На Холме Астреи раздался второй звонок, возвещающий о конце учебных занятий.

Ошеломительная сцена, разыгравшаяся на крыше, затянулась из-за внезапного появления директрисы Миатор и расплакавшейся Макото. Но монашки, услышав звон, мигом пришли в себя.

— Просим извинить нас, — вежливо сказали они директрисе, уводя Аманэ и Хикари с крыши.

Девочки, уставшие от своей авантюры, были рады покинуть место событий и покорно последовали за монахинями. Лифт уже был на верхнем этаже благодаря последней явившейся, и группа вошла в него и спустилась, после чего направилась в кабинет директора Спики на первом этаже.

Толпа постепенно разошлась. Ученицам, которые не состояли в кружках и не занимались делами после уроков, было запрещено оставаться на территории школы после второго звонка. Ночью в Клубничных Спальнях многих учениц наказали дополнительными обязанностями.

Сион Томори волновалась за Аманэ и Хикари и последовала за монашками, попросив остальных оставшихся членов трёх студенческих советов как можно быстрее вывести учениц из школы.

Ученицы продолжали делиться своим восхищением с одноклассницами и отказывались уходить, но членам студенческих советов, хоть и нескоро, всё же удалось отправить их в Клубничные Спальни.

Единственными, кто остались на крыше, были Тикару, Миюки, Сидзума и директриса Миатор.

— Я не ожидала, что Макото-тян так расплачется, — заметила Тикару.

Кидзуна и Лэмон утешали сорвавшуюся Макото. Она шла и лила последние слёзы, а Кагомэ вела её за собой, держа за руку.

Миюки, глядя вдаль, отозвалась:

— Хоть она и упорно выступала против Аманэ-сама, но в душе защищала старшую сестру, которую разглядела в ней.

Миюки почувствовала себя ужасно от того, что манипулировала Макото и устроила большой скандал. Она посмотрела на Сидзуму, что молча стояла и умиротворённо улыбалась.

Директриса бросила насмешливый взгляд на Сидзуму, после чего повернулась лицом к Тикару.

— Что ж, Тикару… — Директриса улыбнулась, но Тикару лишь посмотрела на неё с отвращением. — Ты подумаешь над моим предложением?

— Предложением?

— Ох, ты уже забыла? Я говорю о твоём переводе. Я смогу убедить директора Спики, чтобы Принц Аманэ и её партнёр снова смогли учиться в школе, так что почему бы тебе не перевестись в Миатор?

— О, ты и правда думала, что я клюну на это? И это после того, как я поссорилась с тобой и ушла из дома? — язвительно улыбнулась Тикару.

«Яблоко от яблони недалеко падает, — подумала Миюки. — Тикару и правда невероятная»

Миюки разнервничалась. Она ехидно улыбнулась директрисе.

— Тикару-сама почитают как Святую мать Люлим и её никому не отдадут. Даже если она сейчас и перейдёт в Миатор, ей осталось меньше двух лет до выпуска. Я бы порекомендовала Тикару-сама остаться там, где она сейчас.

Слова Миюки воодушевили Тикару.

— Именно, скоро моя мечта основать класс Z осуществится. Я никогда не откажусь от мечты о собственном гареме! — объявила Тикару, шутливо ударив кулаком в небо.

Всё это время Сидзума стояла вдалеке и наблюдала. Тикару посмотрела на Сидзуму, и та инстинктивно отвела глаза, чтобы избежать её взгляда.

Сидзума, ведя себя так, словно следила за чем-то, сказала:

— Тикару-сама должна перейти в Миатор, Миюки, потому что я скоро уйду.

Миюки и Тикару застыли, как громом поражённые.

Яя стояла перед дверью кабинета директора и ждала двух девушек. Сегодня она не была настроена на пение, так что пропустила хор и вместо него читала книгу на поросшем травой холмике в Саду Девы. Она не приходила на крышу.

Она слышала восхищённые голоса возвращающихся в Клубничные Спальни учениц, что проходили мимо неё, лежащей на траве.

Девочки визжали и сплетничали. Яя немного подслушала и узнала, что случилось.

«Они вернулись?» — Сердце Яи подпрыгнуло, и девушка всполошилась. Она побежала прямо к кабинету директора, куда, скорее всего, пару и отвели.

Яя с предвкушением стояла перед кабинетом директора, спокойно ожидая, когда же девушки выйдут. Она смотрела в одну точку на стене и не шевелилась.

Лишь один вопрос сейчас вертелся в голове Яи: «Это же сон? Может, я сейчас проснусь и увижу, что в кровати Хикари никого нет. Это будет очень грустно».

От страшной мысли Яя зажмурила глаза.

Послышался едва уловимый скрип двери.

Яя открыла глаза — перед ней стоял её золотой ангел.

«Ого… — Яя подумала о всём том, что хотела сказать Хикари, когда воссоединится с ней. — “Ты устала от долгой поездки? Зачем ты ушла, глупенькая?” Может, если я подмигну ей и скажу никогда не покидать меня, ей станет легче?»

Но вместо всего этого Яя, не обронив ни слова, обняла Хикари. Сначала понежнее, потом покрепче. Её ничуть не волновало, что она делала это на глазах у Аманэ. Лучше всего Яя и Хикари выражали свои чувства через объятия. Обе девочки заплакали.

— Прости, что заставила тебя волноваться, Яя-тян.

— Всё хорошо. Пока ты счастлива, Хикари-тян, всё будет хорошо.

Яя была просто рада снова увидеть Хикари, прикоснуться к ней. Это было куда проще и лучше, чем мечтать. Яе этого хватило, и она почувствовала прилив сил.

Спика после ходатайства директрисы Миатор удовлетворила просьбу о повторном зачислении Аманэ и Хикари в школу. Запретную встречу в церкви руководство школы объяснило тем, что «ночью обе ученицы преследовали неизвестного постороннего» и сняло все обвинения.

Неделю спустя истории о полном драмы возвращении Аманэ и Хикари — о дерзком (и самом большом) побеге двух девушек из Клубничных Спален, о шикарном возвращении на вертолёте, что заказала Тикару, о публичном признании Аманэ в любви к Хикари и, наконец, о клятве заполучить корону Этуаль — распространились по женской академии Святой Миатор от лично заставших его и быстро поселились в сердцах ссорящихся учениц Миатор. Среди парочек в Миатор появилась причуда обещать друг другу «сбежать», и вся школа прониклась легендарной историей об Аманэ и Хикари.

Тем временем Нагиса и Тамао обедали во внутреннем дворе. Тамао достала сэндвич с яичным салатом и поделилась им с Нагисой, которая очень любила их. Нагиса вежливо взяла сэндвич, но задумалась о своём. Она вспоминала истории об Аманэ и Хикари, которые им рассказала сплетница Момидзи Иохата. Момидзи постоянно стучала по парте, так её тронула глубокая любовь двух девушек. Нагиса выслушала истории и согласилась с Момидзи: эти двое созданы друг для друга. Принц Аманэ вернулась в Спику, ради Хикари попросила прощения и её каким-то образом простили.

Если верить Момидзи, чистая любовь запала девочкам из толпы в душу и подтолкнула их поддержать пару.

Нагиса попыталась воссоздать сцену в уме.

Я могу представить это.

Она вспомнила «Скачки дев» во время первого этапа соревнования за титул Этуаль.

Я помню Хикари-тян и то, как отчаянно она пыталась притянуть меня, потому что я падала с башни вместо неё. Аманэ-сама предприняла героическую попытку спасти нас.

Нагиса, жуя сэндвич с яичным салатом, задумалась.

Эти двое, скорее всего, придают друг другу уверенности. В конце концов Сидзума-сама спасла меня, но, к несчастью, мы больше не вместе. Я отпустила эту прекрасную, сильную руку….

Нагиса остановила руку. В горле встал ком, сердце сжалось.

— Эй, Нагиса-тян… у тебя крошки сыпятся, — сказала Тамао.

— Ой, прости. Я замечталась… — ответила Нагиса.

— Ясно. Слушай, Нагиса-тян. Это было совсем недолго, но Сидзума-сама однажды заигрывала со мной.

— Что?

Тема разговора сменилась так внезапно, что Нагиса с трудом поняла, что сказала Тамао.

— Это было, когда Сидзума-сама училась в средней школе. Я была в первом классе и очень удивилась этому. Сидзума-сама была важной особой в школе и такой же красивой, как и сейчас. Но я испугалась и сбежала от неё.

Нагиса была совершенно ошеломлена.

Тамао-тян состояла в отношениях с Сидзумой-сама? До сегодняшнего дня ни одна из них не говорила мне об этом. Так вот почему она поцеловала Тамао-тян тогда, в классе?

В разуме Нагисы крутилось множество вопросов. Тамао проигнорировала её замешательство и продолжила:

— Тот поцелуй был всего лишь мелкой шуткой Сидзумы-сама, — сказала Тамао, словно прочитала мысли Нагисы. — Если у тебя с Сидзумой-сама будут серьёзные отношения, я уверена, это измотает тебя.

Нагиса не знала, как ей ответить. Наступила долгая тишина, Тамао старалась избегать взгляда Нагисы. Наконец она задала опасный вопрос:

— Ты любишь Сидзуму-сама?

Нагиса заплакала:

— Я не знаю…

В этот же день было — словно все ждали возвращения Аманэ и Хикари, — вывешено объявление о проведении третьего, заключительного этапа соревнования за титул Этуаль. Под конец обеденного перерыва члены студенческих советов каждой школы повесили листовки на специальных досках.

В списке соревнующихся пар значились имена Аманэ и Хикари. Также, в самом углу было вывешено ещё одно объявление, такое маленькое, что большинство учениц Спики не заметили его.

Новости о грядущем путешествии Сидзумы за границу распространились по Миатор словно лесной пожар. Внезапные вести удивили учениц, и многие разгневались от столь нерационального решения и опечалились серьёзностью ситуации.

К Сидзуме все относились как к неоспоримой королеве, и шокирующие новости привели учениц Миатор в замешательство. Каждую перемену ученицы собирались и говорили о том, что случится, когда они лишатся Сидзумы.

— Наверное, Сидзума-сама решила отправиться в Европу из-за того, что Аой-сан бросила её?

— Нет, ты всё не так поняла… Сидзума-сама собирается учиться за границей, и поэтому решила отказаться от дальнейшей борьбы за титул Этуаль!

— Я слышала, что Сидзума-сама сменила Аой-сан на Судзуми-сан. Кто-то видел, как они после уроков целовались в классе!

— Правда? Возможно, Судзуми-сан присоединится к ней, и вместе они будут учиться за границей? Боже мой! Если это случится, когда шестой класс выпустится, то Миатор потеряет одну из главных кандидаток для следующего соревнования за титул Этуаль…

— А вы слышали, что Тикару Минамото переведётся из Люлим в Миатор, чтобы заменить Сидзуму-сама?

— Глупенькая, это была шутка, которую отпустила директриса, когда Принц Аманэ вернулась!

Слухи порождали новые слухи, от которых в Миатор творился сущий хаос. Но Сидзума не сказала ни слова об этом и вообще отказывалась говорить с кем бы то ни было. Она видела, что Хитоми и Мидзухо с полными беспокойства лицами молча смотрели на неё, но отказалась объясняться даже ближайшим подругам. Хитоми и Мидзухо, очевидно, очень волновались. Они точно знали, почему Сидзума отказалась от участия в соревновании за титул Этуаль: всё из-за того, что Хитоми помянула былое и рассказала Нагисе о Каори.

Но, глядя на Сидзуму, Хитоми и Мидзухо думали об одном и том же: «Она и правда собирается покинуть Астрею? Если она хотела заполучить Нагису, то ей ничто бы не помешало. Что случилось с Сидзумой-сама?»

Хитоми подозревала Нагису: а не сделала ли сама Нагиса что-то, из-за чего Сидзума стала другой? Спокойное молчание Сидзумы лишь убежало Хитоми и Мидзухо в их опасениях.

«Возможно, Сидзума пытается измениться?»

Девушки никак не могли понять намерений подруги. За всё долгое время, которое они дружили с Сидзумой, это был первый раз, когда они испытывали подобное. Почему-то им захотелось, чтобы Сидзума поговорила с Нагисой.

«Если Сидзума-сама ещё раз поговорит с девочкой, то, возможно, станет прежней — яркой, сильной и честной с собой. Или же Сидзума-сама изменилась как раз потому, что разошлась с Нагисой?»

Хитоми передёрнуло от того, что она натворила.

«Я не смогла разобраться в собственных чувствах и выместила всё на Сидзуме. Я была влюблена в Каори, а Каори была влюблена в Сидзуму. Вскоре Сидзума отпустила Каори и выбрала Нагису и влюбилась в неё. Мне так жаль Каори, потому что Сидзума опорочила память о ней, но я проявила безразличие к новым чувствам Сидзумы… В мыслях я продолжала нападать на Сидзуму за то, что она выбрала Нагису. А когда Сидзума попыталась последовать за Нагисой, я вмешалась. Конечно,не я заставила её бросить Нагису. Это было нечто иное. Что-то внутри Сидзумы заставило её измениться. Я так стыжусь самой себя, я же лучшая подруга Сидзумы-сама… Но мне интересно, подумала ли Сидзума о том, что любовь важнее дружбы?»

Вскоре Хитоми начала одобрять решение Сидзумы отправиться на учёбу за границу.

«Неужели я просто пытаюсь оправдать себя, чтобы избежать ответственности? Нет, всё не так»

Учеба Сидзумы за границей была одним из таких дел, к которым обычно готовятся дочери клана Ханадзоно, и ученицам Миатор об этом давно известно. Сидзума была единственной дочерью синдиката Ханадзоно. Клан стал огромным конгломератом, владеющим несколькими предприятиями. Он стал такими большим, что его можно было сравнить с королевством.

Сидзума была единственной наследницей этого королевства. Молодой, красивой дочерью, королевой с самого рождения.

У этой молодой королевы были ещё кое-какие новости. Она не вдавалась в подробности, но вскоре о них рассказали по телевизору и в журналах по всему миру. Даже изолированные ото всех девы Астреи узнали об этом, но никто так и не решился поставить этот вопрос на обсуждение.

Эти новости были про возможную свадьбу.

Помолвки — обычное дело в Миатор, особенно для Сидзумы, которой весь год поступали сообщения о предложениях выйти замуж. Однако никто не ожидал, что гордая Сидзума станет потакать желаниям родителей и примет предложение. Через какое-то время все перестали обращать внимание на возможные предложения. Даже Хитоми и Мидзухо не не смогли скрыть удивления после недавних новостей. Сидзума всё ещё хранила молчание, и они не могли подтвердить это лично.

Тема была очень деликатной и страшной.

Заголовок пестрил словами: «Единственная дочь синдиката Ханадзоно лучше всего подходит для того, чтобы стать нашей новой императрицей».

Сидзума получила предложение о свадьбе от императорской семьи.

— Прости, что позвала тебя сюда. — Макото, явно пришедшая в себя, обернулась и посмотрела на Тикару.

«Она начинает походить на свою старшую сестру. — подумала Тикару. — Эх… Мако-тян наверняка поднимет шум, если я скажу ей об этом»

— О, да ничего страшного, — Голос Тикару эхом раздался в церкви.

Шёл третий урок. Его пропускала только Макото, что потеряла всякую мотивацию к учёбе, а Тикару, будучи главой студенческого совета, обладала привилегией не ходить уроки в любое время.

Июль только-только начался. Внутри церкви обычно царила прохлада из-за высокого потолка, но сейчас было жарко и сыро. Макото уставилась на большое витражное окно над алтарём: оно изображало Спасителя, возносящегося на небеса — именно в этот момент дитя человеческое стало дитём Божьим.

Она осмотрела картины на стенах. На них висели обычные изображения страстей Спасителя. Макото вглядывалась в каждую картину по очереди.

В конце, после всех страстей, произошло чудесное воскрешение.

— Я думала… что моя сестра была несчастлива из-за меня, — Макото стеснительно улыбнулась.

— Я постоянно говорила тебе, что ты не виновата, — отозвалась Тикару.

— Да, ты была права, Тика. Но я не хотела верить в это, — прямо заявила Макото. Она выглядела повзрослевшей. — Но я была так ревнива. Я не могла поверить, что сестра поставит её выше нас!

Больше её не тяготил лишний эмоциональный груз, и она говорила от всего сердца.

— Я продолжаю уверять себя, что я виновата, но лишь потому, чтобы у меня была причина, и потом мне стало лучше от того, что я навязалась ей.

Макото не смотрела Тикару в лицо. Она обращалась напрямую к небу. Она закрыла глаза, доверившись небесам, и представила голубое летнее небо в России.

— Вот что значить быть влюблённой, — рассмеялась Тикару.

Макото открыла глаза. Её лицо стало таким нежным и прекрасным, каким Тикару никогда прежде его не видела.

— А ты когда нибудь была влюблена, Тика? — Макото подхватила смех подруги.

— Хм… кто знает? — сказала Тикару. — Но когда я смотрю на Аманэ-тян и Хикари-тян…

— Да, глядя на них… я знала, что они очень счастливы быть вместе. — закончила Макото за Тикару. — Им суждено быть вместе, понимаешь? Совсем как моей сестре и её возлюбленной.

Тикару молча улыбнулась. Макото снова закрыла очи, вспоминая лица сестры, Аманэ и Тикару.

— Думаю, я всё же влюбилась в кое-кого. И я рада, что они обе двое вернулись в школу.

Макото попрощалась с витражом, показывающим воскресение и повернулась к Тикару. Она выглядела так, словно очистилась духом.

— Сестрёнка так и не вернулась, а они вернулись. Я надеюсь, они станут чудесными Этуаль. Тика… Прости, но я хочу отказаться от дальнейшей борьбы.

«Тика прекрасно знает, что я к ней чувствую, и всё равно улыбается», — подумала Макото. Она вспомнила фотографию, которую нашла и спрятала в своем чемодане, что лежал за алтарём. — «Я была рада вернуться даже на такое короткое время. Я рада, что получила фотографию, на которой легендарную Этуаль, Масаки Кусанаги, короновали, и тому, что я сфотографировалась с моей доброй Тикой. Мне этого вполне достаточно…»

— Я вернусь в Россию. У меня больше нет причин оставаться здесь.

Встав спиной к Тикару, Макото запрыгнула на алтарь, словно в молитве. Тёплый солнечный свет лился через витражи и окунул Макото в яркие цвета.

Макото громко объявила:

— Тика, я люблю тебя так же сильно, как мою сестрёнку!

«Да, спасибо…», — в душе ответила Тикару. Она вложила кое-что в ладонь Макото.

— Что это? — спросила Макото, улыбаясь.

Сердце Тикару расцвело в её груди.

— Мако-тян, я не могла отдать тебе это, пока ты таила обиду. Из-за того, что ты презирала сводного брата и мужчин в целом, я, чтобы удержать тебя, побоялась, что этим ты погубишь себя. Но теперь я думаю, что ты сможешь выдержать это. Теперь, когда ты увидела Аманэ-тян и её любовь, ты наконец поняла это? Неважно, любишь ли ты мужчину или женщину, важно то, что вместе вы будете счастливы.

Макото раскрыла ладонь и увидела сложенный пополам лист бумаги — билет в один конец в Вену.

— Передай Масаки-сама привет, — улыбнулась Тикару.

«Быть рядом с тобой — вот моё счастье», — подумала Макото, но не сказала этого вслух. Она помахала рукой и ушла с улыбкой на лице.

Нагиса чувствовала, что оказалась на самом дне. Любой мог сказать об этом, настолько оно очевидно. В глазах Нагисы Миатор казался совсем пустым без Сидзумы. С того самого дня, когда Сидзума распрощалась с Нагисой, девочка понимала, что больше никогда не увидит её.

В глубине души она ждала Сидзуму. Каждый раз, когда Нагиса слышала слухи о Сидзуме, она осознавала, сколько много она не знала о ней. Например, что учёба за границей — это обычное дело для клана Ханадзоно. Сидзума настаивала на том, чтобы закончить шестой класс, но семья настояла на том, чтобы она закончила учёбу в другой стране. Нагиса знала, что Сидзума происходила из богатой семьи, но не знала, насколько она известна. Предложение свадьбы от императорской семьи! Эти новости потрясли Нагису. Возможно, Сидзума решила учиться в Европе, чтобы отклонить это предложение, что находилось за гранью понимания Нагисы.

Остальные бы в таком случае представили себя на месте Золушки, но для Сидзумы это был повод сбежать. Разумеется, про Сидзуму нельзя сказать, что она выбилась из грязи в князи, но всё равно Нагиса не могла представить такое даже в самых диких мечтах.

Сидзума-сама решила сбежать… о боже… она даже дала отказ на предложение…

Даже Нагиса знала, что за отказ от предложения императорской семьи пришлось заплатить. Сидзумы решила ненадолго спрятаться в Европе, чтобы уменьшить тяжесть последствий. Если верить слухам, для клана Ханадзоно помолвка с королевской семьёй была не только непривлекательной, но и стала бы невыносимым грузом.

Боже, и в таком мире живёт Сидзума-сама?

Каждая история, которую Нагиса слышала, казалась невероятно страшной и шокирующей. До неё дошло, что она — всего лишь невежественный новичок.

Неудивительно, что остальные ненавидят меня и смеются надо мной. Я слишком многого не знаю…

Она мало знала о суровом положении Сидзумы.

Сидзума перестала ходить на уроки, чтобы подготовиться к учёбе за границей. Нагиса не могла поделиться своими мыслями с Тамао, которая почему-то стала относиться к ней с некой прохладой. Даже когда Тамао спросила Нагису, любит ли она Сидзуму, подруга выглядела так, словно думала о чем-то своём.

“Моё сердце так сильно болит от того, что Сидзумы-онээ-сама нет рядом…”

Нагиса даже не смела поделиться этой мыслью с Тамао. Она не знала, что ей делать, но понимала, что сойдет с ума, если всё останется так, как есть, и в итоге решила побродить по территории Миатор. Она чувствовала себя опустошённой и одинокой. Ноги сами довели её до классов шестиклассниц. Нагиса стояла перед дверью, но не могла заставить себя войти в здание, полное старшеклассниц, особенно зная, что Сидзумы там больше нет. Девочка передумала и ушла прочь.

Как-то само собой вышло, что Нагиса оказалась в Парке Девы. Она посмотрела на голубое небо, от жары по шее текли капельки пота. Белых летних роз, которые обычно цвели во всём Парке, больше там не было, — вместо них всё заполонила густая трава. Запах свежей травы вскружил голову.

Ого…

Нагиса посмотрела наверх и прикрыла глаза рукой. Стояла настоящее лето.

И куда мне пойти?

Перед ней тянулась крохотная тропинка, ведущая в библиотеку. Вдруг Нагиса заметила, что по тропинке к ней бежит Тиё.

А, Тиё-тян!

Нагиса посмотрела на первоклассницу пустым взглядом и забыла поздороваться с ней.

— Добрый день, Нагиса-онээ-сама! Вы идёте в библиотеку? — девочка улыбнулась. Возможно, она только что покончила с обязанностями в библиотеке и возвращалась обратно. Нагиса забыла ответить и посмотрела на Тиё так, будто она находилась вдалеке.

Улыбка Тиё-тян такая милая, совсем как цветок таволги…

Вдруг Нагиса вспомнила тот день — её первый день в Миатор, такой же приятный и солнечный, как сегодня. Стояла весна, и белая таволга как раз цвела. Нагиса вспомнила, что тогда она пошла навстречу новому приключению.

В тот день она впервые встретила Сидзуму. Казалось, это случилось так давно.

— Нагиса-онээ-сама, — Тиё со слезами на глазах позвала Нагису, что всё ещё смотрела куда-то вдаль.

— Прости, что ты сказала, Тиё-тян?

— Это… может, вам… стоить ещё раз увидеться с Сидзумой-сама?

От услышанного предложения сердце Нагисы забилось сильнее.

Да, я хочу увидеть её!

Нагиса проснулась следующим утром, уже решившись на этот шаг. Это было утро третьего этапа соревнования за титул Этуаль. Дожди, словно из-за возвращения Аманэ в школу, распогодились, было сухо и солнечно.

Когда Нагиса встала с кровати, Тамао уже была в ванной и готовилась к школе. На столе возле кровати Тамао лежало расписание.

В этот день в Астрее не проводилось никаких мероприятий. Чтобы отпраздновать рождение новых святых Этуаль, все уроки, занятия в кружках и остальные послешкольные дела были отменены — ученицы ожидали, радовались и короновали новую Этуаль.

Единственным состязанием третьего этапа стало дуэльное фехтование. На обложке расписания мероприятий были напечатаны фотографии участвующих энэ, одетых словно средневековые рыцари, и кадэт, облачённых в наряды средневековых принцесс, к чему располагала традиционная любовь Астреи к костюмам.

За проведение соревнования за титул Этуаль этого года отвечал студенческий совет Спики, так что среди картинок можно было заметить коротковолосого рыцаря, прикрытого шляпой с перьями, и изящную принцессу с вьющимися золотыми локонами, одетую в платье с завышенной талией — такое же, как Джульетта из «Ромео и Джульетты» — чем-то они напоминали Аманэ и Хикари.

Нагиса какое-то время не отрывала глаз от обложки.

Мы тоже должны были участвовать в этот состязании. Сидзума-онээ-сама тоже должна была сражаться за меня…

Упала маленькая слезинка.

Какая же я дура. Я так люблю её, но сбежала… Теперь я не могу с этим ничего поделать. Сидзума-сама наверняка решилась отправиться за границу на учёбу потому, что устала от такой плаксы, как я. Мне не стоило отпускать её. Я больше никогда не встречу такую, как она…

Сердце девочки горело от раскаяния.

Неужели я больше никогда я не увижу её?.. Будет ли у меня ещё хоть один шанс снова увидёть лицо Сидзумы-сама, когда она отправится в Англию?

Воспоминания о том, как она была рядом с Сидзумой, проносились в голове Нагисы; о том, как Сидзума без всякого предупреждения врывалась к ней в класс; о том, как Сидзума, у которой обычно никогда не было причин появляться у младшеклассниц, постоянно приходила к ней; о том, как Сидзума приглашала её принять ванную в Клубничных Спальнях.

И, наконец, о Сидзуме, что всегда обнимала её. О Сидзуме, что целовала её.

О Сидзуме, шепчущей ей признания в любви.

Моя Сидзума-онээ-сама…

Нагиса больше не могла сдерживаться. Чувства к Сидзуме были столь велики, что по щекам потекли горячие слёзы.

Мне нужно увидеть её. Мне будет плевать, если она начнёт издеваться или подшучивать надо мной. Мне будет плевать, если она снова распрощается со мной. Мне нужно ещё раз увидеть Сидзуму-онээ-сама! Я не могу позволить ей оставить меня, и я больше не могу отрицать свои чувства!

Нагиса отринула сомнения, позволив любви к Сидзуме завладеть собой.

Я вела себя так глупо, что сдерживалась, стараясь не опечалить Каори. Меня это вообще не должно было волновать. Мне нравится Сидзума-сама, вот и всё. Даже если я больше не нравлюсь Сидзуме-сама, то пока я испытываю к ней чувства, я буду считать себя счастливой, пока нахожусь рядом с ней. Я была эгоисткой. Но почему? Я должна была верить в Сидзуму-сама…

Дверь едва скрипнула. Нагиса ушла тихо, чтобы Тамао не заметила.

По пути к комнате Сидзумы Нагиса разрывалась между восхищением и нерешительностью. Одиночные комнаты старшеклассниц находились на самом верхнем этаже. Младшеклассницы здесь должны быть особенно осторожными. Нагиса могла в любой момент напороться в кого-нибудь, после чего пришлось бы объясниться.

Ссутулившись, Нагиса взволнованно шла по коридору, но из-за соревнования за титул Этуаль в нём не было ни души. Она шла на цыпочках по тёмно-зелёным коврам, что устилали пол.

Наконец она дошла до комнаты Сидзумы.

Комната № 6001: С. Ханадзоно

Её имя было написано золотым цветом на зелёной табличке. Дрожащей рукой Нагиса постучала в дверь. Она постучала так мягко, что звук был едва слышен. Но ответа не последовало.

О нет… Может, мне стоит постучать посильнее?

Заволновавшись Нагиса вздрогнула, но всё же нашла в себе храбрость постучать ещё раз.

В этот раз стук был громким, и Нагиса занервничала ещё сильнее.

О нет… Я постучала слишком сильно..

Испугавшись, Нагиса попыталась спастись бегством. Она сделала несколько шагов, но застыла на месте от скрипа ещё одной двери в коридоре.

Комната №6002: Х. Тоги

Из-за дверного проёма выглянули Хитоми и Мидзухо.

— Кто здесь? Мы не собирались идти на соревнование за титул Этуаль и вроде как сказали нашим помощницам по комнатам сегодня не приходить, — пробурчала Хитоми, выходя из комнаты.

Увидев Нагису, она изумлённо распахнула глаза.

— Т-ты здесь? Почему?

Мидзухо знала, почему Нагиса пришла сюда.

— Ой, прости… Сидзума-сама уже…

Нагиса уловила грусть в голосе Мидзухо и поняла, что опоздала.

Она уже ушла…

Нагиса оцепенела, словно разом потеряв все силы.

Я… больше никогда не смогу увидеть её. Ту, кого я больше всего любила, сильную, прекрасную и чарующую королеву, что была так мила ко мне и отвечала мне взаимностью. Сидзума Ханадзоно ушла.

— Поверить не могу, — фыркнула Хитоми. — Почему двое влюблённых должны быть настолько глупы, чтобы расстаться?

— Хитоми? — слова подруги застали Мидзухо врасплох.

Хитоми потрясла головой.

— Как же я ненавижу эту ситуацию. В мире так много людей, что сильно любят своих партнёров, но не могут сказать этого, из-за чего бросают их.

Хитоми встала напротив Нагисы, что готова была вот-вот рухнуть на колени.

— Слушай. Ты правда любишь Сидзуму-сама? — холодно спросила Хитоми.

— Да, — робко ответила Нагиса.

— Правда? Ты можешь пообещать, что осчастливишь её?

От услышанного Нагиса невольно сглотнула.

Смогу ли я сделать это? Смогу ли я… сделать счастливой ту, к кому обратилась императорская семья? Позволено ли мне подарить ей счастье?

— Да, смогу, — наконец ответила Нагиса. — Я люблю Сидзуму-сама, и пускай кажется, что я не смогу сделать этого, я обязательно найду способ. Но только если Сидзума-сама простит меня.

Нагиса сжала руку так сильно, что та затряслась.

Хитоми была удовлетворена честным ответом Нагисы и ухмыльнулась.

— Хорошо. Если ты так думаешь, тогда я помогу тебе! Так ведь, Мидзухо? У нас ещё есть шанс нагнать Сидзуму-сама!

Хитоми повернулась к Мидзухо, но та лишь печально покрутила головой.

— Нет, мы не успеем. Сидзума улетит в девять часов утра на личном самолёте, — она показала на наручные часы. Уже было полвосьмого утра.

Нагиса застыла.

— Нам нужно по меньшей мере два часа, чтобы добраться до аэропорта. Мне очень жаль, — скорбно отозвалась Мидзухо.

— Личный самолёт, говоришь? — запротестовала Хитоми. — Тогда мы можем попросить отложить вылет.

— То, что он личный, не означает, что ты можешь делать с ним что угодно. Расписание вылетов очень плотное, и нам будет сложно на него повлиять. В конце концов, Сидзума-сама приняла твёрдое решение учиться за границей, и нам будет сложно переубедить её.

— Глупенькая ты, у нас же есть абсолютное оружие! Мы можем отменить её «трудное решение»!

— Но?

От скулежа Мидзухо Хитоми совсем потеряла самообладание.

— Да хватит! Мидзухо, разве ты не хочешь, чтобы Сидзума-сама вернулась?! Разве не ты говорила, что тебе будет одиноко, если Сидзума-сама покинет нас?!

— Ну…

— Мы тринадцать лет дружили с Сидзумой-сама, и до выпуска нам осталось каких-то девять месяцев. Это наш последний шанс вернуть Сидзуму-сама. Другого такого нам может уже не выпасть, — серьёзно сказала Хитоми.

Мидзухо закусила губу.

— То есть вы пытаетесь использовать Нагису-тян для достижения собственных целей?

Раздался другой, знакомый Нагисе голос. Девочка мгновенно распознала его.

Ой-ой...

Тамао, что всегда поддерживала Нагису, не смотря ни на что…

— Тамао-тян…

Как ты узнала, что я здесь?

— Нагиса-тян, не позволяй этим двоим одурачить тебя. Они пытаются использовать тебя только для того, чтобы вернуть Сидзуму-онээ-сама.

— О чем ты вообще говоришь?

Не замечая возражений Хитоми, Тамао, уже одетая и готовая отправиться в путь, подошла к Нагисе. Она прикоснулась к волосам девочки.

— Божечки, ты сбежала, пока я принимала душ. Какой же бардак у тебя на голове. Ты не можешь идти к Сидзуме-онээ-сама в таком виде, — Тамао дёрнула Нагису за хвостик.

— Тамао-тян… Тамао-тян… Тамао-тян… Тамао-тян… Тамао-тян… — Нагиса едва могла говорить, но повторяла имя Тамао. Она заплакала и обняла подругу.

— Ну, ну… не надо так много плакать, особенно когда собираешься встретиться с тем, кого любишь, ладно?

Нагиса шмыгнула носом и молча улыбнулась.

— А можно? — спросила Нагиса. Она посмотрела на Тамао, слёзы текли по её лицу.

— Ты любишь Сидзуму-сама?— спокойно спросила Тамао.

— Да, — ничуть не колебаясь ответила Нагиса.

Тамао посмотрела наверх, продолжая обнимать Нагису.

— Тебе надо было рассказать мне об этом раньше, Нагиса-тян. Какая же ты глупая.

— Я знаю, но… Тамао-тян… Я… — всхлипнула Нагиса.

Тамао рассмеялась.

— Я знаю, что ты пытаешься сказать. «Я люблю тебя так же сильно, как её», угадала?

Хитоми расхохоталась.

— Тамао-тян… — Нагиса выглядела как грустный промокший щеночек.

— Мне ещё два года осталось, и тогда мне будет столько же, сколько Сидзуме-онээ-сама сейчас. Но тебе всё равно стоит быть поосторожнее. Я уверена, что к тому времени ты полюбишь меня сильнее, Нагиса-тян, — хихикнула Тамао.

— Вот же дурочка. Сидзума-сама станет ещё более привлекательной студенткой, — отшутилась Хитоми.

— О, вы всё не так поняли, Хитоми-онээ-сама. Старшеклассница будет гораздо привлекательнее студентки, потому что она может учиться в том же классе и проводить с ней всё время, — холодно парировала Тамао.

Слушая шутки девочек, Нагиса поняла, что от слёз не осталось и следа.

«Спасибо тебе, Тамао-тян… И вам, Тоги-сан и Кано-сан, тоже»

— Тамао-онээ-сама! У меня… получилось! Он приземлится… на территории… школы… через десять… минут, — стараясь отдышаться, закричала Тиё, пока бежала по длинному коридору.

— Ой, не кричи так. Тебя же услышат, — Тамао прикрыла глаза.

— Приземлится на территории школы? Неужели ты?... — спросила Мидзухо.

— Да. Я выяснила, что у нас осталось мало времени, так что я запросила вертолёт, как это сделала Аманэ-сама.

Тамао ухмыльнулась.

Вертолёт?

— Мы… успеем вовремя… — Тиё, задыхаясь, остановилась перед Нагисой.

— Хорошо, что дом Тамао-онээ-сама совсем рядом! Корпоративный вертолёт «Курортной компании Судзуми» как раз стоял там этим утром.

— Курортной? Корпоративный вертолёт? — пробормотала Нагиса, пока Тиё вдавалась в поразительные детали. — Я смогу вовремя увидеть Сидзуму-сама?

Тамао схватила ошеломлённую Нагису и потащила за собой.

— Хватит мямлить — побежали давай!

Остальные девочки последовали за ними.

Сидзума сидела возле окна в пункте вылета огромного аэропорта и смотрела на улицу. В специально отведённом для клана Ханадзоно пункте вылета никто не прощался друг с другом, так что там можно было заметить лишь персонал в чёрных костюмах. Она сделала отметку о прибытии, её багаж уже погрузили на припаркованный вдали маленький серебристый самолёт. Сидзума видела его из окна.

«Уже скоро»

Сидзума поставила пустую чашку из-под кофе на подоконник.

«С самой средней школы я знала, что рано или поздно мне придётся отправиться учиться за границу»

Учёба в другой стране была частью требующегося обучения для члена семьи Ханадзоно, но для Сидзумы время этого путешествия служило для ещё одной цели — чтобы избежать возможных предложений о свадьбе. На самом деле ей было уже поздно отправляться учиться за границу.

Сидзума посмотрела на грузовики и трапы, что ездили туда-сюда.

«Жизнь в школе была приятной. Я правда хотела остаться там до самого выпуска»

Воспоминания о Каори пронеслись в разуме Сидзумы.

«Она была хорошей девочкой и покинула меня, оставив замечательную память о себе. Да, возможно, Каори знала о моих истинных чувствах. Я любила Каори, но не как кого-то особенного, а как сестру. Когда Каори умерла, я чувствовала такую грусть и жалость… Когда я узнала о смертельном диагнозе Каори, я не захотела ни о чём жалеть. Я просто хотела насладиться каждым мигом, что проводила с ней, и неважно, насколько короткими они были. Остальные ученицы воспели наши отношения как трагическую историю любви. Но то, что я и Каори пережили, нельзя назвать трагедией; мы оставили много прекрасных воспоминаний. Сколько бы я ни думала об этом, я не жалею о наших с Каори отношениях»

Всё, что осталось, — вина. Я чувствовала себя такой беспомощной, когда Каори умерла, и считала себя виноватой за то, что не могла любить её как возлюбленную. Я правда не знала, что Каори хотела от меня. Но теперь, когда я бросила Нагису, я поняла, что как много времени я не провела бы с Каори, я бы никогда не влюбилась в неё.

А когда Каори покинула нас, она оставила меня, желая только счастья…”

В голове появилось изображение лица Нагисы, и Сидзума почувствовала боль в сердце. Ей не стоило бросать Нагису. Ей стоило яснее выражать свои чувства, но Сидзума не могла сделать этого, потому что боялась снова причинить Нагисе боль.

Нагиса терпела трудную жизнь в Астрее, и всё из-за того, что Сидзума преследовала её. В этом не было ни капли вины девочки, но остальные ученицы не проявляли к ней никакой пощады.

Первый раз Сидзума испытала такую тоску. До этого мига Сидзума без всякого колебания всегда получала то, что хотела. Но теперь это уже было не важно.

«Теперь, когда я далеко от неё, Нагиса кажется мне самым ценным сокровищем. В ней есть такие черты характера, каких нет у меня. Она чистая, честная, бодрая и беззаботная. Она показывала своё теплое, доброе, нежное сияние только мне. И когда я взяла Нагису в руки, то почувствовала умиротворение от её тепла. Почему? Почему она — единственная, кого я хочу?»

Из глаз Сидзумы потекли слёзы, и она смахнула их.

«Возможно, ей не понравится то, что я стала такой слабой»

На взлётной полосе дул сильный порывистый ветер. Сидзума вышла из машины, что доставила её из пункта вылета на взлётную полосу, и подошла к трапу. Она поднялась наверх и опустила голову, чтобы войти на борт самолёта. Стюардесса стояла рядом с дверью и улыбалась.

— Бон вояж. Приятного вам путешествия.

«Бон вояж… Приятного путешествия… Что ж, вот время и пришло…»

С разбитым и полным боли сердцем Сидзума вошла в самолёт.

'— Сидзума-онээ-сама!.. '

Сидзума услышала, что откуда-то издалека до неё донёсся тот самый голос.

«Это правда?»

Сидзума застыла на месте, слушая, как голос становится всё ближе. Она медленно обернулась.

Она увидела Нагису, что с покрасневшим лицом и слезами на глазах бежала к ней. Сзади следовали Тамао, Хитоми, Мидзухо и Тиё.

— Сидзума-онээ-сама…

— Сидзума-сама…

Сидзума почувствовала, как в горле встал ком.

«Девчата…»

Нагиса остановилась у подножия трапа.

— Сидзума-онээ-сама! Я… Я…

Нагиса тоже могла едва что сказать. От слёз у неё расплывалось в глазах.

— Я… пришла за вами! — выпалила девочка.

Сидзума прикрыла рот, стараясь сдержать удивление. Не сказав ни слова, она раскинула дрожащие руки.

«Ну же, иди ко мне…»

Нагиса поняла это беззвучное сообщение и заскакала вверх по трапу.

Ох…

Слёзы Нагисы — такие горячие от радости — пропитали одежду на груди Сидзумы.

— Это нечестно, Сидзума-онээ-сама. Вы бросили меня и ничего не сказали. Я… Я… люблю вас, Сидзума-онээ-сама! — Нагиса нырнула лицом в грудь Сидзумы.

Сидзума покрепче прижала Нагису к груди.

«Ох, Нагиса. Ну что же ты за девочка такая. Ты догнала меня здесь. Ты делаешь меня такой счастливой. Я могу быть собой, пока ты рядом со мной. Ты — единственная на всём свете, кого я люблю»

Какое-то время они обнимались, и Сидзума приподняла личико Нагисы. Девочка попыталась скрыть заплаканное лицо и покрасневший нос, но Сидзума не позволила ей сделать этого.

— Я не нечестная. Я приму на себя ответственность, так что не шевелись.

Лицо Нагисы залилось румянцем. Сидзума нежно подергала Нагису за щёчку. Она, не как обычно со своими внезапными нападками, притянула лицо Нагисы поближе, как это сделает любой влюблённый, и приникла к её губам. И после долгого поцелуя…

— Ты первая девочка, которая вот так отчитала меня, — заметила Сидзума, спускаясь с трапа.