— Латина, ты назвала моего старика «папой», не так ли? — спросил Дейл, когда непринуждённо читал письмо из его родной деревни.

Дейл и Латина находились в своей комнате, на чердаке. Расчёсывая свои волосы возле него, Латина беззаботно улыбнулась и ответила:

— Ага, потому что ему это понравилось.

Латина открыто заявила об этом, и на лице Дейла появилась неловкость. Казалось, он с трудом соображал, что ответить:

— Папа…

Латина называла отца Дейла «папой Рэндольфом». Она обращалась к своему настоящему отцу, Смарагди, по прозвищу «Раг». Культура дьяволов и их язык отличались от людских, но у них действительно был концепт «родителей», хотя, навряд ли, у них найдутся слова для того, чтобы обратиться к ним. Ввиду этого было естественно для дьяволов называть даже родителей их именами.

Когда Латина остановилась в Тислоу, Рэндольф с серьёзным выражением лица заявил: «Возможно, на самом деле было бы очень приятно иметь дочь». Хотя было трудно сказать так, просто взглянув на Рэндольфа, когда жена младшего брата Дейла, Йорка, назвала его «отцом», и в частности, когда его внуки назвали его «дедулей», он, очевидно, расплылся в широкой улыбке. Мама Дейла, которая описывала такие вещи в письме, не подталкивала Латину, чтобы она её называла как-то по-особенному, так что девушка звала его просто «госпожа Магда».

— И ты называешь старую ведьму «бабулей».

— Да.

После этого Латина обернулась и нашла Дейла с озадаченным выражением лица.

— Но, несмотря на всё это, ты никогда не называла меня «папой» или «старшим братом».

Дейл был опекуном Латины и самопровозглашённой заменой отца, но с самой первой встречи она называла его просто по имени. Она так же Кеннета и Риту называла их именами, так что он не особо возражал, но, подумав об этом снова, это показалось ему странным. Он понял, что разница в их возрасте не так уж велика, чтобы имело смысл называть его «папой», но ничего странного не должно было быть, если бы она обращалась к нему как к старшему брату. Скорее, он думал, что у «старшего брата» было приятное, свежее ощущение. И он мог представить, как она, когда была маленькой и не умела так хорошо говорить, называла его «старшим братом». От этой мысли его сердце забилось ещё быстрее.

Возможно, это было уместным, так как они были отцом и сыном, но тут действительно не было великой разницы между Рэндольфом и Дейлом.

Латина немного надула свои щёчки — видимо, обиженная словами Дейла:

— Я имею в виду, что ты — Дейл.

— Понятно.

Щёки Латины раскраснелись от смущения. Её действительно было легко понять, глядя на то, как она искренне показывала, что чувствует, не скрывая эмоций. Просто она была такой.

Но потом… Латина… она была такой даже тогда, когда была маленькой? После осознания этого лицо Дейла тоже покраснело.

У Латины ни разу не было мыслей о Дейла как об «отце». Чувства в её сердце проявлялись даже в том, как она обращалась к нему.

Когда она была ещё маленьким ребёнком, что крепко держала свою книжку с картинками, когда ходила, Дейл не думал о ней как-то иначе, как о приёмном ребёнке, но у маленькой девочки была сильная воля. Она была достаточно взрослой, чтобы впервые влюбиться.

Чёрт… думаю, это и неудивительно, что меня назвали твердолобым...

С неловкой улыбкой на лице Дейл посмотрел на девушку, чья любовь росла с детства, которую он больше не мог называть «маленькой».

Мягкий свет лампы падал на них обоих, когда они проводили время вместе.