Цубоми Окувака бегала по опустевшему залу Кобу, занимаясь уборкой. Ещё несколько девочек из первого и второго классов с нарукавными повязками членов студенческого совета вытирали полы швабрами и тряпками. Все украшения и трибуны были убраны. Зал снова стал обычным тихим местом.

Яя сидела на краю сцены и смотрела, как девочки копошатся, словно рабочие пчелы.

«Что же сейчас делает Хикари? И о чем я думала, когда...»

Она вспомнила ту ночь. В вечернем свете Хикари была поразительно красивой. Она полностью доверилась Яе. Это чувствовалось в её мягкой белой коже. В тишине Яя сняла одежду с девочки, ласкала её растущую грудь и целовала шею. И всё это время Хикари полностью доверяла Яе как близкому другу. Именно поэтому Яя и не решилась идти до конца.

От уныния Яя закусила губу.

«Какая же я дура. Я зашла так далеко, но не смогла дойти до конца. Обычно я не останавливаюсь на полпути, почему же тогда я поступила так? Аха-ха-ха…»

Яя посмотрела на потолок и с трудом сдержала беспричинный смех. От пола до потолка зала Кобу было примерно пять метров. В центре висел вычурный светильник, блестевший на солнечном свете, лившемся из окон.

«Теперь, когда я думаю об этом, я считаю, что это, наверное, было к лучшему. Хикари смогла вернуть уверенность в себе и свою улыбку»

Яя не знала, как были приняты её слова и действия. Следующим утром никто из них не решился заговорить о том, что произошло ночью. Когда они пили чай во время завтрака, Яя заметила румяное личико Хикари, светящееся от счастья.

Яя боялась нарушить тишину. Она хотела сказать Хикари, чтобы та просто забыла случившееся, потому что была слишком напугана. Возможно, в сердце Яи таилась крохотная надежда, что Хикари примет её чувства, что она, возможно, на самом деле любит её.

Но в глубине души Яя знала правду.

«Хикари видит во мне только друга. Даже когда я признавалась ей, она наверняка думала, что я просто выражаю дружбу таким странным способом. Как же больно от того, что я для неё только подруга. Хикари немного невнимательная, но эта невнимательность, наверно, единственное, что позволяло мне поддерживать близкую дружбу с ней. Если бы она, как остальные, поняла истинный смысл моих действий, это стало бы концом нашей дружбы. Хикари наверняка бы убежала с криками. Повезло, что она не заметила. И она всё ещё нуждается во мне».

Хоть все остальные и отвергли Хикари, Яя дала ей свою любовь и вернула уверенность.

«Ох, может быть, Хикари не заметила мои настоящие чувства. Или же она не хочет принимать их. Ох, как же это нелепо. Почему я трачу время на негативные мысли? Возьми себя в руки, Яя Нанто. Если у тебя было так много времени, чтобы путаться в мыслях, тогда тебе следовало довести дело до конца. Разве ты забыла, что постоянно говорила себе? Без секса любви не существует… Любовь идёт от тепла тела и плотской близости, так что если ты любишь тело, то и любовь к сердцу тоже появится. Я же не верю в такую смехотворную вещь, как платоническая любовь… так ведь?»

Яя выдохнула и вытянула руки. Думать о том, что Хикари больше не принадлежит ей, было пыткой, но в то же время и облегчением. Сейчас она могла желать лишь того, чтобы Хикари держалась Аманэ. Если Хикари не может принадлежать Яе, тогда девочке надо уйти далеко-далеко, быть вне её досягаемости.

— Яя-онээ-сама! — раздался голос Цубоми.

Рядом с ней стояла ещё одна девушка — глава студенческого совета Спики, Сион Томори.

Цубоми, крутанув швабру в руках, позвала ещё раз:

— Глава Сион хочет поговорить с вами, Яя-онээ-сама.

Яя собиралась спрыгнуть со сцены, но Сион помахала рукой, остановив её, и сама медленно подошла, а за ней, как щеночек, следовала Цубоми.

Сион Томори выглядела очень худой, а её обычно бледное лицо казалось ещё бледнее, возможно, от утомления.

«Я могу понять, почему она выглядит такой вымотанной», — подумала Яя.

План Сион на соревнование за титул Этуаль шёл не так, как было задумано. Сначала вступление в борьбу Сидзумы, затем выдвижение Хикари, а потом — внезапное появление Макото. Последней каплей стали нарушение правил Аманэ и Хикари, последовавшая дисквалификация и побег из комнат в день второго состязания. Cион запятнала свою репутацию главы студенческого совета.

Яе было жаль её, так что она доброжелательно улыбнулась и сказала:

— Чем я могу помочь?

Сион вежливо кивнула, словно поняла намёк Яи.

— Нанто-сан, как я понимаю, вы делили комнату с Коноханой-сан?

Яя кивнула.

Сион скромно и мимолётно улыбнулась:

— Вы, случайно, не знали, что они собирались делать?

— Откуда я могла что-то знать? — Яя не ожидала такого вопроса, но попыталась скрыть удивление.

Сион подумала, что улыбка и быстрый ответ собеседницы слишком подозрительны.

— Хорошо, тогда вам известно, куда они могли уйти?

— Не имею ни малейшего понятия.

Протест Яи был немного излишне драматичен, и это не убавило подозрений Сион.

— Но я слышала, что вы, несмотря на то, что остальные презирали Конохану-сан, были на её стороне. Конохана-сан не из тех девушек, что решатся на такой дерзкий поступок, как побег, не обдумав его, разве нет? Именно поэтому я и предположила, что она могла обсудить свои проблемы с вами…

— Что заставило вас так подумать, глава Сион? — Яя, внезапно выйдя из себя, прервала Сион, прежде чем та смогла сказать что-либо. — Между Хикари и мной нет никаких особых отношений. Мы просто соседки. То, что Хикари «сбежала» со своим партнёром, служит этому доказательством. Спрашивайте не меня, а Аманэ-сама. Я правда ничего не знаю.

Сион была удивлена вспышкой Яи.

— Я-ясно…

— Глава Сион, — засмеялась Цубоми, стоя позади Сион. — Если бы Яя-онээ-сама что-то знала, она бы точно не дала этому случиться! А всё потому, что Хикари-онээ-сама очень нравится Яе-онээ-сама! Она уступила Хикари-онээ-сама, потому что той нравится Аманэ-онээ-сама, но на самом деле она…

— Эй! Цубоми! Зачем ты подняла эту тему? — потрясла кулаком Яя.

Цубоми высунула язык, дразня Яю.

— Но не думайте, что вы одна. Не только вам нравится Хикари-онээ-сама. Я тоже очень беспокоюсь о ней. Ну, пока она с Аманэ-онээ-сама, я уверена, что с ней ничего не случится, но я надеюсь, что с ними всё в порядке.

Цубоми выглядела так, словно была готова расплакаться, и Сион наконец включилась в разговор:

—Х-хорошо, я поняла! Хватит об этом. Давайте дальше...

«Популярность Коноханы-сан поражает, — подумала Сион. — Если бы соревнование за титул Этуаль шло как надо, мы бы наверняка одержали уверенную победу»

Мысли Сион были прерваны щелчком, раздавшимся из громкоговорителя. Из колонок загремел голос:

«Внимание. Сион Томори, класс Пять-Дё женского института Святой Спики, и Яя Нанто, класс Три-Ун женского института Святой Спики, немедленно пройдите в учительскую»

Три девочки переглянулись, разом подумав, что что-то случилось с Хикари. Яя и Сион сразу выбежали из зала.

За Тайным садом — более известным как библиотека, большим зданием, похожее на замок — по затенённой траве кто-то шел.

Сидзума было противно всё, что происходило с соревнованием за титул Этуаль и школой в целом, и потому она решила пораньше уйти с уроков.

Стояло раннее лето, и полянка за библиотека заросла сочной травой. Но сейчас Сидзуме хотелось вырвать каждую травинку, которую она видела, одну за другой, пока полянка не останется пустой.

«Я была такой глупой. И такой эгоистичной — сначала с Каори, потом с Хитоми, а теперь с Нагисой. Моя эгоистичность ранила чувства многих девочек. И это очень сильно раздражает меня»

Сидзума знала, что делать что-то и этим ненамеренно кому-то вредить, — самый страшный грех, потому что его невозможно искупить.

Сидзума была сильна волей. Она знала это, и ей это нравилось. И она ничего не могла поделать с тем, что привлекала к себе внимание; она была достаточно притягательной девушкой.

Сидзума благодарила Бога за привлекательные качества, но она знала, что её сильной личности не завидовали. Несмотря на это, многие девочки были пленены ею — как, например, Каори Сакураги. И Сидзума, всегда горячая и сильная, защищала всех, кто любил её. После встречи с Каори это стало новым делом для Сидзумы. До этого она вела себя совсем иначе. Она не заботилась о тех, кто не мог позаботиться о себе сам. Она смотрела сверху вниз на девочек, что восхищались ею — как будто она должна была заполнить в их жизнях пустоту, которую они не могли заполнить сами. Ей было жаль тех, кто надеется на других, а не на себя.

Но когда Сидзума встретила Каори, она поняла, что настоящая любовь существует. Такой независимой девушке, как она, было сложно поверить в беззаветную любовь. Она чувствовала — у девочек, которые любили её, были какие-то скрытые мотивы. Сидзума обладала красотой, силой, незаурядным умом и бесстрашием, и возможно, девочки хотели получить эти качества от неё, не приложив никаких усилий, ездить на шее и греться в лучах её славы.

Так Сидзума думала раньше, но сейчас осознала, что это были лишь иллюзии, порождённые её мнительным умом. Девочки подсознательно искали того, кого могли полюбить и с кем развить близкие отношения. Они следовали не логике, но телесным желаниям и одному из доминантных природных инстинктов человека — хотеть кого-то, любить и быть любимым. В душе Сидзума чувствовала, что это величайшее счастье, которым может обладать человек.

Каори жила именно так до самой смерти. Это был самый важный урок, которому она научила Сидзуму. И когда Сидзума осознала правду, она начала ценить жизнь с девами в Астрее и уважать их.

Она поклялась никогда больше не ранить чьи-либо чувства.

«Хитоми говорила, что Каори была счастлива со мной, но теперь мне интересно, была ли она по-настоящему счастлива. До своей смерти она могла видеть меня насквозь. Хоть я и пыталась защищать её, я правда…»

— Ай…

Сидзума прошла через кустарники и случайно схватилась за ветку терновника. Маленькая колючка вонзилась ей в палец. Красная кровь скопилась в маленькую каплю, и Сидзума слизала её, думая, что это пошло ей на пользу; что эта маленькая боль ей за всё, что она сделала.

Сидзума услышала, как за спиной зашуршали цветущие деревья и кустарники. Раздался голос:

— Что случилось?

— Кто здесь?

Сидзума обернулась и увидела, как через кустарники прошла Миюки Рокудзё. Возле неё стояла высокая девушка — Айко Марикоя.

— Мы искали вас. Я хотела бы поделиться с вами конфиденциальной информацией, — любезно сказала Миюки.

— Мне не хочется сейчас ни с кем говорить, — холодно ответила Сидзума. Она попыталась повернуться и уйти прочь.

— Это связано с Нагисой Аой.

Услышав это, Сидзума невольно вздрогнула.

Громкий плеск воды эхом разносился по огромной купальне. Комнату заполнили клубы пара.

— Ну, и почему мы оказались здесь? — спросила Миюки, вытирая маленьким полотенцем пот с лица.

Яркий солнечный свет лился из большого окна, откуда открывался вид на внутренний сад. Белые облачка пара выглядели как снег, и казалось, будто ты находишься в раю. Девушки сидели внутри общей купальни Миатор.

— Ну, полагаю, в это время года принимать полуденную ванну немного жарковато, — невозмутимо ответила Миюки. — Но смею вас заверить, что на то есть хорошая причина.

— Э-э, а есть причина тому, почему вы привели сюда и меня тоже? — смущённая Айко Марикоя сидела рядом с Сидзумой.

— Ты здесь для того, чтобы поразвлечь меня. Ты достаточно худа для того, чтобы быть моделью, но вот эта парочка у тебя то что надо, — Сидзума показала на грудь Айко.

— Пожалуйста, не смотрите так на меня, — Айко съёжилась. Она не могла долго сидеть в горячих ваннах, от этого у неё начинала кружиться голова.

— Пожалуйста, не дразните моего секретаря, — вмешалась Миюки. — Вообще я подумала, что это место идеально для того, чтобы обсудить с вами конфиденциальную информацию, Сидзума-сама. Мы должны закончить, прежде чем она упадёт в обморок.

«О, так ты взяла ещё кое-кого, чтобы отвлечь меня от забав с тобой, да?»

Сидзума мысленно выругалась, но секретность Миюки заинтриговала её.

«О чем она думает?»

— Говори, — Сидзума прижалась к Айко, чтобы не дать той отключиться. Нервничающая Айко бросила косой взгляд на явно действующую с умыслом Сидзуму.

Миюки начала объяснение:

— Сегодня в кабинете студенческого совета женской академии Святой Миатор мы нашли интересный документ. Это то, что я так искала — он касается легендарной Этуаль из Спики, Масаки Кусанаги.

— Кусанаги…

Сидзума удивилась, услышав знакомую фамилию, и Миюки всё рассказала.

Макото — младшая сестра легендарной Этуаль, Масаки Кусанаги. Разница в их возрасте велика — возможно, у них разные матери. О выпуске легендарной Этуаль нет никаких записей, и, по всей видимости, потому, что её исключили сразу после соревнования. И словно этого было недостаточно, но Макото после исчезновения старшей сестры выпустилась из начальной школы Спики и покинула страну. Также ходил слух, что самая первая Этуаль сбежала вместе с возлюбленной и никогда не возвращалась в школу.

Сидзума была потрясена подробностями, но осознавала их смутно, как будто смотрела сценку, историю, далёкую от неё.

— Ну и как это связано со мной и Нагисой? — Сидзума глянула на Айко Марикою и ждала возможности стянуть полотенце, что скрывало тело девушки.

— Как оно… связано… — пробормотала Миюки. — Ну, я надеялась, что вы передумаете и снова вступите в борьбу за титул Этуаль…

Миюки пыталась закончить предложение, но Сидзума вмешалась, успешно стащив полотенце с Айко, и та взвизгнула.

— Ага, так-то! В ванной тебе не нужно полотенце! — пошутила Сидзума, обрадовавшись ещё одной возможности поглядеть на роскошные перси Айко.

Миюки рассердилась и вмешалась:

— Сидзума-сама! Вы меня вообще слушали? Вы, кажется, увлекались Нагисой Аой, а теперь вот так дурачитесь? Вот такое поведение, наверно, и стоило Нагисе уверенности в себе!

Сидзума опустила руку и надулась.

— Всё кончено. Она, наверно, ненавидит меня. — Сидзума повернулась спиной к двум девушкам, после чего внезапно встала и пробормотала. — Пойду ополоснусь.

Миюки ожидала, что Сидзума оглянется на неё, но та продолжала молчать.

Тихий всплеск заставил Миюки обернуться — Айко Марикоя упала в обморок.

Близился закат. Аманэ села подумать. Хоть и стояло раннее лето, морской бриз был прохладным. Аманэ прислонила голову к оконному стеклу и глядела на берег. Шум волн, обрушивающихся на взморье, слышался даже в комнате. Аманэ думала о Хикари, которая лежала в гостиной. Она лежала вместе с Аманэ, убаюканная в её руках, и быстро отошла ко сну.

«Наверно, это был чертовски тяжелый для неё денёк. Сначала изоляция, потом побег, а теперь утехи на пляже. Даже когда нас отправили по своим комнатам, у Хикари не было времени, чтобы расслабиться. Она обычно строга к себе, и когда ей наконец удаётся расслабиться, она быстро засыпает»

Аманэ протяжно выдохнула.

«Наверно, я тоже устала»

Она посмеялась сама над собой, но в то же время её сердце наполнилось горьким беспокойством. Слова Хикари крутились в её памяти — слова насчёт Яи Нанто.

«Я знаю, что у Яи есть чувства к Хикари. Все знают, что она ненавидит мужчин и что она единственная настоящая лесбиянка в школе. Но Хикари была такой невинной и чистой, что у меня даже не было ни малейшего подозрения. Я считала, что они никогда не перейдут черту обычных хороших соседок. Какая же я дура.»

Аманэ снова рассмеялась, но уже не так радостно. Она должна была заметить раньше: у Яи такой же цвет глаз, как у неё.

Аманэ не могла поверить собственной глупости. Когда она поняла, что Яя — её соперница в борьбе за сердце Хикари, в ней воспылал огонь. Но Яя поддержала то, что Хикари должна быть с Аманэ, являвшейся её соперницей. Многие пылали бы от зависти от того, что сделала Яя, но по какой-то причине Аманэ не злилась. На самом деле она ценила, что Яя так сильно заботилась о Хикари. Если слухи о Яе правдивы, то она могла бы наверняка использовать каждый трюк у себя в запасе, чтобы заполучить Хикари, но она сдержала себя.

Аманэ преисполнилась боевым настроем. Такого пылающего желания победить она давно не испытывала.

Аманэ почти забыла себя, когда впервые столкнулась с любовью, но теперь снова нашла свою суть.

«Хикари любит меня. И я люблю её. Я должна сделать всё, чтобы осчастливить её больше, чем Яя»

Аманэ знала, что ей для этого нужность сделать.

Она встала, дотянулась до полки пустого камина и взяла трубку телефона.

— Вы правда не знаете, что с ними случилось? — Сестра Карина, глава дисциплинарного комитета, сверлила глазами Сион и Яю. Две девушки стояли по стойке «смирно» в учительской женского института Святой Спики.

Сестра Карина была брюнеткой с чёткими европейскими чертами лица и носила очки без оправы. Внешний вид сестры впечатлял, но на самом деле она была очень доброй и заботливой монахиней, хоть и отвечала за дисциплину. Все знали, что в большинстве случаев она проявляла мягкость и относилась ко всем с пониманием.

Но сегодня сестра Карина была в невероятной ярости — настолько, что забыла предложить девочкам сесть. Сион и Яя сжались от страха.

— Девушки, если вы что-то скрываете, то вам вменят те же обвинения, что и им. Ясно? — подозрительно вглядывалась в них монахиня.

— Эм-м, а в чем их обвинили?

Острый взгляд сестры Карины почти ранил Яю.

— Покидать территорию школ — серьёзное нарушение для жительниц Клубничных Спален, но чтобы убегать, когда им было запрещено покидать комнаты… Боже всемилостивый! — Сестра перекрестилась возле чёток на шее. — Я даже представить не могу, сколько наказаний за это их будет ожидать. Мы должны найти их прежде, чем они попадут в ещё большие неприятности. Если мы их скоро не найдем… Ох, Господи… Их в любом случае может ожидать высшая мера наказания. — Она подняла руки и трижды перекрестилась.

— Только не говорите, что высшая мера наказания — это… — прошептала Яя.

Сион, увидев реакцию сестры и до конца осознав положение школы, посинела.

«Теперь это больше не касается только соревнования за титул Этуаль. — думала она. — Если беглянок скоро не найдут, их будущее будет поставлено под угрозу»

Сестра Мария, секретарь, вошла в кабинет, прервав разговор:

— Сестра Карина, вам звонят из женской академии Святой Миатор.

— О, пусть они перезвонят попозже, пожалуйста. — Сестра Карина даже не обернулась. — Я сейчас веду важный разговор…

— Но, эм…

Сестра Мария с беспокойным выражением лица подошла к сестре Карине и прошептала ей что-то на ухо.

— Это директор так сказала? — Цвет лица сестры Карины сразу изменился. После долгой паузы она отпустила Яю и Сион. — Вы двое можете идти. Пожалуйста, никому не говорите о нашей беседе.

Она встала и вышла из комнаты. Яя и Сион посмотрели друг на друга.

Им обеим стало ясно: случилось что-то тревожное.

Тикару случайно уронила трубку телефона на кровать, и та громко бряцнула.

Девушка обернулась, чтобы проверить — Макото Кусанаги всё ещё спокойно лежала на кровати. Она двинула рукой, но не проснулась.

«Фух, обошлось. — подумала Тикару. — Она должна поспать подольше»

Тикару находилась в лазарете Клубничных Спален и смотрела, как спит Макото.

Солнце почти скрылось за горизонтом, и оранжевые лучи лились в окно, медленно перетекая во тьму.

Лицо Макото выглядело бледным и больным, истерзанным.

«Прости, Мако-тян, — мысленно вздохнула Тикару. — Я не ожидала, что всё обернётся вот так.»

Она посмотрела в лицо Макото. Девушка потеряла сознание, когда услышала слово «сбежали» во время шумихи в зале Кобу. Тикару не понимала, насколько же глубоки эмоциональные шрамы Макото. Она просто хотела, чтобы Макото приняла и переборола своё прошлое, соревнуясь за титул Этуаль… нет, выиграв корону Этуаль.

Тикару думала, что Макото, возможно, поймёт чувства своей любимой сестры, если испытает то же, что и она. И что если она увидит Аманэ и Хикари, то поймёт, что такое истинная любовь.

«Но теперь я задумываюсь, не было ли это слишком рано для бедняжки»

Тикари легонько ткнула Макото в нос. Она думала — нет, не о Макото, но о двоих, кто находился в более отчаянном положении: об Аманэ и Хикари.

Тикару даже не представляла, что Аманэ и Хикари сбегут. Откровенно говоря, она даже не считала их дисквалификацию из соревнования за титул Этуаль важной проблемой. Они были серьёзными соперницами, и поэтому все сосредоточили свою зависть на них. Тикару верила, что Аманэ должна хотя бы раз заполучить корону Этуаль. Из Аманэ получится Этуаль, но, казалось, ей не хватает уверенности в себе. Тикару просто хотела, чтобы она сияла и была звездой, какой она и должна была быть. Но из ниоткуда появилась Хикари и сделала так, что Аманэ без памяти влюбилась в неё.

Причина, по которой Аманэ согласилась участвовать в соревновании за титул Этуаль, заключалась не в короне, но в Хикари. С таким скрытым мотивом Аманэ ни за что не одержала бы победу. Как и ожидалось, слухи об отрёкшейся паре распространились быстро. Если неловкая Аманэ и робкая Хикари не вынесут стресса, тогда их должны будут избавить от давления соревнования за титул Этуаль, — так думала Тикару.

«Я приведу в порядок всё после вас...»

Тикару попыталась придумать новый план.

«Ну, планом это нельзя назвать, хаха», — подумала она.

Для Люлим это был отличный шанс незаметно войти в борьбу и выиграть корону Этуаль. Тикару ухмыльнулась. Её план упростил уход двух девушек. Она знала, что Макото не сможет устоять и вернётся как новый кандидат, достойный короны Этуаль, а популярность Аманэ угаснет. В конце концов, Аманэ и Хикари нарушили основоположное правило и были дисквалифицированы.

«Дисквалификация сама по себе бесчестье, но интересно, как много вреда Аманэ потерпела от такого поворота событий? — думала Тикару. — После всего сказанного и сделанного всё, что ей оставалось — это сидеть запертой в комнате. Конечно, это не настолько плохо, чтобы им пришлось покинуть школу. Может быть, Аманэ слишком сильно давила на себя из-за своих чувств к Хикари?»

Тикару продолжила размышления о борьбе неуклюжего принца с впервые познанным чувством любви.

«Золушка смогла заполучить своего принца только с помощью крёстной матушки, так ведь? Я частично в ответе за то, что случилось.»

Она посмотрела на телефон, обдумывая разговор, который только что вела.

«Я никогда не хотела, чтобы мне пришлось положиться на неё. Она вечно будет припоминать мне сам факт того, что я попросила её о помощи. Я хотела быть свободной от неё, и именно поэтому выбрала Люлим. Эх… но если уж я сделала хорошую мину при плохой игре… может, мне стоить бросить затею с классом Z?»

Тикару снова выдохнула. Солнце село, и в комнате стало темно. Тикару встала, чтобы пойти включить свет. И тут…

— М-м-м…

Макото проснулась.

— О, с пробуждением, Мако-тян. — Тикару поприветствовала её, улыбаясь. — Тебе стало лучше?

Макото прищурилась и огляделась.

— Где мы?

— Ты не помнишь? Мы в Клубничных Спальнях, в лазарете. Мако-тян, после состязания в зале Кобу ты почувствовала себя неважно и захотела отдохнуть, вот я и привела тебя сюда. Обычно это место используют в качестве временного медпункта для лечения несерьёзных недугов, но сейчас большая часть студенток идёт сразу в больницу.

— О… — Макото, всё ещё щурясь, кивнула. — У меня был сон.

— И что ты видела? Прекрасный сон о танце?

— Я видела сестрёнку Масаки. Мою любимую сёстрёнку Масаки, мою сестру, которую я никогда снова не увижу.

Имя сходило с губ Макото очень естественно. И сама Макото, и Тикару удивились этому. Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Успокоившись, Макото задумчиво сказала:

— Почему до этого времени я не могла сказать её имя?

— Ну, — Тикару улыбнулась, — наверное, потому, что ты сильно любишь её, вот почему.

— Да, я очень сильно любила и уважала её. Я была поражена тем, что случилось. И когда Принц Аманэ сбежала, эти плохие воспоминания снова вернулись.

Макото смотрела на потолок, но взгляд её блуждал вдалеке. Лицо выражало спокойствие. Тикару это встревожило.

— Так о чём был твой сон? — медленно спросила она, стараясь не нарушить этот недолговечный миг.

«Просто дай волю своим чувствам и признай их…»

Макото, казалось, услышала мысль Тикару. Поначалу она запиналась, но объяснила всё, нежно и беззаботно улыбаясь.

Это был… первый раз, когда я встретила её. Я очень хорошо это помню. У меня всегда были короткие волосы, как у мальчика, но «сестрёнка», которая появилась передо мной, была по-настоящему красивой, как кукла с длинными прямыми чёрными волосами.

Я волновалась. Мы первый раз шли в дом моего нового отца. Я чувствовала, будто захожу на вражескую территорию. Это место должно было стать моим новым домом, и я всё ещё была ребёнком. Я думала, сестрёнка Масаки и её мама, хозяйка дома, были врагами мне и моей маме. Ну не дурочка ли я, ха-ха? Но я правда не понимала всех причин, кроющихся за этим. Когда я наконец увидела сестру, то подумала, что она была очень доброй и милой. Она сказала мне: «Ты похожа на мальчика, чистого и величавого». Ещё никто не называл меня величавой. От этого у меня по спине прошла дрожь. Она сказала: «Я всегда хотела младшую сестрёнку, как ты, активную и не слишком похожую на девочку. Давай мы теперь будем ладить и как-нибудь вместе половим жуков-носорогов!»

При доме семьи Кусанаги имелся лес, где было много жуков-носорогов. Я не знаю, откуда она узнала, что мне нравится ловить насекомых, и я не ожидала, что такая красивая девочка, как сестрёнка Масаки, позовёт меня половить их с ней. Так или иначе, я почувствовала, что мне рады, и я была очень счастлива. Теперь-то я уверена, что она сказала мне о насекомых, чтобы порадовать меня.

До того дня я всегда думала, почему моя фамилия отличается от папиной и почему он никогда не возвращался домой по ночам. Вскоре я начала понимать. Я была рада, потому что у меня наконец появилось место, которое я могла назвать домом. Папа всегда возвращался в наш большой дом, каждую ночь, к тому же у меня появилась красивая сестра. До этого мне нечего было назвать домом, так что это было самое настоящее счастье. Я ходила в ту же школу, что и сестрёнка Масаки, и хотела вырасти, чтобы стать похожей на неё. Сестрёнка Масаки была очень красивой и женственной, и я хотела защищать её, раз уж я походила на мальчика… Какие же это глупости.

Но однажды сестрёнка ушла. Я не могла простить этого себе, потому что думала, что это моя вина. Всё это время я ничего не замечала. Теперь, когда я думаю об этом, это было так очевидно. Я думаю, сестрёнке Масаки было очень больно, когда появились я и моя мама. Но она сдерживалась и не говорила ни слова. Конечно, я совершенно не обращала на это внимание и постоянно прижималась к ней, говоря «сестрёнка, сестрёнка»...

Возможно, сестрёнка не могла дождаться, когда сможет покинуть тот дом. Иначе она бы не сбежала с никчёмной девочкой. Сестрёнка была звездой школы, которой все восхищались, легендарной Этуаль Спики. Но она всё бросила и ушла со своей партнёршей. Честно, я не думаю, что она правда хотела сбежать. Я думаю, она не могла терпеть находиться дома, когда там были моя мама и я. Это я должна была уйти из дома. Только после того, как сестрёнка ушла, я узнала о её чувствах и тоже покинула дом. Но так как я была слишком юной, чтобы жить самой, я попросила родителей отправить меня на учебу за границу. Конечно, это было бессмысленно, потому что случилось уже потом. Сестрёнка исчезла.

Тика, когда я получила от тебя письмо, у меня по коже пробежали мурашки. Я не могла простить ту, кто погубил репутацию Спики, которую сестрёнка так любила, и её почитаемую корону Этуаль. Я такая глупая. Я так сильно старалась, чтобы наказать себя, и поклялась никогда не возвращаться в тот дом. Но я вернулась, чтобы защитить честь сестрёнки, пусть даже её самой там не было. Когда Аманэ и Хикари вместе сбежали, меня одолели страхи прошлого. Мне стыдно, что я потеряла сознание. Я не считаю, что кто-либо ещё должен пройти через это.

Нагиса скрежетнула ножом о вилку, и приборы издали неприятный звук. Девочки, что сидели за столом, кашлянули, как бы предупредив её, что это грубо.

— А… ох, простите… — смутилась Нагиса.

Она кушала в кафетерии Миатор в Клубничных Спальнях. Нагиса потеряла всякое желание сбегать после того, как Тамао её успокоила. Сегодня её пригласили на обед в кафетерии. В меню были её любимые блюда, сальтимбокка [1] и гато а л’ананас [2], так что она решила прийти, но сейчас сомневалась, было ли это верным решением.

Я не умру, если пропущу один обед…

Нагиса чувствовала холодные пронзающие взгляды других девочек вокруг себя.

Да, этого я и ожидала, раз уж виновата в том, что отказалась участвовать в соревновании за титул Этуаль

Хоть никто и не выступил против Нагисы открыто, девочки, находившиеся вокруг неё, вели себя необычайно тихо. Тамао, сидевшая рядом с ней, была молчаливой как скала и не хотела нарушать мнимую тишину.

Но как же я хочу вернуться к себе в комнату…

В глазах Нагисы скопились слёзы. Тамао нежно положила ладонь под столом на колено Нагисы.

«Держись, ещё немного…», — как бы говорила подруга, и Нагиса поняла её молчание, а сердце наполнилось греющим ободрением.

Нагиса украдкой стёрла слезы с глаза и подняла лицо.

«Хорошо… Я продержусь»

Она осмотрела помещение. Самым большим страхом для неё было наткнуться на Сидзуму, но когда Нагиса в первый раз зашла в комнату, она не заметила, чтобы та находилась здесь. Тамао уверила её, что старшеклассницы обедают в отдельной комнате, и Сидзума вряд ли появится здесь сейчас. Нагиса не поняла, что подразумевалось под «в такое время», так что продолжила искать Сидзуму. Но её нигде не было. Нагиса одновременно чувствовала облегчение и разочарование.

Обед уже почти кончился. Нагиса хотела уже вставать, но её остановил нежный голос, раздавшийся позади:

— Можно к вам присоединиться?

Кто это?... Только не говорите мне, что…

Нагиса сглотнула слюну и обернулась. Перед ней стояла сотрудница библиотеки и бывшая кадэт Сидзумы, Мидзухо Кано.

После обеда небо совсем почернело. Тьма спустилась на лоджию, где встретились Нагиса и Мидзухо. Мало кто использовал террасу ночью, так что они были здесь одни, если не считать Тамао, которая стояла в двух шагах позади Нагисы. Мидзухо хотела поговорить с Нагисой наедине, но Тамао настояла на своей компании.

В лоджии стояла тишина, девушек окружал тёплый влажный воздух и сладкий аромат цветов. В окне виднелись единственные свидетели — сверкающие в небе звёзды.

Мидзухо нарушила неловкое молчание:

— Я хочу поговорить о Сидзуме-сама и Каори.

Плечи Нагисы дёрнулись.

— Я… не…

Она сделала шаг назад, ей захотелось убежать.

— Нет! Ты не так всё поняла, — добро, нежно, но напористо сказала Мидзухо.

— Не так поняла? Но я слышала от Тоги-сама… — выпалила Нагиса.

Мидзухо ожидала этого.

— Хитоми рассказала мне об этом. Прости. Она склонна говорить резко, но не знает всего.

Нагиса всё ещё казалась недоверчивой, и Мидзухо продолжила:

— Я, возможно, единственная, с кем говорила Каори. Сидзума-сама и Хитоми не знают истинных чувства Каори.

Нагиса наклонилась назад, готовая сделать ещё один шаг, но сзади она почувствовала тёплое прикосновение. Тамао положила руки на её плечи и серьёзным голосом сказала:

— Тебе следует дать ей закончить, Нагиса-тян.

Поезд грохотал, летя вперед. Снаружи окон небо было чёрным, почти как смола. Внутри маленького старого купе на четверых с зеленой обивкой друг напротив друга сидели две девушки

Ранее Хикари проснулась и увидела сидевшую рядом Аманэ, облачённую в форму Спики. Она казалась другой, не такой, как день назад, — более спокойной. Аманэ не сказала ни слова, но её улыбка сияла, словно девушка переродилась. Она обняла Хикари, и та почувствовала свирепость, которую раньше не замечала. До этого момента Хикари чувствовала, что Аманэ была совершенно потрясающей и довольно страстной, но в то же время сдержанной и ранимой, из-за чего Хикари чувствовала себя расслабленно и уютно. Она не понимала, как ей реагировать на перемену в Аманэ.

Когда Хикари попыталась задать вопрос, Аманэ уверила её, что она обо всём позаботится, но не вдавалась в подробности. Аманэ попросила Хикари встать и надеть форму Спики. Они собрали вещи и покинули дом Отори. Девушки проделали обратный путь и после нескольких пересадок на местных поездах оказались на большой незнакомой станции. Уже стояла полночь. Несмотря на тёмное время суток, на станции толпились люди — такого Хикари не видела с тех самых пор, как переехала на Холм Астреи.

Свет внутри станции сиял в тёмной ночи, открывая вид на толпы людей, разбегающихся по платформам. Хикари еле поспевала за Аманэ, которая защищала её, пока они протискивались между людьми. Они попали на нужный поезд раньше, чем Хикари об этом узнала, и состав тронулся в путь прежде, чем она смогла посмотреть место их назначения.

К сожалению, у старомодных поездов нет табличек с пунктами назначения.

Как только они поднялись в вагон, Аманэ стала как обычно мягкой и нежной, но говорила куда меньше, а вскоре совсем замолчала и просто смотрела в окно.

«Со мной всё будет хорошо, если я буду с ней», — сказала себе Хикари, несмотря на тревогу, скопивнуюся внутри.

В слабом свете свечей слышался только нежный звук разливающегося чая.

— О нет… Я немного пролила.

— Э-э?

— А-а! Боже, торт намокнет!

Чай пролился на маленький стол, где с трудом умещались четыре чайных набора и тарелка с тортом.

— Полотенце, возьмите полотенце!

— Сначала уберите торт!

— И Медвежонка тоже!

Свечки на столе задрожали. Девочки засуетились и закричали, перебивая друг друга.

Участницы клуба косплея Тикару Минамото устроили чаепитие в общежитии Люлим. В тёмной комнате горели свечи — единственный источник света. Кидзуна, ответственная за подачу чая, была одета в белый сатиновый смокинг и плащ с высоким воротником. Обычно её волосы были заплетены в два хвостика-трубочки, но сегодня она опустила их, и из-за этого и своего костюма она выглядела как красивый мальчик.

Лэмон Нацумэ, которая быстро вытирала стол, спасая торт от пролитого чая, облачилась в черный вельветовый смокинг с прикреплёнными сзади маленькими черными крыльями, как у летучей мыши.

У Кагомэ, самой младшей в группе, изо рта торчала пара бумажных клыков, как и у остальных девочек. На ней было очень женственное цельное платье в стиле девятнадцатого века с множеством кружев и ленточек. Она сидела на стуле, держа в руках плюшевого мишку, которого одела во фрак и цилиндр.

— Ох, если мы оставим их, то не сможем скушать наши тортики, — сказала Кагомэ мишке. Она показала на клыки во рту. Девочка опустила челюсть и раздавила клыки.

Как только гам вокруг пролитого чая стих, Кидзуна и Лэмон облегчённо выдохнули. Она посмотрели на клыки друг друга, дёрнулись и нерешительно обернулись, чтобы посмотреть на своего лидера.

Тикару села на стул напротив Кидзуны. Она носила платье-русалку цвета слоновой кости и сидела прямо, играя роль настоящей леди.

Тикару посмотрела на неуклюжих девочек и тяжело выдохнула:

— Я не ожидала, что это случится.

— Но они из бумаги, так что мы можем сложить их снова... — попыталась объясниться Кидзуна.

— Нет, бумага снова намокнет во рту и всё закончится тем же, — сказала Лэмон, прежде чем Кидзуна успела закончить предложение.

Бумажные клыки Лэмон застряли у неё во рту.

От смятения Тикару положила руку на лоб, но наконец сказала:

— Что ж, полагаю, с этим ничего не поделаешь. Можете снять клыки, но только сегодня.

Кидзуна и Лэмон радостно подпрыгнули.

— Круто! Теперь я могу очень быстро скушать тортик!

— Отлично! Я правда старалась их не сломать.

Тикару ощутила досаду, когда поняла, что клыки были не слишком популярны, но лишь пожала плечами.

— Ох, ладно! Сегодня была наша первая попытка сыграть клан Поэ [3]. — Тикару посмотрела на девочек. — Вы прекрасно смотритесь в своих нарядах. Идея с «красивым мальчиком» сработала! Нам просто нужно было избавиться от клыков. Как ни крути, но мы празднуем победу Кагомэ-тян в соревновании за титул Этуаль, так что давайте есть!

Тикару подняла чашку с чаем и произнесла тост.

Три девочки крикнули «Ура!..» в унисон, стряхнули клыки, поздравили Кагомэ и молча принялись за тортики.

— Кагомэ-тян, сегодня ты была великолепна! Я думала, что ты просто милая девочка, но сегодня ты была такой уверенной, что я удивилась. Я не знала, что ты так хорошо танцуешь! — сказала Кидзуна, покончив с тортом и облизав пальцы.

— Да, Кусанаги-сама из Спики была хорошим танцором, но ты была так же хороша, Кагомэ-тян! — присоединилась Лэмон. — Вы вдвоём смотрелись прямо как принц и принцесса из сказки.

— Да, из вас получилась отличная пара, — улыбаясь, согласилась Тикару. Она попыталась погладить Кагомэ по голове, но девочка нахмурилась и спрятала лицо в плюшевом мишке. Она зажмурилась, заметно надув мягкие щечки. Крошки торта рассыпались по голове медвежонка.

Кидзуна никогда не видела, чтобы Кагомэ делала такое лицо.

— Что такое, Кагомэ-тян?

— Я не хочу быть с маленьким Императором Спики, — Кагомэ мрачно погладила мишку.

— П-почему? Она тебе что-то сделала? — спросила Лэмон.

Глядя на мишку, Кагомэ ответила:

— Она сказала, что Медвежонок — всего лишь глупая игрушка, и я не могу взять его на танцы.

— Н-но… — Лэмон хотела согласиться с Макото, потому что это была здравая мысль, но закрыла рот.

— Ох, вот это беда, — Кидзуна глубоко симпатизировала Кагомэ. — Этот медведь — всё для тебя. Все знают, что ты не отпускаешь его даже на секунду. Но, конечно, танцевать с мишкой было бы трудно.

Кагомэ кивнула Кидзуне, и в глазах у девочки встали слёзы.

— А когда я рассказала Макото, о чем думает Медвежонок, она рассмеялась. И она сердится, когда я сплю… и… и…

«Ну, Макото-сама достаточно грубовата, и я теперь понимаю, почему Кагомэ-тян с ней не ладит», — подумала Лэмон, а потом быстро подошла, чтобы утешить Кагомэ.

— Да, мы понимаем, через что тебе приходится проходить, Кагомэ-тян, но все болеют за тебя, так что потерпи немного, пожалуйста.

Кидзуна вмешалась, чтобы помочь:

— Ясно… Мне очень жаль тебя. А давай я поговорю с Макото-сама! Я расскажу ей, что Кагомэ-тян и Медвежонок очень близки, и попрошу понять это. Я думаю, если мы объясним это Макото-сама, она пожалеет о том, что так относится к тебе.

Кагомэ широко улыбнулась и обняла Кидзуну.

— Кагомэ хочет участвовать в соревновании за титул Этуаль вместе с Кидзуной-онээ-сама.

— Что-о-о-о?! О чем ты? — воскликнула Кидзуна.

От удивления Кидзуна посмотрела на Лэмон. Как она должна ответить? Девочка посмотрела на Тикару, прося совета. Та была необычайно молчалива в течение всего разговора и с серьёзным видом погрузилась в свои мысли.

Маленькая свеча дрогнула, выхватив из темноты лицо Тикару.

____________

1. Блюдо римской кухни, представляющее из себя тонкий кусочек телятины (иногда заменяется на свинину или курицу) с ломтиком ветчины прошутто и листочком шалфея.

2. Пирог с ананасом.

3. «клан поэ» — сёдзё-манга от автора мото хагио, выпускавшаяся в 1972-1976 гг. в издательстве «сёгакукан», в которой повествуется о жизни семьи вампиров в периоде с xviii по xx века.