Часть 1

Хотя до утра было еще далеко, улицы Таурии уже оказались полны беспорядочной толпой людей.

Шумный гул заполнил площади, закоулки и все вокруг.

К тому же поднимался дым из одного угла города. Здания которого были превращены в щебень и разбросаны по окрестностям. Однако это произошло не из-за нападения врага. Тот, кто приказал стрелять по ним из пушек, был не кто иной, как Боуван Тедос, командующий всеми войсками в Таурии.

Естественно, незадолго до этого Боуван эвакуировал население. Хотели они того или нет, но стук в двери заставлял людей вставать с их постелей. Когда они закончили вынос домашнего имущества на улицу, с помощью солдат, произошла организованная подготовка к стрельбе. Вскоре рев пушек и грохот взрывов вырвали всех в городе из сна.

– Опять война?

Собравшись на расстоянии вокруг поднимающегося пламени, люди мрачно переглянулись.

Война на западе не считалась редкостью. Сражения возникали каждый день в том или ином месте. Но по их лицам ясно читалось, что им это довольно надоело. Наступление армии Гарды, которое повергло весь регион в хаос, изменило настроение людей на западе до такой степени.

– Это остатки армии Гарды?

– Черик и раньше пытался сдерживать Таурию и мог перебросить свои войска. Не так ли?

– Нет, - покачал головой человек, у которого имелся знакомый при дворе, и поэтому он был хорошо осведомлен. – Вы будете поражены, когда услышите. Говорят, наш противник - Мефиус.

– Ерунда!

Это звучало, как явное доказательством того, как сильно изменился Запад, ведь тут же раздался голос, опровергающий его. По сравнению с прошлым, анти-мефийским настроением жителей, текущие настроение в Таурии значительно изменились.

Жители Таурии вспомнили, как всего несколько месяцев назад наследный принц Мефиуса Гил явно махал им рукой, проезжая по улицам города вместе с их повелителем Аксом. Именно в то время две страны, которые считались давними врагами, почти чудесным образом оказались связаны дружбой. Однако-

– Принца Гила больше нет с нами.

Имперский принц Гил был предан своим вассалом, и его молодая жизнь прервалась. Люди Таурии, естественно, уже знали об этом. Несомненно, это произошло потому, что этот слуга не мог с радостью принять мирные переговоры с Таурией.

– Некоторые даже говорят, что приказ отдал сам Император.

– Но поскольку принц Гил умер ... – пожилой мужчина встряхнул седой бородой.

– Тем не менее, с их стороны неправильно говорить, что нет необходимости выполнять обещание, данное Западу, не так ли!

– Эй, нет смысла злиться на меня.

– Что бы то ни было, будет неплохо, если всё это затянется на слишком долгое время. Иначе поля снаружи снова будут разрушены.

Когда ночь почти полностью отступила и утренний свет озарил людей, на лицах которых смешались гнев и уныние, вернулись солдаты, действовавшие в качестве передовых посыльных, принеся вести, тут же крики разразились по всему городу.

– Они возвращаются с триумфом, они возвращаются с триумфом.

– Триумфальное возвращение!

В этот момент казалось, что мрачная атмосфера, которая установилась в городе, полностью рассеялась утренним солнцем.

Ворота тут же распахнули, и отряды Таурии во главе с Боуваном въезжали друг за другом. Послышалось упорядоченное эхо подков, бойкие фигуры солдат и дерзкая острота высоко поднятых копий.

Даже те, кто всего минуту назад переглядывался с встревоженными лицами, теперь обладали яркими выражениями лица и приветствовали их аплодисментами. Помимо всего прочего, они победили. Помимо всего прочего, Таурия защищала их жизни, их имущество и семьи.

Боуван махнул рукой в ответ на приветствие толпы. Хотя он был молод, он оставался главнокомандующим, который взял на себя всю ответственность за защиту Таурии, пока Акса отсутствовал. Он добился известности, защищая город вместе с принцессой Эсменой, когда Расван Базган поднял восстание.

Вместе с королем-героем Аксом, победившим Гарду, он считался гордостью народа Таурии. Боуван еще раз продемонстрировал свой редкий талант и защитил их от бедствий войны. Люди еще живо помнят чувство победы, после поражения Гарды. Теперь, когда они пробовали его снова, даже при том, что они не знали подробностей, хотя имя врага оставалось неясно, они на какое-то время оказались опьянены экстазом.

Но эмоции Боувана, когда он улыбался налево и направо, сидя на лошади, были совсем не беззаботными. Он чувствовал, что битва только началась, а не закончилась. Кроме тех слухов, что ходили слухи среди части населения о том, что врагом, напавшим на Таурию, являлась соседняя страна, Мефиус. Они также получили информацию о том, что внушительные военные силы все еще остаются в приграничной крепости Апта.

Боуван уже послал запрос о подкреплении по всему западу. Но если из-за этого количество их войск увеличится, а Мефиус все равно не откажется от вторжения, он опасался, что оно может перерасти в тотальную войну.

Буйство Гарды и его порабощение истощили запад. Неужели у него осталось достаточно сил, чтобы одержать победу в столь масштабной борьбе?

И вдобавок ко всему ...

Если Акс и Боуван считались героями, то был еще один, прославившийся в войне против Гарды. Но его фигура не виднелась в длинной очереди, следовавшей за ним.

На мгновение, когда Боуван Тедос задумался об этом герое, его улыбка приобрела мрачный оттенок.

– Положите его там.

– Эй твой ребенок ведь скоро родится, верно? Что будет, если его отца не окажется рядом!

С одной стороны, солдаты Боувана маршировали грандиозным парадом по главным проспектам.

В то же время в закоулках Таурии, солдаты, которые оказались слишком ранены, чтобы идти пешком, перевозились на телегах и носилках, а их друзья подбадривали их.

Среди них имелись те, кто получил пулю в живот, те, у кого была отрезана рука или нога, те, кому сломали кости, будучи растоптанным драконом ... были и такие что оказались так тяжело ранены, что было трудно найти хотя бы одну часть их тела целой и невредимой. Один из них, чьё лицо было залито струями собственной почерневшей крови, умер.

А также -

– Орба!

Фехтовальщик, которого так звали, лежал в одной из повозок. Несомненно, это был Орба, мечник в маске, победивший Гарду, но теперь в маске, похожей на его символ, пробежало несколько трещин, и почти половина ее левой стороны оказалась оторвана. Тем не менее цвета его голой кожи не было видно. Она полностью скрылась под текучей вязкой кровью.

– Орба ... Орба ... Держись. Ты же здесь не умрешь, верно?

Шике и Гиллиам мчались по задним переулкам, по обе стороны от телеги, в которой он лежал. Некоторое время Шике неоднократно тянулся к нему, словно пытаясь разбудить его.

Гиллиам уже несколько раз останавливал его, говоря: «Лучше пока его не трогать», и каждый раз Шике подчинялся, только чтобы повторить то же самое через несколько секунд.

В этот момент Орбу охватил приступ сильного кашля. Пенистая кровь, которая затвердевала, как паста вокруг его рта, оказалась стряхнута.

– Орба! – Шике продолжал звать его по имени.

Ответа не последовало. Хотя он дышал, он все же почти потерял сознание. Наблюдая, как его грудь сильно, но временами слабо вздымалась, Шике задержал собственное дыхание.

Накануне вечером несколько резервных сил, оставшихся в пределах городских стен Таурии, устроили засаду на армию Мефиуса, которая внезапно пересекла границу. Естественно, к ним добавился отряд наемников Орбы. Более того, по решению Боувана им была доверена важнейшая стратегическая позиция.

Подразделение Орбы великолепно выполнило свою миссию. Застав вражеские отряды внезапной атакой из засады врасплох и уничтожив их, они направились к основной армии противника, которая шла по пятам за «бегущими» силами Боувана и атаковали их с фланга.

Это произошло после того, как они выиграли тяжелую битву, и казалось, что армия Мефиуса наконец отброшена.

В этот в Орбу выстрелил вражеский солдат, спрятавшийся среди трупов. Пуля практически целиком задела лишь его маску, а его голова не получила прямого попадания, но удар был очень сильным, и Орба упал без сознания с лошади.

Левая сторона его маски треснула. Но в данной ситуации оставшаяся половина оставалась большей проблемой. Бесчисленные трещины, проходящие через маску, впивались в его лоб и даже сейчас заставляли его кровь течь непрерывно.

– Черт, - простонал Гиллиам, бегая рядом с тележкой. – Он был в хорошей форме, даже когда победил Гарду, а теперь ты говоришь, что он будет убит Мефийцем, таким же как и мы?

– Он не умрет! - закричала Шике. По сравнению с его обычным «я», нынешние его лицо казалось похоже на лицо совершенно другого человека. – Он, в такой момент… Он не умрет. Он намного больше ...

– Ага, да. Правильно. Вот так. Мы гладиаторы, пережившие ад. Мы снова и снова ускользаем от смерти. Особенно этот парень. Наверняка он просто притворится, что его нет, или что-то в этом роде.

Раненых вынесли во двор казармы. Командиры или те, кто имел родственником таурийских аристократов, были доставлены в эксклюзивные медицинские учреждения, а обычных солдат отправили в простые палатки, установленные во дворе. Сбежались темнокожие врачи в белых мантиях, указывающих на их статус, которые тут же окрашивались кровью.

Солдаты, которых не смогли поместить в палатках, положили на циновках во дворе.

– Сюда.

Несколько солдат подбежали к тому месту, где Орбу вытащили из тележки, и собирались положить его на носилки. По всей видимости, они получили приказ из уважения к герою сделать исключение и отнести его в медпункт. Однако -

– Подождите, - резко заблокировала их Шике. – Дайте ему немного отдохнуть. Он совсем измучился. Орба, тебе нужна вода?

Он предложил свою флягу Орбе, которая стояла на земле. Поскольку сознание Орбы все еще оставалось туманным, реакции не последовало. Шике капнул немного воды на пересохшие губы.

– Эй, лучше поторопиться. – подгонял Гиллиам сзади, но Шике почему-то не хотел вставать. Он схватил Орбу за руку, словно пытаясь подарить ему хоть немного собственного тепла. Хотя, с одной стороны, он выглядел как мать, что беспокоится о его здоровье, однако на самом деле Шике волновало другое.

Для лечения необходимо будет снять маску.

И, естественно, это означало, что лицо Орбы будет открыто для всеобщего обозрения.

Как и в предыдущих воспоминаниях горожан, многие жители Таурии видели лицо Гила Мефиуса

Он не знал, сколько из них запомнило его, после того, как увидел его лицо только один раз, и то только в течение нескольких секунд. Что случится, если найдется хотя бы один человек скрупулезно запомнивший неприкрытое лицо Орбы?

Черт возьми.

Позади него Гиллиам еще раз спросил, что он делает. И, конечно, Шике тоже хотелось поторопиться. Он хотел, чтобы его вылечили как можно скорее.

Если уж на то пошло, даже если это смехотворное объяснение, я просто должен сказать, что это случай, когда разные люди во многом похожи.

Поскольку он был так сильно похож на наследного принца, это привело к разного рода бедствиям, что в конце концов, он оказался вынужден надеть маску и сбежать от Мефиуса ... Другой альтернативы он не видел.

В тот момент, когда Шике, наконец, собирался встать, неожиданный человек шагнул во двор, полный раненых.

Э-это ... В тот момент, когда он увидел, кто это, Шике сглотнул и встал, чтобы встать между этим человеком и Орбой. «Она» как раз явлалась одной из тех, кто хорошо знал настоящее лицо Гила.

– П-принцесса. Как это возможно. Почему принцесса в таком месте, как ...

– Вы говорили, что вас зовут Шике, не так ли?

Это была Эсмена Базган собственной персоной.

Дочь лорда Акса Базгана, Эсмена, сложила руки за талию, и ее поведение оставалось совершенно спокойным, тем не менее, ее глаза горели решительным светом.

Солдаты тоже заметили ее и быстро остановились. Даже среди раненых нашлись те, кто пытался заставить себя встать и поклониться ей. Эсмена подняла руку, останавливая их.

– Всем, пожалуйста, расслабьтесь, - мягко сказала она. – Вы - смельчаки, защитившие Таурию. Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы хорошо отдохнуть.

Хотя она говорила весело, лицо Эсмены выглядело бледным. Ведь здесь находились солдаты, потерявшие глаз, полуобнаженные солдаты, получившие пули, у которых виднелись опухшие и искривленные сухожилия. Солдаты, у которых оказались отрезаны пальцы или уши. Для Эсмены, которая впервые увидела нечто подобное, это скорее похоже на сцену из самого ада.

Для придворной дамы не было бы ничего удивительного, если бы она упала в обморок от одного взгляда, но ...

– Шике, - она подошла к наемнику из Мефиуса, - я слышала, что Орба здесь.

– А?

– Я слышала, что героя принесли сюда. Где он теперь…

Поскольку он не думал, что принцесса Таурии лично приедет повидать Орбу, Шике на мгновение оказался ошеломлен.

Во время разговора, Эсмена увидела Орбу через плечо Шике. И тут же на мгновение потеряла дар речи. Когда Шике заметил это, он изменил свое положение, чтобы загораживать ее поле зрения, но ...

– Кто-нибудь. Здесь есть кто-нибудь? - крикнула Эсмена неожиданно громким голосом. Солдаты, которые собирались унести Орбу, бросились к ней.

– Как долго вы собираетесь оставлять этого джентльмена лежать на земле? Поторопитесь и занесите его внутрь.

– Н-немедленно. По приказу генерала Боувана мы собирались унести капитана Орбу.

– Это великий герой, спасший запад. Можно сказать, его заботы - заботы страны. Пожалуйста, переместите его в отдельное крыло замка. Я позвоню одному из придворных врачей.

– П-принцесса.

Что необычно для Шике, он оказался так ошеломлен, что ничего не мог сказать. Хотя, с одной стороны, он чувствовал, что это выглядело самым безопасным для здоровья Орбы, с другой стороны, было бы опасно позволить принцессе, которая так хорошо знала лицо Гила, приблизиться к нему.

– Мы также не должны показывать его лицо слишком большому количеству людей, - решительно сказала Эсмена. Шике теперь опешил по другой причине. – Таурия не настолько неблагодарна, чтобы игнорировать желания героя и разоблачать то, что он спрятал. А теперь, Шике. Пожалуйста, помогите.

Сказав это, она слегка опустила веко. В каком-то смысле это удивило Шике больше всего на свете.

Не говорите мне, - мелькнула в его голове мысль, - не говорите мне, что принцесса знает об Орбе и Гиле?

Эсмена похищал Гарда, и тем, кто ее спас, был никто иной, как Орба. Вероятно, чтобы поблагодарить его, она пригласила Орбу в свои покои после возвращения в Таурию. Что между ними произошло в то время?

Разум Шике находился в смятении из-за множества вещей, но, в любом случае, было очевидно, что лицо Орбы не могло быть открыто для большого количества людей.

Он сопровождал тех, кто нес Орбу на носилках. Гиллиам издали наблюдал, как их фигуры покинули задний двор и исчезли в коридоре, ведущем к замку.

Наемники из того же подразделения прибыли с опозданием. Когда они узнали, что их капитан, по всей видимости, будет лечиться в замке, они почувствовали облегчение. Но -

– Празднование победы ... Мне это не очень нравится, - сказал Талькот.

– Нет, я собираюсь выпить весь ликер, который нам предлагают, - сказал Гиллиам, встряхнув бороду. – Я знаю себя, я не могу спокойно сидеть и беспокоиться о друге в таком состоянии.

– Есть такое.

Талькот энергично взмахнул левой рукой. Похоже, он получил удар топора по нарукавнику, и она все еще онемела.

– Мефиус обязательно вернется, не так ли?

– Наверное.

– Но прежде всего, вроде кажется, что мы легко можем продолжить наш наемнический бизнес, хоть наш противник - это Мефиус. Однако это означает, что даже если не считать травмы, капитану будет действительно тяжело.

Несмотря на то, что он был молод, Талькот стал по-мирски мудрым, переключаясь с одного на другое - от пирата до кочевника и наемника. Его слова наполовину звучали как предсказание, и даже Гиллиам не мог не почувствовать легкую тревогу.

Прибыв в пристройку к замку, Эсмена на мгновение вышла из комнаты и заставила своих служанок вызвать врача, с которым она была знакома. Принцесса знала его очень давно, и он считался предыдущим старшим управляющим придворных врачей. В данный момент он находился уже в преклонном возрасте, но в хирургии оставался уверен. Его звали Файсал.

Естественно, Эсмена выбрала его из-за доверия к его характеру и таланту, но имелась еще одна важная причина. Раньше, когда Гил Мефиус приезжал в Таурию в качестве посланника доброй воли, сам Файсал был болен и лежал в постели. Эсмена запомнила это, потому что после того, как банкет для Гила закончился, она лично нанесла ему прощальный визит. Другими словами, Файсал не знал лица Гила.

Хотя было раннее утро, Файсал с готовностью согласился на просьбу Эсмены.

– О, наша крошечная маленькая принцесса сама вызвала меня?

Надо сказать, что Эсмена воспитывалась чрезмерно опекающе. Так что с тех самых пор, как она была намного моложе, всякий раз, когда она простужалась или когда бы она ни падала на улице, Акс призывал Файсала. Несмотря ни на что, даже если в этот момент была глубокая ночь, осматривал ли он других пациентов, его вызывали в любое время.

Он был врачом, которому перевалило уже за шестьдесят. Но он все еще оставался бодрым. Он также являлся давним соратником Равана Дола, травмы которого он в настоящее время лечит.

Ведомый солдатом, он вошел в комнату, где лежал Орба.

И стал свидетелем странной сцены.

Мужчина, похожий на женщину, почти полностью завалился на лежавшего пациента. Похоже, он воспользовался суматохой, чтобы лишить раненого всего его имущества.

– Что ты делаешь! – Файсал крикнул, но другой не сделал вид, что оказался удивлен. Его лицо блестело от пота, он, казалось, наматывал свежие бинты на верхнюю часть тела раненого.

– Я займусь им с этого момента. Любители могут отступить. – На первый взгляд Файсал выглядел мягко, но когда дело касалось медицинских вопросов, он становился столь же властным, как генерал.

– Не подходи! – Мужчина, похожий на женщину – естественно, им являлся Шике - крикнул ему в ответ.

Доктор задавался вопросом, потерял ли этот человек рассудок, но глаза, которые смотрели на него в ответ, светились неожиданно интеллектуальным светом, и Файсал остановился с видимым удивления.

Шике закончил наматывать бинты и спокойно уложила Орбу. Глядя на него, повязка была полностью намотана вокруг него от груди до живота.

Шике спрыгнула с кровати и подошел к Файсалу.

– Это что-то вроде мефийских чар, - объяснил он совершенно другим тоном. – Кто-то, кто находится рядом с раненым, и искренне заботится о нём, наматывает на него повязку. Ах, это не обязательно должно быть там, где он действительно оказался ранен. Пока он не проснется, пожалуйста, не снимайте их без его разрешения. Или вы погибните из-за проклятия.

В тот момент его лицо выражало сдержанную ярость. Вместо «проклятия», этот человек сам может направить против тебя клинок со смертельным намерением, если ты нарушишь данное ему слово.

Файсал какое-то время смотрел на это выражение лица Шике.

– Я понял, - он почесал в затылке и согласился. – Я ненавижу ворчание жены так же сильно, как проклятия и колдовство.

Шике поклонился, как бы давая понять, что все остальное он доверил ему, и вышел из комнаты. Повязки были наложены, чтобы скрыть клеймо раба на спине Орбы. Люди в Таурии знали, что Орба является бывшим рабом-гладиатором, но кто знал, что будет дальше. Он готовился к ситуации, в которой станет известно, что Орба - это Гил Мефиус.

Шике верил, что сделал все, что мог. Он не верил ни в одного бога, которому поклонялись в этом мире, поэтому не молился. С этого момента он мог делать ставку только на удачу и жизненную силу Орбы.

Когда он прислонился к стене. Ему казалось, что он слышит крики своего тела, которое оказалось перенапряжено с прошлого вечера.

Он будет убит такими же мефийцами, как мы?

Слова, которые Гиллиам пробормотал ранее, всплыли в его голове.

Мефийцы? Верно, мы ведь тоже мефийцы, а?

Гиллиам, вероятно, раньше не задумывался о том, что он мефиец. Но, переехав на запад, он не мог не осознавать разницу в национальности. То же самое и с Шике.

Орба ... тоже мефиец. Этого нельзя отрицать.

Солнце собиралось взойти. Когда он шел по коридору, ведущему от пристройки к замку во двор, сбоку дул теплый ветер.

Он посмотрел на голубое небо. Там, по ту сторону границы, которую он не мог видеть, находится Мефиус. Мефиус, который является их нынешним врагом и в тоже время их родиной.

Часть 2

В том самом Мефиусе, в Апте, её самой западной части, несмотря на ранний час, собралась большая толпа. Как и у жителей Таурии, их лица выглядели наполненые тревогой и трепетом. Рёв артиллерийского огня, разразившийся на рассвете, оказалось более чем достаточен, чтобы нарушить их спокойный сон.

После того, как солнце полностью взошло, войска под предводительством Набарла вернулись.

В отличие от Таурии, это не было «триумфальным возвращением». Доспехи всадников казались тяжелыми. Повсюду мелькали фигуры раненых. Как ни крути, они выглядели изрядно потрепанной, разбитой группой из побежденной армии.

Неустранимая усталость и унижение также застыли на лице Набарла Метти, который ехал первым, но как главнокомандующий он принял позу настолько гордую, насколько мог. Однако это произошло только после того, как он прошел через ворота, ведущие в город.

Он скакал верхом на лошадь в неудобной позе вплоть до того момента, пока они не перешли реку Юнос, не обращающий внимание ни на что, кроме своего побега. Пашир прижимался к нему сзади, положение, которое он был вынужден принять, чтобы защитить спину Набарла и которое только еще больше разоблачило постыдное поведение генерала.

Набарл являлся полководцем, гордившимся своими многочисленными военными достижениями. Перед отъездом на фронт он считал, что этот бой невозможно проиграть. Они получили информацию, что в Таурии осталось очень мало войск. Тактика, которую он выбрал, заключалась в том, что как только он сам соберет оставшиеся силы Таурии к границе, отдельные части войск Набарла внезапно атакуют столицу Таурии с тыла.

Даже если по какой-то случайности его восприятие окажется неверным, на это уйдет лишь немного больше времени, поражение было немыслимо.

По сути, Набарл считал, что у него девяносто процентов шансов на победу на поле боя, но затем ситуация резко изменилась. Те, кого захватили в клешни, оказалась не Таурия, а основной частью войск Набарла. Отряд Даррена, вероятно уничтожен. Цезарь, который исполнял обязанности заместителя командующего войсками Набарла, также не видно.

Это было сокрушительное поражение.

За эти несколько часов пухлые щеки Набарла Метти, которые обычно дрожали, когда он ехал верхом, казалось, полностью впали в него. Но даже в этом случае, когда он ехал по улицам Апты, его лицо оставалось невыразительным до самого конца. Когда он спрыгнул с лошади, его поведение оставалось таким, как будто он только что совершил долгую поездку или что-то вроде этого. Затем, передав уздечку слугам и не обращая никакого внимания на приветствующие его голоса, он большими шагами вернулся в самую высокую комнату в замке Апта - комнату, в которой когда-то останавливался принц Гил.

Как только он закрыл за собой дверь, Набарл взбесился. Он сбил вазу, выставленную у входа, вытащил свой меч, прорезал стол и стулья, а затем отбросил осколки изо всех сил. К тому времени, как Роуг и Одайн поспешили к нему, узнав о возвращении Набарла, не осталось даже одного целого стула, чтобы предложить им сесть.

Когда ему сообщили о визите двух генералов, Набарл очень хотелось закричать, но к тому времени он уже немного успокоился и, тяжело дыша, приказал камергерам быстро убрать комнату. Из свободной комнаты вынесли длинный стол, а сверху разложили карту окрестностей Апты, как если бы он внимательно изучал стратегии.

Получив разрешение Набарла, Роуг Сайан - генерал дивизии «Крылья рассвета» и Одайн Лорго - генерал дивизии «Серебряных Топоров» - вошли в комнату.

Они прибыли в Апту, получив приказ завоевать Таурию. Однако, поскольку Набарл был озабочен тем, чтобы «сделать это своими солдатами в одиночку», они остались в Апте, чтобы удерживать линию обороны. Хотя ни один из двух генералов не был в восторге от завоевания Таурии, они все же не могли скрыть своего удивленного выражения лица от того, что Набарл вернулся полностью разгромленный.

– Неужели у Таурии такое количество солдат?

– Примерно вдвое больше. Ах ... нет, больше, чем ожидалось, но не ... не так уж много ... - запинаясь, произнес Набарл. Ему было стыдно, что он потерпел поражение от небольшого вооруженного отряда. Но если бы он сказал, что количество солдат превзошло его ожидания, это также сделало бы его собственное понимание ситуации, на котором он основывал свою стратегию, слишком поверхностным. В довершение всего, перед выходом на поле боя Набарл с большим достоинством заявил, что эта стратегия «разработана вместе с Его Императорским Величеством».

Роугу Сайану внезапно стало жаль этого человека.

– Война - живое существо. Независимо от того, насколько тщательно продумана стратегия, ситуация может измениться в мгновение ока. Кроме того, это также вопрос удачи. Похоже, на этот раз удача находилась на стороне Таурии.

Он говорил сочувственно, но его манеры произвели противоположный эффект и только разожгли пламя гнева Набарла.

– Нет! – Набарл внезапно повысил голос и стукнул мясистым кулаком по столу. – Я не бог, и я мог бы смириться с этим, если бы это оказалось моей судьбой, но это не тот вопрос, который можно решить несколькими словами об удаче. Это было гнусное предательство!

– Предательство?

– Да, принцесса Гарберы, Вилина Ауэр. Эта проклятая женщина предала нас ради Таурии.

– Невозможно! – Оба генерала одновременно закричали. Поскольку упомянутое имя звучало настолько неожиданным, они заподозрили, что шок поражения, возможно, заставил человека перед ними потерять рассудок.

Они оказались правы более чем наполовину.

Хотя это правда, что принцесса выдала секретную информацию, когда он услышал об этом, Набарл не поверил, что это изменит военную ситуацию. Скорее, он наоборот счел это удобным, поскольку информация, принесенная Вилиной, помимо того, что несомненно привлечет врага к границе, рассердит его.

Но Набарл нуждался в хорошем предлоге, чтобы оправиться от потрясения и тяжелого удара от проигранного сражения. Хотя он часто бывал на передовой, он не привык к должности главнокомандующего и не мог нести всю тяжесть ответственности за поражение.

Разглашение Вилины секретной информации выглядело идеальной деталью для Набарла. Эта проклятая гадюка. Ее определенно послали из Гарберы, чтобы вонзить свои ядовитые клыки в Мефиус.

В то время как он рассказывал Роугу и Одайну о сцене, в которой она изображала из себя своего рода героя и надменно приказала ему «разбить лагерь», Набарл даже сам в глубине души начал верить, что его слова, действительно, правдивы.

Одайн позвал одного из своих людей, которого он оставил наготове за дверью и попросил его проверить, находится ли в настоящее время принцесса в замке. Ответ последовал незамедлительно. С вчерашнего вечера горничная принцессы подняла шум, так как принцесса не вернулась.

– Почему ты не предупредил меня сразу?

– Н-потому что, в конце концов, вот-вот начнется война ... Мои глубочайшие извинения.

Одайн прищелкнул языком. Он обменялся взглядами со старым генералом Роугом рядом с ним. Казалось, каждый ожидал увидеть свои эмоции в выражении лица другого. И это ожидание не было ошибочным.

Принцесса приняла меры.

Дело не в том, что Роуг или Одайн имели особенно глубокую связь с принцессой Вилиной, но они также не верили, как Набарл, что она является «просто маленькой девочкой с пустой головой». Конечно, она должна была понимать, какими будут последствия ее действий - для Мефиуса, для Запада, а также для ее родной страны Гарберы.

– Нет смысла больше говорить об измене принцессы. - сказал Набарл, хотя это он сам продолжал говорить о ней, казалось бесконечно, а затем немедленно приступил к реорганизации войск, так как он был полон решимости нанести второй удар по Таурии.

– Это правда, что враг устроил нам засаду, но даже несмотря на это, Таурия практически в наших руках. Если уж на то пошло, их сторона тоже понесла потери. Однако они будут убеждены, что отбросили нас, поэтому мы атакуем снова без промедления. На этот раз я также попрошу вас двоих о помощи.

Глядя в глаза двум генералам, он сказал это почти наполовину угрожающе.

Однако оба решительно возражали. Набарл еще не остыл от волнений войны. Если они позволят себе снова вступить в бой с врагом, высока вероятность, что они получат еще одно поражение.

– Вы потеряли самообладание? – Набарл сердито посмотрел на них.

– Ситуация изменилась с того момента, когда вы получили приказ Его Величества. Прежде всего, отправьте гонца в Солон. Или вы говорите, что приказ Его Величества состоял в том, чтобы вести войну на истребление независимо от того, сколько раз нас отбросят назад? – сказал Роуг.

Набарл был напуган тем, что император обвинит его в поражении, однако так же сильно он боялся изменить приказы императора. Его психическое состояние до того, как он отправился на битву, было психическим состоянием человека, который не боялся даже богов, но как только его поддержка пошатнулась, эта уверенность стала хрупкой.

Поэтому он неохотно согласился. Возможно, именно он потерял часть своего самообладания, но все же он не собирался снова атаковать Таурию только своими частично уничтоженными войсками.

В Солон был отправлен посланник, и, пока они ждали ответа, на этот раз он попросил Роуга и Одайна о сотрудничестве в укреплении линии защиты Апты. На данный момент Таурия не двигалась. Похоже, ни атака, ни вестник не приближались, и все, что у них имелось, это информация о том, что их подкрепление быстро набирает силу.

Нетерпение Набарла росло день ото дня.

Роуг Сайан также получил подробный отчет от солдата, дежурившего на дозоре. Имелись движения, которые, казалось, указывали на то, что весь запад объединился против Мефиуса. Если это так, то, как только кто-то из них вновь пересечет границу, это может перерасти в крупномасштабную войну. Даже императору Гулу Мефиусу нелегко будет решиться на шаг, но ...

Император, каким он является сейчас, может попытаться силой заставить запад подчиниться.

Когда он решил захватить Таурию, у Гула Мефиуса не было для этого никаких оснований. Он слышал от Набарла, что это произошло потому, что наследный принц Гил якобы убит подчиненными Таурии, но даже так называемая фракция императора, к которой, как он подозревал, теперь принадлежал Набарл, вряд ли поверила, что это правда.

Если Его Величество отдаст приказ атаковать еще раз… Сомнения по поводу того, что он должен сделать, закружились в груди Роуга.

Если бы его приказ означал величественно сражаться против ненавистного врага и умереть, даже сейчас Роуг не покачал бы головой и не отказался бы. До тех пор, пока он мог написать хоть одно письмо своей семье, этого хватило бы, чтобы он ни о чем не жалел. Облаченный в доспехи, которые передавались из поколения в поколение его предками, он с радостью бы отправился на поле последней битвы с мечом в руке.

Но Роуг не злился на запад. Кроме того, принц Гил выбрал дружбу с этой землей. Даже если это будет приказом его господина, сможет ли он загнать своих людей в бой, лишенный всякой праведности, и приказать им умереть?

Даже в его возрасте сомнения не оставляют человека.

Не проходило и дня, чтобы на лбу Роуга не было складки, которая не исчезала даже во время дневных тренировок.

Судя по тому, что он слышал, чувства жителей Апты разделились на две половины. Даже в этой крепости, которая была связана с Принцем, раздавались голоса, яростно кричащие, что им нужно уничтожить Таурию и отомстить за Принца, а также голоса, которые спокойно упрекали их, говоря, что, должно быть, произошла какая-то ошибка, поскольку не так давно к ним приезжал посланник дружбы прямо от Таурии.

Если люди Таурии помнили принца Гила, то жители Апты помнили, что видели принцессу Эсмену.

К тому же, существовал практический вопрос: если война разразится снова, Апта может стать полем битвы. Крепость была разбомблена самим принцем Гилом, чтобы отразить тотальную атаку, и, когда ее полная реконструкция, наконец, почти не за горами, люди снова оказались глубоко обеспокоены.

По мере того, как эти разговоры доходили до его ушей, колебания Роуга становились все сильнее.

Однако он оставался прирожденным воином. Отдельно от его личных убеждений или его заботах о настроении людей, присутствовала та часть его, которая тщательно исследовала текущею войну. Если нельзя будет избежать обмена боевыми действиями, то как им воевать?

Роуг уже слышал подробности битвы от Пашира, солдата, который участвовал в ней вместе с Набарлом. Раньше он состоял в Имперской гвардии, но, поскольку Набарл хотел, чтобы его навыки, позволившие ему занять второе место в гладиаторском турнире помогли ему или же возможно, чтобы его собственный отряд выглядел лучше, он насильно включил его в свои войска.

По его словам, Набарлу не удалось прорваться в центр врага не из-за недостатка тактики. Он предпринял попытку внезапной атаки, смело продвигая своих солдат через Вершины Бельганы, которые можно назвать естественной цитаделью - дерзкий метод, который возраст Роуга не позволил бы ему рассмотреть. Несомненно, Набарл тщательно исследовал местность перед походом. Это точно необычный план, и он был тщательно подготовлен.

Тем не менее, несмотря на это, Таурия отбросила войска Набарла лишь с помощью небольшой армии.

Даже если бы у них имелось географическое преимущество и информация полученная от принцессы Гарберы, я не думаю, что это вся причина.

Принцесса. Верно, принцесса, хмм ...?

Независимо от того, насколько он знал, что должен сосредоточиться сейчас именно на войне, сомнения в груди старого генерала не утихали. Каждый раз, когда он думал о действиях принцессы Гарберы и продолжал беспокоиться о ее местонахождении, Роуг производил обеспокоенное впечатление, а его щеки непроизвольно напрягались.

В то же время.

Хотя он потерпел поражение, главнокомандующим в Апте по-прежнему оставался Набарл Метти. Ни Роуг, ни Одайн не могли переместить ни одного солдата без его разрешения. Эти двое приставали к нему, чтобы он организовал отряд, отдельный от оборонительного формирования.

Поисковый отряд принцессы.

После битвы с Таурией ее местонахождение оставалось неизвестным.

– Хммм, - безразлично фыркнул Набарл.

Похоже, Роуг и Одайн все еще не верили, что принцесса вела себя так, как он рассказывал, но Набарл своими глазами видел ее направляющеюся в сторону Таурии и слышал те слова, что она сказала перед отбытием. Он также лично был свидетелем того, как она создавала беспорядки на поле боя с помощью дирижабля.

– Она пропала? Должно быть она вернулась в Таурию. Наверняка, сейчас она разыгрывает роль героини как будто из какой-то старой сказки и раздувает моральный дух таурийцев, распространяя клевету на Мефиуса.

Набарл выглядел совершенно не заинтересованным в ее поисках, но тут к нему пришел неожиданный гость.

Говорили, что это посланник из Солона. Набарл побледнел, гадая, какой выговор он получит от Императора. Но если хорошенько подумать, для этого слишком рано, чтобы быть реакцией на известие о его поражении.

Более того, внешность посетителя казалась ненормальной. Возможно, он являлся последователем Бадейна, так как его голову покрывала ткань, из-за которой достаточно трудно различить его черты лица. В любом случае, его нельзя было сразу же связать с Гулом Мефиусом, который, как говорили, хотел сделать веру в богов драконов государственной религией, но то, что он протянул, несомненно, являлось письмом с подписью императора Мефиуса.

Набарл почувствовал себя загнанным в угол в состоянии крайнего волнения, но посетитель имел совсем другую цель.

– Принцесса Гарбера?

– Точно, - сказал мужчина ржавым голосом, так что было трудно понять, молод он или нет. – Его Величество разрешил ей отправиться в район Недайн, но она неожиданно и без разрешения взяла один из авиаперевозчиков нашей страны и направилась в сторону Апты. Даже для гостя ее своенравие заходит слишком далеко. Принцессе не будет позволено больше свободы и мой долг сопроводить ее обратно в Солон.

– Н-но принцесса ...

– Я знаю. Так что, пожалуйста, одолжите мне солдат. Мы пойдем искать ее.

Человек, представившийся Кириллом, не дрогнул, когда ответил. Принцесса выдала секретную информацию вражеской стране и, кроме того, она пропала без вести на вражеской территории - хотя эту ситуацию казалось максимально спокойным.

– Т-ты будешь?

– Будет удобнее, если я лично буду её искать.

Пальцы Кирилла разошлись по ткани, которая висела по обе стороны его лица. Набарл почти грубо ахнул, так как то, что предстало ему на глаза, оказалось лицом зердианца. Он чувствовал себя так, как будто его обманула лисица, изменяющая форму, но, подумав об этом, старейшины, с которыми Император недавно сблизился, все без исключения являются зердианцами.

Похоже, он привел с собой еще около тридцати других зердианцев. Можно было бы подумать, что этого будет более чем достаточно для поисковой группы, но, как он и сказал ...

– Мы будем искать вдоль границы. Так что есть шанс, что на нас нападет враг.

На данный момент Набарл потерял дар речи.

Даже увидев лицо Кирилла, он не мог сказать по его чертам, молод он или стар. Пространство между его глазами выглядело пухлым, но щеки оставались такими впалыми, что казалось, будто их соскребли ножом. Хотя он не был особенно высоким, его руки, раскинувшиеся на столе, выглядели на удивление длинными.

Набарл почувствовал, что этот разговор действительно странный, но в конце концов к Кириллу присоединилось около двадцати солдат. Это будет небольшая цена, если это означает, что Роуг и Одайн перестанут приставать к нему.

Но я не понимаю ...

Услышав, что они тут же немедленно покинули Апту, Набарл внимательно изучил переданное Кириллом письмо. В нем стояло имя императрицы Мелиссы. Оказалось, что это она вела переговоры напрямую со старейшинами об отправке такого большого количества людей.

Я даже не думал, что Императрица так сильно недовольна девушкой из Гарберы. Хм, ну это неважно, как бы там ни было.

Если бы о проступке принцессы стало известно, рана Набарла от проигрыша битвы несколько зажила бы, а его репутация также восстановилась. И, что важнее всего, если бы он мог умело выдвинуть этот аргумент против Гарберы во время обсуждений о них, император, несомненно, вспомнил бы его более благосклонно.

Таковы были мысли Набарла, но даже после того, как поисковая группа уехала, его нетерпение нисколько не исчезло. Для этого оставалась причина.

Одной решенной проблемы с принцессой недостаточно.

Проще говоря, он чувствовал, что нужно больше, чтобы скрыть свою неудачу.

Из того, кто нанимал наемников, Набарл добился поразительного успеха, будучи избранным в число двенадцати генералов. Но это произошло просто потому, что император пожелал этого. Другими словами, он был напуган тем, что на этот раз, не более чем по единственной прихоти, его положение может упасть ниже земли. Ему казалось, что он поднялся только на полпути к небу и теперь испытывал сильное желание найти хотя бы еще один аргумент, чтобы избежать ответственности.

– Как насчет Имперской гвардии?

Тот, кто почувствовал беспокойство Набарла и прошептал ему это, был один из его давних слуг по имени Гарет. Он был как младший брат Даррену, вице-капитану, погибшему в бою на вершинах Бельганы.

– Что? Императорская гвардия?

– Те бывшие рабы, которых специально отобрал принц. Есть подозрения, что они знают правду о смерти принца и возложили преступление на генерала Оубэри Билана.

На мгновение Набарл оказался удивлен горячностью тона Гарета, но, конечно, для императора Гуля показания имперской гвардии являлись препятствием для его утверждения о том, что принца убил запад. Из-за этого он приказал Набарлу на время ограничить их свободу.

– Похоже, у них тоже имелась связь с принцессой. Разве это невозможно, что, хотя они остались в Мефиусе, они передавали Таурии секретную информацию?

– Это вполне может быть правдой… – Набарл торжественно кивнул. В такой ситуации, так сказать, Гарет играл ту же роль, что и Колин Исфан по отношению к императору Гулу. Проницательно читая эмоции тех, кто выше его, он подходил к ним и убедительно высказал подобные мысли словно от их имени.

– Если бы не это, такое полное поражение было бы просто невозможно.

– В самом деле. И если информация все еще просачивается, это начнет сказываться на моральном духе. Некоторых из гвардейцев придется заставить говорить правду после того, как они будут доставлены его величеству, но ему все равно, если мы используем несколько из них в качестве примера.

– Хм, - скрестил мясистые руки Набарл. Хотя ночи в Апте ощущались прохладнее, чем в Солоне, в середине дня достаточно жарко. Пот тек со лба и стекал по его пухлым щекам.

Как и сказал Гарет, казнить бывших имперских гвардейцев как предателей звучало действительно неплохо. Так же, как и он, его люди понесли моральный удар от своего поражения, и, если они припишут свое бессилие к кому-то другому, они смогут восстановить свой моральный дух. Половина отряда Набарла состояла из других отрядов наемников, но половина из них являлась его товарищами, с которыми он обедал из одного котла с тех пор, как сам был капитаном наемников. Теперь, когда он стал одним из двенадцати генералов, он почувствовал, что хочет дать им немного удачи.

В таком случае ему нужно вернуть им настроение. С этого момента, независимо от того, какое подкрепление прибудет из Солона, безусловно, именно войска Набарла Метти должны победить Таурию.

Тем не менее ...

Время казни немного отстало. С момента их поражения прошло уже семь дней. Ему нужно придумать какое-то оправдание. Через мгновение Набарл разжал руки.

– Если я правильно помню, среди Имперской гвардии есть женщина.

– А? Ах, эээ ... та, кто, как говорят, отвечает за заботу о драконах.

– Да. Эта женщина ... Она определенно с запада, верно.

Блеск нетерпения несколько погас в глазах Набарла, а на его месте вспыхнул огонь жестокости.

Около двадцати бывших имперских гвардейцев были заключены в большую камеру под казармами. Говен и Хоу Ран, а также командир отряда дирижаблей, Нил Томпсон, Мигель Тес, сражавшийся против Орбы во время гладиаторского турнира, и Крау, которой принц поручил руководить кораблями, находились здесь. Сюда же доставили Пашира, который вместе с Набарлом сражался против Таурии.

Он никогда не считался разговорчивым человеком, но с тех пор, как вернулся, почти не открывал рта. Раздраженный тем, что его заперли, практически сорвался на Мигеле, который хотел услышать его военные истории, но получил холодную позицию, и это почти переросло в драку между ними.

Тем, кто остановил их от драки, стал Говен, но по прошествии времени ничего не происходило, и его глаза иногда встречались с глазами Пашира. Поскольку казалось, что эти глаза пытались привлечь его внимание, Говен собирался приблизиться к нему, когда тот резко перевел взгляд.

Это непохоже на человека, чей разум и тело словно сталь, иметь такое нерешительное выражение лица.

Он ведь не думает о побеге?

Но и Говен не стал исключением, и в этой ситуации, когда он не знал, что будет дальше, его раздражение также нарастало.

Поскольку император объявил, что убийство принца Гила совершено агентами Таурии, он имел некоторое представление о том, как с ними будут поступать. Может быть, пора было отказаться от Мефиуса и серьезно разработать план побега.

Именно тогда в зале появились солдаты под командованием Набарла. Думая, что пришло ли время их казни, он собирался занять позицию наготове, но они позвали Хоу Ран.

– Что ты хочешь от нее? - спросил Говен, приемный отец Ран.

– Драконы не успокаиваются, - грубо объяснил солдат. – Когда мы спросили других укладчиков драконов, они сказали, что те слушают только приказы этой женщины. Так что мы отпускаем её ненадолго. Но только для того, чтобы она позаботилась о драконах, вам же не дают никакой свободы.

Ран не перебивала. По натуре она являлась девушкой, которая большую часть времени проводила с драконами. Она не стала возражать.

– Ран, - Говен многозначительно взглянул на нее, чтобы предупредить ее, - не думай о странных мыслях. Иди с ними пока спокойно.

Хотя она оставалась девушкой, выражение лица которой не сильно изменилось, Говен научился понимать, о чем она думает. Они слышали новости о том, что принцесса Вилина пропала после того, как их заточили в тюрьму и отношение Ран показало, что она этим обеспокоена.

Слабо улыбнувшись, Ран похлопала Говена по плечу, как бы говоря, что я знаю, а затем солдаты вывели его из комнаты.

Через несколько минут Ран под присмотром солдат начала ухаживать за драконами. Среди них находились не только драконы из Апты, но и те, которых генерал Сайан отправил на корабле из Недайна. Другими словами, это были ее старые «знакомые».

Солдаты не могли скрыть своего удивления, когда она без посторонней помощи прыгнула в клетку, коснулась чешуи драконов и повела их, сидя прямо на них.

Но это только сначала.

– Кажется, ты действительно привыкла обращаться с драконами. Людей ты тоже приручаешь?

–Я слышал, ты также заботилась о рабах-мечниках.

– Не хочешь ли ты присмотреть и за нами тоже? Мы можем быть такими же грубыми, как и драконы.

Каждый из солдат непристойно повысил голос.

Ран, однако, проигнорировала их - точнее, она продолжала работать, как будто их слова даже не достигли ее ушей. Выражение ее лица оживилось.

В конце концов солдатам это надоело, и они замолчали, но наблюдение продолжалось. Их слова закончились, но взамен в их глазах засветился свет обнаженной похоти, когда они продолжали смотреть на тело Хоу Ран.

Часть 3

Солон, имперская столица империи Мефиус.

Завершив ряд запланированных дел во время утренней аудиенции, император Гул Мефиус, защищенный лесом копий, размахиваемых одетыми в красное Имперскими гвардейцами, проехал по улицам в великолепной карете и прибыл в храм веры Бога Дракона.

В комнате глубоко внутри ждали старейшины.

Это была простая и пустая комната, за исключением длинного хрустального стола в центре. Обычно «кристалл» относится не к кристаллу, найденному на Земле, материнской планете, а к минералу, характерному для этой планеты, который просто напоминает кристалл по внешнему виду и твердости. Правда это или нет, но все же было сказано, что вся мебель в храме считалась сделана из настоящего хрусталя с первоначальной планеты, который загрузили на космический корабль-мигрант.

Пламя, которое зажгли во всех углах комнаты, а также искаженные лица каждого из старейшин отражались на поверхности стола.

Почетного места не было. Между императором и старейшинами, жившими в храме, не существовало разницы в статусе. Таким образом, старейшины не вставали, чтобы приветствовать императора, когда он вошел в комнату, и никто из них не предлагал протяжных приветствий. И все же тон Гула Мефиуса прозвучал решительно грубым.

– Это первый раз, когда ваше суждение ошибочно. Разве Таурия не должна была легко попасть в мои руки в течение нескольких дней? Я слышал, что сейчас там собираются солдаты со всего запада. Забудьте, теперь это займет не несколько дней, а шесть месяцев или даже целый год и будет стоить многих мефийских жизней.

Старейшие посмотрели друг на друга. Хотя все они гораздо старше Гула лет на десять или двадцать, ни у кого не нашлось слов, чтобы ответить. Казалось, они избегают его взгляда. Гул улыбнулся с чувством мрачного удовлетворения.

– Возможно, я тоже стал опрометчивым. Я слишком верил, что ваши слова безошибочны. Теперь нам, возможно, потребуется время, чтобы пересмотреть план.

– Подождите, Ваше Императорское Величество, – среди старейшин нашелся только один, встретивший его взгляд.

– Наши суждения не исходят из определенного знания будущего. Это просто вопрос возможностей. Бесчисленные люди, которые живут и дышат в этом мире, каждый имеет перед собой тысячу, десять тысяч путей, по которым они могут пойти. Наши суждения состоит из сужение их до тех, которые содержатся в поле зрения одного человека. Как мы уже неоднократно говорили, именно люди приводят в движение случай, а случай приводит людей в движение.

Среди всех старших он был сравнительно молод. Однако его лицо оставалось почти невыразительным. Это было не отсутствие выражения у религиозного человека, достигшего определенного философского состояния ума, а скорее пустое выражение того, кто оставил эмоции в утробе матери при рождении.

На этот раз уже императору нечего было сказать. Однако через мгновение -

– Религия удобна. Нет никого лучше вас, чтобы сбивать с толку людей, – сказал он почти, как монолог.

Гул Мефиус изначально не являлся человеком, который придавал большое значение древним обычаям страны. Но он превратился в государственного деятеля, который пытался возродить старые, древние верования в веру Бога Дракона и уважал старомодные традиции.

Примерно три года назад он получил стимул развивать отношения со старейшинами.

В то время Мефиус находился как раз в разгаре войны с Гарберой. Более того, ни один из них двоих не видел выхода из этого, что лишь показывало все признаки затягивания конфликта.

За два года до этого Гул потерял императрицу Лану из-за болезни. Во время долгой, затяжной войны большинство солдат и офицеров, которые поддерживали его с давних времен, погибли. В стране люди начали шептаться, что Гул падает духом. Отчасти из-за этого, а также для того, чтобы поднять настроение людям, в том числе своё собственное, в мавзолее под черной башней, возвышающейся в центре Солона, Гул впервые совершил «оракул».

С мечом настолько новым, что казалось, что он все еще источает искры из пламени, из которого он, несомненно, только что вынут, Гул отсек голову самой красивой женщины среди рабов. Когда кровь, а не искры, капала с него и стекала на каменный пол, он провозгласил:

«Пока передо мной не будет представлена голова короля Гарберы, я никогда не вложу свой меч в ножны».

«Оракул» - это устная клятва, которой обмениваются император, потомок Бога-Дракона, и божественные духи его предков.

В тот же период император укрепил авторитет Императорского Дома, односторонне захватив власть у совета. С точки зрения знати, он действовал в основном по совету многих старейшин, руководивших во время церемонии «оракула».

С тех пор отношения между Гулом и старейшинами стали крепче. Год назад, примерно в то время, когда он обменялся свадебными клятвами с Мелиссой, старая клятва оказалась нарушена из-за заключения мира с Гарберой, но его доверие к старейшинам только выросло и в конце концов достигло точки, когда он построил такой большой храм в Солоне.

– Император Гул. Вы считали, что наша сила необходима для осуществления ваших давних амбиций, - бесстрастно произнес старший прямо напротив Гула.

– Ваше давнее желание - разорвать отношения между тремя странами и заявить о своем превосходстве над центром континента. Если это произойдет, ваше имя войдет в историю, как имя самого сильного императора. Война с Гарберой объявлена оконченной и ситуация в настоящее время заходит в тупик. Но, как вы знаете, в каждой стране есть тлеющие угли. При единственной ошибке эти тлеющие угли поглотят Мефиус в бушующем аду. С другой стороны, одержав серию маленьких побед одну за другой, Мефиус получит территорию, подходящую для империи и ваш суверенитет, а также учение Бога-Дракона распространится по всему континенту.

Император пристально смотрел на старца из-под тяжеловесных век. Это не были глаза человека, смотрящего на близкого друга или вассала, которому доверяли, они не выглядели глазами человека, смотрящего на врага. Почти пустое выражение лица императора Мефиуса прилепилось к нему, как маска.

– Будь сильным, Гул Мефиус, - сказал смуглый старейшина голосом, подобным ветру, пересекающему долину.

– Чтобы наступил день вашего идеала, вы не должны забывать, что вы чувствовали. Как только вы потеряете это из виду, вы станете не чем иным, как обычным стариком. Так много людей становятся такими, что их утомительно считать. Конечно, на этот раз все пошло не так, как мы предполагали, но нет необходимости волноваться и проявлять нетерпение. Пока мы здесь, течение времени всегда будут в ваших услугах. Вскоре вы определенно получите власть захватив запад и поглотите Гарберу и Энде ...

После того, как Гул ушел, среди старейшин, сидящих на рядах хрустальных сидений, один внезапно чуть не упал со стула. Именно этот старейшина наставлял его.

С восклицаниями и скоростью, не соответствующей их возрасту, другие старейшины бросились к нему, демонстрируя замешательство, противоречащее их обычной отстраненности. Словно находя их неприятными, старец стряхнул протянутые к нему руки.

– Это тело приближается к своему пределу, - пробормотал он хриплым голосом. Если взглянуть на него, его тело определенно истощилось. Но его глаза светились ярким, как лисий хвост светом.

– Скоро будет время подумать о «следующем шаге». Но всё так, как я и сказал Гулу. Время дорого. Барбаруа тоже скоро придет в движение. Но перед этим, Акс Базган. Он стал чем-то вроде досадливой неприятности.

Собравшиеся вокруг него старейшины молчали. Даже в этом случае, возможно, существовало взаимопонимание, поскольку поведение старца, когда он шатко поднялся на ноги, осталось равнодушным.

– Обычно я бы избегал прямых мер, но от тут ничего не поделаешь. Мы не всегда можем держаться на расстоянии. Сообщи Тахи. Скажи ей, что даже если ей придется использовать эфир, она должна убить Акса.

– Что вы хотите, чтобы мы сделали с Гулом? – Спросил тот, кто выглядел старше старейшины.

Старец презрительно улыбнулся.

– Даже если мы позволим ему действовать самостоятельно, он будет двигаться, так как мы и предсказывали. Он больше не может убежать. Он пытается быть твердым и демонстрирует силу. Эта страсть прилипает к нему, как маска из плоти и контролирует его тело, - заявил он. Затем он сразу же стер свой презрительный взгляд и выражение его лица стало таким же пустым, как когда он смотрел на Гула.

– Придя к этому, наши планы на судьбу рискуют быть нарушенными. Я знаю. Вероятно, это связано с действиями другого человека. Для начала, Гул, приближающийся к Энде сейчас с целью разрушения отношений между тремя странами, отличается от оригинального плана. Тем не менее, план, который мы сплели, не настолько легок, чтобы его сбить с курса из-за одного рваного шва. Это подобно «ветру». Если что-то отклоняется от курса, «ветер» немедленно поднимается и автоматически исправляет его. Это то, что называется изначальной судьбой. Никому не будет позволено разрушить ее. Пока те, кто в Барбаруа не проснулись, мы, как люди, должны делать все возможное, чтобы крепко сплотить этот мир.

Заметив шаги камергера, Саймон плотно закрыл ящик.

Камергер поклонился, затем вошел в комнату и, как обычно, сложил книги, которые просил Саймон, в одном из углов, прежде чем уйти.

Саймон поднял книгу сверху и листал ее, стоя, когда внезапно заметил, что в комнате стало темно. Он подошел к окну и открыл шторы. Капли дождя падали за оконное стекло одна за другой. Затем и на окно начали попадать капли.

– Битва за месть, Гул? - пробормотал Саймон, глядя в сторону сада, покрытого туманом от дождя, затем взглянул на главный дворец, возвышавшийся над холмами за ним.

В дом никто не приходил с тех пор, как принцесса Вилина уехала полмесяца назад.

Однако новости, естественно, дошли до него. Говорят, что император Гул послал солдат в Апту и что они уже обменялись ударами с Таурией. Он не слышал никаких подробностей о войне, но, поскольку Гул пробудил настроение вассалов, говоря о «войне, как способе отомстить за наследного принца», результаты, вероятно, оказались неутешительными. Похоже, что вторая и третья части войск, которые должны были быть отправлены в Апту, находились в середине подготовки к отправлению.

Таким образом, невозможно избежать крупномасштабной войны. И Саймона беспокоила еще одна информация.

Нет никаких известий о том, что принцесса вернулась в Солон.

Не было никаких подробностей о том, что случилось с ней после того, как она уехала в Недайн. Конечно, она планировала пробыть там неделю, но с тех пор прошло уже полмесяца. У него было плохое предчувствие.

Несмотря на это, казалось, что император отложил возвращение принцессы Вилины в ее страну, потому что с самого начала он имел в виду войну с Западом. По этой причине он сознательно не устроил похороны наследного принца, чтобы избежать вмешательства со стороны Гарберы, императору требовалось вовремя объявить, что принц оказался убит западом.

Собираешься ли ты использовать смерть собственного сына?

Когда совет полностью прекратил свое существование, Саймон взял на себя ответственность присматривать за принцем. Поскольку уже тогда было ясно, что Гул не питает особой привязанности к Гилу, своему законному ребенку, Саймон решил научить его, как стать прекрасным преемником.

Но и это закончилось лишь наполовину.

Когда его старый друг, с которым он столкнулся на поле битвы, стоя плечом к плечу, а также смеялся, пока они вместе пили, внезапно изменился, он не знал, что делать. Также он не чувствовал, что имеет большое влияние на сына своего друга, Гила.

Кажется, я человек, который не может руководить людьми ни как друг, ни как педагог.

Если подумать, Гул Мефиус тоже являлся человеком, который не оказался благословлен, когда дело касалось родительской заботы.

Его мать умерла, когда Гулу не исполнилось и десяти лет. На его глазах ее сожрал дракон.

Это произошло в пору охоты на драконов в то время, когда она все еще считалась формой развлечения по всей стране и в разгар этой охоты, в момент, когда солдаты отвели от них глаза, мать и ребенок вышли на прогулку.

Из этого постепенно возникла теория заговора. Говорили, что некий влиятельный дворянин приказал своим подчиненным искусно привести эту пару к дракону, чтобы впоследствии сделать свою дочь второй женой императора.

С точки зрения Саймона, когда он оглядывался на это сейчас, императору в то время, другими словами, отцу Гула не хватало решительности. Теория заговора никогда не опровергалась, но и этот влиятельный дворянин, чье имя всплыло, никогда не был обвинен - в результате страна осталась потрясена.

Поскольку его собственная жизнь находилась в опасности, в течение полугода Гул едва мог ступить за пределы императорского двора. Саймон, который служил рядом с ним с тех дней, вспомнил слова Гула в то время.

«Поскольку мой отец тот, кто не смог защитить мою мать. Правильно будет сказать Саймон, что это то же самое, как если бы этот человек убил мою мать лично», – яростно пробормотал он, при этом его глаза горели.

Пока Саймон вспоминал, капли дождя растеклись по оконному стеклу, и вид снаружи стал размытым. Он вернулся к столу и снова открыл ящик.

В нем лежал блестящий черный пистолет.