Только закрылись за ним двери лифта, Ёкодзава осознал, что причины торопиться у него не было — такая послушность Ясуде страшно напоминала о Киришиме. Из комнаты отдыха он пытался уйти незаметно просто потому, что не хотел мешать их разговору — чего тут стыдиться?

Лифт медленно поднимался, взглянув на панель, Ёкодзава увидел, что нажата была кнопка с цифрой семь — номером этажа отдела кинематографии. Как понятно из названия, отдел занимался производством фильмов и аниме — поэтому вполне естественно, что кабинет продюсера аниме Ясуды располагался именно здесь.

Ёкодзаве никогда раньше не приходилось сюда подниматься, и оттого этажа он не знал совсем. Ясуда его к себе в кабинет ведет что ли? Ёкодзаве не нравилось послушно следовать указаниям, но все-таки было любопытно, что за дело у Ясуды к нему.

— Ну и... о чем Вы хотели поговорить со мной?

— Держи себя в руках, не слышал поговорки «поспешишь — людей насмешишь»? Расслабься!

— Вы и свои пропущенные сроки так оправдываете? — Расслабиться — дело хорошее, конечно, но в данный момент у Ёкодзавы дел было выше крыши, лично он не возражал бы пробыть у Ясуды столько времени, сколько понадобится, чтобы выяснить все от и до, но сейчас его время — время и его коллег тоже.

Ясуда тихо фыркнул на необычно серьезный вопрос Ёкодзавы:

— С ума сойти, не думал, что кто-то в «Марукаве» рискнет спросить такое у меня напрямую. Знаешь, я уже обожаю твою прямолинейность!

— Извините, я сказал, не подумав. — Даже то, что истина есть истина, не давало ему права взять и сказать об этом. Была у Ёкодзавы такая плохая привычка — говорить первое, что в голову придет, и пусть он не хотел никого обидеть, часто получалось с точностью до наоборот. В первые года в издательстве его называли «болтливый новичок», он всегда и все говорил прямо, не заботясь, что скажут и подумают окружающие. Насколько же снисходительны к нему были тогда все вышестоящие, страшно и вообразить.

— Ай, не извиняйся, пару раз я действительно ужасно пропустил сроки. — Ёкодзаву больше удивило признание в проступке, чем сам проступок. — Но если вдруг тебе интересно, это было не потому, что я хотел лентяйничать. Просто иногда время будто утекает прочь. Хотя в последнее время, кажется, не так быстро. — Ёкодзава дежурно улыбнулся, очевидно не впечатленный откровенностью.

«Но все-таки... хоть он и инфантильный... я продолжаю ему все прощать. У него, наверное, еще один дар — его невозможно по-настоящему ненавидеть».

Шагая по коридору за Ясудой, он вспомнил недавние слова Киришимы и теперь частично его понимал. Ясуда чуть ли не шантажом заставил его идти с собой, а злиться по-настоящему совершенно не получалось.

— Вон там и мой стол, чистота и порядок, согласись?

— Не потому, случайно, что Вы им практически не пользуетесь?

— Какой догадливый.

— Сложно не понять. — Отдел кинематографии очень напоминал редакторский — одна большая неразбериха. На каждый стол, где был порядок, приходился десяток с горами документов, чудом державшихся и не падающих вниз.

— Идем сюда, Ёкодзава. — Ясуда направился к небольшому конференц-залу, наверное, он использовался для внезапных обсуждений. — Здесь мы сможем поговорить без лишних ушей.

— ...Кого-то может заинтересовать этот разговор?

— Смотря как посмотреть. По мне, ты не любишь обсуждать открыто что угодно. — По тону Ясуды Ёкодзава начал смутно понимать, что это будет за разговор. Без советов об отношениях с Киришимой, пожалуй, не обойдется.

Ясуда привел его сюда не развлечения ради, да и у самого Ёкодзавы времени было в обрез, поэтому он спросил прямо:

— ...Так и в чем дело?

— Какой нетерпеливый. Ладно, неважно, я думаю, ты примерно представляешь, о чем я хочу с тобой поговорить. О Киришиме.

— !! — Кто тут, интересно, еще и самый прямолинейный.

— Вряд ли он заметил, но ты был в комнате отдыха, да?

— Я просто... я не хотел мешать... — Возможно, Ясуда напоследок ввернул пару слов о Ёкодзаве именно потому, что знал: тот подслушивает.

— Мне абсолютно все равно, что ты слышал, и я не собираюсь за это тебя отчитывать, так что расслабься. Но я не хочу, чтобы из-за меня голубки поссорились, поэтому проясню все сразу.

— А?

— Я тебе говорю, что ко мне ты его ревнуешь зря.

— О чем Вы гово...

— Что, думаешь, это не очевидно? У тебя на лбу написано «Я безумно ревную!» вот такенными буквами.

— !.. — Осознание, что Ясуда видит его насквозь, захлестнуло волной, Ёкодзава резко вдохнул. Он хотел было оправдаться, но Ясуда прав: он ревновал.

Но ревновал не в романтическом смысле — скорее, завидовал способности Ясуды нормально работать с Киришимой. Не понимая, как выразить это словами, он молчал. Да и какая Ясуде разница, что он там себе напридумывал.

Ревность от любви или ревность-зависть — неважно, объекту этой ревности одинаково неприятно.

— Я же тебе говорил, помнишь? Между нами ничего нет, мы говорим только о работе, и твои мрачные подозрения просто раздражают.

— ...Я знаю, — недовольно буркнул он, не сумев заставить себя вежливо кивнуть. Не любят люди, когда кто-то с полуслова угадывает им неприятное.

— Не делай такое лицо. Это его только подстегнет.

— Это... не так, сейчас все... — Ясуда знал Киришиму много лет и прекрасно его понимал, узнай Киришима, что Ёкодзава сжирает себя ревностью, дразнить его будет беспощадно.

— Тогда как?

Нельзя было позволить Ясуде заблуждаться и дальше, и как бы ни было неприятно грузить его проблемами, Ёкодзава все-таки сумел признаться:

— Пока... не решено ничего, но слухи ходят... что меня переводят. На продажи литературы, и...

— Точно ревность! Ты думаешь, что теперь не сможешь с ним работать, а я — наоборот, — перебил его Ясуда на полуслове, и от такой проницательности больно было почти физически. Что ни скажет — все в точку, не увернуться и не спрятаться.

Если кто-то едва знакомый читает его, как открытую книгу, значит, чувства его выставлены напоказ. Ёкодзава считал, что с возрастом научился лучше контролировать эмоции, но, видимо, ошибался.

— Ты всегда работал в отделе продаж?

— С первого дня отвечал за мангу.

— Значит, впервые поработаешь с другим жанром. Раз ты из всех возможных людей злишься на меня, значит, что-то тебя беспокоит очень сильно. Работа — всего лишь работа, с мангой или книгами.

— Я это понимаю.

— Тогда о чем переживаешь? Такой, как ты, может справиться сам с чем угодно.

— Переживаю?..

— Нервничаешь из-за перевода, сожалеешь и уже скучаешь по нынешней работе, ревнуешь к тем, кто оказывается рядом с Киришимой — это все смешалось, вот почему ты так растерян. Тебе нужно взять себя в руки, когда сумеешь — сможешь и разграничить работу и личную жизнь.

— ...

Туман в голове от разъяснений Ясуды, кажется, немного рассеялся. Кто бы мог подумать, что однажды он решит последовать словам Ясуды, но это вроде бы казалось несложным. Сам он до такого простого решения дойти не смог.

— Вы... мне советы даете?

— А на что еще похоже? — Ясуда был искренне удивлен растерянностью Ёкодзавы, поражен его медлительностью.

— Но... с чего вдруг? — В общем-то да, у Ясуды не было ни малейшего повода что-то ему разъяснять.

— Ты меня не слышал? Не хочу быть втянутым в какую-нибудь нелепость.

— Но даже Вы не стали бы вмешиваться ради такого. — Наоборот, Ясуда казался человеком, который всеми способами будет избегать чужих проблем. Не хочешь быть втянутым — не влезай вообще, и когда гром грянет — грянет он не над тобой.

— Ладно, тогда так... потому что я его друг?

— Ну-ну...

— Я к чему — ты же понимаешь, каким требовательным он может быть и как это бесит?

— ... — Слова подвели Ёкодзаву, он не понял смысла вопроса Ясуды и не решил, согласиться или нет. Ёкодзава скорее себя назвал бы требовательным, уши от стыда запылали, будто Ясуда говорил о нем в третьем лице.

— Он та еще заноза, вечно сует нос в чужие дела. И вечная правота в словах и действиях не означают, что этого хотят те, кому он все высказывает. В общем, иногда гораздо больше бесит именно то, что он всегда прав, согласись?

— ... — Ёкодзава с трудом сглотнул, абсолютно то же самое думая о себе.

— Теперь-то понял?

— Мы отошли от темы.

— Ну извини. Неважно, он такой, какой есть, поначалу я его терпеть не мог, раздражал он меня безумно. Но именно потому, что я научился его терпеть, я все еще здесь работаю. Поэтому я ему очень благодарен. И именно поэтому я вмешиваюсь в ваши дела. Понял?

— Ну... наверное... — Похоже, дружба Редактора и продюсера была крепче и сильнее, чем Ёкодзаве казалось. Киришима ведь говорил, что Ясуда безрассудный, эксцентричный, крайне ненадежный, но при этом мозгами его точно не обделили.

— Плюс, он, видимо, наконец-то нашел того, к кому серьезно настроен — а я желаю ему добра. Вы, по-моему, подходите друг другу, поэтому я хочу, чтобы у вас все получилось... Ого, я будто его старшая сестренка, заботящаяся о его благополучии, да? Годы-годы, все мы становимся сентиментальными — но вот этого я не хочу!

— У меня даже не спрашивайте.

— Ах точно, ты же младше, да?

— ... — Ёкодзаву одолевала буря эмоций, ему было совсем не до рассуждений о сентиментальности. И сложно понять, благодарен он за этот разговор или нет.

— И повторюсь еще раз — ты не из-за меня должен переживать.

— В каком смысле?

— Вокруг Киришимы люди вьются — он, несмотря на ребенка, неплохой приз, понимаешь? Он и сам это, естественно, понимает и старается никого особенно не подпускать, но сейчас он не так бдителен, как раньше. Страх и ужас — он прямо лучится счастьем.

— ... — Подобранные Ясудой слова несколько смущали, но он знал Киришиму очень давно, и скорее всего знал, о чем говорит.

— И ты в этом тоже виноват, поэтому обязан за ним присматривать.

— Да я все равно не могу... — Он ненавидел винить во всем себя...

Но в тот миг, как он собирался что-то возразить, кратко постучав, в конференц-зале появился неожиданный гость.

— Ясуда? Ты чего тут спрятался... Ёкодзава?..

— Ки-Киришима-сан... — Он не сделал ничего плохого, но все равно чувствовал себя виноватым, неприятно вздрогнул.

— Ты зачем здесь?

— А, ну... — Он замешкался, не зная, как объясниться, и Киришима определенно что-то заподозрил.

— Что произошло? Он опять выводит тебя из себя?

— Нет... я... — И как он должен объяснить? Он молчал, подбирал ответ на вопрос, и это само уже означало, что что-то действительно произошло, как вдруг Ясуда заговорил обиженно:

— Ну-ка стоп, а почему сразу я и сразу его? Может, это он меня до слез довел!

— Довел до... — Ёкодзава похолодел, от таких формулировок заподозрить можно что угодно. Кого-нибудь постороннего сложно было бы обвинить, реши он по внешнему виду, что именно Ёкодзава тут во всем виноват.

Но Киришима отмел возражения Ясуды, смахнул беспокойство Ёкодзавы:

— Скорее солнце встанет на западе, чем кто-то доведет тебя до слез.

— Ладно, с этим не поспоришь... но я его не дразнил!

— То, что ты так думаешь, не означает, что так и есть! Что Ёкодзава вообще здесь делает?

— Мы встретились, случайно, и я его привел. Все.

— Будто он мог случайно здесь оказаться. Ты его, наверное, с этажа продаж притащил, да?

— Давай не будем спорить о терминологии. Зануд никто не любит. — В спорах с Ёкодзавой именно Киришима обычно приводил запрещенные аргументы, а в споре с Ясудой такое, видимо, не пройдет. Редкое зрелище — проигрывающий Киришима.

— Да это ты недостаточно зануда, ты хоть представляешь, сколько раз я разгребал за тобой работу...

— Так, это надолго... давай окончание этой фразы ты мне сообщением скинешь? Ты же по делу пришел?

— Документы забыл отдать, вот и принес.

— А, спасибо. Теперь меня ждет еще одно совещание, так что я пошел. А вы ведите себя хорошо~ — Ясуда выхватил у Киришимы бумаги и по-кошачьи изящно выскользнул из комнаты. Ёкодзава не мог не восхититься идеальностью побега.

— ...Господи боже, что за человек...

— ... Я так понимаю, с некоторыми ситуациями даже ты справиться не можешь? — Приятно подсмотреть, каким бывает настоящий Киришима, и именно этим беззастенчиво занимался Ёкодзава. Киришима недавно признался, что его обычное поведение — фикция и маска, но кто бы ожидал вдруг увидеть его реального.

— Молчи... — Киришима выглядел немного пристыженным, будучи не в состоянии поддерживать успешно-невозмутимый образ.

— Я тебя таким вижу в первый раз.

— Да ну? И каким же?

— Да забудь.

— ...Так что вы обсуждали?

— Обсуждали? — Киришима, видимо, самого разговора не слышал. Застигнутый врасплох, Ёкодзава отвел взгляд, стыдно было признаться, что Ясуда разглядел его ревность и помог от нее избавиться.

Может, Киришима и был сейчас более спокоен, но у Ёкодзавы была гордость, поэтому он подыскивал ответ, понимая, что бубнеж и нерешительность — ему не помощники, Киришима только заподозрит больше.

У него не было выбора, кроме как попытаться обмануть Киришиму враньем — потому что и Киришима мог быть ой каким ревнивым.

— ...Ты не можешь рассказать мне об этом?

— Да нет, просто смысла не вижу. Мы болтали, он пару советов по делам дал. — И правды не раскрыл, и не соврал совсем откровенно. Не мог же он признаться в зависти к Ясуде.

— И ты думаешь, я поверю, что он притащил тебя сюда просто поболтать?

— Мы в лифте столкнулись, он меня привел, вот и все. Очередной каприз, наверное. Уж ты-то точно знаешь, какой он странный.

— Конечно. А еще я знаю, что он флиртует и поддразнивает тех, кто ему нравится.

— Я тебе говорю, не в этом дело! И вообще, ты-то чего так злишься? Не похоже на тебя. Неважно, все нормально, серьезно. Теперь я пошел работать. — Не сказать, что он не понимал беспокойства Киришимы. Ему же самому не нравилось видеть Ясуду и Киришиму вместе.

Но ему и в голову не пришло бы требовать от Киришимы объяснений или ругаться из-за этого. Как Ясуда и сказал: его ревность — это только его проблема, а не Киришимы или кого-то еще.

— Мы не договорили.

— Да не о чем тут говорить. — У него с трудом получалось сохранять спокойное выражение лица, особенно перед Киришимой, поэтому он отвернулся, чтобы не подставиться — а Киришима обнял его со спины. — Какого...

— Не убегай сразу.

— Отпусти. На работе не смей так делать.

— Не переживай, сюда никто не придет.

— Да не в этом дело! Сколько раз тебе сказать, чтобы до тебя дошло? — В отличие от желавшего разделить работу и личную жизнь Ёкодзавы Киришима об этом даже не задумывался. Между своей рабочей и домашней личностями он переключался с легкостью и смысла их разделять не видел. Ёкодзава не мог поддаться Киришиме и лишиться тех крох самоконтроля, которые сгреб благодаря разговору с Ясудой.

Учитывая, что по некоторым вопросам приходилось общаться в издательстве, он уже провел с Киришимой тут много времени. Наверное, поэтому и становилось сложно отделать работу от личной жизни.

— Все потому, что ты не ответил мне честно.

— Вот же упертый баран. Я же сказал, не о чем тут волно... — Голоса снаружи перебили его речь — наверное, кто-то хотел использовать небольшой конференц-зал по прямому его назначению. — Отпусти! — прошипел он, вырываясь из рук Киришимы, и вылетел из комнаты.

— Ох... Ёкодзава-сан?

— Извините, не хотел помешать.

Смутно знакомый парень из отдела кинематографии в открытую уставился на него и Киришиму, очевидно растерянный, что тут забыли вдвоем два сотрудника других отделов. Отсутствующий Ясуда вызывал теперь чуть больше раздражения, но смысла жаловаться не было.

— Ладно, я пошел. — Бубнеж оправданий породил бы только подозрения, поэтому он бросил Киришиму и умчался прочь. Влетел в лифт, из которого за пару секунд до этого по счастливой случайности все вышли, и хлопнул по кнопке второго этажа.

— Вот блин... — пробормотал Ёкодзава. Он завидовал невосприимчивости Киришимы к чужим мыслям и мнениям — особенно сейчас, когда сердце бешено молотило в груди. — Возьми себя в руки... — буркнул он в порыве самоуничижения.

Еще один комментарий к части:

Поле такое только одно и оно уже занято 8(

Немного нытья, жалоб и "пожалейте меня".

Сегодня на работе прижала три пальца на левой руке. Казалось бы, фиг с ними, я правша, но!

Но шифт для буков К и Ё я зажимаю наиболее пострадавшим пальцем!

И вообще печатать больно и страшно!

И в целом я страдаю!