Когда флот США вторгся в Особую экономическую зону Японии, по всей стране было объявлено военное положение.

Сперва жители Токио не поверили, подумали, что это учебная тревога или сбой оборудования, но потом в небо поднялись истребители. Они на полной скорости полетели к океану, и вскоре в той стороне загрохотали отдалённые выстрелы, начали мелькать вспышки света. Завязался воздушный бой. Затем по телевидению пустили экстренный выпуск новостей, в котором показали снимки американской армады.

Тогда люди осознали: сирены возвещали о реальной опасности.

Вслед за пониманием пришли потрясение и растерянность, а после — ужас. Всего за десять минут город охватила паника.

Токио обладал одной из самых совершенных систем защиты во всём мире и развитой системой укреплений — сказывался печальный опыт ковровых бомбардировок во время Второй мировой войны. После объявления тревоги во всех районах выдвигались орудия противовоздушной обороны, город ощетинивался зенитками, словно ёж иглами. Самые важные учреждения, отвечающие за управление государством, целыми секциями опускались в подземный комплекс — геофронт — по экстренным лифтам.

Геофронт мог вместить всё население Токио, его запасов хватало на то, чтобы пережить трёхмесячную осаду.

Вероятно, это было самое большое и защищённое убежище в мире. Имея полный доступ к богатым ресурсам Азии и Океании, власти не поскупились в средствах.

Вот что представлял собой Токио.

Но, к сожалению, никакая броня не могла защитить людские сердца.

Мирное время закончилось, привычная жизнь рухнула в мгновение ока.

Ополоумевшие от страха люди бросились к раскиданным по всему городу входам в геофронт. Каждый стремился спастись первым. Всюду вспыхивали ссоры и потасовки.

Полиция, солдаты Сил самообороны, работники госучреждений и рыцари-маги работали, не жалея сил. Они действовали по инструкциям на время военного положения, сопровождали гражданских в убежища и поддерживали порядок. Наибольшую ответственность несли рыцари-маги. Им приходилось усмирять особо буйных субъектов своими способностями, защищать людей от шальных пуль и снарядов, пропущенных системами ПВО и солдатами, а если враг послал бы десант, именно они первыми вышли бы на передовую.

На счету был каждый блейзер, поэтому власти издали указ о мобилизации рыцарей-учеников.

Одной из них была Аясэ Аяцудзи.

Тревога застала её после тренировки в додзё, в душе.

Девушка тотчас выскочила из ванной и прибежала к себе в комнату, чтобы одеться.

— Что?! Быть не может! — воскликнула она, услышав краткую сводку новостей по радио-приложению смартфона.

Как раз в этот момент диктор сказал, что на Токио уже упало несколько ракет.

До сих пор война была чем-то из далёкого прошлого, но теперь она без предупреждения ворвалась в жизнь Аясэ.

Дочь Последнего самурая знала, что воины без устали оттачивают свои навыки как раз на случай экстренных ситуаций. Она думала, что приняла это, однако сегодняшние события открыли ей глаза.

Глубоко в душе Аясэ надеялась, что такой день никогда не настанет.

В любом случае, времени на раздумья нет. Сейчас на счету каждый рыцарь-маг.

Аясэ нетерпеливо вытерлась, волосы феном сушить не стала — некогда, сами высохнут по пути к пункту сбора.

— На этот раз всё затянется надолго…

Девушка решила не надевать бюстгальтер, а замотаться полосой ткани.

Скорее всего, ближайшую неделю — или даже больше — ей не удастся не то что помыться, а банально переодеться. Кроме того, ей, возможно, придётся столкнуться с американскими блейзерами, эсперами, и тогда туго намотанная ткань покажет себя гораздо лучше: защитит от пришедшихся вскользь уколов и порезов, остановит кровь.

Оборона столицы — это, образно говоря, бой спиной к стене. Отступать некуда, нужно до последнего оставаться на передней линии, времени на обработку ран может не оказаться, а значит, надо экипироваться правильно, с расчётом на продолжительную схватку.

Дочь мастера боевых искусств рассуждала правильно.

Отбросив лифчик, Аясэ открыла ящик с нижним бельём, достала длинную полосу ткани, тщательно обмотала грудь и решительно завязала крепкий узел.

Внезапно радио смолкло, на экране смартфона отразился входящий вызов.

Номер был незнакомым.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Аясэ и нажала на кнопку ответа. — Алло, это Аяцудзи.

— Это я! — сказал некто с сильным кансайским акцентом.

— Что?

«Кто это?» — удивилась девушка.

— Простите, кто говорит?

— Юдай! Помнишь, виделись в Отделении?

— А-а, да, помню.

«То-то мне голос показался смутно знакомым. Но откуда?..»

— Юдай, откуда у тебя мой номер?

— И это твой первый вопрос? Ты точно девушка Кураудо?

— Что-о-о-о-о-о-о?! — завопила Аясэ.

Неожиданное заявление заставило её забыть обо всех прочих вопросах.

— Эй, чего орёшь?

— Того! С чего ты взял, что я его девушка?!

«В чём логика?!»

Она совершенно потеряла нить разговора.

— А что, разве нет?

— Что за бред! Он просто младший ученик, а папа присматривает за ним! Он может быть меньше этого, но явно не больше!

— Ну, это, в принципе, не суть важно…

— Ещё как важно!

— Лучше скажи, Кураудо рядом?

Аясэ застонала от беспомощности.

С Юдаем было бесполезно спорить.

«Откуда у него такой напор? Неужели все кансайцы такие?»

— Плюс-минус рядом. Получил повестку, сейчас уйдёт.

— Погоди. Передай ему, чтобы двигал сразу на Кюсю.

— Что?

Аясэ запуталась ещё сильнее.

— З-зачем? Да и потом не могу я сказать ему такое! Все рыцари-ученики востока мобилизованы на оборону столицы!..

— Ничего-ничего.

— Как это ничего?!

— Кураудо не из тех, кто сперва побузит, а потом становится паинькой. Будут проблемы, ссылайся на меня. А ему скажи, чтобы ехал сюда.

— Н-но зачем так?

Аясэ не понимала, почему Юдай настаивает на этом.

— Каждый должен быть на своём месте. Всё по заветам бати Куроганэ. Знаю, вам там непросто, но этот чертила больше пригодится нам, чем вам. Короче, передай ему.

Давным-давно, ещё в детстве, Тока нашла книжку с картинками, где прочитала о казни Иисуса Христа. Сегодня ей довелось узнать, что он чувствовал в тот момент.

— А-а-а! А-а-а-а-а-а!

Иллюзии Тэндо пронзили живот Токи бронзовыми мечами, принялись вынимать, втыкать их обратно, проворачивать в ранах. Тупые, изъеденные коррозией лезвия не резали плоть, а рвали, точно зубья пилы.

Каждое их движение сопровождалось душераздирающим девичьим воплем.

Стиснув зубы, Тока мотала головой — единственной свободной частью тела, — отчаянно билась и извивалась, пытаясь вырваться из цепей, сбежать от судьбы, но тщетно.

Оковы не слабели, лишь непереносимая боль наполняла разум.

Наконец девушка обессилела и повисла на путах.

Тело немело и будто бы наливалось свинцом, изо рта текла кровь.

Вскоре боль начала притупляться.

Смерть распахнула свои объятия, и Тока упала в них, полетела в глубокую непроглядную тьму… А в следующее мгновение снова обнаружила себя распятой на холме. Целой и невредимой, готовой к очередной порции пыток.

И всё пошло по новому кругу.

Опять под затянутым тучами небом зазвучал надсадный крик.

Судьба показывала Токе видение грядущего и пыталась защитить её от неминуемой гибели, сковывая по рукам и ногам. Адским мучениям суждено было продолжиться, пока девушка не сдастся, не оставит глупую борьбу.

Снова, снова и снова.

— Ах…

Из живота вывалилось что-то мокрое и скользкое, тело содрогнулось в особенно сильном спазме, а потом все мышцы расслабились.

Чувствуя приближающуюся смерть, Тока уронила голову и увидела под ногами выпавшие внутренние органы… а также десятки собственных тел, устилавших окровавленный холм до самого подножия.

— Не-е-е-е-е-е-е-е-ет!

Такого ужаса её психика не выдержала.

Ад прервался.

Тока вернулась в реальность, на кровать в больничной палате, и схватилась за живот со стонами и приглушёнными криками.

«На месте… Всё на месте…»

Словно гора с плеч свалилась.

Однако в тот же миг Тока вспомнила жесточайшую, чересчур настоящую боль, мерзкое чувство копошащихся в ранах мечей, содрогнулась, и её вырвало на одеяло желудочным соком.

Откашлявшись, девушка захрипела, силясь вдохнуть, но тело слушалось с огромным трудом. Тогда она подняла мокрое от пота лицо и поискала взглядом настенные часы, чтобы понять, сколько прошло времени с тех пор, как Тэндо ушёл, а она бросила вызов судьбе.

Казалось, миновало несколько часов, а может, даже целые сутки. Возможно, магическая метель уже начала уносить жизни.

Но всё оказалось иначе.

— Не может быть…

Тока обомлела.

Она побывала в преисподней, пережила десятки смертей, и всё это… менее чем за пять минут?!

— А… А, а! А-а-а!

Тока округлила глаза от изумления и смятения. По щекам побежали слёзы.

Странное дело. Она должна была ликовать от несовпадения ощущений и реальности, радоваться возможности обрести мятежную душу, однако не могла. Ведь это означало, что ей придётся вновь бросить вызов судьбе, предстать перед иллюзиями Тэндо, испытать бесчеловечные пытки и погибнуть. И опять, и снова, и ещё десятки, сотни, тысячи раз.

Отчаяние перевесило любые доводы разума.

— Я не могу… Я так больше не могу… И не хочу!

Тока съёжилась на кровати и вцепилась в мокрые от пота волосы.

Её душа уже надломилась.

Пропало всякое желание стремиться вперёд.

Сперва Тока пыталась бороться силой воли, однако после десятой попытки храбрость уступила место страху, после тридцатой девушка лишь кричала от боли, а сейчас совершенно ослабла.

Тэндо говорил, что судьбу можно преодолеть, что за испытанием лежит благословение.

Но как его пройти? Как разорвать оковы?

Сколько бы усилий Тока ни прилагала, цепи не поддавались. Любые старания казались бессмысленными, и в конце концов девушка поддалась чувству безнадёжности. Раздавленная страхом и болью, она съёжилась на кровати и расплакалась.

Скорее всего, со стороны она выглядела маленькой напуганной девочкой.

Впрочем, тут нет ничего удивительного.

Судьба — один из сильнейших противников. Это нерушимая преграда, а всякая попытка преодолеть её — роковая ошибка. Судьба связывает людей и тем самым хранит их. Тот, кто отвергает её защиту и бросает вызов угрозе, намного превосходящей предел возможностей, — самый настоящий псих и самоубийца. Он подходит к самому краю бездонной пропасти, но не колеблется, не боится и решительно делает шаг навстречу гибели.

На такое способен лишь самый гордый, самый высокомерный и смелый эгоист, всецело стремящийся выйти за рамки судьбы.

Икки и Стелла нашли в себе силы пойти на безумство, но Тока осознавала: в отличие от них, ей, обыкновенной девушке, никогда не хватит духу превзойти собственную смерть.

Это означало лишь одно.

«Я должна сломать себя! Одолеть! Победить!»

— Я должна сделать это… Ведь я…

Тока решилась ещё на одну попытку.

Она не вытирала слёзы, знала, что это бессмысленно, почти верила в провал, но, несмотря ни на что, отмахнулась от всего и попыталась шагнуть в пропасть.

Почему девушка так упорствовала?

К этому её подталкивали не зов справедливости или чувство ответственности, а некое проклятие.

Разумеется, ничего не вышло.

— А-а-а-а-а-а-а-а!

Стоило только зажмуриться и погрузиться во тьму, как тело и душа отвергли грядущую боль.

Тока распахнула глаза и закричала.

Отдышавшись, она попробовала снова вернуться в иллюзорный мир, однако не смогла даже моргнуть. Веки не слушались, как бы девушка их ни напрягала.

— Простите… Простите меня!

Естественно, после такого она наконец-то отбросила притворство и призналась самой себе, что больше не может бросать вызов судьбе, не может одолеть её, а значит, сражаться.

Тока извинялась за то, что струсила и никого не защитила, не нашла в себе смелости взвалить на плечи надежды и желания тех, кто верил в неё — почивших родителей, новой семьи из «Дома юной листвы»; за то, что оказалась неисправимой трусихой, годной лишь сидеть на кровати и реветь.

— Ох, Тока, какая же ты всё-таки глупенькая, — внезапно раздался знакомый голос.

— А?

Девушка вскинула голову.

Она даже не заметила, как дверь открылась и в палату вошла Хисако Нисиката.

— Тока, у тебя есть одна отвратительная черта, — сказала Хисако. — Ты постоянно держишь всё в себе, изводишься и пытаешься справиться с трудностями в одиночку.

Впервые Хисако услышала о Токе Тодо примерно десять лет назад, когда социальный фонд Тотокубара передал ей личное дело девочки, в котором говорилось, что Тока находится под присмотром работников органов опеки, поскольку её родители тяжело больны и лежат в госпитале.

Немного погодя Тока осиротела, и детский консультационный центр определил её в «Дом юной листвы». Туда отправляли многих детей, переживших тяжёлые моральные потрясения: раннюю смерть родителей или жестокое обращение. Всё это накладывало серьёзный отпечаток на формирующийся характер.

Уверенная, что новая воспитанница будет страдать от схожих проблем, Хисако решила окружить её заботой и лаской, радушно пригласила в новую семью… и очень сильно удивилась.

Тока продемонстрировала поразительное спокойствие.

Она была послушной, доброй, понимающей, миролюбивой — в общем, золото, а не ребёнок. Воспитатели не могли нарадоваться, и только Хисако ощущала смутную тревогу.

«В начальных классах таких тихих детей не бывает, — говорила она себе. — А если и бывают, значит, у них что-то не в порядке».

Впрочем, переживала она недолго. В «Доме юной листвы» хватало капризуль и неслухов, более кроткие ребята терялись на их фоне, и Хисако очень быстро уговорила себя: мол, просто у Токи покладистый нрав.

Прошёл месяц.

Тока унаследовала родительский дом, и они с Хисако пришли убраться в нём и подготовить для сдачи в аренду.

Вот тогда заведующая поняла, как сильно она заблуждалась.

Всё началось, когда она предложила девочке взять что-нибудь небольшое на память.

— Не нужно, — отказалась Тока.

Хисако удивилась. По своему опыту она знала, что даже в неблагополучных семьях дети берут с собой мелкие вещицы, напоминающие о родителях.

Отец и мать занимают важнейшее место в мире маленького человека.

— Ты уверена?

Тока кивнула.

— Да. У меня нет каких-то любимых вещей. Папа с мамой постоянно лежали в больнице, я их почти не видела. Поэтому я не плакала, когда они умерли. Зачем? Всё равно их больше нет.

Девочка понимала, что слезами горю не поможешь, поэтому не грустила.

И что самое страшное, она говорила это совершенно серьёзно.

Хисако тут же забила тревогу.

«Ничего она не золото! Скорее всего, сейчас она самый опасный ребёнок во всём приюте!»

Нормальные дети не стесняются ныть, сердиться, плакать и буянить, всем своим видом показывая, как им плохо, и надеясь на помощь и утешения. В этом нет ничего страшного, припадки неконтролируемых действий — естественная часть их психики. Это уже потом, по мере взросления, они осознают, что в обществе так не принято, и учатся вести себя сдержанно.

Однако Тока, ученица начальных классов, не умела капризничать. Точнее она запретила себе это, надёжно заперев тревогу и недовольство в глубине души.

Скорее всего, к такому Току принудили обстоятельства.

Родители лежали в больнице и могли умереть в любой момент, работники соцопеки сидели с ней только днём, а вечерами девочка оставалась наедине с собой.

О чём она думала? К чему пришла?

Хисако представила страдания, которые перенесла Тока, и у неё в груди всё сжалось. В то же время она рассердилась.

«Я, конечно, всё понимаю, голубчики, вы болели, вам было тяжело. Но неужели вы не видели, как переживает дочь? Неужели ничего не делали? Не оставили даже безделушки на память!»

Хотя скоро она поняла, что поторопилась с выводами.

Как только они с Токой миновали калитку, Хисако почувствовала в воздухе сладкий аромат.

Во дворике дома пышно цвела клумба с ромашками.

Их красота очаровала пожилую заведующую.

— Папа с мамой подарили мне этот садик на последний день рождения, — пояснила Тока. — Специально вернулись домой, всё вскопали, засеяли… Хотя подарок вышел не особо продуманным. Я ведь больше не смогу жить здесь.

Хисако устыдилась своей поспешности.

Оказывается, родители очень любили Току и вложили все свои чувства в эти цветы с белыми лепестками и жёлтыми сердцевинами.

Вот только почему дочь назвала их подарок непродуманным?

— Тока, ты знаешь, что это за цветы?

— Мама с папой сказали, что это ромашки.

— Правильно. А они сказали, что означает ромашка на языке цветов?

— Нет.

Значит, не сообщили.

Хисако успела немного узнать Току, поэтому догадывалась, почему старшие Тодо так поступили. Скорее всего, видели, как дочь запирает чувства в себе, считали себя никудышными родителями, не сумевшими дать ей правильное воспитание, и боялись, что их желание ляжет на плечи Токи тяжким проклятием.

Возможно, они сделали правильный выбор.

Сила и терпение не всегда благо. Порой они ведут к саморазрушению.

«Однако вечно молчать тоже нельзя».

— Ромашка — это очень сильный и упорный цветок. Она пускает корни даже в самой твёрдой земле и не гибнет, сколько бы её ни топтали. Поэтому на языке цветов ромашка означает: сила в победе над невзгодами.

— !

— Тока, я думаю, родители подарили тебе этот садик, потому что хотели, чтобы ты росла сильной, как ромашка.

«Я должна открыть ей правду», — решила Хисако.

Детям нужны родители, пусть даже в воспоминаниях.

У них вся жизнь впереди.

Заложенная отцом и матерью любовь — это фундамент, на котором строится всё остальное.

Тодо скрыли эту любовь за символизмом и не оставили подсказок, поэтому Тока долгое время считала себя брошенной.

Хисако исправила недоразумение и дала клятву родителям Токи, которые, наверное, присматривали за дочерью с небес:

«Если когда-нибудь ваше желание загонит эту сильную девочку в безвыходное положение, я буду рядом с ней вместо вас и помогу ей. Обещаю».

И вот пришёл момент исполнить данное много лет назад слово.

Хисако поняла это, как только вошла в палату.

— Я более чем уверена, что ты всё это время корила себя за то, что не смогла оплакать родителей, отпустила их, так и не осознав, как горячо они тебя любили. Корила и изо всех сил старалась стать такой, какой они хотели тебя видеть, чтобы хоть как-то оправдать их любовь. И сейчас ты делаешь то же самое.

— …

— Может, пора наконец-то простить себя?

— Но как?! Я должна сделать это, я! Кроме меня некому!.. — сбивчиво воскликнула заплаканная девушка.

Хисако всё понимала.

Тока не умела капризничать, поэтому отчаянно пыталась прыгнуть выше головы.

Вероятно, это говорило о силе воли. Ею обладали все прославленные герои.

«Но с этим шутки плохи!»

Сердито нахмурившись, Хисако крепко обняла Току.

— Матушка?

— Ты большая молодец. Ты заботилась о сиротах, воодушевляла их, стойко держалась в любой ситуации — в общем, оставалась нашим героем. Была сильной, как того и требовал язык цветов. Ты стремилась стать гордостью «Дома юной листвы». Уверена, твои родители в раю радуются, глядя на тебя… Однако я очень сомневаюсь, что им хочется видеть твои страдания.

— Но…

— Ни один цветок не распускается из-за страданий.

— !

— Все родители хотят, чтобы их дети оставались сильными и расцветали. Им важно видеть ваши улыбки. Им… и мне тоже. Тока, не бойся бежать от боли. Не бери непосильную ношу. Пусть весь мир рухнет, но у тебя будет дом, будет семья. Не страшись обвинений. Мы, «Дом юной листвы», встанем за тебя горой против кого угодно. Поэтому перестань винить себя, я прошу тебя.

Хисако стиснула Току сильнее, чуть ли не причиняя боль.

Всё правильно, с этим шутить нельзя.

Ни одна мать не станет молча смотреть, как её любимую дочь ломают, пытаются вылепить из неё одинокого героя.

Хисако пыталась донести до Токи, что не нужно безумствовать, рваться в неведомые, недосягаемые дали. Она нужна такой, какая есть.

«Надеюсь, я справилась».

Много лет назад в доме семьи Тодо Хисако пообещала, что в будущем, когда Тока научится капризничать и поймёт, что ей в одиночку не справиться, она вместо почивших родителей расскажет девочке о том, как важно думать о себе и бежать за помощью к окружающим.

«Я сделала всё, что было в моих силах, но приняла ли меня Тока? Смогла ли я заменить ей мать?»

Хисако беспокоилась напрасно.

Десять лет не прошли впустую.

Сдавшись, Тока припала к её груди и разрыдалась, изливая все те чувства, которые не могла облечь в слова, которые копились у неё внутри, пока не достигли критической точки.

Все дети тянутся к добрым заботливым взрослым и смотрят на них с надеждой.

Тока так не умела.

Но сегодня она наконец-то восполнила этот пробел во взрослении и решила давнюю проблему.

Тока шмыгнула носом, втягивая сопли.

Сколько девушка себя помнила, она ни разу не пользовалась чужой добротой, чтобы вот так зарыться кому-то в грудь и расплакаться.

— Ох…

Голова казалась тяжёлой. Наверное, из-за недостатка кислорода.

«Жалкое зрелище… И чем я только занимаюсь? Распустила нюни, а у нас, вообще-то, каждая секунда на счету!»

Несмотря на такие мысли, Тока чувствовала себя на удивление освежённой.

— Ну что, наревелась? Устала поди? Давай-ка покушай со всеми, — сказала Хисако, побуждая девушку выйти из палаты.

«Еда...»

Желудок негромко заурчал.

А ведь последние пять дней Тока провалялась на кровати без сознания и совсем ничего не ела.

Стоило об этом подумать, как в животе словно разверзлась чёрная дыра, настойчиво требующая калорий.

Хисако взяла Току за руку и повела в спортзал университета, где беженцам раздавали сухпайки и наливали горячий суп. Видимо, так люди пытались хоть как-то защититься от усиливающейся стужи, вызванной благородным искусством Тэндо.

Сперва Тока заколебалась, достойна ли получить свою порцию — в конце концов, всё это время она ничем не помогала, — однако голод и спутанные мысли победили, и девушка заняла место в очереди.

— Осторожно, не пролейте.

— Большое спасибо… Ой.

Тока потянулась было за супом с бататом, как вдруг встретилась взглядом со стоящей на раздаче женщиной и застыла.

— О, знакомое лицо.

Это была Ито, самый ярый противник «Дома юной листвы».

Тока привыкла, что Ито щеголяет в модных платьях, и совершенно не ожидала увидеть её в поварском фартуке, который, скорее всего, предоставил местный персонал. Как бы там ни было, девушка рефлекторно почувствовала неприязнь. И, видимо, не она одна.

— Так вы выжили?

— Разочарована?

— Н-нет, что вы! — поспешно воскликнула Тока. Она только сейчас поняла, как прозвучал её вопрос.

Ито покачала головой.

— Ладно, неважно. Выглядишь ужасно. Девушке не пристало показываться на публике в таком виде.

— Ой…

Тока опомнилась.

Она так проголодалась, что совсем забыла привести себя в порядок.

После долгой и мучительной борьбы её волосы слиплись от пота и висели паклями, а веки покраснели и распухли от слёз.

«Какой позор! Голова совсем не варит».

— Впрочем, не мне осуждать людей, — негромко проговорила Ито, долила Токе ещё половник супа и протянула тарелку. — Поешь и взбодрись. Рыцарь не должен грустить, а то всем остальным тревожно становится.

— Что? Но…

«Всем должно достаться поровну. Нельзя выделять любимчиков», — засомневалась Тока.

— Ничего-ничего, — ответила Ито, всучив ей тарелку. — Урежу себе порцию. Бери давай и топай, не задерживай очередь.

— Ох, прошу прощения.

Оглянувшись, Тока встретилась взглядом с недовольным мужчиной средних лет, торопливо поклонилась и отступила в сторону.

Ито сказала ей вдогонку:

— Я не знаю, над чем ты ломаешь голову, но вот тебе капелька житейской мудрости. В наши нелёгкие времена лучше браться за то, что тебе по плечу. Это относится ко всем нам: к тебе и мне, к рыцарям и простым людям.

— …

«Браться за то, что по плечу? Разве так можно? А как же люди? Они ведь умрут. Тэндо пообещал, что не остановит метель, пока никого не останется в живых».

Пламень не бросал слов на ветер.

Мороз постепенно крепчал, буря завывала всё громче. При худшем раскладе завтра появятся первые жертвы. Пусть даже Куроно сдержит слово и вернётся утром, она мало чем сможет помочь людям здесь, вдали от портов.

«Могу ли я в такой момент думать о себе?» — спросила Тока.

Тут её окликнули:

— О! Сестрица Тока!

— Мы здесь! Иди к нам!

Девушка вынырнула из раздумий, подняла голову и увидела в углу спортзала, на матах, любимую семью: сирот из «Дома юной листвы», Хисако, которая покинула очередь первой, и помогавшую с эвакуацией Канату.

Они махали ей руками и приглашали присоединиться.

Стоило Токе подойти, как дети из младшей группы под предводительством Ханы обступили её со всех сторон.

— Сестрица Тока!

— Как ты? Нигде не болит?

— Я в полном порядке, спасибо за заботу. Рада, что и вы целы и невредимы.

— Точно ничего не болит?

— Тока, у тебя глаза красные. Ты плакала? — спросила Каната и, достав носовой платок, поманила подругу.

— Немного. Но это уже в прошлом.

Тока стеснялась оставаться зарёванной, поэтому подошла к Канате, села рядом и позволила поухаживать за собой.

— Кана, это ты позвала ко мне матушку, да?

— Да. Директор приказала не оставлять тебя одну. Так, а теперь замри.

Хисако хлопнула в ладоши.

— Ну что, все снова в сборе?

— А как же братик Утаката и братик Рио?

— Рио присматривает за братцем Утакатой, так что можно считать, что все, — ответила Андзу Като, воспитанница старшей группы и ученица средней школы.

— Тогда давайте быстрее есть! Помираю с голоду!

— И я!

Дети нетерпеливо загомонили.

Хисако мягко улыбнулась им.

— Андзу прислала мне смску. Значит, вы сегодня были большими помощниками?

Дети гордо выпрямились.

— Да, мы заклеивали окна скотчем!

— Я раздавала одеяла!

— А я помогал раскладывать маты!

— Нам сказали, что вечером будет очень холодно, поэтому мы все работали.

Тока только сейчас обратила внимание, что окна в спортзале заклеены крест-накрест, а щели законопачены тем же скотчем. Маты, одеяла — в ход шло всё, что могло хоть как-то защитить от мороза.

Восхищённая всеобщими стараниями, Тока почувствовала себя особенно жалкой.

— Ничего себе! Какие вы молодцы! Не то что я. Я вот боялась и плакала.

Дети изумлённо посмотрели на неё.

— Ого… Так сестрица Тока тоже чего-то боится?

Они не ожидали услышать такое признание от самой Райкири.

«Наверное, разочаровались во мне. Ну, оно и понятно, я струсила и позорно бежала от судьбы», — грустно подумала Тока.

Однако она ошиблась.

— Ну, что поделать. Страх — дело такое.

— Угу! Тока — девочка, а девочки много чего боятся!

— Вот-вот. Сестрица и так не щадит себя, ей тоже нужно хоть иногда отдыхать. Сегодня мы поработали за неё. Ну, сделали там, что было по плечу.

— …

Небеса даровали ей бесконечно добрую семью.

На этом сюрпризы не закончились.

— А, точно! Хана, отдай сестрёнке сама знаешь что.

— Что? Но ведь с нами нет братца Уты и Рио…

— Сестрёнке плохо. Может, так ей полегчает.

— Отличная мысль, Сиро. Давай, Хана, я им потом объясню.

— Ну ладно. Только давайте все вместе, хорошо?

Дети окружили недоумевающую Току.

— Сестрица, с днём рождения! — дружно закричали они и захлопали в ладоши.

— Ой, и правда…

Тока только сейчас вспомнила, что уже стоял конец августа.

— Правда, мы опоздали на два дня, потому что ты всё никак не приходила в себя, — оговорилась Хана, назначенная представителем всего приюта, и протянула подарок — обязательный атрибут этого праздника. — Вот, это тебе от нас!

— Это же…

Тока трепетно взяла заколку из желтоватого металла, украшенную маленькими цветочками — теми самыми, которые много значили для неё.

«Ромашки…»

— Они совсем как те, которые растут у нас дома, у входа. Сестрёнка, они же тебе нравятся, правда?

— Мы искали похожие!

— Давай, Тока, примерь!.. Тока, ты чего?

— Ч-что с тобой?

Внезапно дети переполошились.

— А?

«Почему они так на меня смотрят?» — удивилась девушка.

Вдруг глаза затянуло дрожащей пеленой.

По щекам покатились слёзы.

— Ой…

— Неужели тебе не нравится?

— Нет, что вы! Мне… Мне очень нравится!

Тока поспешно вытерла глаза, однако слёзы не останавливались. Они текли нескончаемым потоком, неся чувства, которые девушка не могла облечь в слова.

— …

«Что ж, похоже, я накрутила себя, напридумывала всякой чепухи».

Тэндо запудрил ей мозги заверениями об избранности и предназначении… Впрочем, нет, немного по-другому. Тока позволила Пламеню обмануть себя, поверила в его горячие речи, убедила себя в том, что способна стать такой, какой он хочет. Прикрываясь громкими словами о защите людей, она пыталась выковать новое ядро личности, но при этом напрочь забыла, скольким силам обязана своей жизнью.

Девушка посмотрела на заколку, на маленькие белые цветы.

Именно ромашки стали началом её пути.

Узнав о чувствах, которые в них заложили родители, Тока решила стать сильнее, встретила тех, кто принял и полюбил её такой, какая она есть, и поклялась защитить этих людей любой ценой. Тока хотела, чтобы семья гордилась ею, однако совершенно упустила из виду один момент: в одиночку она не добилась бы ничего.

Нынешняя Райкири Тока Тодо — результат влияния всех внешних факторов. Отсутствие даже одного из них кардинально изменило бы девушку. Скорее всего, её бы здесь просто не было.

«Ах, как я могла забыть о такой элементарщине? Моя сила идёт от тех, кто меня окружает».

«В наши нелёгкие времена лучше браться за то, что тебе по плечу. Это относится ко всем нам: к тебе и мне», — сказала Ито.

Что-то щёлкнуло, и в голове Токи всё встало на свои места. Она увидела то, чего не замечала до сих пор, осознала, что должна делать, как хочет и как может поступить.

Очевидно, Тэндо Харима ей не по зубам.

В отличие от Икки и Стеллы, у Райкири не было такого же непреклонного ядра личности, перед которым отступит судьба.

«Но оно и не требуется. Если мы объединимся, нас не остановят даже высшие силы!»

Тока видела открывшийся ей путь, знала, что ей по плечу и чего хочется.

Она взяла меч не для того, чтобы стать сильной и защитить всех, а чтобы бороться плечом к плечу с теми, кто полюбил её и вырастил. Именно этого желало её сердце.

Вытерев слёзы, девушка прицепила заколку к чёлке и улыбнулась.

— Спасибо! На этот раз я точно буду ценить ваш подарок!

Затем она встала, окинула всех взглядом и громко, звонко обратилась не только к детям из «Дома юной листвы», но и ко всем, кто находился в спортзале:

— У меня есть к вам просьба! Прошу, сразитесь вместе со мной!

Приближался вечер.

Атака американцев достигла пиковой точки.

При поддержке авиации десантные корабли прорвали морскую линию обороны, вошли в Токийский залив и причалили.

— Готовься! Вперёд!

— Убивать всех, у кого есть оружие!

— Федерация, самозащита! Террористы грёбаные, вот кто они!

— Обрушим на них американский молот справедливости!

Президент США назвал Международную федерацию рыцарей-магов террористической организацией, тайно управляющей «Освободителями», поэтому американские солдаты высадились в Японии, пылая праведным гневом и намереваясь покарать злодеев. Они наступали, невзирая на град пуль и танковых снарядов, которые обрушили на них занявшие рубежи вдоль берега Силы самообороны Японии.

Американцы верили, что правда на их стороне, и совсем не подозревали об истинном положении дел: на самом деле Союз также помогал «Освободителям», чтобы создать противостояние между мировыми блоками.

Впрочем, атака быстро захлебнулась.

Стоило передовому отряду захватить складскую зону и пересечь черту спального района, как солдаты с воплями рухнули на землю.

— А-а-а-а-а-а-а!

— Гхи-и-и! Ч-что за чёрт?! Всё болит!

Один сержант-майор быстро смекнул, что к чему, и выпалил:

— Это суперсила!

Так в Америке называли благородные искусства, то есть магию.

Он не ошибся.

— Боль Виолетты, — проговорила женщина, стоящая на переднем крае обороны, на танке. Её длинные волнистые волосы цвета воронова крыла колыхались в порывах морского бриза.

Это была рыцарь С-ранга Юри Орэки по прозвищу Весёлый Роджер.

Её благородное искусство Боль Виолетты передавало врагам в зоне поражения всю полноту мучений, которые испытывала Юри.

Американцы пытались бежать, но ноги не слушались, колени подгибались, а лёгкие горели при малейшем вдохе.

Солдаты неприятеля выбыли из строя в радиусе полукилометра вокруг Весёлого Роджера.

— Не думала, что придётся воевать.

Глядя на корчащихся врагов, Юри поморщилась. Она стойко переносила любую телесную боль, однако не выдержала, представив, что ждёт американцев. Правда, она тут же одёрнула себя: воину не пристало жалеть вторгшихся на родину захватчиков.

— Кхе. Бойцы, ваш черёд.

— Есть! — дружно откликнулись японцы и открыли ураганный огонь по передовому отряду противника.

Американцы мгновенно понесли большие потери, однако не отступили.

— Тц. Ну, мы и не ждали тёплого приёма. Держаться укрытий! Переждать огонь!

— Чёрт, всё болит, не шевельнуться!

— Сюда! Руку, живее!

Выжившие солдаты спаслись за зданиями складской зоны.

Может, они и дождались бы поддержки истребителей, однако рыцари ССЯ не позволили этого.

— А-а-а!

— П-пламя! Сзади пламя! А-а-а!

Магия поражала людей, игнорируя укрытия.

Командующий авангардом офицер США не растерялся.

— Значит, эсперы показались? Рано радуетесь, япошки. Мы ждали этого. Сейчас вы увидите, на чём зиждется наша мощь. Эй, там, активировать ЭДИ! Пусть ощутят силу правосудия!

Он приказал использовать контрмеру, рассчитанную как раз на такой случай.

Тем временем японцы радовались успеху.

— Так их, Орэки!

— Одним махом повергла врага!

— Теперь они как на ладони! Знай только стреляй!

Но ликование продлилось недолго.

— Не расслабляться! — крикнула Юри.

Она первая уловила гул реактивных двигателей среди какофонии выстрелов и, прищурившись, увидела в небе более сотни гуманоидных фигур, за которыми стелился огненный след.

Один из них, не замедляясь, исполнил кульбит и мощным ударом ноги отбросил танк.

— Ч-что?!

Японцы ошеломлённо уставились туда, где только что стояла их техника.

На них напало нечто, закованное в металлическую броню. На его голове располагалось несколько смахивающих на рупоры камер.

— Робот?! Неужели это…

— ЭДИ. Явились — не запылились, — хмуро бросила Юри.

ЭДИ — механический солдат, детище военных технологий США, которые, по некоторым прикидкам, опережали мировые на добрую сотню лет.

Пехота тотчас принялась обстреливать ЭДИ из автоматов, а рыцари-маги — поливать благородными искусствами. Однако их ждало разочарование.

— К-какого?! Пули от них просто отлетают!

— Моё огненное копьё ничего ему не сделало, а оно способно прошить лист металла насквозь! Ну и броня!

Робот прогудел:

— Активирован режим «Найти и уничтожить». Приступаю к выполнению целей операции.

Затем он резко вскинул руки. Обступившие его японцы разлетелись, точно бумажные. Затем ЭДИ повернулся к танку, не позволяющему американцам высунуться из-за укрытий, и направил на него правую ладонь. Вмонтированный ствол выплюнул яркую вспышку.

— Чёрт! Врассыпную! — закричала Юри и, оттолкнувшись от танка, подпрыгнула высоко вверх.

Тепловой луч прошил насквозь весь строй машин. Загрохотали взрывы.

— Н-не может быть… Пятерых одним выстрелом…

Солдаты остолбенели, глядя на полыхающие обломки.

Юри тоже не ожидала увидеть такие разрушения.

Все беды наделала адронная пушка — основное орудие ЭДИ. Несмотря на небольшой размер, она выпускала мощный направленный поток высокоэнергетических частиц, которые мгновенно плавили любую существующую на сегодняшний день броню и игнорировали магический кокон блейзеров.

Именно адронная пушка вывела США на первое место по военной силе. Кое-кто даже называл её изобретением века, причём не без оснований. Обладая такой технологией, Америка могла в промышленных масштабах производить оружие, не уступающее рыцарям-магам, составляющим малую долю мирового населения.

Иными словами, Штаты имели колоссальное военное преимущество.

Как и говорил американский офицер, их мощь зиждилась на сильнейшем оружии.

— Плохо дело, моя способность им нипочём, — сказала Юри.

Боль Виолетты передавала её муки другим людям, однако не оказывала никакого воздействия на механического солдата. Железо не чувствовало боли и не останавливалось.

Однако Япония была готова к появлению ЭДИ.

— Потому-то нас и позвали! — крикнул кто-то.

Юри обернулась и увидела двух блейзеров с девайсами наперевес.

На поле боя прибыли одни из лучших учеников академии Хагун: Эйфория бегуна Рэнрэн Томару, миниатюрная девушка, перепрыгивающая с ноги на ногу, и Разрушитель Икадзути Сайдзё, высокий парень, вооружённый мечом-дзамбато.

— Справитесь? — спросила Юри.

— Я накопил заряд. Уж разгуляюсь так разгуляюсь, — ответил Икадзути.

— Я бы, конечно, задала пару ласковых нашему премьеру, но родина на первом месте. Сэнсэй, жестянки наши, люди ваши, о’кей?

— Хорошо. И ещё… Вы уже участвовали в настоящих боях, всё это знаете, но я на всякий случай напомню: берегите себя. Увидите, что не справляетесь, не безумствуйте, отходите. Вы меня поняли?

— Конечно.

— Ну что, погнали?

В основе способности Рэнрэн лежала скорость, у Икадзути же — грубая мощь.

Они напали на вклинившихся в линию обороны ЭДИ…

— Чёрный дрозд!

— Секира крещендо!

…И одним махом разнесли их на части.

ЭДИ были грозными врагами для большинства рыцарей-магов, однако Рэнрэн и Икадзути имели ранг С, который в Федерации присуждали лишь десяти процентам блейзеров — тем, кто мог изменить ход битвы в одиночку. Именно они сейчас находились на передовой. Остальные рыцари — в том числе и более слабые рыцари-ученики — держались в тылу.

Следуя примеру Рэнрэн и Икадзути, защитники Японии принялись крушить роботов одного за другим.

Повсюду разгорелись жаркие схватки.

Американцы же воспользовались хаосом в рядах противника и вновь пошли в атаку.

Сражение превратилось в яростную грызню. Никто не намеревался уступать.

Состояние обеих армий в мельчайших деталях передавалось в бывший тактический командный центр, ныне — Генеральный штаб.

— Наши войска задержали американцев на первой линии обороны вдоль берега и навязали им бой!

— Рыцари-маги сдерживают ЭДИ, но из-за этого у нас просадка в ПВО!

— Воздушные силы уступают! Противник имеет превосходство в воздухе!

— Воздушный налёт на первую линию обороны! Третий танковый полк понёс значительные потери!

Доклады летели один за другим.

Начальник штаба наземных войск, немолодой лысеющий мужчина по имени Асахи, в гневе закричал:

— Какого чёрта творит авиация! Пусть держат строй!

Начальник штаба авиационных сил Исака тотчас подорвался с места и сердито воскликнул:

— Молчать! Наши солдаты тут ни при чём! Федерация строго контролирует авиацию! Нам приходится держать самый минимум самолётов!

— Нарываетесь?!

— Чего?!

— П-прошу вас, успокойтесь, — вмешался министр обороны. — Только вашей драки не хватало.

— Поддерживаю, — отозвался Ицуки.

Конечно, Федерация наложила ограничения на численность их военных сил, но сейчас не время обсуждать эту проблему.

— Кроме того, у нас есть меры против авиации. Полагаю, выпущенные нами стрелы уже должны достичь поля боя.

В то же мгновение на палубе американского авианосца «Иллинойс», держащегося в отдалении от берега, прогремел мощный взрыв. Готовящиеся к взлёту самолёты одновременно вышли из строя.

Экипаж «Иллинойса» растерялся.

Их тактика приносила плоды: мощные артиллерийские установки полностью блокировали японскую авиацию. Противник просто не мог нанести удар. Однако как-то умудрился сделать это.

Контр-адмирал связался с кораблями ПВО.

— Нас атаковал враг?

— Никак нет! Мы никого не засекли!

— Чушь! Хотите сказать, истребители взорвались сами?!

— Но у нас полный контроль в небе! Врага нигде не видно…

Внезапно рация зашипела.

Защищающие «Иллинойс» корабли ПВО покрылись дырками, как швейцарский сыр, и взорвались.

Сомнений не осталось. Япония неведомым образом пробилась через оборону.

Ни на что другое матросы и офицеры Тихоокеанского флота не могли подумать.

Но откуда прилетел удар? Никто ничего не слышал и не видел, таинственный снаряд не оставил за собой никаких следов.

Командование флота перепугалось не на шутку.

Для японцев же ситуация предстала очень смешной.

Суету навёл небольшой скоростной вертолёт, зависший над «Иллинойсом».

Находящаяся на его борту рыцарь-ученик D-ранга Кагами Кусакабэ удивлённо проговорила:

— Ого! И правда не видно! Круто, Кирихара-сэмпай!

Она подняла взгляд на парня, который стоял у открытой двери и смотрел на американский флот. Он мог показаться симпатичным, но всё впечатление портили холодные жестокие глаза.

Это был Сидзуя Кирихара, рыцарь-ученик С-ранга, прозванный Охотником.

— А ты чего ожидала? — фыркнул он. — Такая уж у меня сила.

Его способностью была манипуляция концепцией прозрачности. Под её влиянием любой объект получал идеальный камуфляж, не пропускающий наружу никакую информацию, будь то зрительный образ, звук, запах или ощущение.

Благодаря ей же американцы не могли засечь вертолёт.

— И всё равно удивительно. Теперь Зона невидимости действует не только на тебя.

— Недавно научился. Способность — это такая штука, которая развивается с тренировками. Ты же не думала, что я вечно буду топтаться на месте?

— Более того, она обманывает линзы камер и радары. А на отборочном туре я тебя прекрасно видела в свой фотик.

— Это я всегда умел, просто тогда не хотел прятаться.

— Правда? Почему?

— Потому что зрители заскучают, если ничего не увидят. Фансервис, знаешь ли. Кроме того, мне будет очень неприятно, если на экраны не попадёт моя величавая фигура.

— Да уж, в этом весь ты, — усмехнулась Кагами.

Впрочем, испытав способность Сидзуи на себе, она не могла отрицать её силу. Охотник называл себя гением по полному праву. Без него им никогда бы не удалось спрятаться от американских радаров и подвести вплотную к основному скоплению врага сильнейшую боевую единицу Японии.

— Ну, да, не зря же ты загнал в угол самого Бога меча Куроганэ-сэмпая.

— Так! Ни слова о том матче!

— Эй, я тут хвалю тебя вообще-то.

— Бог меча? Какой бред! Ему просто немного повезло, вот он и стал Королём меча семи звёзд и Богом меча. Бесит! Вы все переоцениваете его способность. Она всего-то позволяет стать сильнее на крохотную минуту. Я намного лучше него! В следующий раз я повергну его ниц!

— Эк тебя перекосило…

Кагами симпатизировала Икки, поэтому её слова можно было считать большим комплиментом, однако Сидзуе всё равно не понравилось.

Судя по всему, после того памятного матча он затаил на Икки злобу.

Ничего удивительного. Всё-таки Охотник не просто потерпел сокрушительное поражение, но и опозорился на глазах огромной толпы: он потерял сознание, не пропустив ни одного удара. С тех пор фанатов у него значительно поубавилось.

Впрочем, Сидзуя не приуныл, а, наоборот, зарядился мотивацией улучшить навыки и в конце концов научился делать незаметным не только себя, но и других людей, и даже предметы.

«Несмотря на вредность, он, наверное, сильный», — думала Кагами.

— Ладно, проехали. Давай ещё раз, Кусакабэ.

— Угусь!

Кагами призвала девайс в виде рапиры и наполнила магией розово-серебряный клинок.

— Проливной дождь.

— Умножение!

Сидзуя выстрелил из лука большим сгустком света, а Кагами усилила его своей способностью умножения, которая, очевидно, повышала количество чего бы то ни было. Сейчас она на увеличила число выпущенных стрел в десять раз.

На «Иллинойс» упала настоящая кластерная бомба.

Американцы не могли избежать незримой атаки. Впрочем, нет, вопрос не в том, могли или нет, ведь они замечали удар только постфактум.

Стрелы превратили палубу в подобие пчелиных сот, прогремела серия взрывов. Однако корабль не затонул даже после такого. Впрочем, он перестал функционировать как авианосец, то есть был обезврежен.

— И всего-то стоило нам объединиться, — проговорила Кагами, глядя на разрушения. — Папа Куроганэ-сэмпая придумал хороший план.

Несмотря на D-ранг, она попала на линию фронта по личному распоряжению Ицуки. Директор Японского отделения поручил им с Сидзуей совместными усилиями нанести удар по вражеским кораблям. Он не додумался бы до такого, если бы не понимал все тонкости способности Кагами.

— Ладно ты, Кирихара-сэмпай. Ты известный рыцарь, понятное дело, он слышал о тебе, но я-то поступила совсем недавно.

— Надеюсь, Кусакабэ, ты не забыла, сколько шороху навела во время церемонии награждения на Фестивале? — спросила женщина, занимающая одно из пассажирских кресел вертолёта.

Куроно Сингудзи выполнила приказ и, применив благородное искусство Ускорение времени, срочно вернулась в Токио. Именно она была сильнейшей боевой единицей Японии, которую предназначалось доставить в центр американской армии.

— В тот раз ты умножила себя и пробилась к подиуму. Полагаю, тогда он увидел тебя и запомнил. Впрочем, нет, мы же говорим об Ицуки Куроганэ. Не удивлюсь, если ему известны способности всех рыцарей-учеников Японии. Как минимум о рыцарях-магах он знает всё, начиная от способностей и заканчивая деталями биографии и семейным положением.

— В-вы это серьёзно?

— Он строг к другим, но к самому себе особенно. Должно быть, он постоянно напоминает себе об этом, чтобы действовать с наивысшей эффективностью. В конце концов, он занимает ответственный пост и объединяет всех рыцарей-магов Японии, значит, должен хотя бы в общих чертах иметь представление и о способностях рыцарей-учеников.

— Любит же он перегибать палку… Прямо как Куроганэ-сэмпай.

«Вот уж точно, яблочко от яблоньки недалеко упало», — усмехнулась про себя Кагами.

Внезапно Сидзуя цокнул языком, смотря вниз.

Кагами проследила за его взглядом и увидела, как корабли сопровождения разворачивают зенитные орудия. Также на повреждённой палубе «Иллинойса» появились ЭДИ и эсперы. Все они смотрели в небо.

— Будут стрелять наугад. Бездари, — презрительно отозвался Сидзуя, хотя сам явно занервничал.

Камуфляж Зоны невидимости идеально обманывал радары, однако не мог сделать атаку врага неосязаемой. Масштабный обстрел был одним из уязвимостей благородного искусства.

— Всё, хватит, вы свою работу сделали. Летите назад, — приказала Куроно.

— Вы уверены? Кораблей ещё много. Мы с Кирихарой-сэмпаем могли бы ещё побезобразничать.

— Чего?! Завязывай давай! Если есть хоть один процент опасности, надо немедленно отступать!

— Эх, сэмпай, вот всегда ты так. Ты же стал сильнее. Где твоё мужество? Проявил бы себя, и я бы написала статью, которая вернула бы тебе немного репутации.

— Я тренировался не для того, чтобы подвергать себя опасностям, а чтобы избегать их! Какой дурак осознанно шагнёт под вражеский огонь? Я ненавижу боль!

— Да-да, я именно об этом.

— Кирихара прав, — вмешалась Куроно. — Против нас действующая армия, причём не абы какая, а Соединённых Штатов, сильнейшей страны Союза. Её нельзя недооценивать. Вернитесь к берегу и с воздуха помогите нашим обороняться. Всё-таки там близко гражданские. А я займусь кораблями.

С этими словами Мировой хронометр выпрыгнула из вертолёта.

Тем временем американцы готовились к атаке.

— Врага не видно, но он точно над нами! Скорее всего, мешает восприятию какой-то способностью! Но от массированного обстрела им не укрыться!

— Всем силам, огонь по воздушному пространству над кораблями! Готовсь! И… Что?!

Контр-адмирал хотел отдать приказ, как вдруг оцепенел.

Он не мог иначе.

Рядом с ним, в самом центре их рядов, совершенно незаметно возникла женщина, признанная сильнейшим воином Японии.

Куроно призвала девайс-пистолеты, опустилась на колено, приложила дула к палубе и сказала:

— Не знаю, что задумали Союз и ваше правительство, но мне жаль вас. Они пользуются вами, а вы даже ничего не знаете. Если не хотите пасть пустой бесславной смертью, притворитесь, что утонули.

Затем она нажала на спусковые крючки.

— Перевод стрелок: смерть.

Грянули выстрелы.

Американцы закричали от ужаса.

«Иллинойс» проржавел насквозь, развалился и пошёл ко дну.

Мировой хронометр ускорила его время и в мгновение ока довела до конца срока службы.

Встав на проржавевшем куске бронированной обшивки, она осмотрелась и открыла беглый огонь тем же благородным искусством по кораблям сопровождения и группе эсминцев.

Не прошло и минуты, как все они исчезли в пучине залива.

После Куроно переключилась на следующую цель вдалеке, заморозила время водной глади и ринулась было к ней, как вдруг женщину накрыла огромная тень.

— Ха-ха-ха! Великолепно! — прогремел усиленный рупором бас.

— !

Куроно подняла голову.

В небе парил белый авианосец вверх дном. Впрочем, нет, правильнее будет сказать — огромный, более пятисот метров в длину, летучий корабль, верх которого был исполнен в виде палубы для запуска самолётов, а низ представлял собой модель линкора.

— Один выстрел! Всего одна пуля от одного человека, и обычный авианосец вместе с восемью эсминцами превратились в груду металла! Более того, экипаж тоже должен был помереть от старости, но ты, строя из себя благородную особу, исключила их из зоны действия. Изумительно! Мне очень понравилось! Ты одна из тех чарующих злодеек, что достойны пасть от руки героя!

Куроно не узнавала голос, но догадывалась, кто к ней обращался. В конце концов, лишь один эспер США правил исполинским кораблём, который летал благодаря его способности — манипуляции парением.

Его девайс считался самым большим за всю историю. Длина превышала пятьсот метров, общее водоизмещение составляло сто двадцать тысяч тонн. Вооружение состояло из двух пушек главного калибра и тридцати вспомогательных. Также он нёс на борту около пятисот ЭДИ типа «истребитель».

До появления Супермена Авраама Картера этот десперадо претендовал на звание сильнейшего блейзера Америки и всего Союза.

— Моби Дик Дуглас Аплтон!

— Моби Дик? А-а, это вы мне такое прозвище дали? М-м, нет, мне больше нравится наше — Небесный адмирал. Оно вернее отображает суть.

Адмирал активировал две адронных пушки калибром восемьдесят восемь миллиметров, установленных на палубе модели линкора — днище корабля-девайса, — и нацелил их на Куроно.

— Итак, узри же его величие, его могущество! Мой девайс вобрал в себя самые развитые военные технологии мира, гордость Соединённых Штатов! Имя ему — «Энтерпрайз», сверхтяжёлый авианесущий крейсер! Давай, Мировой хронометр, попробуй противостоять его всеподавляющему правосудию!

Дуглас обрушил на Куроно огневую мощь, более чем достаточную для убийства одного человека.

— Скрытая атака прошла успешно! Мировой хронометр вступила в прямое столкновение с Моби Диком!

— Рыцари С-ранга в первой линии обороны теснят американцев!

— Хм… Кажется, первую волну мы отбили.

— Главное, чтобы «Энтерпрайз» не приземлился. Столичная система обороны не справится с ним.

Камеры транслировали в Генеральный штаб ход боя в прямом эфире.

Выстрел крейсера создал огромное облако пара. Когда оно рассеялось, все увидели величественную и, что важнее всего, совершенно невредимую Куроно и выдохнули.

Удержание «Энтерпрайза» в воздухе было ключевой задачей обороняющихся.

Дуглас Аплтон считался одним из лучших блейзеров мира. Усиленный его способностью и военными технологиями США девайс-крейсер имел поистине монструозные размеры и массу, а также соответствующую боевую мощь. Две адронные пушки восемьдесят восьмого калибра, скорее всего, без труда вскрыли бы двенадцать слоёв брони геофронта. Единственный залп прошил бы подземный комплекс насквозь и погубил множество жителей.

Позволить такой махине причалить — означало признать полное поражение.

Именно поэтому Ицуки прервал операцию на Кюсю и отозвал Куроно. В отсутствие Бога войны и Якши-химэ только она могла противостоять Дугласу.

Решение Железнокрового позволило установить временный паритет.

Начальник штаба наземных войск Асами поднялся со стула и предложил дальнейший план действий:

— Отлично! Продолжаем усилять фронт и давить врага! Не оставим в живых ни одного варвара, осмелившегося попрать земли нашей великой родины!

— Это лишнее, — тотчас ответил Ицуки.

— Почему, господин директор? Упустим такой шанс!

— У нас очень протяжённая линия обороны. Для перемещения такой группировки войск потребуются серьёзные перестроения, что в нынешних условиях невозможно. Не забывайте, мы обороняем столицу, за нашими спинами пятьдесят миллионов жизней.

Асами сдавленно ухнул.

Ицуки продолжил:

— На протяжении истории формы ведения войн менялись, но одно осталось прежним с незапамятных времён. Исход боевых действий зависит от блейзеров. И Мировой хронометр, и Моби Дик способны в одиночку перевернуть ход войны. Предлагаю сосредоточиться на обороне и понаблюдать за их поединком. Если Мировой хронометр вернётся живой и с победой, а мы всё разрушим, мы сильно подведём её.

— Да, вы правы, — неохотно признал Асами и вернулся на место.

Он тоже не рискнул бы пятьюдесятью миллионами гражданских.

На какое-то время японская армия закрепилась на позициях.

После спора с Асами Ицуки прикрыл глаза и задумался.

Прорвать их оборону — задача не из простых, эвакуация, скорее всего, тоже продвигается гладко. Значит, единственной проблемной точкой остаётся Кюсю.

Пламень Тэндо Хармиа по-прежнему жив и угрожает жителям Кюсю. Недавно пришло сообщение, что в северной части острова зафиксирована самая сильная за всю историю наблюдений метель. Она постепенно усиливается и приближается к югу, где размещены беженцы. По прогнозам метеорологического агентства, завтра появятся первые жертвы среди ослабших, раненых и больных.

«Тэндо начал действовать. Как бы я хотел что-нибудь сделать…»

Однако Ицуки не защитил бы Токио без Куроно.

Кроме неё, ранить Пламеня мог Юдай Моробоси, но посылать его одного было слишком рискованно.

«Требуется хотя бы два, а в идеале три бойца, способных нанести урон Тэндо. Увы, я прошу невозможного».

Вероятно, с прибытием подкрепления ситуация изменится, но если США предприняли настолько масштабные действия, то Союз, скорее всего, тоже напал на Федерацию или как минимум установил блокаду.

Божественные врата Крылатого министра тоже не могли помочь, потому что Япония находилась слишком далеко — на другом конце земного шара.

«В общем, помощь придёт неизвестно когда».

Хотелось надеяться на возвращение Бога войны Торадзиро Нанго, который отправился на поиски премьер-министра, однако Америка заявила, что арестовала Бакугу Цукикагэ. Раз Торадзиро до сих пор не появился, видимо, что-то случилось.

«Похоже, жертв на Кюсю избежать не удастся».

Ицуки размышлял о непростой обстановке, когда с ним связался оператор:

— Господин директор, входящий звонок с Кюсю. Уважаемый Каиэда желает говорить с вами. Соединить?

Весть с острова пришла, когда её не ждали.

— Каиэда? Что-то срочное?

— Он сообщает, что придумал, как одолеть Пламеня имеющимися на Кюсю силами.

— !

Оператор вывел информационное окно на экран главнокомандующего.

Ицуки давно знал Юдзо Каиэду и доверял как ему самому, так и его опыту. Юдзо никогда не связался бы по пустякам с командиром, занятым обороной Токио. То есть у него имелись веские основания.

— Хорошо, соедините нас, — приказал Ицуки.

«Надо выслушать его. Может, он нашёл разгадку головоломки, над которой я столько бьюсь».

Получив разрешение, оператор установил видеосвязь. На экране появился Юдзо, и не он один.

— Господин директор, большое спасибо, что уделили мне минутку в столь напряжённое время. Прошу прощения, не хочу отвлекать вас зря, поэтому сразу к делу. Сейчас вот эта юная леди объяснит вам план, который сама и придумала.

— Здравствуйте, — сказала молодая девушка.

Ицуки сразу узнал её.

Райкири Тока Тодо, рыцарь-ученик В-ранга и подопечная Торадзиро Нанго. Когда-то она сражалась с Икки.

«План придумала она? Рыцарь-ученик?»

Ицуки немного удивился, но не подал виду и поторопил Току:

— Что ж, выкладывай.

— На этом всё.

После того как Тока закончила, Ицуки откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Он не ожидал, что кто-нибудь в нынешних реалиях предложит действенный метод умерщвления блейзера, достигшего состояния сверхпробуждения, а потому практически невосприимчивого к обычным атакам.

— Тэндо Харима способен превращаться в сгусток магической энергии. Есть два надёжных способа ликвидировать его. Первый: использовать благородное искусство, которое уничтожит само пространство-время вместе с ним. Например, Мировой кризис Мирового хронометра. Второй: ударить благородным искусством, разрушающим магическую энергию. Это, к примеру, Тигриный укус Звезды Нанивы. Разумеется, я принял во внимание эти аспекты, однако счёл необходимым приостановить операцию на Кюсю, поскольку одного Тигриного укуса будет мало для гарантированной ликвидации. Также, как сейчас заметила Тодо, есть третий вариант. Он крайне бесхитростный, но оттого не менее эффективный. Можно атаковать Тэндо бо́льшим количеством магии, чем он сам, и просто развеять его.

В битвах между блейзерами нередко вражескую атаку разрубают девайсом или принимают на магический кокон. В основе этого лежит элементарный принцип: бо́льшая сила перевешивает меньшую. Всё равно что разбить камень стальным молотом.

Если следовать этой логике, то для уничтожения состоящего из чистой энергии врага не потребуются ни мощная техника, разрушающая законы мироздания до основания, как это делает Мировой кризис, ни способность, меняющая эти законы на нужный лад подобно Тигриному укусу.

Впрочем, сейчас против них Тэндо Харима, повелевающий стихийными бедствиями. Его запасы магической энергии колоссальны. В прямом столкновении Пламень безусловно одержит верх. Тут уже рыцари на Кюсю выступят камнями, а ему выпадет роль молота.

Ни о какой ликвидации не идёт и речи. Скорее нужно рассчитывать на полный провал операции и гибель её участников.

Очевидно, на данный момент Тэндо превосходит по запасам магии всех блейзеров Японии, поэтому Ицуки с самого начала не рассматривал вариант напасть.

— Признаю, Тодо предложила хорошую идею. Возможно, нам удастся изменить баланс.

Тока рассказала, как преодолеть пропасть в силе, и, что важнее всего, люди на Кюсю вполне могли справиться с этим.

— Значит!..

— Однако вероятность этого крайне мала, — резко сказал Ицуки.

Посмотрев на Току, он безмолвно спросил:

«Зачем?»

Райкири прославилась среди рыцарей-учеников и активно участвовала в специальных мобилизациях.

Ицуки хорошо знал её натуру и оценивал как выдающуюся и многообещающую девушку, достойную В-ранга. Однако сейчас она разочаровала его.

На бумаге её план работал идеально, но для этого требовалось привлечь к активным действиям в боевой зоне большое количество гражданских, что было сопряжено с огромной опасностью.

«Большой риск ради малой вероятности — это донельзя опрометчивый шаг. Зачем Каиэда позволил ей выступить? Я думал, он первый пресечёт подобную деятельность».

Вопросов много, но ответ один.

— Я не могу одобрить твой план. Ты не только предлагаешь рискнуть важными боевыми ресурсами ради маловероятной победы, но и приписываешь к этим ресурсам не-блейзеров. Это безумие, которое противоречит самому смыслу существования Федерации: сильные должны защищать слабых.

Ицуки всей душой ненавидел малоэффективные схемы и в особенности те, которые к тому же подразумевали безумные действия.

Попытки прыгнуть выше головы ценой ограниченных времени и средств не принесут счастья никому: ни себе, ни окружающим.

Лишь та организация будет работать с максимальной эффективностью, где установлены определённые рамки и каждый занимает место по своим возможностям.

Если следовать этой логике, получится спасти больше всего людей.

Пока на Кюсю нет блейзеров, способных одолеть Тэндо, сама мысль о том, чтобы бросить ему вызов, — это критическая ошибка.

Стоит набраться терпения и ждать.

Ицуки вынес решение на основании этих доктрин, заложенных семьёй в далёком детстве.

Однако Тока стояла на своём.

— Топтаться на месте безумно в той же степени. Температура воздуха уже упала ниже нуля и не останавливается. Наша директор, то есть госпожа Сингудзи, пообещала вернуться через три дня, однако в таких условиях послезавтра начнут умирать самые слабые. А я… Я не хочу сидеть сложа руки! Прошу, позвольте мне сражаться!

— Позвольте дополнить, — вставил Юдзо. — В настоящий момент мы собираем людей с необходимыми навыками и запасаемся материалами. Подготовка по большей части завершена, поэтому, если вы дадите разрешение, то самое большее завтра утром мы одолеем Пламеня.

— Каиэда…

— Моби Дик силён, даже Сингудзи не справится с ним за три дня. А так мы хоть немного облегчим груз на её плечах.

Юдзо упомянул, что они почти готовы, значит, действовали с тем расчётом, что получат одобрение.

«Нет, далеко не так…»

Скорее всего, они намеревались напасть на Тэндо даже без дозволения командования.

Неужели положение настолько отчаянное, что сам Юдзо Каиэда потерял надежду? Или же он разглядел в Токе некий потенциал?

Пока Ицуки колебался, к нему подошёл личный секретарь и прошептал на ухо:

— Прошу прощения, господин директор.

Он обратился без разрешения, а значит, принёс какую-то срочную и секретную весть.

Так оно и было.

Выслушав секретаря, Ицуки поставил локти на стол перед экраном, переплёл пальцы и прижался к ним лбом так, чтобы спрятать от камеры охватившее его потрясение.

«Как мне, главе организации, поступить в такой ситуации? Какое решение вынести?»

Он должен был назначать сотрудников на наиболее подходящие им места и никак иначе — того требовала чрезвычайная ситуация. Порой ему приходилось принимать жестокие решения, чтобы спасти как можно больше людей, и нести ответственность за это.

Ицуки Куроганэ никогда не уклонялся от долга, за что получил своё прозвище — Железнокровый.

Однако это касалось только его.

Он понимал, что такой выбор смогут сделать далеко не все.

Организация — это не механизм с отлаженными шестерёнками, а люди из плоти и крови со свойственными им пороками и слабостями.

Только что пришёл доклад, что переведённый в экстренный режим работы спутник засёк вторую группу кораблей США, идущую к Японии через Тихий океан. Если сохранится текущая скорость, они прибудут в Токио завтра утром.

Надежды на скорое завершение битвы в Токийском заливе таяли с каждой секундой.

Подмога прибудет в Кюсю с большим опозданием.

Удастся ли заставить рыцарей терпеть, смотреть, как люди умирают один за другим? Скорее всего, нет.

Там много местных, включая Току. Они поднимут бунт со стопроцентной вероятностью.

Именно поэтому Ицуки и прижал руки к лицу.

«Ицуки Куроганэ, неужели это всё, на что ты способен?» — спрашивал он себя в поисках лучшего выхода.

Молчание затянулось неожиданно надолго.

Наконец Железнокровый решился.

— Я получил донесение о второй армии США, пересекающей Тихий океан.

— Что?! То есть…

— Подмога придёт позже. Пусть и по не зависящим от нас обстоятельствам.

Юдзо и Тока растерялись так, что это было видно даже в небольшом окошке видеосвязи.

— В-вот как… Значит, мы тем более должны!..

— Ожидание сопряжено лишь с опасностью, однако нападение с малыми шансами на успех — это отчаянная мера. Я не могу дать добро.

— !

— Если же не отчаянная, дай мне ответ.

— Какой?

— Теоретически вам действительно удастся убить Тэндо. Но если у тебя, главного исполнителя, ничего не выйдет, все усилия будут напрасны, и это ещё мягко сказано. Погибнет много людей, которые, возможно, спаслись бы, если бы остались на месте. Вот наиболее вероятный исход твоего поражения. Прочувствуй это и дай мне ответ. Сможешь ли ты взять на себя ответственность за жизни и будущее всех людей и одолеть Тэндо?

Ицуки хотел знать, насколько Тока полна решимости осуществить задуманное.

Если она хоть немного замешкается, он откажет, в том числе ради неё самой. Ответственность, о которой он говорил, слишком тяжела для рыцаря-ученика, поэтому её возьмёт на себя более зрелый и опытный рыцарь-маг — Юдзо. У них с Токой одинаковая природа способностей, так что он вполне справится с ролью исполнителя.

— К сожалению, я не смогу одолеть Тэндо, — ответила Тока.

Ицуки очень удивился. Он ожидал услышать уверенное «да», напускное бахвальство или расплывчатое «может быть», но никак не прямое «нет».

Девушка продолжила:

— Конечно, сперва я намеревалась поступить именно так. Думала, что должна, ведь я рыцарь, мой долг — защищать слабых и так далее. Наверное, я отчаялась. Но ничего не вышло. Я так и не пересекла свой предел и в конце концов отступила. Я слабая. Намного слабее, чем думала. — Она уверенно улыбнулась. — Поэтому я не стану брать ответственность, а помогу всем.

— !

— Пока я валялась в кровати, плакала и занималась саморазрушением, остальные боролись, делали всё, что только могут. Пока со мной такая сила, для нас нет ничего невозможного. Это мои искренние чувства. Поэтому я отвечу на ваш вопрос так: вместе мы одолеем Тэндо. В этом у меня нет ни капли сомнений!

Тока говорила без колебаний. Её глаза сияли твёрдой уверенностью.

— Ясно, я всё понял.

Это помогло Ицуки решиться.

Райкири не отчаялась, у неё были веские основания предложить такой план. Значит, он как глава организации должен был ответить соответствующе.

— Генеральный штаб одобряет вашу операцию. С этого момента ответственность за все потери и нанесённый ущерб лежит на нас. Действуйте по своему усмотрению.

— Б-большое спасибо! — Тока просияла, услышав долгожданные слова, и повернулась к Юдзо. — Я сейчас же передам остальным!

— Лети-лети.

Под остальными, скорее всего, подразумевались гражданские, о которых упоминал Юдзо. Видимо, они ждали снаружи.

Пылая триумфом, девушка хотела выйти из комнаты, когда Ицуки окликнул её:

— Тодо, секунду. Позволь сказать кое-что. По неизвестной мне причине у тебя очень низкая самооценка. Да будет тебе известно, что В-ранг присваивают только тем рыцарям, кто способен нести на плечах судьбу целой страны. Федерация верит в тебя. Сделай всё, что от тебя зависит.

— Конечно! И я верю в остальных! — ответила Тока и выбежала за край камеры.

Искоса взглянув на неё, Юдзо поклонился Ицуки.

— Благодарю вас. Но я думал, такие риски идут вразрез с вашими принципами.

— Иначе они подняли бы бунт. В любом случае, битвы не избежать, то есть рациональнее действовать раньше, со свежими силами, чем потом, когда их вытянет ожидание. Кроме того… я бы не назвал это решение особо рискованным.

Ицуки неспроста считал так.

В глазах Токи не было ни вины, ни колебаний, лишь готовность бросить вызов трудностям. Он много раз видел такой взгляд у мальчика, который из-за низкого ранга способности лишился пути рыцаря, но не махнул на себя рукой и каждый день отчаянно, истово махал мечом на заднем дворе. У своего младшего сына. Конечно, их взгляды отличались. Икки верил в свои силы, Тока — в чужие. Однако это не имело никакого значения.

— У неё глаза человека, победившего судьбу. Я подумал, что могу довериться ей. И вы, Каиэда, тоже, поэтому дали роль исполнителя ей, а не себе. Я прав?

Тока вылетела из конференц-зала с криком:

— Директор дал добро! Собирайтесь сейчас же!

Её уже ждали. Несколько десятков мужчин — не блейзеров, но мощных загорелых работяг — отозвались дружным боевым кличем.

— О-о-о!

— Супер! Ну, погнали!

— Слушай, там так-то холодно, твоя спецовка долго не протянет. Найди что-нибудь потеплее!

— Как будем переговариваться с другими убежищами? Там же настоящий катаклизм. Мне кажется, вся связь на севере давно сдохла, не?

— Военные обещали помочь.

— Ого, свои рации выдадут! Круто! Уже не терпится подержать их!

Возбуждённо гудя, люди начали разбегаться.

Тока смотрела на них и про себя повторяла недавние слова Ицуки:

«Погибнет много людей, которые, возможно, спаслись бы, если бы остались на месте».

Это так.

Разумеется, никто не гнал их драться с Тэндо, однако само приближение к полю боя грозило нешуточной опасностью. К тому же, метель набирала обороты. Она уже разбушевалась здесь, в Миядзаки, а в окрестностях Фукуоки, наверное, стоял ледяной ад.

Тем не менее народ откликнулся на зов о помощи.

— Если бы не ваша решимость, я бы никогда не убедила Каиэду! Большое вам спасибо за всё!

Тока глубоко поклонилась. Она хотела поблагодарить этих отзывчивых людей, пока они ещё живы.

Мужчины улыбнулись.

— Это тебе спасибо, юный рыцарь.

— Да, спасибо за доверие.

— Наша работа — строить город, а тот хрыч всё уничтожил. Сама понимаешь, что мы чувствуем. Так что твоё предложение как раз кстати.

— А у меня ребёнок болеет часто… Боюсь, в таком холоде он долго не протянет. Я хочу сделать хоть что-нибудь, хочу сражаться, поэтому с радостью помогу тебе.

— Ты услышала наши желания и ответила на них, а уж мы не подкачаем.

— Хорошо! Берегите себя!

Тока помахала рукой им вслед.

Большие широкие спины работяг внушали неподдельное доверие.

«Думаю, они и правда не подкачают. Каждому есть за что сражаться: за себя, за семью, за честь. Пора и мне взяться за дело!» — подбодрила себя девушка.

И тут…

— Здоро́во, Тока. Гляжу, задумала что-то интересное, а? — раздался знакомый голос с насмешливыми нотками.

Тока обернулась.

— Юдай? И… Ты?! — Она округлила глаза, увидев парня, который сопровождал Звезду Нанивы. — К-Кураудо, что ты здесь делаешь?

Юдай привёл с собой Пожирателя мечей Кураудо Курасики, который должен был защищать Токио.

— Он здесь, потому что я позвал, — пояснил Юдай. — У нас тут веселее.

— Позвал?! А как же мобилизация в Токио?!

— А, пустяки. Чего сейчас-то кипишевать? Всё равно ему репутацию уже не исправить.

— Не твоё дело, — буркнул Кураудо и пнул Юдая по лодыжке, но тот даже не поморщился.

— Короче, ноль проблем. Я действовал в лучших традициях бати Куроганэ. Если бы он видел Тэндо, то сделал бы то же самое.

— Т-точно?

«А тебя не накажут за такое самоуправство?» — хотела спросить Тока, но вспомнила, что и сама собиралась поднять бунт, если бы Ицуки не разрешил провести операцию.

— Будет день, будет видно. Нужно жить настоящим. Тока, ты ж не собираешься вечно тут зависать, верно?

— Конечно, нет.

— Вот и мы нет. Ну, конечно, я тоже не дурак, знаю, что иногда нужно отступать, но все эти приказы, мол, бросаем всё и спасаем как можно больше гражданских, — это дерьмо собачье. Рыцарь на то и рыцарь, что должен защищать окружающих до самого конца. А тут… Пф! Тут собрались одни слабаки. Они уже махнули на себя рукой, что толку трястись над ними? Если есть хоть малюсенький шанс, что мы защитим всех, то надо рвать жилы до самого конца. В общем, мы с этим чертилой будем первыми двумя стрелами, а ты, Тока, станешь третьей. Мы пока задержим старикана, а ты давай готовься в темпе вальса. Хотя, может, мы с ним и сами справимся.

Юдай засмеялся и протянул Токе кулак.

Девушка не понимала, о чём он думает, но в одном была уверена на сто процентов — перед ней стоит блестящий рыцарь, которого ей пока ни разу не удалось победить.

На первый взгляд в Юдае Моробоси ощущалась некая молодецкая удаль, свойственная героям, однако на самом деле он был расчётливым и рассудительным человеком, сохраняющим спокойствие даже в такой напряжённый момент.

Не переусердствовать, но и не сжиматься в страхе.

Когда надо — идти вперёд; когда надо — отступать.

Во всём, что он делает, есть смысл, у каждого его действия имеются причина и результат.

Юдай — единственный рыцарь, который сумел навязать Тэндо борьбу. Вероятно, в том сражении он ухватил какую-то ниточку, ведущую к победе. А значит, он наиболее надёжный союзник.

— Дерзай, — ответила Тока и стукнула своим кулаком о его.

Вот так началась операция по ликвидации Пламеня, объединившая множество людей.