Для парка развлечений, расположившегося к юго-западу от Нюямы, северо-восток станет роковым в эту ночь.

Муниципалитет Фурубэ тщательно следит за парком. Несмотря на отток населения в последнее время, местная пресса уверяет, что каждый сезон парк целиком заполнен отдыхающими с детьми и целыми семьями.

Сегодня.

В два часа ночи.

С заднего входа в парк пришла команда во главе с Ицуки.

В небе светила яркая луна. Это была четырнадцатая ночь новой луны, почти за мгновение до полнолуния.

На площадке возле старого колеса обозрения, в лунном свете был виден большой магический круг.

— Что касается мага, нарушевшего табу, надо понимать как минимум две вещи, — слышался сзади голос Адилисии. — Прежде всего это то, что маршрут движения ограничивается лей-линиями. В конце концов, именно лей-линии привели сюда эту «ночь»...

Лей-линии от фабрики монстров на склоне Нюямы ведут прямо в сердце этого парка.

— ...И ещё. Отец не закончил превращение себя в магию. Для завершения ему потребуется слиться со всеми семьюдесятью двумя демонами, нескольких демонов ему недостаёт. Он придёт сюда за ними несмотря ни на что...

Адилисия взяла в руки медную чашу.

— ...Ведь я унаследовала демонов.

Операция казалась простой.

Адилисия вызывает оставшихся демонов.

Демоны, которые станут наживкой для ядра «ночи», выманят Освальда. Это приведёт к рождению «ночи», подобной прошлой, но на этот раз она будет окружена барьером Микан, после чего Хонами и Нэкоясики расправятся с Освальдом.

Чтобы ослабить бдительность Освальда, все, кроме Адилисии, спрячутся за карусель.

— Скажу только, что не хотелось бы встретиться лицом к лицу с магом, едва не превратившим себя в магию. Потому что способ использования силы заклятия принципиально другой, — вставил слово Нэкоясики. — Если нацелимся, сможем неожиданно нанести осознанный удар по демонам. Но если он начнёт вызывать демонов, лучше уйти, подумайте над этим. Поскольку нам сложно будет принять решение, пусть время и обстоятельства определяет шеф.

Так досталась ему роль разведчика боевой обстановки в арьергарде.

И вот Ицуки на новом месте — на двадцатипятиметровом удалении, на платформе рядом с «чёртовым колесом».

Гарнитура сотового телефона для связи. Магия не воздействует на радиоволны, поэтому с такой связью было надёжнее.

— Фух, — вздохнул он, взобравшись на платформу.

Сердце колотилось так, словно оно было по всему телу.

Воздуха не хватало, всё тело готово было сорваться с места и убежать. Зуб на зуб не попадал, даже непонятно от страха или от чего-то ещё.

— Успокойся, успокойся, тебе говорю, — твердил он самому себе.

Почему Освальда до сих пор не видно?

«Всё как в первый раз», — подумал он.

До сих пор его просто брали с собой, без всяких объяснений. Теперь же он сам вывел на «работу» своих людей.

Поэтому это и был его первый опыт.

Первая работа в качестве шефа «Астрала».

Давай, давай, Ицуки Иба, соберись! — он колотил себя кулаками по щекам, сжав вспотевшие ладони и кусая губы.

— Ну!

Наконец решился.

Взял себя в руки.

Поднял бинокль ночного видения, лежавший у ног (личный инструмент Нэкоясики), неуверенно набрал номер стоявшей на площадке внизу Адилисии.

— Это... слышно меня?

— Прекрасно, — отозвалась Адилисия, заканчивая чертить магический круг. От телефона к ней тоже тянулся провод гарнитуры, чтобы руки оставались свободными.

В центр круга она поставила медный сосуд.

Баел.

Асмодей.

Астарот

Пеймон.

Четыре высших демона из семидесяти двух. В этот раз с ней были все оставшиеся демоны — те, чьим вызовом она ещё не овладела.

Поэтому защищали её два прежде вызванных демона: плавающая в воздухе эфирная химера Форнеус и крошечный Элигос.

— Это... я спрошу, можно? Если не хочешь, не отвечай.

— Пожалуйста.

Ицуки выдавил из себя:

— Почему твой отец нарушил запрет?

— Я не знаю причин. Маги — они ведь такие...

— Какие?

Адилисия слегка улыбнулась такому любопытству.

— Ну, некоторые люди мечтают стать королями.

Вдалеке что-то промелькнуло.

— Что... это?

— Отец, Освальд Ленн Мейзерс, согласно пророчеству, второе пришествие Царя Соломона.

— Соломона?

— Легендарный Царь, правивший Израилем три тысячи лет назад. Он подчнил семьдесят два демона и основал «Гоетию», став во главе её.

— Подчинил демонов?

— Да. Отец всю жизнь посвятил изучению дел Царя Соломона. Маг — это царь знаний. Изучая подвиги Царя Соломона, постоянно глядя ему в затылок, он не смог сквозь предания и легенды увидеть гения, равного себе.

Первый толчок.

Слабое дуновение ветра.

Адилисия, опустив глаза, продолжала:

— Отец всегда ворчал, что не станет оболочкой для Соломона. Семьдесят два демона, ну и что? Обноски Царя Соломона, не более.

Что отличает гения от способного?

Учиться так настойчиво, чтобы в итоге прийти к мысли о ничтожности существования в облике царя трёхтысячелетней давности.

Но пророчество требовало второго рождения Царя, хотя ничтожность его была уже понятна. Продолжать жить не для себя, а только как ярлык, носитель максимального ранга...

И так всю жизнь.

— Поэтому.... табу...?

— Наверное... Да, несомненно, — поправилась Адилисия.

Четыре месяца назад. Тайный ритуал. Ученики в качестве жертвоприношения. Разорвав себя на части, сам себе открыл дорогу к превращению в магию.

Но.

— Но я не позволю никому обсуждать это. Что жизнь была прожита зря. Никогда не скажу, что всё было напрасно, независимо от того стал бы он Царём, или выбрал другой путь.

…

Ицуки стал понимать.

Это было не только желание похоронить отца.

Она приехала в Японию чтобы защитить достоинство того, кто был ей прежде родителем.

— Вот что... — откликнулся Ицуки. — Но тогда... Что это?

— Что?

— Адилисия, сзади!

Обернулась.

Позади неё внезапно появилась человеческая тень. За мгновение до этого не было ощущения присутствия магии, а теперь она появилась и волнообразные движения силы заклятия, искажая реальность, выявили что-то, похожее на призрака.

Ком грязи, принявший человеческую форму.

— При...шёл...съесть... — Ком грязи заговорил. — Ми...лая...Ади...

Рот его треснул в улыбке.

— Адилисия, сзади! — Кричал Ицуки, увидев с платформы внезапно появившийся ком грязи.

Вместе с этим в парке стала расти сила заклятия.

Боль под повязкой достала до мозга.

— Господин Нэкоясики! — перезвонил Ицуки, превозмогая боль.

— Есть, шеф! Выбор времени вторжения за тобой.

— Х-хорошо! — простонал Ицуки, всматриваясь в бинокль.

— Отец...

— Милая...Ади...ты...принесла...мне...

Освальд увидел медную чашу позади Адилисии и говорил, словно пуская слюни.

Четыре оставшихся демона.

— Что?

Он выглядел заметно лучше по сравнению с прошлой ночью. И вёл себя гораздо увереннее. Если на него накинуть капюшон, его даже от человека не отличишь.

Только вонь никуда не спрячешь.

Словно кто-то копошится в гнилых кишках. Вселенская вонь, истекавшая от принявшей человеческий облик сущности.

Перегородив ему дорогу, Адилисия расставила руки в стороны:

— Это не для тебя, — сказала она твёрдо.

— Что...о?...Что...такое?

— Сила.

— Сила?

— Чтобы разрушить твой план.

Сила заклятия концентрировалась.

В центре магического круга стала закручиваться вихрем.

— …I do invocate and conjure thee[ Я вызываю и заклинаю тебя…].

Зазвучал тихий и решительный голос.

— …I do invocate and conjure thee.

Повторяя заклинание, она взяла в руку висевшую на груди пентаграмму Соломона.

— …I do strongly command thee, by Beralanensis, Baldachiensis, Paumachia, and Apologle Sedes; by the most Powerful Princes, Genii, Lichide, and Ministers of the Tartarean Abode; and by the Chief Prince of the Seat of Apologia in the Ninth Legion[ Я приказываю тебе именем Бераланенсиса, Балдахиенсиса, Паумахия и Обиталища Апологии; самых могущественных Князей, Гениев и Лихидов, слуг Тартаровой Обители; верховного Князя на Престоле Апологии Девятого Легиона…]…

Кусты раскачивались. Ветер сорвал белые лепестки с цветов, растущих вдоль забора и кружил их словно снег.

Магический круг всасывал в себя силу заклятия.

По замыслу Адилисии, мага надо было заманить в круг, прежде чем покончить с ним.

— Га-га-га-га-га!

Освальд хохотал.

Ицуки слышал его даже в наушниках.

Звук раздавленной жабы, слышившийся в этом гоготе, был омерзителен.

Отец пристально всматривался в дочь.

— Га-га-га-га-га!

Но вот.

Всё внимание Освальда было направлено на Адилисию. Ицуки это заметил и не спеша достал второй телефон.

В этот момент...

— Вот...как, — обратился к ней Освальд, — вон...ты...на...что...расчиты...ваешь!

— Ицуки! Беги! — закричала Адилисия, перекрывая звук в наушниках.

— А?

Ицуки не сразу понял.

В глазах вдруг потемнело. Он глянул вверх.

Силуэт огромной птицы загородил луну.

Лицо такое же как у Освальда.

— А... — Ицуки, выронив мобильник, бросился бежать.

Острый клык пробил левую ногу.

Хрясь! Клац! Хрусть!

Ицуки с криком упал на колени. Страх полностью отключил чувство боли.

Кувыркаясь, Ицуки провалился в ночную тьму.

— Шеф?

В наушниках затрещали помехи.

В этот момент с вышки поднялась в небо огромная чёрная птица, держа в клюве маленькую человеческую фигурку.

— Братик-шеф...

— Микан, подстраховывай! — крикнул Нэкоясики и выбежал на площадку.

Адилисия призывала только для отвода глаз. Демона, на вызов которого надо потратить год, невозможно вызвать в нынешних условиях за минуту.

Настоящей была вот эта атака.

Пока Освальда отвлекают, надо атаковать.

Промах недопустим, Ицуки в опасности. Церемония очищения Микан до последнего держалась в тайне, давая возможность магии собраться.

До спины освальда пятнадцать метров.

Тринадцать метров.

Одиннадцать метров.

Девять метров.

Сзади слышался голос Микан:

— Коль произнесу смиренно священное имя Идзанаги-но-о-ками, очистившего себя омовением в тихой воде в лучах утреннего солнца, вместе с именами богов, рождённых этим омовением…

Она размахивала веткой сакаки, произнося одновременно слова молитвы норито.

В это время вокруг площадки поднимался барьер силы заклятия. Надо было не выпустить «ночь» наружу, изолировать Освальда и лей-линии от окружающего парк пространства.

— Что...это...

Освальд заметил, его тело затряслось.

Но было уже поздно.

Семь метров.

Пять метров.

— Есть!

Атакующий кудзи-кири, четыре взмаха по вертикали, пять — по горизонтали, а в середине пальцы Нэкоясики выпустили талисман.

Карта, покрытая красной киноварью, рицурё — так это называется.

Заклятие огненного шёлка Тайдзанфукун.

Талисман в полёте объяло пламенем, и пламя это обернуло грязную фигуру словно вулкан.

На площадке высвободилась тысячекратная сила заклятия.

Увидев подвешенного в клюве Ицуки, Адилисия приостановила призыв и громко крикнула:

— Явись Форнеус, двадцатью девятью легионами управляющий Великий маркиз!

Химера тут же материализовалась из эфирного тела, быстро приблизилась к чёрному ворону и пастью, способной легко проглотить взрослого человека, перекусила птицу пополам.

Чтобы поймать падающего Ицуки, Адилисия снова приказала, но...

Внутри бушующего огня пробежала тень.

Из огня вытянулась горящая рука.

Растянулась, подобно змее.

Нет, это были сотни и тысячи змей, которые переплелись между собой и, став одной огромной змеёй, схватили оторвали бивень Форнеуса.

Фонтаном брызнула чёрная кровь, а огромный сгусток змей, начиная с плавника, постепенно раз за разом сожрал Форнеуса, разрывая его на куски и проглатывая. Форнеус в короткое время превратился в падающий дождь чёрной крови.

Огонь погас, когда чёрный дождь обрушился на него.

Грязь выпрямилась и снова приняла человеческий облик, только рука всё ещё оставалась змеёй.

— Ну...вот...и...ещё...один, — довольно пробормотала пожравшая демона грязь.

Затем руки словно туманом заволокло.

— Хо-о!...

— Кйа-а!...

Нэкоясики понесло по земле словно ветром, а потом налетела на него и Микан.

Грязь склонила голову на бок.

— Непрос...то...меня...унич...тожить...Ади.

Плечи задвигались, трясясь от смеха. Это движение человеческого подобия выглядело мерзко.

Адилисия отступила.

Она поняла.

Магия Соломона с обеих сторон не могла уничтожить сама себя.

Отчаяние застилало глаза.

От земли было семь... нет, скорее десять метров.

Химера приблизилась к чёрной птице, державшей в клюве Ицуки.

Рот химеры раскрылся.

— А?

В следующий миг мир в глазах стал красным.

Химера перекусила чёрную птицу и Ицуки упал на землю.

Бум!

Со всего маху упал на спину.

— Гу... га-а...

Кричать не было сил. Все чувства вытеснила боль. Если бы земля была твёрже, он наверняка умер прежде, чем что-то почувствовал.

— Уа...

Лёжа на спине, он поднял голову. От одной попытки острая боль пронзила всё тело.

Правый глаз видел даже из такого положения.

Грязь, объятая пламенем.

Руки как змеи.

«Трансформируется...»

Сопротивляясь огню Нэкоясики, грязь в одно мгновение меняет форму.

Неизвестный демон, сопротивляющийся огню, похожий на Элигоса.

И рука, протянутая из огня, превратившаяся в клубок змей.

«Невозможно...», — рассеянно думал Ицуки.

Его сила не только в умении управлять демонами. Если надо, он сам в любого демона превратится.

...Есть разные способы обращения с силой заклятия, — вспоминал он слова Нэкоясики.

Именно так.

Он использует магию без заклинаний и церемоний. Нет в них необходимости, как и в амулетах. Адилисия полтора года Элигоса вызывала, этому чудовищу хватило одного мгновения.

Зачем ему это всё, если он сам магия.

Адилисия и Нэкоясики учились магии с нуля, ему же достаточно извлечь уже имеющуюся.

В этом разница?

«Убежать... никак...», — только одна мысль в голове, которую невозможно было даже повернуть.

Краем глаза он видел стоявшую неподвижно Адилисию. Может и она думала о том же.

— Мила...я..Ади...

Грязь медленно приближалась к Адилисии.

Он убьёт её. Отнимет демонов, накормится и превратится в магию.

«Она погибнет...».

Неожиданно прилив гнева захлестнул его.

— Гадство-о!

Из последних сил встал на здоровую ногу.

Нет, не годится. Со сломаной ногой монстра не схватишь.

— Адилисия...

— Ади...со...мной...

За мгновение до того, как грязная рука коснулась Адилисии, неожиданно сбоку её подхватили тонкие руки.

— Хонами...

Ведьма в остроконечной шляпе на метле держала на руках Адилисию.

На фоне луны четырнадцатой ночи, осматривая сверху грязь на площадке, подняла руку:

— Богиня Луны! Прошу тебя, вздохом своим зло с севера порази!

Со свистом стрелы из омелы пролетели в воздухе.

Разом пять стрел прошли сквозь грязь.

Остались пять дыр размером с кулак.

Но и только.

— Кельтская...магия...не...победит...магию...Соломона

Вдруг мрак материализовался.

Из тела грязи один за одним вышли демоны и и погнались за Хонами

Всего пятеро.

— Хватит!

Кто его услышит!

Пять демонов, атакуемые стралами из омелы, всё-таки настигли ведьму и сбросили её на землю.

— Кья!...

Слабый крик сразу прервался.

— Хватит!!!

По внутренностям пробежал холод.

Охваченный отчаянием Ицуки побежал. Но со сломаная нога не давала бежать даже в половину скорости.

— Хонами! Адилисия!

Огромная тень внезапно перегородила дорогу.

Один из семидесяти двух, грязный бык стоял на пути.

— Бесполезно.

Смеясь голосом Освальда, бык боднул Ицуки в живот.

Тело взлетело в воздух как щепка.

Снова ударился о землю.

Прокатился несколько метров, обдирая кожу о камни.

Налетел на цветочную клумбу. Что-то противно хрустнуло. Снова попытался встать, но левая нога неестественно выгнулась в противопожную сторону.

— Га-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — заорал Ицуки.

...А-а-а, не смогу.

Любой маг — просто обычный человек.

Но против монстра-нелюдя человек ничто.

Это логично же.

Даже возражать никто не станет.

Поэтому это табу.

Человек выше себя не прыгнет.

— т-а-м—м-а-г-и-я

Голос.

Да? Там магия?

Конечно. Да. Магией не назовут то, в чём нет ничего необычного.

— р-а-з-в-е—н-е—з-д-о-р-о-в-о?

Снова голос.

— Знаешь, я хочу тебя поблагодарить.

…Чей-то робкий голос.

— Братик-шеф, круто! Круто!

…Прыгает, хлопая в ладоши.

— Итак, мы просим тебя принять руководство этой фирмой.

…Шутливым тоном.

— Ты сказал «наш». Начинаешь понемногу чувствовать себя шефом?

…Это было сказано без издёвки?

— Нет... Это... не... оправдание...

Ицуки обращался скорее к себе, чем к кому-то.

Чтобы заглушить боль в сломанной ноге, закусил палец. Словно в тиски зажал. До хруста, до разрыва. Теперь у него появилась цель.

«Злись! Злись! Злись, Ицуки Иба!»

Поднялся.

Утопить боль в гневе. Посмотреть отвратительному куску грязи в глаза.

«Это... моя работа»

— Ади...от...дай...

Удачно. Он увлёкся демонами, которых держала Ади, и ничего вокруг не замечал.

— А-а-а... — вырвался наружу стон.

Жар.

В правом глазу жар.

Жарче, чем в сломаной ноге. Будто огонь горит. Даже приятно.

— Теперь... твоя очередь...

Ицуки нетерпеливо сорвал повязку.

Не чёрный зрачок был под повязкой, как в левом глазу.

Нечеловеческим огнём, красным рубиновым светом горел.

Нэкоясики открыл глаза. Кошки теребили его и привели в сознание.

Насколько мог, краем глаза он видел невозможную картину.

— ...Шеф?

Пылающий красным огнём глаз.

В плотно насыщенном магией воздухе он горел ещё ярче.

У Нэкоясики перехватило дыхание.