Настало восемь вечера.

Мы пьем заваренный Шики-сан зеленый чай в зале на втором этаже.

Вестибюль на первом этаже сквозной, и общий зал вынесен над ним такой внутренней террасой. От яркого освещения вестибюля в зале светло, что несколько развеивает гнетущие ощущения.

— Подумать только, настоящее дело об убийстве. Даже для меня это необычно, — хихикает с изящной улыбкой Реги-сан и подносит горячий чай ко рту. Ее все происходящее ничуть не трогает.

— Шики-тян, тебе не страшно? Ты не нервничаешь? Это преступление из невероятных же. Конно-сан убита в закрытой комнате, а главное — непонятно, как!

— А. Мне тоже страшно. Но я не сижу на иголках. Конно-сан убили, но пусть даже… скажем… потом убьют Кокуто-сан, убьют Одзи-сан — ко мне это не имеет отношения. Ну не могу я всерьез думать о вещах, которые мне не интересны. Единственное, что я, вот сейчас покопавшись в себе, захотела понять, — это способ убийства. В номере есть и туалет, и кухня, но как при этом сгорел зал? Как потом погасили огонь? Люди ведь такого не могут.

— А? Я думала, Кокуто-сан, как минимум, может дышать огнем… Ведь это она преступница?

Асагами-сан не трогает чай, пьет заготовленный ранее напиток. Кажется, смесь хлорофиллового сока с яблочным. Здоровый образ жизни.

— Не может. Обычный человек не может выдыхать огонь или поджигать с кулака.

Реги-сан сидит красиво, спина прямая, и отрицает тоже прямо. Слова самой здравомыслящей девушки в Рейене Асагами-сан с улыбкой пропускает мимо ушей: «Может, и так».

Одзи Мисая пристально наблюдает за беседующими. Ее взгляд направлен не на Реги Шики, а на Асагами Фуджино.

— Одзи-семпай, в чем дело? Вы же всех собрали на чай, чтобы дружно продолжить думать.

— Д-да. Так и есть, Сео-сан. Ради беседы я всех и собрала. Позвольте прямой вопрос: кто из них двоих, по вашим ощущениям, преступница?

— Очевидно, Кокуто-сан.

— Увы, Кокуто-сан.

Реги Шики и Асагами-сан отвечают сразу. Все трое не ладят, но в каком-то смысле их связывает изрядное доверие.

— Вот как… А Сео-сан что почувствовала?

— А?..

Фактически, Сео Сидзунэ не может уверенно назвать человека преступником. Будущее перед ней как на ладони, но это в основном образы из отрезка «когда все закончилось». Она не видела сцены, где Кокуто Азака, а может, Миядзуки Лилит убивают Конно Фумио.

— Я не знаю. …Может быть, это совсем не они…

— Осторожнее, Сидзунэ-сан. Уж не хочешь ли ты сказать, что настоящий убийца среди нас? Я врагов не щажу, если меня принудить.

— Да. Хоть ты и милая маленькая зверушка, но тебя будем есть с головы.

— Д-да я не это имела в виду!..

— Восьмой человек. Да, Сео-сан?

— Одзи-семпай!.. Да, именно. Это не обычное детективное дело, но есть аморфный подозреваемый Икс!

— Мне лично кажется, что кому-то удобней так думать… Но есть ли этому основания, Одзи-семпай?

— Есть. Вы ведь знаете легенду Нацуми-кан про… болезнь бессмертия?

Мы так крутим головами, аж воздух свистит.

Я знаю несколько баек про Нацуми-кан, но такого там точно не было.

— Я слышала мельком в семейном доме Одзи, что в этом особняке изначально был санаторий. Какая-то девочка подхватила новый вирус… болезнь бессмертия, и один богач пожалел ее, удочерил и спрятал в этом особняке.

— Бессмертие… как болезнь? Но это же хорошо. Ничего не кончается, вечная молодость, популярность, все всегда с тобой!

— Как знать. Какова бы ни была причина бессмертия, если правда стать «бессмертной, что с тобой ни делай», — это, скорее, ужас, как мне кажется… А-а, вот почему змея. Змея сбрасывает кожу и снова как новенькая, она символ бесконечности. Но финал-то грустный. Богач приютил ее из сочувствия, потом понял, что встретил «вечного» человека, от ужаса обмер и отчаянно кинулся запирать демона…

Реги-сан говорит словно поет, но в ее голосе самую чуточку слышится жар. Ей не интересно искать виноватых, просто она явно любит такие страшилки.

— Но ведь этот особняк опустел, и за ним теперь следит академия. Трудно представить, что тут такое живет.

— Конечно. Владелец Нацуми-кан уже в лучшем мире. Правда вот… записей о том, что его приемная дочь покинула это здание, не нашлось.

— Тогда она, эта больная бессмертием девушка, все еще тут?..

— Если легенды не врут. К тому же, можно спросить у Миядзуки-сан и узнать, поэтому давайте отложим тему. Первый владелец Нацуми-кан — некто Конно Дзюзо. Конно Фумио — его единственная дочь.

Стоп. Мотив убийства Конно-сан всплыл с невероятного угла!

— Я даже проснулась. Теперь мне интересно. Ну что, Одзи-семпай, не будем церемониться. Расскажите нам. Как зовут эту больную девушку? Вы, конечно же, знаете.

Наша принцесса кивнула, по ее лицу было видно, что ей не хочется продолжать.

Она тяжело вздохнула, и:

— Исидзуэ Каната. Маньячка-убийца, семь лет назад оставила гору трупов. Ей подписали смертный приговор, и она его перенесла… Почему она была здесь — и говорить нечего. Ее не смогли убить никакими доступными способами, и Конно Дзюзо под огромный выкуп извлек ее из рук закона.