День выдался нелегким, в вихре эмоций Ёкодзава буквально задохнулся. Требующая внимания работа, однако, никуда не делась, а сосредоточиться все не получалось, в итоге он задержался в издательстве даже дольше, чем рассчитывал.

— Пойду я, наверное, спать...

Он вернул на стеллаж книгу, которую пытался читать. Интересную, но если не заставить себя следить за режимом, так и просидишь всю ночь. Каждая лишняя минута на работе — минус одна минута чтения. По дороге в издательство и обратно, конечно, можно было читать, но устав сегодня, Ёкодзава предпочел подремать. Как взрослый, разумный человек, он как минимум должен был поддерживать себя в нормальном состоянии.

— ...Литература, да...

Едва начатая книга была выпущена «Марукавой» — книга, которую в числе прочих он будет продвигать в продаже после перевода. К ее жанру он не питал отвращения — наоборот, читал нескольких, пишущих в нем, авторов — поэтому был уверен, что с ее продвижением справится так же хорошо, как сейчас — с мангой.

Как ни странно, разговор с Ясудой помог привести мысли хоть в какое-то подобие порядка. Исключительно по личным причинам Ёкодзава не хотел принять предстоящий свой перевод.

До нелепости эгоистичное и детское нежелание отделяться от Киришимы, тем не менее, прекрасно показывало, насколько важным для Ёкодзавы стал Главный Редактор. Но если их отношения начнут настолько влиять на него, что он будет ошибаться на работе, как тогда, с Такано... наверное, будет лучше и правда на работе немного разойтись.

Он не хотел, чтобы личная жизнь влияла на работу или наоборот. Ему нужно было установить для себя четкие границы — что проще сказать чем сделать, учитывая, насколько он мог быть неумелым.

В подобные моменты он осознавал, насколько он неопытный. Несмотря на постоянное стремление стать тем, кем хотелось в детстве, что-то так же постоянно напоминало, что цели он не достиг. Ёкодзава раздраженно вздохнул, и вдруг «динь-дилинь!»-кнул дверной звонок.

— ...Кто мог прийти в такое время? — Часы ясно показывали, что уже заполночь, Ёкодзава не встал с дивана, задумавшись, как подозрительно, что кто-то ночью решил к нему зайти, а его телефон внезапно зазвонил.

— Какого черта... — Нехорошие предчувствия одолели Ёкодзаву, когда он увидел имя звонившего, а посмотрев в глазок, он увидел за дверью Киришиму. Поспешил открыть, пораженный таким неожиданным гостем.

— Салют.

— Какого хрена ты тут делаешь так поздно?! — Да, Киришима — своенравный, но всему же есть предел.

— Поговорить хотел. Лично. Днем мы не закончили. Я зайду. — И не дожидаясь приглашения, он вошел в квартиру Ёкодзавы, однозначно чувствуя себя как дома. В руке держал пакет из супермаркета, в мутном полиэтилене угадывались банки пива и пачки чипсов. — Ты спать собирался? — Наверное, заметил приглушенный свет в комнате.

— Да. И тебе было совершенно необязательно сюда тащиться, мог бы позвонить.

— Ты бы трубку бросил. У тебя днем было странное выражение лица, будто ты что-то мне не сказал. Вот мне и интересно.

— ...

Киришима, казалось, был уверен, что Ёкодзава скрывает нечто от него. Он включил свет, уселся на диван — по его позе было ясно: без ответов на свои вопросы он не уйдет — принялся выставлять на столик пиво и пару алкогольных коктейлей.

— Странное?

— «Я кое-что от тебя скрываю!» — вот что было практически написано у тебя на лице.

— А Хиё?

— Накормил, уроки проверил и попросил маму прийти.

— Ты идиот?! Впервые за черт знает сколько времени ты вовремя ушел с работы, ты должен провести время с ней! — Не в духе Киришимы было пренебрегать дочерью из-за личной жизни.

— Ну извини! Я не мог перестать думать о тебе! И вообще, когда я сказал Хиё, что поругался с тобой и хочу помириться, она с радостью меня отпустила. Позлившись, конечно, что я посмел тебя обидеть.

— ...Точно идиот... — Придется, видимо, перед Хиё извиниться. Они же ведь не поругались, но девочка все равно переживает.

— Держи, расслабься.

— Не приказывай мне у меня дома, — буркнул Ёкодзава, но неохотно сел рядом с Киришимой, ненавидя себя за эту покорность даже когда возражений не один десяток.

— Напитки на твой выбор, с чего начнем, чем закусим?

— Я уже зубы почистил...

— Значит, почистишь потом еще раз, — распорядился Киришима, открывая банку, и не имеющий особого выбора Ёкодзава тоже потянулся за пивом. Напряженная тишина, никакого вкуса, только горький привкус.

Возможно, Киришима молчал потому, что ждал, когда заговорит Ёкодзава.

— ...После моего ухода тебе что-то сказали? — расплывчато начал он, не рискуя затрагивать более болезненных тем.

— Вроде поняли, когда я объяснил, что Ясуда сорвался с половины нашего с ним совещания. Не то чтобы правда, но и не ложь. Хотя конкретного ничего я не знаю, так что... — Он подпустил в голос жалобную нотку, и Ёкодзаве стало безмерно стыдно.

Вот бы не надо было вообще ничего обсуждать, но Киришима никогда на это не согласится.

— ...Хорошо, я расскажу... Но чтоб ты знал, ничего особенного тут нет, ладно? И... не смейся надо мной.

— Будто я бы стал.

Он с сомнением посмотрел на Киришиму... и признался, почему Ясуда привел его в свой отдел:

— Меня... ну, не совсем переводят, но, возможно, мне придется отвечать за другой отдел.

— Ты больше не будешь продвигать мангу?

— Меня к литературе привлечь хотят, шеф сегодня днем сказал. Неофициально, так что я не особо знаю, чего ждать, но...

— ... А Ясуда тут при чем?

— Ни причем, серьезно. Он... просто заметил, что я был не в духе из-за перевода, и лекцию мне на эту тему прочитал. — Кому, как не Киришиме, знать, насколько резким может быть Ясуда.

Ёкодзава надеялся, что ответ удовлетворит любопытство Киришимы, но увы, он задал именно тот вопрос, которого Ёкодзава надеялся избежать:

— ...А почему ты был не в духе?

— Почему я... — Сразу ответа не нашлось. Киришима, большую часть времени насквозь всех видящий, в самое нужное для такого умения время становился страшно недогадливым. Ему, обожающему лезть куда не просят, деликатности и такта, видимо, не досталось вообще. Киришиме нравилось думать о себе, как о самом обычном человеке, а Ёкодзава считал его достаточно эксцентричным, иногда теряясь в попытках понять его капризы. Но моральные ценности у каждого свои, и способность донести их до партнера, которого можно уважать, очень важна.

— ...Ты не можешь мне об этом рассказать?

— ...Господи, как ты меня достал! Неужели непонятно?! Да потому, что не хочу потерять возможность работать с тобой! — Неужто так сложно было не заставлять его произносить эту постыдную правду. Киришима наверняка нарочно прикинулся дурачком.

Но когда Ёкодзава наконец осмелился посмотреть на Киришиму, он увидел того изумленно моргающим, очевидно пораженным такими словами.

— ...Что с тобой?

— А... нет, я... ну... вроде как «ах вот в чем дело»... Но официального приказа еще не было?

— Нет.

— Ну и расслабься. Когда случится, тогда и попереживаешь — а может, и не случится, согласись?

— Возможно... Но мой шеф специально меня вызвал, чтобы предупредить. Перевод, возможно, отложат ненадолго, но что отменят — почти без шансов.

— Почти.

— ...Во всем ищешь позитив, да?

— Одно из моих многочисленных достоинств. Погоди, ты сказал, что был не в духе? То есть сейчас все нормально?

— Ну... я же не могу вечно волноваться. Это работа, и мы сможем видеться вне издательства. Я выслушал пламенную речь на тему депрессии из-за такой ерунды.

— То есть он тебя не соблазнял?

— Конечно, нет! С чего ты взял такую чушь?! — Шокировали такие откровения о беспокойствах Киришимы.

— Он к тебе странно доброжелателен, а ты в нем дыры взглядом прожигал при первой встрече, вот... — По тону было понятно, он говорит не всерьез, но и не шутки ради. Киришима потянулся за банкой коктейля с сётю — уже второй за вечер, заметил Ёкодзава.

— Я на него смотрел, потому что в шоке был. — Да, Ясуда ему понравился, но не в романтическом смысле, а скорее как нравится произведение искусства. Нечасто можно встретить кого-то, выглядящего настолько хорошо. «Марукава», конечно, на недостаток привлекательных мужчин пожаловаться не могла, но Ясуда выделялся и среди них, он был красив, словно статуя.

Продюсеры аниме, как правило, были жутко заняты, поэтому внерабочего времени у них было очень и очень мало. А Ясуда выглядел не то что хорошо для своих лет — он казался моложе Ёкодзавы, что было достойно восхищения. Но кто же знал, что Киришиме это восхищение покажется влечением.

— Это... действительно так? — Он сжал плечо Ёкодзавы, глядя ему прямо в глаза. Отведи тот взгляд, и Киришима решит, что все ложь, поэтому Ёкодзава, нахмурившись, продолжал смотреть прямо.

— Смысл мне врать? Черт... а теперь я хочу кое-что спросить. С чего ты взял, что я влюблюсь в кого-то только потому, что он выглядит неплохо? — Ёкодзава слышал от знакомых истории о любви с первого взгляда, но для себя в них не верил. Внешность может вызвать влечение, разумеется, но для него этого было мало, чтобы влюбиться.

Скорее наоборот: влюбиться во внутреннюю красоту, а уже потом замечать внешнюю. И вообще, говорят же, что любовь слепа?

— Не влюбишься?

Ёкодзава сердито зыркнул в ответ на настойчивый вопрос.

— Ты почему это спрашиваешь?

— Ну... а я выгляжу неплохо?

— А?! Это-то тут при чем?! — От неожиданности голос дрогнул, и, прекрасно понимая, что принимает все слишком близко к сердцу, он не мог взять себя в руки. Чувствовал, что лицо неудержимо теплеет, выдавая чувства, которые теперь невозможно скрыть — будто он просто согласно кивнул.

— ...Ты покраснел.

— Потому что ты всякую хрень болтаешь! — Честно говоря, было бы ложью сказать, что ему не нравится, как выглядит Киришима. Как ответить на прямой вопрос, он не знал, но, раз покраснел моментально, значит, нравится.

— ...Ты никогда не ответишь прямо, да?

— Я же сказал, я... — Что он пытался объяснить? Он надеялся замять этот вопрос, но не понимал, как. Даже просто отвернуться было сложно, Киришима, казалось, был со всех сторон.

— А вот мне нравится, как ты выглядишь.

— Чт...

Киришима подался еще ближе, шепча бесстыдные слова, Ёкодзава мог только сидеть на месте, дрожа и борясь со смущением. Может, так Киришима наказывал Ёкодзаву за свое беспокойство. Еще пара таких откровенностей — и от ускорившегося пульса сердце лопнет.

— И тело у тебя замечательное.

— Где... блин... твоя рука...

— На твоей заднице... или это бедро? На ощупь невероятно... — Резинка на поясе домашних штанов не стала непреодолимым препятствием, Киришима проворно сунул под нее руку, от едва ощутимых касаний было почти щекотно.

— Если хочешь... мышцы полапать, твой пресс в твоем распоряжении. — Киришима, все-таки, был намного спортивнее. В обычной одежде он казался худым, но костюмы и пиджаки сидели на нем идеально именно из-за рельефного живота и спины.

— Зачем мне трогать себя? Гораздо веселее смотреть, как ты ерзаешь.

— Ты... вообще думаешь, прежде чем рот открыть?

— А смысл ходить вокруг да около? В общем, если он тебе снова что-то скажет — дай мне знать.

— А? Я же не маленький мальчик. — Слова Киришимы прозвучали так, будто он опекун и защитник, Ёкодзава же фыркнул в ответ, услышав в его голосе те же нотки, что при разговоре с Хиёри.

— Я беспокоюсь именно потому, что ты не маленький мальчик. Ты ему почему-то нравишься, и лучше все заранее предотвратить.

— Я уточню, лучше для тебя. И, черт, либо болтай, либо лапай! Ни то, ни другое нормально не дела...

— О-о-о, мне официально разрешено тебя трогать! Хотя я подумал, то и другое одновременно сэкономит нам время.

— Ты...

— Я тебе доверяю. Но все равно волнуюсь.

— А?.. — Внезапное серьезное признание оказалось неожиданным.

— Что поделать, ведь я тебя люблю.

Сколько бы раз он это ни слышал, он никогда не привыкнет. Краткое признание, всего три коротких слова, а сердце колотится как бешеное, просто невероятно.

Киришима ткнулся куда-то под ухо Ёкодзаве, продолжая:

— Говори о таком сразу мне, ладно? Вот почему тебе с твоими проблемами помог справиться именно он?..

— ...Прости. — Если бы Киришима обратился к кому-то за помощью по работе, Ёкодзаве это бы точно не понравилось. Он был бы обижен, думал, что Киришима не может на него полагаться. Он так зациклился на своей гордости, что не подумал, как его действия отразятся на других.

— Тебя ведь еще что-то волнует? Рассказывай.

— Ладно, если ты настаиваешь: я тебя много раз просил, прекрати так себя вести в издательстве.

— Как себя вести?

Ёкодзаву кольнуло раздражение от притворного непонимания Киришимы.

— Лапать меня или нести при людях всякую чушь! Этому не место на работе.

— Да-да, я знаю, просто увлекся. — Киришима пожал плечами без капли сожаления, и Ёкодзава продолжил:

— Знаешь... я так не могу. Я не могу просто взять и переключиться, и чувства скрывать не умею. Терпеть не могу это подвешенное состояние из-за наших отношений! — Он аккуратно подбирал слова вместо обычной тирады. Киришима должен был понять, что дело тут вовсе не в скромности или смущении.

— ...Извини. Наверное, я не обратил внимания, — отозвался Киришима, проявляя нехарактерное раскаяние.

— ...Хоть теперь понял.

— Знаешь, я от тебя без ума... Я и подумать не мог, что снова полюблю, и заметить не успел, как вся жизнь стала крутиться вокруг тебя. Я как подросток влюбленный, не знающий, что с собой поделать... Вот и остается мне только смотреть.

— Э-эй, ты с выпивкой не перебрал? — неуверенно спросил Ёкодзава, растерянный очередным признанием. Может, это только способ уложить его на этом самом диване... или нет.

— Страшно представить, что я тебя отпущу. Я...

Ёкодзава сглотнул, молча ожидая продолжения... Но его не было, пусть он ждал, ждал и ждал. Больше того, Ёкодзава не чувствовал чужих движений.

— ...Эй, ты там что, уснул на мне? — полушутя спросил он, но не получил ответа. Он напрягся, думая, что Киришима только притворяется, чтобы его удивить, но Киришима не сдвинулся ни на сантиметр. — Киришима?.. — снова позвал Ёкодзава тихо.

Он не называл его по имени — больше частью потому, что это было... ну, немного смущающе. Он понимал, что имя — всего лишь слово, но почему-то не мог его произнести.

— Ты меня слышишь? Не притворяйся, что спишь. — В любой момент он мог ослабить бдительность и попасться в ловушку, поэтому приходилось вести себя осторожно.

— ...

— Ты серьезно спишь?

— ...

Все вопросы и фразы оставались без ответа. И только тогда он услышал тихое сопение и осознал, что да, Киришима уснул. Потряс легко его за плечо и все равно ничего.

Потряс сильнее — и Киришима чуть не съехал на пол, Ёкодзава поймал его за плечи, снова уложил нормально.

— Да быть не может... — Вот уж засыпать посреди разговора точно не в духе Киришимы. Проснется — точно пожалеет. — И кто тут, интересно, не смог нормально разговаривать?.. — нерадостно пробормотал он себе, хотя и не сердясь совсем. Киришима очевидно устал настолько, что уснул, не договорив — но все равно он пришел сюда.

Ёкодзава стянул с Киришимы пиджак, решив оставить его мирно спать, уложил поудобнее на диване. Поутру, наверное, ночевка на диване еще аукнется, но тащить Киришиму в спальню было выше возможностей Ёкодзавы. Он вытащил из шкафа плед, укрыл Киришиму, подпихнул ему под голову подушку.

— От Хиё проблем меньше, — проговорил он и кашлянул, осознав, что слегка улыбается