За уточнениями стоит обратиться к богу.

Спустя три часа, когда снаружи уже потемнело, Юкарики Ичихиме, Айкава Джун и я всё ещё были в кабинете декана. Мы уже свыклись с царившим здесь запахом плоти и крови, а также адаптировались к раскинувшейся перед нами неестественной сцене. Ничего хорошо в этом, впрочем, всё равно не было.

Что думала о нашем текущем положении Химе-тян, я не знал, но сейчас она болталась по комнате и игралась со своими пальцами. Похоже, что ей просто было очень скучно, но, возможно, она тоже размышляла обо всём случившемся.

Что касается Айкавы-сан, она, как ни в чём не бывало, уплетала провизию, которую обнаружила на здешних полках. В данный момент она добивала дорогущего вида пирожное. Как она вообще может есть, находясь в подобном месте и подобной ситуации? У неё либо железные нервы, либо ей вообще всё по барабану. Интересно, что из этого является правдой.

— Джун-сан, сколько ты планируешь здесь пробыть?

— Хэ? Сколько можно спрашивать одно и тоже?

Всё ещё с торчащим во рту печеньем, Айкава-сан на четвереньках подползла ко мне.

— Что такое? Проголодался? Я знаю, знаю, что ты становишься раздражительным, когда голоден.

— Дело не в…

— Вот. А-а.

Айкава-сан сунула недоеденное печенье прямо мне в рот.

Вкуснотища.

— …Я не об этом! Мало того, что мы не знаем, как скоро нас найдёт Шиоги-тян, так мы ещё и сидим прямо на месте преступления — так нас заподозрят ещё сильнее.

— Ты просто безнадёжен! Почему тебя вечно ничего не устраивает… Ты такой негативный. Прямо Принц Депрессии. Ичихиме, скажи уже что-нибудь.

— Наставник, независимым избирателям полагается спать и ждать [1].

— Ты о чём вообще?

Она ведь делает это специально, правда?

— Ии-тан, она о том, что бесцельно слоняться повсюду, находясь в подобной ситуации, — затея просто глупейшая. Если придерживаться терминологии сёги, то нам только что сделали шах, так яснее? Это пока не «шах и мат», но мы и впрямь в беде. О том, как из неё выбраться, придётся подумать как следует.

— Плохие идеи всегда хуже, чем отсутствие каких-либо мыслей [2] — ты примерно об этом?

— Да. Так что таймаут. Таймаут, и не дёргайся.

Произнеся эти слова, Айкава-сан разлеглась на полу. Хоть покрытый кровью ковёр к этому моменту уже и высох, я не мог удержать себя от того, чтобы не поставить под вопрос её благоразумие.

— Мне кажется, что проще было бы вызвать полицию…

— Ради этого они сюда не приедут. У всех участников местной драмы слишком не всё в порядке с головой, да и у всей школы тоже. Мне, правда, жаль, но для Сасаки места в списке действующих лиц здесь не найдётся.

— Нет, что значит «у всех»? Я — обычный гражданин. Так что, пожалуйста, не втягивай меня во всё это. В конце концов, в этот раз я совершенно посторонний человек, ты ведь в курсе? Разбираться в этом — работа полиции. Иначе, зачем тогда я плачу налоги?

— Ты их платишь? Несмотря на то, что ты — несовершеннолетний? Тяжко же тебе живётся… Но, Ии-тан, не стоит забывать и о том, что полиция, по природе своей, — компания, чьи акции находятся в свободной продаже. Она стоит на защите тех, кто готов заплатить ей больше.

А, ясно. Если учесть, что академией заправляют семья Оригами и «Порядок», то можно смело предположить, что они в хороших отношениях с полицией… В таком случае, полагаю, то, что плачу в качестве налога я, — просто капля в море, по сравнению с тем, что полиция имеет с них. А значит, на появление Сасаки-сан и её напарника можно даже не рассчитывать. Впрочем, не то чтобы они сами подходили для подобного дела.

— Ладно, я готов это принять… Но отсиживаться здесь вечно…

— И ты ведь знаешь, что я починила и закрыла на замок дверь, так что места безопаснее, чем эта комната, здесь попросту нет. Это же, в конце концов, личный кабинет самого декана Повесившейся Школы. Он звуконепроницаемый, пуленепробиваемый и микробонепроницаемый — где в этой академии может быть безопасней, чем здесь?

— И именно здесь декан и была убита…

Помимо этого, вся та безопасность, о которой говорила Айкава-сан, была именно физического плана, а то, насколько здесь безопасно рассудку, она вряд ли принимала в расчёт. В конце концов, кто бы подумал, что разыскиваемая всеми Юкарики Ичихиме и её сообщники скрываются в самом сердце академии, в преподавательском корпусе, да ещё и в кабинете самого декана помимо всего остального? Это и впрямь было всё равно, что прошмыгнуть у врага за спиной.

Впрочем, если вас интересует моё мнение, — подобный поступок всё равно нельзя было назвать одурачиванием. «Быть непредсказуемым или неожиданным» не равносильно «прошмыгнуть за чьей-то спиной». Последнее означало лишь воспользоваться чужой промашкой. А если ты влез в чью-то слепую зону совсем безрассудно, ты теряешь возможность двигаться. Становишься заложником выбранного пути бегства. Со мной такое случалось, так что я знаю. Но конечно же эти слова сейчас ничего не значили.

В то же время кое-что волновало меня, ничуть не меньше, чем расчленённый труп Оригами Ноа, оставленный в закрытой комнате.

«Неведомым образом, но мы всё-таки смогли разобраться со всем до того, как показался Зигзаг».

Именно эти слова пробормотала тогда Шиоги-тян — были ли они произнесены от радости, что теперь всё закончено, или же потому что она расслабилась, я не знал, но в тот момент она будто бы на секунду забыла о том, в каком положении находится.

Зигзаг — это ведь не мобильный доспех или что-то такое? Значит, что-то, что даже такой стратег, как Шиоги-тян предпочла бы держать под замком, сейчас находится где-то на территории этой школы?

— Знаешь… хотя ты сам предпочитаешь обходиться без конкретики, сейчас ты требуешь очень чётких результатов, — раздражено бросила Айкава-сан.

— …О чём это ты? Даже если это слова Джун-сан, я не могу такое спустить.

— Ты как-то говорил, что тебе привычно ждать или ещё что-то такое. Да, ты очень терпелив. Ты, наверно, и впрямь смог бы три года на вершине скалы высидеть. Но только в том случае, если бы знал, что от этого результат и впрямь будет. Но вот когда ты не знаешь, что же будет дальше, то тебе сразу становится неспокойно. Ты, может, и привык что-то ждать, но вот ждать у моря погоды ты уже не умеешь.

— В твоих устах это звучит как правда.

— Потому что я говорю о том, что знаю. Ты опираешься на покорность и компромисс. Поэтому, когда ты не знаешь, чем нужно пожертвовать или с кем вступить в переговоры, как сейчас, то тебе, вероятно, приходится довольно туго. Но ты и сам хорошо это знаешь. Да, тебе просто надо над этим поработать, хорошенько поработать…

Где-то на середине этой фразы её раздражение сменилось на безразличие. Поработать, советует мне она, но ведь я даже не представляю над чем мне надо работать.

— Не ругайтесь, Наставник, Джун-сан, — влезла Химе-тян. — Давайте дружить. В том, чтобы цепляться к друг другу, нет ничего хорошего…

— Ты права. Дружба — это прекрасно. Ну, Ии-тан, если хочешь уйти, то, пожалуйста. Я не собираюсь тебя связывать или ещё как-то ограничивать. Я ничего не имею как против тех, кто хочет присоединиться к группе, так и против тех, кто хочет её покинуть. Но если решишь так поступить, ты делаешь это на свой страх и риск, так что не рассчитывай, что если вдруг что, то я тут же примчусь на помощь.

— ……

— Но, знаешь что, Ии-тан. Позволь мне сказать следующее: люди, что находятся в этой академии, несмотря на то, что живут в совершенно мирной стране, делятся на тех, кто не лишён цели, тех, кто не лишён убеждений, и тех, у кого нет выбора. Все они — монстры, вступившие на опасную дорожку.

— Монстры…

— Ии-тан, ты, похоже, считаешь, что тут школа развития талантов или школа физподготовки, но несмотря на то, что это действительно так, у этого места есть и другое предназначение. И это предназначение, скорее, как раз и является главным. Иначе говоря, это всё — лишь прикрытие. Хотя они и всего лишь учащиеся, самые лучшие из них, по сути, уже первоклассные солдаты.

Тогда это совсем не школа, а скорее нечто вроде частной наёмной армии. Вооружённые силы, состоящие из молодых девчат. «Из какой эры свалилась эта история?» — я с трудом удержался, чтобы не произнести это. Конечно же подобные фантазии больше относились к современному творчеству, но, всё же…

— Недооценишь их, посчитав всего лишь девчонками, — обнаружишь себя валяющимся на полу. Пока ты находишься в этой комнате, я, Айкава Джун, могу гарантировать безопасность тебе и Ичихиме. Так что просто успокойся. Хватит уже меня развлекать.

— А ты что скажешь, Химе-тян? — обратился к ней я. — У тебя есть какое-то мнение… или же, предложения — есть что-нибудь? Тебе ведь знакома здешняя обстановка, ты ведь училась здесь целый год.

— Ууу. Химе-тян считает, что лучше оставить всё на Джун-сан. Химе-тян ведь сама неумёха, да и ещё та неудачница, а Наставник не разбирается в таких делах. Так что, думаю, лучше положиться на профессионала, — это было логично. Настолько логично, что меня от этого тошнило. Впрочем, с рассуждениями, от которых становилось легче, мне вообще сталкиваться не приходилось. — Я согласна с тем, что здесь безопасней всего. Всё-таки это — самое ядро Повесившийся Школы, её секретное кладбище [3].

— Ты хотела сказать «база», — ну, да, их кандзи довольно схожи. — Неумёха… Если ты можешь с такой точностью себя оценить, то не думаю, что тебе стоит оценивать себя настолько низко.

— Это не занижение собственной оценки. Просто люди с необычными способностями часто используют их чрезмерно. Химе-чан считает, что это удобный баланс.

Чрезмерно… мда.

Чрезмерность превращается в заблуждение, а оно приводит к исчезновению — так говорят.

Это было правдой… Если ты обладаешь невероятной способностью — ты начинаешь слишком часто ею пользоваться, и это приводит к безумию — мне приходилось сталкиваться со многими такими людьми. Гении с того острова, утративший человечность… Люди, обладающие способностями, позволяющими им бросить вызов самому миру, все были по-своему искажёнными, а из тех же, кто всё-таки смог соблюсти этот баланс, на ум приходила только Айкава-сан.

— На самом деле бессилие для Химе-тян выступает источником самовзрывчатки.

— И почему ты вдруг стала террористкой?

Вероятно, она хотела сказать «самоуважения».

— Ради баланса…

Кем же в таком случае буду я? Если верить Айкаве-сан, я самоуверен, несмотря на то, что ничего не имею, и невероятно горд, хоть и полностью пуст внутри, — сплошное противоречие. Не являюсь ли я в таком случае самым несбалансированным? Но я ведь не искажён. Не искажён. Так мне кажется. Я в этом довольно уверен.

— Ну, надеюсь это к лучшему.

Пробормотав это, я тихо добавил: «Но всё это — ещё та бессмыслица», — и прекратил о чём-либо думать.

Давайте представим, что повелитель бессмыслиц убеждён в том, что убийство — это плохо. Что тогда он должен ответить, когда у него спросят следующее:

«А почему нельзя убивать на войне?»

«Почему серийному убийце нельзя делать то, что хочется?»

Ответом на это будет примерно следующее: войны и серийные убийцы не должны существовать. Но как тогда ответить на это:

«А что тогда насчёт собак, они ведь могут и загрызть до смерти?»

«А как же землетрясения, забирающие жизни людей?»

Сможет ли он на это ответить, что собаки и землетрясения не должны существовать тоже? Конечно же нет, всё это будет уже пустым софизмом. Причины, происходящие от убеждений, и убеждения, берущие начало из причин, не сопоставимы.

Ситуации, когда ты просто обязан убить, также, как и ситуации, когда просто обязаны убить тебя, несомненно, существуют. Да, такая вещь, как «причина убить человека», существует всегда. Даже если причин для «не убить» может не быть, причины убить обязательно найдутся. Поэтому важным является избегать нахождения таких причин, сидеть и не высовываться, пока жизнь продолжает своё течение — придя к такому заключению, я открыл глаза.

Прошёл уже час. Химе-тян всё ещё игралась со своими пальцами (неужели это так весело?), а Айкава-сан дремала, лёжа прямо на полу. Я встал.

— Хэ? Наставник, куда ты собрался?

— В уборную…

— О, тогда я схожу тоже.

Что за чёрт?

Жестом остановив поднимающуюся Химе-тян, я объяснил:

— Я хочу действовать отдельно от вас.

— Отдельно..?

— Да. Я извиняюсь, но я устал играть в детектива, — я слегка размял плечи, после чего развязал лямку, что сделала мне Айкава-сан, и тем самым освободил своё повреждённое плечо. —Как и говорила Айкава-сан, похоже, я не переношу ситуации, когда не имею представления о том, что может случиться. Для меня это целое открытие. Шиоги-тян говорила что-то про то, что неуверенность порождает тревогу, но… может это что-то из той же серии? Я не имею ничего против отсутствия конкретики, но я не люблю неопределённость… И впрямь, я довольно ограниченный человек. Ну, в любом случае, сидеть здесь и чего-то ждать я больше не в силах.

— Но… — Химе-тян надула губы и с несогласием взглянула на меня. — Может ты просто подо… подождишь, Наставник?

Дождь? Депрессия? Самоубийство?

Вероятно, она хотела сказать «может ты просто подождёшь».

— Это ведь бред. Разве ты не понимаешь, что мы в безопасности, пока мы вместе с Джун-сан? Мы с лёгкостью отсюда выберемся, если просто положимся на неё. Так зачем же всё портить?

— Я с этим не спорю.

— Нет, именно с этим ты и споришь. Если Наставник напортачит, то опасности подвергнутся и Джун-сан с Химе-тян. Пока мы одна команда, одно движение руки Наставника и два правительства и сорок три провинции тут же повлияют на судьбу Химе-тян [4].

Я решил не комментировать услышанное, ведь мы тут, всё же, вели серьёзную беседу.

— Уж об этом то я подумал. Химе-тян, мне лучше уйти. Ты сама говорила об этом, Химе-тян. Что «Химе-тян, может, и неумёха, но я — так вообще совершенно не разбираюсь в этом, и потому даже этого звания не заслуживаю. А то, что приносит вред, нужно отсекать.

— Это тупейшая…

— Да, быть может… — продолжил я, грубо перебив возражение Химе-тян. — Быть может, для Айкавы-сан это ничего не значит. Весь этот приносимый мной вред может ею совсем и не ощущаться. Но — я вот подумал. Нет, осознал, — или же, нет, скорее даже понял. Быть вместе с Айкавой-сан и впрямь безопасно. Этим даже можно начать гордиться. Лишь от того, что ты на стороне Сильнейшего в Мире Подрядчика — но это неправильно. Я не хочу избегать поле боя из-за настолько жалкой причины.

Окровавленная комната. Раскиданные повсюду куски мяса. Собранные в кучу конечности Оригами Ноа. Сильнейший в Мире Подрядчик тихо, будто бы даже не дыша, спит на полу. И вот в такой вот обстановке, упавший духом девятнадцатилетний подросток и разыскиваемая семнадцатилетняя девочка ведут свой глупый детский спор. Как не назвать подобную нелепость нелепой и что тогда считать фарсом, если кто-то вдруг решит, что всё, что было до этого, фарсом не было?

— В таком случае я — лишь жалкий вор. Ничтожество, пресмыкающееся всю свою жизнь. Айкава-сан невероятна, так что уж хотя бы это она должна мне позволить — позволить замараться, позволить быть паразитом, не испытывающим ни малейшего чувства вины и не боящимся греха. Из-за всего, случившегося со мной в последнее время, я почти забыл. Почти забыл, кем являюсь и к какой жизни стремлюсь.

Я не могу ничего никому дать.

А потому и получить что-то от кого-то не в силах.

Я отказываюсь от всех и всего. Вот так вот… выглядят остатки моего достоинства.

— Задачей Айкавы-сан было твоё спасение… а это не имеет ко мне никакого отношения. И хоть со мной это никак не связано, я только и делаю, что всё усложняю. В этом нет ничего хорошего. Я… я не хочу возвращать потом этот долг.

У меня нет силы воли.

Но я упрям.

— Но, Наставник…

— Прекрати меня так называть. Я не могу стать другом кому-то в роде Айкавы-сан. Да и чтоб звать меня так у тебя нет ни единой причины.

Отмахнувшись от Химе-тян, которую похоже ранили мои слова, я направился в сторону двери. Открыть дверной замок изнутри не составляло проблем. Но в связи с тем, что вся та электроника, что отвечала за автоматическое открытие и закрытие двери, была сломана, мне пришлось приложить немало грубой силы.

Быть под защитой Айкавы-сан. И в то же время не быть ей обузой. Защищать Химе-тян. И быть довольным собой за это. Держать друг друга за руки. Быть дружными и так же дружно взаимодействовать.

Да, прямо-таки отношения, о которых можно только мечтать.

Впрочем, это и была всего лишь мечта.

А мечты… — они просто мечты.

— Но, эм… Наставник.

— Хватит, я же уже сказал… нечего так фамильярничать, малявка, — повернувшись, я положил руку на плечо Химе-тян. А затем слегка толкнул, тем самым продемонстрировав свой отказ. — Не стоит ждать от меня доброты. Не стоит ждать, что я буду другом. Все эти вещи — они отвратительны.

— …А-а.

Услышав мои слова, Химе-тян слегка отступила.

Видишь, не так уж это и сложно.

Не так уж это и сложно — уничтожить чужое доверие.

А следом пошла трещинами и связанная с ним нежность.

И вот так я останусь один.

— Я устал притворяться чьим-то другом. Вот так, Химе-тян, выглядит мой побег. Он похож на твой. Возможно, он запутает противника, так что можете воспользоваться этим фактом, если вдруг захотите. Если так решишь ты, Химе-тян, или же Айкава-сан.

— Почему, почему ты ведёшь себя словно чужой?

— Потому что мы незнакомцы.

— Но, Джун-сан…

— Я решил, что не хочу быть обузой Айкаве Джун. Даже если совсем её не отягощаю.

Настоящая правда была не настолько романтична и заключалась в моей упёртости, которая была результирующей между смирением и компромиссом.

Неужели ты меня не знаешь?

Неужели ты не осознаешь мои чувства?

Неужели ты меня не понимаешь?

Химе-тян.

Это и вправду прекрасно.

Конечно же, права в этом споре была Химе-тян. Это я ошибался. Ошибался во всём, во всём, что только можно. Но я был на грани. Чтобы неправильный я делал то, что правильно, — нет уж, с меня достаточно. Извиниться за то, что я оказался на грани, я никак не мог. Но я и не собирался.

Да, к этому всё и сводится.

Повелитель бессмыслиц ни за что не примет дружбу, даже если это дружба с Айкавой-сан.

— Но ведь…

— Так что, пока.

Я закрыл дверь, так и не дав Химе-тян закончить. Да, в отличии от Айкавы-сан, худая и хрупкая Химе-тян не сможет сама открыть эту дверь. И даже если Айкава-сан проснётся чуть позже, то, как она и сказала, она не станет мне помогать, ведь я ухожу на свой страх и риск. А вообще, может, всё это время она даже и не спала. Она могла просто притворяться. В конце концов, обманывать других она умела ещё как.

Ведь как раз такой обман и занёс меня сюда.

— …И что самое интересное, я не могу заставить себя возненавидеть её за это…

Вероятно, Айкава-сан была весьма и весьма мне симпатична. Впрочем, это была лишь мысль — далеко не чувство.

— ……

Но даже осознав, что меня обманули, я был недостаточно добр, чтобы просто продолжать отсиживаться.

Что касается Химе-тян. Юкарики Ичихиме.

На фоне того, что я ненамеренно втянул её во всё это, мои действия не были лишены смысла. С момента нашей встречи прошла лишь пара часов, поэтому вся моя симпатия и благосклонность к ней выглядели просто смехотворно, впрочем, это были лишь мои измышления. Мне не хотелось считать, что я просто приравниваю Химе-тян к ней. Да и, в любом случае, втягивать никак не связанную с этим девушку в свою игру в исповедь мне не хотелось.

— … Настал конец этой бессмыслице.

Зная, что этажом ниже находилась учительская, я, стараясь как можно меньше шуметь, направился к пожарной лестнице, по которой мы сюда и поднялись. К счастью, рядом никого будто и не было, поэтому смыться из преподавательского корпуса не составило мне проблем. Так, где же я теперь — до этого я просто следовал за Айкавой-сан и совершенно не вникал в то, как здесь всё устроено. Я не знал ни что здесь где, ни даже как мы сюда вообще добирались.

— …Ох, ну ладно.

Я решил просто побродить по округе… надеясь, по возможности, наткнуться на Хагихару Шиоги-тян. Если верить Айкаве-сан, я и Шиоги-тян схожи. А против встреч с такими людьми — людьми, похожими на меня, — я не имел ничего против. Не знаю почему. Быть может, из-за того, что частичка меня глупо надеялась на то, что я смогу подружиться с тем, кто похож меня, что кто-то сможет меня понять.

Видимость была плохая. Похоже, это было связано с недостатком света — ничего удивительного, ведь школы и не должны работать по ночам. Судя по всему, академия Самиюри — нет, называть её так больше не было смысла — Повесившаяся Школа не практиковала ночные мероприятия. Или, может быть, дело в том, чтобы подчёркивать разницу между полднем и полночью, здесь просто не видели смысла.

— …Но никого и впрямь не видно…

Хоть многие из них и отхватили от Айкавы-сан, это не должно было сломить их боевой дух. Нельзя было и подумать, что их отсутствие было связано с каким-либо комендантским часом. Да и вряд ли преподаватели останутся наблюдателями навечно.

«Тогда…» — подумал я.

Человек, убивший декана, Оригами Ноа — впрочем, стоит ли считать того, кто это сделал, человеком — вопрос спорный — куда он мог деться? Если верить Айкаве-сан и Химе-тян, как раз-таки приказ декана привёл всё к текущей ситуации. Из этого можно вывести, что декан умер уже после того, как отдал свой приказ. Запах крови ещё не выветрился, а куски мяса не выглядели настолько старыми. По крайней мере, это произошло не ранее чем день назад.

Мотивов для убийства было выше крыши. всё-таки одним из увлечений Оригами Ноа было быть предметом зависти, ненависти, презрения и проклятий для многих людей. Судя по всему, она была довольно безумной личностью.

«Но борьба за власть подходит на звание мотива сильнее всего».

А затем обвинить во всём разыскиваемую и её сообщников. Весьма хорошая стратегия. Моральный дух студентов, после захвата врага, заметно вырастет. И если уж на что нам и стоит надеяться, так на то, что о смерти декана пока известно немногим.

Аа. Так вот почему Айкава-сан решила остаться там. С значительным запозданием осознав эту причину, я обнаружил себя перед корпусом с уже знакомым мне «2-ым А». С последнего раза, когда я был здесь, как будто прошла уже целая вечность.

— А, точно. Фотография…

На схему местной планировки было плевать, но мне вспомнилось, что, убегая, я обронил фотографию Химе-тян. После этого я принял решение отправиться на её поиски. Не то чтобы от этого была какая-то польза — но ничем лучше занять себя я не мог. Путь отсюда до входа в академию, хоть и с огромным трудом, но всё-таки припоминался, впрочем, я не был настолько наивным, чтобы надеяться на то, что по дороге туда не попадусь в ловушку или засаду. Да и намерений покинуть это место у меня не было. Я лишь хотел покинуть комнату. Ту неуютную комнату.

Я наговорил Химе-тян довольно много… но, на самом деле, вероятно, мне просто не нравилось быть рядом с Айкавой-сан. Это было скучное проявление жалкой гордости. Впрочем, гордость и сама по себе — достаточно жалкое чувство.

— Да… это и впрямь редкость… чтобы меня вдруг кто-то вообще смог вот так обеспокоить.

Быть может, это из-за того, что Айкава-сан была настолько особенной. Нет, я ощущал, что дело было не в этом. Для меня есть только один особенный человек — и этого человека сейчас нет рядом. А другая — она просто на неё похожа.

Я зашёл в корпус и, найдя лестницу, начал подниматься наверх. Здесь совсем не было света. Кругом было темно. Но всё же здесь было светлее, чем там, где я был до этого. Возможно, так было из-за моей концентрации. Как бы то ни было, где же этот «2ой А»… Если принять моё текущее местоположение за исходную позицию, мне кажется я смогу найти то фото. Или, может, его уже подобрали противники?

Ища фотографию Химе-тян, я ещё раз обдумал убийство в кабинете декана. Помимо двери в комнате было два окна, но, как и стоило ожидать, оба были закрыты. Они были закрыты на двойной замок, и открыть их можно было только изнутри. А все места, где можно было спрятаться в самой комнате, Айкава-сан проверила практически тут же, как мы оказались внутри. Хмм…

Если так подумать, кое-что всё же было странно. Факт. Факт того, что, по словам Айкавы-сан, то, что это было убийство в закрытой комнате, играло важную роль. Заключалась ли эта роль в том, чтобы повесить это убийство на нас? Но что тогда насчёт того, что… что тело было расчленено? Зачем нужно было создавать настолько жуткую сцену, зачем было подвешивать голову жертвы к потолку?

Распилили труп бензопилой… проделать это можно было бы довольно быстро, но смысла делать это без каких-либо на то причин я не видел. Было ли расчленение надругательством над трупом из злобы или же с этим была связана какая-то необходимость… Представить, что голову подвесили к потолку, просто потому что эта школа была Повесившейся, я не мог.

— Расчленение…

Расчленять — препарировать — биотехнология — биология.

— …Напоминает мне об учителе.

Не то чтобы я хотел её вспоминать.

Когда я начал погружаться в воспоминания о том, как учился в ЕР…

— Вшшухх…

Передо мной возник чей-то силуэт.

— …Вшшухх…

Нет, всё же я выразился неверно. Она была уже прямо передо мной, так что называть её силуэтом было неверно. Мне стоило просто сказать «возник человек». Но, всё же, эту жуткую, странную девушку, разглядеть во тьме было не так уж и просто.

Её фигура была настолько размыта, что складывалось впечатление, будто она существовала в другом измерении, — настолько нечётко я её видел.

— Стой.

Она остановилась.

Её причёска была короткой, одета она была в чёрную матроску. её форма местами была порезана, как будто по дороге сюда на неё напал хулиган, но, похоже, таким образом она просто выражала своё чувство вкуса. А в её руках, торчащих из рукавов этой формы…

— Ох. Раз уж на то пошло, позволь мне представиться. Я — Сайджо Тамамо-тян. Поступила только в этом году.

Элиминатор 00 в её правой руке. Сверхпрочный Гриффон в её левой.

Тамамо-тян была вооружена ими обоими — грубыми, чрезвычайно-опасными здоровенными ножами, которые были очевидно ей не по руке. Держала она их обратным хватом. Её неподвижная прямая стойка будто пыталась сказать мне, что эта хватка стала ей привычной уже давным-давно. Всё это время она пристально смотрела на меня. Её затуманенные стеклянные глаза были будто лишены жизни.

Я конкретно облажался — честно признал я себе.

Я не ожидал, что дело дойдёт до клинков. Мне даже в голову не приходило, что сейчас всё настолько ненормально… На фоне всего этого остров, приютивший гениев, и серийный убийца не выпадали за рамки нормы. И как же тут поспеть за всем происходящим?

В то же время, что одежда, что вооружение этой девушки просто умоляли прокомментировать их нелепость, но я всё не мог решить с чего же начать.

— Знаешь, все уроки уже давным-давно кончились.

— Здесь всё устроено немного по-другому…

Я вдохнул.

Ну, по крайней мере, похоже, с ней можно общаться. Тамамо-тян прищурилась и усмехнулась. А затем зашептав «вшшшуххх… вшшшуххх», она слегка встряхнула головой. Быть может, она страдала мигренью, потому что вся была несколько напряжена, как будто пыталась подавить какую-то боль. Или, всё же, это была анемия. В то же время она выглядела немного сонной. Будто заметив мой вопрошающий взгляд, она произнесла «а» и выпрямилась.

— Хмм? А, ножи? Это просто увлечение… Так что не волнуйся насчёт этого.

— Ясно…

Лгунья на горизонте.

— Эмм… так, значит, я искала вас… да. Хм? Разве вас было не… трое? Я что, одна их не вижу? Странно… очки, где же мои очки…

— ……

У неё точно все дома? От её психического состояния всё же зависит моя жизнь, так что я, действительно, переживаю. Этот образ, конечно, крут и современен, да и сама она выглядит так, будто вот-вот расправит за спиной крылья.

— Ах. Эм… — она покачнулась и встряхнула головой. — Ну, ладно, я просто пырну тебя раз или два и после во всем разберусь.

— Ты заблуждаешься, сама ведь знаешь.

Но она не стала прислушиваться к тому, кто был старше, и скрестила ножи у себя на груди.

— Вжжх! … эхехе.

Слегка расслабившись, Тамамо-тян слабо улыбнулась и покраснела. Похоже, она была смущена. Но, отражаясь в лезвиях ножей, эта смущённая улыбка служила только поводом для ещё большего страха.

Хоть она и держала ножи в обеих руках — само по себе это опасность не представляло. Как ни крути, два ножа ограничивали возможные движения её рук, что позволяло легче читать сами атаки, а также возможные защитные действия. В том же кендо только лучшие из лучших брались осваивать владение двумя мечами. Но в то же время это означало, что если человек особо искусен, то и два меча у него проблем не вызовут.

Другими словами, всё или ничего — мастер или начинающий. А рассчитывать на встречу с начинающим в Повесившейся Школе как-то не приходилось.

— Тамамо-тян, эмм…

— Я не буду слушать никакие мольбы о пощаде — эм, оно мне надо что ли, — медленно, слегка пошатываясь, приближаясь ко мне, произнесла она. — И вообще, это наша первая встреча, так что нечего «тянкать». Я порублю тебя на кусочки.

Порубить… на кусочки.

Как порубили декана?

Как порубил декана Зигзаг?

— Погоди, у меня вопрос. Текущее положение — результат стратегии Шиоги-тян?

— Нет… Шиоги-сэмпай и впрямь будто бы что-то там замышляла… но я в этом не разбираюсь, поэтому сюда меня занесло случайно…

«Эхе» — ухмыльнулась Тамамо-тян. Её улыбка была милой, но, честно говоря, сейчас я бы предпочёл, чтобы она была тут не одна. Неужели здесь не учат командной работе? Тебе стоит научиться сотрудничать с остальными, Тамамо-тян. В конце концов, школы и нужны для того, чтобы учиться сотрудничеству.

— Поэтому Тамамо-тян как шух-вшш..уу…хх!

Из своей прямой стойки она резко бросилась на меня. Левый и правый ножи должны были пройтись мне по шее, нарисовав на ней крест.

Черт, она совсем не шутила.

Сражаться с ней я, конечно же, был не в силах и потому, развернувшись, дал деру.

— А-а! Нельзя бегать по коридорам.

Пробормотав это, она перехватила ножи обратным хватом и бросилась за мной. Поначалу я понадеялся на то, что смогу от неё оторваться — она всё же была мельче меня, но я явно её недооценил. И хоть я сам не был медленным, Тамамо-тян была уж слишком шустра. Я ощущал себя как Кутисакэ-Онна, за которой гонится Хикико-сан [5]. Чёрт, получается, что когда я удирал на пару с Химе-тян, мне просто повезло. Иначе говоря, ставки на поле боя только что возросли. Быстро сократив расстояние, Тамамо-тян метнула Гриффон прямо мне в голову.

— Ох… ты ж!

Споткнувшись, я с огромным трудом всё же смог от него увернуться. Это уже никакие не шутки. Этот нож явно был не создан для того, чтобы его бросали, но она метнула его словно сюрикен. Сколько же силы в её руках?

Впрочем, удивляться скорее стоило тому, что её худые руки вообще управляются с такими ножами. Есть ли на территории этой академии вообще хоть что-то объяснимое и поддающиеся логике?

Сев на меня сверху, пока я скользил животом по полу, Тамамо-тян приставила оставшийся в её руках нож, Элиминатор, к моему горлу. Слабый поворот запястьем с её стороны и моей сонной артерии несдобровать.

— …Что там положено говорить в таких случаях… шах и мат? Не, не то. На короля ты не тянешь. Торопливый всадник станет жертвой пешек [6].

Это я тут что ли всадник?

Что за поспешный вывод.

— Теперь я, скажем так, тебя допрошу… так что постарайся отвечать честно, пожалуйста. Не то чтобы мне было до этого какое-то дело, но чем честнее будешь, тем дольше проживёшь — вот так вот оно устроено.

Произнося всё это, Тамамо-тян выглядела безумно уставшей. Не то чтобы её изматывал процесс беседы — скорее сама по себе жизнь была для неё утомительна. Такое вот небрежное отношение.

— Эмм… ссскажжжии-ка. Смертоносная Красная и Юкарики-сэмпай… где они? Если честно, я их тут уже довольно давно ищу.

— …Сначала кое о чём спрошу я.

— Э? Нет, допрос работает не так. Вопросы здесь задаю я, — Тамамо-тян надула щёки. — Аа. Впрочем, ладно. Так и быть, даю особое разрешение. А то всё это как-то грузит.

Похоже, Тамамо-тян не особо любила разговаривать. Она была из тех, кто готов дать себя переспорить, лишь бы при этом не пришлось говорить. В том, что она была настолько слабовольной девушкой, ничего хорошего не было, но этот факт предоставлял мне некоторые возможности.

— …Зигзаг — это ты?

— Эээ? Ты что такое говоришь? Конечно, нет.

Будто обидевшись на это, Тамамо-тян встряхнула головой.

Значит, не угадал… Но тогда, если я не прав…

— Полагаю, ты даже не представляешь, что здесь происходит? Тебя, ничего не знающего об этом месте, в это всё просто взяла и втянула та красная, верно? Не знать о Зигзаге… имей ты представление, во что ввяжешься, то узнал бы…

Затем она замолкла, возможно, потому что устала говорить. А после пробормотала «вшшуххх» и закончила фразу словами «об этом заранее, так ведь?».

— К сожалению, я предпочитаю не совать свой нос в то, от чего веет опасностью.

— Ха. Теперь вопрос задам я… Какая у тебя цель?

На самом деле я думал, что она снова спросит у меня про местоположение Химе-тян и Айкавы-сан, поэтому этот вопрос застал меня врасплох.

— Цель… значит.

— Ты ведь не собираешься спасать Юкарики-сэмпай. Да и помогать Смертоносной Красной, вроде бы, не планируешь тоже… Знаешь, я и упомянутая тобой до этого Хагихара-сэмпай, мы делаем то, что делаем, потому что у нас есть на это причина.

— ……

— Но есть ли причина, обосновывающая твои действия? Достаточно ли этой причины на то, чтоб утереть ею здесь нас всех за то, что мы творим? Если достаточно, то поделись ей со мною.

— Тамамо-тян…

— Но вот просто отвергнуть всё, что мы делаем, назвав это ненормальным или немыслимым, — это словно взять и небрежно от нас отмахнуться. Не отрицай чужое существование с такой лёгкостью, — без каких-либо эмоций произнесла Тамамо-тян. — Или, может, ты просто настолько влюблён в свою обычность и подход к оценке мира?

В моем случае, всё это…

Эта академия — тут всё слетело с катушек — но есть ли у меня право её отрицать? Есть ли во мне самом хоть что-то, что можно считать нормальным?

— Ох, ладно, кому это сдалось.

Тамамо-тян взялась за нож естественным образом.

— Так или иначе, будь добр, сдохни.

Нож соприкоснулся с моей кожей…

— ---!

Смерть.

Я был невыносимо спокоен. И в этом ужасном спокойствии я испытал уныние. Разочарование. От того, что моя смерть будет настолько простой, да ещё и произойдёт в таких обстоятельствах… Мне всегда казалось, что смерть настигнет меня, когда я ввяжусь в какую-то более страшную и невероятную трагедию всех времён или что-то такое. Но умереть вот так, словно персонаж второго плана, будто просто оказавшись погребённым под обрушившимся зданием — нет.

В каком-то смысле такая кончина была гораздо более подходящей. Смерть жалкой букашки. В какой-то момент я было подумал о том, чтобы пуститься в сожаления о моем скучном прошлом, но даже в этом мне жёстко, без какого-либо спроса, отказали и…

Кунагиса Томо. В моей голове осталась только Кунагиса Томо.

Эх, Томо, как я хотел бы с тобой увидеться…

Томо, если бы только я мог перед тобой извиниться.

— ---

По коридору вдруг раздались чьи-то шаги.

Очень быстрые шаги, будто этот кто-то бежал.

— …Наставник… Наставник! — и ещё этот крик.

Услышав его, Тамамо-тян удивлённо отпрянула и обернулась в его сторону.

—Юкарики-сэмпа…

Её рука отвела нож.

Даже не взглянув в сторону Химе-тян для того, чтобы убедиться, что это и впрямь она, с силой дёрнув спиной и рукой, я сбросил с себя Тамамо-тян и, обернувшись, вмазал коленом ей прямо в живот. Размышлять о том, что она — девушка, да ещё и моложе меня, я сейчас был не в состоянии.

Тамамо-тян, отлетела прямиком в стену и потеряла сознание. Впрочем, не то чтобы она была особо сознательна даже когда пребывала в сознании, так что, наверное, это был не самый правильный способ выразиться, но, в любом случае, больше она не двигалась.

Я приложил руку к своей шее — та кровоточила.

По ней текла кровь. Прямо по коже.

— Наставник! — раздалось у меня из-за спины. — Я наконец-то тебя догнала!

— …Химе-тян, — я обернулся и, наконец, смог её увидеть. — Почему ты здесь?

— А, прости, — смогла выдавить она из себя между вдохами. — Химе-тян не нашла в себе сил открыть ту дверь, поэтому и задержалась. И я так и не смогла открыть её вообще, поэтому пришлось выбираться через вентиляцию. Там на потолке есть что-то типа вытяжки. её лопасти можно снять из комнаты. Уфуфу, в то время как Наставник бы этим воспользоваться не смог, но Химе-тян настолько мала, что смогла сбежать этим путём. И вот так я оттуда выбралась.

Я не просил её пересказывать те мучения, через которые ей пришлось пройти. Там вообще была вытяжка? Может, я не заметил её из-за подвешенной к потолку головы, приковавшей всё моё внимание и мысли к себе. Нельзя быть таким невнимательным. Но, что важнее…

…А Айкава-сан? Она не с тобой?

— Э… — проблеяла Химе-тян. — Я разбудила Джун-сан, сразу как ты ушёл, но… «Пусть что хотят, то и творят» — сказала мне она и даже не шелохнулась. Она даже не открыла мне дверь. Так что я пришла одна.

— «Пришла одна», но Химе-тян…

— Наставник не прав.

Выпалила она.

Выпалив это, она посмотрела прямо на меня.

— Ты тогда перебил меня, но ты не прав. Не быть с кем-то, потому что не хочешь быть обузой — это просто обычная трусость.

— Грубо, конечно, но отрицать не стану. Это и впрямь самая что ни на есть трусость. Но это всё равно лучше, чем оказаться в непонятном для себя положении. Это более здраво. Я уже говорил об этом много раз и готов повторить снова — я могу думать только о том, как сбежать. Что от врагов, что от друзей.

Какая ирония. Я так спорил с той вредной предсказательницей, но при этом больше всего на свете я стремлюсь чётко увидеть будущее.

— То, что ты вообще об этом думаешь, говорит о твоей хладнокровности! — по какой-то непонятной мне причине с гневом прокричала Химе-тян. — Если перед этим ты неистово цеплялся за жизнь, то таких мыслей сейчас у тебя быть вообще не должно! Наставник, может я и не имею права это говорить, но разве ты не просто халявишь?

— …А вот сейчас, Химе-тян, ты говоришь о том, о чём ничего не знаешь, — я ощущал, что повышаю голос. — Что… что во мне ты вообще понимаешь? Что вообще ты можешь понять о том, кто вынужден халявить?

— По крайней мере я понимаю, что ты — повелитель бессмыслиц, который только и может, что оправдываться. Наставник, ты ведь знаешь и сам, что ты просто боишься быть с Джун-сан, — вызывающе, будто подначивая, бросила Химе-тян. В этих словах чувствовалась злость, желание опустить меня с небес на землю. —Тебе просто неудобно и неприятно находиться рядом со столь величественной Джун-сан, потому что на фоне её ты ощущаешь себя ничтожным.

— Эй, погоди. Заходить так далеко нет смысла. Я…

Она попала по больному месту, так что я почти был готов начать с нею спорить. Но в самый последний момент я всё же смог себя остановить, в самый что ни на есть последний момент. Если бы Химе-тян не напоминала мне о ней, я вряд ли бы пересилил себя.

Но также я ощущал себя и на фоне неизменимого, нескончаемого и нерушимого Мертвенно Синего. И на фоне Семи Глупцов, способных решить главную загадку всего мироздания. И на фоне пренебрежительно-унижающе ухмыляющейся художницы. И на фоне экстрасенса, что видела лишь то, что нельзя увидеть.

А затем я ощутил себя так на фоне Сильнейшего в Мире Подрядчика.

«И что в этом плохого?»

В том, что однажды тебя посчитают бесполезным.

В том, что точно наступит время, когда тебя сочтут ничтожным.

Почему нельзя бояться, что тебя возьмут и просо выбросят?

Почему нельзя бояться, что тебя вдруг предадут?

— Доверять сложно. Довериться кому-то очень сложно. Люди одиноки. Чем сильнее доверишься, тем больнее ранит предательство. Ты надломишься, сломаешься и никогда не станешь прежним.

— Но даже если так, быть одному всё равно одиноко.

— Даже в таком случае я буду жить один. А если кто-то скажет мне, что жить одному мне не позволено, то я уж лучше умру. Если так брать, то если ты ищешь друзей, просто потому что ты одинок, то чем больше ты найдёшь тех, кому можно довериться, тем сильнее тебя будет душить одиночество, когда будешь оставаться один. В то время как те, кто предпочитают быть одни, являются жалкими, бедными, нелепыми, изолированными люди, — они, в первую очередь, уважаемы.

Такой была и та задушенная.

— То есть, если обобщать, быть одиноким — ересь.

— Тогда, Наставник, получается, что ты не одинок? — спросила Химе-тян. — Ты один, потому что тебе не одиноко?

— ……

— Химе-тян всегда было одиноко.

Ох, ну, правда, же.

Не смотри на меня так.

Честно. Искренне. Естественно. Нежно. С заботой. Правдиво.

На меня. На такого меня.

Разве ты не понимаешь, что мне уже слишком поздно искупать свои грехи?

Я хочу сбежать. Сбежать. Сбежать.

Удрать. Дезертировать. Скрыться. Удрапать.

Да, прям как в тот раз…

— Сколько раз мне нужно повторять одно и тоже.

Это было такой чушью, что мне хотелось смеяться. Даже если я не знал, как улыбаться.

Ах… Теперь понятно.

Химе-тян была похожа не на неё.

Химе-тян была как прежняя она.

Вот почему она так меня впечатлила.

Вот почему я так хотел покинуть кабинет декана.

— Какая же это… чушь.

Но, в то же время, я всё же был способен на то, чтобы не повторить ту же ошибку снова.

— Эээ… Наставник?

— …Нет, ничего. Я говорю, что проиграл. Ты права, всё так и есть, Химе-тян. Я выбрал неподходящие место и время, чтоб проявить свой эгоизм. Прошу прощения, прости. В этом споре я проиграл… Айкава-сан всё ещё в кабинете декана?

— А, д-да!

Поняв, что я решил уступить, лицо Химе-тян посветлело. Глядя на её улыбку, можно было подумать, что она по-настоящему счастлива. Такая улыбка с лёгкостью вгонит в замешательство того, кому будет направлена, — настолько она была открытой. Да уж — похоже, именно поэтому я когда-то давно отказался от чувства вины.

Но тогда, почему.

Почему я был настолько упрям? Если бы я и впрямь мог от всего отказаться, то был бы гораздо счастливей.

Найди я в себе силы совершить самоубийство, всё было бы просто прекрасно.

— А, но мы ведь, всё же, говорим о Джун-сан — она могла разозлиться и оправиться куда-нибудь сама по себе…

— А…такое вполне возможно.

— Но, что более важно, эта девушка…

Химе-тян осторожно приблизилась к валяющейся без сознания Тамамо-тян.

— Ага. Она довольно опасна. А, точно, я ещё не успел поблагодарить тебя. Твоё появление выбило её из колеи.

— Всегда пожалуйста, — ответила она мне, копаясь в школьной форме Тамамо-тян. Что она там делала? Надеюсь это не какое-нибудь странное увлечение. — …О, у неё тут беспроводное радио.

Радио было похоже на… мобильный телефон, разве что кнопок на нем было гораздо меньше. Судя по всему, оно предназначалось для переговоров с друзьями. Размером оно было где-то с ладонь и выглядело вполне удобным… но что с того?

— То есть, перед тем как потерять сознание, Сайджо-тян вполне могла связаться с Хагихарой-сан или кем-то ещё.

— Нехорошо…

Другими словами, здесь больше не было безопасно. Однако спускаться по лестнице ниже было бы опасно не менее. Мы могли наткнуться прямо на них. Нехорошо. В какой-то степени нас уже загнали… мы ещё не попались в мышеловку, но были к этому уже близки.

Химе-тян начала размышлять.

— Хмммм, — затем, спустя некоторое время, — Ну, с этим ничего не поделаешь. Пришло время воспользоваться секретным оружием.

После чего она полезла к себе в сумку, висящую у неё на плече.

— Знаешь, я уже давно мучаюсь вопросом — что у тебя в этой сумке?

— Всякое разное. Семь приспособлений Повесившейся Школы. Но это не значит, что у меня тут ровно семь вещей.

А затем Химе-тян достала несколько, скажем так, катушек. Размером они были больше, чем катушки ниток, но в то же время они явно не предназначались для рыбалки. До самых краёв они были обвиты бечёвкой. Нет… разве это бечёвка…?

— Что это…?

— Нити. Ну, если быть точной, это можно назвать химическими волокнами, бечёвкой или как-то ещё, — сказав это, Химе-тян продолжила одну за одной доставать катушки из своей сумки. — У меня тут есть платиновые и титановые нити. Они особо усилены лучшими методами, которые сейчас может предложить наука. А вот эти считаются многофункциональными. У меня их много — кевларовые, арамидные и из углеродного волокна.

Мне приходилось слышать только о кевларе. Если правильно помню, из него делали пуленепробиваемые жилеты. Не уверен, стоит ли всё ещё называть их нитями, учитывая насколько кевлар отличался в плане прочности.

— Помимо этого их используют в космической промышленности и для военных нужд, у них довольно широкая область применения.

Сказав это, Химе-тян открыла одно из окон в коридоре, после чего открыла противоположное ему окно в классе и начала привязывать нити и тут, и там. Пока нити были намотаны на катушку, они ничем не отличались от обычных, но при размотке выяснилось, что каждая представляет собой весьма тонкую прядь, разглядеть их при таком слабом освещении, не напрягая зрение, совсем не получалось. Они были настолько похожи на паутину, что возникало ощущение, что они тут же порвутся, стоит только до них дотронуться. Я хотел было это проверить, но Химе-тян остановила меня словами: «А, тебе не стоит».

— Если схватишь их не как надо, то можешь и без пальца остаться.

То есть порвусь скорее я сам…

— Хмм… а, а это струны для пианино. Сколько же разных нитей бывает. … И что же ты делаешь со всем этим, Химе-тян?

— Я делаю верёвку. Одно лишь окно не сможет выдержать наш вес, поэтому прямо сейчас я пытаюсь всё рассчитать и организовать необходимую поддержку»

— …Погоди, получается… — я даже не смог договорить. — Ты хочешь спуститься как на тросе на первый этаж?

— Да, верно, именно так.

— …Ты же шутишь?

— Всё будет в поррррррррррядке! — она растянула слово в три раза, после чего выпятила грудь. — Наставник, просто представь, что Химе-тян тебя обманула, и смирись!

— Это ведь ничем не отличается от того, как если бы меня обманули по-настоящему…

Произнес я один раз

— Это ведь получается, что меня обманули по-настоящему!

Произнес я второй раз.

«Мне всё же стоило убежать…» — подумал я относительно искренне.

____________

1. Оригинальное выражение: «нигилистам полагается спать и ждать».

2. В основе фразы китайская пословица: «даже сон полезней плохих идей».

3. Кандзи «кладбище» похоже на кандзи «база».

4. Очередная оговорка химе-тян. она смешала две поговорки: «одно движение руки» и «одна столица, одна дорога, два правительства и 43 префектуры» (выражение, описывающее японию).

5. Кутисакэ-онна — мстительный злобный дух женщины, изуродованной и убитой своим ревнивым мужем.хикико-сан — мстительный дух девочки, которую били родители и травили одноклассники в школе.

6. Поговорка в сёги. суть в том, что всадники (кони) могут перепрыгивать через остальные фигуры, благодаря чему могут забраться глубоко на территорию противника, но, если передвигать их слишком безрассудно, они с лёгкостью гибнут от пешек.