...Если мне суждено пройти через эту боль, то я больше никому не позволю сблизиться со мной.

Зимой, в год моего шестнадцатилетия, я пережила мучительную разлуку.

* * *

Впервые я встретила Сиори одним весенним днём. Тем утром я пришла в школу гораздо раньше обычного.

Зачем я это сделала, не имея при этом никаких особых планов? По правде говоря, мне просто показалось, что уже пришла пора вставать. В итоге я закончила со своими утренними делами на час раньше обычного, успела на самый первый поезд и осознала свою ошибку лишь тогда, когда заметила, как мало людей в вагоне.

Прежде всего, я ненавижу следить за временем, поэтому практически никогда не перепроверяю его на часах. Для такого человека, как я, лучше опоздать в школу, чем услышать звон будильника. В общем, мне пришлось смириться со своим промахом.

Автобус, идущий от станции М линии JR [1], довёз меня до школы. Когда я вышла на улицу, солнечный свет ослепил ещё сонные глаза.

Заслонившись от него рукой, я прошла сквозь высокие врата. Ясное небо проглядывало сквозь густую крону гинкго, из-за чего казалось, что от дороги исходило слабое свечение, словно она была Млечным Путём.

(Млечный Путь...)

В этом сравнении было что-то смущающее и романтическое. Если бы я сказала такое во время урока, какие лица сделали бы остальные?

«Как неожиданно. Оказывается, эта чудачка Сато Сэй-сан умеет быть милой?»

Но у меня не было ни малейшего желания развлекать их чем-то подобным.

«Глупо», — пробормотала я, взмахнув своими длинными волосами, которые полностью закрывали мою спину сзади.

(Что именно?)

Но вместе с очевидным «всё глупо» промелькнул ответ «я».

Невинно улыбающиеся ученицы, которые, как они говорят, довольны всем окружающим миром.

Жалкие родители, которые никогда не сомневаются в том, правильно ли они воспитывают собственных детей.

Школа, которая ничего не скажет до тех пор, пока у меня блестящая успеваемость.

Я, продолжающая жить в повседневной рутине, несмотря на то, что меня тошнит от этого.

Всё глупо.

Если на всём белом свете я не могу найти ничего, что смогла бы полюбить, в том числе себя, то, наверное, проблема во мне самой.

Этот мир существует гораздо дольше меня, так что, наверное, мнение большинства привело его к лучшему. Следовательно, люди, которые не соответствуют сложившимся нормам, сами виноваты и ответственность лежит лишь на них.

Я прекрасно понимала это и потому держала всё в себе. Но бывает, что шестнадцатилетний подросток временно отказывается играть роль «чистой девы».

Почему я должна улыбаться вместе со всеми?

Почему вынуждена обсуждать то, что меня совершенно не волнует?

В общем, мне приходилось молчать.

Я ничего не могла сделать, находясь в этом прибежище ангелов.

Так что для меня Дева Мария, стоящая на развилке дороги, ничем не отличалась от Нио [2].

(Да...)

С виду всегда такая безмятежная и добрая, но на самом деле она разделяет всех поступивших сюда учениц на хороших и плохих.

Сложив пальцы своей правой руки пистолетом, я направила его на белую статую. Священная Дева стояла перед маленьким зелёным садом и каждую секунду возносила к небесам молитвы за своих подопечных.

— Аминь.

«Бах!» — мысленно выстрелила я и со смехом убежала.

Прекрасно.

Как приятно было теперь мчаться среди деревьев, листья которых всё ещё распускались. Я всегда хотела сделать так разок, когда рядом никого не будет.

Меня не волновало, что люди могли увидеть это, но вот их вопросы доставили бы немало хлопот.

Я не верила в Деву Марию и потому не боялась её кары. Иисус из Назарета и его мать Мария действительно существовали, но умерли давным-давно. Спустя 2000 лет даже призраки устали бы бродить по свету.

И если Мария близка к Богу, то она должна заботиться даже о таких плохих ягнятах. Ну же, спустись сюда и спаси мою заблудшую душу!

— Аминь!

Я бежала, выкрикивая это снова и снова.

Была середина весны.

Совсем недавно я перешла на второй курс старшей школы.

Не то, чтобы я была чем-то недовольна. Я просто не ощущала тепла. Моя душа продолжала блуждать во тьме среди бескрайней пустыни.

Я не знала, что мне нужно делать.

И даже не знала, что бы я хотела сделать.

Тяжело дыша, я прислонилась к стене церкви. И почему нужно было прибежать именно сюда? Похоже, всё это время моё подсознание гнало меня в противоположном направлении от школьного здания.

«Ладно. Отдохну здесь часок», — подумала я и вошла в церковь.

* * *

Первым, что вы бы увидели, пройдя несколько шагов по тому тёмному пустому коридору и открыв богато украшенную дверь, было деревянное распятие Иисуса Христа. Слева от него стояла цветная статуя Девы Марии, а справа располагалось великолепное витражное окно. По обе стороны от центрального прохода тянулись длинные ряды деревянных скамей.

Утренняя служба уже должна была кончиться, поэтому в церкви больше никого не было.

Выбрав себе место у стены, на втором ряду сзади, я улеглась на скамью. Потолок украшали изображения ангелов. Это был первый раз, когда я вот так расслабленно смотрела на них.

Я не христианка, но считаю эту церковь красивой. Буддистские храмы мне тоже симпатичны, так что, быть может, мне просто нравятся различные религиозные сооружения.

Обняв саму себя, я закрыла глаза. Это успокаивает. Создаётся ощущение, будто тебя окружает толстая скорлупа.

Не трогайте меня. Забудьте обо мне.

Тело жаждало сна, но в голове бурлили мысли. Для меня такое было в порядке вещей, поэтому я просто перевернулась на бок.

Сколько времени прошло? В конечном итоге я потеряла счёт времени и перестала чётко осознавать, бодрствую я или дремлю, как вдруг раздался какой-то звук.

Я тут же вскочила, словно чёрт из табакерки. Так моментально обычно реагируют травоядные животные, когда что-то прерывает их мирный отдых. «Кому какое дело до тебя», — прошептал голос в моей голове.

Видимо, человек, издавший этот звук, тоже удивился моему внезапному телодвижению, поскольку немедленно обернулся. Это оказалась девушка. Она сидела совсем близко к распятию.

Всё это время мы были здесь, не зная о присутствии друг друга.

Наверное, перед этим она стояла на коленях и молилась. Я судорожно сглотнула, увидев, как эта девушка плавно поднялась со своего места.

Стоя в лучах света, льющегося из витражного окна, она выглядела словно ангел.

— ...Доброго дня.

Улыбнувшись, она направилась в мою сторону. Судя по внешнему виду, это была ученица старшей школы имени Святой Лиллианы. Её прямые волосы доходили до талии, кожа была бледной, но не до такой степени, как мне показалось на первый взгляд.

— ...Ты первокурсница?

Подозреваю, что в этот момент я смотрела на неё оценивающим взглядом.

— Да. Я переехала сюда лишь в этом году.

Её бодрый голос звучал успокаивающе.

— ...Понятно.

В школе я не помнила всех и каждого в лицо, но если бы я хоть раз видела эту девушку раньше, то, наверное, не забыла бы об этом.

— Как тебя зовут?

— Кубо Сиори.

Кубо. Сиори.

Её имя прочно врезалось мне в память. В нём не было ничего необычного, но эта девушка сделала его особенным.

Раньше я никогда не проявляла интерес к другим людям, однако первокурсница Кубо Сиори вызвала у меня невероятное любопытство. И в итоге оно обрушилось на неё. Не удовлетворившись лишь именем, я спросила, из какой она группы, в какой средней школе училась, где теперь живёт, и другие бесцеремонные вопросы.

Сначала Сиори заметно растерялась, но потом, поняв, что мои вопросы были порождены любопытством, а не желанием раскритиковать её, вежливо и обстоятельно ответила на всё.

Среднюю школу Сиори заканчивала в Нагасаки. Там она получила рекомендацию для поступления в Лиллиану. Но родом она была из Токио, поэтому в её речи не слышался акцент. Когда Сиори была в третьем классе, её родители погибли в автокатастрофе, поэтому ей пришлось уехать к дяде в Нагасаки. Теперь же, не имея никаких родственников в Токио, она жила в общежитии академии и ездила оттуда в школу.

Сиори без утайки рассказала о том, как тяжело ей приходилось в эти пятнадцать лет своей жизни. Я была тронута до глубины души. Эта девушка терпеливо отнеслась ко мне, грубой старшекурснице, которую она видела впервые в жизни. Более того, Сиори была готова принять меня, что казалось просто невероятным.

Такая взрослая и мудрая, она была не против протянуть руку даже мне, несмотря на мои странности. И, кажется, даже шипы моих терний не смогли бы поцарапать её светлый образ.

— На сегодня хватит? — сказала Сиори, немного помолчав, и посмотрела на свои наручные часы. — Мне нужно идти.

Я очень хотела ещё побыть с ней вот так, но хорошо чувствовала всю неловкость ситуации. Так или иначе, мне пришлось просто кивнуть. Я почувствовала себя крайне расстроенной.

— Извини, что отняла у тебя время.

— Всё в порядке, я привыкла.

«Новичкам из других школ часто приходится отвечать на вопросы о себе»,— добавила она с улыбкой, в которой не было ни намёка на раздражение.

— Ох, точно. Меня зовут...

— Я знаю. Бутон Розы Гигантеи, Сато Сэй-сама.

— Э?..

— Вас представили на приветственной церемонии.

Вежливо поклонившись, Сиори покинула церковь. Кажется, что с её уходом всё здесь утратило своё прежнее великолепие.

Оказывается, я известнее, чем предполагала.

Сиори узнала обо мне на приветственной церемонии для первокусниц, которую ежегодно проводит Ямаюрикай. Я помню, как моя старшая сестра, Роза Гигантея, заставила меня тогда помогать с организацией. Мне это было неинтересно, но сбежать с такого мероприятия не представлялось возможным, поэтому пришлось просто просидеть там всё время.

Смогла бы я тогда отыскать Сиори в толпе?

Конечно да. Количество людей не имеет значения. Сиори одна такая, её невозможно с кем-то спутать.

— Кубо Сиори?

На лице Мидзуно Ёко появилось удивлённое выражение.

— Ч... чего?

— ...Ничего, я просто никогда раньше не слышала, чтобы ты упоминала чьё-то имя, только и всего.

Сегодня я впервые за долгое время пришла в Особняк Роз после уроков.

— Так, что ты хотела сказать? — спросила Ёко, закончив читать какие-то документы. Она примерная ученица и очень ответственный человек.

— Ничего особенного. Просто так зовут первокурсницу, которую я встретила сегодня утром. Она в одной группе с твоей младшей сестрой, поэтому я захотела спросить, слышала ли ты что-нибудь о ней.

— В одной группе с Сатико?..

Похоже, Ёко ничего не могла вспомнить. Сиори произвела на меня очень сильное впечатление, из-за чего я решила, что её активно обсуждают в школе. Но, видимо, это не так.

— Ничего страшного, если ты про неё не слышала.

Я уже собралась уходить, как вдруг Ёко схватила меня за руку.

— Ты так давно не приходила сюда. Задержись ненадолго. Я давно хотела сказать, что ты, как бутон Розы Гигантеи, уделяешь недостаточно внимания своему положению.

«Зато ты, Ёко, уделяешь достаточно внимания своему положению, так что моё отсутствие не принесло бы никому проблем», — подумала я.

— Я не хотела становиться бутоном.

— Но ты же согласилась на это, приняв чётки Розы Гигантеи?

— Тогда сестра ещё не была ею.

— Опять споришь по мелочам. У меня голова болит от одной мысли о следующем годе, — вздохнула Ёко, схватившись за голову.

Естественно. Ведь среди бутонов она была единственной, на кого можно положиться.

Эрико, бутон Розы Фетиды, делала всё, что от неё требовалось, но всегда со скучающим видом. Зато я с удовольствием отлынивала. Наверное, когда мы трое перестанем считаться бутонами, Ямаюрикай погрузится в хаос.

И я это прекрасно понимала. Так что моя голова тоже начинала болеть при мысли о следующем годе.

— В любом случае, задержись здесь ещё немного. Хотя бы пока не придёт кто-нибудь ещё.

Ёко не спешила отпускать мою руку.

— Если я уйду, в этом не будет твоей вины. Не бери на себя слишком много.

— Но пока мы здесь вдвоём, я не хочу, чтобы ты вот так уходила.

— М-м.

Я присела на стул. Не для того, чтобы угодить Ёко. Просто стоять всё же немного утомительно.

— Спасибо, — сказала Ёко и снова принялась за документы.

Спустя примерно пять минут я услышала скрип лестничных ступеней.

— Ого, ничего себе. Какое редкое зрелище.

Моя старшая сестра, Роза Гигантея, пришла сюда в сопровождении Огасавары Сатико, младшей сестры Ёко.

Такое тоже нечасто увидишь. Войдя в комнату, довольная сестра выставила перед собой Сатико, словно та была куклой, только что купленной в магазине.

— Мы столкнулись в коридоре, поэтому пришли сюда вместе. Сатико-тян прямо как милая японская куколка, так что я просто не могла не составить ей компанию.

Да, Сатико очень красива, это неоспоримый факт. Она на год младше меня, так что я знала о ней ещё до своего поступления в старшую школу. Точнее, под «знала» я имею в виду, что видела её, но мы никогда не заговаривали друг с другом.

Благодаря своей внешности и статусу, она стала довольно известной личностью в школе. Юная леди из богатой семьи. Когда Ёко выбрала её своей младшей сестрой, я подумала: «Зачем она связалась с таким проблемным человеком?» Но совершенно очевидно, что если бы Ёко этого не сделала, то никто другой точно бы не осмелился.

— Прости, что выгляжу как европейка, сестра.

— А, ты обиделась? Глупенькая, мне нравится твоё лицо таким, какое оно есть. Поэтому я и выбрала тебя своей младшей сестрой.

— Извини. И спасибо.

Я почувствовала удовлетворение. «Я выбрала тебя, потому что мне нравится твоё лицо». Мне было приятно, когда сестра говорила это. Никто не может заглянуть внутрь человека, поэтому те, кто хвалят внешность, внушают гораздо больше доверия.

— Садись.

Сатико села рядом с Ёко, я переместилась ближе к сестре. Мне никогда не нравилась атмосфера камерного уюта, но, впрочем, нельзя сказать, что от этого мне был неприятен Особняк Роз. Наверное, сестра знала это и потому не заставляла меня появляться на собраниях и чаепитиях. Такой уж я человек — если прихожу, то только по собственному желанию. И сестра понимала, что меня бесполезно призывать к этому.

Да. Сестра всегда знала, как правильно обращаться со мной.

Когда я поступила в старшую школу, нашлось много желающих предложить мне свои чётки. Но я отвергала их всех. Мне просто хотелось остаться одной. Тем не менее, все продолжали допытываться, почему никто из тех девушек не подходил на роль моей старшей сестры. И когда это уже начало сильно раздражать меня, появилась она, бутон Розы Гигантеи.

«Мне нравится твоё лицо. Я хочу видеть его рядом, поэтому будь со мной», — сказала она. Именно из-за этой фразы я и согласилась стать её сестрой.

Мне было гораздо легче от того, что я знала причину, по которой понравилась ей.

Вот почему я всё же изредка приходила в Особняк Роз и сидела там. Этим я выражала свою благодарность ей. Мне не нравились собрания, хотя всё, что от меня требовалось на них, — это присутствовать и делать вид, что я слушаю.

В то время, как Ёко, Сатико и моя сестра обсуждали что-то, а с улицы доносился чей-то смех, я молчала и напевала про себя «Сердце Девы Марии». Причина у такого выбора была только одна: это первая песня, слова которой я смогла вспомнить. А так я была бы и не против чего-то в стиле энка [3], если бы знала слова.

У меня не ладилось общение со сверстницами. Вот почему всё своё свободное время я проводила за чтением новелл. Одногруппницы считали, что я «не от мира сего».

В комнату вошли Роза Хинэнсис и Роза Фетида, а это значит, что пришло время начать собрание. Я как раз пропела у себя в голове последнюю строчку из «Сердца Девы Марии» и принялась думать о девушке, которую встретила в церкви этим утром.

Кубо Сиори.

Ёко права. Удивительно, что кто-то смог меня заинтересовать.

Поверить не могу, какой же настойчивой я могу быть.

Всё началось с того, что я решила проснуться пораньше и подождать Сиори у школьных ворот. Она должна была пройти сквозь них, потому что тоже ездила на автобусе, идущем от станции М. Однако я решила, что у ворот шансов пересечься с ней гораздо больше, чем на автобусной остановке.

Да, знаю, это очень по-детски. Я так надеялась, что увижусь с ней там. У меня даже не возникло мыслей о том, что она может прийти не одна или просто не будет рада встрече со мной.

Но в итоге ничего из этого не произошло. Потому что Сиори так и не появилась там.

Поток тёмных школьных форм прекратился. Вместо того, чтобы поспешить на урок, я осталась задумчиво смотреть за охранником, который пришёл запереть ворота.

Прежде, чем подумать, что она могла опоздать или просто не прийти сегодня в школу, я засомневалась в реальности происходящего. Эта девушка действительно существует? Ёко, видимо, не знала о том, что у нас в школе учится некая Кубо Сиори, а в церкви в то утро больше никого не было, так что не было никакой возможности доказать, что есть такая первокурсница. Но, как ни странно, кажется, что ей это подходит — быть нереальной, словно пришедшей из другого мира.

* * *

Во время обеденного перерыва я заглянула в кабинет к первокурсницам из группы «Сосна». Должно быть, визиты второкурсниц для них не были привычны, поскольку все принялись с интересом наблюдать за мной, но предлагать помощь никто не бросился.

— Что-то случилось, Сэй-сама? — послышался сзади голос Сатико.

Видимо, её не было в кабинете, когда я пришла.

— Кубо Сиори здесь учится?

В первую очередь я должна была спросить именно это.

— Да.

Судя по выражению лица Сатико, она удивилась моему вопросу.

— Её сегодня не было на уроках?

Теперь существование Сиори получило подтверждение, но от этого она не появилась в кабинете.

— Она в школе.

— Так, она опоздала?

— Нет, пришла вовремя. И...

Сатико сразу же ответила и на мой следующий вопрос.

— Думаю, что сейчас она в церкви.

— В церкви...

— Она ярая христианка и потому каждое утро приходит туда молиться.

Это всё объясняло.

Сиори пришла в школу раньше меня. И в то время, когда я ждала её у ворот, она молилась.

Хотя вчера я и встретила Сиори именно там, это не заставило меня задуматься, чем и как долго она занималась в церкви. Но она точно пришла туда не для того, чтобы поспать, как это сделала я.

И когда я услышала, что она ярая христианка, то сразу же всё поняла. «Чистота», которую я почувствовала в Сиори, — это её набожность.

— Передать ей, что бутон Розы Гигантеи искала её?

— В этом нет необходимости.

— Вы ведь сейчас пойдёте в церковь, да?

— ...Не думаю.

Я ушла, даже не поблагодарив Сатико. Не потому, что она сделала что-то неправильно. Просто она очень проницательна, хотя за этим и не скрывается никакого злого умысла. Я знаю это, но мне всё равно неприятна мысль о том, что Сатико, младшекурсница, так хорошо понимает мои чувства к Сиори.

Когда я почти вернулась в свой кабинет, меня посетила ещё одна мысль, заставившая сменить направление. Было бы глупо не идти в церковь просто из-за слов Сатико, а мне не хотелось заходить обратно в свой шумный класс.

Сначала нужно было попасть на улицу и подышать свежим воздухом. Я воспользовалась аварийным выходом, которым на самом деле не разрешалось пользоваться до особого случая. Распустившиеся листья с каждым днём делались всё зеленее, а их сверкающая красота была так приятна для глаз, что на уроках становилось просто невыносимо скучно.

Я взяла с собой книгу. Захотела прогулять этот урок, когда представила, как чудесно можно провести время в такую погоду.

Не знаю, сознательно или нет, ноги сами понесли меня на восток. Может, там бы я встретила Сиори. Но если нет, расстраиваться не стоило, ведь я не знала, что мне сказать ей.

По правде говоря, всё, чего мне хотелось, — увидеть Сиори издалека. Пусть она даже вовсе не заметит меня...

Я подняла голову и закрыла глаза. Такое ощущение, будто я таяла и превращалась в молодые побеги, свежие листья, ветер, колеблющий их. Хотелось прекратить своё существование. Вот бы Сато Сэй навсегда исчезла из этого мира, да так, чтобы никто не знал, что такой человек действительно был.

Когда я открыла глаза, Сиори появилась передо мной, словно по волшебству. Между нами было расстояние в десять метров, и она медленно сократила его до одного.

— Доброго дня, бутон Розы Гигантеи.

Кажется, что находиться здесь в такой момент было для неё естественным. Я невольно подумала, что Сиори — полная противоположность меня. Мир любил и принимал её. Наверное, именно поэтому меня так тянуло к ней.

— Я пришла, чтобы увидеться с тобой.

Хочу, чтобы Сиори спасла меня. Хочу, чтобы она очистила мою душу, несоответствующую требованиям нашего мира, и сделала мою жизнь нормальной.

— Я хотела увидеть тебя. Мои чувства не доставляют тебе неудобств?

Я повторила это ещё раз с таким выражением мольбы на лице, которое я не стала бы даже собственной маме показывать. Но Сиори видела меня такой. В какой-то момент я решила сбросить броню, до сих пор защищавшую мою душу. Если меня отвергнут, тут уж ничего не поделаешь. Было в Сиори что-то такое, из-за чего я была готова рискнуть всем, что имею.

— Неудобств? Как я могу говорить такое?

Тихий голос Сиори был похож на кристально-чистое озеро.

— Я тоже хотела увидеть тебя.

Слёзы подступили к моим глазам. Надо же, оказывается, я тоже могу быть искренней в своих чувствах. Боже, спасибо, что послал мне Сиори.

После нашей встречи в тот весенний день мы с Сиори стали медленно, но верно сближаться.

Учась на разных курсах, мы всё равно старались проводить вместе как можно больше времени и виделись как минимум раз в день. Иногда по утрам я находила Сиори в церкви, и бывали дни, когда мы вместе обедали. Мы не состояли ни в каких клубах, поэтому после уроков нередко гуляли вдвоём по территории школы.

Я дорожила тем временем, что мы проводили вместе, поэтому никогда бы не повела Сиори в Особняк Роз, чтобы познакомить её со своей старшей сестрой и уж тем более с другими членами Ямаюрикай.

Я всё дальше и дальше отдалялась от Особняка Роз и полностью растворялась в Сиори.

— Не думаешь, что вам стоит держать дистанцию друг от друга?

Вот что я услышала в первый день лета, когда Ёко пришла к нам в кабинет, чтобы сказать мне это.

— Что ты имеешь в виду?

Сегодня после уроков я должна была встретиться с Сиори, поэтому приход Ёко вызвал у меня раздражение.

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Кубо Сиори. Кто она для тебя?

— Что?

Она пришла сюда просто для того, чтобы задать мне этот идиотский вопрос? Вмешательство в чужую жизнь должно иметь предел. Убрав в сумку свой тоненький англо-японский словарик, я выдавила из себя грустную улыбку.

— В этом нет ничего весёлого.

— О, извини. Просто ты так занята своей младшей сестрой. ...Говорят, ты заставила Сатико отказаться от всех частных занятий. Это правда?

— Сейчас речь не о моей сестре. Эта проблема связана только с тобой и Кубо Сиори.

— Проблема?

Я поняла, что Ёко хотела сказать.

У нас с Сиори особые отношения. Не такие, как между Ёко и Сатико или между мной и моей старшей сестрой.

Это сложно объяснить, но мне кажется, будто мы с самого рождения стремились к тому, чтобы соединить наши руки. И в итоге мы замкнулись друг на друге и отвернулись от всего остального мира.

Но большинство людей делает не так — одна рука держит руку другого человека, но вторая остаётся свободной для других действий. Наверное, именно это имела в виду Ёко, когда сказала про дистанцию между нами. Мне следовало бы отпустить одну руку Сиори.

Быть может, опасно принимать в свою жизнь лишь одного человека и отрицать весь остальной мир. Но я ничего не могла с этим поделать. Мне не хотелось, чтобы между мной и Сиори разорвалась хоть одна связь. И если бы что-то изменилось, это уже были бы не мы.

— Если ты хочешь сделать её своей младшей сестрой, тогда всё в порядке. Я не говорю, что тебе необходимо расстаться с ней. Но ты знаешь, что не можешь продолжать в том же духе. Отдай ей свои чётки и официально представь её всем.

— Я подумаю над этим.

Схватив свою сумку, я придвинула стул к парте. Не хотелось больше продолжать этот разговор.

— Я подумаю над этим. ...Мне можно уйти?

— ...Конечно. Обязательно подумай об этом.

Ёко на удивление легко отпустила меня. Она умна, так что должна была понять, что если продолжить давить на меня, это даст обратный эффект.

Я помчалась по пустому коридору навстречу Сиори.

Хоть я и сказала, что подумаю над этим, у меня не было намерения сделать Сиори своей младшей сестрой. Я не хотела вручать ей свои чётки лишь для того, чтобы другие признали нас, потому что считала это глупым. Я смеялась над людьми, которые нуждались в символе сестринских уз, чтобы облегчить свои сердца.

— В чём дело?

Сиори уже поняла всё, лишь только мы встретились.

— Ни в чём.

Я обняла Сиори за плечи и повела её в место, где мы могли побыть лишь вдвоём. Мне было неважно, насколько там чисто. До тех пор, пока никто другой не увидит нас там, это место будет лучшим.

Я не хотела, чтобы Сиори испачкалась. И не хотела, чтобы чей-то грязный взгляд видел наши отношения.

Мы не мешали никому своей близостью. Её влияние на меня привело лишь к тому, что я стала серьёзно относиться к учёбе, перестала опаздывать и прогуливать. Это достойно похвалы, а не критики.

Мы просто хотели быть вместе, только и всего.

Я обняла Сиори за школой.

— Тебе что-то сказали? — прошептала Сиори, уткнувшись подбородком в моё плечо.

— Похоже, здесь нас никто не поддержит.

— Не говори так.

Сиори, должно быть, подвергалась ещё большему осуждению, чем я, но никогда не говорила ни о ком плохо. Тень Ямаюрикай неотступно следовала за мной, несмотря на то, что я держалась в стороне от него, потому что всё равно оставалась бутоном Розы Гигантеи. Люди, которые захотят высказаться против наших отношений, пойдут именно к Сиори, которая не просто младше курсом, да ещё и новенькая в этой школе. Сама она бы никогда не сказала, но я уверена, что ей приходилось тяжелее, чем мне.

— Ты не должна просто убегать от всего.

Всё больше отстраняясь от школьной жизни, мы стали ещё сильнее дорожить друг другом.

Наступили летние каникулы.

Но, несмотря на это, я каждый день приходила в школу и проводила время с Сиори.

Поскольку общежития академии закрывались на большую часть августа, Сиори поселилась на это время в женском монастыре Лиллианы. Несмотря на то, что эти каникулы достаточно долгие, она осталась в Токио вместо того, чтобы вернуться в Нагасаки к своему дяде. Я не знала подробностей и никогда их не спрашивала, но, кажется, он был знаком с директором школы, и эта женщина фактически становилась вторым опекуном Сиори на время её пребывания в Токио.

В те дни, когда работала библиотека, я скрывалась в читальном зале и просиживала там весь день, усердно трудясь над домашними заданиями. Точное время менялось из раза в раз, но в конечном итоге Сиори заканчивала помогать монахиням, приходила ко мне и тоже принималась за свою домашнюю работу.

Старательно занимаясь учёбой, мы не думали, что сможем этим изменить мнение других людей о нас. Но если наши оценки ухудшатся, окружающие ещё сильнее настроятся против нас. Поэтому мы вместе сидели там и разбирались с нашими заданиями, после чего читали различные книги.

* * *

Однажды мы с ней оказались в старой теплице.

Тем утром Сиори должна была посетить дополнительное занятие по плаванию, так что я пришла в школу к тому времени, когда они должны были закончить. По пути мне встретилась толпа девушек с мокрыми волосами. Видимо, занятие кончилось раньше, чем планировалось.

Подгоняемая желанием увидеть Сиори, я ускорила шаг. Нет, даже не просто ускорила, а перешла на бег.

Повернув вправо на развилке у статуи Девы Марии, я почувствовала, как тёплая влага касается моих плеч и лица. ...Шёл дождь.

Я пробежала мимо библиотеки и школы и наконец увидела Сиори.

— Сиори!

Дождь усилился, так что обстановка стала совершенно не подходящей для романтической прогулки. Когда я выходила из дома, было солнечно, поэтому у меня не было с собой никакого складного зонтика или чего-то подобного. Мы принялись искать место, где можно переждать дождь. Была всё ещё середина дня, но этот дождь ощущался как вечерний душ.

Мы спрятались в старой теплице.

Стекло в некоторых местах было разбито, в полу были дыры, но с защитой нас от дождя эта постройка справлялась прекрасно. Сиори, которая ещё недавно плавала в бассейне, похоже, отлично чувствовала себя в окружении тяжёлого влажного воздуха. «Тепло», — улыбнулась она, перестав жаться от холода.

— Учитель сказала, что вскоре может пойти дождь и нам нужно закончить на сегодня. Но он начался даже раньше, чем ожидалось.

Переставив горшки, мы присели на выступ.

— Она сказала, что невозможно не вымокнуть, будучи в бассейне, но будет плохо, если форма промокнет. Надеюсь, все остальные успели на автобус до дождя.

Сиори вытащила из своей сумки спортивное полотенце и принялась вытирать мои волосы. Запах бассейна, впитавшийся в ткань, пронёсся в воздухе, но быстро исчез.

— Я в порядке, высуши свои волосы сначала.

Я сказала это, потому что не хотела, чтобы Сиори узнала о том, что я почувствовала в этот момент. Моё сердце начало так быстро биться, и я просто не знала, что делать.

Послушавшись, Сиори собрала свои волосы, перекинула их через плечо и накрыла полотенцем. Пока она вытирала их, я просто сидела и смотрела на неё, не понимая, что мне нужно делать. Более того, я не знала, что хотела бы сделать.

Ничего не подозревая о моих чувствах, Сиори слегка зевнула и стала засыпать.

Должно быть, она устала.

Я аккуратно придвинулась к ней, стараясь не разбудить.

Сильный ливень стал быстро утихать.

Дождь запер нас в этой теплице, и я могла наслаждаться обществом Сиори, зная, что никто мне не помешает. Хоть и на совсем короткое время, но сейчас она была лишь моей.

Почему мы родились в разных телах?

Почему не могли стать единым целым?

Слушая медленное дыхание Сиори, я неосознанно взяла по пряди наших волос и попробовала соединить их вместе. Но они, будучи разными по цвету и текстуре, разделились сразу же, как только я их отпустила. От скуки я даже попыталась переплести их спиралью, но безрезультатно.

Почему-то мне ещё сильнее захотелось добиться своего, и я сделала косичку из двух прядей Сиори и одной моей. Наконец-то получилось.

— Что ты делаешь? — спросила Сиори, сонно посмотрев на меня.

— Да так, ничего. Можешь поспать ещё немного. Я разбужу тебя, когда дождь кончится.

— Хорошо.

Волос мне было недостаточно, поэтому я скользнула по руке Сиори и переплела её пальцы со своими. «Щекотно», — хихикнула Сиори. Однако руку она не убрала.

Пожалуйста, дождь, не кончайся.

Я тоже закрыла глаза.

Умоляю, дождь, не прекращайся никогда.

Тьма отделяла нас от всего, что можно было увидеть. Я была уверена лишь в сердцебиении Сиори, её тепле и дыхании.

Мне хотелось остаться с ней вот так навсегда.

Я почти поверила в то, что время действительно может остановиться.

Со временем Сиори стала значить для меня всё больше и больше.

Сентябрь. Отголоски лета ещё не успели совсем утихнуть.

Мне было сложно привыкнуть к спокойной повседневной рутине, несмотря на то, что после каникул на самом деле не произошло никаких изменений. Школа, в которой я проводила тёплые и яркие дни этого лета, теперь почему-то стала душить меня. Мы с Сиори были на разных курсах, так что большую часть времени нам приходилось проводить порознь, и дело здесь было не в расстоянии. Каждый раз, когда у меня появлялось свободное время, больше всего я хотела увидеть Сиори. И во время уроков я тоже стала думать лишь о ней.

«Я хочу растаять и полностью раствориться в ней». Неудивительно, что меня начали посещать такие мысли.

Что это за чувство?

Если моя тяга к другому человеку не перестаёт расти, что ждёт меня в конце этого пути?

Я не могла понять, чем это отличается от любви между парнем и девушкой.

Я любила душу Сиори. Её тело — всего лишь сосуд, украшение, упаковка для ценного содержимого.

Но теперь я совсем запуталась.

Я хочу быть с Сиори.

И не хочу отпускать её от себя.

Я хочу стать с ней единым целым.

Что это за чувство?

Я прочла множество романтических историй в надежде найти на их страницах кого-то, кто однажды почувствовал то же самое и помог бы с этим разобраться. Но в итоге это лишь привило мне отвращение к подобным книгам.

Даже литературные шедевры оказывались просто описаниями событий, происходивших в воображении авторов.

Я читала произведения об однополой любви, но и в них не было ответа на мой вопрос.

Тогда я взялась за книги по биологии, в особенности посвящённые теме размножения.

«Наверное, у меня внутри сломан какой-то регулятор». К такому выводу я пришла в итоге. Если любовь между людьми разного пола порождается желанием произвести на свет детей, то что насчёт наших отношений? Мы не сможем обменяться генетическим материалом и дать начало новой жизни. Тогда как такое возможно? Почему нас так тянет друг к другу? Я не знала ответы на эти вопросы.

Кажется, даже мои «ежемесячные гости» теперь приносили мне душевные страдания. У меня никогда не было желания сменить пол, но я начала всерьёз задаваться вопросом: «Зачем вообще существует это разделение на мужчин и женщин?»

Если честно, с недавних пор я стала завидовать червям-гермафродитам.

Ответ так и не был найден, когда подошло время школьного фестиваля. Я снова стала приходить в Особняк Роз на собрания совета.

Мы с Сиори по-прежнему хотели проводить вместе как можно больше времени, но её группа была занята подготовкой к выставке, так что она постоянно задерживалась после уроков до самого вечера. Даже если бы я наплевала на все свои обязанности, то не могла бы потребовать от Сиори того же. Тем не менее, я всё равно не стала помогать своей группе с подготовкой, поскольку эта выставка меня совершенно не интересовала, и вместо этого просто слонялась по школе, чтобы убить время до тех пор, пока Сиори не освободится. Во время одной из таких прогулок Ёко поймала меня и потащила с собой в Особняк Роз.

— Раз ты ничем не занята, то помоги нам.

Сестра поприветствовала меня, ни слова не сказав о моём поведении. Наверное, мне много что хотели сообщить по этому поводу, но абсолютно все члены Ямаюрикай вели себя так, словно они на самом деле ежедневно виделись со мной в Особняке.

Я была благодарна им, но чувствовала, что они уж слишком беспокоились обо мне, и потому не могла просто принять это. Как бы то ни было, я стала ежедневно приходить в Особняк Роз, чтобы убивать там время до встречи с Сиори.

Собрания, посвящённые подготовке к школьному фестивалю, оказались не такими скучными, какими я их представляла.

Чопорная, идеальная во всём Огасавара Сатико на самом деле яростно ненавидела парней, а Хасэкура Рэй, младшая сестра Эрико, в душе была гораздо более женственной, чем казалась с виду. Эти открытия очень развлекали меня.

И в какой-то момент я подумала...

По правде говоря, в это время года бутону Розы Гигантеи непозволительно всё ещё быть без младшей сестры. Некоторые подталкивали меня к этому, и я категорически отказывалась от всех предложений, но в сущности меня ни к чему не принуждали. Многозначительный взгляд со стороны Ёко — худшее, с чем мне приходилось сталкиваться. Наверное, так проявлялась забота моей старшей сестры, но я не знала, как отплатить за это.

Однажды я предложила ей разорвать наши узы, чтобы она нашла себе другую сестру. Я не собиралась передавать свои чётки Сиори, но и обмениваться клятвами с другим человеком просто для вида тоже не могла.

— Нет, — с улыбкой отказалась сестра. — Я не какая-нибудь несчастная бабушка, у которой в жизни лишь одна цель — увидеть внуков. Мне без разницы, кто станет Розой Гигантеей после тебя. Но, пожалуйста, не нарушай наше обещание. До тех пор, пока я не окончу школу, будь рядом со мной.

— И если у тебя всё ещё никого не будет, когда ты перейдёшь на третий курс, это тоже не повод для беспокойства, — продолжила она, играя с моими волосами. — Просто следуй своей дорогой.

Этот разговор состоялся между нами, когда все остальные члены Ямаюрикай уже разошлись по домам. Слова сестры проникли мне в душу. В очередной раз я убедилась, что эта девушка действительно достойна называться Розой Гигантеей. Не думаю, что, будучи на третьем курсе, я смогла бы сказать кому-нибудь столь же добрые слова.

* * *

Школьный фестиваль прошёл без происшествий, постановка пьесы получила положительные отзывы.

Я снова стала держаться как можно дальше от Особняка Роз, и как-то раз Ёко решила подловить меня в коридоре.

— В чём дело?

— О, не смотри на меня как на паразита.

«А разве ты им не являешься?» — подумала я. Должно быть, Ёко поняла это, судя по её грустной улыбке.

— Похоже, ты действительно ненавидишь меня. ...Что ж, в этом нет твоей вины. Я неуклюжая, поэтому не умею обращаться с тобой так же хорошо, как это делает Роза Гигантея.

— В каком же месте ты неуклюжая?

Ёко нравится заботиться о людях, она благовоспитанная и прилежная ученица, к тому же красивая. В общем, настоящая леди. Как она ещё может говорить, что неуклюжа по отношению к другим?

— Пойдём со мной, сделай одолжение хотя бы в этот раз.

Не дождавшись ответа, Ёко куда-то пошла. У меня ещё оставалось время до встречи с Сиори, так что я нехотя согласилась.

— Помнишь, о чём мы говорили тогда?

Убедившись, что поблизости больше никого нет, Ёко привела меня во двор школы.

— Опять нотации?

Это было ожидаемо, но я всё равно вышла из себя. Мне не нравилось, когда другие неподобающе высказывались насчёт Сиори, но почему-то самым невыносимым было слышать это от Ёко.

— Я говорила, что вам следует держать дистанцию.

— Было дело.

— Я и сейчас так считаю. Нет, более того, теперь я ещё больше убеждена, что так нужно. Тебе стоит отбросить эмоции и переосмыслить ваши отношения.

Школьный двор выглядел довольно мрачно. Вместо тех ярких цветов, что украшали его весной и летом, здесь были только жалкие остатки диких хризантем.

— Ты ничего о нас не знаешь.

Я попыталась слегка изменить тему разговора.

— А что ты знаешь о Сиори-сан?

Её ответ сбил меня с толку.

— Что ты...

Я знала чистую душу Сиори, её поразительно звонкий голос, божественно красивое лицо... О чём ещё мне нужно было знать?

— Понимаю, это не моё дело, но послушай. Тебе стоит остановиться.

— Верно, тебя это совершенно не касается. Тогда зачем ты вообще начала этот разговор?

— Потому что я не хочу, чтобы тебе причинили боль.

Я совершенно не ожидала услышать подобное от Ёко и не понимала, с чего бы эта мысль пришла ей в голову. Причинили боль, мне? Каким образом?

— Кажется, ты посвятила Сиори-сан всю себя. Но вы двое когда-нибудь говорили о будущем? Сиори-сан, наверное, очень сильная, раз считает это нормальным. Но ты, Сэй, хоть представляешь себе, какой удар можешь испытать, когда Сиори-сан уедет?

— Будущее? Сиори уедет?

Ёко не переставала удивлять меня, разбрасываясь этими фразами, словно чёрт из табакерки.

Да, мы действительно никогда не обсуждали будущее.

Но, по крайней мере, на время школьной жизни наши отношения должны были остаться неизменными. После окончания старшей школы мы бы поступили в университет Лиллианы, чтобы и дальше быть вместе. Там я смогла бы каждый день видеться с Сиори. А если бы она захотела перейти в другое учебное заведение, я бы тоже сдала экзамены, чтобы поступить туда.

Я надеялась, что по ходу жизни мы в конечном итоге смогли бы разобраться с нашими отношениями. В ближайшие пять лет я решила не торопиться с ответом на свой вопрос.

— Так она и правда ничего тебе не сказала?

Теперь вместо критики в голосе Ёко слышалось сочувствие. Мне стало неприятно. Я очень не любила, когда меня жалели, но больше всего ненавидела, когда другие обсуждали что-то у меня за спиной.

— О чём ты?

— После выпуска из старшей школы Сиори-сан уйдёт в монастырь. Как ты могла не знать об этом?

— ...Что?!

Я не понимала.

— Она собирается стать монахиней.

Я почувствовала, как кровь отлила от моего лица.

— Ложь.

— Зачем мне лгать? Просто чтобы заставить подругу возненавидеть меня?

— Но...

Я никогда об этом не слышала, ни разу. Сиори была ярой христианкой, но не все ярые христианки должны становиться монахинями. В то же время я подумала, что этот путь идеально подходит Сиори. В конце концов, наше знакомство началось с того, что я нашла в ней спасение своей души.

— ...Мне нужно спросить об этом у Сиори.

— Ты в порядке? — Ёко дотронулась до моего плеча.

Нет, не в порядке. Тем не менее, я сделала над собой усилие и кивнула.

Мне нужно было как можно скорее встретиться с Сиори.

* * *

Не помню, куда и как долго я бежала. Но, когда сознание вернулось ко мне, я поняла, что стою у церкви, то есть там, где мы планировали встретиться.

Сиори здесь не было. Видимо, она молилась внутри, как обычно бывало в таких ситуациях.

Сегодня это лишь усилило моё раздражение. Если раньше я восхищалась набожностью Сиори, то теперь вера представлялась мне лишь врагом, который хочет вырвать из моих рук самого дорогого для меня человека.

— Сиори!

Войдя в церковь, я резко выкрикнула её имя. Сиори сидела на том же месте, что и в день нашей первой встречи. Она медленно встала и обернулась.

Увидев, какими большими шагами я к ней приближаюсь, Сиори, должно быть, почувствовала неладное.

— Что случилось?

— После выпуска из школы ты собираешься стать монахиней? — спросила я, схватив её за плечи.

Я хотела услышать «нет». Даже если это ложь, я хотела, чтобы Сиори сама сказала, что это неправда, чтобы она разозлилась на тех, кто пустил этот слух, чтобы она извинилась передо мной.

Но реальность жестока.

— Да, — ответила Сиори, глядя прямо на меня. — Так было решено ещё до моего поступления в эту школу.

— Тогда почему ты скрывала это от меня?!

— Я не скрывала. Просто не было подходящего случая сказать тебе... И даже если бы я рассказала, это ничего бы не изменило.

— Это ничего бы не изменило...

Я не знала, что сказать. Нет, у меня с самого начала не было права в это вмешиваться. Сиори ничего не говорила, потому что её дальнейшая жизнь никогда меня не касалась. Осознав это, я почувствовала себя очень нелепо.

— Я полюбила тебя, Сиори, но... у тебя ко мне иные чувства?

— Я никогда...

— Для тебя это просто было удобно, потому что ты знала, что всё закончится после твоего выпуска?

Я ни о чём не знала и теперь, впервые задумавшись о нашем совместном будущем, чувствовала себя глупой.

— Сэй, я люблю тебя. Ты, наверное, не поверишь мне, но за всю свою жизнь я никого не любила так сильно, как тебя.

— Тогда почему?

Почему ты отправляешься туда, где мы не сможем быть вместе? Если ты любишь меня, то не должна вот так уходить.

— Сэй, я люблю тебя, — снова сказала Сиори. — Но... Прости. В итоге я лишь причинила тебе боль.

Сиори заплакала вместо меня. Я никогда не считала себя ранимой, но Сиори, видимо, думала обо мне то же, что и Ёко.

— Неужели тебе так необходимо стать монахиней?!

Я цеплялась за Сиори, всё сильнее ощущая свою привязанность к ней.

— Если ты действительно любишь меня, откажись от этого. Не исчезай из моей жизни.

— Сэй...

Я вела себя отвратительно, но моё нежелание сдаваться было гораздо важнее, чем то, как это выглядело со стороны.

— Ты предпочла мне Бога? В мире полно других девушек, которые могут стать монахинями, но у меня есть только ты, Сиори! Ты собираешься бросить меня?!

— Стать монахиней — моё желание. Я так решила, когда родители погибли.

Я оказалась недостаточно хорошим человеком, чтобы просто порадоваться тому, что моя подруга нашла путь к своей жизненной цели. Это не равносильно учёбе за границей, дающей хотя бы надежду на то, что отношения можно будет восстановить. Сиори же собиралась пройти сквозь монастырские врата и полностью посвятить себя Богу. Если она сделает это, то уже никогда не вернётся ко мне.

— Пожалуйста, не осуждай меня.

Сиори отвернулась.

— Скажи мне, что откажешься.

Я подошла так, чтобы снова оказаться прямо перед ней.

— Я уже приняла решение.

— Тогда почему бы тебе не посмотреть мне в глаза и не сказать это? Может, потому что ты всё ещё сомневаешься?!

— Нет...

Попытки Сиори отступить и закрыться стали мне ненавистны. Я сделала шаг вперёд и схватила её.

— Сиори. Я люблю тебя.

С этими словами я поцеловала её.

— ...Прекрати.

Как только наши губы соприкоснулись, острая боль пронзила моё лицо. Похоже, это Сиори дала мне пощёчину.

— Дева Мария смотрит за нами!..

Прямо за спиной Сиори стояла статуя Девы Марии, которая одаривала нас своей великодушной улыбкой.

— Это и есть твой ответ?..

Сиори ничего не отвечала и лишь смотрела на меня, тяжело дыша.

— Понятно.

Я кивнула и отвернулась от Сиори.

И тут мне вдруг всё стало понятно. Я проиграла Деве Марии.

Двухтысячелетний дух, над которым я насмехалась, в итоге победил меня.

Я, живое существо, проиграла статуе.

Это было настолько нелепо, что я даже не смогла заплакать.

Я медленно направилась к выходу из церкви, в глубине души надеясь, что Сиори остановит меня.

Но её голос так и не раздался.

А я так и не обернулась.

После того дня я была не в состоянии что-либо делать.

Стремление учиться ради нашего с Сиори благополучия исчезло, поэтому, естественно, посещаемость уроков у меня стала ужасная, об оценках и говорить нечего.

Много раз меня вызывали в учительскую, чтобы добиться объяснения этому. Вообще моё поведение никогда нельзя было назвать образцовым. С самого первого дня своей учёбы здесь я не была дружна с одногруппницами, но преподаватели бросились «наставлять меня на путь истинный», лишь когда мои оценки ухудшились. Мне это показалось отвратительным.

Если бы я ответила, что причиной моей неуспеваемости послужил разрыв с первокурсницей Кубо Сиори, учителя, наверное, очень бы удивились. Я думала об этом всё то время, пока мне читали нотации, потому что от их «у тебя есть способности...» и тому подобных речей просто вянут уши.

Разумеется, эта фантазия не должна была стать реальностью, так что я ни слова не говорила о Сиори. В итоге решили, что ухудшение оценок — результат моего собственного разгильдяйства.

Хоть мы и не виделись после того случая, я ни на день не могла забыть о Сиори. Ёко наверняка была бы довольна, узнав, что мы поссорились и разошлись. Но, кажется, мои чувства к Сиори были тем сильнее, чем дальше мы были друг от друга физически. Я ужасно тосковала по ней.

* * *

Конец второго семестра. Экзамены уже прошли, совсем скоро должны были начаться каникулы. Нам раздали результаты.

После того, как моей маме позвонили из школы, она сильно побледнела и почти насильно затащила меня в машину. Я совсем не хотела туда ехать в свой выходной, но пришлось подчиниться.

Я приготовилась вытерпеть очередную лекцию о том, как сильно ухудшилась моя успеваемость, но это было ошибкой. Сам факт того, что меня вызвали в каникулы, да ещё и в сопровождении родителя, уже должен был намекнуть на то, что разговор предстоит гораздо более серьёзный.

Меня и маму привели в комнату особой важности, находившуюся по соседству с учительской, — кабинет директора. Я почувствовала, как мурашки пробежали по телу, когда увидела тех, кто ждал нас там: моего классного руководителя, мужчину средних лет, молодую классную руководительницу первокурсниц из группы «Сосна» и двух монахинь, то есть завуча и директора школы.

Присутствие классной руководительницы Сиори сразу же дало мне понять, к чему всё идёт. Сегодня речь будет не только о моих оценках. Я и предположить не могла, как они узнали об отношениях между мной и Сиори, но была совершенно уверена, что этот вопрос собирались поднять на обсуждении.

Как только мы вошли, дверь сразу же закрыли, причём на замок. Видимо, сегодня Сиори здесь не ждали. Возможно, её уже вызывали в другой раз. Но об этом нельзя спрашивать. Вместо того чтобы, как обычно, пребывать в апатии, я сосредоточила всё внимание на происходящем вокруг. Нужно было ничего не упустить.

После формального приветствия мой классный руководитель показал маме оценки за экзамены и записи в журнале посещаемости.

Наверное, до этого момента мама считала меня отличницей, судя по тому, как она вскрикнула, увидев всё это, и спросила:

— Может, это какая-то ошибка?

— Не исключено. В конце концов, Сато-сан всегда была примерной ученицей.

Сначала напугал мою маму, а теперь начал расхваливать. Сказал, что в следующем году я буду возглавлять школьный совет, да и вообще у меня много замечательных подруг, каждую из которых можно с уверенностью назвать гордостью нашей школы. А затем...

— Предполагаю, что причина, по которой так снизилась успеваемость Сато-сан, связана с одной из наших первокурсниц, Кубо Сиори...

Для меня это выглядело так, будто упоминанием её имени он хотел защитить свои преподавательские навыки, совершенство которых теперь было поставлено под сомнение. Мой классный руководитель говорил о Сиори так, словно она была воплощением зла, ведьмой. Вполне возможно, что он считал её единственной причиной всего этого.

— Это правда, Сэй-тян?

Мама была вне себя от ярости.

— Сиори не виновата.

Я сказала это не маме, и даже не моему классному руководителя, а директору. Никто, кроме неё, больше не имел для меня значения, потому что эта женщина хорошо знала Сиори и должна была поверить мне.

— Я не понимаю, почему вы связываете мои плохие оценки с Сиори. Если что-то не так, то в этом виновата лишь я сама.

— Кубо Сиори сказала то же самое. Она считает, что это её вина, а не ваша.

Похоже, директор уже обо всём знала, но почему-то вызвала меня к себе, да ещё и вместе с мамой.

Только теперь я поняла, как глупо себя вела, но было уже поздно. Даже поссорившись с Сиори и разрушив наши прежние отношения, я должна была продолжать прилежно заниматься. Будучи примерной ученицей, я бы не дала своему классному руководителю поводов для жалоб. И тогда бы это дело не дошло до руководства школы. Если бы речь шла о любой другой ученице Лиллианы, директор, наверное, не придала бы этому никакого значения, но за Сиори она чувствовала свою непосредственную ответственность, так как почти что заменяла ей мать.

Заливаясь слезами, я продолжала твердить о том, что Сиори здесь не при чём, но это лишь сильнее убедило моего классного руководителя в его правоте.

А классная руководительница Сиори, похоже, просто сдалась. Закрыв глаза, она лишь молча ждала, когда мы закончим. Это разозлило меня. Она ведь должна хотя бы попытаться защитить свою ученицу.

В итоге мне сделали строгое предупреждение, после чего отпустили. Меня не станут исключать или как-то наказывать всего лишь из-за оценок, но разница между результатами экзаменов за первый и второй семестры была столь огромна, что учителям показалось необходимым как-то вразумить меня. В самом деле, мои баллы по каждому из экзаменов лишь слегка превышали минимальный порог для сдачи. Я была очень близка к тому, чтобы установить школьный антирекорд.

— Учёба — не единственная часть школьной жизни, но разве человеку не становится одиноко, когда он полностью посвящает себя лишь одному своему увлечению?

Слова директора окончательно добили меня.

Я поняла. Мама, учителя, другие ученицы никогда не догадались бы о моих настоящих чувствах к Сиори. Но, как оказалось, директор видела меня насквозь.

Я не знала, что ждёт меня впереди.

Придя домой, я позвонила в общежитие Лиллианы, чтобы поговорить с Сиори. Поначалу мама вела себя очень возбуждённо, не переставая причитать, но, кажется, обвинив Сиори во всевозможных бедах, она наконец-то выпустила пар и позволила мне удалиться в свою комнату. Я была слишком уставшей, чтобы как-то реагировать на это.

В общежитии Сиори не было. Два дня тому назад она попросила дать ей отпуск и до сих пор не вернулась.

Тогда я позвонила в женский монастырь, который был связан с нашей школой. Но в ответ мне сказали, что Сиори не приходила к ним. Больше у меня не было идей насчёт того, где она могла находиться. Я оказалась в тупике, не представляя, как можно связаться с её дядей в Нагасаки.

Мне просто хотелось услышать звонкий голос Сиори. Я была бы рада возможности извиниться за всё, через что ей пришлось пройти из-за меня, даже если после этого она лишь молча повесит трубку.

Каждый день я звонила в общежитие и спрашивала, вернулась ли Сиори или куда она могла уехать, но мне так и не удалось ничего узнать о её местонахождении. Тем временем приближалось время торжественной церемонии в честь окончания второго семестра.

* * *

Оценки за экзамены в этом семестре у меня были значительно хуже, чем в прошлом, однако выяснилось, что итоговые отметки оказались не так плохи, как я ожидала. Видимо, на это повлияло моё усердие в середине семестра. В общем, у мамы не должно было возникнуть нового приступа гнева.

Днём я пошла на рождественскую мессу в Лиллиане, несмотря на то, что меня это ни капельки не интересовало. Каждый год, в последний день второго семестра, в школу приглашали священника со стороны, чтобы провести это мероприятие. Посещение мессы было исключительно добровольным делом, так что этим временем можно было распоряжаться по своему усмотрению, но я всё же отправилась в церковь в надежде встретить там Сиори. Если она ещё в школе, то обязательно придёт туда. В этом не было никаких сомнений.

Я испытывала такую сильную робость, что сама удивлялась этому. Мысль о том, что любое неосторожное слово или движение по отношению к Сиори может сделать всё лишь хуже, подавляла мою решительность.

Как я и предполагала, Сиори пришла на мессу. Она сидела в первом ряду с безмятежным выражением лица.

Заняв место в некотором отдалении от Сиори, я стала смотреть лишь на неё. Спокойствие в её взгляде тронуло меня до глубины души. Как по мне, она выглядела ещё более святой, чем сам Господь.

* * *

Ёко пришла к нам в кабинет, чтобы пригласить меня в Особняк Роз на рождественскую вечеринку.

— Рэй-тян сказала, что испекла немного печенья. Думаю, это уже весомая причина, чтобы прийти.

— Да...

Я ответила ей, что приду, если захочу, и ушла.

— Будем ждать, — донёсся сзади голос Ёко, такой же упорный в своём стремлении что-то внушить мне, как и его обладательница.

Не переобувшись, я помчалась к церкви. Мы с Сиори ни о чём не договаривались, но у меня было предчувствие, что она там.

Так и оказалось. Она ждала меня у церкви, прислонившись к стене.

— Прости, что заставила тебя ждать.

Когда я сказала это, Сиори подняла голову и, что удивительно, бросилась в мои объятия, словно между нами ничего не произошло.

— Сиори?

Я смутилась, испытав одновременно радость и недоумение, и увела Сиори за церковь, чтобы нас никто не увидел.

Там мы поцеловались. И я не знаю, было ли это инициативой кого-то из нас. Кажется, будто с помощью этого поцелуя мы попытались рассказать друг другу о чувствах, которые невозможно описать словами.

— Я думала о тебе всё время, что мы не виделись... Даже когда я молилась, твоё лицо было у меня перед глазами. Я не могла понять, почему всё так закончилось... Мне было очень грустно.

Немного успокоившись, Сиори объяснила, что в последнее время жила в монастыре, в комнате директора школы [4]. А ещё она встретилась со своим дядей, который на днях приезжал в Токио. Они обсуждали планы на будущее.

— Директор узнала о том, что произошло между нами, и очень разволновалась. Она принялась яростно обсуждать это со мной, чтобы быть уверенной, что я не приму неверное решение. Я поняла то, что она пыталась мне сказать, и подумала, что нам действительно не стоит быть вместе. Я дала ей обещание, что больше не буду встречаться с тобой, но не сдержалась.

Как только мы увидели друг друга, плотину, сдерживавшую наши чувства, словно прорвало, и огромная волна подхватила нас. Мы не знали, где окажемся в конечном итоге. Теперь было важно лишь одно — держаться за руки, чтобы точно не потерять друг друга в будущем.

— Что с нами будет?

— Не знаю.

Но совершенно ясно, что если всё останется по-прежнему, нас разлучат. Внезапно почувствовав свою беспомощность, мы крепко обнялись. Тепло чужого тела и звук чужого сердцебиения успокаивали, давая понять, что мы есть друг у друга.

— Сиори, давай убежим.

Я должна была подумать об этом гораздо раньше: однажды нам придётся распрощаться с привычным укладом жизни, чтобы создать себе новый дом.

— ...Что?

— Не бойся, мы справимся, я уверена в этом. Будем жить там, где никто не сможет нам помешать.

— Жить?..

— Да. Или ты не хочешь?

Я спросила Сиори, хочет ли она уехать вместе со мной.

— Конечно хочу. Сэй, я пойду за тобой куда угодно, но...

Я приложила свой указательный палец к её губам.

— Мы сможем.

Мы так и не узнаем, возможно это или нет, если даже не попытаемся. Я не хотела сдаваться раньше времени.

— Возьми с собой лишь самое необходимое. Отправимся сегодня же.

Я хотела пуститься в путь прямо здесь и сейчас, так как понимала, что любая задержка может уничтожить нашу решимость. Бегство из дома — это как раз то, что нужно делать немедленно, поддавшись импульсу.

Но реальная жизнь требовала решить перед этим ряд вопросов. В частности, нам стоило переодеться, чтобы не привлекать лишнее внимание своей школьной формой. Кроме того, необходимо определиться с тем, куда мы поедем, сколько денег для этого потребуется. В общем, мне тоже нужно было сначала сходить домой и забрать свою банковскую карту.

Мы решили покинуть школу в разное время, чтобы никто не увидел нас вместе и ничего не заподозрил. Согласно нашему плану, мы должны были собрать все необходимые вещи и вечером встретиться на станции.

— Хорошо.

Я попрощалась с Сиори там же, за церковью.

— До встречи.

Сиори помахала мне и осталась смотреть за тем, как я возвращаюсь в школьное здание.

До встречи.

Никогда не забуду эту улыбку.

Я искренне верила, что через несколько часов снова увижу её. У меня не было причин для сомнений.

Я пришла на станцию М за сорок минут до назначенного времени.

Мы решили встретиться в пять часов вечера на платформе 3-4, рядом с тем местом, где должен был остановиться первый вагон нашего поезда. Такая договорённость должна была помочь нам найти друг друга.

Сиори ещё не пришла.

Я немного отошла от конца платформы, присела на скамейку и принялась изучать расписание поездов, купленное в станционном магазине. К платформе спускалась всего одна лестница, так что Сиори точно не пропустила бы эту скамейку.

Я ненавижу следить за временем чуть ли не больше всего на свете, но сегодня со мной были наручные часы, и я нетерпеливо поглядывала на них в ожидании Сиори.

Ожидание не было мне в тягость. Наоборот, я наслаждалась каждой минутой.

Сначала нам нужно будет обсудить, куда мы отправимся. Я обвела красной ручкой станцию М, после чего стала смотреть, на каких поездах мы сможем уехать дальше всего, и прикидывать, где нам лучше сойти ­— на станции Синдзюку или на станции Токио. Пока я размышляла над всем этим, наступило пять часов вечера.

Закрыв расписание, я убрала его в свою сумку. Было бы очень плохо, если бы моя мама что-то заподозрила, поэтому я взяла с собой настолько мало вещей, чтобы меня можно было принять за человека, отправившегося за покупками. Я прихватила из дома лишь сменное бельё и необходимые документы, так что вполне соответствовала этому образу.

Я солгала маме, сказав, что собираюсь на рождественскую вечеринку в Особняке Роз. Она не стала возражать, поскольку там за мной могли присмотреть моя старшая сестра и Ёко, а они обе пользовались большим доверием у взрослых.

«Постарайся вернуться не слишком поздно и хорошо повеселись». После этих слов я почувствовала себя немного виноватой.

Оранжевый поезд прибыл на станцию и, словно сделав глубокий выдох, выпустил пассажиров на платформу, а потом наполнился новыми людьми и помчался на восток. Эта сцена неустанно повторялась каждые несколько минут.

Периодически я замечала людей с большими квадратными коробками в руках. Ах да, сегодня же канун Рождества. На деревьях рядом с южной частью станции были развешаны светящиеся гирлянды, и это выглядело поистине великолепно. Кажется, будто обычно скучный пейзаж теперь украсил себя макияжем.

(Они же знают, что поезда сейчас ходят переполненные и проще потом зайти за тортом в магазин…)

Начав раздражаться, я посмотрела на свои наручные часы.

17:12.

(Рождественский торт, да?)

Я терпеть не могла все эти украшения на рождественских тортах вроде ёлочек, домиков, ангелочков. А ещё мне не нравился шоколад с надписью «Счастливого Рождества». Вот почему мой папа всегда заблаговременно заказывал торт, тщательно выбирая такой, который не содержал ничего из этого, и бережно приносил его домой.

Но три года назад мы перестали собираться за рождественским столом, потому что папа перешёл в новую компанию и был очень занят на работе, а я стала уже слишком взрослой для того, чтобы с нетерпением ждать от него праздничный торт.

На часах было 17:40, а Сиори так до сих пор и не появилась.

Мы договорились о встрече с таким расчётом, чтобы времени на подготовку оказалось более чем достаточно. Теперь она определённо опаздывала.

Наверное, её автобус сейчас стоит в пробке, как это часто бывает в канун Рождества. Или, быть может, она забыла, где именно мы собирались встретиться.

На всякий случай я решила пройтись вдоль платформы. Я шла, поглядывая на платформы 1-2 и 5-6, но и там не было никого похожего на Сиори.

А что, если это директор помешала ей приехать? Охваченная волнением, я сняла трубку в ближайшей телефонной будке. Номер монастыря я помнила наизусть, поскольку много раз звонила туда на прошлой неделе.

Предположив, что они могут специально скрыть от меня что-то, я представилась как Сатико, одногруппница Сиори. Однако мне ответили, что в районе четырёх часов дня она вежливо попрощалась и куда-то ушла.

Тогда я решила сразу же позвонить в общежитие. Раз Сиори ушла оттуда в четыре, то сейчас она уже должна быть здесь. Может, она забыла что-то важное, из-за чего ей пришлось поехать обратно в общежитие.

Но там Сиори тоже не было. Зато я узнала, что она не просто «ненадолго вышла», а окончательно покинула общежитие.

Я совершенно забыла об этих приготовлениях.

Но в чём же тогда дело?

Сиори не было ни в общежитии, ни в монастыре. Где она сейчас?

Время безжалостно продолжало свой ход. Наступило семь часов вечера.

* * *

Я была уверена, что Сиори уже точно не придёт, но всё равно не могла уйти со станции из-за какой-то призрачной надежды. Вдруг Сиори спустится по этим ступеням. Я не могла позволить себе сдаться.

Но убеждённость в том, что она, скорее всего, не придёт, не объясняла мне причину этого.

Сиори изменила своё решение? Или, быть может, с ней что-то произошло? От этих мыслей мой мозг был уже на грани короткого замыкания.

Теперь абсолютно всё казалось невыносимым. Я хотела сегодня же исчезнуть из этого мира. Мне не нужно будущее. Не зная, куда пойти, я упорно продолжала сидеть на скамейке.

Отвечая обратившимся ко мне пьянице и дежурному по станции, я ещё могла держать себя в руках. Но потом, когда ко мне подошли две офис-леди и спросили: «Вам плохо?», я была готова разрыдаться.

— Всё в порядке. Я просто жду подругу, — ответила я, сдерживая слёзы.

Мне хотелось, чтобы они просто ушли. Если я начну плакать, то уже не смогу остановиться.

— Разве это не бацу-гейм [5]?

После этого женщины ушли в сторону турникетов, по пути весело обмениваясь шутками. Наверное, они были слегка пьяны.

Стало холодать. Я обняла себя за плечи, поджав к груди колени и опустив на них подбородок. Такая поза должна была повысить мою устойчивость к ветру, но от холода это всё равно не помогало. Даже пальто из плотного материала, которое я попросила у родителей в качестве подарка на свой прошлый день рождения, приходившийся как раз на Рождество, не согревало моё тело. Тёплые руки Сиори — вот то, что мне было нужно.

Я закрыла глаза. Мне хотелось увидеть Сиори, пусть даже лишь во сне.

* * *

Я проснулась, почувствовав чьё-то прикосновение к своему плечу.

Задремав, я потеряла счёт времени.

Первым делом мне хотелось взглянуть на свои наручные часы, но вместо этого я решила обернуться, чтобы посмотреть на человека, рука которого до сих пор лежала у меня на плече.

— Уже больше одиннадцати. Кажется, сегодня уехать не получится, да?

Сзади стояла моя старшая сестра, удивлённая, но всё равно улыбающаяся.

— Почему…

— Я пришла за тобой вместо Сиори-сан.

— Сиори?!

Я огляделась вокруг. Одно лишь упоминание её имени вызвало у меня галлюцинации.

— Сиори здесь нет. Она сказала, что не поедет с тобой.

— Ложь! Кто-то прячет её у себя, да? Где она? Я спасу её!

Сбитая с толку, я с ещё большим усердием стала искать Сиори на платформе.

— Никто не прячет её. Она сама выбрала свой путь.

Сестра вытащила из кармана какой-то бумажный свёрток и протянула его мне. Своими онемевшими пальцами я нетерпеливо потянула за аккуратно завязанную верёвочку. Развернув бумагу, я поняла, что передо мной текст, написанный рукой Сиори.

Первая строчка столкнула меня в бездну отчаяния.

«Прости. Похоже, я всё-таки не смогу поехать с тобой».

Это доказывало, что она поступила так по собственной воле. Письмо состояло из нескольких листов, вырванных из тетради и соединённых между собой, и представляло собой полное описание чувств Сиори. Я просмотрела весь текст, от первого до последнего слова, но не поняла, что она хотела этим сказать. Ясно было одно — Сиори бросила меня. Это конец.

— Сиори-сан приходила на станцию. Она увидела тебя, сидящую здесь, и поняла, что не сможет уехать с тобой.

— Если она приходила сюда… то почему не сказала мне об этом лично?

Возможно, если бы она сказала мне прямо в лицо, что не сможет поехать, я смогла бы понять её. Это точно было бы лучше, чем слова, написанные на бумаге.

— Потому что тогда она могла бы начать сомневаться в своём решении.

— Сомневаться?

— Ну да. Может, Сиори-сан и выглядит взрослой, но не стоит забывать, что она ещё учится на первом курсе старшей школы. В этом возрасте люди склонны сомневаться. Это и к тебе относится.

Сестра взяла меня за руку и сказала:

— Пойдём домой.

Я позволила ей обнять себя, и мы, поднявшись по лестнице, прошли через турникет.

— Сиори куда-то уезжает?

— Да. Очень далеко. Сиори-сан недавно обсуждала это с директором и, видимо, решила перевестись. Она уже в пути.

«Села на поезд прямо здесь…» — добавила сестра, обернувшись в сторону платформы.

А что я делала в это время? Наверняка мечтала о нашем совместном будущем, даже не догадываясь, что всё так закончится.

— Это моя вина…

Одна единственная слеза скатилась по моей щеке, несмотря на то, что я изо всех сил старалась не допустить этого.

— Она сама так решила.

Тревога, отчаяние, одиночество, злость — сестра приняла на себя все мои эмоции, разом вырвавшиеся наружу. Не в силах остановиться, я расплакалась у неё на груди.

— Но, если бы она не встретила меня…

Сиори смогла бы спокойно отучиться эти три года в Лиллиане.

— Возможно. Но это хорошо, что вы встретили друг друга. Однажды в будущем ты порадуешься тому, что это случилось с тобой. Большего и не надо.

— Такое будущее никогда не наступит.

— Всё будет хорошо. Ты же не умерла. А раны со временем заживут.

Но я чувствовала себя так, будто на самом деле умерла, потому что рядом со мной больше не было Сиори.

Мы пошли к южному выходу. Праздничная иллюминация, словно звёздная пыль, отражалась в моих слезах.

— У тебя же ещё есть я, ведь так?

— Что?

— О, милая, неужели ты и правда думала, что я люблю тебя только из-за лица?

Слова сестры так удивили меня, что на секунду я даже перестала плакать.

— …А разве нет?

— Как грубо. Я сказала это лишь потому, что не хотела обременять тебя. В конце концов, я всегда умела обращаться с тобой, сама же знаешь.

— Но ты скоро закончишь школу.

— Я не единственная, кто беспокоится о тебе. Видишь?

Сказав это, сестра показала в сторону круглосуточного семейного ресторана. У входа в него стояла Ёко, пытающаяся согреть ладони собственным дыханием. Заметив нас, она подняла голову.

— Ох, Ёко-тян. Должно быть, ты совсем потеряла голову от переживаний. Я же сказала тебе ждать внутри, — хихикнула сестра.

Ёко побежала в нашу сторону, но остановилась на полпути и сердито посмотрела на меня, ничего при этом не говоря.

— Прости, что заставила тебя волноваться.

Это был первый раз, когда я сказала Ёко что-то искреннее. По её лицу было нетрудно понять, как сильно она переживала за меня.

— Конечно заставила!

Немного успокоившись, Ёко достала из кармана какой-то маленький мешочек и всунула мне в рот его содержимое.

— Это печенье Рэй-тян.

То самое печенье, ради которого, как она говорила, стоила пойти на вечеринку в Особняке Роз.

— …М-м.

Его уже нельзя было назвать свежеиспечённым, но, несмотря на это, оно было тёплым, поскольку лежало в кармане у Ёко. Печенье растаяло во рту, заменив горечь слёз сладостью. Это было так вкусно, что я снова заплакала.

— Ну всё, пойдёмте.

Свободной рукой сестра приобняла Ёко, и мы все вместе зашагали вперёд.

— Куда?

— Ко мне домой. Я уже позвонила твоей маме, и сказала ей, что ты переночуешь там. Давайте устроим маленькую вечеринку на троих.

— Что…

— Не спорь. Старшую сестру нужно слушаться. Завтра начнутся зимние каникулы, так что давайте повеселимся сегодня ночью. Только тихонько.

Я никогда в жизни не стану хорошей парой для своей сестры.

Если бы сейчас я вернулась домой, то не смогла бы заснуть в своей холодной постели.

Сиори ушла из моей жизни, оставив после себя большую и глубокую рану, но рядом со мной были и другие люди, которые пытались понять меня. Это очень утешало.

И вдруг, когда мы шли вдоль аллеи и беседовали, в наручных часах сестры сработал таймер.

— С днём рождения! — закричали сестра и Ёко.

Сегодня, 25-го декабря, я стала на год старше.

Я остригла волосы.

При этом я не рассчитывала, что смогу таким способом легко избавиться от чувств к Сиори. Мне просто было больно видеть те длинные пряди, к которым она когда-то прикасалась.

Теперь мои волосы были значительно короче, настолько, что поначалу у меня даже мёрзла шея, но потом я привыкла. Быть может, вслед за телом и моя душа привыкнет к холоду, оставшемуся после ухода Сиори.

Когда начался новый семестр, сестра не давала мне ни минуты покоя, то и дело поручая сделать что-то для Ямаюрикай. Весь второй семестр я благополучно уклонялась от своих обязанностей, за что теперь расплачивалась плотной занятостью… Но совершенно очевидно, что даже если в следующем учебном году я стану Розой Гигантеей, со школьным советом всё будет хорошо, потому что рядом есть Ёко, которая к тому времени уже станет Розой Хинэнсис.

Мне также пришлось полностью изменить своё отношение к Ёко.

Позже я узнала, что в тот день она случайно встретила Сиори на станции М. Именно Ёко уговорила её написать то письмо, потому что сама Сиори хотела уехать, не сказав мне ни слова. Ёко знала, что даже если Сиори совсем исчезнет, я не поверю ни её словам, ни словам своей старшей сестры. Такой подход казался мне правильным. И как только высокоскоростной поезд умчался прочь, унося с собой Сиори, Ёко вернулась на станцию и связалась с моей сестрой.

Я никогда не спрашивала, куда уехала Сиори, и просто надеялась, что у неё всё хорошо.

* * *

К середине февраля я достаточно успокоилась, чтобы перечитать письмо Сиори.

И я стала понемногу понимать её чувства.

Вот, например, один из таких фрагментов:

«Тогда я действительно думала, что хочу уехать с тобой. Но когда я увидела тебя на платформе, то осознала, с какими трудностями мы столкнёмся. Если бы мы отправились в это путешествие, что ожидало бы нас в конце? Я не хочу, чтобы ты испытала ещё большую боль».

Когда я в первый раз прочла это, то разозлилась. Я подумала, что своим уходом Сиори уже причинила мне самую сильную боль, на которую только была способна. Но это не так.

Даже если бы мы убежали вместе, что смогли бы сделать, с нашей-то беспомощностью? Как и написала Сиори, впереди нас вряд ли ждало бы яркое и светлое будущее.

Если подумать, концом нашего путешествия, скорее всего, была бы смерть. В какой-то момент я бы наверняка захотела умереть вместе с Сиори. Должно быть, она как-то поняла это ещё тогда.

В общем, я решила продолжать жить, помня о том, что сказала мне сестра:

«Время лечит. На смену прошлому приходит будущее».

* * *

Март.

Мы проводили бывших третьекурсниц во взрослую жизнь.

— Послушай. Ты из тех людей, которые легко увлекаются чем-то одним, поэтому когда найдёшь что-то по-настоящему важное для себя, сделай шаг назад.

Это был последний совет, который дала мне моя старшая сестра. В апреле она должна была пойти в университет, не относящийся к Лиллиане, так что я больше не могла полагаться на её помощь.

— Всё это время я вела себя как испорченный ребёнок и теперь не знаю, как отплатить тебе…

В глубине души я очень ценила то, что сестра терпеливо заботилась обо мне, и была благодарна за всё, что она для меня сделала.

— Не беспокойся насчёт этого. В конце концов, так и должна поступать старшая сестра. Если ты действительно хочешь отплатить мне, сделай то же самое для кого-то ещё. …Например, для своей будущей младшей сестры.

— Будущей сестры? Спустя столько времени? Это невозможно.

Её слова заставили меня рассмеяться. Предположение о том, что я выберу кого-то на третьем курсе, звучало просто нелепо.

— Неужели?

Улыбка сестры напомнила мне цветение сакуры, хотя сейчас было немного рановато думать об этом.

Я не могла ждать ещё месяц или около того до появления столь прекрасного пейзажа, и потому посмотрела на голые ветви сакуры.

Я знала, что синее небо, просвечивающее между ними, всегда будет простираться над нами.

____________

1. Линия яманотэ (japan railway group) — железнодорожная кольцевая линия в токио.

2. Нио — скульптурные изображения божеств-хранителей будды. часто устанавливаются при входе в буддийские храмы, монастыри, святилища, кладбища и другие священные места в японии, чтобы предотвратить проникновение демонов или злых духов через охраняемые ими ворота.

3. Энка — жанр традиционной японской песни, для которого характерна минорная гамма, то есть грустная манера исполнения.

4. Другими словами, директор старшей школы святой лиллианы также является настоятельницей данного монастыря.

5. Бацу-гейм (罰ゲーム, batsu geemu) переводится как «игра в наказание». человек, давший неправильный ответ на вопрос или проигравший в состязании, должен выполнить какое-то действие в качестве наказания.