С кинетической энергией булыжника, сорвавшегося с утеса... — это, пожалуй, будет небольшим преувеличением, но уж точно скорость, с которой Харухи неслась вниз по холму, заставила бы даже легкоатлета мирового уровня кусать локти.

Будто бы заключенные в какую-то невидимую выпущенную Харухи паутину, Коидзуми, Асахина-сан и я точно так же мчались вслед за ней по дороге из школы, и к моменту, когда мы добрались до станции Коёэн, и, вместе с ней, до ровной местности, я уже с огромным трудом переводил дух. Даже Коидзуми, который обычно свеж как огурчик даже в самых тяжелых ситуациях, вытирал пот со лба — а это уже говорит о многом. Что до Асахины-сан, то она, задыхаясь, согнулась и уперлась руками в колени.

Таким образом, из всех нас невозмутимой осталась лишь одна-единственная девчонка, внутри которой, казалось, где-то был спрятан некий радиоактивный источник энергии.

— Почему вы остановились?! Почти добежали ведь! Ну же, остался последний рывок!

И, оставаясь верной своим словам, она помчалась в сторону дома Нагато. Как и прежде, ее скорость была поистине олимпийской, и лишь профессиональный бегун на пике своей карьеры мог бы надеяться на то, что угонится за ней. Послав Коидзуми вперед, я взял сумку Асахины-сан — теперь она уже еле плелась позади — и мы рванули за ними так быстро, как это было возможно физически.

— А-а-ах-х… Х-ха-ах-х…

Позаботившись об Асахине-сан, которая едва держалась на ногах всю оставшуюся дорогу, я, наконец, прибежал и увидел Харухи, дожидающуюся нас у входа в многоэтажный жилой дом. Лишь только осознав, что все в сборе, она в тот же миг нажала соответствующие кнопки на домофоне: 7, 0, 8, вызов.

Ответ последовал незамедлительно, словно жилец ждал нашего прибытия.

— ………..

— Юки, это я. Мы все здесь пришли проведать тебя.

— ………..

Сначала раздался звук окончания связи, а затем автоматические двери медленно раздвинулись.

Мы упаковались в лифт, ожидавший нас на первом этаже, и Харухи начала методично давить на кнопку “7F”. Этот лифт нельзя было назвать большим, так что вчетвером нам стало довольно тесно. Настолько, что я слышал дыхание Асахины-сан рядом со своим ухом. И еще тихий шум механизмов.

Металлический ящик полз наверх с таким трудом, что можно было подумать, будто кто-то руками тащит его наверх. Харухи же всю дорогу ехала с кислой миной на лице; нет, ей не было грустно — просто этот недовольный вид она невольно изображает всякий раз, когда не уверена, какое выражение лица выбрать.

Когда дверь лифта открылась на седьмом этаже, Харухи в нетерпении прошагала наружу, шумно разгоняя перед собой воздушные массы, и принялась нажимать на дверной звонок квартиры 708.

Замок открылся с такой скоростью, что можно было подумать, что человек с другой стороны ждал прямо за дверью. Металлическая дверь медленно приоткрылась. Фигура за ней была обрисована аурой теплого комнатного освещения.

— ………

Одинокой фигурой, обрамленной прямоугольником дверного проема, была Нагато Юки, в пижаме.

— Ты уверена, что тебе можно вставать?

Нагато, глядя широко раскрытыми глазами, кивнула Харухи в ответ и направилась к стенному шкафу, чтобы достать нам тапочки.

— Не нужно!

Харухи, уже успевшая сбросить свои туфли, заторопилась отвести ее обратно в спальню, приобняв за плечи. Не только мы с Асахиной-сан бывали в гостях у Нагато раньше; каждый из нас по разным причинам приходил к ней в прошлом, поэтому, естественно, Харухи не хуже других ориентировалась в пространстве. Моя нога еще не ступала на территорию спальни — судьба заносила меня пока лишь в общую комнату и комнату для гостей — но сейчас это едва ли стоило беспокойства.

Я зашел в спальню — в комнате и впрямь не было ничего, кроме кровати — и, не успев даже задуматься над фактом посещения неизведанных земель, очень внимательно посмотрел на Нагато, которую Харухи укладывала в постель.

— ………….

Ее бледное лицо, неподвижно смотрящее в потолок, было невыразительным, как никогда прежде. Тем не менее, у нее не было никаких очевидных признаков жара. Единственное отличие от ее обыкновенного облика — волосы: из-за того, что Нагато была в постели, они беспорядочно лежали на подушке. Своим зорким глазом я сумел заметить, что ее веки были открыты приблизительно на два миллиметра меньше, чем обычно, однако, как это казалось со стороны, ей хотя бы не было больно. Но в любом случае, пижама едва ли ей идет.

Ко мне частично вернулось самообладание, и лишь тогда я понял, насколько близко был к панике.

Харухи прикоснулась рукой ко лбу Нагато и спросила:

— Юки, ты уже ела? У тебя болит голова?

Нагато слегка покачала головой из стороны в сторону на подушке.

— Ты не можешь просто взять и не есть! Я подумала, что ты, может быть, не поела, потому что живешь здесь одна. Хмм…

Она положила другую руку на свой лоб.

— У тебя и впрямь небольшая температура… У тебя тут есть ледяная подушка?

Ответ Нагато был отрицательным.

— Ох, вот как. Я потом схожу и куплю тебе. Но первым делом — еда. Юки, я воспользуюсь твоей кухней и всем, что найду в холодильнике, ладно?

Не дожидаясь ответа, Харухи поднялась и по дороге из спальни схватила за руку Асахину-сан.

— Я приготовлю тебе рисовую кашу по собственному рецепту. Или лучше особую лапшу «Удон»? И то, и другое в миг снимет любую простуду. Микуру-тян, помоги мне.

— А-а… Хорошо~о..!

Асахина-сан с беспокойством смотрела на Нагато, зачем-то держа в руках несколько пар тапочек, но затем поспешила за Харухи, постоянно кивая, пока Харухи резко не остановилась прямо у двери и не оглянулась на нас с Коидзуми, неподвижно стоящих в спальне как пара болванов.

— Вы двое, выметайтесь из комнаты. Невежливо смотреть на девушку, когда она спит.

— В таком случае, — предложил Коидзуми, — почему бы мне не уладить вопрос с покупками? Мешок со льдом и какие-нибудь лекарства от простуды… подойдет?

— Подожди минуточку. Мне же нужно приготовить ещё и обед, так что дайте я сперва взгляну, что есть в холодильнике. Как думаете, у нее есть лук порей? Надо написать список покупок. Пошли, Коидзуми-кун.

— Замечательно.

Прежде чем исчезнуть, Коидзуми, выходя из комнаты, легко коснулся моего плеча, а затем посмотрел на меня одним из своих многозначительных взглядов.

Теперь в комнате остались только бесцельно стоящий и не понимающий, что делать, я и Нагато, которая ровно лежала на спине в постели.

Даже отсюда с кухни мне было слышно голос Харухи, отдающей какие-то приказы Асахине-сан и Коидзуми:

— Да что такое, здесь одни только консервы! Они не дадут ей нужных питательных веществ… Из-за недостатка свежих овощей и начинаются такие болезни. Микуру-тян, промой рис и включи ту рисоварку... О, и вон ту кастрюлю заодно. Теперь ты, Коидзуми-кун: нам понадобятся яйца, шпинат, лук порей… Для таких случаев бывает полезно иметь Харухи под рукой. Как ни странно, хотя она и постоянно твердит, что ее призвание, в первую очередь, — быть лидером бригады, — по-настоящему она показывает свой класс именно тогда, когда дело доходит до вещей, совершенно не связанных с деятельностью бригады. Например, я не понаслышке знаю, что в кулинарном мастерстве ей нет равных.

Тем не менее, у меня не было времени на то, чтобы отвлекаться на посторонний шум.

Лучше просто спросить.

— Нагато?

— …………….

— Как ты? Все так, как и выглядит?

— …………….

— Ты не можешь говорить?

— Могу.

По-прежнему глядя пустыми глазами в потолок, Нагато медленно подняла верхнюю часть своего тела, одеяло и все остальное. Ее движения были неестественно прмолинейны, без малейшего смещения влево или вправо — такому бы позавидовала любая кукла-неваляшка.

— Это из-за той девушки Куё, с которой мы повстречались?

— Необязательно.

Глаза Нагато, похожие на отполированные кварцевые кристаллы, смотрели прямо на меня.

— Тем не менее, это не исключено.

— Разве тебе не кажется, что это все она? То есть…

Прошлой зимой, когда Нагато потеряла сознание в том особняке-призраке, — что именно тогда произошло? Мы часами блуждали в горах во время снежной бури, и, когда мы, наконец, нашли источник света, он оказался особняком-ловушкой, а Нагато лишилась способности точно и объективно оценивать ситуацию. Разве это не…

— Высокая нагрузка.

Губы Нагато будто прошептали это, и взгляд ее тусклых глаз упал на футон.

Ее тело всегда было таким маленьким? Она пропустила всего один учебный день, а уже почему-то стала выглядеть ужасно тонкой и хрупкой.

Внезапно ко мне пришло озарение, и появилась мысль:

— Когда все началось?

Вспоминая вчерашние события, я продолжил:

— Когда случилось что-то, от чего ты начала поддаваться этой болезни?

— В субботу вечером.

Первый день поисков загадочного в новом учебном году. Тогда с Нагато не происходило ничего необычного — в этом я совершенно уверен.

Только не говорите мне, что все началось примерно в одно время со звонком Сасаки, когда я был в ванной.

— ............

Нагато никак не отреагировала. Взгляд ее подернутых пеленой тусклых глаз находился где-то на уровне моей груди. Теперь, когда я подумал об этом, кое-что прояснилось. Вчера... Воскресенье. Я согласился на приглашение Сасаки и встретился с Тачибаной Кёко, Суо Куё и Фудзиварой, однако, кроме них там был еще один и незваный гость.

Кимидори Эмири-сан. Девушка на год старше нас, интерфейс Организации Объединённых Информационных Сущностей, отличный от Нагато и Асакуры. Органический гуманоид, который до этого момента никогда и никак не проявлял себя, оставаясь в тени Нагато или председателя школьного совета. То, что она подрабатывала именно в этом кафе именно в этот день, язык не повернется назвать простым совпадением. Кимидори-сан следила за Куё, я был уверен в этом.

Но зачем? Возможно, чтобы убедиться, что она не попытается испробовать на мне какие-нибудь свои инопланетные штучки. Но обычно этим занималась Нагато... А в этот раз ее нигде не было.

Меня накрыла внезапная волна гнева, и возникло сильное желание провести кросс в висок самому себе.

Каким же дураком я был. Я еще тогда должен был сообразить.

Кимидори-сан заняла место Нагато, потому что та вышла из игры. Резервная копия Нагато, Асакура Рёко, исчезла. Пусть и, возможно, из другой фракции, но Кимидори-сан оставалась последним интерфейсом поблизости. Вот почему она была в кафе. Осторожно держась на расстоянии, порой даже выдавая себя за официантку.

Глаза Нагато приобрели как никогда тусклый оттенок. Их слабый отсвет напоминал отсвет древних монет, вырытых из глубин земли — в них едва теплилась жизнь. Тот прежний блеск, как у грифеля свежезаточенного карандаша, окончательно исчез.

Поскольку у Нагато не было кондиционеров, воздух в ее спальне был тёплым. И все же я понял, что ощущаю какой-то особый холод. Холод, который исходил не снаружи, но изнутри.

— Как мне вернуть тебя в нормальное состояние?

Эту болезнь невозможно было вылечить чем-то типа лекарств, продаваемых без рецепта, или стряпни Харухи. Это был инопланетный вирус. И единственной, кто могла победить его с помощью вакцины или противоядия, была сама Нагато Юки, которую он и сломил.

— ............

Бледные губы Нагато оставались неподвижными около десяти секунд.

— Моё восстановление не зависит от моей воли. Решение вынесет Объединение Организованных Информационных Сущностей.

Твоё бесполезное начальство? Мне уже хочется, чтобы он, наконец, появился лично. Я бы с удовольствием высказал ему пару ласковых.

— Невозможно. Объединение Организованных Информационных Сущностей (веки Нагато опустились на миллиметр или около того) неспособно на прямой контакт с органическими формами жизни... Вот почему я была создана...

На этих словах её взъерошенная голова упала на подушку.

— Эй!..

— Я в порядке.

Мне, наконец, стало предельно ясно: у Нагато не просто жар. Даже команда лучших врачей в мире не имела ни малейшего шанса вылечить вирус, поразивший ее.

Это была информационная атака тех жутких пришельцев из космоса, известных как «Доминион Небесного Свода». Возложив на Нагато такую нагрузку, они сдерживали ее невероятные инопланетные силы.

— Мы можем все исправить, договорившись с Куё?

Это все, что мне пришло в голову. Если Нагато — представитель Объединения Организованных Информационных Сущностей, то Куё — агент Доминиона Небесного Свода. Установить с ней контакт может оказаться не так просто, как с Нагато, но, судя по Сасаки и Тачибане Кёко, возможно. Она определённо может говорить по-японски, пусть и на очень простом уровне. А значит, она должна суметь понять то, что мне придется ей сказать.

— Слова...

Её голос был так слаб, что едва ли был отличен от простого вздоха.

— Язык сложен. В данный момент я не способна на связь с другим гуманоидным интерфейсом. Моих способностей для языковой связи недостаточно.

Вообще, я знал об этом. Но твоя молчаливая сущность — неотъемлемая часть того, кем ты являешься в данный момент.

Для меня и для Харухи.

— Я... — на безэмоциональном лице Нагато ясно отражалось чувство сдерживаемой ею горечи, — Если бы я в качестве отдельного элемента обладала способностью к социализации...

Каждая черта ее белого как лист бумаги лица выражала пустоту, которая была до боли близка к бесконечно малому чему-то.

— Вероятность предоставления мне таких средств, которыми обладает Асакура Рёко, не была равна нулю. Однако я не была создана таким образом. Я не могу нарушать установленный порядок. Я останусь неизменной до тех пор... пока... не перестану функционировать...

Глаза Нагато, с опустившимися еще примерно на три миллиметра веками, безучастно смотрели на холодный потолок. Я не знал, что сказать.

Если бы положения и личности Нагато и Асакуры поменялись местами, как бы всё обернулось? Тихая, необщительная староста-книголюб и очаровательная, заботливая, вечно улыбающаяся участница литературного кружка.

Картина явно была неправильной. Чёрт, я даже не могу такое представить. Я не хотел и думать о том, что меня пронзит ножом Нагато, и спасет Асакура. В глубине сердца я был рад, что врагом была Асакура, а союзником — Нагато. Без сомнений.

Извини, Асакура. Нет нужды возвращаться из Канады или куда ты там исчезла. Мне достаточно Нагато. Нагато, Харухи и Асахина-сан — этих троих хватит, чтобы меня буквально разрывало от счастья.

— Скажи, Нагато.

Я склонился над Нагато, приближая своё лицо к её лицу с растрёпанной чёлкой.

— Как мне быть? Нет... Что мне сделать, чтобы вернуть тебя?

— ............

Ответа не было довольно долго.

С усилием Нагато подняла свои глаза и, встретившись с моими, ответила. Ее ответ был пугающе коротким: