Среди них попались знакомые лица. Парень с девушкой.

Но сразу вспомнить, кто это, не получилось.

Пока Сората пристально на них глядел, парень словно это почувствовал и встретился с ним взглядом.

И тогда Сората наконец понял, что увидел приятеля Рюноскэ со средней школы, с которым познакомился на Хоккайдо, — Комадзаву Такуми. С тех пор его короткие волосы чуть отросли. К слову, рядом шла Икэгами Ая. Местами она укоротила причёску, потому с первого взгляда их было не узнать.

— Что случилось, Сората? — поинтересовалась Рита, тоже оборачиваясь. И моментально заметила парочку, смотревшую на них. — Знакомые?

— Не мои. Акасаки, — уточнил Сората, и брови Рюноскэ тут же резко дёрнулись, и он глянул через плечо.

— Кто эти господа? — без колебаний задала вопрос Рита.

— Знакомые со средней школы.

Рюноскэ смотрел вперёд, не показывая интереса.

— Как их зовут?

— Обязательно отвечать?

— Обязательно утаивать? — упёрлась Рита.

— Комадзава Такуми и Икэгами Ая, — холодно ответил Рюноскэ, решив, что иначе его продолжат донимать.

Такуми и Ая отвлеклись от них и сели в трёх рядах позади.

Почему они вообще тут оказались? Если приехали на день открытых дверей, неужели собирались поступать в Суймэй?

Рита тоже призадумалась, сжав губы. Лицо у неё было до жути недовольное. Она словно зациклилась на Ае, несколько раз украдкой за ней подглядывая.

— Итак, время пришло, давайте начинать специальную лекцию при поддержке факультета медиа.

Из-за края экрана высунулся студент-помощник, объявляя по микрофону о начале.

— Давайте похлопаем, чтобы пригласить ведущих.

Театральный зал наполнился аплодисментами.

Следом на сцену вышли Цудзидо Каору, Ооисо Акира и Ниномия Сакутаро во главе с Фудзисавой Кадзуки. Они выстроились в ряд перед экраном и по очереди коротко представились.

Затем Кадзуки взял ведущую роль и начал рассказывать об их работе во времена студенчества, попутно прокручивая на экране видео тех лет. Временами он шутливо спрашивал у своих друзей, правду ли он говорит, а ему отвечали: «Не выдумывай, не было такого!»

В зале раздавался смех, и лекция проходила в приятной атмосфере.

Прошёл где-то час, и на оставшиеся полчаса выпало время вопросов к Кадзуки и его коллегам.

Моментально возник лес рук. Люди по очереди спрашивали о совершенно разных вещах.

— Какую программу лучше изучать прямо сейчас?

— Не подскажете, до какого возраста можно работать в игровой индустрии?

— На работе есть девушки?

— Что думаете о социальных играх?

На каждый Кадзуки вежливо отвечал. По технической стороне разных вопросов он советовался с тремя друзьями и затем доходчиво объяснял студентам. То, как он умело под всех подстраивался, невозможно было не заметить.

— Что ж, время подходит к концу, потому задавайте последний вопрос, пожалуйста. Давай ты.

Кадзуки показал пальцем немного позади Сораты, а тот, уже догадываясь, развернулся и увидел Комадзаву Такуми. Он как раз принимал микрофон от студента-помощника.

— Фудзисава-сан, что, по-вашему мнению, самое важное для успешной командной работы?

В голосе отчётливо чувствовалась воля.

Сората заметил, как у Рюноскэ дёрнулись плечи.

— Довольно сложный вопрос. Когда мы начинали вчетвером работать, вместе решали самые разные проблемы…

Кадзуки поглядывал на лица троицы, с которой зашёл так далеко.

— Думаю, мы справились, потому что все разделяли одну мечту.

Его слова звучали не туманно. Нет, они были ясными, как сегодняшнее чистое небо.

К сожалению, времени на развёрнутый ответ не хватило, раздался сигнал о завершении лекции.

— Что ж, на этом позвольте закончить специальную лекцию.

Люди сразу захлопали в ладоши, провожая со сцены Кадзуки и остальных.

Затем к выходу потянулись студенты с задних рядов. Сорате и ребятам, которые сидели в глубине зала, пришлось ждать, пока народ не рассосётся.

— Канда, теперь идём в музыкальный зал, — сказал Рюноскэ, глядя вперёд. Там он вовсе не на концерт хотел попасть.

— Ты серьёзно хочешь пригласить Химэмию-сэмпай?

— Ты серьёзно думаешь, что Лохматый пришёл в норму? — ответил тот вопросом на вопрос. — Прошло уже три недели. Раскрой глаза.

— ...

— Ожидания тебя не накормят. Если будешь просто верить и ждать, только зря потратишь время. Более того, чем дольше стоит работа, тем сильнее упадёт качество.

— ...

— Если хочешь делать игры чисто с друзьями и всегда веселиться, занимайся этим как хобби.

— Не хочу!

— Раз так, Канда, не забывай о наших целях.

Плечи сидевшей рядом Риты задрожали.

— Я это прекрасно понимаю.

— Правда ли?

— Я тоже нацелен на качество, за которое не стыдно. Поэтому хочу пройти отбор проектов. Правда хочу! — громогласно заявил Сората, вставая.

Но реакция Рюноскэ жутко обескуражила. Подперев подбородок рукой, он глубоко вздохнул.

— Думал, мне показалось, но нет. Ты полностью упустил из виду нашу цель, да?

В голосе Рюноскэ, который тоже встал, чувствовалось раздражение.

Они впились взглядами друг в друга.

— Как это понимать?

— Канда, тебе лишь бы пройти отбор проектов, и будешь доволен?

— ...

— Ты ради этого игру разрабатываешь?

— Нет…

— Ты же хочешь, чтобы она поступила в продажу и в неё играло множество людей?

— Да, хочу.

— Ты же хочешь, чтобы «Ритмичные дворецкие» стали хитом, и желаешь на базе этого успеха создать игровую компанию?

— Точно.

— Тогда почему сразу не сказал именно об этом?

Глаза Рюноскэ, которыми он сверлил Сорату, будто бы наполнились грустью и сожалением.

— Ну…

Тело покрылось потом. Резкое высказывание ввело в ступор.

— Если не понимаешь, давай объясню. Ты не веришь, что в будущем добьёшься своих целей.

— !

— Ты не осознаёшь, что нынешними усилиями должен проложить дорогу к такому будущему.

— ...

— Цели не достичь, если только ждать. Не достичь, если прилагать усилия абы когда. Добьёшься своего только тогда, когда будешь планомерно, шаг за шагом, делать то, что нужно. По крайней мере, я до сих пор поступал так.

Слов для ответа не нашлось.

— «Наше будущее начинается сейчас».

От фразы в тот же миг по телу пробежал ток.

— Слова уважаемого тобой Фудзисавы Кадзуки. Запомни хорошенько.

Сората плотно стиснул зубы. Отчаянно искал слова. Но ничего подходящего не нашёл. Так и молчал. А вот другой человек — нет.

— Вот поэтому я тебе и говорил. Лучше с ним игру не разрабатывать, — раздалось с верхнего ряда. Посмотрев туда, Сората увидел Икэгами Аю и Комадзаву Такуми. — С нами он вёл себя точно так же.

— С нами? — задала уточняющий вопрос Рита.

— Всё-таки он ничего не рассказал.

Ая глядела на Рюноскэ. Глядела замутнённым взглядом.

— В средней школе на клубных занятиях он, я, вот этот Такуми… и ещё двое… Впятером мы занимались игрой.

Сората не мог себе представить, чтобы нынешние Ая и Такуми таким занимались. Они даже близко не походили на затворников, которые готовы запереться в четырёх стенах и над чем-то там корпеть. Неужто со времён средней школы они изменились?..

— Сначала хорошо получалось. Мы все делились идеями, обсуждали, много чему с нуля научились. Такуми вон даже компьютером не умел пользоваться… Но было весело. За что бы ни брались, мы веселились, — говорила Ая без намёка на улыбку, без тени радости. — Но он всё испортил.

Её голос резко стал холодным.

Рюноскэ не запротестовал. Даже не прислушивался, потому что это было правдой? Прочесть, о чём он думает, Сората по косому взгляду не мог.

— Я рисовала картинки, а в ответ слышала: «Не годится. Переделать». Такуми писал программу, а он заявлял: «Много багов, ерунда получилась, потому я всё переписал». Помнишь, как он тогда говорил: «Почему настолько плохо?»?

— Ая… хватит, — одёрнул её Такуми, но Ая не остановилась.

— Какое ещё «настолько плохо»? Что это за фраза? Настолько плохо понимаешь чувства людей? Не понимаешь, что такими словами любую мотивацию убиваешь?

— ...

— Думаешь, что справишься лучше других, травишь друзей своим перфекционизмом, ранишь их, портишь атмосферу в команде, а себя считаешь единственным правильным. Вот какое у тебя сейчас лицо.

Она укоризненно наставила на Рюноскэ палец.

— Ая.

Такуми потянул её за руку, но Ая отчаянно сопротивлялась. Эмоции перелились через край, и девушка выплеснула долго копившиеся слова.

— Пока он в команде, никакого успеха не видать! Он чёрствый, как бревно! Чувства людей вообще не понимает!

Рюноскэ ничего не сказал. Лишь неподвижно сидел. Более того, когда Ая прервала свою тираду, он молча пошёл к выходу из театрального зала.

— А, Рюноскэ.

Рита первую секунду хотела за ним последовать, но потом словно что-то вспомнила и замерла. А потом элегантно развернулась и поглядела на Аю, при этом раздражённо улыбаясь.

— Ч-что?

От напора Риты та невольно отшатнулась назад.

— Не стригите нас под одну гребёнку, пожалуйста.

— Чё?

— В конце концов, вы просто не успевали за Рюноскэ, разве нет? Просто не оправдывали его ожидания, разве нет?

— Ты!..

— Рюноскэ и правда за словом в карман не полезет. Но он никогда не скажет делать что-то невозможное. Заставлять выдумывать немыслимое он не будет, а скажет сделать то, что по силам, разве нет?

— Н-нет!

— Вы никогда не задумывались, что своей безалаберностью лишь тормозите Рюноскэ?

— Говорю же, нет!

— Удобно винить других людей в своей слабости, да?

— Ты реально достала!

Пришедшая в ярость Ая спустилась по лестнице, подошла к Рите и подняла руку высоко над головой.

По Театральному залу разлетелся эхом сухой шлепок.

А потом второй.

Рита немедля ответила тем же.

Ая потеряла равновесие и, если бы Такуми её не поймал, рухнула на кресло сбоку.

Щёки Аи и Риты заметно покраснели.

— Ты чё делаешь?!

Ая окатила Риту взглядом, полным гнева.

Но Рита не придала этому значения.

— А вот он, кажется, уже понял.

— А?

Ая, изумлённая словами Риты, глянула вбок и увидела Такуми.

— Такуми?

— Вы пришли сегодня сюда, потому что жалеете?

— Нет… — с трудом произнёс Такуми. — Не жалеем. Разработка игр — это не моё.

— Я о том, что вы жалеете о потере Рюноскэ.

— !..

Лицо Такуми одеревенело, словно попали в яблочко.

— Погоди, Такуми. Серьёзно? Ты забыл, как у нас было?..

Ая подёргала Такуми за рукав, словно умоляя…

— Мы от него настрадались. Но, я думаю, Акасака тоже помучался.

— Почему? Почему ты такое говоришь?! — не успокаивалась Ая, ни в какую не желая соглашаться.

— Я тоже хотел создавать интересные штуки. Если бы закончили игру и победили в конкурсе, все вместе бы радовались… Мы говорили, как у нас круто выходит, как мы идём к цели. Думали: «Вот было бы здорово».

— Не говори за всех.

— Но Акасака был другим. Только он пытался превратить слова в реальность. Только он верил. Верил, что сможет. Потому вёл себя строго, как никто другой.

Ая отчаянно стиснула губы.

— И обещание вместе сдать экзамены в Суйко выполнил… только он.

— Это…

Ая, словно тоже испытывая чувство вины, опустила взгляд.

— Мы почём зря обозвали его бесполезным и выгнали, а вчетвером ничего не добились. Всё пошло наперекосяк и развалилось. А когда попали в старшую школу, вообще забили…

Ая, не поднимая головы, сжала кулаки.

— Мы остались вчетвером, обманывали друг друга и себя. Даже ушли в другое место, где нет Акасаки…

Голос Такуми дрожал, словно он в любой миг мог расплакаться.

Сорате казалось, что он отчасти понял, почему Рюноскэ стал нынешним собой. Этот разговор лишь приоткрыл завесу тайны, но Сората не сомневался: как минимум одну причину узнать удалось.

То, что с другими людьми не получится найти точки соприкосновения, превратилось для Рюноскэ в самый большой риск.

Он не обладал запредельной харизмой.

Он не мог никого убедить в своей серьёзности, равно как и в целеустремлённости. Как говорил Кадзуки, в деловом мире таких, как Рюноскэ, считали по пальцам одной руки.

«Хочу вот так, могу вот это». Он не смог найти общий язык с товарищами по команде. Когда нетерпеливо говорил: «По-моему, лучше будет вот так», — ранил их. И с каждым разом отдалялся от них всё больше, пока однажды не остался один…

Но даже так… Почему Рюноскэ теперь захотел делать игру вместе с Соратой? Вряд ли высоко оценил его способности.

Много кто предлагал Рюноскэ заняться разработкой игр, а в окружении более талантливых людей игру ведь создавать намного лучше.

— Сегодня мы услышали достаточно советов, большое спасибо. — Рита немедля заполнила возникшую тишину. — Но вам не надо беспокоиться. Мы прекрасно ладим.

Она, вопреки тяжёлой атмосфере, широко улыбнулась.

— Ну, Сората, правда?

Она перевела стрелки на Сорату.

— А? Чё?

— Ну же, соберись, пожалуйста. Разве Рюноскэ не говорил?

— Что? — уточнил Сората, не улавливая сути.

— Если честно, я завидую тебе.

Сората стал понимать ещё меньше.

— Всё ещё не понимаешь?

— От стыда сейчас сгорю.

— Недавно Рюноскэ сказал: «Наши цели».

— ?!

— «Наши». То есть твои и его, так?

Сората не услышал окончание фразы. Не успела Рита договорить, как его тело само пришло в движение.

Он вылетел из Театрального зала, огляделся и сразу увидел спину Рюноскэ, который шёл по бульвару, а ветер трепал его волосы.

Сората снова побежал, чтобы догнать его.

— Акасака! — выкрикнул он, когда оставалось метров десять.

— Канда?

Рюноскэ остановился и развернулся.

— Ты слышал. Пока я в команде, ничего хорошего не получится.

— Ну, и что?

— Я ухожу из команды.

Сората не чувствовал ни удивления, ни злости. Он лишь слышал слова.

— Я почти закончил игровой движок. Дальше ты сам справишься, Канда. Бросать разработку тебе не придётся. Не беспокойся.

Сората запоздало заметил, как от страха задрожали кулаки.

— Что ты несёшь?

Даже он сам заметил, каким сухим стал его голос.

— Минимальную пострелизную поддержку я обеспечу. Проблем не будет.

— Будет… — проскрипел Сората.

— Канда?

— Ещё как будет! Проблема на проблеме!

Рюноскэ замешкался.

— Ты издеваешься, Акасака?

— Не издеваюсь. Это лучший вариант, который позволит добиться успеха.

— Это в каком месте?.. Почему ты ведёшь себя так, словно тебя все кинули?

Взгляд Рюноскэ померк.

— Почему говоришь так, словно сдаёшься?!

Рюноскэ опять затих.

— В каком это месте ты не издеваешься?! Объясняй!

— Канда…

Рюноскэ что-то хотел сказать, но Сората его напористо перебил:

— Я… я! Думал, с тобой что угодно смогу!

Эмоции выплеснулись наружу.

— Я и сейчас так думаю! Верю, что закончим этот проект, выпустим в продажу, он станет большим хитом, и это поможет нам основать компанию! Я правда думаю, что с тобой, да, с тобой, Акасака, мечта станет явью!

Молчание в ответ.

— Какого чёрта вообще… Вот так просто готов наплевать в душу? Да?!

Сората схватил Рюноскэ за воротник, да так крепко, что заболели кулаки.

— Теперь это не только моя цель! Ты понимаешь?! Это наша цель!

— !

— Ты уже не можешь взять и сдаться!

— Дай сказать… — прогудел загробным голосом Рюноскэ. — По-моему, так думаешь только ты, Канда!

Он схватил руки Сораты и изо всех сил оторвал от себя.

— Для меня этот проект тоже важен! Я не хотел, чтобы он провалился! Хотел в будущем создать с тобой компанию и всегда работать вместе!

— !

— Потому я не хотел упускать этот шанс, вцепился в него мёртвой хваткой. Старт продаж для меня только промежуточный пункт. Провала на более раннем этапе я не потерплю!

— Акасака…

— И вообще, это ты плюёшь в душу, Канда!

Рюноскэ от наплыва сильных эмоций окостенел.

— В том году, когда мы делали «Няборона», я вспомнил забытые чувства… Хотя зарекался снова работать в команде.

— Ты…

— И кто мне тогда предложил вместе делать игру?!

— ...

— Меня, отказавшегося от командной работы, ты научил мечтать, Канда!

— В смысле… То есть?

Сората стиснул до скрежета зубы. А иначе из глаз что-то полилось бы.

— Круто, я рад.

— А? — изумился Рюноскэ.

— Наверное, я не до конца тебе доверял. В глубине души я боялся, что тебе вообще незачем со мной возиться, ты и сам со всем справишься.

— ...

— А ты, получается… на самом деле хотел со мной компанию создать, игры разрабатывать… Работать вместе… Вот почему я жуть как рад.

Не успел он договорить, как из глаз хлынули, словно прорвав плотину, слёзы. И как бы он ни пытался их остановить, они не слушались.

— Дурак, зачем плакать? — сказал Рюноскэ, отворачиваясь.

— Мне кажется, или у тебя в уголках глаз тоже слёзы собрались, Рюноскэ? — зло указала Рита, которая догнала их чуть погодя.

— Просто свет очень яркий.

Рюноскэ как бы между делом вытер глаза, словно чтобы не выдать себя.

— Акасака.

— Что?

Сората спокойно протянул ему руку.

— И что это значит?

— Пожмём руки.

— Не вижу смысла.

— В знак примирения.

— Канда, ты дурак?

— Почему в такой момент… ты в стену ногами упираешься?

— А ты подумай хорошенько. Думалки тебе не хватает. Мы до сих пор не пришли к единому мнению о звуковике. Короче говоря, ничего не решили.

— Ты, конечно, крут. В такой ситуации об этом думаешь, — удручённо сказал Сората, а Рюноскэ тем временем не спеша направился в сторону музыкального зала. И уже вплотную к нему подошёл.

— Стой! Ты серьёзно хочешь пригласить Химэмию-сэмпай?!

— У тебя есть другой план? Лохматый так и не вышел из самоизоляции.

— Ну…

Стоило Сорате замешкаться…

— Стойте! — послышался издалека дорогой сердцу голос.

Сората с Рюноскэ оба удивились и повернулись к воротам. А там по центру бульвара нёсся, запинаясь, тот, кто должен был сидеть в четырёх стенах, — Иори. Физическими упражнениями он мало занимался, потому ноги у него усохли. Быстро сократить дистанцию у него не очень получалось. А позади шла Канна, которой пришлось толкать его в спину.

Уже задыхаясь, он наконец-то добежал до Сораты.

— В-вот!

Иори показал портативный проигрыватель.

Сората, Рюноскэ и Рита озадаченно на него посмотрели.

— М-музыка…

Сбитое дыхание всё никак не приходило в норму, потому Иори не мог объяснить до конца.

— Судя по всему, пока он хикковал, постоянно писал музыку, — объяснила вместо него Канна.

— Я стал хикикомори по примеру Дракона-сэмпая, и вот что вышло! Балдёж!

Иори наконец поднял лицо.

— У тебя нормально с рукой?

Сората думал, что он вообще разучился играть на пианино и впал в уныние… Но на лице Иори даже намёка на тоску не наблюдалось.

— Ух… Когда понял, что пальцы вообще не двигаются, чуть дуба не дал.

Иори засмеялся, хотя ничего весёлого не сказал.

— Но почему пришёл сюда? — поинтересовалась Рита, думая, что у него ничего не вышло.

— Плоскодонка мне объяснила. Когда сказала: «Тебя, похоже, хотят уволить», — я чуть коньки не отбросил. Пожалуйста, простите.

Канна, не изменившись в лице, глядела на него всё так же равнодушно.

— Вы тоже хороши! Хотели без предупреждения пинка дать!

Рюноскэ выхватил из рук Сораты портативный проигрыватель и подключил кабелем к ноутбуку. Прибавил громкости в динамиках и прокрутил мелодии.

Файлов было много: куча аранжировок на созданные раньше композиции, а ещё четыре совершенно новые мелодии. По первому впечатлению они превосходили по исполнению всё, что было до этого.

— Как вам? — спросил Иори, покорно ожидая реакции.

— Думаю, что круто.

— Я того же мнения.

Затем взгляды всех сосредоточились на Рюноскэ.

Напряжение нарастало.

— Нечего обсуждать.

— Что? Не годится?! Не может быть!

Иори остолбенел с открытым ртом, и душа покинула тело.

— Рюноскэ, не шути в такое время, пожалуйста.

Сората, Рита и Канна смотрели на Рюноскэ, требуя объяснений.

— В командной работе не принято всегда хвалить, дела важнее слов. Каждый человек занят своим делом, и вместе они создают одну игру, — выдал Рюноскэ, говоря уже совсем не на тему качества музыки. — Если продолжаешь работать над музыкой, заранее уведомляй. Из-за тебя мы с Соратой зря время тратили.

— П-прошу прощения…

От гневного замечания Рюноскэ Иори съёжился. И голос у него задрожал.

— Но к качеству музыки претензий нет.

— А?

Иори, повесивший нос, резко воспрял духом.

— Да ну нафиг!

— Повторять не буду.

— Э?! Надо было записывать… Сората-сэмпай, Дракон-сэмпай впервые меня похвалил, — заявил радостный Иори. Будь он собачкой, замахал бы хвостиком.

— Не припомню, чтобы хвалил. Я скорее злюсь.

Его слова не достигли Иори, который мысленно плясал от радости.

— Кстати, Иори.

— Что?

— А что ты решил с пианино?

Сорате показалось, что пора бы уже наконец решить.

Нервы снова натянулись, как струны.

— Пока что собираюсь бросить, — сказал тот в ответ. И на удивление спокойно.

— П-погоди, Иори! Подумай хорошенько.

Сората аж затрясся.

— Я и подумал! Раньше понял. Даже если продолжу играть, большего не добьюсь.

— Как-то ты быстро разочаровался в собственном таланте. — Рита строго на него поглядела.

— Нет-нет, не так. Я не сдаюсь. Пианино и музыка для меня всё, но, даже если продолжу играть, ничего годного не добьюсь.

Изображая отрешённость, Иори посмотрел вверх на осеннее небо.

— Я не особо-то хотел становиться пианистом… Ты же сказал когда-то, Сората-сэмпай? Попросил подумать, чем я сам хочу заниматься.

— М? А, говорил.

— Я как руку сломал, много думал. В больнице куча свободного времени была… Там я понял, что обожаю музыку. А ещё задумался — разве обязательно именно на пианино играть? Подумал, вот было бы здорово в будущем устроиться на работу, которая связана с музыкой. Плохо себе представлял, что это за работа такая, а потом ты сделал предложение, и я такой: «О, а если композитором?» А играми заниматься — ещё лучше, правда?! На экране всё движется, много чего можно вытворять и со стороны наблюдать. Круто же!

— Ясно.

— Но вот так бросать пианино — паршиво, как-то стрёмно. До выпуска из Суйко надо ещё в одном конкурсе поучаствовать. Не ради приза, а просто так.

Иори весь светился. Он и правда был сильным. Настолько, что мог сам прокладывать себе путь. Сората лишний раз убедился, что даже пианино — это сила.

— Короче. Снова здравствуйте!

Сората крепко пожал протянутую руку. А сверху через не хочу положил ладонь Рюноскэ. Но когда то же самое захотела сделать Рита, он резко отошёл.

— Ранишь в самое сердце, — хмуро возмутилась она.

— Ты не похожа на девушку, которую ранит подобное.

Иори поглядел украдкой, как Рита пилит Рюноскэ взглядом, и вспомнил.

— А, блин, начинается концерт сестры!

Иори пошёл в музыкальный зал. Почти настала половина двенадцатого, когда поднимется занавес.

Но по пути Канна остановилась.

— Эй, давай быстрее.

Он вёл себя так, словно она ему обещала пойти.

— Почему я должна идти?

Всё же нет. У Канны, как и Сораты, на лице возник вопрос.

— Я представлю тебя сестре.

— Зачем тебе представлять меня своей сестре?

— Ну, так Сората-сэмпай и остальные ребята её знают, одна ты нет. Жалко же.

Понятную или нет, причину он назвал странную.

Канна впала в ступор, но в итоге согласилась пойти за Иори. И вместе они исчезли в глубинах музыкального зала.

Сората, Рюноскэ и Рита остались втроём.

— Кстати, заморская принцесса.

— Что такое?

— Ты же тем двоим ничего лишнего не наговорила?

— Комасаве Такуми-сану и Икэгами Ае-сан?

— Можно не запоминать их поимённо. Ну, так что?

— Почему ты спрашиваешь? — продолжился обмен вопросами.

— Ты одна сорвалась с катушек и устроила скандал, причём в самом неподходящем месте.

Рюноскэ выдал всё в лоб.

— Рюноскэ хорошо мой внутренний мир понимает, — жёстко парировала Рита.

— Да у тебя всё на лице написано.

— На лице?

— В зеркало посмотри.

И тут Рита почувствовала. Приложила руку к левой щеке, по которой ударила Ая. Кожа ещё горела.

— Ну, что им сказала?

— «Не стригите нас под одну гребёнку, пожалуйста».

— А ещё?

У Рюноскэ задёргалась переносица.

— «В конце концов, вы не способны угнаться за талантом Рюноскэ».

— ...

— «Вы просто не оправдывали ожидания Рюноскэ».

— ...

— «Удобно винить других людей в своей слабости, да?»

— Всё, хватит.

— Правда? А я им ещё грубостей наговорила.

Несмотря на тон голоса, Рита немного опустила взгляд.

— Взвалили на тебя роль злодейки, да?..

— Та девка меня точно возненавидела.

Рита пристыженно засмеялась.

— Наверное.

— Так что, Рюноскэ, иди извинись, пожалуйста.

Рита подняла лицо, и на нем не осталось и следа сожаления. Зато расцвела улыбка.

— Они же ещё в Театральном зале остались?

Если бы они прошли через главный вход, то пошли бы по бульвару.

— Мне кажется, хотя бы раз можно серьёзно поговорить.

Рюноскэ ненадолго призадумался.

— Пожалуй…

И затем одобрительно кивнул.

— Когда поговоришь, сразу возвращайся, пожалуйста. Ко мне, — по-театральному вычурно заявила Рита. — Буду тут ждать.

— Почему я должен давать такие обещания?

— Я же ради тебя прикинулась ужасной женщиной, Рюноскэ.

— Ты и есть ужасная женщина.

— Как банально. Придумай оскорбления получше.

— Ясно…

Словно сдавшись под её натиском, Рюноскэ неохотно согласился. Затем глубоко вдохнул и побежал. К Комасаве Такуми и Икэгами Ае. Чтобы попрощаться с детством.

— Рюноскэ! — окликнула его в спину Рита, заставив остановиться.

Он развернулся, когда между ними было метров двадцать.

Рита и Рюноскэ стояли друг напротив друга посередине бульвара.

— Я тороплюсь. Говори коротко.

— Я тебя очень люблю, Рюноскэ!

Внезапное признание.

— Э! — удивлённо воскликнул Сората, который наблюдал со стороны.

Рюноскэ, разумеется, тоже оторопел.

— Когда вернёшься, дай ответ, пожалуйста.

Рюноскэ ничего не сказал. И не кивнул. Зато многозначительно улыбнулся и затем побежал искать своих приятелей времён средней школы.

— Кстати, Сората.

— М?

— А ты ничего не обещал Масиро?

Он посмотрел на часы. До полудня оставалось каких-то пять минут.

— Э!

Он обещал ровно в два часа.

— Прости, я убегаю!

И вот Сората, паникуя, тоже убежал.

Сората пулей вернулся из университета в Сакурасо.

Часы показали 12:07. Он опаздывал на семь минут.

— Масиро! — позвал он её, открывая входную дверь. Оставил её нараспашку, скинул башмаки и понёсся по лестнице на второй этаж.

И тут позади раздался громкий звук. Ноги Сораты резко затормозили.

«Может, кошка? А, может, и нет. Может, Масиро», — подумал он, затем пошёл к комнате 101, откуда донёсся грохот.

Когда Сората оказался перед дверью, почувствовал за ней чьё-то присутствие. Вне всяких сомнений, в комнате кто-то был.

— Масиро, ты? — уточнил он, поворачивая ручку двери.

По ту сторону Сорате открылся панорамный вид на пространство внутри. На комнату, к которой он давно привык.

— Э? Чё?! — исторг Сората истерические вопли.

Импортные полотенца, нижнее бельё, журналы с мангой, а ещё распечатки на листах А4 с материалами игры — всё раскидали по полу, наступить было некуда. Будто жил здесь кто-то совершенно другой.

Посреди тотального бардака, который воцарился в комнате Сораты, продолжал раскидывать одежду один милый монстр.

Масиро. Она была в цельном платье, которое купили на прошлом свидании. То, которое сквозь стыд выбрал Сората. Поверх она надела кардиган, который выглядел даже немного кричаще. Но не та была ситуация, чтобы восхищаться.

— Эй! Что ты делаешь?! — проорал Сората, и Масиро уставилась на него пронзительным взглядом.

— Я возбудилась.

— В смысле возмутилась?!

— ...

— А… что всё это значит? Устроила тут бардак…

Сората зашёл в комнату, первым делом собирая игровые материалы.

— Виноват Сората.

— Прости, что опоздал. Правда прости. Спорил с Акасакой.

— Тебе Рюноскэ важнее, да?

— Ты чего начала?

Недовольная Масиро молча разбросала остальную одежду Сораты.

— Э! Сказал же, прости!

— Сората, ты ничего не понимаешь.

— Я же извинился за то, что опоздал.

— Это вообще не проблема.

— А? Правда?!

Он уже ничего не понимал.

— Сората, не понимаешь.

— Нет, стой, это моя фраза.

— Ты меня не любишь, да?

— Люблю. Сильно люблю.

С чего вдруг разыгралась постыдная сцена?..

— Врёшь.

Масиро, надув щёки, отвернулась.

— Правду говорю.

— Но в тот день ты ничего не сделал.

Масиро, словно недовольный ребёнок, сложила губы в трубочку.

— Тот день?

О чём она говорит?

— Когда мы приехали с моря…

Неужели что-то случилось?

— Той ночью.

— Бх! — неосознанно вырвалось у Сораты.

— Мы же были наедине.

— Ну! Э! Ты о чём вообще?!

— Я даже трусики на удачу надела.

У Масиро с каждым словом настроение портилось всё больше.

— На каждом свидании их тоже носила.

— С-слушай.

Теперь-то Сората догадался. Каждый раз, когда они возвращались со свидания… Масиро поворачивалась к нему и намекала взглядом…

— Они даже сейчас на мне.

Масиро пристально поглядела на Сорату.

— Сората.

— Ч-что?

— У меня получается быть твоей девушкой?

Слова застряли в горле.

Сората думал, что лучше будет постепенно углублять их отношения на еженедельных свиданиях.

— Мы вместе, но ты не понимаешь.

Торопиться с ней он позволить себе не мог.

— Сората, тебе не хочется меня касаться?

Дорожить кем-то — это не только забота о человеке, чтобы он не поранился… Если постоянно бояться, что ранишь партнёра, вообще ни на что смелости не хватит…

— Разумеется, хочу.

— Правда?

Порой приходится резко делать шаг вперёд. Любовь и так можно выражать. Иначе каждый последующий день не будет отличаться от предыдущего, и зачем тогда отношения вообще начинать?

— Я всё время хочу тебя трогать, хочу целовать. Но я совсем не понимаю твоих чувств…

— Я… не знаю, что можно делать влюблённым.

— Отношения с девушкой у меня тоже впервые. Я та ещё бестолочь.

— Ты тоже?

— Ага. Нутром я как бы понимаю, что всё не сводится к уборке, стирке и готовке. В конце свидания ты только и говорила «Ничего». А я гадал, что делать и что можно. Хотя много чего хотелось…

— ...

— Потому, ну… Я правда старался показать тебе свои чувства. Потому давай вместе постараемся…

— ...

— А, не, «постараемся» — не совсем то слово, — добавил Сората второпях.

— Угу, постараемся.

— Что?

— «Постараемся» — мне нравится. Давай вместе постараемся, Сората.

Масиро нежно улыбнулась. Приложила руки к груди и по-настоящему засветилась от счастья.

Внезапно стало страшно.

— К-короче. Этот момент очень важен, вот что хочу сказать! — протараторил он, словно извиняясь, а Масиро молча слушала. Лишь пристально смотрела на Сорату.

Его сознание утонуло в её красивых глазах.

Повисла тишина. А во взглядах зарождалось пламя.

Что он имел в виду под важным моментом?

Что между ними произойдёт?

Масиро, глядя снизу вверх на Сорату, медленно закрыла глаза. Ресницы задрожали.

Уже не тем Соратой он был, чтобы смысла не понять. Даже воздух в комнате подсказывал, что дальше делать.

Как раз в тот миг.

Он нежно положил руки на плечи Масиро. Она в ответ дёрнулась. Не колеблясь, Сората немного подался вперёд и поцеловал Масиро в губы. А потом повалил её на заваленную одеждой кровать.

Масиро, лёжа на спине, глядела влажными глазами на Сорату. В унисон затрепетали их сердца.

Масиро была красивой, милой, до одури прекрасной. Потому-то Сората с вожделением хотел её обнять.

— Масиро…

— Угу…

Она подняла руки и обвила шею Сораты.

Они снова поцеловались. И тут услышали звуки со стороны входа.

— ?!

Тело резко задрожало.

Кто-то вернулся.

К комнате приближались шагов.

— Послушай-ка, Сората!

В незапертых дверях появилась Рита. А Сората до сих пор лежал на кровати, прижимаясь к Масиро.

— Кажется, что-то в самом разгаре. Зайду позже.

— Э! Стой! Можешь не уходить!

Сората вскочил с кровати и поднял Масиро, заставив её сесть.

Чуть позже мимо двери прошёл Рюноскэ. Выглядел он жизнерадостно. Значит, поговорил по душам с Такуми и Аей.

— К-кстати, а как же то самое?

Дрожащим голосом Сората переключился на Рюноскэ, чтобы сменить тему. Разумеется, под «тем самым» он имел в виду признание в любви.

— Выслушай, пожалуйста, Сората!

Преисполненная гневом Рита зашла в комнату.

— Этот Рюноскэ заявил: «Ненавижу женщин», — и отшил меня. Можешь поверить?

— Правда, что ли? — адресовал вопрос виновнику Сората.

Рюноскэ с привычным спокойствием утвердительно кивнул.

— Не кажется ли тебе, что, когда в такой ситуации признаются в любви, люди обычно соглашаются?

Рита всё никак не унималась.

— Ну, наверное…

В тот миг между Ритой и Рюноскэ пробежала искорка надежды. И только Сората подумал, что вот и оно, как вдруг…

— Я не даю ситуации влиять на мой рассудок. Голову всегда держу холодной.

— Ну, ты помирился с той Икэгами Аей? Всё-таки смог побороть ненависть к девушкам?

— Моя ненависть к девушкам не распространяется на неё, — заявил Рюноскэ, после чего собрался уходить в свою комнату 102, чтобы продолжить программировать. Сората сначала подумал, что наверняка это из-за Аи, но теперь засомневался…

Рита оторопело последовала за ним.

— Подожди, пожалуйста, Рюноскэ!

Она выбежала в коридор, но напоследок сунула голову в проём двери.

— Простите за вторжение. Развлекайтесь дальше, — сказала она, после чего захлопнула дверь в комнату Сораты.

Наступила неловкая тишина. Пока они молчали, Масиро решила поправить одежду на себе, которую ей только что помяли.

— Э-э-э, Масиро-сан?

— Что?

— Продолжим?

— Нельзя.

— Это как-то…

Сората уже как следует завёлся. Прямо сейчас всё прекращать было бы слишком сурово. Хоть помирай.

— Сегодня уже нельзя.

Масиро застенчиво отвела взгляд.

— Почему?

— Нужен подходящий момент.

— Э-э-э, — разочарованно выдохнул он.

— Сората, ты похабник.

— Ты же сама меня раздразнила!

То, как Сората изводился, будто бы даже забавило Масиро. И как раз сегодня он не мог с этим так просто смириться.

— Ладно, Масиро. Пошли на свидание.

Раз такое дело, надо улучшать настроение проторенной дорожкой.

Настроившись серьёзно, в тот день Сората и Масиро с небольшим опозданием отправились на свидание.

Потом в журнале собраний Сакурасо записали следующее:

«Пора готовить красный рис!»' Записала: Митака Мисаки.