Как следует из названия, основные события ночи Ахмара происходили после захода солнца. Несмотря на это в течение всего предфестивального дня город Кройц погружался в суматоху. В конце концов, это было величайшее празднество во втором по величине городе, в Лабанде, так что в этом не было ничего удивительного.

Рита провожала Латину, когда солнце ещё не село за горизонт.

— Ну, тогда я ухожу!

— Будь осторожна, Латина!

— Хорошо!

Дейл волновался очень сильно, но сейчас его не было рядом. Роуз выбрала день ночного фестиваля для отправки в столицу, посему она могла смешаться в толпе путешественников. Дейл провожал её и Грегора в качестве стражника. Несмотря на выше сказанное, он не сопровождал их на всём пути к столице. Задание Дейла заключалось в сопровождении Грегора и Роуз к месту, откуда можно было спокойно вернуться в Кройц, а затем он должен был ожидать прибытия летающего дракона.

Грегор поехал в Кройц один, сменяя своих лошадей в течение всей поездки. Позже он связался со столицей и распорядился, чтобы герцог выслал летающего дракона. Число людей, способных разрезать небеса, было мало, так что это был самый безопасный способ вернуться назад.

Латина не была полностью осведомлена об обстоятельствах Роуз или происхождении Грегора. Для неё эта работа не сильно отличалась от обычной работы Дейла, связанной с уничтожением магических зверей. Вначале Латина была обеспокоена встречей Роуз со Вторым Лордом демоном, но чем больше Роуз находилась в Оцелоте, тем больше этот страх улетучивался.

Сейчас, когда взбудораженного Дейла не было рядом, Латина готовилась к своему первому ночному хождению, а также к перевоплощению в более взрослую особу.

Хотя обычно Винт всегда сопровождал её, но в этот раз его не было рядом. Взамен этого, он разлёгся возле ног Риты и хмурился на Латину. Утром они с Латиной поссорились. Винту было полностью очевидно, что он должен сопровождать Латину на фестиваль, но она опровергла эту очевидность. Для Латины это был её первый раз за долгое время, когда она выходила куда-то с подружками, а также и первый раз, когда она могла выбраться ночью одна. Она восприняла это как драгоценное подтверждение, каким бы оно не было маленьким, что она выросла. Как у любой другой девушки её возраста, Латине хотелось поболтать о множестве вещей со своими подружками, так что ей не нужен был Винт подле неё.

В глубине души Рита и Кеннет хотели, чтобы Винт сопровождал её. Даже отлучившийся Дейл твердил, что всё будет хорошо, пока Винт будет с нею. Но на желание Винта оставаться рядом Латина ответила своей козырной картой.

— Если ты продолжишь так говорить, Винт, я больше не буду тебя расчёсывать…

Тихо произнесла она, вздохнув, но её взгляд был серьёзен. Винт был так потрясён от этих слов, что даже Рита и Кеннет, стоящие рядом, не могли не посочувствовать ему.

— Л-Латина?

— Не хочу.

— Злая? Злая?

— Не хочу.

— Правда злая?

Латина отворачивалась от него, пока он бегал вокруг неё, в то время как его голос был наполнен скорбью и отчаянием.

Это угроза, Латина…

Латина всегда была склонна к упрямству время от времени…

Пока супружеская чета рассуждала подобным образом, смотря на их размен словами, вопрос был решён.

— Уа… злая? Я… остаться позади…

Винт рухнул перед угрозой Латины. У него разбилось сердце, и несмотря на то, что он был животным, у него поникли плечи.

Не важно, сколько раз впоследствии Рита и Кеннет упрашивали её, сейчас всё было решено: Винт не будет сопровождать Латину.

И сейчас, как она и хотела, Латина заработала право выйти ночью без стражника.

Честно говоря, Рита и Кеннет были встревожены. Однако они не так далеко зашли, как Дейл, и понимали, что она взрослеет; они знали, что они не могут приглядывать за ней вечно. И они понимали, что такая ночь, как сегодня, с большим количеством телохранителей по всем городу, будет подходящим первым шагом для неё, чтобы сделать его.

— Серьёзно, будь осторожна! — Рита сделала даже больший акцент на своих словах, чем когда впервые отправляла Латину в школу. Она ахнула.

Если что-то случится с Латиной, то всё окончится кровавым дождём…

Она решила, что это не очень хорошо скажется на её беременности.

Покинув Танцующий Оцелот, Латина часто останавливалась, чтобы осмотреть путешественников, проходящих мимо, и деревянные сцены, возведённые в городе для фестиваля.

Даже несмотря на то, что она ежегодно видела его с тех пор, как попала в Кройц в шесть лет, эта другая атмосфера, царящая в городе, всё ещё заставляла её сердце трепетать. Вид улиц, к которым она так привыкла, сейчас казались совершенно свежими благодаря фестивалю, от коего она была так взбудоражена.

Я никогда не видела фестиваль Ахмара в Вассилиосе…

Чем больше она привыкала к жизни в Кройце, тем больше ей было трудно вспомнить те времена, когда она жила в своей родной деревушке. Но из-за счастья сейчас она также могла вспомнить, что там были и светлые моменты. После её изгнания попытки вспомнить свою деревню оборачивались для неё болью и грустью, так что она пыталась из всех сил не думать обо всех вещах, что потеряла. Но недавно в её голове стали неожиданно всплывать счастливые воспоминания.

Сейчас, когда я думаю об этом, я ходила на фестиваль с Рагом… Но в честь какого Бога был тот фестиваль?..

На другой стороне улицы юный мальчик и мужчина, что был похож на его отца, держались руками. Взгляд Латины остановился на них, и она наклонила голову.

— Это был единственный раз, когда мы покинули храм, так что… должно быть это другой бог, не Банафсаж, верно?

Понимая, что она, возможно, стала слишком серьёзна, Латина потрясла головой, а затем снова направилась к дому Хлои.

Главная улица восточного района была гораздо более многолюдной, чем обычно, что затрудняло даже ходьбу по прямой. Но когда Латина свернула в боковую улочку, людей стало меньше. Это лишь доказывало, что тут было много приехавших, которые не знали всей замысловатой планировки города.

Чувствуя, что ей почему-то стало легче дышать, Латина продолжила свой путь.

Когда она дошла до района ремесленников, то она решила, что тут тише, чем обычно (хотя звуки работающего ремесленника были не особо тихими, и их можно было услышать даже на улице), как будто волнение фестиваля не достигло сих пределов.

Латина приблизилась к дому своей подруги, к посещению которого она уже привыкла, и постучала по двери.

— Добро пожаловать Латина! Заходи!

— Прошу простить меня!

Хлоя провела Латину мимо своего рабочего места в спальню.

— Сильвия уже здесь.

— Извини, видимо я опоздала?

— Отнюдь. Она сказала, что рано закончила работу и не хочет идти домой, поэтому она болталась здесь.

В качестве подтверждение слов Хлои, когда они вошли в комнату, то увидели Сильвию с вытянутыми ногами. Когда она увидела Латину, то расплылась в улыбке, напоминавшей им школьные деньки.

— Давно не виделись, Сильвия!

— Латина! Действительно давно. Ты… почти не изменилась, ведь так?

— Куда ты сейчас посмотрела? — когда Латина заподозрила подвох в сих словах, её глаза наполнились слезами.

Почувствовав исходящую от Латины ощутимую ауру, Сильвия отвела взгляд.

— Действительно давно. Похоже, у тебя всё хорошо! — сказала Сильвия, начав всё сначала после того, как снова посмотрела на Латину, ведя себя так, будто ничего не произошло. Латина улыбнулась подруге в ответ.

— Ты выглядишь немного взрослее, Сильвия.

— Хе-хе-хе… Это из-за того, что я собирала всевозможную новую информацию изо дня в день на службе храма Ахдар.

Когда её подруга ответила ей с широкой, озорной ухмылкой, Латина подумала, что она не сильно изменилась со школьной поры.

— Хе-хе-хе! Я сегодня много чего принесла!

— Хм-м?

— Ну а теперь, Латина… твоя заказанная одежда готова!

— Как раз! Я очень ждала его!

Не заметив, что Хлоя и Сильвия обменялись взглядами, Латина расплылась в нежной улыбке. Получив новую одежду от Хлои, Латина начала оживлённо переодеваться. Не то чтобы ей не было стыдно переодеваться перед другими, но прямо сейчас она видела в Хлое ремесленницу. Она тщательно проверяла, чтобы убедиться, что все мерки и последние штрихи были сделаны правильно.

В середине этого процесса руки Хлои замерли, проверяя одно конкретное место. Когда она проверила, сделав мерки, она наконец осознала, что Латина действительно выросла.

— Извини, Латина… Ты правда стала больше… — извинилась Хлоя за своё сомнение в вопросе, в котором так упорствовала Латина.

— Я всё ещё расту.

Латина надула свои щёчки в ответ на слова подруги, как она делала, когда была совсем маленькой.

После обмена комментариев Хлоя и Сильвия начали рассматривать всё многообразие предметов, что прикупила Сильвия.

— И с чем мы начнём?

— Во-первых… Хм-м, Латина очень бледная, так что, возможно, мы должны начать с более яркого оттенка, чем мой…

— Эй, почему ты не даёшь мне посмотреть в зеркало?

— Хе-хе-хе… Хлоя, это довольно весело, не так ли?

— Правда? Тебе не часто приходится возиться с такими превосходными материалами.

— Что? А?

— Думаю, что розовый для Латины подходит сильнее, чем оранжевый, не согласишься?

— Хе-хе-хе…

— Что это? Эй, серьёзно, что вы делаете?

Пока Хлоя и Сильвия болтали без умолку, наслаждаясь собой, всё больше и больше вещей размазывалось по лицу Латины. В дополнении к её новому платью, Латина также была в разгаре своего первого в жизни макияжа. Однако её подруги не давали ей взглянут в зеркало, пока забавлялись всевозможными способами. Для Хлои и Сильвии возможность наряжать такую красавицу, как им заблагорассудится, была как усовершенствованная версия игры в переодевании кукол и совершенно уникальная возможность.

Они обе были в том возрасте, в коем если бы они столкнулись с любой естественной красотой, то они бы, в конечном счёте, стали бы ревновать и, возможно, даже клеветать на неё. Но Латина была на совершенно другом уровне красоты. Как будто она была в абсолютно другом измерении, посему было откровенно глупо завидовать ей, и они не могли не признать, что никогда не смогут стать на равных с нею. И ещё, их подруга детства была так же глупышкой от природы. Она была часто будто не в себе, и было опасно оставлять её одну. Они не могли по-настоящему ненавидеть её.

Прежде всего, с тех пор как они были помладше, Хлоя и Сильвия хорошо знали, что Латина всегда смотрела на кого-то постарше. Было естественно для них болеть за свою подругу, что старалась изо всех сил и заставляла себя быть более зрелой, чем на самом деле.

— Да!

— Да!

Между ними возникла странная атмосфера, и Хлоя с Сильвией дали друг другу пять. Оставшись в стороне, Латина уставилась на них с беспокойством на лице. Она жаждала объяснений.

Латина начала работать маленькой, и из-за её благоразумного характера и отсутствия расточительных привычек, а также того факта, что её опекун, Дейл, заботился об их расходах, у неё скопилось много денег. Она могла позволить себе собственный макияж. Причина, по которой она до сих пор этого не делала, заключалось в том, что ей было трудно проявлять интерес к подобным вещам в присутствии Дейла, который всё ещё видел в ней ребёнка. Она также рассматривала окольный способ — попросить Риту, но та всегда была занята работой и уходом за детьми, посему Латина не могла настаивать, чтобы она присоединилась к ней и помогла ей по лавке. Она уже была у дверей косметического магазина, но на последнем шаге занервничала и не смогла заставить себя войти. Так что для неё это было в новинку, и она не знала, что делать или даже какой тип макияжа выбрать.

Она также не могла обсудить это со своим обычным собеседником, Кеннетом. Спросив его, она, вероятно, просто оставит его в замешательстве и смущении.

Она обсудила этот вопрос со своими подругами, поэтому хорошо информированная Сильвия взяла на себя инициативу и, в конечном итоге, сегодня принесла с собой набор косметики.

Последние мании и тенденции входили в собираемую информацию храма Ахдара, где служила Сильвия, половиной служащих храма Ахдара были женщины. В результате сего информация о последней моде естественным образом собиралась в храме Ахдара, который имел более глубокий контакт с внешним миром, чем другие храмы.

Сильвия была хорошо проинформирована про последние техники нанесения макияжа. Хлоя тоже была лучше проинформирована о подобных делах, чем Латина. Умело владея новинками косметики, они закончили свою работу над величайшей моделью, поддающейся воображению, а затем повернулись друг к другу с выражением удовлетворения и радости.

— Боже, эта девушка действительно красавица.

— Чую, что даже если бы не были такими талантливыми, её природная красота всё равно бы просвечивалась насквозь.

— Ну, давай, Латина, улыбнись!

— Эй, серьёзно, дайте мне знать, как всё получилось!..

Латина наконец-то сумела выхватить зеркальце у своих двух улыбающихся подруг. Вглядываясь в него, она была так потрясена, что не могла говорить. Макияж придавал её длинным ресницам и большим серым глазам ещё большую выразительность. С приглушёнными тонами, используемым на остальной части лица, весь вид был сбалансирован и не был чрезмерным. На её щеках были лёгкие румяна, как будто она раскраснелась. На её слегка приоткрытых губах была светло-розовая помада, отчего они сверкали чуть более очаровательно, чем обычно.

Она не могла быть взрослой, но её прекрасное лицо уже нельзя было спутать с детским.

Хлоя и Сильвия были довольны своей работой.

— Моё лицо… такое утолщённое!..

Комментарий, вырвавшийся у неё после того, как она посмотрела на своё отражение в зеркале, был, как всегда, прискорбным. Её бессердечное заявление обуславливалось растившими её людьми.

Покончив с макияжем Латины, три девушки вышли на улицу, продолжая шумно болтать.

— Агх… Мне почему-то неловко… — Латина выходила последней из дома Хлои, и она выглядела немного озадаченной, уставившись на землю.

— Чего тебе стыдиться?

— Это потому, что она Латина.

Лицо Латины отличалось от обычного. Она чувствовала, что кто-то укажет на неё, что было странно неловко. У людей вокруг не было причин обращать на это внимание, но поскольку она не привыкла к этому, то была на грани.

Зная характер Латины, её подруги разразились задорным смехом.

— Ну, это правда, что другие люди, в конечном счёте, могут поглядывать на тебя чаще обычного.

— Что?!

— Это верно. Так что ты не должна позволять этому так сильно беспокоить тебя сейчас, верно?

— Так я правда выгляжу странной?

— Хе-хе-хе…

— Буга-га-га…

— Что это за смех?

Пока её две подруги наслаждались реакциями Латины, что стоили дразнилок, три девушки направились к центру города, где расположился храм Ахмар.

На протяжении всего пути она останавливались то тут, то там по всему городу.

Восточный район был ужасно переполнен, отчасти благодаря лавкам, предлагающим распродажи и акции, нацеленные на толпы туристов. Несмотря на то, что девушки не собирались ничего покупать, они наслаждались временем, просто указывая друг другу на предметы и улыбаясь.

Хлоя остановилась, увидев несколько недорогих вещей, выставленных на витрине лавки аксессуаров, в которую она обычно никогда не заходила. Все толпились и бормотали между собой, пытаясь тщательно выбрать лучшее за свои деньги.

В другой лавке с аксессуарами Латина выбрала ленту и протянула её своим подругам, показывая им. Она бы подошла ей с её обычным нарядом, но благодаря её друзьям, порекомендовавшим ей пойти с чем-то немного более зрелым, чем обычно, она закончила тем, что пошла с чёрной лентой из прекрасной ткани.

Ещё было рановато для начала фестиваля, так что три подруги решили немного отвлечься от своего маршрута, остановившись у процветающего пекаря. В дополнение к переполненной лавке, даже дополнительный киоск, который они установили перед собой, также был переполнен. Три девушки улыбнулись другу детства, что стоял там и усердно работал

— У тебя, похоже, всё тут под завязку, Марсель.

— Привет Латина, Хлоя, Сильвия. Давно не виделись, правда, Сильвия?

Его нежный голос ни на йоту не изменился с его детства, но его руки продолжали бодро работать, пока он говорил. Он продавал простые бутерброды для лёгкого перекуса, рассчитанного для туристов фестиваля. Даже когда он болтал, скорость, с коей он собирал бутерброды для покупателей, ни на каплю не изменилась.

Не было никаких острых углов, что виднелись бы на приземистом, круглолицем Марселе. Еда, кою она продавал с фартуком и вежливым лицом на себе, выглядела великолепно.

Марсель прекрасно понимал, какое впечатление он производит. Именно поэтому в такие дни, как этот, он работал вне лавки, беря на себя инициативу выступать в качестве рекламного щита для лавки. У наследника пекарни было многообещающее будущее.

— Вы все идёте поглядеть на фестиваль?

— Да, точно.

— Ты, кажется, занят, Марсель, — произнесла Сильвия.

В ответ Марсель расплылся в неловкой улыбке, пока намазывал горчицу на хлеб.

— Это верно. Мы всегда заняты, но в этом году одна из работниц взяла отпуск, чтобы родить ребёнка, так что нам немного не хватает рук… Ах, вот, держи, спасибо за ожидание.

Марсель протянул покупателю бутерброд, сделанный с большой порцией нарезанных овощей и мяса между двумя ломтями хлеба, которым лавка гордилась. Выглядит поистине великолепно.

Это было как раз подходящее время для того, чтобы все начали голодать, посему, когда они направлялись в начало фестиваля, люди стремились удовлетворить сию потребность.

— Не похоже, что я смогу управиться в этом году. Энтони тоже будет?

— Энтони?

— Да. В конце концов, его отец работает у лорда в поместье. Он много знает о том, как устроен фестиваль, и должен быть в состоянии посоветовать места, которые стоят внимания… А, вот, это за счёт заведения.

Хлоя грациозно приняла три бутерброда, что Марсель предложил им с улыбкой.

— Спасибо тебе!

— Спасибо!

— Всё в порядке, Марсель?

— В порядке, в порядке. Но если вам не тяжело, прошу, съешьте их возле лавки. Вам нужно что-нибудь попить?

Латина наклонила голову на слова Марселя, но к тому времени, когда они закончили есть перед лавкой, перед киоском выстроилась длинная очередь. Юный преемник лавки верно рассчитал, что необычайная красота трёх девиц, что счастливо уплетают товары сей лавки, будет прекрасной рекламой.

Попрощавшись с Марселем, три девушки направились к центральной площади города. Неудивительно, что там толпа была больше, чем обычно. Они поспешили вперёд, когда солнце начало клониться к закату, и небо залилось красивыми предзакатными красками.

В повседневной жизни Латины ей редко выпадает возможность посетить храм Ахмара. В отличие от храма Азрака, что обслуживал банки, и храма Асфара, который посещал каждый ребёнок, тут было мало причин для среднестатистического горожанина идти сюда. Однако она иногда видела боевых жрецов, что служили около города. Стражникам, что служили у местного лорда, отвечали за поддержание общественного порядка в Кройце, но поскольку Ахмар был богом, отвечающим за закон, его боевые жрецы работали вместе со стражниками, чтобы пресечь инциденты в городе.

— Где Энтони?

— Хе-хе-хе… Недавно я слышала от одного из моих предков, что, по-видимому, ты можешь поглядеть на боевых жрецов здесь, прежде чем начнётся церемония.

— Ха… ты имеешь в виду за кулисами?

— Верно.

Посмотрев в ту сторону, куда указала Сильвия, хихикая, все трое посмотрели друг на друга, а затем направились в ту сторону. Они чувствовали себя, будто делали что-то неправильное, пока прокрадывались за кулисы, их сердца громко стучали в их грудях.

Гигантское количество боевых жрецов выстроилось в организованной манере позади храма Ахмара, но так как до главного события оставалось всего ничего, в воздухе витал торопливый энтузиазм. То, что они делали, не было преступлением, но даже так, три девушки затаили дыхание и понизили голоса, наблюдая за происходящим.

— Если получше приглядеться, то все мундиры боевых жрецов немного отличаются.

— Да, ты права.

— Это верно… Думаю, что это зависит от того, к какому отряду они принадлежат.

Простое общение украдкой, как это, было весёлым. Взрослые ничего не подумают о том, что они делают или о чём у них разговор, но для юных девушек каждое такое мгновение было бесценным.

— Ух ты. Тот парень довольно крутой, не так ли?

— Какой из?

— Вон тот, что с двумя линиями на плечах… С тёмно-коричневыми волосами.

— Хм-м… Так вот какой типаж тебе нравится, Сильвия?

— Хм-м… Тот парень никуда не годится. Он создаёт проблемы, приставая к женщинам всего города.

— Откуда ты услышала про это, Сильвия?

— Хе-хе-хе…

Девочкам очень нравилось, как они вели этот разговор, что подходило для их возраста. Латина тоже присоединялась к ним, но подруги не сочли нужным спрашивать о её вкусах. Человек, в котором она была заинтересована, уже был определён, и она также была не из тех, кто судит людей по внешности. У Латины так же была способность чувствовать опасность, потому она основывала свои суждения больше на том, что было внутри.

Было очень трудно соответствовать её стандартам.

— Ну что, пойдём? — спросила Хлоя?

— Ага! — кивнула Латина, и девушки направились к центральной площади, где и происходили основные события. Глядя на спины трёх девушек, идущих сквозь толпу, можно было почти прочувствовать исходящее от них возбуждение.

†

Энтони всё ещё учился в старшей школе. На его лице играла вымученная улыбка, пока оставался возле имения лорда, так как был окружён коллегами и начальством своего отца. Его отец, возможно, был служащим низкого ранга в поместье лорда, но это не означало, что Энтони гарантировали такую же должность после окончания школы. Однако нельзя сказать, что такой возможности не существовало. Чтобы хоть немного увеличить эти шансы, отец брал его с собой на обходы.

— Энтони!

Услышав, как этот голос впервые за долгое время зовёт его по имени, Энтони обернулся.

— Давно не виделись, Энтони!

Во владельце этого голоса нельзя было ошибиться.

Латина стояла здесь с невинной улыбкой, что не изменилась с тех пор, как они были маленькими. Хлоя и Сильвия были позади неё.

Он скоро осознал, что происходит. Поскольку он был окружён взрослыми, которых они не знали, его друзьям должно было быть трудно окликнуть его. Посему они решили использовать Латину. Скорее всего, идейным выдвиженцем была Сильвия.

Латина, казалось, сама этого не понимала, но её внешность была достаточно необычной и впечатляющей, чтобы заставить людей вокруг неё замолчать. На самом деле, он и прочие взрослые стояли здесь сбитые с толку, рассеяно смотря на неё.

— Пап, это мои друзья, с которыми я учился в младшей школе Асфар. — Он постарался подчеркнуть, что они были друзьями, потому что, в некотором смысле, он беспокоился о своей собственной безопасности.

— А… Э?..

Казалось, что отец Энтони распознал Хлою: их дома были по соседству, а его ребёнок играл с нею в детстве, так что он, конечно, был знаком с девушкой.

— …Это «Сказочная Принцесса».

Он упомянул прозвище своей подруги со вздохом только отцу, но остальные взрослые поблизости стали перешёптываться.

— Что?.. Он та самая из слухов?..

— Так она правда существует?..

Вероятно, его подруга детства была где-то на уровне какого-то мифического зверька или городской легенды. Слухи о ней дошли даже до имения лорда.

В городе Кройце было очень важно настроение среди авантюристов. А поскольку большая часть их опоры была сосредоточена на одном человеке, то служащие под началом лорда, который и правил этим городом, естественно, обратили на неё внимание.

Авантюристы обладали чрезмерной военной мощью. Так что, очевидно, нужно было следить за каждым, кто мог бы разжечь среди них бунт. Однако в случае со «Сказочной Принцессой» стражники, служившие в имении лорда, сообщили, что она безвредна, посему её не рассматривали как проблему.

Никто из служащих в имении лорда не мог себе вообразить, что капитан стражи был лидером одного из её фан-клубов, или то, что ему было достаточно услышать, как девушка обращается к нему капитан, чтобы он расплылся в широкой улыбке.

Латина в основном держалась южного округа, где был Танцующий Оцелот, и торгового района, который был восточным округом. Она никогда не посещала западный округ, где большинство служащих и жило, и люди, что жили там, никогда бы не пошли в лавку, обслуживающих громил, по типу Оцелота. Посему существование Латины было не более чем слух среди них.

— Мы прежде уже успели заскочить к Марселю. Он нам и поведал, что мы найдём тебя здесь. — Латина, возможно, и выглядела более зрелой в целом, но то, как она расплылась в широкой улыбке, не изменилось.

— Это действительно было давно, ребята. Я рад, что у вас, кажется всё в порядке.

— Ты стал выше, Энтони.

— Разве тебя не злит, что он смотрит на нас так свысока?

— Он же не может перестать расти, но я думаю, что всё будет в порядке, если он встанет на четвереньки, верно?

— Кажется, что вы двое вовсе не изменились, Хлоя и Сильвия.

Как у мужчины, у него должны быть преимущества с точки зрения роста и телосложения, но почему-то он чувствовал, что не сможет победить этих двоих. Энтони начал мысленно потеть.

— Я всегда приходила с Дейлом, так что не знаю, как лучше всего посмотреть на фестиваль. И Марсель сказал, что у тебя, возможно, есть хорошие идеи, куда пойти…

— Ах, понятно… Только с вами, девушки, было бы опасно ходить в места, где собираются авантюристы.

Каждый год, в котором она посещала ночной фестиваль, она делала это с Дейлом. Он проскальзывал сквозь толпу, иногда позволяя маленькой девочке усесться ему на плечи, чтобы лучше разглядеть фестиваль. Были также года, когда они проскальзывали на зрительские места благодаря знакомому, у которого рядом было свободно. Однако они не могли пользоваться подобными методами сегодня.

— Нахождение с завсегдатаями Оцелота ничем не отличается от нахождения с Дейлом, — сказала Латина, надув губы и щёчки, восприняв слова Энтони совсем не так, как он хотел.

— Что случилось с Латиной? — шёпотом спросил Энтони девушек, что знал дольше только для того, чтобы Хлоя неловко рассмеялась, а затем тихо ответила: «Все в доме Латины беспокоятся о ней. Судя по всему, её всячески отговаривали от сегодняшней прогулки».

— А, понятно.

— Они, наверное, тревожатся из-за того, что Латина такая рассеянная, но всё ещё…

Беседуя с ними, Энтони испытывал восхитительное чувство. Это был сокровенный и родной разговор, о котором он забыл, ведь это было так давно.

— Я попрошу моего папу. Если вы не возражаете, я думаю, что было бы неплохо повеселиться здесь.

Энтони сказал это, ибо понимал, что его отец и прочие взрослые проявляли особый интерес к Сказочной Принцессе, о которой ходило очень много слухов. Он так же понимал, что это приведёт к абсолютному хаосу, если он позволит своему подруге детства бесцельной бродить и, вдруг что, с ней что-то случится.

— Позволь мне представить тебе, Папа. Это Латина. Она живёт в лавке с флагом Ахдара.

— Приятно познакомиться. Я Латина. Я была рождена там, где нет фамилий, так что прошу прощения, что представляюсь просто именем.

— А там Сильвия Фэл. Она — дочь вице-капитана стражи, Фэла.

— Приятно познакомиться.

В ответ на улыбки девушек, люди из поместья лорда пригласили их посмотреть праздник вместе с ними, как и ожидал Энтони.

Это решение Энтони было одним из тех, что тайно поддерживали мир в Кройце.

Основные гулянья ночного фестиваля начинались с заходом солнца. Это было потому, что в то время мир был наиболее насыщен цветом, символизирующим Ахмара.

Боевые жрецы Ахмара маршировали вдоль Кройца стройной процессией, одетые в полированные доспехи, отражавшие свет факелов, которые они держали в руках. Организованного марша этих бравых солдат, что были гордостью бога войны, было достаточно, чтобы увлечь за собой, но посреди процессии также были жрицы в развевающихся тонких шелках, что возносили молитву за победу на поле брани в виде танца, заставляя лучи блистать ещё более ярко. Движениями своих тонких ручек жрицы свободно двигали тёмно-малиновым шёлком, расшитым золотой нитью. Остаточное изображение отблесков огня, отражавшееся от золота, висело в воздухе, искрясь.

Колеблющееся, мерцающее пламя, освещавшее город, было символом их веры — хотя виновные могут скрывать свои деяния в темноте, в присутствии Ахмара им негде прятаться. Посему они зажгли великое множество костров, превращая обычно тихую ночь в городе в океан огней.

— Это великолепно…

Обеспечив себе безопасную позицию для наблюдения, девушки глядели на эти необычные огни, не тревожась, что их вытолкнет толпа или перегородит им обзор.

Хотя тут было задействовано великое множество народа, но это всё ещё оставалось религиозным ритуалом, так что было не так много людей, действительно отрывающихся и вызывающих шум. Но этого всё ещё было достаточно, чтобы вызывать шум, так что будет практически невозможно расслышать кого-либо, если не орать собеседнику в ухо.

Девушки наслаждались этой необычной атмосферой, а суматоха накатывалась на толпу волнами. Возможно, из-за того, что тут было такое особенное событие, Хлое удалось поднять тему, которую она обычна не обсуждала со своей подругой.

— Эй, Латина.

— Что такое?

— Когда ты собираешься признаться в своей любви?

Голос Латины дрогнул в ответ на слова Хлои. Будет очень сложно описать реакцию Латины на её лице, освещённом красным пламенем.

— Верно. Почему ты ещё не сделала это? Я не слышала, чтобы у него была особенная жена в его жизни. Так чего ж ты сдерживаешься? — вклинилась Сильвия, заставив Латину смущённо опустить глаза.

— Я уже говорила об этом, — заявила Латина слегка детским тоном. — Я всегдаговорю об этом. Я говорю Дейлу, что люблю его… что люблю его более, чем кто-либо… что он особенный для меня более, чем любая другая душа… Но мои чувства никогда не доходят до него…

Она хранила эти чувства в своём сердце, никогда не изменяя им, уже довольно долгое время, и она пыталась выразить их снова и снова.

Латина продолжала рассказывать своим друзьям свои чувства, её уши были такими красными, что это было бы очевидно, если бы они не были так близки к костру.

— В глазах Дейла я всё ещё его «маленькая Латина»… так что он просто не понимает этого. Не важно, сколько раз я ему скажу, что люблю его или что он особенный для меня… это не дойдёт до него.

Она не знала, как поступать, если её слова любви не доходят до него. Просто сказать, что она любит его, было недостаточно. Даже сказать, что она любит его больше всех, но не так, как других. Даже с учётом всех этих слов, она всё ещё не могла достучаться до него, так что же она могла сделать? И почему эти чувства не достигают его?

Она уже давно искала ответ на этот вопрос и решила, что должна стать взрослой. Она думала, что если её слова не достигали его, пока она была дитём, то если она вырастет и станет взрослой, то они точно дойдут.

Разница между их возрастами было огромным, так что она пыталась из всех сил вырасти, но она всё ещё не достигла его.

И всё же она хотела, чтобы её считали достойной женщиной, чтобы она могла хотя бы выразить свои чувства.

— Латина.

Сидевшая рядом с ней Хлоя крепко сжала руку Латины. Она сдержала свои слова, но их другая подруга произнесла их без колебаний.

— Неужели это всё?

— …Сильвия?

— Ты же понимаешь, почему ты не смогла достучаться до него, верно, Латина? Но… ты боишься, ведь так.

— А?..

— Это потому, что вещи не смогут оставаться такими, какими они были до сих пор.

Латина выглядела шокированной в ответ на слова Сильвии; и не только потому, что её подруга попала в точку, но и потому, что эти слова заставили её понять свои чувства, кои она лелеяла в своём сердце.

— Я…

Хотя Латина была потрясена, она смогла восстановить своё самообладание благодаря тому, что Хлоя молча прижалась к ней. Как её подруга, Хлоя прекрасно знала, что Латина больше всего на свете боится потерять близких людей.

— …Может быть, это и так, — заключила Латина спустя время.

— Да, возможно, — подтвердила Сильвия.

Хлоя, тем временем, предложила свою молчаливую улыбку.

— Чтобы передать свои чувства, не нужно становиться взрослой; тебе нужна решимость, чтобы рискнуть разрушить ваши нынешние отношения.

— Понятно…

Её время, проведённое вместе с этим любимым человеком, когда к ней относились как к его «очаровательной маленькой дочери», помогало ей держаться вместе до сих пор, и это время было невероятно драгоценным и приятным для неё. Но если она хочет изменить свои отношения с ним, то сначала должна быть готова позволить им измениться.

— Но всё в порядке?.. Всё правда нормально, если я говорю Дейлу о своей любви?..

Сильвия чуть не окликнула Латину за эти робкие слова, но сдержалась, увидев страдальческое лицо девушки.

— …Латина? — с тревогой произнесла Хлоя.

— Я дьявол, так что… не важно, как усердно я буду стараться, я никогда не буду человеком… И поэтому…

— Ты всё ещё Латина, и быть дьяволом — часть тебя, — сказала Хлоя, не в силах сдержаться, ибо знала, что Латина делала в прошлом.

— Верно… но я всё ещё волнуюсь. Время, что я провожу с Дейлом, одно и то же, но оно течёт по-разному для каждого из нас. Так что даже если я скажу Дейлу, и он согласится, несмотря на это, я знаю, что он будет страдать, потому что он такой добрый.

Мысленно она осознавала этот факт. И всё же она продолжала отводить от этого взгляд.

В конце концов, её время, проведённое вместе с дорогими ей людьми, подойдёт к концу. Все состарятся и уйдут, оставив её совсем одну. Она не могла избежать и уйти от этого, но так как она была счастлива сейчас, ей не хотелось думать об этом факте.

— И ещё… нелегко для дьяволов заводить детей. — Латина выглядела так, будто вот-вот разрыдается, когда озвучивала этот факт. — Дейл действительно дал мне многое. И всё же, даже если Дейл примет мои чувства… Я не смогу подарить ему ребёнка.

Латина знала, что Дейл любит детей. Дело было не только в том, что он взял её к себе, когда она была маленькой, и вырастил. Не важно, что он сказал в Оцелоте, он явно не возражал понаблюдать за Тео, и когда услышал, что у его младшего дома есть ребёнок, то расплылся в нежной улыбке.

И поэтому она знала, что не должна быть единственной, кто будет стоять рядом с ним, когда она не может дать ему собственного ребёнка.

Эти мысли уже давно разъедали Латину.

И тут она почувствовала, как кто-то шлёпнул её по голове.

— Оу!

Она удивлённое подняла глаза и увидела сердитое лицо подруги, глядевшей на неё.

— Латина, ты дура!

Девушка ещё раз ударила Латину по голове. Латина выглядела ошарашенной от этой атаки, что заставило Хлою неловко улыбнуться совершенно без злобы.

— Ты такая умная, так почему же у тебя такие мрачные мысли?

— Хлоя…

— Ныне не редкость для женатой пары не иметь ребёнка, даже если пара из двух людей. Но они всё равно проживут счастливую жизнь, верно?

— Но…

— Убогий парень, что судит женщину по глупым принципам, по типу этих, недостоин моей лучшей подруги!

Выражение Латины переменилось с удивления на другое. Поняв это, Сильвия поспешила проговорить: «Нет! Только не плачь, Латина! Ты испортишь свой макияж!»

— Есть кто-то, кому ты хочешь показать его, когда вернёшься, верно?

— …Да.

Латина подняла своё лицо вверх, чтобы её горячие слёзы не потекли ручьём, и она крепко сжала руки своих подруг, стоявших возле её, чтобы не забыть тёплые чувства этой ночи.

— …Дейл не «убогий парень».

— Верно.

— В таком случае… ты должна выложиться по полной.

Когда Латина пришла в себя, фестиваль приближался к своей кульминации. Пламя, сотворённое магией, танцевало вокруг центра города, словно живое, всё время разбрасывая вокруг себя искры. Возбуждение и шум поднялись, когда все почувствовали горячий воздух, обвевающий их кожу.

Посреди всего этого Сильвия одела шаловливую улыбку, соответствующую ей, выглядя так, как будто она что-то замышляла.

— Эй, Латина. У рас с большой продолжительностью жизни меньший уровень рождаемости, но это не значит, что у тебя не можетбыть ребёнок.

— Но…

— В таком случае разве вы не должны вступить в отношения как можно скорее, чтобы хоть немного увеличить этот шанс?

— А?

— Это верно. Ты должна пойти на это сегодня, Латина.

— Э-э?! — Из-за безрассудного замечания её подруг Латина забыла обо всех её слезах и, вместо этого, испустила этот панический вопль.

Фестиваль завершился магическим фейерверком. Под стать фестивалю, посвящённому Ахмару, они все были в красном, но по-прежнему ничего нельзя было рассмотреть, окромя больших пылающих цветов в небе.

Каждый в огромной толпе глядел вверх.

Посреди всего этого Латина неожиданно будто почувствовала, что кто-то зовёт её и обернулась назад. Увидев, что она делает, её подруги наклонили свои головы.

— Что такое, Латина?

— Эм… Прямо сейчас я подумала…

Когда Латина обернулась назад, то увидела людей из поместья лорда, что предоставили ей место. Она немного наклонила голову, когда увидела её друга детства Энтони среди них. Рядом с ним стояло несколько человек в форме стражи. Однако они выглядели более тонкими, чем завсегдатаи в Оцелоте.

— Стража?

— А-а-а!

В то время как Латина выглядела невинно озадаченной, Сильвия явно корчила рожу.

Отец Сильвии был вице-капитаном стражников Кройца. Хотя они были простолюдинами, Сильвия происходила из семьи достаточно высокого статуса, чтобы иметь довольно строгое и формальное воспитание. Сейчас же, когда она вкусила мир снаружи, живя в храме Ахдар, жить в том доме для неё было душно. И для неё любой, кто служит в стражи, был просто подчинённым её отца, который был символом её родного дома.

Один из стражников, говоривший с Энтони, повернулся в их сторону и тут же замер. Он, похоже, был шокирован, что девушки смотрят не него. Другие стражники рядом с ним тоже выглядели удивлёнными, но их реакция произвела несколько иное впечатление.

Думая, может быть, что что-то странное позади неё, Латина повернулась, чтобы проверить, но она нашла только спины толпы, глядящей на ночное небо, и ничего более, так она наклонила свою голову снова.

— Там разве не Руди? — спросила Хлоя.

— А? — Латина снова посмотрела на стражу. И тогда она наконец-то осознала, что стражником, говорившим с Энтони, были её друг детства.

— А.

— Так и есть! Значит, он окончил запасной корпус? — прошептала Сильвия.

Прежде чем стать полноправным стражником в Кройце, нужно было пройти тренировки и обучение в запасном корпусе. Как только их способности достигали нужного уровня, им разрешали надеть форму охранника и нести службу. У стражников были свои звания, но поскольку они были всего лишь организацией в одном городе, это было не так сложно, как в большой армии.

Казалось, что на всё ещё ненадёжного на вид друга детства натянули униформу. Его стройное телосложение давало понять, что он всё ещё растёт. Тем не менее, его тело было хорошо сложено, давая понять, что он хорошо тренировался. Он был крупнее, чем его друзья, когда они были маленькими, но, когда все повзрослели, он перестал выделяться. По существу, в плане одного лишь роста Энтони сейчас превосходил его.

Латина направилась к своему другу детства, которого она не видела долгое время. Она шла стук-постуком, не меняясь с тех пор, как была маленькой. Она была любопытна от природы, поэтому, когда что-то привлекало её внимание, она подходила без колебаний.

— Давно не виделись, Руди. Ты хорошо выглядишь, — сказала Латина, подходя ему и улыбаясь чуть по-детски. Руди же натянул кукую-то неловкую эмоцию в ответ.

— Может, уже перестанешь звать меня Руди? — ответил её друг детства без какого-либо приветствия, его голос даже чуть ниже, чем она помнила. Латина наклонила голову.

— Но, Руди, ты же Руди.Верно?

— В моём возрасте детское прозвище, как это, немного…

— Рудольф?

Латина произнесла его полное имя немного неловко, так как было не в привычку, и почему-то он застыл вновь, несмотря на то что он был тем, кто попросил её.

— Хм-м… это как-то странно, — Латина слегка наморщила лоб, когда пробормотала это, но затем выражение её лица вернулось в норму. — Могу я звать тебя просто Руди?

— …Делай, как пожелаешь, — не в состоянии глядеть на лицо Латины так близко Рудольф отвёл свой взгляд. Другие его старые друзья, тем временем, сохраняли равнодушие на лицах.

— Похоже, его тело — единственное, что выросло. Но тут уж ничего не поделаешь, раз уж мы говорим о Руди.

— Похоже, что даже обучение в запасном корпусе не может исправить такого бездельника, как он. Кажется, Руди уже ничем не помочь.

— Хлоя, Сильвия, нечестно возлагать на него слишком много надежд. Он же Рудольф, в конце концов.

— Верно, это ужасно!

— Это верно.

— Эй! Я слышу вас! Минутку, вы вообще пытаетесь это скрыть?!

Он не разразился слезами, но даже в этом случае было трудно заметить, как сильно вырос Рудольф при своём ответе.

Энтони был тем, кто обратился к охранникам. Потому что он понимал, что на тот случай, если какие-то хулиганы нападут на «Платиновую Сказочную принцессу» или какой-нибудь развратник набросится на неё, это станет серьёзным инцидентом. Вероятнее всего, преступник никогда не выберется из города живым.

Энтони был хорошо знаком с её «стражей», поэтому он знал, что обычные люди склонны ошибочно думать обо всех авантюристах как о чём-то изначально пугающем. Но когда речь шла о каком-то безумно любящем идиоте, такие суждения не обязательно были ошибочными.

Для Латины всё оказалось гораздо опаснее, чем она думала. Она могла быть хорошим магом с несомненной огневой мощью, но если она потеряет голос от страха или шока, то не сможет использовать её быстро. И при сих условиях у неё будет только её тонкое, хрупкое тело для отпора. И всё же девушки намеревались бродить всю ночь в одиночестве, когда в городе ещё больше чужаков, чем обычно.

Энтони решил, что ему нужно действовать, чтобы защитить мир и спокойствие города. И таким образом, он отправился туда, где стояли стражники, чтобы обсудить с ними этот вопрос. В конечном итоге они превзошли даже ожидания Энтони, предложив ему выпускников из запасного корпуса. Это было результатом кооперации между капитаном, что был встревожен о безопасности Сказочной принцессы, и вице-капитаном, что пёкся о своей дочери, что, похоже, не желала возвращаться домой после всего. Это было чистое злоупотребление властью, но никто не мог указать на это прямо сейчас.

Рудольф оказался в отправленной группе из-за умыслов своего начальства. Среди высшего начальства стражников не было никого, кто не знал бы, к кому он испытывает чувства. И посему он привлёк много внимания с тех пор, как поступил в запасной корпус четыре года назад.

Возможно, благодаря влиянию своего опекуна и наставника, любимая Сказочная Принцесса завсегдатаев были ближе к авантюристам. Для стражников-завсегдатаев это было ужасным разочарованием; но тут в их ряды вступил друг детства Сказочной Принцессы. Если она влюбится в этого парня, то она будет часто заходить в пункт стражи и одарит их всех очаровательной улыбкой, и, возможно, даже когда-нибудь возьмёт с собой обед и произнесёт: «Прошу, угощайтесь». И вот эти люди двинулись дальше, желая, чтобы эти деньки наступили. Вот почему начальство Рудольфа так усердно работало с ним, прекрасно понимая, что он находится в невыгодном положении. В конце концов, если он не сможет хотя бы избежать сиюсекундного изничтожения её опекуном, то никогда ничего не добьётся.

С точки зрения тех, кто наблюдал за ней, это было раздражающе, но, в общем, было лучше поддержать кого-то, кого они могли бы привести в форму. В любом случае, это было сущим адом для самого мальчика, но он сам выбрал для старта этот терновый путь.

— Так ты сейчас всамделишный стражник, верно, Руди? Когда это случилось?

— Совсем недавно. У них не хватало для ночного фестиваля, поэтому они собрали нас, новичков.

— Люди, стоящие за тобой, тоже новенькие? Я не видела их в лавке.

— …Стражники, что завсегдатаи лавки, почти все на высоких постах.

— Хм-м… Рада знакомству. Я Латина из Оцелота, из южного района. Мы дружим с Руди ещё с детства.

Латина улыбнулась остальным юношам, не обращая внимания на попытки Рудольфа избежать упоминания Оцелота. В их возрасте была небольшая разница, но эти молодые люди, которые были повышены до полноценной стражи, всё ещё были явно озадачены внешностью Латины.

Честно говоря, Рудольф и сам был озадачен. Он знал, что девушка, к которой он испытывал чувства с тех пор, как они были маленькими, была симпатичной, но в то время, что они не виделись, она становилась всё более и более красивой в его воспоминаниях.

Его обучение в запасном корпусе было суровом, заставляя его всегда думать о том, что ждёт впереди. У него было ощущение, что он работает больше, чем его товарищи-практиканты, но он не мог назвать это необоснованной дедовщиной, поэтому было трудно поднять эту проблему.

Несмотря на это, Латина выросла даже более красивой, чем он представлял. Даже его товарищи проглотили языки, увидев её. Они, в основном мужчины-стражники, часто обсуждали, какой красавицей была официантка в баре, или как они видели действительно сексуальную женщину в таком-то месте. Но Латина была на совершенно другом месте.

Она была слишком сияющей, чтобы смотреть на неё, не прикрывая глаза.

Но, как всегда, она не смогла понять этот факт.

— Вау! — воскликнула Латина, глядя на заключительный фейерверк, красиво вспыхнувший в ночном небе. Вполне естественно, что Рудольф напрягся от волнения, глядя на выражение её лица со стороны.

Магический фейерверк окончился, ознаменовав конец этого особенного ночного фестиваля.

Все горожане направились по домам, продолжая гудеть, в то время как приезжие направились на ночлежку. Тут также был народ, что разошёлся по барам, что были открыты более поздно, чем обычно, чтобы разместить посетителей фестиваля.

Девушки тоже распрощались между собой.

— Что ж, увидимся позже.

— Верно! Заходи в лавку, хорошо?

В то время как Сильвия натянула равнодушную улыбку, у новобранцев, узнавших, что она дочь их вице-капитана, были ужасно напряжённые лица. С их компанией Сильвия направилась в западный район. Видимо, она хотела сразу же отправиться домой.

— Ты тоже, Хлоя.

— Ага. Держись, Латина! — сказала её подруга с улыбкой.

Латина направилась в восточный район с Рудольфом. Она оставила свою одежду и другие вещи в доме Хлои, так что она расскажет ей всё, что случится, когда она пойдёт забрать их позже.

Оставшись одна, Хлоя с неловкой улыбкой повернулась к молодому человеку, стоявшему рядом с ней, и сказала: «Извини. Похоже, ты застрял в сопровождении остатков».

— …Ничуть. Как ни крути, приказ — есть приказ.

В то время как Хлоя показала яркое, жизнерадостное лицо, у неё не было столь же сногсшибательной внешности, как у Латины, но она всё ещё оставалась очаровательной. Хотя Латина, возможно, и была несравненной красавицей, но у Хлои не было комплекса неполноценности в отношении своей внешности, и вместо этого она с гордостью выпячивала свою широкую грудь, обладая другим видом «очарования», чем её подруга.

Что этот юноша думал об улыбке Хлои, когда шёл на шаг позади неё, знал только он сам.

Латина глядела на Рудольфа, пока шла подле него, не в состоянии скрыть своё любопытство.

— Обучение в запасном корпусе сурово?

— Ага.

— Понятно. Ты действительно неплохо сложен, Руди. Ты выглядишь более крепко, чем начинающий авантюрист, что заглянул в лавку.

Улыбка Латины была невинной и незащищённой. И посему она была настолько дремуча в отношении мыслей её окружавших, что было ещё опаснее.

С тех пор как она была маленькой, она преследовала только одного человека. И в результате этого она была слепа, когда дело касалось в замечании интереса людей вокруг неё, и благодаря персоне, что обращалось с ней как ребёнком, её самооценка была мала. То, что она была изгнана из своей родной деревни, также не помогало в этом. И на верхушке айсберга было то, что она была чувствительна к доброй воле других. Благодаря своей способности определять, когда люди хотят навредить ей, она хорошо воспринимала враждебность. Как результат она так же была хороша в определении обратной настроения, доброй воли. Однако, когда дело касалось деталей этой доброй воли, она была невероятно слепа.

Рудольф смутно осознавал этот аспект Латины. Он понимал, что ничего не изменится, даже если пройдут года.

— Что случилось? Ты ничего не говоришь.

— Ничего…

— Ты ведёшь себя странно.

Хотя она и излучала ослепительное очарование, но ни одному неотёсанному мужчине не хватило бы духу, чтобы подойти к ней, когда кто-то в мундире стражника был рядом с ней. Даже так, ощущая великое множество взоров, направленных на Латину, включая некоторые непристойные, Рудольф наблюдал за ними с грозным видом.

Когда же под лучиком света засверкали её волосы, Латина остановилась совсем недалеко от места назначения.

Чуть впереди Дейл беспокойно расхаживал в Танцующем оцелоте, не в силах успокоиться.

Честно говоря, он был помехой.

— А-а Латина не опаздывает?

— Фейерверк только закончился, верно? Центральная площадь забита под завязку, так что это займёт время, чтобы вернуться назад. Плюс, Латина сказала, что она проводит своих подруг по домам, — сказала Рита со вздохом.

Из-за открытых настежь окон можно было глядеть на фейерверк в ночном небе даже внутри Оцелота. Это было сделано, чтобы предложить клиентам немного праздничной атмосферы, даже если они не пошли на само мероприятие.

— Я понимаю это, но…

— Если ты понимаешь это, то веди себя прилично.

Не важно, сколько раз звучали аргументы из уст Риты, Дейл не собирался исправляться. Он был таким с тех пор, как вернулся в Кройц, проводив Грегора и Роуз. Терпение Риты подходило к концу.

— Если ты так волнуешься, то просто подожди снаружи, — сказал Кеннет, выглядя расстроенным. Он больше не мог находиться в этой мрачной атмосфере.

Дейл был фактически изгнан из Оцелота, найдя ночную улицу более многолюдной, чем обычно. Он сделал несколько шагов, чтобы пойти искать Латину лишь для того, чтобы понять, что это будет бесполезно, если они случайно разминутся, поэтому он повернулся назад. Ощущая ужасающую атмосферу вокруг Дейла, пока тот глядел, ища девушку, прохожие пугались и обходили его стороной.

Когда он наконец-то увидел её приближающуюся фигуру, на лице Дейла промелькнуло облегчение, но его лицо снова омрачилось, когда он понял, что она не одна. Он не был знаком с её платьем, но тут не было и шанса, что Дейл ошибётся. Она дружелюбно улыбалась мальчику её возраста подле неё. Для Дейла будь он стражником или авантюристом — не было никакой разницы. Любой юноша, глазеющий на Латину, был для него сущим паразитом.

— Дейл! — с энтузиазмом воскликнула Латина, как только увидела его перед Танцующим Оцелотом. У Рудольфа будто что-то кольнула в сердце, когда он услышал в её голосе ощутимую радость.

Он знал всё о чувствах Латины к Дейлу, так что это не могло заставить его пасть духом.

На него смотрели с большим подозрением, чем когда он посещал лавку в прошлом как «один из её друзей», так что холодок прошёлся по нему, но этого было недостаточно, чтобы он не мог этого вынести. Не понимая, что он был способен противостоять ауре, подобной жажде крови, исходящей от Дейла, только благодаря адским тренировкам, которые он пережил, Рудольф притворился, что не замечает пота, выступившего на его лбу.

Латина не осознавала, что Дейл был в плохом настроении. Для неё человек подле был другом детства, Руди. Не было никакого проступка, в том, что она весело болтала и шла рядом со своим другом, которого она не видела долгое время.

Дейл также знал, что Латина не была из тех девушек, что любят побродить с кем попало. Даже так он не мог оставаться спокойным, видя, какая она беззащитная на вид. Его плохое настроение было результатом тех тревог.

— Латина… — как результат, голос Дейла был резким и твёрдым, — ты опоздала.

Латина наклонила голову, озадаченная словами Дейла.

На самом деле он не был расстроен её действиями. Благодаря тому, что ей не пришлось провожать подруг по домам, она вернулась раньше, чем планировала. Однако несмотря на то, что эти опасения были устранены, она вернулась с каким-то мужчиной, коего он не узнавал, это выводило Дейла из себя и заставляло кровь приливать к его голове, приводя его в исступление.

— Давай, скорее домой!

В ответ на реальное обращение к ней как малому ребёнку со стороны Дейла лицо Латины омрачилось. Она тоже выходила из себя.

Она впервые посетила ночной фестиваль одна, что только прибавило атмосферы к празднику. Вдобавок ко всему пребывание с подругами только усилило это ощущение, от чего она была более возбуждённой, чем обычно. Но в ответ на плохое настроение Дейла, это всё резко переменилось. Сейчас она была просто в ярости.

— Дейл, я больше не маленький ребёнок.

— Ты же знаешь, что такое говорят только дети.

— Нет, это не так!.. — Она крепко сжала ладони в кулаки.

Она всё ещё не была морально готова. Но если она не могла сделать это сейчас, то с дополнительным толчком, который её друзья дали ей в виде нового взрослого платья и макияж, она чувствовала, что никогда не сможет.

Она чувствовала, что готова сделать первый шаг к изменению их отношений — передать свои чувства. Дать ему знать, что она более не его «маленькая Латина». Что любовь, которую она хотела от него, не была такой же, как родительская привязанность, которую он испытывал к «маленькой Латине».

— Я больше не ребёнок… и ещё!..

Но даже в этом случае она не могла смотреть Дейлу прямо в лицо. Она крепко зажмурилась и постаралась как можно громче выразить свои чувства.

— Я не хочу, чтобы ты больше обращался со мной так, Дейл!.. Ты не мой отец… Я никогда не думала о тебе как о замене моего отца!..

Услышав, как Латина говорит это, покраснев до кончиков ушей, Руди был шокирован. Даже если бы он знал об её чувствах, было всё ещё больно слышать её голос прямо перед собой. Однако, поскольку он был на шаг удалён от процесса, он был первым, кто понял, что происходит.

— …Латина, — крикнул он, хлопая её по плечу. Однако Латина была так взволнована, что даже не понимала, какая катастрофа разворачивается на их глазах, на что и пытался указать Рудольф.

Через некоторое время Латина не смогла вынести отсутствия реакции со стороны Дейла и, наконец, медленно открыла глаза, чтобы посмотреть.

Именно тогда она всё поняла.

Лицо Дейла стало мертвенно-белым.

Латина считала Дейла более спокойным и собранным, чем была она, так как он был старше её. Это был первый раз, когда она видела, как краска сошла с его лица.

— А?

Она хотела заплакать, когда шагнула в сторону Дейла в шоке лишь для того, чтобы он сделал шаг назад, будто пытаясь убежать. Неужели он так тяжело воспринял её слова?

Однако Дейл был тем, кто хотел разразиться слезами.

— Латина…

Слова, которые он выдавил дрожащим голосом, поведали обо всей правде.

— Латина… наконец-то… в бунтарском возрасте!..

В каком-то смысле это ужасное замечание вполне подходило ему.

— А?

Спустя мгновение Латина осознала, о чём пробормотал Дейл, и она испустила громкий вопль ужаса «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а?!» в сердце. Это было таким шоком, что она не могла даже произнести его.

Не понимая, что Латина кричит изнутри или что она застыла, Дейл обхватил голову руками и выглядел так, словно вот-вот расплачется. Латина чувствовала, что именно она должна была это сделать.

Это была абсолютная катастрофа.

— Ужас… — не думая, пробормотал Рудольф. Остальные двое находились в панике и не слышали его.

— Латина наконец достигла своего бунтарского возраста, я слышал о нём так много!.. Как я слышал, это случается, когда девушка достигает половозрелого периода!.. Как я должен поступить?.. Как я должен поступить?!

Сказав это, Дейл ещё раз посмотрел на Латину с ужасно жалким выражением лица, а затем внезапно отвернулся от неё. В довершении всего, она в конечном итоге сбежал со сцены действий. Он продолжал бежать; его быстрота не могла посрамить репутацию первоклассного искателя приключений.

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а?!

Когда Латина ещё раз испустила взволнованный крик в своём сердце, Рудольф положил руку на её плечо. Будто он сам повис на волоске, у него не было мыслей насчёт этого, но, в конце концов, он заговорил, не думая.

— Что ж… Удачи, наверное?

— Вуа-а-а!

Рудольф подумал, что даже для родителя и ребёнка эти двое удивительно похожи. Тем не менее, это не было его проблемой, и у него действительно не было возможности поговорить.

Латина подняла глаза на Рудольфа, готовая заплакать, но тут по городу разнёсся ещё более жалкий звук, чем тот, что издал Дейл.

†

Дейл подумал, что момент, которого он так долго боялся, гадая, когда же он наступит, наконец настал. Поначалу он так не думал, но теперь в отдалении Латины от себя видел лишь предзнаменование.

— Моя Латина… Моя очаровательная Латина наконец-то достигла своего бунтарского возраста!.. — закричал Дейл с болью в голосе, заскочив в Танцующий Оцелот. И тут же силы покинули его, и он рухнул на землю. В мгновение спустя несколько завсегдатаев заскочили с мест и окружили его. На их лице проявилась симпатия, но трудно было признать её искренней, потому что за этим чувствовалось что-то тёмное.

— Ну, девочки её возраста очень непростые.

— Я тоже не в ладах со своей.

Когда они говорили ему, то Дейлу показалось, что они скорее пробуждают тревогу у него, чем пытаются утешить.

— Мне заявила, чтобы я с не стирался вместе с ней, так как моя одежда воняет.

— Даже когда я сказал, что только что принял ванную, он сказала, что я сам по себе воняю, что я, в итоге, могу сделать?!

— У меня всё идентично! Не важно, сколько раз моя жена и дети могут весело болтать между собой в комнате, но только я войду туда, как они тут же поспешно покидают её, не говоря ни слова! Единственный, кто говорит со мной, это наш домашний попугай!

— Я тоже могу пожаловаться! Когда моя многолетняя работа закончилась, и я, наконец, добрался до дома, мои дети заявили мне: «Добро пожаловать, сударь».

— Пейте до дна! Сегодня всё за мой счёт! Я плачу за всё! Пейте, сколько хотите! — закричал Дейл, рыдая в сочувствии, раздосадованный бедственным положением отцов во всё мире.

Даже если я истинный герой, я все ещё остаюсь отцом, имеющим дело с холодным отношением своей дочери теперь, когда она достигла половозрелости!

Мысли Дейла были так прискорбны, что если бы кто-нибудь ещё услышал их, то они, конечно же, вмешались бы с «Ты не должен так говорить о себе».

— Рита!

На кухне Латина прижалась к Рите и рыдала.

— Что не так, Латина? У тебя такой красивый макияж, ты его испортишь.

— Рита! Я… Я призналась, Дейлу!..

— Призналась?

Ужасный спектакль, что можно было услышать в передней части лавки, был далёк от радостного торжества любви. В нём не было и намёка на подобную элегантность.

— Это было нехорошо! Я не достучалась! Он даже не понял, что я призналась в любви!

— Агх…

«Этот идиот действительно так поступил», — было ясно написано на лице Риты.

— Это было так смущающе, что сейчас я даже не могу посмотреть на лицо Дейла!

Рита с отвращением погладила Латину по головке, чтобы успокоить её, но эти чувства явно не были направлены на женщину перед ней. Рита знала, что эта девочка глядела на своего опекуна как на представителя другого пола с малых лет. С точки зрения Риты, странно, что Дейл не понимал это. Её муж, Кеннет, тоже мог быть довольно дремучим, так что она не могла не удивляться, почему все мужчины такие бестолковые.

Что ж, после долгого общения с ними Рита пришла к осознанию, что она не должна ждать много от авантюристов с точки зрения такта или понимания тонкостей.

— Верно, это смущающе. Тяжело для девушек признаваться в своих чувствах.

Рита посмотрела на Латину с болезненной улыбкой. Сравнивая с тем, как она обращалась с посетителями, что заходили в лавку, у Риты была более нежная улыбка, когда она общалась с этой девушкой, что была как младшая сестра для неё.

Как у единственного ребёнка, у Риты не было братьев и сестёр. Несмотря на разницу в ролях с Дейлом, было вполне естественно, что она обожала девушку, которая свалилась на неё годы назад. Латина была как бы олицетворением её мыслей о том, что она хотела бы иметь маленькую сестрёнку из тех времён, когда она была молода. Что плохого в том, что она ищет утешения у такой молодой женщины, как Рита, чего не могут дать парни, с которыми она привыкла иметь дело?

— Неудивительно, что ты хочешь бежать. И совершенно естественно не хотеть видеть его лицо.

Латина не говорила, что не желает видеть его лицо, но с точки зрения Риты было вполне естественно обращаться с таким идиотом так сурово.

— Тебе не нужно заставлять себя. Я знаю, как тяжко ты всегда стараешься.

— Рита!..

Всё ещё держа в руках ревущую Латину, Рита показала на заднюю дверь.

— Пойди и посмотри, не размазался ли у тебя макияж. Будет плохо для твоей кожи, если не убедишься.

— Верно…

Проводив Латину умыться в заднюю часть лавки, Рита вернулась на кухню. Увидев её эмоции, Кеннет решил, что лучше не говорить ничего лишнего.

Сама лавка превратилась в какое-то безумное пиршество. Сложно описать, что случилось после сумбурных действий Дейла. В попытках осознать, что происходит, Кеннет отправился на кухню, где предположительно находилась Латина, но когда он увидел лицо своей жены, то стало ясно, что именно Дейл сделал какую-то глупость.

— Рита…

— Кеннет, я думаю, что Латина, вероятно, возьмёт отгул на некоторое время, начиная с завтрашнего дня. Она всегда так много работает, так что что-то вроде этого хорошо время от времени, верно?

Разве сегодня не выходной для Латины? Не позволить, этой глупой мысли появиться на его лице, было такой же опасной задачей, как и все, с чем он сталкивался, пока был действительным авантюристом.

— Латина, поднимайся в свою комнату, хорошо?

Нежное выражение лица его жены, когда она повернулась и посмотрела на молодую девочку с опущенными плечами и заплаканным лицом, было практически как у другого человека.

Проводив взглядом Риту, что поднялась с Латиной по лестнице, Кеннет взглянул в лавку, которая под воздействием алкоголя выходила из-под контроля, и вздохнул. Пополняясь новыми клиентами, что приходили после окончания ночного фестиваля, всё становилось более и более хаотичным.

В совершенно ином смысле, чем когда Рита глядела на Латину, выражение лица Кеннета выглядело как у другого человека, когда он с жалостью вздохнул, смотря на своего «младшего брата».

После того, как он серьёзно выпил в кои-то веки и вызвал шумиху, Дейл вернулся в их комнату, на чердак, только чтобы сглотнуть в мёртвой тишине, ожидающей его там.

Он нигде не видел Латину.

Он робко заглянул под одеяло. Дейл был уверен, что она будет дуться в кровати, но нашёл её холодной и пустой, что заставило его взгляд молча и нервно метаться по сторонам.

Возможно, он упустил ощущение неестественности, которое должен был уловить, когда забирался на чердак, потому что был пьян. Некоторые вещи в той части чердака, которая использовалась для хранения вещей, были сдвинуты. Вещи, что были сдвинуты, сейчас образовывали стену, как бы отделяя какую-то часть от комнаты.

Дейл не мог вымолвить ни слова и попытался тихонько заглянуть внутрь, но вместо двери, словно для того, чтобы помешать ему это сделать, была установлена перегородка — та самая, которой обычно пользовалась Латина, когда переодевалась.

Это должно было уже сказать ему всё, что ему нужно было знать, но даже так, Дейл выровнял дыхание и тщательно искал её присутствие. Обычно в этом не было необходимости, так как он никогда не ошибался в присутствии Латины, что говорило только о том, насколько не в духе был Дейл.

Всему виной бунтарский возраст, который хочет украсть моё счастье?!

Дейл испустил беззвучный крик, когда что-то тёплое потекло из его глаз, и сила покинула его тело, от чего он рухнул его на колени. Причиной, почему он остановил себя от крика в порыве чувства, было то, что Латина уже спала. Это доказывало, каким безнадёжным, но любящим идиотом он был.