Когда Латина остановилась в столичном поместье Элдштедта, её жизнь заполнилась такими вещами, как чтение книг из семейной библиотеки или скрупулезное изучение манер с Роуз. Роуз поступала так из уважения к Латине, и, чтобы не случилось ничего постыдного, ведь она приехала в поместье в качестве члена семьи Дейла. По мнению самого Дейла, её манеры были уже и так на достаточно высоком уровне для городской девушки, но он всё равно был искренне благодарен Роуз за заботу.

Однако Дейл думал, что у неё не было необходимости знать, как вести себя на балу.

Герцог попросил Дейла присутствовать на балу, который он устраивал в своём поместье вместе с Латиной.

— У Латины нет ни одного подходящего бального наряда?

— Это приватное событие, только для близких друзей и родни. Не нужно такой щепетильности.

Не может быть, чтобы это было так, —думал Дейл, но он не дал проявиться этой мысли на лице, так как был тщательно обучен манерам высшего общества.

Это был дворянин самого высшего класса в Лабанде. Каким бы «мелкомасштабным» приватным событием это ни было, это походило на совершенно другой мир, который обыкновенный простолюдин не мог себе представить.

— Если её наряд — проблема, то разрешаю тебе взять на время один из моих.

Все горничные оживились, когда они услышали эти слова от герцога, ничего не зная о шутке «Мне не нужно это разрешение», которую Дейл сдержал внутри. Он узнал, почему горничные были так счастливы, когда вскоре после этого пожаловался Грегору на это.

— Потому что моя сестра оставила множество нарядов в поместье. Наверное, они уже не совсем соответствуют современной моде, но их можно подправить.

— Ты тоже пытаешься стать моим врагом?!

— Для Латины, я думаю, что-то с классическим контуром было бы более подходящим, чем нынешняя мода на платья, которые оголяют кожу. Я бы предположила, что таковы были намерения моего лорда дяди, да?

— И ты, Роуз?

Роуз, которая обращалась к Владимиру в такой неформальной манере из-за приватной обстановки, расплылась в нежной улыбке.

Латина не была дворянкой с самого рождения, так что, очевидно, у неё не было официального дебюта в качестве придворной дамы; обычно она никогда не появлялась на таком сборище взрослых, как бал. Следовательно, ей было дано разрешение, так как это было «приватным-неформальным» событием.

— Дейл, ты звал меня? — спросила Латина, высунув голову из-за двери и держа книгу в руках.

— Л-Латина?! — истерично изрёк Дейл, заставив её удивлённо моргнуть своими большими глазами.

— Ты не звал меня?..

— Ты как раз вовремя, Латина. Пока ты здесь, как насчёт попробовать кое-то? Всё в порядке, не так ли, господин Грегор?

— Да. Я не против.

— Вы, ребята… Вы сговорились против меня… — взгляд Дейла замер на Грегоре и Роуз, пока горничные семьи Элдштедт окружали Латину.

— А? Что? А?

— Это навевает воспоминания о том, когда Леди Роуз была маленькой. — Главная горничная улыбнулась и отвела Латину в соседнюю комнату. Между тем, Латина оставалась в недоумении, не понимая, что с ней происходит.

— Леди Фаня души во мне не чаяла.

— Потому что моя старшая сестра любила тебя.

Дейлу было трудно говорить, когда друзья детства вспоминали старые времена. Но всё же Роуз улыбнулась ему.

— В отличие от меня, похоже, Латине подойдёт одежда любого цвета, верно? Я даже ей завидую.

— Это правда?

— Цвет моих волос так сильно выделяется, что многие цвета просто не сочетаются с ними.

Дейл кивнул в знак понимания. Было правдой, что Латина выглядела хорошо в чём угодно. Ну, у неё действительно было довольно плоское телосложение, так что он не мог заявить, что одежда с более зрелым дизайном наверняка подходит ей, но она всё ещё была такой умилительной. Однако, оголившись чересчур сильно, можно подхватить простуду, что было не хорошо. Говорили, что озноб — это величайший враг женщины, так что не было смысла показывать её живот или надевать короткую юбку. Глубокий вырез был бы ещё хуже, но если отбросить это в сторону, то можно было сказать, что она была хороша в чём угодно.

— От чего ты так сильно не любишь показывать её?

— Агх… Эм-м… Она — моя семья, так что… она привлечёт к себе ненужное внимание.

Он был юным авантюристом с редкими способностями «героя» и большим доверием Герцога Элдштедта. Вот как высшее общество относилось к Дейлу. Он не был лабандским дворянином, но был родом из Тислоу — из уникальной деревни с самобытной культурой. Его положение отличалось от положения простолюдина.

Дейл достаточно долго исполнял свою работу, так что он мог с лёгкостью отмахнуться от любопытных взглядов и злобных насмешек, обращённых к нему, однако он не желал показывать добросердечную Латину дворянскому свету, который, конечно, не был прекрасным.

— Вдобавок ко всему, она просто очаровательная девушка. Ты же знаешь, что если какой-то глупый аристократишка начнёт приставать ей, то будут ходить дурные слухи, что между ними что-то есть.

— Ну, это уж точно…

— И конечно, Латина будет намного милее кого-либо на этом балу. Нет никакой необходимости стараться изо всех сил, чтобы подтвердить что-то столь очевидное

— Ты, конечно, никогда не сомневаешься, ведь так? — сказал Грегор, глядя на него изумлённо, но Дейл не обращал на него внимания.

Он определённо желал видеть Латину в каком-нибудь ярком наряде на балу, который она бы никогда не надела в повседневной жизни. Латина уже была очень милой, но очевидно, что она станет ещё более очаровательной. Никто не сможет отвести от неё своего взгляда. Всё было решено. Здесь не было необходимости сомневаться.

Но даже если так… Нет, скорее всего, из-за этого он не мог позволить Латине присутствовать на балу. Для Дейла все другие мужчины являлись врагами. Он не хотел из кожи вон лезть, чтобы дать возможность таким назойливым паразитам приблизиться к Латине.

— Я не хочу давать этим вредителям шанса побыть рядом с Латиной, — сказал Дейл, при этом испуская чёрную, как смоль, ауру.

— Господин Дейл, — произнесла Роуз, глядя прямо на него, слегка наклонив голову.

— Хм-м?

— Это та собственническая сторона джентльменов, о которой я так много слышала?

Если бы такое происходило с Дейлом некоторое время назад, он бы просто рассмеялся и всё бы отрицал и просто заявил бы, что его чувства к Латине как у родного родителя. Латина была слишком милой, и за этим ничего более не скрывалось.

Но сейчас Дейл не мог так ясно отрицать свои чувства. Дейл говорил, что он никогда не думал о Латине как о представительнице противоположного пола, но он по-прежнему не выказывал ничего, кроме беспокойства по поводу того, что Латина была вместе с другими мужчинами. Но были ли тут только родительские чувства? Рассуждая логически, он не мог твёрдо отрицать, что проявил свои самые детские эмоции до такой степени, что у него завертелось в глазах.

Не желать, чтобы кто-то украл её, было естественным желанием отца, но для кого-то, кто не был её отцом, эти чувства имели другое значение.

Сейчас, когда он был в курсе этого. Дейл не мог скрывать, насколько был потрясён словами Роуз.

— А? А-а? Т-ты… не ошибаешься? Сейчас, это…

— Спокойнее.

Видя, как Дейл всё больше и больше волнуется, Грегор вздохнул, а Роуз весело рассмеялась.

В этот момент открылась дверь из соседней двери. Дейл инстинктивно перевёл взгляд в ту сторону, а затем замер.

В дверях стояла Латина.

На ней было тёмно-красное платье с простым дизайном в верхней половине. Для сравнения, юбка была собрана достаточно, чтобы подол великолепно раскачивался лишь от ходьбы Латины.

— Выглядит странно?.. Это как-то не совсем правильно. — Латина выглядела смущённой, внезапно надев такой экстравагантный наряд. Однако она всё ещё счастливо ёрзала и, казалось, наслаждалась тем, как развевается подол.

— Цвет ваших волос имеет приглушенный оттенок, так что я попробовала подобрать более яркий цвет, — объясняла главная горничная, стоя позади Латины.

— Из того, что я слышала, ты обычно надеваешь платья в ярких тонах, но в тёмных ты выглядишь лучше, — добавила Роуз с улыбкой.

Слушая издалека разговор женщин, Дейл то открывал, то закрывал рот. Он знал, что должен что-то сказать, но ничего не мог придумать.

— Всякий раз, когда моя сестра возвращалась домой, это было настоящее зрелище, — говорил Грегор, стараясь помочь своему довольно жалкому на вид другу.

— Когда леди Роуз была маленькой, леди Фаня часто заставляла её примерять старую одежду, — добавила главная горничная.

Роуз была довольно очаровательной, когда была маленькой, и сестра Грегора, Фаня, очень любила её. Она лично учила этикету Роуз, более аристократку с низким социальным статусом, и заставляла её носить экстравагантные наряды, которые обычно никогда не появлялись в доме Корнелиуса. Грегор часто видел юную Роуз, окружённой сворой горничных и заставленной переодеваться разные наряды.

Горничные, которые служат в этом поместье уже долгое время, помнят такие моменты очень хорошо. Восторженная атмосфера, возникшая в результате слов Владимира, была результатом тех событий.

— Тебе очень идёт. — Грегор обычно был немногословен, но он сделал этот комплимент Латине, чтобы привести Дейла в чувства.

— Латина…

— Что такое? — спросила Латина, наклонив немного голову, когда она посмотрела на Дейла. На её лице отразились беспокойство и предвкушение. Вместо похвалы от множества других людей, то, что она хотела, было всего одно «Ты выглядишь мило» от одного конкретного человека. На ней было великолепное платье, которое Латина видела только в сказках, и она чувствовала себя принцессой из книжки с картинками, поэтому вполне естественно, что хотела услышать такие слова, от которых ее щёки порозовеют.

Однако…

— …Ты подложила подкладки под грудь?

Неудивительно, что этот вопрос серьёзно разозлил Латину.

Между прочим, платье, которое Латина сейчас позаимствовала, было из тех времён, когда Фаня была немного моложе, чем сама Латина сейчас, и всё же в области груди всё ещё оставалось пространство, которое немного угнетало Латину. С точки зрения дизайна, оно выглядело бы плохо, если бы было мешковатым в этой области, поэтому она решила, что у неё нет выбора, кроме как немного заполнить это пространство.

Даже если Дейл понял это, то он не должен был обращать на это внимание.

— Ты только что провинился.

— Я не могу не посочувствовать Латине.

— Даже я понимаю, что поступил неправильно…

Со слезами на глазах и с расправленным от гнева плечами Латина покинула комнату, заставляя Дейла неряшливо рухнуть на стол и выдавить эти слова жалким голосом.

†

— Д-Дейл, ты б-болван!

— Гав?

— Т-Ты болван… — Латина, разразившись слезами, вцепилась за Винта.

Оставаясь в имении Элдштедта, Винт проводил свои дни преимущественно в прогулках по двору и в прочих делах. Земли были обширны, что вполне подходило для поместья знатного вельможи и делало его идеальным местом для игр щенка.

Когда он, повинуясь своим инстинктам, развлекался тем, что копал ямы в центральном парке Кройца, Дейл и Латина злились на него; но здесь никто, казалось, не возражал, сколько бы ям он не выкопал в саду.

Дейл не мог прямо сейчас быть суровым с Винтом, так как он должен щенку за безопасную доставку Латины в столицу, так что он решил, что потом всё уладит, искренне извинившись перед герцогской семьей. Впрочем, Винта это не касалось.

Благодаря тому, что за последние несколько дней он выкопал особенно большую дыру, Винт полностью весь испачкан грязью, и он наклонил голову, когда Латина жалобно всхлипывала перед ним. Переодевшись в свой обыденный наряд, она прибежала к парящему волку. Она не знала тут кого-нибудь ещё, так что единственный, при ком она могла понизить свою бдительность после Дейла, был Винт. Когда приходилось жаловаться на Дейла, щенок был её единственным вариантом.

Простолюдинка, наподобие Латины, не могла сделать что-то настолько смелое, как бежать к покрытому грязью Винту, надев такое великолепное платье. Именно поэтому она переменила свой наряд на повседневный, который не являлся официальной одеждой или подобающим нарядом для гостя в поместье герцога.

— Т-Ты болван...

Винт вылизывал щёки Латины, тем самым вытирая ей слёзы, а затем она прижалась к его серой шерсти, крепко обняв его. Её юбка покрылась грязью, но в этот момент она совершенно не беспокоилась об этом.

Латина не умела сквернословить на других, поэтому, когда она унижала кого-то другого, в её словах не было разнообразия, что было неожиданно для кого-то, кто всё детство провёл в баре на окраине города. Детское «Болван» было лучшим, что она смогла придумать, и она всегда заикалась, когда говорила это. Это было достаточно очаровательно, чтобы вместо плохих чувств вызвать у персоны, к которому она обращается, вызвать улыбку.

Извергая такие необычные оскорбительные замечания, она обняла Винта и вздохнула.

Латина, естественно, была взволнована при виде такого количества более красивых платьев, чем те, что она когда-либо видела до этого. Когда она просунула руки в рукава великолепного платья цвета темно-красного рубина, то, увидев себя в зеркале, она почувствовала себя немного уверенной в себе. Когда горничные нахваливали её, приговаривая, как идёт ей это платье, её отражение в зеркале стало немного смущённым.

Латина быласпособна прикидывать, насколько кто привлекателен. Она считала Роуз красивой и понимала, что Грегор будет считаться более привлекательным, чем Дейл. Однако она не считала это решающим критерием для оценки людей. Это повлияло на её низкую самооценку, поскольку у неё не было никакой уверенности в собственной внешности, но она всё равно заботилась о своём виде.

Она думала, что у неё была достаточно приличная внешность. С точки зрения других, эта оценка, возможно, казалась довольно нелепой, но это было похоже на то, как девочки её возраста относились к одному прыщу как к концу света. Вместо того чтобы думать позитивно, Латина концентрировалась на своих недостатках, но это, возможно, делало её совершенно нормальной девушкой.

И вот, её отражение в зеркале пересилило этот негатив.

Она была в абсолютном восторге от того, что Дейл попросил остаться с нею навсегда. Она была вне себя от радости и чувствовала, что должна стараться ещё больше, чтобы Дейл увидел в ней взрослую женщину. Она думала, что должна подталкивать себя ещё сильнее, но если бы он мог сказать ещё несколько таких особенных слов, то это дало бы ей мощный толчок.

Она была виновата в том, что позволила себе стать такой ненасытной и не смогла сдержать такие мысли. Дейл не сделал ничего плохого. Так думала Латина в глубине сердца. Но всё же те слова, которые он произнёс, были слишком.

— Дейл, ты б-болван…

— Гав, — ответил Винт на жалобно звучащий плач встревоженной Латины. Нельзя победить того, кто не прислушивается к голосу разума. Этот мир был переполнен такой нелепостью.

Не желая возвращаться в поместье с раскрасневшимися глазами, Латина вместо этого присоединилась к прогулке Винта. Имение располагалось на огромном участке земли, поэтому требовалось некоторое время, чтобы обойти его всего, что давало хорошую возможность ненадолго скрыться. Винт был хорошо знаком с садом, так что он мог показать Латине окрестности, ведя её к месту, где распускались цветы. Любуясь красотой сада, Латина понемногу восстанавливала самообладание.

— Они прекрасны, не так ли?

— Гав? — Винт не понимал идею о любовании цветами, которые не мог съесть, или смысл целенаправленной посадки зелени со странными формами, однако это делало Латину счастливой. Этого ему было достаточно.

— Могу ли я взять несколько… — Латина приблизила лицо к большому цветку и улыбнулась, наслаждаясь его ароматом. Она никогда не рвала цветы без разрешения, но позже она обязательно спросит, всё ли в порядке. — Мы могли бы сделать действительно большой цветочный венок с таким количеством цветов, верно?

— Гав.

Она, вероятно, могла связать достаточно большой цветочный венок, наподобие короны. Мысли о таких вещах немного подняли ей настроение. Она решила перестать чувствовать депрессию и сожаление и твердо кивнула, сжав ладони в кулаки.

— Я обязательно вырасту и достучусь словами до Дейла!

Это было не тем, о чём девушка её возраста должна была громко восклицать на улице.

†

Когда Дейл решительно отклонил неоднократные просьбы посетить бал, сославшись на тот факт/оправдание, что он всё ещё отдыхает, Герцог Владимир уступил легче, чем ожидалось.

Дейл не ожидал предложения, которое было оглашено вместо этого, из-за чего он остался ошеломлённым.

— К-Картина… Латины?

Он знал, что художники-портретисты приезжали и уезжали из поместья герцога. В высшем свете было естественно иметь при себе парочку художников. Не было ничего странного в том, что особенно талантливый художник остановился в вашем поместье исключительно ради вас. И всё же Дейл не видел смысла в том, чтобы писать портрет с такой простолюдинки, как Латина.

Герцог не мог помышлять о том, чтобы продать Латину какому-то молодому идиоту-дворянину, верно? Латина могла бы через женитьбу стать членом высокоранговой семьи, как героиня какой-нибудь сказки. Он, вероятно, сказал это по доброте душевной, думая, что это сделает её счастливой, верно? Хоть он был герцогом, он всё ещё вмешивался туда, куда не следовало. Тут, правда, не нужно было таких размышлений. И что более важно, Латина с этого момента собиралась остаться рядом с Дейлом навсегда. Дейл ни за что не позволил ей уйти с каким-то другим мужчиной.

Тёмная аура окружила Дейл, когда его мысли хлынули потоком; однако он умело сохранял вежливое выражение лица и манеры.

Владимир изумлённо глядел на Дейла и нежно улыбался:

— Один из моих художников, что работают в моём доме, увидел твою ненаглядную дочку в саду. Он спросил меня, можно ли её нарисовать.

— У меня нет причин отклонять такую просьбу непосредственно от вас, герцог, — ответил Дейл, скрывая, как он был потрясен, и плавно игнорируя тот факт, что он только что хотел отклонить просьбу герцога.

В отработанной манере слуга рядом с Владимиром дал Дейлу дополнительное объяснение. Вероятно, художник услышал, что тут находится живой мифический зверь, которого он при обычной ситуации мог никогда не увидеть, даже если бы захотел, и поспешил сюда. В Танцующем Оцелоте на Винта смотрели как на необычного пса, что помогал приглядывать за малышом и дремал везде, где ему заблагорассудится, но мнение общества, в целом, было иным.

Затем художник обратил внимание на ещё более необычную девушку, за которой увязался мифический зверь, что слушался её. Это было причудливое зрелище, похожее на что-то из эпоса, который передавался из поколения в поколение. Мифический зверь был покрыт грязью, и платье девушки было таким же, но это зрелище настолько возбудило творческие порывы художника, что он даже не заметил этого.

Согласно тому, что Дейл слышал ранее, работа художника-портретиста на службе дворян была довольно напряжённой. Просто рисовать вещи такими, какими их видишь, не всегда достаточно, чтобы угодить своему покровителю. По-видимому, было обычным делом искажать истину и прославлять вещи, и, вероятно, импульс к возможности свободно рисовать то, что действительно хочется, на этот раз пришёлся на Латину.

В воздухе не витало неприятного запаха, так как Латина позаботилась о том, чтобы тщательно вычистить Винта. Ему не нравилось, что его моют мылом с сильным запахом, но Латина аккуратно вычистила его потом, так что его настроение более-менее восстанавливалось.

Латина выбрала простое, но всё же высококлассное платье из коллекции герцогской семьи. Сначала она была на нервах из-за идеи быть моделью, но ей сказали, что ей следует быть самим собой и с ней всё будет в порядке, если она не будет слишком много двигаться.

Сейчас Латина вела беззаботный разговор с Винтом, пока плела из цветков венок. Художник часто имел дело с постоянно жалующимися дворянами, так что он привык к тому, что не нужно заставлять модель долго сидеть на месте.

Его угольный карандаш скользил быстро, каждый момент подстраиваясь под различные изменения на лице Латины. У Дейла были серьёзные сомнения в том, что кто-то может так быстро закончить рисование практической части.

На бумаге, несомненно, была Латина, но поскольку это проходило через призму чужой точки зрения, то были нарисованы фрагменты, которые явно отличались от того, как Дейл видел её.

Дейл считал, что видел её больше, чем кто-либо ещё, и так же знал её лучше, чем кто-либо ещё. Но это было с его собственной точки зрения, которая не была ни правильной, ни неправильной.

Он так полностью и не понял Латину. Признавая это, Дейл понял, что ему придётся приложить больше усилий, чтобы лучше узнать её как женщину. Именно этого требовал выбранный им путь.

Картина была окончена спустя несколько дней. На ней был изображён крылатый мифический зверь, охраняющий красивую девушку, украшенную цветочным венком, и казалось, что она была нарисована как олицетворение её прозвища. В фигуре, изображённой на роскошном шёлке, был намёк на женственность. Элегантную улыбку на её лице никак нельзя назвать детской.

Дейл осознал, что отчаянно пытался игнорировать взросление Латины. Эта идея настолько укоренилась в нём, что он даже не понимал этого.

Пока он говорил себе, что не нужно спешить, что ещё есть время, лёгкий румянец проявился на щеках Дейла, когда он смотрел на этот образ девушки, такой дорогой ему, как будто видел её чужими глазами.

†

— Латина… ты хочешь посетить бал?

— А?

Дейл и Латина были в одной комнате в ночь бала, в поместье Элдштедт. Латина наклонила голову в ответ на вопрос Дейла, который он задал из-за слабого чувства вины.

— Эм… У меня правда есть к ним интерес. Ты говорил, что тебя часто приглашали и что они скучные, но… такое я видела только в книжках с картинками. Мне было интересно, на что это будет похоже.

— Понятно…

Такие чувства были естественными для девушки такого возраста. Вместо того чтобы выставлять себя узколобым, Дейл должен был быть готов поддержать её, что бы ни случилось. Переосмыслив вопрос с этой точки зрения, Дейл посмотрел на Латину с нежной улыбкой.

Он был немного шокирован, когда их глаза встретились и выражение её лица превратилось в очаровательно детское. Он почувствовал облегчение, что он мог просто смотреть на её юность и думать, «Как они мила!» как обычно. Размышляя о собственных чувствах, он обнял Латину.

— Ну… это определённо не тот ослепительный и чудесный мир, который ты себе представляла. В конце концов, это место, где нечистые духи пытаются перехитрить друг друга.

— …Я не люблю призраков.

— Ты их боишься?

Хотя она и знала, что это всего лишь метафора, Латина абсолютно не выносила нежить, поэтому нахмурилась в ответ.

— Кстати, ты же не знаешь, как танцевать, верно, Латина? Если ты увидишь, что другие люди делают это перед тобой, ты тоже захочешь это сделать, верно?

— Ага.

— Тогда… это будет твоим домашним заданием — сделать это до того, как появится следующий шанс.

Латина была чрезвычайно плоха в чувстве ритма, так что это, безусловно, было непростой задачей. Она это тоже знала, так что смущённо отвела взгляд.

Слабая мелодия далёкого оркестра проскользнула через открытое окно. Когда он услышал ей, Дейл улыбнулся Латине, которую он всё ещё держал:

— Не желаешь начать практику прямо сейчас?

Не поняв, что он имел в виду, Латина улыбнулась в ответ, её щёки налились румянцем.

— Ага.

Латина положила руку поверх той, которую протянул ей Дейл, затем ухватилась за край юбки и присела в реверансе, как подобает настоящей леди. Благодаря тренировкам с Роуз тут не было и намёка, что она училась в спешке.

Возможно, в не таком уж далёком будущем Дейл поведёт её на настоящий бал, и, когда это время придёт, наверное, она будет сопровождать его как кто-то другой, а не как его «любимая дочь».

Исполняя этот притворный танец в объятиях Дейла, Латина развернулась, заставив подол её юбки порхать. В этот раз Дейл не говорил ничего двусмысленного — он прямо сказал ей:

— Латина, для меня ты самая милая девушка во всём мире.

Латина со своей блестящей улыбкой была похожа на распустившийся цветок.