«Благодаря Казетани-куну… Я сказала до свидания моим одноклассникам, это похоже на сон…»

«У меня уже семь печатей кафе, осталось ещё три, и я получу пирог, нужно продолжать. Хорошо!»

После беседы с Ао и расставания с ним шаги Хиюки были такими лёгкими, словно она шла по облакам.

Она продолжала размышлять об Ао с серьёзным лицом только потому, что она не хотела неправильно его понять. Всякий раз, когда она вспоминала ту сцену, её грудь сильно пульсировала, и она чувствовала, будто действительно была благословлена.

«Казетани-кун не был похож на себя обычного, он может быть таким страшным… но он действительно тронул меня и сделал счастливой».

Когда он с яркой улыбкой и голосом сказал, что для Циан не странно любить Субару, её сердце было глубоко тронуто, и она подумала, что это и правда может быть так, как он сказал.

«С тех пор как Казетани-кун начал общаться со мной, я столкнулась со многими замечательными и невероятными вещами. Казетани-кун почти как волшебник. Я думаю, что если буду рядом с ним, то и я смогу измениться».

Или, скорей, она уже изменилась.

До вечера ещё оставалось время. Улицы были покрыты лёгким туманом, знакомая прачечная, стена дома, крыша, милые жёлтые и оранжевые цветы, растущие у входа, даже тёплый аромат приготовленного ужина, доносящийся из здания — всё это казалось такими нежными и успокаивающими.

«Когда Субару и Циан любовались морским закатом и когда у них был первый поцелуй, наверное, весь мир был похож на это».

Хиюки помнила, как Ао сказал, что сцена, которую видят персонажи, меняется от их настроения.

«Это действительно верно, Казетани-кун».

Бормотала Хиюки про себя, пока проходила через экстравагантные ворота своего дома с сердцем полным счастья, шла по каменной дорожке, тянувшийся ко входу, и открывала раздвижные двери.

— !

Она замерла на месте, и от страха у неё появилась гусиная кожа.

На входе стояла пожилая женщина с глубокими морщинами. Её спина была прямой, брови сдвинуты, глаза были острыми, а губы плотно сжаты, она выглядела совсем как демон. [1]

Нежная сцена была мгновенно разрушена, и в голове Хиюки нависла абсолютная тьма.

Мир превратился в бездну, куда не доходил свет, и её хозяин, сильное и ужасное существо, впивался взглядом в поражённую Хиюки.

Её бабушка в начале просто стояла, но потом морщинистая рука потянулась к Хиюки и схватила её, даже не дав снять обувь.

— Иди сюда!

Ощущения отличались от того, как Ао схватил её за руку. Хиюки захлестнули страх и чувство опасности, идущие от её природных инстинктов. Следуя за бабушкой не по своей воле, Хиюки дрожала от страха.

Снимая свою обувь в неудобной позе, у Хиюки не было времени правильно поставить её на место, потому что бабушка утянула по коридору в её комнату.

«Почему бабушка так зла? Я вернулась до комендантского часа, прежде чем пойти в школу, я сделала всю работу по дому и привела в порядок внутренний двор…»

То, что предстало перед глазами Хиюки в следующий момент, вогнало её в пучину отчаяния.

По всем татами были разбросаны книги с яркими обложками. На иллюстрациях были девушки с большой грудью в откровенных нарядах, маленькие девочки из начальной школы с кошачьими ушками и девушки в сексуальных позах, одетые в броню, похожую на нижнее бельё. На цветных страницах были даже обнажённые девушки, моющие спину главному герою мужского пола в ванной, все они лежали здесь.

Хиюки почувствовала, что её кровь замёрзла.

Бабушка терпеть не могла мангу и аниме. Она даже приказала выбросить тетрадь с персонажем аниме, которую она получила на спортивных соревнованиях. Он никак не могла позволить Хиюки читать лайт-новеллы.

Она знала, что если бы бабушка увидела обложки этих книг, то закатила бы истерику, поэтому Хиюки тщательно прятала свою коллекцию лайт-новелл, которую скрывала в самой глубокой части своих ящиков.

Она не могла знать, когда бабушка войдёт в её комнату, поэтому она никогда не читала лайт-новеллы дома. Это касалось не только лайт-новелл, которые сейчас лежали на полу. Даже рукопись, которую она писала, лежала на полу.

«Моя новелла…»

Она чувствовала, как будто кто-то сжимает её грудь. Бабушка спросила строгим тоном, дрожа от гнева:

— Что это такое? Хиюки!

Хиюки резко опустила плечи и склонила голову. Бабушка сильно дёргала её за руку, как будто говоря: «Смотри на меня, когда говоришь!»

— У-у-угх.

С губ Хиюки сорвался стон.

— Ты читаешь эти неприятные, бесстыдные и ядовитые вещи за моей спиной?

Бабушка с силой задавила руку Хиюки и спросила, уставившись на её лицо сердитыми глазами.

— И что это? Это ты написала? Хиюки?

Она подняла бумагу с рукописью и закричала.

Хиюки потеряла равновесие и упала рядом с грудой бумаг. Бабушка смотрела на неё сверху вниз, дрожа от гнева, как на преступника.

— Такие непритязательные, ребяческие и неприятные каракули написаны моей внучкой? Как ужасно.

Слова бабушки достигли Хиюки. Её пренебрежительный голос переплёлся с картинкой листа с жестокими комментариями.

«Грязная история, использует дешёвые и вульгарные слова». «Неприятный главный герой, читателю больно читать это». «Сюжет самонадеянный и ребяческий».

Комментарии плавали в голове Хиюки, причиняя боль.

«Остановитесь, не говорите этого больше».

Хиюки хотела закрыть уши.

«Мой роман ребяческий, неприятный и самонадеянный, поэтому я никогда не проходила отбор, и все в школе избегали меня…»

Когда она почувствовала, что собирается погрузиться в тёмные воды.

«До свидания, Хиномия-сан».

Она внезапно услышала весёлый голос.

«Действительно… сегодня в школе я со всеми попрощалась».

«Д-до свидания…»

Щеки Хиюки покраснели от счастья, и она с улыбкой ответила. Ао следил за ней со стороны своими яркими и нежными глазами.

«Работа Хиномии-сан очень интересна».

— Избавься от всех этих грязных вещей сейчас же!

— …Нет.

Хиюки сидела на полу с опущенной головой и тихо сказала.

— Что? Я не слышу тебя!

Прозвучал строгий голос бабушки.

На этот раз Хиюки ответила немного более громким голосом:

— Это не непритязательные, бесстыдные и ядовитые вещи. Они не дешёвые и не ребяческие.

«Что хорошо в лайт-новеллах, можно написать всё что угодно, и стиль письма очень либерален, правильно?»

Даже если это был всего один человек, Хиюки нуждалась лишь в ком-то, кто будет слушать и принимать её слова.

Кто-нибудь, кто скажет ей, что её книга хорошая.

Кто-то, кто прочитает её неуклюже написанную историю. Кто-то как Ао, кто бодро подтолкнул бы её.

«Просто делай, что хочешь, и пиши то, что ты хочешь!»

Хиюки подняла голову и закричала.

— Моя новелла не сделает никого несчастным!

— Поздравляю, Ао-кун!

— Ао наконец-то стал мужчиной.

— Ва-а, что?!

В этот момент, когда он вошёл в дом Саку Таро, Ао услышал звук хлопков и конфетти, падающее на его голову.

После того как он расстался с Хиюки в кафе.

Ао вернулся домой и по просьбе своей матери понёс еду в дом Саку Таро.

— Аека-сан, ты не можешь это использовать, направляя на человека! Дядя Саку, тоже, почему вы так улыбаетесь?!

— Ара, я просто немного возбудилась.

— Да, ты правда сказал: «Разделение этой тайны является волнующим опытом и ощущается, как нечто особенное, поэтому для меня не странно влюбиться в тебя». — Ао-кун, ты реально крут!

Сказала Аека мужским голосом. Как и ожидалось от профессиональной сейю, даже при том, что её голос так мил и сладок, в её выступлении он был похож на голос парня подростка.

Нет, проблема не в этом.

— Почему… Как вы узнали об этом?!

— Ара, действительно почему?

Аека красноречиво смеялась.

Ао забеспокоился.

— Это отношения персонажей в книге. И то, что я сказал: «Поэтому это не странно, что Циан полюбила Субару».

— Ао, ты так гладко сказал такие ласковые слова девушке, используя работу над новеллой как оправдание, хорошая работа. Я использую эту уловку в своей следующей игре.

— Да, услышав это, сестрёнка действительно была тронута. [2]

— Вы слышали? Как вы могли это подслушать?!

«Эти двое тоже были там? Когда? Где они были?»

Лицо Ао стало горячим.

— Дядя Саку, и ты, Аека, вы двое вторгаетесь в личную жизнь человека!

— Ара, не сердись ты так. Вава и я чувствовали себя виноватыми в размолвке с твоей подругой, поэтому мы волновались.

— Правильно, это не просто потому, что Саку не мог думать о сюжете и захотел использовать вас двоих как основу, это точно не так. [3]

— Аека-сан, ты проговорилась!

Сказал Ао рефлекторно.

«Эти двое взрослых действительно…»

Смущение и гнев заставили кулак Ао дрожать. Но в этот момент Саку Таро протянул ему билеты.

— Это билеты на премьеру фильма на этих выходных, сходи на него с ней. Это фэнтезийный фильм, который нравится девушкам, и он хорошо подходит для свиданий.

— Ао-кун, быстрее звони ей.

— Ха-а-а?!

— Правильно, звони ей прямо сейчас.

— Дядя Саку, с твоей работой всё так плохо?!

Двое ужасных взрослый задорно поддерживали его: «Звони ей! Звони ей!» «Позвони ей сейчас же!» «Куй железо пока горячо!»

Как он мог позвать Хиюки в кино перед этими двумя?

Как и сказал Саку Таро, Хиюки мог понравится этот фильм. Если бы он позвал её, вероятней всего, она была бы очень счастлива. Ао представил её губы с родинкой, мягко улыбающимися.

«Да, это для Хиномии-сан».

Ао нашёл телефон Хиюки и нажал на кнопку вызова.

«Я впервые звоню Хиномии-сан. Что она сейчас может делать? Она уже ужинает… или ещё нет?..»

Саку Таро и Аека наклонились поближе.

— Круто, Ао-кун! Вперёд! Вперёд!

— Я рассчитываю на тебя, подари мне смущающий сюжет высшего качества, который тронет сердца игроков.

— Успокойтесь! Ну правда!

Пока Ао жаловался, Хиюки сняла трубку.

— Ах, Х-Хиномия-сан? Извини за внезапный звонок.

Ао прогнал Саку Таро и Аеку рукой и решил сразу перейти к делу.

Из трубки донеслось всхлипывание.

«Хм?»

— ……

Это был звук плача и её голоса, сломанного слезами.

«Хиномия-сан плачет?..»

— Что произошло?! Хиномия-сан, в чём дело?

Внезапно Ао закричал с серьёзным выражением на лице, что сильно удивило Саку Таро и Аеку.

Из-за всхлипываний и звука проезжающих машин Хиюки не могла внятно выразиться.

— Хиномия-сан, где ты сейчас?

Ао отчаянно закричал и наконец услышал ответ.

— …Казетани-кун.

Он смог услышать слабый голос, который ласкал его слух.

— Я, я… Бабушка… Дом… [4]

Звук проезжающих автомобилей смешивался с шумом падающего дождя.

Выглянув из окна, Ао увидел, что начинался дождь.

— Хиномия-сан, скажи мне, где ты находишься! Я заберу тебя!

После разговора Хиюки отправилась искать убежище от дождя, Ао покинул дом Саку Таро и отправился к ней. Дождь становился всё сильнее, и начало холодать.

Ао надел спортивную обувь и побежал, разбрызгивая воду, к круглосуточному магазину, где ждала Хиюки.

Он сказал ей ждать внутри, но Хиюки стояла у входа в магазин с опущенной головой, на её плече была школьная сумка, а перед грудью она держала большую сумку. Она была одета в свою школьную форму, и её блузка полностью намокла и прилипала к коже, она выглядела очень замершей.

— Хиномия-сан!

Ао окликнул её, и Хиюки подняла голову с красными глазами полными слез.

— К-Казетани-кун, я… убежала из дома, теперь я не могу вернуться…

Ао вернулся в дом Саку Таро вместе с рыдающей Хиюки и дал ей переодеться в подготовленную Аекой одежду. Она всё ещё не поужинала, поэтому Ао достал еду, которую принёс Саку Таро, тушёный ям и стейк тофу.

— Съешь что-нибудь, чтобы успокоиться.

Хиюки была одета в розовую блузку без рукавов с чёрными точками и колготки с розовыми и белыми полосками, что заставила Ао задуматься, была ли здесь нормальная одежда. Это была одежда, которую было удобно носить Аеке, когда она оставалась дома у Саку Таро, поэтому тут ничего не поделаешь. Это было намного лучше, чем надеть одежду Саку Таро.

Он был благодарен им, что они предоставили Хиюки убежище.

Если бы Ао и Хиюки, которые до сих пор были в старшей школе, отсутствовали слишком долго, то затем их бы отправили на разговор с учителем. Если бы он привёл Хиюки к себе домой, то его мать начала бы расспросы. Дома у него были маленькие близняшки, поэтому ей трудно было бы успокоиться.

Хиюки, опустив голову, разделила тофу одноразовыми палочками и отправила его в рот.

— …Восхитительно, вкусно.

Тихо пробормотала она и попробовала сладкий ям.

— Восхитительно.

Повторила она.

— У меня дома двое младших, поэтому приправа более сладкая. Вероятно, детям такое нравится. Хорошо, что Хиномия-сан тоже любит такое. Ах, Хиномия-сан!

Хиюки закрыла лицо одной рукой и начала рыдать, что заставило Ао запаниковать.

— Ао-кун, в такое время ты должен быть поближе к ней и успокаивать.

— Ещё можно поцеловать её, Ао.

Пусть взрослые и подшучивали, сейчас не было время для этого.

Ао достал из коробки салфетки и протянул Хиюки, которая вытерла нос и сказала:

— Извините меня. Но это действительно… восхитительно… как можно стейк тофу сделать таким вкусным… И, и этот тушёный ям тоже, такую тушёную еду я ела только в прошлом?..

— Если тебе нравится, то поешь ещё.

— Д-да.

Хиюки ела и плакала, бормоча: «Восхитительно, восхитительно», — отправляя стейк тофу и сладкий ям в рот. Когда она наконец перестала плакать, Ао спросил, сидящую на полу и обнявшую колени Хиюки, что произошло.

— …Бабушка нашла лайт-новеллы и рукописи, которые я прятала.

Сказала Хиюки хриплым голосом.

«Разве бабушка Хиномии-сан не слишком строгий человек?»

Она запрещала ребёнку читать мангу и смотреть аниме, поэтому Хиюки писала свою книгу в школе.

Комендантский час Хиюки тоже был очень строгим, Ао знал, что Хиюки очень боялась своей бабушки. Однажды она даже пробормотала: «Бабушка ненавидит меня…»

— Н-наверное, это потому, что недавно я вела себя странно, поэтому бабушка и обыскала мою комнату. Бабушка способна на это… я уже знала это, если бы я только спрятала их получше…

Хиюки плотнее обхватила колени руками, потому что её плечи дрожали.

— Бабушка сказала, что лайт-новеллы — непритязательные, вредные и неприятные вещи, и хотела, чтобы я выбросила их всех… Я всегда боялась бабушку и не смела идти против неё… Но в этом я не могла отступить и впервые возразила ей.

Для послушной Хиюки это было большое дело.

Хиюки сказала своей бабушке, что для неё читать и писать лайт-новеллы очень важно и она не может их выбросить.

«Если ты хочешь выбросить лайт-новеллы, то я уйду из дома вместе с ними!»

Хиюки тут же сложила книги и рукописи в большую сумку и выбежала из дома, оставляя позади кричащую: «Подожди!» — бабушку.

Должно быть, она терпела всё это время и поэтому взорвалась. Хиюки, рыдая, продолжала говорить о своих чувствах.

— Я-я абсолютно не хочу возвращаться в тот дом. Я хочу работать и арендую комнате, чтобы жить. Бабушка должна… вероятно, она думает, что так будет лучше. Моя мама оставила меня с ней, после того как умерла, поэтому она ненавидит меня и считает проблемой.

— Подожди, это тебе сказала твоя бабушка?

Аека пододвинулась ближе, как будто не могла оставить этот вопрос без ответа. Хиюки кивнула со слезами на щеках.

— Ещё до того, как моя мать легла в больницу, когда мои родители развелись, мы возвращались в дом бабушки, чтобы остаться там, я слышала… Бабушка говорила с мамой: «Что, что насчёт меня? Именно поэтому я возражала, человек не может думать сам о себе, но это затруднит человека, который должен будет взять на себя это бремя. Это действительно холодно, настолько холодно, что меня бросает в дрожь...» Я, я была ещё маленькой и не понимала, о чём она говорит. Но когда бабушка ругала мою мать, та сказала в слезах: «Когда я выходила замуж я не знала, что разведусь».

«Именно поэтому я возражала!»

«Это затруднит человека, который должен будет взять на себя бремя!»

Голос бабушки был строг, и её лицо было напряжено так, что она была похожа на демона.

«Это действительно холодно».

Мать Хиюки положили в больницу, и она скончалась, так и не вернувшись.

Бабушка Хиюки полагала, что у её дочери был слабый характер. Когда у отца Хиюки появилась любовница, это увеличило психологическое бремя её дочери, поэтому она ненавидела отца Хиюки и саму Хиюки, которую бросил отец, объяснила Хиюки.

— Я… не буду похожа на свою мать… Моя мать была нежна и добра… После того как моя мать вышла замуж и покинула дом, бабушка всё ещё любила и лелеяла её… В прошлом знакомая бабушки сказала… что её внучка не похожа на её дочь и напоминает своего отца… На лице бабушки появилось выражение отвращения… Грустным и пугающим голосом она попросила, чтобы я вышла из комнаты…

Хиюки показала фотографию своей матери, которую она забрала из дома, когда убегала.

— Там… осталось не много. Фотографии, на которых был мой отец, бабушка все выбросила…

Те немногие фотографии, что у неё были, забрали, когда она стала жить с бабушкой. У молодой женщины, улыбающейся в больничной койке, было миниатюрное и симпатичное лицо.

Если бы её лицо не было таким бледным, она выглядела бы более милой и счастливой. Даже при том, что она улыбалась, у её лица был намёк на печаль. На деревьях за окном были розовые цветы бегонии. Улыбка на лице матери Хиюки была похожа на цветы.

Трёхлетняя Хиюки была на её руках, вероятно, она была очень счастлива быть со своей матерью и широко улыбалась. Рядом с ними была женщина со строгим лицом и изящной аурой. Она была одета в кимоно и, стоя с прямой спиной, изящно сложила руки перед собой. Это должна быть бабушка Хиюки.

«Она действительно похожа на строгого человека…»

— Эта старушка похожа на дочь благородной семьи, родившейся в эру Тайсё, женщина, которая выживала одна во время войны. Такое впечатление она производит. [5]

Аека сдвинула брови.

— Нет, она не могла родится в эру Тайсё.

Парировал Саку Таро.

— Хм?.. Это когда вы ходили в океанариум?

Пристальный взгляд Ао был прикован к маленькой Хиюки, которая стояла перед аквариумом. Женщина, одетая в длинную белую юбку, и её белые перчатки, держащие крошечную руку Хиюки.

Хиюки носила милую короткую вычурную блузку с рукавами, розовую юбку и сумку с вышитым цветком на спине.

— Человек в перчатках твоя мать?

— У мамы… была аллергия, в дни, когда ультрафиолетовые лучи были сильны, она носила перчатки… [6]

В углу фотографии можно было увидеть ярко-белый спинной плавник и серый хвост.

— Это часть принадлежит… это… акула китефин.

Пробормотала Хиюки тяжёлым голосом:

— Я очень боялась акулу китефин, а мама сказала, что акула китефин — сильные существа, которые сами о себе заботятся и не держатся группами, и что я должна быть сильной, как акула китефин…

— Слова твоей матери невероятны.

Бормотала Аека.

Действительно, это слишком амбициозно говорить трёхлетней девочке, быть похожей на акулу китефин.

Плача Хиюки сказала:

— Это всё из-за бабушки. Она продолжала обвинять маму, говоря: «Ты слишком слабая, слишком слабая». Мама верила в это, и поэтому она попросила, чтобы я стала сильной. Бабушка даже мне говорила… «Твоя мать действительно слабый человек… Ты не должна быть похожа на свою мать», — она хмурилась и вздыхала, говоря это…

С точки зрения Хиюки, её мать умерла не от болезни, а была убита обвинениями бабушки.

Аека чувствовала себя очень виноватой перед Хиюки.

— Не возвращайся в дом своей бабушки. Если ты хочешь найти жилье и жить отдельно, то мы поможем. Мы поможем и работу найти, с твоей внешностью будет много предложений.

Аека была готова позвонить директору своего агентства в любой момент.

— Эй, Ао-кун, ты думаешь, это правильно?

Аека обратилась к Ао.

Ао положил фотографию на пол и спокойно ответил:

— …Я думаю, Хиномия-сан должна вернутся домой и хорошенько поговорить с бабушкой.

Глаза Хиюки расширились, и её плечи задрожали от страха. Аека не могла в это поверить и закричала:

— О чём ты говоришь, Ао-кун! Она не могла терпеть и убежала как раз потому, что та ничего не будет слушать. Какой смысл возвращаться?

Слова Ао, кажется, сильно задели Хиюки. Она смотрела на Ао мокрыми глазами и бормотала дрожащими губами:

— Б-бабушка… не будет меня слушать… М-мне нечего ей сказать… П-по… Я не могу… вернутся?

Ао понимал, как подавлена и беспомощна была Хиюки. Он посмотрел ей в глаза и твёрдо сказал:

— Если бы твоя бабушка действительно ненавидела тебя, как ты сказала, было бы лучше жить отдельно. Если это так, то я буду на твоей стороне и помогу независимо не от чего. Но перед этим у меня есть несколько мыслей, которые я бы хотел подтвердить.

— …Мысли… Что ты хочешь подтвердить?

Губы с родинкой под ними робко произнесли эти слова, в её прозрачных глазах появились признаки замешательства.

Аека, которая сердито надула щеки рядом с Хиюки, и Саку Таро, который тихо сидел за ними, внимательно слушали то, что сказал Ао. Аека была недовольна, в то время как Саку Таро улыбался.

Ао уверенно кивнул.

— Когда ты пишешь новеллу, картинка, которую ты видишь, отличается, если изменить перспективу на другого персонажа, так можно заметить предзнаменование, которое не было видно прежде. После того как я услышал рассказ Хиномии-сан, у меня появилось несколько мыслей, которые меня волнуют, поэтому давай сходим и подтвердим их.

После того как форма Хиюки высохла, она надела её снова и покинула дом вместе с Ао. Терпя ледяной дождь, они прибыли в дом Хиюки, который был особняком в японском стиле, как и говорили его одноклассники. Внутренний двор, который очевидно был больше, чем участки рядом с ним, был ограждён забором цвета кофе. На величественно выглядящих воротах был знак с фамилией «Хиномия», написанный формальным стилем.

Прежде чем прийти сюда, Аека сделала телефонный звонок бабушке Хиюки, и сказала, что Хиюки сейчас под их присмотром. Следуя инструкциям Саку Таро, Аека говорила, как 27-летняя работница библиотеки, изящным и устойчивым голосом зрелой старшей сестры, которая была добра и надёжна. Ответом было:

— Я заберу свою внучку сейчас же! Пожалуйста, скажите мне адрес!

Это казалось довольно строгим.

— Сейчас я, я не могу говорить… с бабушкой.

С Хиюки рядом с ним, Ао взял телефон у Аеки.

— Вы не должны забирать Хиномию-сан лично, госпожа бабушка. Меня зовут Казетани, я её одноклассник. Я приведу Хиномию-сан обратно домой.

Сказал Ао.

Эти двое сидели на заднем сидении такси, и Ао всё время держал руку Хиюки. Хиюки держала Ао за руку и время от времени говорила еле слышным голосом: «Бабушка не простит меня». «Она всё ещё не простила то, что мама с папой женились и родили меня». «Не важно, что я скажу, всё бесполезно».

Таксист выглядел взволнованно и продолжал смотреть на них, задаваясь вопросом, были ли они влюблёнными старшеклассниками, которые сбежали из дома. Может они решили совершить групповое самоубийство?

В воротах тело Хиюки резко поникло, и Ао тихо сказал ей:

— Давай войдём.

Они прошли через ворота.

После того как они осторожно прошли по вымощенной камнем дорожке, намокшей под дождём, Ао нажал на звонок. Раздвижная дверь сразу же открылась.

Морщинистая рука потянулась к ним, заставляя Хиюки задержать дыхание.

Скорей всего, она, тревожась, ждала на входе.

С лицом более строгим, чем то, какое у неё было на фотографии, пожилая леди, одетая в кимоно, впилась строгим взглядом в Хиюки. Она схватила её за руку и потянула в дом.

— Нет!

Хиюки высвободила руку, что ещё больше возмутило бабушку. Она нахмурила брови и закричала:

— Что ты делаешь?! Тебе не разрешали покидать этот дом!

Она смотрела на Ао глазами, которые могли просверлить его насквозь.

— Пожалуйста, уходите, это семейное дело. Больше никогда не разговаривайте со мной или с моей внучкой. [7]

Ао шагнул вперёд, словно ограждал Хиюки, и пробормотал про себя:

«Спокойно».

Он ответил спокойно и откровенно:

— Я не могу этого сделать.

____________

1. Сэйдза

2. Пп: тут онее-сан — старшая сестра, это она о себе, а не о хиюки.

3. Пр: девушки… он всегда так…

4. Пп: она убила бабушку и сожгла дом. яндере твист плот! пр: ору!

5. Период тайсё

6. Фотодерматоз

7. Пп: и все такие: «ахеревшая!» пр: ага, ага!

8. Пр: фига шерлок!

9. Пп: ненавящево так узнать др.

10. Пр: ну, блин, теперь мне стыдно…

11. Пп: напомню, чувак уже в школе нехило так загребает бабла.

12. Пр: 85? да даже 75 уже дофига, мой мозг сломан…