Надеясь заглянуть в общий зал до возвращения в отдел продаж, Ёкодзава спустился на третий этаж. В новом здании издательства он был отдан под конференц-залы и комнаты отдыха, поэтому Ёкодзава нередко тут бывал на совещаниях с другими отделами.

Он тут же заметил Киришиму — тот сидел за столом у входа, радостно болтая с коротко стриженной женщиной. Это, вероятнее всего, была Оосаки Рё. Ничего общего со смущенной девушкой-ботанкой в очках из рассказа Киришимы, впрочем, время меняет людей.

Еще за столом рядом с Оосаки-сенсей сидел ее редактор Чиба. Он был широко известен благодаря не самому спортивному телосложению, а о лучших ресторанах всего города знал куда больше, чем даже сотрудники самых хваленых журналов для гурмэ.

Хитоми сказал, что совещание кончилось, но, кажется, два редактора и писательница расходиться и не собирались. Поняв, что он не вовремя, Ёкодзава развернулся, чтобы вернуться в отдел продаж и написать сообщение по почте, но его остановил голос.

— Ёкодзава?

— ... — А вот теперь Киришима заметил его, Ёкодзава пожалел, что вообще пришел... но было поздно.

— Ты очень вовремя. Есть минутка?

— Э... конечно.

Было бы странно отговориться занятостью, раз он пришел, поэтому, нервно кивнув, он прошел к столу. Взгляды писательницы и ее редактора были тяжелыми и неприятными.

— Оосаки-сенсей, позвольте представить — это Ёкодзава, он отвечает за продажи комиксов и манги. В будущем, скорее всего, именно он займется реализацией вашей работы.

— ... Я Ёкодзава. Приятно познакомиться. — И нервным движением дернулся к карману за визиткой. На миг замешкался, вспомнил, что, возможно, скоро будет переведен. В литературном отделе к продажам комиксов отношения он иметь не будет.

Впрочем, как напоминал Киришима, официально ничего не решено, до подписания приказа о переводе Ёкодзава отвечает за комиксы и мангу.

— А это Оосаки Рё-сенсей. Уверен, что уже говорил, но повторюсь, я буду работать над манга-версией одной из ее новелл.

— Жду этого с нетерпением — я Оосаки Рё. — Вставшая женщина вежливо приняла визитку Ёкодзавы и слегка поклонилась. Она смотрела ему прямо в глаза, не смущаясь ничуть. Действительно та самая Оосаки Рё.

Короткое каре, брючный костюм, туфли на высоких каблуках, идеальный макияж — и отдельно привлекшая внимание Ёкодзавы ярко-красная помада.

— Я очень жду возможности прочитать манга-адаптации новелл. Честно говоря, мне казалось, что жанр больше подойдет для сёдзё-манги, но по желанию Оосаки-сенсей выпускаться манга будет в «Дзяпуне». — Ёкодзава уже слышал о запросе Оосаки, но не стал перебивать Чибу и отозвался вежливо:

— Неужели?

— И между нами говоря, Оосаки-сенсей и Киришима-сан, похоже, учились в одном университете!.. Хотя вас, Ёкодзава-сан, это не слишком удивляет?..

— А, я уже слышал об этом в «Дзяпуне». — Хорошо, что и Хитоми об этом обмолвился. Притвориться удивленным, конечно, можно, но вышло бы не слишком искренне.

— Чиба-сан, вы говорите «между нами», но вы точно не сообщили эту новость всем и каждому встречному?

— Нет, конечно, нет! Просто... ну вы же слышали! Ёкодзава-сан узнал в «Дзяпуне»! Такой талант! — ответил смутившийся Чиба на вопрос Киришимы. И ведь не погнушался приплести Ёкодзаву, чтоб тему не развивать.

— Вообще-то я хотела лично удивить Киришиму-куна, но вы, Чиба-сан, испортили мой сюрприз.

— Я очень извиняюсь, но ведь такое невероятное совпадение, я не смог... — Он потер макушку под всеобщим пристальным вниманием.

— Скажу честно, до Чибы-сана я не представлял, что Оосаки-сенсей — это та самая Оосаки-сан, так что я действительно был изумлен! — Чиба очевидно расслабился, когда Киришима все же пришел ему на помощь.

— Может, и так... но я хотела увидеть твое удивление! Неужели и правда не заметил, Киришима-кун? И почти одинаковые имя и псевдоним тоже?

— Абсолютно. Вообще я думал, что Оосаки-сенсей — мужчина, поэтому и мысли не было о прошлом.

— Все так думают, ведь я никогда не показывалась на людях.

— Все благодаря вашей первой работе, у читателей вы ассоциируетесь с тем мужественным протагонистом.

— Ой, перестань, я совсем не такая посредственность, как он, — возразила писательница, хоть и не слишком рьяно. Разговор становился неловким, и Ёкодзава решил задать какой-нибудь обычный вопрос.

— Вы сказали, что имя и псевдоним почти одинаковые... Ваша фамилия действительно Оосаки-сан?

— Мое имя пишется радикалами «слово» и «кио» от Киото и читается Рёко. Когда мою работу номинировали на конкурсе новичков, я даже не подумала о псевдониме, поэтому убрала «ко» и написала имя катаканой. Просто до нелепости, согласитесь? Если бы я знала, что все это продлится так долго, я бы точно придумала псевдоним получше!

— Я считаю, это хороший псевдоним. Даже продуманные имена бывает сложно читать или понять, отсюда риск, что читатели не запомнят, поэтому катакана — вполне неплохо. — Сложные имена с большим количеством кандзи и радикалов в них выделялись, зато короткие, быстро читаемые и быстро записываемые, удобнее.

— Ох, вот оно как с вашей точки зрения? Что ж, тогда, может, и к лучшему, что у меня простой псевдоним. Я не хотела скрывать свой пол, но, видимо, благодаря имени он остался тайной.

Киришима называл Оосаки тихоней, но эта женщина была определенно разговорчива. Бывают, конечно, люди, которые болтают, когда нервничают, но она внешне была совершенно спокойна.

— А раз вы учились в одном университете, может, и на одном факультете?

От вопроса Чибы Оосаки мечтательно улыбнулась.

— Именно, мы посещали одни лекции. Мне нечасто выпадал шанс заговорить, но только потому, что Киришима-кун был птицей явно не моего полета. Его обожали и девушки и юноши, он был знаменитостью!

От похвалы Киришима слегка улыбнулся и вежливо поправил:

— Меня знали многие лишь из-за того, что я был во многих клубах по интересам.

— В нынешние времена это назвали бы скандалом, но тогда среди девушек гуляли тысячи фотографий Киришимы-куна! Некоторые говорили, что к нему на университетском фестивале подходили представители агентств, а девушки за свидание душу бы продали.

— Зачем же так приукрашивать, на том фестивале я всего лишь дал небольшое интервью.

— Не скромничай, если бы ты не был таким классным, идеи интервью вообще бы не возникло!

— Среди женщин в издательстве он тоже весьма популярен. Верно, Ёкодзава-кун?

Ёкодзава занервничал, не ожидая, что и его помянут в обсуждении, но ответил неопределенно под настороженным взглядом Киришимы:

— Э... да. Он внимателен к подчиненным, за что его и любят.

— Он и в университете всегда заботился об окружающих. Помогал младшекурсникам с учебой, советы давал, если обращались — на него можно было положиться.

— Поразительная осведомленность. — Для никогда не разговаривавшей с Киришимой Оосаки слишком хорошо знала о его прошлом. Разве это нормально, каким бы известным в университете он ни был?

— Я в библиотеке просидела далеко не один час, так что часто это видела. Я тогда была ботаником, книг из рук не выпускала. Жуткой занудой была, прямо скажем, сомневаюсь, что Киришима-кун вообще меня замечал. — Видимо, она среди многих с восторгом наблюдала за Киришимой в университете. Ее глаза сияли от воспоминаний.

От ее слов о Киришиме в груди у Ёкодзавы заныло. Надеясь отвлечь женщину, он задал другой интересующий вопрос:

— Эм, могу я узнать, почему вы вдруг решили согласиться на адаптацию, если столько раз отказывались?

— Киришима-кун пару минут назад задал тот же вопрос. Скажем так, последнее предложение об адаптации прозвучало как продуманное и проработанное, я поверила.

— Ясно.

— Обсудив идею с продюсером и режиссером, я поняла, насколько внимательно они прочтут мою работу, что я могу им ее доверить.

— В таком случае я уверен, что от фильма можно многого ожидать. — Ответ Оосаки был заученным — или казался таким из-за предубеждений Ёкодзавы.

По крайней мере, одно прояснилось точно — к этой женщине он ревновал.

Какими бы ни были ее мотивы, работа есть работа, и Ёкодзава ненавидел себя за нежелание принять правду и неспособность контролировать эмоции.

В отличие от презирающего себя Ёкодзавы Оосаки светилась счастьем.

— А еще — да, это личное — я очень хотела работать вместе с Киришимой-куном, потому что всегда им восхищалась. Возможность воплотить эту мечту меня взволновала.

Глядя на нее, Ёкодзава заметил, каким взглядом она одарила Киришиму. С какой стороны ни посмотри, это взгляд безумно влюбленной женщины. Раз даже невосприимчивый к подобному Ёкодзава это подметил, то очевидно и для любого другого человека. Ясуда опять оказался прав. А учитывая, насколько много Оосаки знала о Киришиме, она, наверное, влюблена в него еще с университета.

— В таком случае Киришиму-сана, я думаю, можно назвать спасителем кинематографического отдела. Они в невероятном восторге от возможности первыми экранизировать вашу работу.

— Вы преувеличиваете, Чиба-сан! Я уверен, что продюсер благодарен прежде всего Оосаки-сенсей. Ведь ее согласие — ваша заслуга в первую очередь, Чиба-сан. Верно, Оосаки-сенсей?

— М? А, да, да-да, конечно! — с улыбкой кивнув, ответила Оосаки. Чиба потер висок, не слишком недовольный снова оказаться в центре обсуждения.

— Ох, нет, я ничего... А кстати, сенсей, вы заранее знали, что Киришима-сан стал редактором?

— На последнем курсе слышала, что его приняли на работу в издательство, но никаких подробностей. А потом несколько лет спустя увидела статью с интервью в журнале, из нее узнала, что он успешный редактор.

Было время, когда Киришиму и Идзюина Кё, автора манги «Кан», часто приглашали на совместные интервью. Читателей, видимо, привлекали фотографии привлекательных мангаки и его редактора, отчего самые разные журналы просили об интервью. Замечательная бесплатная реклама — поэтому в течение какого-то времени они с удовольствием соглашались. Наверное, Оосаки прочитала подобную статью.

— Я тогда почти всякой надежды лишилась, ведь что общего у литературы и манги? А когда предложили издать манга-адаптацию моей новеллы, я поняла, что именно этого шанса я ждала.

— На вас возложены грандиозные надежды, Киришима-сан! Желаю удачи!

— Вот теперь я беспокоюсь, смогу ли оправдать ожидания сенсей, — самокритично отозвался Киришима.

— Нет-нет, я не собираюсь давить, не переживай. К слову, может, не надо этих «сенсей» и прочей вежливости? Так официально и непривычно... — На первой же встрече Оосаки повела себя так прямолинейно. Может, хотела этим сократить расстояние между собой и Киришимой.

— Я ценю ваше предложение, но, боюсь, согласиться не могу. Пусть мы и знакомы много лет, я подам подчиненным плохой пример, если стану обращаться к вам так фривольно.

Ёкодзаву поразил такой ответ от человека, известного пугающей откровенностью в общении с кем угодно. Хотя теперь, когда Киришима объяснил, стало понятно, он действительно необычно учтив с Оосаки. Другими словами, отгородился от нее стеной.

Это отличалось от того, что сказал недавно Хитоми. Киришима, как начальник, отделял себя от подчиненных, держал их на расстоянии. Но с Оосаки говорил будто с абсолютной незнакомкой, вежливо и официально. Ёкодзава не раз видел, как Киришима общается со своими авторами на разных мероприятиях, но это было что-то новенькое.

Но помимо неуверенности от незнакомого поведения Киришимы Ёкодзава испытал колоссальное облегчение. Ему должно было быть стыдно за себя, свою ревность в такой момент, но что есть, то есть.

Впрочем, никто не гарантирует, что Оосаки от такого отношения потеряет интерес. Страшно непредсказуемые существа эти женщины.

— ...Вы правы. Вы ведь все-таки Главный Редактор. Видимо, ничего не поделаешь... Простите за навязчивость! — Похоже, устраивать истерику она не станет, зря Ёкодзава беспокоился.

— Сенсей, у нас еще одна встреча. Идемте?

— Ох, простите, замечталась, воспоминания и все такое. Надеюсь и жду совместной работы. — Она протянула правую руку.

— Я постараюсь оправдать ваши ожидания, — спокойно ответил Киришима, пожав ее.

Ёкодзава смотрел, как писательница и ее редактор выходят из зала, и чувствовал невероятное облегчение. После предупреждения Ясуды он хотел извиниться, но желанием все и ограничилось. А раздражение, наверное, не уходило из-за того, что ему сложно было балансировать между логикой и эмоциями.

Чем бы ни руководствовалась Оосаки, в первую очередь это работа. Киришиму эта женщина вряд ли очаровала бы, за это можно не волноваться. Но... разные мысли исчезать не желали. Казалось, он научился справляться с собственничеством, но только в отношениях с Киришимой осознал, насколько его беспокойство похоже на панику.

Все как раньше, характер хуже эмоций, разочарование, обида и раздражение так долго были его частью. Но в момент, когда он вновь почти ушел в угрюмые мысли, кое-что пришло на ум:

— Тебе не надо ее проводить? — Обычно Киришима шел с посетителями до выхода.

— Сегодня встреча вышла неформальная, без церемоний всяких, так что нет. Да и работа не ждет. — Ёкодзава посмотрел на часы. Больше часа прошло со времени окончания встречи, записанного на доске «Дзяпуна».

— Что-то надо сделать?

— Позвонить кое-кому, и скоро еще совещание. А кстати, тебе что-то нужно?

— А?

— Ты сюда спустился, потому что что-то нужно, да?

Только сейчас Ёкодзава вспомнил настоящую причину. Он хотел обсудить кое-какие мероприятия в связи с премьерой полнометражки, но времени уже не было.

— Хотел кое о чем поговорить, но это не срочно, не обязательно сейчас. Сообщением пришлю подробности, скажи потом, что думаешь. — Незачем прямо сию секунду «грузить» Киришиму.

— Извини, что твое время заняли, все, мне пора. Увидимся.

— Ага.

Киришима взглянул на только что пришедшее на телефон сообщение и быстро вышел из зала. Ёкодзава посмотрел ему вслед и негромко вздохнул.

Зря, наверное, он пришел. Не увидел бы, как Оосаки смотрит на Киришиму и говорит с ним, не напрягался бы так. Как бы он ни старался держать себя в руках, сердцу не прикажешь успокоиться.

Отделить себя от окружающих...

Похоже, он и близко не был готов к тому, насколько окажется непросто.

— Придется удвоить усилия... — пробормотал себе он. В зал тем временем мимо задумавшегося Ёкодзавы вошли несколько редакторов. Не желая мешать, он ушел в свой отдел.