Эпоха Сэнгоку.

В области Кинай беспорядок сменяется беспорядком, всюду царит упадок. Атаковавший Киото и свергнувший сёгунат Асикага род Миёси возглавили три наследника, образовав триумвират Миёси. Однако после исчезновения общего врага у них возникли разногласия с Мацунага Дандзё Хисахидэ, влиятельнейшим из вассалов их рода.

Клан Миёси, обладавший огромным влиянием во всех примыкающих к столичной области провинциях, раскололся на два лагеря, ввергнув в пучину внутренних разногласий весь Кинай.

Мацунага Хисахидэ — генерал-колдун неизвестного происхождения, военачальник, завоевавший благосклонность своего покойного господина Миёси Нагаёси и добившийся исключительного успеха в карьере. Он часто вел себя эксцентрично, пренебрегая авторитетом и статусом собеседника, воевал с монахами из храма Кофуку в Нара, травил гостей во время чайных церемоний, чем заработал себе дурную репутацию.

Конечно, после смерти Миёси Нагаёси не многие из рода Миёси встали на сторону чужака, и триумвират Миёси оказался сильнее Хисахидэ. Но он всё никак не позволял себя схватить. Внезапно исчезнув с поля боя, он так же внезапно появился в городе Сакаи. Из-за его неуловимости конфликт меж ними затянулся, истощая весь регион.

И вот в храме Тодай в Наре столкнулись две армии.

С самого начала военной кампании превосходивший противника числом триумвират одерживал в стычках победы. Если бы они избавились от сил Мацунаги в окрестностях храма Тодай, то до замка Тамонъяма, обители Мацунаги Хисахидэ, было бы рукой подать. Оставалось всего ничего — выбить из крепости Хисахидэ, который, по слухам, убил множество членов рода Миёси.

Однако глубокой ночью того же дня коварный генерал Мацунага Хисахидэ внезапно вторгся в храм Тодай, неожиданно атаковав ставку командующего триумвирата. Ставка командующего располагалась рядом с залом Великого Будды, символом Тодай-дзи Нары. «Сколько бы Дандзё ни болтал, что не боится гнева богов, он не посмеет войти с мечом в зал Великого Будды», — считал триумвират, не воспринимая всерьез плевавшего на правила генерала-колдуна по имени Мацунага Хисахидэ.

— Кья! Пожар! Зал Великого Будды может сгореть! Сделай что-нибудь, Сэ-Сэйкай!

— Проклятый Дандзё! Как он смеет поджигать зал Великого Будды! Нагаюки, брат, дела плохи. Зал Великого Будды не столь защищён, как крепости! Это же священный храм, на который никто не посмеет напасть!

— Брат. Дандзё известен своей нетерпимостью к христианам, но всяко должен страшится гнева Великого Будды!

— Нет, он уже сделал врагами всех монахов Ямато. Он ведь хладнокровно убил и всех сохэй из Кофуку-дзи. Он не боится всего, что связано с богами. Скорее он к этому враждебен. Без раздумий сжигать богов южных варваров и наших божеств, разве он не монстр?!

Главным среди них был Миёси Нагаюки. Его братья: Миёси Сэйкай и Миёси Иса. И пока они спорили, бежать им или нет, к ним ворвался Иванари Томомити.

— Прибыло подкрепление Цуцуи Дзюнкэя! Увидев пламя, я со всей стремительностью вышел из боя и примчался сюда! Нас вот-вот окружат!

— Что? Цуцуи Дзюнкей?! Он специально выжидал! Да! Надо бежать! Бежать! Отступаем в Сэтцу!

— Нагаюки, мы оставим Зал Великого Будды пылать? В таком случае нас тоже посчитают поджигателями!

— Мы ничего не можем поделать! Чёртов Дандзё прекрасно разбирается в этом странном порохе, здесь одна за одной бомбы взрываются!

— Подрывает и поджигает здания он куда лучше, чем сражается с людьми… это нелепо…

— Если подумать, это ведь он подал идею напасть на бакуфу, чтобы избавиться от дома сёгуна, а теперь мы привели войска в Тодай-дзи и подожгли Зал Великого Будды. Мы слишком долго с ним водились, и вот результат.

— Он превратил нас в редкостных злодеев. Опасно иметь такого врага, а союзника и того страшнее — вечно норовит яду подсыпать. Какой раздражающий человек. Ва-ха-ха!

— Не тот случай, чтобы смеяться, Сэйикай! Дом Миёси вот-вот лишится народной поддержки и развалится… Дандзё с самого начала был странным, а уж после смерти господина Нагаёси его сердце вообще не выдержало. И теперь он собирается погубить род Миёси и весь регион Кинай?!

Когда покрытая копотью троица возглавила остатки войск и бежала из Нары в Сетцу им встретилась девочка-кукла с короткими волосами, облачённая в фурисодэ, которая смачивала ноги в журчащем ручейке и, вращая словно пустыми стеклянными глазными яблоками, визгливым голосом кричала: «Это случайность, случайность, просто ошибка! Ой, я соврала!»

— Что это?.. Марионетка Дандзё?!

— Жу-жу-жутко, брат…

— Да-Да-Дандзё, как всегда, действует не так, как подобает самураю. Отправил лазутчика с бомбой, чтобы убить нас!

— Я пришла доставить письмо.

— И-И-Иванари, возьми его!

— По-по-почему я?

— Р-р-ради Дома Миёси! Разве у тебя нет желания стать частью истинного Триумвирата Миёси?!

— П-п-понял!

— Передала. Подтверждено. Дандзё его не прочитает. Письмо от глупца не нужно. Поэтому дарю. Делайте, что пожелаете. Аха-ха-ха.

— Ушла… фух…

— Чёрт, это вредно для сердца! Замок Тамонъяма захвачен, следующим атакуем замок Сигисан, у него слабая оборона! И тогда мы навсегда забудем об этом странном кукольнике!

— Но что значит «Дандзё не прочитает это письмо»? В самом деле, оно ещё запечатано.

Письмо адресовалось Триумвирату Миёси и Мацунаге Хисахидэ.

Имя отправителя отсутствовало, но изящный и элегантный почерк был знаком мужчинам. Все они невольно воскликнули, ведь это письмо послал уважаемый человек.

«Захватившая Мино Ода Нобуна направилась в столицу, чтобы сделать Имагаву Ёсимото следующим сёгуном», — писал отправитель в ярости.

Японией до недавнего времени управляли две силы: дворец императора Ямато, занимавшийся ритуалами и богослужением, и сёгунат Асикага, ведавший прочими вопросами.

Их влияние нужно восстановить как можно быстрее. И если одна из этих сил падёт, то войны лишь усилятся, а Япония потеряет свою честь, поглощённая мощью южных варваров.

А Ода Нобуна, ставшая «дочерью» гадюки Сайто Досана, большая их любительница. Взбалмошная дура, которая, как говорят, не верила ни в каких синтоистских и буддийских богов, держала подле себя подозрительного вассала, называющего себя «человеком из будущего», кричала на богиню Аматерасу в храме Ацута и чуть не сожгла монахов на похоронах отца.

Этот человек определённо «Демон-повелитель Шестого Неба», который всеми силами постарается уничтожить всю прежнюю власть, изгонит всех придворных, разрушит дворец Ямато и посадит свою марионетку Имагаву Ёсимото на место сёгуна.

— Мацунага, Миёси, я прощаю вам нападение на сёгуна. Объединитесь со мной. Я тайно собрал единомышленников, недовольных Одой Нобуной, разного положения как в регионе Кинай, так и вне его, включая Роккаку Ёсикату из южного Оми. Ни слова о заговоре, если Ода Нобуна прознает, всему конец… Что?

— Кроме того, я выступлю посредником между Такэдой Сингэном и Уэсуги Кэнсином, приостановлю их отчаянную борьбу на Каванакадзима и сделаю так, чтобы Сингэн напал на земли Оды… Эй, Такэда Сингэн ведь потерял свою младшую сестру и ближайшего помощника на Каванакадзиме. Он же будет сражаться до победного конца, несмотря ни на что?

— Хм. Значит, собирается тайная антинобуновская коалиция, вбирая в себя самые разные силы как в регионе Кинай, так и за его пределами… И правда, если мы увязнем в борьбе с Дандзё, то войска Оды нас просто растопчут.

— Дандзё тоже пригласили, но письмо запечатано и не разрезано, а значит, он ничего не знает. Похоже, он и правда хочет поскорее помереть. Как поступим, брат?

— Пойдя на поводу у Дандзё, мы стали мятежниками, которые буйствовали в Наре и столице. И теперь мы просто обязаны разобраться с Одой Нобуной и не отдать ей Киото.

— Конфликт с Дандзё только лишь вредит роду Миёси. Давайте поговорим с отправителем письма, заключим временное перемирие с Дандзё, восстановим силы и подготовимся к приходу войск Оды. Но вот если же отправимся в столицу, то проиграем, — было мнение Иванари Томомити.

Но старший среди них, Миёси Нагаюки, возразил:

— Покорившие Мино войска Оды всего лишь сброд. Если Роккаку Ёсиката засядет в своём неприступном замке Каннондзи, армия Оды застрянет в Оми на два месяца. Не знаю, бросить Оми или же нет. Главное же сейчас то, что Дандзё не читал это письмо. Ведь мы не намерены заключать с ним мир.

Если Ода Нобуна отправится в столицу, то подобных Мацунаге Хисахидэ станет уже двое. Оба они противники традиций. И тогда силы консерваторов, у которых есть свои интересы в регионе Кинай, все объединятся в антинобуновскую коалицию. А к самой Нобуне присоединятся лишь чудаки.

Мацунага Дандзё Хисахидэ возможно и был как раз одним из таких чудаков, но Хисахидэ, который игнорировал даже Миёси, Хосокава и Асикага, вряд ли подчинится Нобуне. Более того, вряд ли армия Нобуны сможет так просто добраться до столицы. А потому сейчас триумвират должен разобраться с противником, что у них под носом, и хотя бы захватить замок Дандзё. Вот как они решили.

— Но Ода Нобуна и Дандзё не должны прознать о заговоре… и самое главное — о зачинщике, — произнёс монах Сэйкай, сжигая письмо в огне и избавляясь от доказательства их скрытых коварных замыслов.

Триумвират Миёси тайно вступил в антинобуновскую коалицию.

Храм Сэймэй в горах Оогаки в Мино.

Хоть он и синтоистский храмом, но почти запустел. Говорят, даже в лучшие годы сюда не часто захаживали люди, а с упадком оммёдо многие храмы Сэймэя в разных регионах Японии уже исчезли. И о существовании этого храма тоже позабыли.

Девушка-стратег, Такенака Хамбэй посетила главный храм, почитающий Абэ-но Сэймэя, вместе с Гоки — девушкой с волчьими ушами — и Зенки — юношей с лисьим лицом. Естественно, святыня заросла травой и наполовину разрушена, но свои функции она не утратила. Хамбэй один за другим заряжала талисманы, держа их над головой.

— Не обязательно делать роскошно, но я бы хотела хоть немного восстановить храм. Хнык-хнык.

— Госпожа. Объёмы энергии в Оогаки всё меньше. Ведь драконьи вены столицы тоже ослабли. Может понадобиться от пятидесяти до ста лет, пока барьер, охраняющий запечатанного мстительного духа в столице, не развеется сам собой.

— Так много?

— Для успеха в реформах Оды Нобуны и изменений в людях, проживающих в этом наполненном ненавистью городе, барьер лишь помеха. В сердцах людей всегда тревожно. А одержимость демонами и духами это плохо.

— Да. Миёси Нагаёси-сама тоже не слушал сердце…

— Лучше ведь разрушить храм Китано-тэммангу в честь Сугавары-но Митидзанэ? В этом мире он самый главный мстительный дух, — согласилась Гоки, поедая абураагэ.

— Нет, Гоки. Великие духи, запечатанные в столице, в большинстве своём уже очищены. Остались лишь мелкие духи, которым никто не поклоняется. Проблема именно в барьере, который до сих пор сдерживает бесчисленных мстительных духов и демонов. В самом сосуде, столице.

— Тогда, Зенки, надо просто изгнать всю эту мелочь.

— Изгоняй не изгоняй — пока столица окружена барьером, духи не перестанут появляться. В городе смута. Из-за войны очень много покойников. И даже те, кто еще жив, сильно переживая из-за смерти близких, могут превратиться в чудищ, подобных ёкаям. Это замкнутый круг. Войны порождают мстительных духов. Представители главенствующего над оммёдзи дома Цутимикадо сбежали, не сумев совладать с ситуацией.

— Не стоило доверять такие дела кому-то вроде Цутимикадо.

— Поэтому и важно успокоить смуту силами Нобуны-сама и восстановить порядок в столице, а решить проблему с барьером, что вводит в заблуждение людские души должны мы, оммёдзи и сикигами, ведь именно оммёдзи возвели барьер, — кивнула Хамбэй.

— Госпожа, нужно принять важное решение... Вариант есть только один. Уничтожить барьер, выпустив тем самым скопившуюся в городе энергию.

— Зенки, Гоки. Это же значит...

— Госпожа, святилищ, которые образуют барьер, бессчетное число как в городе, так и в окрестностях. Дворцовая знать и прочие аристократы чуточку перестарались с постройкой святилищ. Излишне усиленный барьер Абэ-но Сэймэя, вместо ограждения, наоборот, притягивает несчастья. Всему виной малодушие этих людей. Впрочем, уничтожать все храмы бессмысленно. Во время смуты годов Онин практически сожженный дотла барьер работал исправно. Думаю, прежде всего стоит нанести удар по "Вратам духов", правильно, Зенки?

— Так было бы лучше всего, Гоки. Проникаем в святая святых дворца и наносим удар по важнейшей точке. Прежде никому подобное не удавалось, но у Оды Нобуны может получиться.

— Но, Зенки, если разрушить "Врата духов", то сила оммёдо практически исчерпается. Господствующие в столице мстительные духи и ёкаи, а также я и другие двенадцать небесных генералов не сумеем остаться в форме духов и в конце концов исчезнем. Не все такие сильные, как ты.

— Не печалься, Гоки. Оммёдо и так исчезнет, это уже предрешено. Возможно когда-нибудь мы снова встретимся у истока Великого предела.

— Я-я и не печалюсь! — завыла Гоки, хлопая волчьими ушами.

Хамбэй сквозь сильный кашель обратилась к хорошо ладившей, словно муж и жена, парочке сикигами:

— А у нас получится?

— Госпожа, приверженцы старых порядков непременно выступят против Оды Нобуны, которая идет на Киото, чтобы повести людей в новый мир. Такова судьба — реформатор обязан пройти проверку. И в наших силах превратить кризис Дома Ода в хорошую возможность положить конец эпохе оммёдо и проложить дорогу в эру людей. Давайте подождём удобного случая.

— Хотела бы я дожить до этого момента... кха-кха.

— Госпожа, это и ваша работа тоже... А потому не должны ли мы рассказать Оде Нобуне и Сагаре Ёсихару обо всём заранее?

— Верно, Зенки-сан, она наша. Я не хочу возлагать на них лишнюю ношу, да и... Ёсихару-сан постарается помешать ради меня. Такой он человек. Но тогда будущее Нобуны-сама покроется неизвестностью.

— И даже награды никакой — сказал Зенки, тихо прикрывая глаза.

— Похвально, — произнесла Гоки, кусая жареный тофу.

— Нет, всё связано с истоком Великого предела. Ради будущего людей я просто сделаю то, на что способна лишь я одна. Это нормально, — закончила с нежной улыбкой Хамбэй…