В одном из зданий кампуса Миатор, зале Кобу, бурлили всё нарастающие восхищение и предвкушение. Здесь проходил второй этап соревнования за титул Этуаль, в котором определялась лучшая пара, способная представлять все три школы.

И победителей этого этапа совсем скоро должны объявить.

Ученицы, обычно строгие и примерные, восторженно болтали, но гомон перекрыло неожиданное обращение:

— Дамы, минуточку внимания. Мы хотим сделать объявление. Пара, победившая во втором этапе соревнования за титул Этуаль этого года…

Толпа затаила дыхание.

— …Макото Кусанаги из женского института Святой Спики и Кагомэ Бякудан из женской школы Святой Люлим!

Толпа разразилась буйными воскликами:

— Ого-о-о!

— Эти двое?

— Я знала, что они победят!

— Великолепно!

— Какая потрясающая неожиданность...

Ученицы выражали своё согласие, и слова похвалы заполнили зал. Но среди комплиментов слышались и другие замечания.

— Поверить не могу… Что за фарс, — Канамэ Кэндзё, стоявшая в задних рядах трибуны, оперлась о стену. Она смотрела на Макото, поднявшую руку в знак своей победы.

Рядом с Канамэ стояла Момоми Киясики. Девочка прикрыла рот веером и хихикнула:

— Тебя… снова выбесили. — Она повернулась к Канамэ и улыбнулась. — Ты такая зануда, Канамэ. Ты только подумай — Принца Аманэ исключили из этого этапа, и такой итог был предсказуем, разве нет? Конечно, даже я удивилась тому, что выбыла и Сидзума-онээ-сама, но ей вообще не следовало принимать участие.

Канамэ ничего не ответила, и Момоми выдохнула и продолжила делиться мыслями уже с маленькой пандой, нарисованной на веере:

— Мне очень жаль, что Принца Аманэ дисквалифицировали. Но пусть даже партнёр Макото из Люлим, выиграют они ради Спики.

— Ты сказала «Макото»?! И когда это ты стала с ней так близка, чтобы звать по имени?! — Канамэ резко повернула голову в сторону Момоми, сверкнув глазами.

— О-о-о, ты така-а-ая страшная. Боже, по твоим словам я будто предательница какая-то, — Момоми погладила Канамэ по плечу. — Разумеется, я хотела, чтобы Аманэ-сама одержала славную победу. Она должна была сиять, подобно ошеломляющему белому принцу. Но теперь мы не можем больше желать этого.

«Потому что уже проявились последствия», — подумала про себя Момоми, обречённо пожав плечами, и показала на группу на сцене. Она закусила губу, пытаясь сдержаться, и продолжила:

— Кроме того, я не думаю, что в глубине душе Макото плохая. Конечно, она ведет себя упрямо и бунтарски, но у неё нет злых намерений. Ну, пускай она и правда кажется бунтаркой, но она не обманывала Аманэ-сама. Да, она говорит резко, но не кажется коварной. Я думаю, она прямолинейная и честная. Задумайся — если бы за этим стояли Принцесса Рокудзё и студсовет Миатор, они бы продумали куда более подлую схему, чтобы избавиться от Аманэ-сама…

— Но Миатор влезли в соревнование в самую последнюю минуту, — перебила Канамэ. — Ты же знаешь, за внезапным решением Сидзумы-сама участвовать стоял студсовет Миатор. Но я не думаю, что у них были какие-то тайные планы…

— О Боже! Слушай, Канамэ, а помнишь, кто первым порекомендовал перевести Макото в Спику? — спросила Момоми. — И кто получил наибольшую выгоду от победы Макото в этом этапе? Я слышала, что участие Сидзумы-сама в соревновании стало настоящей неожиданностью даже для студсовета Миатор. Все знали, что Сидзума-сама приняла участие по собственной прихоти, чтобы стать поближе к новенькой ученице, Нагисе Аой. У Миатор нет сильных кандидаток среди учениц пятых классов, кроме Миюки Рокудзё. Все они находились на заднем плане, были незаслуженно не замечены, и всё из-за того, что Сидзума-онээ-сама такая яркая. Кстати, студсовет Миатор просто не мог терпеть то, как глава Сион дерзко говорила о неизбежной победе Аманэ-сама, вот они и поддержали участие Сидзумы-сама — только для того, чтобы победить нашу школу, — протараторила, словно из пулемёта, Момоми.

Канамэ была потрясена.

— Ну, может, это всё и правда… но если Миатор с самого начала не играли всёрьёз… — пробормотала Канамэ. Она удивилась тому, что обычно беззаботная Момоми говорит так строго, и продолжила: — Это глава студсовета Люлим Тикару-сама представила Макото исполнительному комитету соревнования за титул Этуаль… а та, кто получил наибольшую выгоду от победы Макото… — Канамэ, сама того не осознавая, начала говорить просто «Макото», словно они были близки. — Это сама Макото, да?

Момоми выводы Канамэ показались слишком поспешными, и она быстро сказала:

— А что она получит, если выиграет корону Этуаль?

— «Получит»? — задумалась Канамэ.

— Боже... Вместо того, чтобы поступить в среднюю школу здесь, в Спике, Макото отправилась за границу, чтобы обучаться музыке. Для неё нет никакой выгоды возвращаться в Астрею. Я знаю, что это может прозвучать немного неуважительно… но я уверена, она думает, что весь этот интерес вокруг Этуаль — одна большая шутка.

— Большая шутка? — Лицо Канамэ посуровело.

— Ох… прости, я-то так не считаю, — попыталась успокоить её Момоми. — Я просто объясняла, что она может чувствовать. Но… Этуаль… Этуаль — истинная звезда школы, самая почитаемая пара. Возможно, посторонним не понять нашей точки зрения, и…

— Думаю, я поняла, к чему ты клонишь... — согласилась Канамэ. Даже она знала, что шумиха вокруг Этуаль, наверно, кажется другим людям полным абсурдом. Но у Холма Астреи, изолированного от прочего мира, не было ничего, кроме трёх престижных женских школ. Соревнование за титул Этуаль — единственное большое событие для учениц, и оно было особенно важным для уже давно живущих в Астрее девушек вроде Канамэ и Момоми.

Все девочки знали, что для выбора Этуаль нет решающих факторов. Нет каких-либо определённых качеств, которые должны быть у той, кто станет Этуаль.

Красота не важна.

Инициативность не важна.

Хорошие оценки или занятия в клубах тоже не важны.

Чувство моды и добровольческая деятельность не имеют значения.

На самом деле нет никаких четких правил, по которым можно описать, может ли пара стать Этуаль. «Аккорд д’Этуаль», или «Правила Этуаль», которые предположительно хранились в архивах Миатор, гласили: «Раз в год должны выбираться одна старшая и одна младшая Этуаль, чтобы представлять всех учеников. Пара служит образцом для всех дев, живущих на Холме Астреи».

Этуаль… это та звезда, что озаряет целый холм. Почти две тысячи девочек из состоятельных семей были собраны в трёх школах. Астрея собрала все молодые цветы мира — лилии, вишни, пионы и розы, дающие сильный, но сладкий аромат. Прекрасная и могущественная звезда должна иметь высокую силу притяжения, чтобы стать центром пышной вселенной. Звезда должна быть такой, чтобы от неё невозможно было отвести взгляд.

Звезда должна уметь сиять в прекрасном небе, завораживая девочек внизу — пара, которую будут обожать и алкать, идеальные образцы для подражания, заряжающие холм до самых его корней.

Вот он — мир Холма Астреи.

— Если всё это правда, и Макото думает, что это какая-то шутка, то я не хочу, чтобы она победила. — Канамэ уставилась на сцену, её лицо из симпатичного стало строгим. Такой взгляд Момоми ещё ни разу не видела. Она самозабвенно любовалась лицом Канамэ.

«Я даже и не замечала, какая она симпатичная», — подумала Момоми. Её щеки налились румянцем, и девочка надеялась, что её мысли будет невозможно прочитать по лицу.

Канамэ любила Спику. Это место, где она могла быть самой собой. Она всегда чувствовала, что должна была родиться мужчиной, но здесь она могла свободно выражать себя, не волнуясь о том, что о ней подумают другие.

Многие девочки в этом саду горячо любили её. И именно здесь она встретила Аманэ, принца из своих грёз. В Принце она нашла пример для подражания. Даже после того, как Аманэ дисквалифицировали, чувства Канамэ к ней остались прежними. Она желала счастья этому месту, где нашла настоящую любовь.

— Какая-то переведённая ученица не сможет стать нашей Этуаль, — пробормотала Канамэ. Она почувствовала, что в горле вдруг персохло, и подумала, сможет ли поделиться своими мыслями, не прикусывая язык. — Я не позволю инфантильной коротышке вроде неё попирать наши чувства. — Она сжала ладони в кулаки.

— Канамэ...

Момоми выглядела потрясённой. «Неужели ты думаешь, что Макото такая серьезная угроза?» — задумалась она, после чего сказала:

— Да, Макото во многих случаях ведёт себя как ребёнок. Она простая и честная, и я думаю, что из не выйдет Этуаль, но получится надёжная онээ-сама. Именно поэтому я не верю, что Макото способна на коварство. Но есть кое-кто, любящий интриги, и кто в отличие от Макото мог извлечь выгоду из этой победы.

Канамэ сразу поняла, о ком говорит Момоми.

«Да, этот человек появляется время от времени и ненавязчиво делает так, чтобы всё шло так, как ей надо…» — как только Канамэ закончила мысль, она уставилась на Момоми:

— Я же сказала тебе не говорить «Макото»!

— Господи, да не пойми ты меня неправильно. — закатила глаза Момоми. — Не то чтобы я говорила с ней, ладно? Просто странно называть её «Кусанаги-сан», а «Макото-тян» звучит так…

— Она не настолько милая, чтобы называть её «Макото-тян!» — шмыгнула носом и забрюзжала Канамэ. — Она выглядит как переоценённый высокомерный айдол.

Момоми порадовала серьёзная реакция Канамэ.

— О, а если подумать, «Макото-тян» очень подходит. Она больше походит на актрису, чем на Этуаль, — хихикнула она, прикрыв губы веером.

И тут...

— Беда! Вы не поверите! Аманэ-сама и Хикари-онээ-сама!..

…Раздался крик. В зал ворвалась Цубоми Окувака. Рукав её формы украшала вышитая ярко-синяя эмблема. Лицо девочки выражало совершеннейшее потрясение, она открывала и закрывала рот, словно рыба. Цубоми поднялась на центральную сцену в переполненном танцевальном зале, пыхтя и надувая покрасневшие щёки и дыша так тяжело, что едва смогла закончить своё объявление.

Канамэ подошла, чтобы помочь девочке.

— Что случилось, Цубоми? Что случилось с Аманэ и Хикари?..

— Что с ними случилось?.. — послышался полный недоумения голос, перебивший Канамэ. Это была глава студсовета Спики, Сион Томори. Хоть она и должна была поздравлять победителей, она покинула сцену и подошла к Цубоми.

Обе — Сион и Канамэ — взяли девочку под руки. Ещё никто не видел Сион такой — она будто была не в себе.

— Они… — Цубоми нервно запиналась, на верхней губе скопились бусинки пота. — А-а-а, ну… Я краем уха услышала, что говорили монахини... и…

Все в зале начали понемногу замолкать. Девочки обратили внимание на Цубоми.

«Что такое? Что случилось с звездой Спики, обесчещенным принцем?», — среди толпы поползли шепотки.

Когда девочки притихли, Цубоми продолжила слабым голосом:

— Аманэ-сама и Хикари-онээ-сама… сбежали из школы!

Сион оторопела. Она побелела и, пошатнувшись, начала падать.

В следующий миг толпа взорвалась, в зале зашумели злобные или взволнованные голоса. Гордый белый Принц Спики, дисквалифицированная из соревнования за титул Этуаль и растерявшая всю славу, сбежала из школы со своим партнёром.

Никаких деталей того, что могло значить их исчезновение, не было, и никто даже не знал, правда ли это, но в зале нарастала суматоха. Кто-то из девочек был в шоке от произошедшего, кто-то покраснел от злости.

Вскоре Сион встала.

— Дамы, успокойтесь, пожалуйста. Церемония награждения закончена. Пожалуйста, немедленно покиньте зал.

Макото стояла на пустой сцене, наблюдая за переполохом, и могла думала только об одном: «Что случилось?! Они ушли из школы?..»

Кагомэ недоуменно посмотрела на своего партнера. Лицо Макото было мертвенно-бледным, и она смотрела куда-то вдаль, словно Кагомэ вовсе и не стояла рядом. Первоклассница испугалась, закрыла глаза и крепко обняла своего плюшевого мишку. Макото не устояла и повалилась на пол.

Пока большинство девочек шли к Цубоми, чтобы расспросить её о подробностях, Тикару успела оказаться рядом с Макото. Она вытянула руки и успела подхватить ее, прежде чем та ударилась.

— Ах… ещё чуть-чуть...

Тикару и Кагомэ были единственными, кто заметил, как по щекам Макото скатились тихие слёзы.

Сидзума, подобно демону, бежала по кампусу.

«Я должна немедленно найти Нагису»

Она уважала правила Миатор, любила форму школы и поэтому редко бегала. Она считала, что классическая юбка не создана для быстрых движений, и к тому же благородной даме не пристало бегать.

Королева Миатор, Сидзума Ханадзоно, обычно ходила спокойной, величественной и элегантной походкой. Но когда она услышала новости от Миюки и покинула кабинет студенческого совета, её шаги стали становились всё тяжелее, и скоро она перешла на бег.

«Я не могу принять эту ситуацию. Это, должно быть, недоразумение. Всё случилось так давно — почему же?»

В мыслях Сидзумы бурлили сомнения и ярость.

«Я должна услышать её сама, чтобы поверить»

— Возможно, Нагиса дошла до предела. Я попыталась переубедить её, но когда я увидела её глаза… я не смогла сказать ни слова.

— До предела? О чём ты? — гневно спросила Сидзума.

— Я думаю, давление с вашей стороны, Сидзума-сама, было слишком для неё. А то, что она новенькая переведённая ученица, сделало всё стократ хуже, — ответила Миюки.

— Но почему именно сейчас?

— Как я уже сказала, она, возможно, сегодня дошла до предела, и…

— Поверить не могу!

— Сидзума-сама, сильной личности вроде вас не понять такого давления. Но те, кто слабы, всегда должны сражаться с желанием сбежать. Она едва привыкла к школе, когда её принудили принять участие в соревновании за титул Этуаль, самом большом событии в Астрее. И вы сами знаете, что в этом году предвкушение и ажиотаж куда сильнее, чем в предыдущие, — Миюки замешкалась. — Нагиса утверждала, что главной причиной, по которой она решила отказаться от дальнейшего участия, было то, что она нарушила правило и увиделась с вами во время «Безликого дьявола», но…

— Но?

— Я сказала ей, что она была честной и совестливой, и что это очень хорошие качества. Судзуми-сан и я пытались объяснить, что ей не нужно сдаваться. Я не верю, что она отказалась от участия из-за одного нарушения. Если она и правда заботилась о Миатор и вас, тогда...

Слова Миюки раздразнили Сидзуму. Девушка встала, откинув стул:

— Может, вы были недостаточно убедительны? Признай это. Я не думаю, что она послушала бы тебя или Тамао. Именно поэтому с ней должна поговорить я, — выпалила Сидзума.

Миюки попыталась остановить её.

— Подождите, пожалуйста. Это… — с виноватом видом она остановилась на полуслове, прикрыла рот ладонью и посмотрела в сторону.

— Я давно не видела, чтобы ты делала такое лицо, — Сидзума прищурилась. — Ты ведь знаешь другую причину, по которой Нагиса отказалась от участия… да?

Она снова села.

— Миюки?...

«Что же ты боишься сказать?»

— Сейчас же скажи мне. — Голос Сидзумы стал холодным и пугающим.

Миюки застыла. Она посмотрела на стол и с дрожью сказала:

— Д-да… Это… Возможно, она была напугана неимоверным давлением, созданным вокруг соревнования за титул Этуаль… — Миюки вздрогнула и затряслась.

Сидзума снова откинула стул.

— Всё, довольно.

Сидзума вышла, оглушительно хлопнув дверью, но Миюки была слишком напугана, чтобы оторвать взгляд от стола.

Королева бежала быстро, словно пытаясь сдержать нарастающий гнев.

«Не делай глупую ошибку, Нагиса…

Я должна найти её и расставить всё на свои места. Я не могу позволить ей покинуть соревнование за титул Этуаль без моего согласия. На неё это не похоже. Моя Нагиса всегда яркая и бодрая, никогда не сдаётся, а ещё очень нежная. Её любовь и забота о других глубоки, как океан. Я хочу поцеловать её за то, какая она прекрасная и чистая»

— Сидзума-сама!

Поток мыслей Сидзумы прервал чей-то крик.

От звука голоса Сидзума застыла на месте. Она почти вышла из школы, подсознательно направляясь в место, где она в последний раз говорила с Нагисой — в отдел библиотеки Миатор, который прозвали «Тайным садом».

Голос донёсся оттуда же.

«Нагиса? Она ждёт меня?»

Сидзума побежала вниз по темному коридору и вверх по трём лестничным пролётам. Когда она дошла до ведущей в сад двери, яркое солнце раннего лета ударило в окно, на мгновение ослепив девушку. Вскоре глаза привыкли, и Сидзума увидела под аркой двери силуэт девочки.

— Хитоми?

Хитоми Тоги училась в одном классе с Сидзумой и была одной из её ближайших подруг. Сидзума подумала, как это странно, что подруга ждёт её.

— Вижу, вы торопитесь? — лукаво улыбнулась Хитоми.

«Ей бесполезно что-либо объяснять»

Сидзума попыталась проскочить мимо Хитоми.

— Да, я ищу кое-кого, — ответила она, пытаясь протиснуться в дверь.

Хитоми схватила её за руку. Она не взглянула на Сидзуму, просто продолжала смотреть вперёд, вдаль.

— Вы ищете ту девочку? Даже если найдете, вы её не переубедите.

Дерзкий тон Хитоми удивил Сидзуму.

Хитоми медленно повернула голову. Ее лицо посуровело.

— Сидзума-сама… что вы на самом деле чувствуете… что вы на самом деле чувствовали… к Каори?

Хитоми всегда была очень импульсивной и дерзкой, но глубоко уважала Сидзуму и восхищалась ей. Это был первый раз, когда она прямо выступила против подруги.

— Я не обязана тебе ничего объяснять! — рявкнула Сидзума. Она не хотела тратить время впустую, особенно когда ей надо было найти Нагису, прежде чем та уйдет слишком далеко.

Сидзума отвела взгляд от лица Хитоми, и между девушками, дружащими с детства, повисла неловкая пауза.

Внезапно Хитоми заплакала.

— Каори… — шмыгая носом, сказала она, — на самом деле любила вас, Сидзума-сама…. Именно поэтому я и привела её к вам… — Хитоми схватила Сидзуму за запястье и посмотрела ей прямо в лицо. Слёзы катились с уголков покрасневших глаз. — Если она была счастлива с вами, то мне этого было бы достаточно…

Переборов себя, Хитоми посмотрела вниз. Сидзума застыла, словно пораженная громом.

— Хитоми, только не говори, что... У тебя были чувства к ней?

«Теперь всё ясно…»

Сидзума обняла Хитоми, прежде чем та упала на пол. Хитоми оперлась на подругу и зарыдала в её объятиях. Слезы девушки — доказательство ее любви к Каори — падали на грудь Сидзумы, пятная её платье.

«Она сдерживала чувства всё это время…»

Сидзума вспомнила самый тёмный в своей жизни день — как на похоронах Каори Хитоми стояла в мрачной церкви. Мидзухо, которая всегда была с ней, в тот раз не было рядом. Вместо того, чтобы разделить горе с другими девушками, пришедшими на службу, Хитоми стояла одна и молча плакала, пытаясь скрыть слёзы. Она выглядела безнадёжно грустной.

Сидзума нашла поведение Хитоми на похоронах непривычным для неё.

«Я даже не подозревала, как была ужасна для неё смерть Каори…»

Сидзума оторвала Хитоми от себя и посмотрела ей в лицо. Она пальцем подняла подбородок девушки, чтобы рассмотреть её получше.

Хитоми не хотела показывать заплаканное лицо, но подчинилась. Ей было приказано смотреть Сидзуме в глаза. Сидзума поцеловала Хитоми в лоб.

«Мне жаль… Мне жаль, что я не знала о твоих чувствах к ней. Когда ты впервые представила Каори на Хоккайдо тем ранним летним вечером... Я бы не стала так близка к ней, знай я о твоих чувствах»

— Нижнее бельё, носки… пижама, полотенце… и…

Нагиса повернулась, чтобы посмотреть на висящую на гардеробе школьную форму.

— А…

Это было платье тёмно-зелёного цвета, называемого «миаторский зелёный» и светлая блузка с короткими рукавами.

Хоть это и была лёгкая летняя форма, каркас добавлял объёма нижней части, а чёрные кружева прибавляли утончённости, придавая платью классический и элегантный вид. Оно трепетало на лёгком ветерке, проникающим в комнату через окно.

Летняя форма была такая же, как и угольно-чёрная зимняя — со сложным кружевным узором на манжетах и воротнике. Стиль формы сразу же отличал её от одежды других женских школ.

Нагиса вспомнила, с каким восторгом и волнением она в первый раз надела эту форму.

— Я думала, что выгляжу слишком по-детски для такой взрослой формы, — пробормотала она в пустую комнату.

Девочка продолжала собирать вещи.

Я была права. Эта школа слишком взрослая для меня.

Нагиса сдержала слёзы и набила свою сумку.

Да. Сегодня я ухожу. Я больше не принадлежу этому месту…

Она пробыла в Миатор всего три месяца назад, но каждый день для неё был чудесным. Она встретила Сидзуму-онээ-сама, делила комнату с хорошей подругой Тамао-тян. Даже Тиё-тян, девочка куда младшее Нагисы, смотрела на неё с неким обожанием.

Это место слишком отличается от школ в моём старом районе. Холм Астреи имеет богатую историю и давние традиции, и все здесь живут, следуя высоким стандартам и дисциплине

Независимо от того, кто в каком классе учился, все вокруг Нагисы вели себя так по-взрослому и независимо и всегда смотрели только вперёд, в будущее.

Возможно, они уже решили, в какой университет будут поступать, к чему стремиться, и все всегда думали о целях в жизни.

Жизнь в старших классах и ожидания, которые окружали этих влиятельных девушек, сделали их семьи осторожными и расчётливыми. Здесь, в Астрее, девочки должны хорошо учиться и быть отрезанными от остального мира. Но их жизни также становились сложнее, если они оказывались втянутыми в семейные дрязги касательно наследства или старой традиции политических браков.

До сего момента Нагиса даже не подозревала о таких вещах. Её удивило то, что некоторые ученицы уже были помолвлены. Ещё удивительнее было то, что эти девочки в попытках сбежать от реальности и насладиться короткой юностью часто испытывали серьёзные чувства к другим девочкам. Такое откровение потрясло Нагису, но не успела она этого осознать, как оказалась в эпицентре драмы.

Нагиса никогда не питала ни к кому интереса. Все девочки вокруг неё с самой начальной школы… нет, с самого детского сада всегда говорили о тех, в кого они влюблены.

Некоторые влюблялись в мальчиков из их же классов, а некоторые даже в учителей. Другие влюблялись в старших двоюродных братьев, а кто-то клялся выйти замуж за любимых певцов.

Но у Нагисы никогда не было интереса к таким играм.

Меня постоянно спрашивали: «Нагиса-тян, а ты кого любишь?» Я всегда чесала затылок и говорила, что у меня нет никого на уме. Но мне никто не верил, и все дразнили меня за то, что я скрывала свои чувства. Но я правда…

Нагиса пробыла в Миатор всего три месяца, но за это время она накопила много вещей. Она попыталась запихнуть оставшиеся в сумку.

Я правда не была ни в кого влюблена. Я была счастлива с семьёй, и много веселилась со своими друзьями. Сама мысль о том, чтобы быть влюблённой, не приходила ко мне в голову.

Нагиса находила счастье в простых вещах: в цветущей спирее или во вкусое яблочного пирога вместе с друзьями в кафе. Она никогда не испытывала восторга от взгляда на красивого мальчика в школе, или от того, что ей удавалось поговорить с кем-то из студсовета, кто ей нравился. Она даже не могла представить, что будет чувствовать, когда влюбится в кого-то.

Но когда Сидзума… о, как же билось моё сердце!

Нагиса покраснела от собственных мыслей. Её первый поцелуй украла девушка, которую она только-только встретила — прежде, чем она смогла испытать первую любовь к мальчику.

Руки Нагисы, занятые сборами, остановились. Она подумала о том, что сделала в школе. Ладони сами оказались у рта, в глазах встали слёзы.

Я не осознавала, как сильно… люблю Сидзуму-онээ-сама…

Нагиса поняла, что она испытала первую любовь.

Боже…

Она даже не стала вытирать слёзы и просто стояла, погружённая в переполняющие её чувства. Затем ей в голову пришла ёщё одна мысль, подобная вонзённому в сердце ножу: она собиралась уйти.

Теперь я не cмогу вернуться…

Ученицы Миатор никогда не простят Нагисе её отказ от участия в престижном соревновании за титул Этуаль. Многие в Миатор считали, что новенькой, вроде Нагисы, не стоило принимать участие в соревновании, но, скрепя сердце, приняли её, потому что у школы не было других кандидаток.

Конечно, Нагиса не была той, кого поддерживали ученицы Миатор — все надеялись на Королеву Миатор, Сидзуму Ханадзоно. Это она была единственной, кто имел все шансы победить Принца Аманэ, белого принца Спики, которая наверняка должна была выиграть корону Этуаль.

Но им стоило учесть, какой Сидзума была уверенной в себе и непостоянной — она выбрала Нагису в качестве партнёра, и её не волновала спонтанность этого решения. Другим ученицам оставалось только принять Нагису, чтобы увеличить шансы Миатор на победу.

Только поэтому Нагису терпели.

Ну, мы выиграли второй раунд в первом этапе… ради Миатор…

Ученицы Миатор поддерживали их ради чести школы, когда наблюдали за ходом соревнования.

Я была всего лишь хвостом. Никто не ничего не говорил, но я уверена, что все хотели, чтобы я просто молчала и почивала на лаврах Сидзумы-сама.

Но я не была против — когда я с Сидзумой-сама, я испытываю безмерную тревогу и стресс, но кроме этого я чувствую и неописуемое счастье. Я не ждала, что Сидзума-онээ-сама будет так сильно заботиться обо мне. Это было слишком самонадеянно.

Пусть для Сидзумы это была всего лишь прихоть, школьную жизнь Нагисы соревнование взбудоражило так, что она не могла наслаждаться юностью из-за зависти и слухов. Она легко приняла то, что она не тот человек, который должен быть партнёром Сидзумы-сама.

Я знаю, Сидзума-онээ-сама и правда замечательный человек, но я ей совсем не подхожу. Это была какая-то ошибка. Я очень польщена тем, что она захотела быть со мной, но я не знаю, что мне делать — я должна была сделать счастливое лицо, когда говорила это, потому что никто не обращал внимания на мои проблемы. Должно быть, они думали, что я наслаждаюсь их вниманием. Но я же сказала им, что не хотела участвовать...

В дверь постучали.

Нагиса испугалась и выронила одежду из рук. Пара белых трусиков упала ей на колени.

В комнату ворвалась Тамао Судзуми и, рыдая, бросилась к Нагисе.

— Нет! Пожалуйста, Нагиса-тян, не уходи!...

Две девушки, объятые ярким солнцем, шли по узкой просеке, ведущей к берегу. Издалека слышался шум волн.

— Ах, астры расцвели, — сказала Хикари. Она наклонилась над краем дороги, сорвала маленький голубой цветок и восторженно оглянулась. — Эти цветы расцветают в это время года. Они простые, но очень красивые, и одни из моих любимых.

Аманэ протянула руку к руке Хикари, державшей цветок.

— Да, этот цветок очень красивый. Прямо как ты, Хикари.

Вместо того, чтобы взять цветок, Аманэ взяла Хикари за руку. Девочка подпрыгнула и выронила цветок. Принц успела поймать его, прежде чем он упал на землю, и поднесла астру к лику своего ангела.

Щёки Хикари зарумянились.

— Простите, я такая растяпа...

Она прикрыла покрасневшие ланиты ладонью, и этот жест, как решила Аманэ, был просто очаровательным. Девушка хихикнула и погладила лицо Хикари.

— Ты такая прелестная, Хикари, — Аманэ положила цветок в ладонь Хикари и поцеловала его. Щёки девочки стали ещё краснее.

Хикари и Аманэ наслаждались коротким побегом от реальности. Они не знали, куда приведёт их спонтанное желание покинуть Астрею, но их это не заботило. Они просто были счастливы купаться в лучах яркого летнего солнца, наслаждаясь этим блаженным мигом.

Хикари думала о слухах, которые донеслись до нее перед побегом.

Возможно, Аманэ-онээ-сама больше не могла терпеть образ жизни Спики, и поэтому сбежала вместе со мной.

Даже она заметила, какое страшное давление Аманэ испытывала в школе.

Конечно, это всё потому, что она блистательный принц.

Хикари увидела, как Аманэ изящной походкой спускалась к пляжу, и поняла, почему она овладевала чужими сердцами. Каждое утро поклонницы Аманэ встречали её у ворот школы. В коридорах младшеклассницы приветствовали её и перешёптывались между собой, а во время обеденного перерыва ученицы выстраивались в очередь перед её классом, чтобы просто увидеть её. Эти толпы фанаток окружали Аманэ весь день, даже после школы, на ипподроме или в Клубничных Спальнях по её возвращению. Аманэ рассказала Хикари, что это вызывало такой стресс, что три года назад она перестала ходить в общую купальню в общежитии и старалась избегать полуночных вечеринок.

Хикари уже успела испытать неприятный опыт на полуночной вечеринке, но остальные, казалось, веселились, и если бы не слова Канамэ, она тоже могла бы насладиться чаем и сладостями.

Какая досада, что Аманэ-сама не могла даже получить удовольствие от такого события.

«Сколько же боли Аманэ-сама должна была вытерпеть, когда она объявила, что хочет стать нормальной, такой как все?»

Хикари понимала и чувства поклонниц Аманэ, но о чувствах самой Аманэ она знала мало. Она знала, что Аманэ любит Спику и именно поэтому согласилась принять участие в соревновании за титул Этуаль, хоть и сделала это без особого энтузиазма. Но несмотря на всех их старания, появилась Макото Кусанаги и всё испортила.

«Это Хикари виновата в том, что их дисквалифицировали и отправили по комнатам», — так говорили поклонницы Аманэ. Хикари думала, что она не удивится тому, если Аманэ сейчас ненавидела Спику. Хикари была счастлива, что Аманэ сделала свой выбор, и её сердце грели золотые лучи солнца.

«И почему всё вышло именно так? Я вела себя странно с самой первой встречи с Хикари. Я так сильно хотела увидеть её, что той ночью после вечернего мини-концерта, нарушила правила соревнования за титул Этуаль...»

Аманэ никогда прежде такого не делала.

«Нам нужно было подождать всего лишь четыре дня!»

Хоть Аманэ и считала, что соревнование за титул Этуаль временами было несколько нелепым, она никогда не злилась из-за этого. Как сильно она ни гнушалась того, что к ней относятся как к принцу, она принимала это, пока имела возможность учиться в Спике. Она училась в Спике с четырёх лет и очень любила школу.

Стерпи это Аманэ ещё два года, она бы смогла полностью освободиться от этой повинности. В конце концов, таких мест, как Спика, где она могла бы ездить на любимых лошадях, мало. Ей нравилось просто каждый день ходить в школу и возвращаться в Клубничные Спальни.

Отдать немного свободы — приемлемая цена за то, чтобы иметь возможность наслаждаться жизнью с Спике. По крайней мере, так Аманэ всегда думала. Но потом появилась Хикари, и это было подобно яркому свету, прорвавшемуся сквозь тучи, или ангельскому голосу, раздавшемуся с небес.

Бушующий шторм охватил сердце Аманэ. Даже сейчас она не понимала, почему в ту ночь у неё появилось непреодолимое желание увидеть Хикари. Нужно ведь было подождать всего четыре дня. Да, она было слишком глупа, раз думала, что её не поймают. Аманэ в голову даже не приходила мысль, что её тайную встречу с Хикари раскроют.

«Возможно, я подсознательно злилась на правило, которое мешало мне видеться с Хикари»

Тем вечером она пришла в церковь, чтобы увидеть Хикари. Когда Аманэ увидела свой маленький цветочек, ей захотелось обнять его. Она попросила Хикари позже встретиться с ней в церкви.

Аманэ была удивлена, что Макото рассказала монахиням об их свидании, но не злилась на неё. Не Макото была виновата, а она сама. Она убедила Хикари, мало знакомую с правилами Спики, прийти на встречу, и это привело к тому, что девочку заперли в комнате и запретили покидать её.

И теперь она сбежала вместе с Хикари. Ей было жаль девочку, но она была на седьмом небе от счастья, потому что могла побыть с ней наедине. Хикари, смеявшаяся под ярким солнечным светом, ослепляла.

Да, Аманэ ничуть не жалела, что покинула Астрею.

«Это было единственным, что мы могли сделать»

— Аманэ-сама! Я вижу океан! — крикнула Хикари.

Блестящая синяя вода проглядывала между деревьями и подмигивала девушкам, умоляя поиграть.

Летнее солнце сменило цвет на оранжевый. Близился закат.

— Ты испачкала одежду, — хихикнула Аманэ.

Хикари попыталась смахнуть песок с платья.

— Надо же, она и правда грязная. А ведь я так старалась не замочить её...

Она, как всегда бодрая, приподняла юбку, обнажив бледные бёдра.

— Если ты поднимешь выше, то покажутся твои трусики, — нежно сказала Аманэ.

— Что? Боже! Не смотрите, Аманэ-сама, — Хикари смутилась и попыталась опустить юбку.

Аманэ схватила Хикари за руку.

— Постой! Ты намочишь юбку.

Ладони Аманэ остановились на бёдрах девочки.

Сердце Хикари немного ёкнуло, что-то встало посреди горла.

— Ах, эм… но… — Хикари легонько убрала ладонь Аманэ.

— Не волнуйся. Тут нет никого, кроме меня. Нельзя, чтобы ты намочила юбку.

Аманэ отодвинула руки Хикари и провела собственными ладонями по её бёдрам.

Хикари ахнула и застыла, закрыв глаза. Аманэ медленно спустилась к коленям. Глазами она почти что скребла по телу Хикари. Она схватила края юбки девочки, застрявшие между её ногами, и оттянула их. Прохладный летний ветерок проскользнул между бёдрами девочки.

Хикари почувствовала, как из её тела потекла струйка нектара.

Аманэ вдохнула сладкий аромат Хикари, её чарующие цветочные духи, и замерла. Она сглотнула немного слюны и повертела головой, чтобы отогнать сладостное искушение.

— Пойдем.

Аманэ привела Хикари в прибрежный домик своей семьи. Современный одноэтажный дом был сделан из светло-серого бетона, на окнах стояли стёкла, и по сравнению с тёмными комнатами, в которых Хикари сидела во время отстранения, это здание выглядело великолепно.

Аманэ отвела Хикари в ванную, в которую можно пройти сразу с улицы. Обе девушки сняли запачканную песком одежду. В крытой белой плиткой ванной стояли три душевых кабинки.

— Можешь воспользоваться любой из них, я пока принесу полотенца, — сказала Аманэ.

Каждую душевую кабинку отделяла стенка из прекрасного матового стекла. Хикари застенчиво прикрылась и забежала в кабинку. Она повернула ручку, и из душа побежала горячая вода.

— Ах… как приятно.

Тело Хикари, остужённое морским бризом, было согрето горячей водой. Она закрыла глаза и забылась в мыслях. В уме девочки проскакивали образы улыбающейся и смеющейся Аманэ.

Аманэ-сама…

Хикари почувствовала себя неожиданно расслабленной и очень счастливой, несмотря на то, что она вместе с Аманэ убежала из школы.

Я думала, что сегодня буду слишком волноваться рядом с Аманэ-сама, потому что я восхищаюсь ею. До сегодняшнего дня я чувствовала, что это честь — находиться с Аманэ-сама, но в то же время испытывала от этого волнение.

Но сегодня, когда Аманэ-сама прикоснулась ко мне, моё сердце бешено стучало, но вместе с этим мне было так легко… и я смотрела Аманэ-сама в глаза без всякого стеснения. Моё волнение растворилось в радости быть рядом с Аманэ-сама. Я так счастлива.

Сердце Хикари дрогнуло от переполнявших её чувств, и она заплакала.

Пришла Аманэ, одетая в одну лишь большую белую рубашку. В руках она держала вафельное полотенце и халат.

— Что случилось, Хикари?

— А… А-аманэ-сама!.. Н-ничего не случилось.

Хикари попыталась стереть слёзы с глаз, но Аманэ вошла в кабину раньше, чем ей удалось. Аманэ обвила Хикари руками и приподняла её лицо. Лицо девочки было мокрое от воды, но у глаз виднелись маленькие слезинки, которые скатывались по щекам.

Аманэ обеспокоенно посмотрела на Хикари.

— Ты плачешь?

«Это из-за меня… Она думает о школе? Возможно, она чувствует себя беспомощной, словно я заставила её сбежать»

Спонтанно Аманэ прильнула губами к закрытому глазу Хикари и слизала слёзы девочки.

— Ах… — простонала Хикари.

От услышанного Аманэ почувствовала, что животные инстинкты взяли над ней верх. Только шум душа был слышен, когда Аманэ запечатала губы Хикари своими губами. Тело Хикари напряглось от удивления, но Аманэ подтолкнула её к стене и прижалась к ней.

«Я никогда не отпущу тебя. Я буду с тобой вечно»

— Ты — моя, Хикари…

Аманэ скользнула губами по шее Хикари.

«Тело Хикари такое горячее. Наверно, это душ согрел её»

Аманэ прикоснулась к груди Хикари. За ещё растущим бугорком размером с чайную чашку она чувствовала, как стучит сердце девочки.

— Ты очень красивая… — Аманэ наклонилась, чтобы поцеловать Хикари между грудей.

— Ах… а-а-ах… нет…

Внезапно Хикари оттолкнула Аманэ.

— Хика… ри?

Аманэ вытолкнули из душевой кабинки, и она не понимала, что случилось. Она стояла, с короткой чёлки капала вода.

«Почему?»

Аманэ посмотрела вверх: Хикари вся покраснела и дрожала. Девушка посмотрела на свои руки так, словно они принадлежали не ей.

— Ты не хочешь, чтобы я трогала тебя? — спросила Аманэ.

Она выглядела очень опечаленной, и вдруг Хикари поняла, что только что сделала.

— Н-нет, дело не в… Я правда люблю вас, Аманэ-сама! — быстро ответила она. — Но меня раньше никогда так не трогали, и я была удивлена этим.

Почему я оттолкнула её? Как же мне неловко! Если Аманэ-сама хочет меня, я отдамся ей… я сама этого хочу.

Это первый раз, когда Хикари оказалась в такой ситуации, и это немного смутило её.

До Спики я даже не представляла, каково это — быть вот так с девочкой наедине…

— Я просто волновалась, когда думала о моей любимой Аманэ-сама, и… — Хикари стыдливо опустила глаза.

— Ты прекрасна, Хикари. — сказала Аманэ. — Не волнуйся. Я буду вечно защищать тебя.

Хикари вспомнила ночь, когда её грудь уже целовала другая девочка. Тогда она она не испытывала неудобства при близости с ней. Вместо волнующего восторга, который она чувствовала, находясь рядом с Аманэ, Хикари овладело ощущение безопасности и плотского наслаждения, и потому она позволила другой девочке ласкать её. Руки Аманэ пробудили эти воспоминания. Руки другой девушки скользили по телу Хикари так естественно, медленно доводя её до глубочайшего экстаза. Тогда Хикари знала, что это не было нормальным типом близости, но по какой-то причине она чувствовала, что то, что Яя делала с ней, было приемлемым. До сего мига с Аманэ Хикари считала, что это было лишь проявление дружбы.

— Яя-тян…

Аманэ услышала имя другой девушки и не смогла оставаться невозмутимой. Её лицо дрогнуло.

— Яя? Что сделала Яя?

— Ну, одной ночью Яя… —

Хикари замолкла. Она не знала, как закончить предложение. Она закрыла глаза и подумала, что сказать Аманэ. Хикари верила — не головой, но телом — что то, что случилось между ней и Яей, было лишь актом дружбы. Нормальная дружба не приведёт к такому, но из-за того, что это была Яя… Да, это правда, что Яя раздела Хикари, ласкала её, целовала уши, пальцы и грудь. Но вместе с этим Яя гладила Хикари по голове, обнимала и шептала на ушко: «Не волнуйся, я защищу тебя. Тебе надо быть поуверенней в себе, потому что такая, как я, очень сильно любит тебя».

«Будь поуверенней в себе», — Хикари ждала, чтобы кто-то сказал ей это, и Яя шептала эти ласковые слова. Тот вечер, когда из бассейна под луной поднимался пар, казался сном. Слова и прикосновения позволили Хикари расслабиться.

Хикари знала, что Яя по-настоящему любила её и желала ей только счастья. Одноклассницы много что говорили о Яе, но это было ложью — она не была похотливой. Хикари чувствовала ее глубокую дружбу. Но как объяснить это Аманэ? Даже сейчас она не чувствовала себя виноватой. Яя была её другом. То, как она выражала это, было немного своеобразным, но на самом деле это помогло Хикари почувствовать себя лучше и улучшить положение в школе. Хикари не думала, что этим она предала Аманэ.

Но как отреагирует Аманэ? Хикари боялась выяснить это.

— Хикари? — снова позвала её Аманэ. — Хикари, Яя что-то сделала с тобой?

Последние слова Аманэ произнесла с дрожью в голосе. Она знала о любви Яи к девушкам.

Когда Хикари открыла глаза, она увидела, что Аманэ была мокрой с головы до пят, а её лицо побледнело. Девушка взирала на Хикари с неверием. Звук падения капель из душа казался таким далёким. Хикари заволновалась. Она не хотела, чтобы Аманэ поняла ситуацию неправильно.

— Ох, нет! Яя-тян просто пыталась подбодрить меня. Я знаю, некоторые неправильно понимают её, но она моя лучшая подруга. Она всегда поддерживала меня и хотела, чтобы я была с вами. Я очень сильно зависела от неё. Но, знаете, она такой человек, что часто обнимала меня. Но это отличается от того, как вы обнимаете меня, Аманэ-сама. Потому что я… я… люблю вас, Аманэ-сама…

После этих слов Хикари почувствовала, как в сердце стало больно, но она не знала, почему.

— Я очень люблю вас, Аманэ-сама… И когда мы трогаете меня, я становлюсь...

Хикари снова заплакала.

Объяснения Хикари застали Аманэ врасплох. Она подошла и выключила душ. Казалось, все внезапно замолкло.

— Ясно. Прости, что говорила глупости.

Аманэ накрыла полотенцем голову Хикари. Спрятав лицо, она обняла девочку.

— Я не сомневаюсь в тебе. Хикари. Вот. Одевайся, пока не простыла. — Она накинула халат на плечи девочки и нежно и успокаивающе улыбнулась.

Хикари взяла одежду Аманэ, но та была слишком велика ей, и от этого она рассмеялась. Одевшись, девочка прошла в большую гостиную, откуда открывался вид на океан. Она сидела на диване рядом с Аманэ. Аманэ приготовила немного тёплого имбирного чая. Хикари сделала глоток, и сладкое тепло скользнуло по горлу, увлажняя сухой рот.

Хикари попыталась ещё раз объяснить, что произошло между ней и Яей. Она говорила неспешно, стараясь прояснять все недоразумения. Она хотела, чтобы Аманэ поняла чувства Яи. Хикари объяснила всё, рассказала Аманэ все подробности той ночи с Яей. Яя раздела Хикари и касалась её тела. Но так Яя всего лишь проявляла свою дружбу. Хикари верила, что только так Яя могла выразить свои чувства.

Закончив говорить, Хикари взглянула на поморщившуюся Аманэ.

Через некоторое время Аманэ ответила:

— Если… это помогло тебе, Хикари, то мне, наверно, стоит поблагодарить её. Если бы не она, ты могла бы покинуть соревнование за титул Этуаль и навсегда исчезнуть из моей жизни.

— Да я ни за что… — ляпнула Хикари, чем развеселила Аманэ.

— Но мы же всё равно сбежали, так что теперь уже неважно, да? Если мы наткнёмся на Яю, она будет ой как зла на нас. Страх какой! — отшутилась Аманэ.

— Ох, Аманэ-сама… — рассмеялась Хикари. — Я думаю… — Она смутилась. — Я думаю, Яя будет рада за нас.

Аманэ погладила Хикари по голове, встала и сказала, что сходит за чаем. Когда она повернулась спиной к Хикари и пошла на кухню, её лицо помрачнело.

«Яя любит Хикари, это точно. Она любит её так сильно, что даже приняла мои отношения с ней. Хикари просто не поняла этого. Какой человек ласкает девочку, выражая так свою дружбу? Мне в такое верится с трудом. Я знаю, что моё желание касаться тела Хикари вызвано не дружбой.

А уж если этот человек — Яя…

Яя заявляла, что любит только женщин, так что сложно поверить в то, что она смогла заставить Хикари расслабиться, страстно касаясь её…

Будь я на месте Яи, смогла бы я так же сдерживаться?»

— Что ты делаешь? — спросила удивлённая Нагиса у Тамао.

— Ну, именно об этом я и хочу поговорить с тобой. Я не видела тебя в зале Кобу, потом сделали объявление, что ты отказываешься от участия… а затем я побежала сюда и обнаружила, что ты готова сбежать из дома!

— Сбежать из дома? Ну... — запнулась Нагиса. — Я не…

— Ой, да ладно, я вижу твои вещи! Я знала, что ты сделаешь это, Нагиса-тян. Я подозреваю, что ты убедила себя, что не можешь больше оставаться здесь, потому что покинула соревнование за титул Этуаль, да?

— Д-да…

— Именно поэтому я и вернулась — чтобы упросить тебя передумать. Боже, не знаю, почему ты решила отказаться от участия, но… Подожди, я знаю! Ты не смогла простить себе то, что пряталась в ванной комнате? Это было неизбежно. Не волнуйся ты об этом так, Нагиса-тян! О, или ты наконец поняла, что хотела потанцевать со мной вместо Сидзумы-сама? Ах, Нагиса-тян, ты такая честная. Конечно, ты предпочтешь меня Сидзуме-сама. — Тамао, улыбаясь, подмигнула Нагисе. — Ну же, не убегай из дома…

Тамао говорила так быстро, что Нагиса не могла даже ответить. Но поддразнивания подруги заставили исчезнуть уныние девочки.

— Убегать из дома? Ох, я не убегаю из дома. Я пытаюсь убежать домой!

— Господи, Нагиса-тян, ты до сих пор так думаешь? Разве ты не знаешь, что теперь Клубничные Спальни — твой дом? А раз уж я твоя соседка, то я — твоя семья. На самом деле мне всё равно, почему ты покинула соревнования. Ох, ладно, скажу начистоту: я лгала, когда говорила, что болею за тебя как за свою, за ученицу Миатор!

— Э-э-э? — Нагиса крайне удивилась словам Тамао.

— Ох, ладно, я хотела, чтобы ты просто выложилась на все сто. Но Нагиса-тян, ты на самом деле моя, и я не хотела, чтобы ты соревновалась за титул Этуаль с Сидзумой-сама. Если ты останешься со мной, я обещаю, тебе будет весело. Я хочу сказать, что самое огромное удовольствие в моей жизни — это доставать тебе вкуснейшие десерты. Я буду делать домашку с тобой, буду спать в одной кровати и даже делать тебе массаж, когда ты захочешь.

Тамао села рядом с Нагисой и обняла её, а потом опустилась и положила голову на колени подруги.

— Аха-ха… щёкотно же! — выкрикнула Нагиса.

— О, хорошо. Хочешь, чтобы я ещё пощекотала тебя?

Тамао пощекотала Нагису в разных местах.

— А-а-а! Хватит! Ты ведь знаешь, что я очень боюсь щекотки!

Нагиса попыталась увильнуть, но Тамао повалила её на кровать.

Спустя некоторое время они обе лежали с красными лицами, все потные, хватали ртами воздух и смеялись. Нагиса даже не поняла, что все её негативные мысли исчезли.

— Вот надо же, а я пыталась сбежать, пока никто не заметит, — пробормотала она, пялясь на яркий солнечный свет, проникающий через окно.

— Ты знаешь, что я бы тебя не отпустила, — сказала Тамао. — Хочешь чаю? У меня осталось немного твоих любимых печенек-рогаликов.

— Спасибо, но я правда должна уйти.

— Нагиса-тян… — Тамао подняла голову и тихо произнесла: — Забудь о Сидзуме-сама.

Нагиса притихла.

«Наверно, это прозвучало не слишком убедительно», — подумала Тамао… и стала настойчивой, что ей было несвойственно:

— Сидзума-онээ-сама, наверно, не будет сердиться на тебя из-за твоего отказа от участия в соревнованиях за титул Этуаль, какие бы у тебя на то ни были причины. А теперь, когда ты уже отреклась, вернуть все назад не получится. Более того, если ты расстанешься с Сидзумой-сама, она быстро оправится от этого, я уверена. Сидзума-сама сможет выбрать любую из своего сада кандидаток. Её принцип — «принимать всех и ни за кого не держаться». Она каждый месяц меняет партнёров. Она будет встречаться с кем угодно, если этот кто-то милый. Будь уверена, она найдет новую девочку и даже глазом не моргнёт.

«Наверно, мои слова были немного грубыми. Моему сердцу так больно от такой прямоты. Надеюсь, она не обиделась», — подумала Тамао.

Она настороженно посмотрела на лицо Нагисы — та широко улыбалась.

— Да, ты права. Сидзума-онээ-сама думала обо мне только как о глупой, наивной новенькой, так что она не будет скучать по мне, если я уйду.

«Я не хотела казаться такой подлой, Нагиса», — Тамао пыталась что-нибудь сказать, но Нагиса уже поняла, что подруга имела в виду, так что она состроила из себя взрослую и посмотрела на неё.

— Я больше не буду думать о Сидзуме-онээ-сама.

Тамао почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Я знаю, что совсем не подхожу Сидзуме-сама. Поэтому я и сдалась. Мой отказ от участия, может, ничего и не значит для неё, или она даже может почувствовать облегчение от того, что ей больше не придется иметь со мной дело. Но все в Миатор могут чувствовать что-то другое, да? — с надеждой сказала Нагиса.

«Ох, она окончательно сдалась. Где моя невинная маленькая Нагиса научилась делать такое лицо?» — Тамао сглотнула слюну. От мысли о том, что сердце Нагисы разбито, Тамао захотелось плакать.

— Наверно, все на меня злятся, — продолжала Нагиса. — Я не хотела этого, но переведённая ученица вроде меня, которая с неохотой приняла участие в соревновании за титул Этуаль только для того, чтобы сдаться на полпути… Я не могу винить их — они порицали меня за то, что я не отнеслась к соревнованию всерьёз, не просто так.

— Ох, Нагиса-тян, не надо так думать.

Тамао завидовала Сидзуме, потому что Нагиса слишком сильно заботилась о ней. Это опечалило Тамао и расстроило, потому что Нагиса хранила такие чувства к Сидзуме, а не к ней.

— О-ох, Нагиса-тян, ты сходишь с ума только потому, что все тебя дразнили! — снова затараторила Тамао. — Но тебе больше не нужно волноваться из-за этого! — Она обняла Нагису. — Если ты решила расстаться с Сидзумой-сама, то ладно. И не переживай из-за соревнования за титул Этуаль. Все уже согласились, что в этом году корону заполучит Принц, так что никто в Миатор и не ожидал победы. Все издевались на тобой, потому что завидовали тому, что королева школы уделяла тебе столько внимания.

«Теперь всё будет хорошо, потому что я больше не подпущу Сидзуму-сама к тебе. Я защищу тебя, можешь в этом не сомневаться. Я заставлю тебя забыть Сидзуму-сама», — Тамао молча кивнула Нагисе и сказала:

— Слушай, Нагиса-тян, а давай так: пообещай мне, что ты больше не будешь видеться с Сидзумой-сама. Просто скажи, что она тебя бросила. Тогда никто точно не будет злиться на тебя. Все знают, что Сидзума-сама меняет партнёров по своей прихоти. А в следующим году ты можешь принять участие в соревновании за титул Этуаль вместе со мной! Ну, что думаешь?

— А зачем это тебе?— Нагиса тихо засмеялась.

— Да брось, мы точно победим в следующем году! Если мы победим, все примут тебя, так ведь? Так ведь? Разве это не великолепный план?

Тамао игриво ущипнула Нагису за щёки и потянула за них.

— Нагиса-тян, если ты будешь со мной, то мы выиграем корону Этуаль. Вообще, глава Рокудзё просила меня принять участие, но мне это было не интересно. Но если мы объединимся, Нагиса-тян, мне будет очень весело. И ещё наши танцевальные занятия могут нам пригодиться!

— Да, прости меня за это, — Нагиса свесила голову. — Ты многому научила меня, Тамао-тян, но все усилия оказались напрасны. Мне так жаль, Тамао-тян... — Она опустила голову ещё ниже.

Тамао радостно обняла подругу.

— Да, точно! Теперь я вспомнила. Нагиса-тян, ты абсолютно права! Ты ведь использовала меня. Я пропустила все занятия в клубе и встречи совета только ради того, чтобы учить тебя, Нагиса-тян!

— Я знаю, — Нагиса съежилась, но Тамао схватила её за руки.

— Если ты хочешь загладить вину передо мной, тебе нужно будет выиграть корону Этуаль вместе со мной. Пообещай мне, хорошо? И никогда больше не встречайся с Сидзумой-онээ-сама, — ухмыльнулась Тамао.

Нагиса не понимала, как всё это было связано, но Тамао очень старалась подбодрить её. Слушая болтовню Тамао, она поняла, что чувство отчаяния исчезло и ей стало лучше.

— Ох… Тамао-тян, какая же ты глупенькая… — захихикала Нагиса. Её желание убежать из школы становилось всё меньше и меньше.

Ох, ладно. Останусь здесь ещё ненадолго.

Нагиса не хотела пока что покидать Тамао-тян и её доброту.

Побуду здесь, пока снова не наберусь храбрости уйти.

Тамао не заметила смены настроения в сердце Нагисы.

— Обещаешь? Отлично. Тогда пора отпраздновать это вкусным чаем! Я достану ванильный чай, свой особый бленд… и любимый крамбл Нагисы-тян!

— Что? — подпрыгнула Нагиса. — Он ещё остался у тебя? Ты же сказала, что мы всё съели.

— Тс… Я знала, что он тебе очень понравился, Нагиса-тян, так что заказала новый на следующий день! Я держала его на крайний случай.

— Крайний случай? — растерянно спросила Нагиса.

— Да так, на случай праздника, как сегодня, и других целей… — Тамао снова села рядом с Нагисой и обняла её. — А ещё для такого...

Тамао посмотрела Нагисе прямо в глаза и приблизила лицо.

Нагиса была озадачена.

«Что?.. Это… странно… Что она пытается сде…

Тамао так близка, что они почти касались.

— Хорошо? Ты обещаешь, что больше не будешь видеться с Сидзумой-онээ-сама. И что ты примешь участие в соревновании за титул Этуаль вместе со мной.

Тамао прижалась к растерянной Нагисе и легонько прильнула губами к её губам.

В дверь трижды постучали и она отворилась, прежде чем Тамао или Нагиса смогли что-то сделать.

— Прощу прощения… А-а-а! — крик Тиё эхом разнесся по коридору.

— О-ох, она ведь уже была моя, — Тамао щёлкнула пальцами.

Нагиса вышла из транса и спросила:

— Что такое, Тиё-тян?..

Лицо Тиё Цукидатэ стало красным как помидор. Она ответила:

— Н-ну, я волновалась о вас, Нагиса-онээ-сама. Я думала, что вы расстроились, вот и решила сделать чай.

— А-а, Тиё-тян, ты такая добрая, раз заботишься о ней, — Тамао снова стала прежней собой. Она подмигнула. — Это замечательно. Мы с удовольствием попьём чаю.

Пока по всей школе распространялся переполох, Миюки Рокудзё сидела в кресле главы в кабинете студенческого совета. Огромное кожаное кресло окутало всё её тело, включая голову. Это было её личное кресло, которое она сама принесла в кабинет. Оно нравилось ей — это было кресло главы студенческого совета женской академии Святой Миатор. Но в нынешнем печальном положении Миюки знала, что потеря ею этой особой должности — лишь вопрос времени.

Миюки сидела в кабинете студсовета одна. Всякий раз, когда она хотела подумать, она приходила сюда. Она приходила сюда, когда была уверена, что никого рядом нет, то есть во время уроков или перерывов на обед. Но сегодня всё было иначе. Она стыдилась самой себя, но убежать сюда было единственным выходом из сложившейся ситуации. Опозоренная Миюки использовала этот кабинет, чтобы спрятаться.

Она не могла заставить себя появиться в зале Кобу, где проходило второе состязание второго этапа соревнования за титул Этуаль.

«Должно быть, победителей второго этапа сейчас как раз объявляют. Интересно, какая пара победила? Выбыла ли уже пара Спики и Люлим в лице Макото Кусанаги и Кагомэ Бякудан — первая в истории пара, состоящая из учениц двух школ? Ох, ладно, для меня это уже ничего не значит»

Хоть кандидатки от Миатор и приняли участие в соревновании, Миюки это больше не волновало, особенно теперь, когда Сидзума и Нагиса отказались.

Да, Миюки сама побудила Сидзуму вступить в борьбу, но она всё равно не ожидала, что всё сложится так.

«Я просчиталась»

Миюки вспомнила лицо Нагисы, когда та объявила ей о решение отказаться от дальнейшего участия.

«Она выглядела такой отчаянной. Она так и не сказала, почему решилась на это, но посмотрев на её лицо, у меня появились догадки. Кто-то обманул Нагису, или же её довела чья-то зависть, или это как-то связано с Каори Сакураги. Как бы там ни было, она, возможно, чувствовала, что больше не может быть с Сидзумой. Наверно, Нагиса больше не могла вынести этого. Так или иначе, я ожидала, что это случится».

От самобичевания Миюки перешла к раскаянию.

«Мне так жаль, что я заставила Нагису пройти через всё это. Звёздное сияние Сидзумы-сама было слишком сильным. Она выжигает все другие звёзды возле себя. Сидзума подобна большому неподвижному светилу, продолжающему расширяться. Другие звезды могут выжить, только если будут такими же сильными и пылкими или будут держаться подальше, чтобы её гравитация на них не подействовала.

Ни то, ни другое не так-то просто. Сложно поддерживать чувство собственного «я» рядом с неотразимой Сидзумой, и даже если ты попытаешься держать расстояние, ты окажешься под властью Сидзумы, даже не успев этого осознать»

Миюки потрясла головой, прогоняя печальные мысли, и встала.

«Не время рассуждать о Сидзуме. Как ученицы Миатор отреагируют на такой поворот событий? Миатор уже потерял все шансы на победу в этом году. Просто не участвовать — это одно, но когда кандидатки от школы уже соревнуются, но только для того, чтобы бросить всё на полпути — это совсем другое, и это неприемлемо. Принимая во внимание то, что для Сидзумы это второй шанс в соревновании, и учитывая всё сделанное, ученицы что-то потребуют от меня за такой ужасный исход. Стоит ли мне ждать освобождения от должности? Или же я должна взять ответственность и попросить об отставке раньше, чем это случится?»

Когда Миюки задумчиво встала, открылась дверь. Душистый аромат оливок наполнил кабинет, и в комнату, глядя вниз, вошла секретарь студенческого совета Миатор Айко Марикоя. Она подняла голову и ахнула, когда увидела Миюки.

— Прошу прощения. Я не ожидала, что здесь кто-то будет.

Миюки вяло помахала ладонью, как бы говоря «не обращая на меня внимания».

Айко ухмыльнулась, глядя на очевидно подавленную Миюки.

«Что?», — удивлённо подумала Миюки. Она не ожидала такой реакции от Айко. Эта девушка была высокой, достаточно красивой и пользовалась популярностью среди младшеклассниц.

Есть несколько причин, почему она довольствовалась своим положением секретаря, хотя могла добиться гораздо большего.

Её лицо всегда напоминало безжизненную маску — из-за того, что она происходила из бывшей аристократической семьи. Так что когда Айко радостно улыбалась, Миюки понимала, что случилось что-то важное.

— Но я рада, что вы здесь, Миюки-сама. — Айко протянула папку с бумагами, которую она держала в руках. — Я нашла документ, который может показаться вам интересным.

Она молча подошла к Миюки.

— Надеюсь, он будет полезен вам — той, которой я восхищаюсь…

Айко поклонилась Миюки и встала на колени возле её кресла. Она передала Миюки файл. Это был официальный документ с печатью студенческого совета Миатор.

На обложке было написано: «Срочный доклад, связанный с исключением Масаки Кусанаги, первой вечной Этуаль».

На документе стояла дата почти девятилетней давности.