— Мы думаем о том, чтобы поехать в Яманаси.

Всё началось с этой фразы, сказанной моими родителями.

— Яманаси?

Естественно, мы с Юки, моим братом, слегка удивились и принялись засыпать их вопросами: «Когда?», «Зачем?» и так далее.

Дело в том, что это предложение прозвучало, как только по телевизору закончился обратный отсчёт до наступления нового года. Папа повесил на стену амулет, который был куплен в каком-то храме и должен был пойти в дело после того, как будет сорвана последняя страница календаря. Мы хором поздравили друг друга: «С Новым годом!», и тут папа сказал это.

Естественно, у нас появилась масса вопросов, поскольку предлагать такое сейчас было уж очень странно. Мы ещё даже не получили свои новогодние подарки.

— По-видимому, этот новый год бабушка встречает в одиночестве, — вздохнула мама.

…Что ж, когда в нашей семье говорят о Яманаси, то всегда имеют в виду что-то, связанное с нашей тётей.

— А как же тётушка Таэко?

В Яманаси живёт наша бабушка по маминой линии. После того, как её муж умер, она категорически не захотела переезжать к своим детям, предпочтя провести свою дальнейшую жизнь в одиночестве. К счастью, мамина сестра, тётушка Таэко, жившая в пятистах метрах от неё, часто приходила проведать бабушку. Рождество и Новый год они проводили вместе, равно как и другие праздники. Это облегчало жизнь моим родителям.

— Она выиграла в праздничной лотерее поездку на Гавайи.

— Поездку на Гавайи?

Мы с братом выпрямились. Что-что? Впервые слышали об этом.

— Да. Приглашение для семьи из четырёх человек. А у тётушки Таэко в семье только трое, верно? Так что они собирались отвезти туда ещё и бабушку, но она внезапно отказалась ехать с ними дальше и вернулась домой.

— И в какой момент это произошло?

— В Нарите [1].

— …Какая бессмыслица, — пробормотала я.

В конце концов, мне никогда раньше не доводилось бывать за пределами родной страны. Однако Юки, сидевший рядом, ткнул мне в щёку пальцем:

— Глупая. Прежде всего нужно думать о благополучии бабушки.

— Ай. Мама с папой собираются поехать в Яманаси, потому что бабушка благополучно добралась домой, я правильно понимаю?

— Ну, да… — пробурчал Юки. Такой же добрый, как и всегда.

Та участливость, которую я потеряла в утробе матери, была передана при рождении моему брату и бережно сохранена им. И заботливости ему досталось за нас обоих. Так что иногда это начинало раздражать меня. Создавалось ощущение, что он всё ещё пытается восполнить что-то, утерянное пятнадцать лет назад. К своему стыду, я должна признаться, что, будучи недоношенным, брат превосходил меня как в росте, так и в духовном развитии.

Но меня радует, что Юки — парень. Если бы мы оба ходили в школу для девочек, то другие постоянно сравнивали бы нас. А с учётом того, что мы одного возраста, это было бы сущим кошмаром.

— Так вот, тётушка Таэко позвонила нам из аэропорта, чтобы сообщить насчёт бабушки. Нам необязательно отправляться туда в ближайшие три дня, но тётя хочет, чтобы мы всё-таки съездили проведать бабушку. И отец считает, что нам не стоит затягивать с этим.

Естественно, в данном случае мама имела в виду не своего отца, уже покинувшего этот мир, а моего, решившего начать новый год с пива.

— Пожилые заслуживают того, чтобы о них тревожились, — сказал папа, ловко извлекая арахисовые орешки из какипи [2] и выкладывая их на тарелку.

Он очень любил свою тёщу, потому что его собственные родители умерли относительно рано.

Когда ему хотелось выразить сыновнюю почтительность, рядом не было подходящих для этого людей.

«Надгробие не укроешь одеялом», — говорит папа.

Его слова логичны, но их трудно осмыслить в полной мере, когда оба твоих родителя живут и здравствуют.

— Тогда поезжайте, — сказал Юки, переложив себе все арахисовые орешки, которые папа достал из хлебцев.

Даже имея разные вкусы, отец и сын вели себя довольно похоже. Таким образом, в доме Фукудзава какипи были съедены без остатка.

— Так… Когда вы собираетесь?

— Сегодня… Ну, первого числа много кто уезжает, так что, наверное, поедем утром второго числа. Отправляться назад в тот же день будет слишком круто, так что переночуем и вернёмся третьего.

— Как насчёт вас двоих?

— О, я пас. Второго числа иду к другу с ночёвкой, — уверенно сказал Юки.

— Э?!

— Не надо так реагировать, Юми, здесь не на что жаловаться. Родители уже давно дали мне своё согласие на это.

— Чего…

— Сестрёнка, просто забудь обо мне и поезжай.

— …Ладно.

Но поехать на одну ночь в такое место, как Яманаси, просто для того, чтобы устать… Я бы предпочла остаться дома с Юки, но раз его не будет, это уже совсем другое дело. Слишком страшно оставаться одной в этом огромном трёхэтажном доме.

— А ты, Юми-тян?

— М-м…

Наверное, они собирались поехать на машине, так что, если я присоединюсь, лишних хлопот это не создаст. Других вариантов нет, но, хоть так и невежливо говорить, можно и бабушку проведать.

(Однако…)

А вдруг Розы захотят пригласить меня куда-то, пока я буду в отъезде? Конечно, это всего лишь моя фантазия, но если подобное произойдёт на самом деле, и мне никак не удастся принять участие, я точно расстроюсь.

— Можно не отвечать прямо сейчас? — спросила я, умоляюще посмотрев на маму.

— Да, почему нет? Но определись к вечеру, потому что нам нужно собирать вещи.

— Хорошо.

— О, у Юми-тян тоже планы? — папа выглядел немного одиноким. — Да, думаю, компанию друзей мы находим себе как раз в старшей школе.

Вместо того чтобы пожать плечами, как мне изначально хотелось, я посмеялась и налила папе ещё пива.

Он радостно опустошил кружку и достал из карманов своего кардигана по маленькому мешочку для меня и Юки.

— Удачи вам в этом году.

— Спасибо! — ответили мы самыми счастливыми и оживлёнными голосами, на которые были только способны, и приняли подарки.

Когда я побежала на кухню, как если бы помогала маме, и проверила содержимое своего мешочка, то отметила, что в этот раз подаренная денежная сумма была немного больше, чем в прошлом году.

Потом я бодрствовала до часа ночи, однако мама всё равно разбудила меня в семь утра.

В первый день нового года в доме Фукудзава соблюдали определённый обычай, так что я всё же должна была встать.

Нет, на самом деле мчаться вниз, едва протерев глаза, не разрешалось. Сначала нужно было почистить зубы, умыться и, разумеется, переодеться. Когда со всем этим было покончено, мы собрались в единственной комнате нашего дома, выполненной в японском стиле.

Ведь первого января нужно было подготовить себя к встрече предстоящего года.

Когда мы с Юки перешли в среднюю школу, родители разрешили нам смотреть «Песенный турнир Красных и Белых» [3], и с тех пор у нас появилась традиция праздновать до поздней ночи. Однако, даже несмотря на это, на следующий день мы всё равно просыпались рано утром и снова обменивались поздравлениями, после чего выпивали по глотку немного сладкого новогоднего саке и начинали есть завтрак из наших многоуровневых бэнто.

— Ладно, принимаю заказы на моти [4].

Когда все отложили палочки на свои бэнто, Юки поднялся с места и стал записывать, сколько моти хочет каждый из нас. В это же время папа переместился на кухню. У нас дома было так принято — жарка моти и варка собы [5] поручалась мужчинам, так что от нас с мамой ничего не требовалось. Стоит сказать, что мы в это время не прохлаждались, счастливо поедая то, что перед нами, а готовили основу для дзони [6], выставляли на стол соевый соус и водоросли нори.

— Но от этой необычайной упёртости столько хлопот, — прошептала мама.

Можно было бы просто подогреть моти в микроволновке, однако папа говорил, что они получаются вкуснее, если поджарить их на гриле, так что мы придерживались старой методики приготовления. В результате его помощнику приходилось всё отмывать. Бедный Юки, на время новогодних праздников ему было суждено стать жертвой папиного упрямства.

Телевизор, стоявший в гостиной, был словно из другой эпохи. Показывали первый восход этого года, украшения из бамбука, сосны и цветов сакуры, а также ведущую, одетую в кимоно. Утренняя газета, которую папа отложил в сторону после прочтения, была толще, чем обычно, так как представляла собой специальный новогодний выпуск. И, как мне кажется, эти маленькие отличия от обыденности позволяют почувствовать, что первое января — особенный день в году.

В то время, пока мы грелись у котацу [7], ели моти и наши новогодние блюда, а также пили чай, новогодние открытки уже должны были начать разносить по домам. Обычно в это время почтальон разъезжает на велосипеде, но в новогодние праздники работу поручают студентам университетов с неполной занятостью. Так что о том, что у вас в почтовом ящике лежит стопка открыток, иногда узнают лишь уже после ухода одного из таких разносчиков.

Принести в дом новогодние открытки — обязанность детей. …Или, скорее, развлечение. Всё равно, что дожидаться выпуска журнала, которым жаждешь завладеть. Писать их мучительно, зато получать приятно. Кто отправил мне открытку? Хочу узнать! В общем, мы с Юки поочерёдно выскакивали из дома, чтобы почтовый ящик контролировался каждые десять минут.

После нескольких неудачных проверок я случайно открыла дверь именно в тот момент, когда онии-сан [8] собирался положить почту в наш ящик. Что ж, я назвала его так, но выглядел он ненамного старше меня.

— Спасибо за беспокойство.

Мы поприветствовали друг друга, и он вручил мне открытки. Сделав несколько шагов по направлению от нашего дома и снова остановившись рядом с почтовым ящиком, этот студент положил вторую стопку посланий туда, где обычно лежали письма, приходившие отцу по работе. Было 10:40 утра.

Я и остальная часть семейства поспешно собрались дома в кружок, чтобы начать сортировать открытки.

Послания для папы, мамы, меня, Юки и почта по папиной работе — всё было смешано. А, и ещё было несколько писем, пришедших к нам по ошибке. Таким образом, открытки раскладывались по шести кучкам, каждая из которых размещалась ближе всего к своему получателю.

— Юми, потом свои открытки почитаешь, — одёрнул меня Юки, не отрываясь от дела.

Но разве это не естественно — захотеть перевернуть открытку, увидев имя отправителя?

— Папе, папе, Юки, мне, папе, маме, папе, папе.

Когда я снова принялась за сортировку, пытаясь догнать остальных, последовало новое замечание: «Тихо».

— Давай про себя — отвлекаешь.

— Ты прям как свекровь, Юки.

— С невесткой вроде тебя, Юми, кто угодно начнёт так себя вести.

«Папе, папе, маме, Юки», — сдалась я, став проговаривать это мысленно.

(Что?..)

Бросив одну из открыток в кучу, предназначавшуюся для Юки, я вдруг подумала, что имя отправителя кажется мне знакомым. И это зацепило моё внимание, поскольку адресована она была моему брату. Большинство открыток ученик старшей школы получает от одноклассников и товарищей по клубу, однако это имя Юки никогда не произносил вслух…

(Что там было написано?)

Я не могла ещё раз посмотреть, потому что Юки уже положил сверху другие открытки.

Можно было бы попросить Юки показать мне её, но если я ошиблась, то лишь понапрасну побеспокою его, так что лучше забыть об этом. В конце концов, есть немало людей, чьи имена очень похожи. А если бы Юки попросил показать ему открытку, которую прислали мне, я вряд ли была бы рада этому. Неприкосновенность личной жизни — вещь важная.

Разумеется, почти половина присланных нам открыток предназначалась моему папе. А сколько всего получится, если добавить к ним те, что отправили на адрес его офиса? Запредельное количество. А раз ты получаешь так много открыток, то и сам посылаешь не меньше? Жизнь взрослого полна ужасов. Даже моя мама, домохозяйка, получает открыток куда больше, чем мы с братом.

Закончив сортировку, я и Юки забрали свою добычу и уселись на диван слегка поодаль друг от друга. Нет, это было не так, словно «кто получил больше открыток, тот популярнее», однако подобное сравнение причиняло некоторый дискомфорт сидящему рядом человеку. К счастью, судя по толщине стопок, у нас их оказалось примерно поровну. Меня порадовало, что, как и сумма новогоднего подарка, число отправленных мне открыток возросло по сравнению с прошлым годом, когда я была ещё в средней школе. И это при том, что я не состою ни в каком клубе.

Вместо того, чтобы читать их по порядку, я принялась искать одно — надпись «Огасавара Сатико».

Имя и фамилию человека, которого я люблю больше всего в этой школе.

Мысленно извинившись перед Ёсино-сан и Цутако-сан, чьи открытки были пропущены, я начала беспокоиться: «Может, она ничего не прислала мне?»

Вот, нашла.

— С-сама нарисовала…

Это и называется «рисование тушью»? Открытка выглядела довольно просто. Бледно нарисованный цветок сакуры, сверху — выведенный тушью текст: «С Новым годом! Желаю тебе всего наилучшего в этом году». Ниже стояла дата: «1 января □□ года». Сбоку виднелась маленькая печать Сатико-сама с надписью «Сатико» блестящего алого цвета.

— Как изысканно…

Вспомнив, какое послание она получит от меня, я почувствовала, будто моё лицо охватил огонь. Открытка вышла настолько плохой, потому что я написала её в спешке, поскольку вспомнила об этом только в день церемонии в честь окончания второго семестра. Но новогодняя открытка, которую я слёзно попросила папу распечатать с его компьютера, получилась довольно сумбурной и «кричащей». Мне стоило просто воспользоваться шаблоном в текстовом редакторе, однако я добавила туда ещё кучу всего, и теперь понимаю, что это было плохой идеей. Шрифт получился мудрёный, различных цветов оказалось слишком много.

Личность человека отражается в новогодних открытках, которые он создаёт. Это прочно отпечаталось в моём сознании.

Первый телефонный звонок в этом году прозвучал в нашем доме, когда мама поторапливала меня с решением насчёт поездки в Яманаси.

— Это бабушка.

«Жди здесь», — строго сказала мама, прежде чем снять трубку.

— С Новым годом. Это Фукудзава.

Её голос был на октаву выше обычного. Ох, мама, даже твой голос в праздничном настроении.

— А, да. Нет-нет, что вы. Спасибо, что всегда заботитесь о ней. Много хлопот вам доставляет?

Мне сказали «ждать здесь», так что я не могла вернуться в свою комнату. К тому же, я наконец-то закончила писать благодарственные открытки, после чего сбежала вниз по лестнице, чтобы попасть в ванную, так что кондиционер в моей комнате всё ещё был включён [9].

(Надеюсь, этот телефонный разговор не продлится долго.)

Я пыталась вычислить, кто был на другом конце провода, исходя из того, что слышала. Судя по манере общения, я могла сказать, что это точно не бабушка. Это был кто-то, «заботящийся» о ком-то, но однозначно не о моей маме.

— Понятно. Прошу вас, присматривайте за ней и в будущем. …Пожалуйста, подождите секунду. Я переключу вас на неё.

Оставаясь на линии, мама наклонилась к телефону, нажала на кнопку «удержание» и повернулась ко мне: «Юми-тян».

— Я?

Кому-то из моих друзей она не стала бы говорить «прошу вас, присматривайте за ней и в будущем». Однако я не могла себе представить, что моя классная руководительница…

(М-может, это…)

— Это Роза Гигантея.

— Чего?

— Сато-сан. Это же Роза Гигантея, верно? Боже, Розы такие вежливые, лучшего обращения сейчас не найти.

— …

Я забыла упомянуть, что моя мама — выпускница академии Святой Лиллианы. Она была обычной ученицей, никогда не имевшей дело с Розами, но её восхищение советом Ямаюрикай казалось поистине впечатляющим. Возможно, она бы испытала шок, увидев, какая Роза Гигантея на самом деле, потому что это оказалось бы за гранью её понимания. Однако я не стала ничего возражать и просто кивнула: «Да, она такая чудесная».

— Алло, это я.

— А, Юми-тян? Ты ведь надеялась, что это Сатико, правда?

— …Нет. С Новым годом.

— С наступившим! Счастливого Нового года! [10] Бон Аннэ! [11] Какая радость, какая благодать!

— …

Даже в новом году Роза Гигантея вовсю стремилась проявить свою старомодность.

— Что-то случилось?

— Я хотела услышать твой голос, Юми-тян.

— Чего?

— «Ложь», хо-хо-хо.

— Вы позвонили, чтобы успеть первой подразнить меня?

А ведь Роза Гигантея могла сделать так на полном серьёзе.

— Конечно нет. Ближе к делу: ты свободна завтра и послезавтра?

— Что вам нужно?

— Мне скучно. Сходим на свидание?

— Свидание?

— Другие называют это «хацумодэ» [12].

— Я пойду!

Я тут же согласилась, ведь мне так хотелось услышать это — приглашение на хацумодэ с членами Ямаюрикай.

И мне наверняка посчастливится увидеть там Сатико-сама в кимоно.

— Так, второго или третьего собираемся?

— А в оба дня сможешь? У нас мероприятие с проживанием.

— Проживанием?

— …Ну, я имею в виду дома у подруги, так что это бесплатно. Однако так как планируется ночёвка, тебе нужно получить разрешение от родителей.

— У подруги?

— Это большой дом, а её семья будет в отъезде второго и третьего. Так что мы нагрянем туда и, вроде как, «присмотрим за хозяйством». Сама понимаешь, если молодёжь веселится всю ночь напролёт, прихода воров можно не опасаться.

— П-подождите минутку.

Неожиданное развитие событий.

И это представлялось куда более заманчивым, чем остаться дома, чтобы поехать в Яманаси.

— Мам, — повернулась я к маме, стоявшей не далее, чем в паре метров от меня, и слушавшей этот разговор. — Можно мне поехать с девушками из Ямаюрикай с ночёвкой?

— С ночёвкой, в новогодние праздники?

Сначала мама колебалась, но я достаточно усердно упрашивала её, чтобы в конечном итоге она неохотно дала своё согласие.

Сыну она бы разрешила поехать, так что, наверное, почувствовала бы свою вину, не позволив подобное дочери. Ведь в нашем доме главенствовал принцип «гендерного равенства».

К тому же, Роза Гигантея казалась настолько благовоспитанной, что взрослые были очарованы ей. Мама могла не волноваться, зная, что за мной присмотрит такая леди. Правда, познакомься она с Розой Гигантеей поближе, наверняка встревожилась бы.

И самое главное — я изначально не горела желанием поехать в Яманаси. Возможно, мама беспокоилась, хорошо ли будет, если я останусь дома одна. Этот вопрос был совершенно другого уровня, такая же дилемма могла создаться и в случае с Юки. Так что моя поездка с подругами избавила бы маму от этого сложного выбора. Как бы то ни было, я из того типа дочерей, которые пойдут куда-то, даже если им запретят, что, как мне кажется, лишь усиливало мамины переживания.

— Роза Гигантея, мне разрешили. Я поеду, — сбивчиво проговорила я, подскочив обратно к телефону.

— Вас поняла [13]. Тогда до скорого, встречаемся завтра на станции М в два часа дня, рядом с магазином перед турникетами. Знаешь, о чём я, да?

— Вас поняла…

Я быстро сделала себе мысленную заметку.

— Передавай от меня своей маме всего наилучшего. Я благодарна за её благосклонность, как-никак.

— Хорошо. Тогда до завтра.

Повесив трубку, я вспомнила, что забыла спросить, кто ещё пойдёт. Меня это определённо волновало. Вдруг Роза Гигантея хотела, чтобы я позвала остальных вместе с нами? Как-то нехорошо вышло.

(Надеюсь, сестра тоже там будет.)

Ах-х, от этой мысли у меня и впрямь появилось «новогоднее настроение».

Я была в таком восторге, что сама пошла отправлять благодарственные открытки, хотя обычно мы с Юки решали, кто будет этим заниматься, по итогам раунда в «камень, ножницы, бумага».

Переживания за бабушку и любовь к ней не помешали мне быть ей благодарной за внезапное возвращение из Нариты.

Говорят, в Токио наблюдается демографический спад, но мне кажется, что более ощутимой проблемой является высокая плотность населения в определённых местах. Где-то людей толпы, а где-то — практически никого.

В самом деле, даже в спальном районе настолько тихо, словно наступил конец света. Так что за те семь минут (примерно), что я шла до автобусной остановки, из живых существ мне встретилась лишь одна бродячая кошка.

Наверное, большинство не думает о том, чтобы отправиться на хацумодэ днём второго числа. К слову, возможно, почтовые службы сейчас тоже неактивны, так что сегодня новогодние открытки отправить не удастся.

По автобусным маршрутам, вовсю загруженным в рабочие дни, сейчас проехало всего несколько машин, да и то с большими интервалами, так что на проезжей части царило спокойствие. Казалось, будто даже воздух пытается исчезнуть.

Кроме меня на автобусной остановке никого не было.

Я посмотрела направо, откуда должен был приехать автобус. Тоже никакого шевеления.

Спустив сумку с правого плеча, я поставила её на скамейку и присела сама. Расписание автобусов на новогодние праздники представляло собой лист бумаги, наклеенный поверх пластиковой таблички с повседневным. Однако я не стала смотреть на него. Этот автобусный маршрут проходил между железнодорожной станцией и частными транспортными путями, а его остановки располагались на крупных переездах, где садились и выходили люди из школ, квартир и больниц, и потому совпадение с расписанием было явлением редким.

(Интересно, мама с папой уже добрались до Яманаси?)

На коленях у меня была коробка со сладостями. Мама купила вчера вечером. Ведь нельзя же отпускать меня в гости с пустыми руками. Так что перед отъездом она купила три одинаковых коробки, отдав одну мне и одну Юки. В эти праздничные дни работало больше магазинов по сравнению с прошлыми годами.

Юки вырвался вперёд, будучи налегке. Думаю, он взял с собой только пакет с той самой коробкой сладостей. Мужчинам это даётся легко.

(Ах да, Юки сказал, что идёт к Кобаяси-куну?)

Он энергичный и милый ребёнок. Ну, мы с ним одного возраста, но я одобрительно кивнула в режиме «старшей сестры» и тут же вспомнила о той новогодней открытке, подписанной именем, показавшимся мне знакомым.

Однако…

(М-м?..)

Поскольку с тех пор я успела поспать, забылись не только использованные в нём кандзи, но и вообще всё, что могло хоть как-то указать на его написание.

(Хм, пожалуй, начну с «А».)

Айкава, Айзава, Айда. ...О Боже, это займёт вечность.

Как раз в тот момент, когда я подумала, что, наверное, не стоило начинать с «А», подъехал автобус. С водительской стороны красовалось изображение японского флага, служившее в данном случае символом праздничного настроения.

В автобусе оказалось больше людей, чем я ожидала, но многие выходили на этой остановке, так что мне удалось найти свободное место.

(Иида, Икеути, Итакура…)

На дорогах было свободно, поэтому автобус ехал плавно, как монорельс в парке развлечений.

(Уэки, Усами, Утида, Умэдзу…)

Из окна был виден храм и натянутые по его наружной стороне тонкие верёвки, к которым были прикреплены бумажные сидэ [14], а ещё можно было даже разглядеть тележки для храмового фестиваля.

Глядя на храм, мимо которого проезжал автобус, курсировавший от станции М до академии Лиллианы, я задумалась: как он выглядит в ночь на первое января? Храмы наряжают на Новый год довольно часто, так что это было похоже на то, как Дева Мария преображается во время фестиваля Марии.

(Это, Энацу, Эноки, Эндо…)

Пока я занималась перебором, автобус прибыл к северному входу станции М. Обычно такая поездка занимала двадцать минут, но сегодня потребовалось не больше половины этого времени, что удивило меня. Выйдя из автобуса и оглядевшись, я заметила, что многие были в кимоно, ведь ещё не прошло и трёх дней с начала нового года.

(Ойкава, Ооки, Окано...)

…Огасавара.

Сердце заколотилось. «Может быть, сегодня мы с ней увидимся», — подумала я. У меня аж ноги задрожали от волнения, когда я стала подниматься по лестнице.

…Огасавара. Огасавара Сатико.

Прошло уже три месяца с тех пор, как она передала мне свои чётки. Но я всё ещё не чувствовала «умиротворения» рядом с Сатико-сама. Ритуал поправления воротничка школьной формы стал уже чем-то обыденным и привычным, однако Сатико-сама всегда могла сделать что-то неожиданное, и это впоследствии заставляло меня ломать голову над тем, как нужно на такое реагировать.

Ведёт с собой за руку, развязывает одну из ленточек на моих волосах.

Сатико-сама, наверное, не понимает, как у меня внутри всё замирает, когда она делает что-то подобное.

Перед магазином, у которого мы договорились встретиться, было много людей, но ни одного знакомого мне лица.

(Я пришла слишком рано?)

До назначенного времени оставалось как минимум двадцать минут. Поскольку в этот интервал мог прийти кто-то ещё, я стояла перед магазином, вместо того чтобы ждать внутри. Хотелось поскорее увидеть кого-нибудь, кого я узнаю. Мне не терпелось поприветствовать всех.

(Окуяма, Осада, Ода, Онидзука.)

От скуки я продолжила викторину по поиску имён.

(…Онда.)

Но моя память не была даже слегка взбудоражена. Наверное, дело было в ряду «А» [15]. Как раз когда я собиралась начать спускаться по «Ка», автоматическая дверь позади меня со свистом распахнулась. Я инстинктивно попыталась обернуться, однако человек, вышедший из магазина, оказался достаточно быстр, чтобы успеть обнять меня со спины.

— Гьяу!

— ...Кричишь, как детёныш монстра.

Выразив недовольство, «полоумная» разжала руки, обхватившие меня сзади.

— В конце концов, ученице Лиллианы следовало хотя бы сбавить тон до «кья».

Мне даже не нужно было видеть её. Этот голос, эти руки могли принадлежать только...

— Роза Гигантея!

Крутанувшись и сбросив с себя её руки, я чуть не подпрыгнула от радости. Прошла всего неделя, но это было такое ностальгическое чувство.

— Так точно! С Новым годом!

Роза Гигантея открыла пакет c конфетным ассорти, упаковка которого так и кричала: «Я только что из магазина!», засунула туда руку, взяла горсть и сунула в мой карман.

— Ах, спасибо за угощение, — поклонилась я.

— Съешь, когда захочешь.

— Но что тогда достанется остальным?

Такая пригоршня конфет могла бы составить больше половины содержимого пакета.

— О, сладкоежка Юми может не волноваться, ведь я купила это.

Роза Гигантея достала один леденец со вкусом зелёного чая (матча), положила в рот, а затем свернула значительно опустевший пакет и ловко засунула его в карман. Я подумала, не могло ли быть так, что она купила конфеты, а потом, утратив желание держать их у себя, решила поделиться. В конце концов, у неё была только маленькая сумочка, в которой сложно уместить такое количество сладостей.

— Что?

Роза Гигантея быстро, но выразительно посмотрела на меня, как будто ругая за мой невоспитанный взгляд на неё.

— Ах, простите, я впервые вижу вас в повседневной одежде, так что для меня это в новинку.

— М-м.

Возможно, сегодня она сделала что-то особенное с кончиками своих волос, потому что черты её лица выглядели особенно резкими. На ней были длинное пальто карамельного цвета и в тон к нему тёмно-коричневые сапоги. Вокруг шеи — небрежно накинутое белое, похожее на сгущённое молоко, кашне, придававшее ей взрослый вид... или, может быть, скорее создававшее образ джентльмена из-за границы. Одним словом, смотрелось это круто.

— Юми-тян, мило выглядишь. Тебе очень идёт это тёмное пальто.

— Э, о, вряд ли, оно не идёт ни в какое сравнение с вашим дорогим пальто.

Почему я так поспешно отказалась от комплимента? И кто вообще использует такое меркантильное слово, как «дорогой», в подобной ситуации? Расстроившись, я щёлкнула себя по лбу. На моём месте Сатико-сама просто улыбнулась бы и сказала «спасибо».

Однако моим собеседником была Роза Гигантея.

— Да, дорого обошлось тогда. Это кашемир. В прошлом году, нет, наверное, в позапрошлом, я умоляла родителей купить его для меня. Это был комбинированный подарок на Рождество и день рождения. И, возможно, ещё и на Новый год.

Роза Гигантея была такой же приземлённой. Я чувствовала, что мы с ней на одной волне.

— Но, чёрт возьми, твоя сумка набита до отказа. У тебя там что, пижама и сменная одежда? — с этими словами она шумно втянула воздух носом.

Боже, эта девушка — совсем как старик-извращенец.

— ...Да.

А ещё мои банное полотенце, набор для чистки зубов и тому подобные предметы. Лично я думаю, что больше вопросов вызывал минимум вещей у Розы Гигантеи. Ведь мы остаёмся с ночёвкой, причём не в отеле, а дома, верно?

— Но вы так рано приехали, неужели на поезде добирались? — спросила я, отдаляя свою сумку от Розы Гигантеи.

— Не-а, я приехала на бип-бип.

(...)

«Бип-бип» — так обычно малыши в детском саду называют машину. Боже, Роза Гигантея, определитесь уже, старик вы или дитё малое.

— Но ведь от станции М до вашего дома не ходит автобус? Ого, так вас подвезли родители? Как здорово!

— Что, Юми-тян, хочешь прокатиться на машине?

(... Нет, это не...)

Думаю, Роза Гигантея ошиблась. Но если бы я попыталась её поправить, то точно запуталась бы, так что решила ничего не предпринимать по этому поводу.

Са.

Са — это Сато Сэй.

Сато Сэй. Также известна как Роза Гигантея.

— Ладно, поехали тогда, — сказала она, когда я потянулась в карман за конфетой со вкусом персика и йогурта. Но ведь ещё не наступило время, на которое была назначена наша встреча.

— Э, что, но...

Я хотела спросить, как же остальные, но она уже потащила меня к северным воротам.

— Разве мы обсуждали, что кто-то ещё придёт?

— А?

— Я лишь пригласила тебя пойти со мной на свидание.

— Э?!

— Хе-хе-хе. Попалась, Юми-тян.

Роза Гигантея издала звук шумного втягивания слюны, чем изрядно напугала меня.

— Н-но вы же говорили, что мы в доме у… — залепетала я от страха.

— Даже одна штука — это уже морковка, два человека — это уже лагерь [16].

(И-ик...)

— Д-до свидания... — повернулась я.

— О Боже. Думаешь, я действительно так легко отпущу свою добычу?

Роза Гигантея с ухмылкой потащила меня обратно.

— Юми-тян, ты такая милая. Ну же, сестрёнка отведёт тебя в одно чудесное местечко.

— Пожалуйста, пощадите!

Обычно в такие моменты появлялась Сатико-сама. Однако…

— Искать Сатико бесполезно. Она сейчас дома.

— П-правда?

— Юми-тян в полном моём распоряжении. Как мне приготовить тебя сегодня вечером?

— Не-е-е-ет!

Я стала извиваться, когда Роза Гигантея зашептала мне в ухо, на что она стиснула меня в объятиях, словно куклу.

— Эй! Разве Сатико не учила тебя? Когда ты так себя ведёшь, меня это только раззадоривает.

(...Она может быть настоящей садисткой, Роза Гигантея.)

А я мазохистка, потому что мне нравится, когда меня ругает Сатико-сама, так что мы идеально подходим друг другу. …Погодите, о чём я думаю?

— В общем, с домогательствами на этом закончим…

То ли Роза Гигантея полностью удовлетворила свои тактильные желания, то ли ей надоело, но она отпустила меня, как будто перед этим у неё было какое-то временное помешательство.

— Ладно, поехали.

(...)

Мне кажется, я слышала то же самое от неё несколько минут назад. Надеюсь, эта девушка не собирается повторить всю сцену с самого начала.

— Давай, нам пора.

Роза Гигантея спустилась по ступенькам первой.

(...)

— Юми-тян, поторопись.

(А-а-а!)

И тут я поняла. В промежутке между первым и вторым «поехали» Роза Гигантея намеревалась вести себя невинно, как ни в чём не бывало.

— Роза Гигантея, это подло!

Я догнала её и легонько шлёпнула по руке. Конфета подскочила в кармане моего пальто.

Меня этим не подкупишь!

Наше так называемое «свидание» началось с того, что Роза Гигантея привела меня в пришкольный храм.

— Ух ты, Роза Гигантея! Вы что, эспер [17]?!

— О чём ты вообще?

Выйдя из автобуса, мы прошли под аркой. Как я и ожидала, по обе стороны от дорожки к храму выстроились фестивальные тележки. В воздухе витал жгучий запах соевого соуса.

— Кальмары? Или кукуруза?

— Мы можем сделать это позже, давай пойдём тянуть судьбу.

Роза Гигантея явно очень далека от того, чтобы её можно было назвать глубоко религиозной, так что сначала я удивилась, однако потом поняла, что, по крайней мере, часть её мыслей была направлена на «получение всех благ от этого места», поскольку она встала в самую длинную очередь к наиболее красивой служительнице храма.

— Значит, мы действительно пошли на свидание, — пробормотала я, стоя за Розой Гигантеей. На мгновение у меня появилась надежда, что Ёсино-сан и Рэй-сама будут ждать нас здесь.

Си.

Симадзу Ёсино.

— Ёсино-тян и Рэй уехали в Хаконэ на Новый год.

— Хаконэ?

— Да, со своими семьями. Ёсино-тян захотелось поехать по случаю своего выздоровления.

— Мне не послышалось, Хаконэ?

Странно. Этот курортный город славился своими горячими источниками, но разве он не был больше известен как место отдыха для пожилых людей, чем для школьниц?

— Вы уверены, что не имеете в виду Каруидзаву?

— А в Каруидзаве устраивают скачки?

— …

Я забыла. Ёсино-сан обожает спорт. Вот почему семьи Симадзу и Хасэкура отправились в Хаконэ, чтобы она смогла посмотреть на скачки вживую. Похоже, формированию характера Ёсино-сан поспособствовало её ближайшее окружение. Не только Рэй-сама, но и их родители были мягки с ней.

— У Розы Хинэнсис дополнительные курсы. А Роза Фетида на своей вилле на Гавайях. Она ежегодно её посещает.

— А Симако-сан?

— Симако? — задумалась Роза Гигантея, вздёрнув бровь. — Симако.

То.

Тодо Симако.

— Её я не стала приглашать.

— Почему?

— По многим причинам. У них дома устраивают большой приём, так что в праздники ей приходится много помогать. К тому же, как ты думаешь, набожная христианка Симако пошла бы на хацумодэ в храм? Не стоит так пытаться поколебать её убеждения.

— Эм, Роза Гигантея? ...Вы хотите сказать, что...

— Да. Как только мы туда придём, всё будет кончено. Не стоит приглашать ни одну ученицу Лиллианы на хацумодэ, — с этими словами Роза Гигантея захихикала.

— Тогда почему вы позвали меня?

В конце концов, я настоящая ученица академии Святой Лиллианы. К тому же, хотя хвастаться здесь особо нечем, этот цветочек растили в Лиллиане с детского сада.

— Твой запах.

Роза Гигантея подобралась ближе и принюхалась.

— Юми-тян, твой дом под покровительством миллионов богов, Будды и самой Девы Марии, находящихся в согласии, да?

— Э-э, чего?!

О каком она запахе? Я понюхала пальто, но Роза Гигантея, несмотря на то, что сама же завела этот разговор, разразилась хохотом.

— Ты действительно смешная. Представила, что от тебя пахнет священными хлебом и вином, ладаном или чем-то в этом роде? Запах — это метафора. Метафора, понимаешь?

— М-м.

— И тогда дом Юми-тян можно назвать смесью ароматов.

— Да.

Это чистая правда.

В нашем доме нет специального места для молитв, зато повсюду развешаны религиозные амулеты.

У нас нет буддийского алтаря, но в комнате Юки, как ученика Ханадэры, можно увидеть множество соответствующих предметов. Я же училась в Лиллиане, католической школе.

И моих домашних такое положение вещей ничуть не смущало.

— Подумать только, как это безнравственно.

— А, не бери в голову, у меня дома так же. Вот почему я сразу чувствую, кто мне близок по духу. К тому же, всё это — часть японской культуры. И большинство членов Ямаюрикай подобны нам, так что волноваться не о чём. Я уверена, если бы у Ёсино-тян и Рэй не было своих планов, они бы точно присоединились к нам.

— Но Симако-сан другая?

— Симако особенная.

Похоже, она задумалась о Симако-сан, так как чуть сузила глаза.

О, Роза Гигантея. Кажется, что вам всегда нет дела до Симако-сан, но в действительности вы так заботитесь о ней. Ведь она ваша гордая младшая сестра.

— Эй, Роза Гигантея.

Я наконец-то начала пытаться составить о вас лучшее мнение, поэтому перестаньте так рассматривать служительниц храма.

Наконец, настала наша очередь получить предсказания. Я перевернула коробку с отверстием и погремела ей. А оглянувшись, увидела, что Роза Гигантея, стоявшая в очереди передо мной, уже давно закончила и теперь держала за руку одну из служительниц. …Боже, с ней никогда нельзя терять бдительность.

— Небольшая удача, — сказала Роза Гигантея.

— Неявная удача, — продолжила я.

Мы отошли немного в сторону и остановились возле сливовых деревьев, на ветвях которых распускались прекрасные «белые цветы предсказаний». Настоящие цветы, конечно, ещё не появились.

— Было бы интереснее, если бы нам выпали большая удача и ужасная удача, да? Кстати говоря, что лучше — небольшая удача или неявная?

— Думаю, небольшая удача получше будет. ...А есть ли вообще ужасная удача?

— Ну, если есть большая удача, то, наверное, и такая тоже существует?

Однако я никогда не слышала о небольшой или неявной неудачах.

— Вы ничего не потеряете, и ваши желания исполнятся, несмотря на некоторые трудности, или что-то в этом роде? Боже, как сомнительно звучит.

Роза Гигантея сложила своё предсказание и прикрепила его к сливовому дереву.

— А, подожди-ка.

Гадания были написаны на древний манер, поэтому их было трудно читать. Способность Розы Гигантеи разбирать эти тексты в мгновение ока можно считать исключительной. Похоже, она была хороша не только в английском.

— Ну-ка дай.

— Ах.

Роза Гигантея взяла моё предсказание.

— М-м. В этом году ты можешь выйти замуж или переехать, тут так написано. Много детей у вас не будет. Хм, влияние снижения рождаемости.

Если к «переезду» претензий не было, то, как мне кажется, «брак» и «дети» оказались совершенно неуместны в случае шестнадцатилетней школьницы.

— Написано, что ваши желания исполнятся, если вы будете усердно работать. Ежедневные старания, так сказать.

С этими словами Роза Гигантея вернула мне предсказание. Последовав её примеру, я сложила его и привязала к ветке дерева. Вот и ещё один цветок распустился.

Ваши желания исполнятся, если вы будете усердно трудиться. Но чего мне хочется больше всего?

Я задумалась над этим, рассматривая различные амулеты. Вот, например, «стрела, отгоняющая демонов».

Семейная стабильность. Хорошее здоровье. Отпугивание бедствий. Молитва о благополучных родах. Безопасность дорожного движения.

Людям всегда есть о чём просить Бога. И каждый живёт с огромным количеством забот.

Подношения сопровождали надписи «позвольте мне поступить в такой-то университет». Удивительно, как Бог смог бы исполнить такое количество желаний.

— Спасибо, что подождали.

Пока я молилась, Роза Гигантея отошла к фестивальным тележкам, и вот она вернулась, чуть не прыгая от радости. Мы пришли, по её словам, на хацумодэ, но в действительности сама Роза Гигантея даже не заглянула в храм, так с какой целью она здесь? У меня возникло ощущение, что её интересовали лишь предсказания.

— М-м, Роза Гигантея?.. Что это?

У меня челюсть отвисла, когда я увидела, что у неё в каждой руке по пакету.

— Здесь икаяки [18] и жареная кукуруза. А в этом пакете окономияки [19], такояки [20] и якисоба [21]. Много купила, поэтому предложили так упаковать.

«Абрикосовые конфеты, наверное, нет, но сахарную вату мы можем унести с собой», — добавила она. Роза Гигантея была настроена продолжать покупать съестное, из-за чего я почувствовала лёгкую тошноту.

— Я спрашиваю не о том, что в пакетах, а о том, что вы собираетесь делать с таким количеством еды.

— Разумеется, это на пропитание.

— К-кому?

— Нам. Ладно, давай начнём с такояки, Юми-тян, их легко есть.

С этими словами Роза Гигантея достала из пакета упаковку такояки. Ух ты. Я только мельком взглянула и увидела, что там по три пачки каждого вида.

— Вот, а-а-а.

Роза Гигантея взяла такояки и поднесла к моему лицу.

— А-а-а.

Я открыла рот, предчувствуя что-то ужасное. Но свежеприготовленные такояки оказались тёплыми и вкусными. Внутри было много сочного мяса осьминога.

— Хорошо, давай поедим, пока ещё горячее. О, мы мешаем прохожим, так что отойдём. Юми-тян, возьми один пакет.

Просто сделав то, что мне сказали, я подхватила тот, что был с такояки, окономияки и якисобой в одну руку, а в другую взяла бумажный пакет с коробкой пирожных и пошла за Розой Гигантеей по тропинке к задней части территории храма, в рощу смешанных деревьев.

На плече у меня всё ещё болталась своя собственная большая сумка, так что, возможно, со стороны это смотрелось довольно нелепо. Кто-то мог даже подумать, что я сбежала из дома.

У Розы Гигантеи осталась свободна одна рука, которой она время от времени кормила меня такояки, и в итоге мы съели по половине пачки из восьми штук.

— Роза Гигантея, о чём вы думаете?

— М-м? Ты встревожилась, потому что я веду тебя в безлюдное место?

— Дело не в этом.

Я уставилась на Розу Гигантею, которая не прекращала дурачиться.

— Вы не хуже меня знаете, что мы вдвоём не сможем всё это съесть.

— Хм.

Роза Гигантея натянула резинку на опустевшую пластиковую упаковку и осторожно положила её обратно в пакет, чтобы ничего не рассыпалось. А мы тем временем неожиданно вышли к тому месту, где вдоль тропинки стояли каменные статуи высотой до колена. Судя по всему, она вела за пределы территории храма. Это было похоже на просёлочную дорогу, где на обочине небольшого тротуара было припарковано несколько машин.

— С нами ведь будет кто-то ещё, да?

— Даже не знаю, как бы мне ответить, — усмехнулась Роза Гигантея и принялась шарить рукой у себя в кармане.

— А, конфеты тут, у меня.

Мои руки были заняты, поэтому я подставила ей своё бедро.

— Нет, мне не это нужно.

Роза Гигантея достала какой-то ключ. От чего он мог быть? Точно не квартирный или велосипедный. Возможно, нет, это определённо был ключ от машины.

— Ум-м...

Не дав мне собраться с мыслями, Роза Гигантея подошла к жёлтой машине и воспользовалась ключом.

— Давай-давай, залезай.

Она положила пакет с кальмарами и кукурузой на заднее сиденье, забралась в машину и потянулась, чтобы открыть дверь с другой стороны.

— Э-э-э, Роза Гигантея?..

«Где водитель?» — хотела спросить я, но тут мои вещи, а затем и меня саму затащили внутрь.

— Вы...

Мои опасения сбылись. Роза Гигантея села на место водителя, включила двигатель и пристегнула ремень безопасности. Видимо, она сама приехала сюда, оставила машину у храма, потому что парковка рядом со станцией была полностью занята, и потом уже отправилась к нашему месту встречи, чтобы забрать меня и привезти сюда на автобусе.

— Не волнуйся, у меня есть водительские права.

Она показала мне своё удостоверение — действительно точно такое же, как у моего папы. На фотографии определённо была Роза Гигантея, а рядом написано «Сато Сэй». Ей исполнилось восемнадцать 25-го числа прошлого месяца, так что она как раз достигла возраста, позволяющего ей законно водить машину.

— Всё в порядке, — засмеялась Роза Гигантея, вежливо пристегивая мой ремень безопасности. — Поехали-и-и!

— Э-э-э-э?!

Не обращая внимания на моё беспокойство, жёлтая машина, управляемая Розой Гигантеей, начала движение. Но как только мы подъехали к светофору, двигатель заглох. Я задрожала. В каком-то смысле это было страшнее, чем американские горки или дом с привидениями.

— Как давно вы водите машину?

Я очень боялась спрашивать это. Но у меня не было уверенности, что я смогу продолжать спокойно сидеть в неведении. Я только что заметила, что к лобовому стеклу что-то приклеено. Разве это не знак «начинающий водитель»?

— Как давно? — переспросила Роза Гигантея, включив левый поворотник. Не поздновато ли она это сделала?

— Я спрашиваю, сколько вы уже водите машину с момента получения прав?

— Сколько, говоришь? Сегодня я впервые села за руль, если не считать тренировочных заездов.

— О-ой.

— Всё хорошо, я смогла без проблем приехать сюда из дома.

— Будет ужасно, если мы попадём в аварию.

Возможно, я пронзительно закричала. Но не исключено, что прямо сейчас мог опуститься занавес моей шестнадцатилетней жизни, так что, думаю, это нормальная реакция.

— Ха-ха-ха-ха-ха! — довольно захохотала Роза Гигантея, взявшись за руль.

— В-выпустите меня, прошу!

— Ты не умрёшь. В конце концов, оба наших предсказания были «к удаче». Ой…

— Кья!

Будучи совсем начинающим водителем, она, тем не менее, неуклюже попыталась обогнать кого-то. Не знаю, куда мы едем, но, прошу, не спешите. Пожалуйста, не пытайтесь делать ничего лишнего, пожалуйста, просто выезжайте на прямую дорогу.

— О, чудесное совершеннолетие!

Я принялась молиться Деве Марии.

— Ха-ха-ха! Юми-тян, до чего же ты забавная!

«А-а-а, а-а-а, а-а-а, а-а-а!» — мысленно визжала я.

— Гя-а-а! Дева Мария, спасите меня!

И вот, пристёгнутая к сиденью, словно к пыточному креслу, я совершенно забыла спросить одну очень важную вещь, вот насколько сильно меня захлестнула паника. Точнее, я никак не могла собраться с мыслями, чтобы задать этот вопрос.

Куда мы направляемся?

Думаю, было бы здорово узнать это.

— Мы на месте.

Не знаю, по каким дорогам мы ехали и какое впечатление производили со стороны, но каким-то образом нам удалось добраться до места назначения, не попав в аварию. Не помню, сколько раз я успела помолиться за это время.

— И... похоже, я всё ещё не на небесах.

Собрав немного самообладания, я посмотрела в окно. Мы находились в необычайно тихом «зелёном» районе. Это была не та тишина, которая присуща пригороду, как в случае моего дома. Деревья, выращенные не без участия человека с выраженным эстетическим чувством, густо росли над возвышающимся забором, окружавшим участок, а также украшали тихую набережную, образуя аллею.

— Где мы?

— В месте, где будем ночевать.

— Вы шутите?

Роза Гигантея выглядела так беззаботно, что я уже начала не доверять ей.

— Я совершенно серьёзна. Подожди.

Роза Гигантея вышла из машины и нажала кнопку на домофоне.

(Домофон?)

Он располагался прямо на воротах, в этом ничего удивительного не было. Но я чувствовала себя не в своей тарелке. Не из-за домофона, а из-за самого дома и его размера. Скажем так, он был больше моего. Намного.

Роза Гигантея говорила, что это дом подруги, но я точно не ожидала, что он окажется настолько огромным. Точнее, даже нельзя сказать, насколько велик дом, потому что из машины не было видно, где кончается забор. Мне поплохело.

— А вот и я.

Когда Роза Гигантея снова уселась на место водителя, ворота распахнулись.

— Ничего себе!

Тот факт, что ворота открылись сами по себе, уже был весьма впечатляющим, но то, что оказалось за ними, настолько меня поразило, что я невольно сглотнула.

— Это ведь не школа и не больница, верно?

— Ха-ха-ха! Ясно всё с тобой.

Рассмеявшись, Роза Гигантея указала на великолепную табличку, висевшую на воротах, и медленно поехала вперёд.

Я прочла.

«Огасавара».

(Чего?)

Я глазам своим не поверила. Перечитала ещё раз.

Огасавара.

Машина уже проскользнула через ворота, но табличка с фамилией всё ещё висела у меня перед глазами, словно выжженная в сознании.

— Ум-м, м-м-м...

Я потеряла дар речи, когда попыталась сказать так много всего одновременно. Открывая и закрывая рот, не в состоянии заставить свои голосовые связки работать, я вцепилась в руку Розы Гигантеи, умоляя её остановиться.

— Ну, Юми-тян, как впечатления?

— Значит, это дом Сатико-сама...

— Бинго!

— Роза Гигантея, вы лгунья! Ничегошеньки не сказали мне про то, что мы едем к Сатико-сама!

— Нет, я говорила. Сказала же: «Переночуем дома у подруги». А Сатико — наша подруга, верно? Так что я не лгала тебе.

Это просто софизм [22]! Очевидно же, что она подтасовала факты, чтобы сбить меня с толку.

— Хотя какая разница. Юми-тян, ты же хотела увидеться с Сатико?

— Да, конечно, но, понимаете...

«Тогда в чём проблема?» — спросила Роза Гигантея, и я не знала, что ей ответить. Но если бы она взяла и вот так просто привезла меня к Сатико-сама, то не знаю, чтобы я сделала. Состояние было у меня, скажем так, не лучшее.

— Я не была к этому готова.

— А что в этом особенного? Ты видишь Сатико каждый день в школе, перестань так волноваться. Расслабься, расслабься.

Вот бы Роза Гигантея смогла одолжить мне хотя бы десятую часть своего самообладания. Мою просьбу остановить машину она проигнорировала. Мне всё больше начинало казаться, что мы в каком-то лесу, но вместо извилистых троп здесь проложен прямой путь.

— В конце концов, мы же не идём к родителям Сатико и не спрашиваем: «Можно забрать у вас дочь?» или что-то в этом роде.

— Р-родителям?!

Об этом я даже не подумала. Разумеется, родители Сатико-сама должны быть здесь, раз мы приехали к ней домой. Что за невежливая «младшая сестра», которая вторгается к ним во второй день нового года?

Я хотела, чтобы Роза Гигантея повернула назад, но было уже слишком поздно. Домофон являлся той самой точкой невозврата.

(Роза Гигантея, как же я вас ненавижу!)

Когда мы наконец выехали из «лесного массива», перед нами открылся вид на сад в английском стиле и сам дом, похожий на особняк или даже, скорее, замок.

— Хм, кажется, нужно вправо.

Роза Гигантея повернула руль, и мы увидели что-то вроде парковки. Что-то вроде, потому что там стояли другие автомобили, однако это не было парковкой в привычном понимании данного слова. Да, участок достаточно просторный, чтобы на нём легко разместилось двадцать с лишним машин, однако от парковок супермаркета или чего-то подобного его отличала существенная деталь — наличие крыши.

— У меня плохое предчувствие, — пробормотала Роза Гигантея, посмотрев на отполированный до блеска красный автомобиль с открытым верхом.

— То есть?

— Не знаю, как объяснить, но эта машина явно предвещает что-то очень нехорошее.

— А, почему?

— Ну-у, просто попытайся представить, кому бы она могла принадлежать.

Выбрав самое дальнее место от красного автомобиля, Роза Гигантея остановилась. Красный и жёлтый. Будь там ещё зелёная машина, получилось бы что-то вроде светофора. Рассмотрев два других автомобиля, я пришла к выводу, что эта парковка для гостей, потому что ни один из них не был чёрным.

— Ладно, ладно.

Я вышла из машины, чтобы помочь Розе Гигантее как следует припарковаться, и представила, кому бы мог принадлежать тот автомобиль. Кому-то самоуверенному, тщеславному и самовлюблённому.

— Ах!

— Ч-что такое, Юми-тян?!

Роза Гигантея, для которой парковка автомобиля была занятием непривычным, тут же отреагировала на мой возглас, резко затормозив и высунувшись из окна. Она подумала, что задела что-то.

— Ой, извините, всё в порядке.

— ...Не пугай меня так.

Выключив двигатель, Роза Гигантея вышла из машины с прижатой к груди рукой. Похоже, вождение всё-таки заставляло её понервничать. К тому же, как она сама сказала, автомобиль принадлежал её маме.

— Может быть, это... Принц?

— А, ты о той машине? Да, думаю, это собственность Принца Королевства Гингко.

Мы взяли подарки, свои вещи и еду, купленную рядом с храмом, и двинулись в сторону дома.

«Сейчас Новый год, а они двоюродные брат и сестра. Ещё и помолвлены», — бормотала я про себя. В его нахождении в доме Сатико-сама не должно быть ничего удивительного.

— Но, Юми-тян, ты какая-то скучная.

— А...

Не уверена, что слова вроде «скучная» или «интересная» могли хорошо описать мою личность.

— Наверное, поэтому меня и позвали.

Роза Гигантея по своему обыкновению предпочитала объясняться довольно лаконично, так что мне требовалась расшифровка.

— Кто вас пригласил?

— Сатико.

«Разумеется», — светилось на лице Розы Гигантеи. Возможно, она уже знала всё, но до меня только сейчас стала доходить суть происходящего. И то очень неспешно.

— Подождите, вас пригласила Сатико-сама?

— Ну да, а ты что подумала?

— Что вы вторгаетесь в её дом, — честно ответила я.

— Как грубо, — Роза Гигантея щёлкнула меня по лбу. — Она спросила о моих планах на Новый год, а потом сказала: «Тогда не хочешь прийти ко мне поиграть?» Сатико специально выбрала эту дату.

В общем, Роза Гигантея действительно попыталась собрать весь Ямаюрикай на хацумодэ, но Роза Хинэнсис и Роза Фетида отказались из-за своих предварительных договорённостей (что было неудивительно, ведь сама идея пришла ей за день до Нового года). И вот, как раз когда она совсем отчаялась, Сатико-сама обратилась к ней с приятным предложением, после чего Роза Гигантея позвонила мне.

— Но, получается, меня-то в гости не приглашали.

— Почему? Когда я упомянула твоё имя, Сатико сказала: «Приведи её с собой, пожалуйста».

— Да ну?!

Слова Розы Гигантеи привели меня в экстаз.

— Знаешь, вы вот хоть и не похожи совсем, но почему-то обе такие пассивные. Если каждая будет ждать действий от другой, пройдёт сотня лет, прежде чем что-нибудь произойдёт.

Едва обрадовав, Роза Гигантея тут же выбила почву у меня из-под ног. «Пройдёт сотня лет». Как жестоко.

— Кстати говоря, какое настоящее имя у Принца Гингко?

Роза Гигантея уже пыталась вымарать его из своей памяти, что ли? Принца Гинкго зовут…

— Хм-м...

Но вспомнить не удалось.

Он точно не Огасавара, хоть и приходится Сатико-сама двоюродным братом. Но, кажется, его фамилия упоминалась в «Повести о Гэндзи».

В последнее время со вспоминанием имён совсем не ладилось. Может, начать перебирать с «А»?

— Да неважно, кому он нужен.

Роза Гигантея встала перед большой (видимо, входной) дверью и дёрнула за цепочку звонка.

Снаружи дом выглядел потрясающе. Это было поистине старинное здание.

Я представила, как из него выходит беловолосый джентльмен в строгом чёрном костюме, каких часто видишь в фильмах про Дикий Запад. В частности, такими обычно показывают дворецких.

Через мгновение я услышала, как изнутри открывается дверной замок. Он был «классическим», в отличие от ворот.

— Сато-сама? Пожалуйста, проходите.

Дверь распахнулась. Но человек, оказавшийся за ней, оказался отнюдь не дворецким, вопреки моему предположению. Ну, дверь открыл тоже мужчина, по всей видимости, однако не в чёрном костюме, и волосы у него были не белые. Вообще говоря, я узнала его.

— Ха?

— Ха?

Мы воскликнули одновременно. Но не я и Роза Гигантея, а я и человек, открывший дверь.

Мы с удивлением посмотрели друг на друга, словно гадая, не собственное ли отражение видим. Потому что были уверены, что «этого человека не должно здесь быть».

— Юки?..

— Юми?..

Я вопросительно посмотрела на Розу Гигантею. Однако это не было очередной её проделкой. Роза Гигантея смотрела на нас, встретившихся брата и сестру, с искренним изумлением.

— Что там такое?

Высокий мужчина неслышно прошёл по коридору и остановился за спиной Юки.

— О-о, добро пожаловать.

Как только я увидела его, в голове тут же прояснилось.

(Она начиналась на «ка»!)

Фамилия человека, отправившего Юки ту новогоднюю открытку, показалась мне знакомой. И она принадлежала высокому мужчине, стоявшему передо мной. «Ка». Почему-то я не вспомнила её, когда занималась перебором по слогам.

«Ка» — это Касиваги.

Касиваги Сугуру.

Ни мне, ни Розе Гигантее его появление радости не доставило. Принц Гингко, Касиваги Сугуру. Его лицо, как и всегда, озаряла ободряющая улыбка, а сам он выглядел как человек, довольный тем, что находится «на своём законном месте».

…И тут его рука опустилась на плечо моего брата.

— О, добро пожаловать, Роза Гигантея и Юми.

Примерно через десять секунд после прихода Касиваги-сана к нам вышла Сатико-сама.

— С Новым годом, сестра. Спасибо, что пригласила меня, — произнесла я новогоднее приветствие, поспешно снимая пальто. Однако мешочек конфет, пакет с окономияки и прочей едой, а также висящая у меня на плече сумка несколько помешали процессу, из-за чего сцена вышла довольно неуклюжей с моей стороны.

— С Новым годом.

Впервые в этом году Сатико-сама одарила меня своей улыбкой.

На ней было кимоно персикового цвета с вышивкой из мелких жёлтых цветочков (это называется комон, как я узнала позже). А поверх него было надето хаори [23] цвета виноградного чая с узорами из бабочек. Сегодняшний наряд Сатико-сама выглядел даже лучше, чем тот, в котором она была на выставке японской живописи некоторое время назад, причём она носила его так, как будто это была её повседневная одежда, из-за чего образ смотрелся ещё эффектнее. Прямые чёрные волосы были собраны при помощи декоративной заколки — причёска вполне обычная. Отсутствие макияжа на лице нисколько не приуменьшало очаровательность Сатико-сама.

— Прошу, — сказала она и повела нас по коридору.

О, как мне хотелось похвастаться. Перед кем угодно, правда.

«Посмотрите, какая у меня прекрасная старшая сестра». Хотелось говорить это каждому встречному. …Нет, сейчас не время для таких мыслей.

— Что ты тут делаешь? — спросила я Юки, схватив его за рукав, пока мы шли. Как его старшей сестре и младшей сестре Сатико-сама, мне необходимо было узнать ответ на этот вопрос.

— В каком смысле? — отозвался Юки.

— Что за «друг» у тебя нашёлся в этом доме?

— Я и сам не знаю. Просто так получилось. Ну, я действительно собирался пойти к Кобаяси с ночёвкой, но Касиваги-сэмпай похитил меня на полпути.

Оказывается, Кобаяси-кун и Касиваги-сан сыграли партию в игровом зале, поставив на кон Юки. Кобаяси-кун проиграл. Но зачем им понадобилось ставить Юки?

— Ты это серьёзно?

«И как он может быть с ним связан?» — задумалась я, смотря на Касиваги-сана, стоявшего, естественно, рядом с Юки, но тут наши взгляды встретились, и он улыбнулся.

— Фукудзава — довольно распространённая фамилия. Я и подумать не мог, что Юми-тян — старшая сестра Юкити.

— Касиваги-сан, я бы попросила вас не использовать столь интимное обращение, как «Юми-тян», — строго сказала Роза Гигантея.

— О, Роза Гигантея, сомневаюсь, что подобное замечание уместно. Ведь речь о сестре Са-тян, верно? Её сестра — и моя сестра тоже.

— Мне и «Са-тян» не по душе.

— Ничего не могу с собой поделать. Я называю её так с момента рождения.

Роза Гигантея и, как она ранее обмолвилась, «птица одного полёта» метали друг в друга невидимые искры, пока шли по коридору. Держась в стороне от них, я продолжала допрашивать Юки.

— Тебя в школе называют «Юкити»?

— ...Пожалуйста, давай не будем об этом.

Похоже, у моего брата были свои проблемы в школе.

— Добро пожаловать. Как приятно, что пришло так много гостей, — поприветствовала нас женщина, встав с кресла, едва мы вошли в гостиную. Я подумала, что она вполне могла оказаться мамой Сатико-сама.

— С Новым годом. Давно не виделись, Саяко-обасама [24].

— Бог мой, Сэй-сан, как твои дела?

— Хорошо, спасибо.

Роза Гигантея полностью перешла в режим «разговора со взрослыми». Но это явно не было притворством. Видно, что она с почтением относилась к этой женщине.

— Мама, я бы хотела представить тебе свою младшую сестру, Фукудзаву Юми.

— Р-рада с вами познакомиться. Большое спасибо за приглашение...

— О, какая милая девушка. Ты хорошо разбираешься в людях, Сатико-сан.

В плане наряда мать не уступала дочери — зеленовато-коричневое кимоно с мелким цветочным узором и хаори насыщенного малинового цвета. Но в этом определённо не было вычурности. Наоборот, очень утончённо, что, возможно, являлось наследственной чертой.

— Зови меня Саяко, а я буду звать тебя Юми-тян, ладно?

— Хорошо.

Естественно, на этот раз Роза Гигантея не стала высказывать никаких претензий. Честно говоря, мне тоже не очень нравилось, когда Касиваги-сан называл меня «Юми-тян». Но если говорить о маме Сатико-сама, то я совершенно не против.

— Вот и славно. Второе января — традиционный день отдыха для семьи Огасавара. Все домработницы в отпуске, так что особые условия создать не сможем, но и большинства беспокойных мужчин здесь тоже нет, так что будь как дома.

— Как жестоко, тётя. Вы так говорите, будто считаете меня бельмом на глазу. А я, между прочим, волновался, что вам может быть одиноко, поэтому даже привёл своего кохая в качестве помощника, — заявил Касиваги-сан, принеся нам чай.

— Ох, прошу прощения. Сугуру-сан — это совсем другое дело. Мужчинам, подающим чай, здесь всегда рады.

— Ну спасибо.

Смеясь, довольный Касиваги-сан поставил перед каждой из нас чашку с японским чаем. Сатико-сама переложила на специальный поднос сладости, которые мы с Юки, хоть и в разное время, принесли с собой. «Большое спасибо», — сказала она, поставив его на стол.

Я была помощницей Розы Гигантеи, готовила в микроволновке такояки, окономияки, томорокоси и всё остальное, что мы купили в храме. Кухня в доме Сатико-сама была поистине огромной, там даже стояла «тяжёлая артиллерия» в виде большой духовки, но никто не знал, как с нею управляться, поэтому мы просто потихоньку разогревали всё в обычной микроволновке.

— Какие редкие лакомства! — приговаривала Саяко-обасама, с удовольствием поедая гостинцы из храма. Ей, человеку из семьи Огасавара, едва ли доводилось питаться чем-то подобным. Возможно, Роза Гигантея делала покупки, как раз имея в виду этот факт. Если так, то она определённо непростой человек.

(Но, э-э…)

Мне одной кажется странным, что мы все уплетаем еду из храма, запивая её чаем?

Часы пробили четыре часа дня.

В итоге, не совсем понимая, что происходит, мы начали играть в ута-гаруту [25], и я так увлеклась, что, не осознавая этого, фактически начала играть с Касиваги-саном, заклятым врагом Сатико-сама.

Для этой цели мы переместились в комнату в японском стиле, украшенную роскошными какэмоно [26] с индийскими чернилами и композициями из сосны, бамбука и сливы [27]. Запах недавно уложенных татами щекотал мне ноздри. Комната могла бы стать вдвое или даже втрое просторнее, если бы в ней не было раздвижных дверей.

Игра завершилась, конечно же, полным поражением сестры и брата Фукудзава, не привыкших к такому изысканному досугу. В отличие от нас, выходцы из семьи Огасавара имели многолетний опыт, поэтому разница в мастерстве была слишком велика. Хотя, несмотря на то, что проигрыш ожидаемый, это не делало его менее досадным.

— Ладно, как насчёт того, чтобы разделиться на команды и сыграть в карты? — предложил Касиваги-сан.

Роза Гигантея, отставшая на одно очко, энергично согласилась. Видимо, она считала это своим шансом отомстить.

— С удовольствием, но как нам разбиться на команды?

— Одна команда — семья Фукудзава, вторая — семья Огасавара, и тогда останемся Роза Гигантея и я...

— Что?! — в один голос возмутились Роза Гигантея, Юки и я.

И мы имели на это полное право. Ведь, по идее, в подобных играх у каждой команды должны быть равные шансы на победу, поэтому ставить вместе новичков вроде нас с Юки было совершенно бессмысленно.

Однако Роза Гигантея возмутилась по другому поводу: между ней и Касиваги-саном были плохие отношения, так что их объединение не закончилось бы ничем хорошим.

— Если половина возражает, полагаю, такой вариант не годится.

Вероятно, он сказал это просто для того, чтобы заполнить паузу, поскольку быстро отказался от своего же предложения.

Я взглянула на Сатико-сама, убиравшую ута-гаруту. Похоже, ей было всё равно, с кем играть в паре. Саяко-обасама, сидевшая справа от неё, видимо, придерживалась той же позиции. Они такие взрослые.

То есть, хоть я и не говорю об этом вслух, но мне бы не понравилось, если бы Сатико-сама и Касиваги-сан были в паре. В то же время, как и Роза Гигантея, я бы предпочла не играть вместе с ним. Но если каждый скажет что-то эгоистичное, мы ни к чему не придём.

— А если так: Саяко-обасама и я, Сатико и Юми-тян, и двое мужчин? — предложила Роза Гигантея.

Похоже, Касиваги-сану идея пришлась по вкусу.

— Замечательное распределение. Юкити, иди сюда.

Касиваги-сан подвинулся, тем самым освободив место рядом с собой. Казалось, он был в очень хорошем настроении.

(?..)

Я в курсе, что Касиваги-сан предпочитает мужчин, но неужели он такой радостный из-за того, что рядом с ним сидит Юки, похожий на енота? Хотя если ты не мужчина нетрадиционной ориентации, то и утверждать по этому поводу ничего не можешь. Кстати говоря, именно Юки вёл себя довольно нерешительно.

— Сестра, мне пересесть?

— Пожалуйста.

Я заняла освободившееся после Юки место. Роза Гигантея тоже подвинулась, и таким образом люди из каждой пары оказались сидящими рядом.

— С чего начнём?

Роза Гигантея мешала пластиковые карты с поразительной скоростью.

— Может, с бабануки? [28] — хихикнула Саяко-обасама.

— Юми, ты отвечаешь за то, чтобы взять карточку у соседки.

— А…

— Хорошо? Будь абсолютно спокойна при этом. Затем передаёшь карту мне. Я буду отвечать за нашу колоду.

Всё это Сатико-сама прошептала мне на ухо ещё перед началом игры.

— О, стратегию разрабатываете? Какие вы дружные.

Роза Гигантея засмеялась, поддразнивая меня, но я не понимала нашей «стратегии». Ведь исход игры в бабануки определяется удачей, разве нет? Там же нужно только принимать и отдавать карты и сбрасывать пары?

Но потом я поняла, что всё не так просто. Чаще в неё играют «сами за себя», а в команде можно было разделить обязанности. Таким образом, игра зависела от того, как будет задействован каждый человек из пары.

(Чт... Что?)

Сразу после того, как все разложили свои карты веером, Каcиваги-сан стал смотреть только на меня. Мы ходили по часовой стрелке, и сидящие слева от нас брали карты у Сатико-сама.

Задумавшись, почему он так пристально за мной наблюдает, я взяла карту из веера Саяко-обасама.

(Спокойствие, только спокойствие.)

Но не тут-то было. Я взглянула на карточку, когда передавала её Сатико-сама, и рефлекторно воскликнула: «Э?!»

(Д-джокер...)

«Джокер» — это «старая дева». Как жаль, что он выпал в первый же ход.

Глаза Касиваги-сана сверкнули.

— Юми-тян, ты же только что вытянула «деву», верно?

— А! — вскрикнула я.

— Дурочка, — сказали в один голос Юки и Роза Гигантея, игравшие за разные команды.

А Сатико-сама, сидевшая рядом со мной, вздохнула.

Конечно, одной моей реакции на выпавшего джокера уже было достаточно, чтобы испортить ход, но с вопросом Касиваги-сана всё вышло ещё хуже. Сказала бы ещё: «Да, у нас есть джокер».

— Вот почему я попросила тебя быть «абсолютно спокойной», — сказала Сатико-сама. — Не переживай, мы только начали.

С этими словами она ободряюще положила руку на моё поникшее плечо.

Я усвоила урок. Нельзя недооценивать бабануки. Это игра для взрослых, похожая на покер.

После этого я выбирала карты, мысленно напевая «Сердце Девы Марии». Игра продолжалась без заминок, и мы смогли закончить первыми. Возможно, именно благодаря Деве Марии.

Но в интеллектуальных играх, таких как «Девятка» [29] и «Верю — не верю», Касиваги-сан и Роза Гигантея были непревзойдёнными мастерами.

— Юми-тян, имей в виду: мужчин, которые отлично играют в «девятку», нужно избегать любой ценой.

— Если позволите, добавлю, что женщины, которые хороши в «верю — не верю» — превосходные лгуньи, правда ведь?

И так они спорили. Роза Гигантея и Касиваги-сан напоминали закадычных врагов. Похожие и в то же время такие разные.

— Может, сделаем перерыв? — сказала Саяко-обасама, после чего круг распался. Все выглядели расслабленными, но в то же время очень сосредоточенными.

В итоге мы поиграли в ута-гаруту, бабануки, «девятку», «верю — не верю», «подлеца», румми, «концентрацию», «первую страницу», «лестницу». Было уже больше восьми вечера. Когда весело, время летит незаметно. Я посмотрела на счёт, который мы вели в блокноте, и удивилась, как много игр у нас сегодня было.

— Где бы мне помыть руки?

Я встала со своего места.

— О, давай покажу.

Роза Гигантея, хорошо разбиравшаяся в чужих домах, пошла со мной. Она взяла меня за руку и повела по коридорам.

— Роза Гигантея, вы уже бывали здесь раньше?

Похоже, она знала и маму Сатико-сама.

— Да, было дело. В этом году, нет, точнее, прошлым летом, я приезжала сюда. Вместе с Розой Хинэнсис, разумеется.

— М-м.

— Ревнуешь?

Роза Гигантея остановилась и потянула меня за щёки. Да не угрюмая я!

— Это было до того, как мы стали сёстрами.

«А потому ревновать в такой ситуации нелогично», — подумала я. То есть, конечно, слушать истории о тех временах, когда Сатико-сама ещё не знала меня, и слегка завидовать — это нормально. Так что не исключаю, что лицо у меня было немного мрачное.

— Правильно, молодёжь с блестящим будущим не должна оглядываться на прошлое.

Роза Гигантея открыла коричневую дверь. Похоже, это и есть уборная, причём рассчитанная на совместное пользование сразу несколькими людьми, поэтому мы вошли вдвоём.

Богатый дом, видимо, во всём отличается от обычного. Это было похоже на миниатюрную версию туалета в высококлассном отеле, который мне довелось посетить, когда моя двоюродная сестра выходила замуж в прошлом месяце. Пол был устелен пушистым ковролином, умывальная зона располагалась отдельно от собственно унитазов, а полотенца для рук были аккуратно сложены в симпатичную корзинку, так и маня воспользоваться ими. Люстры имели форму цветов, и выглядели они просто прекрасно.

Всего в этом доме три уборных, каждая из которых примерно вдвое больше туалетов «в западном стиле». По-видимому, мы были в туалете для гостей, а два других предназначались для прислуги и членов семьи. У комнаты Сатико-сама были свои собственные ванна и туалет, так что аналогия с отелем оказалась крайне уместна.

— После того, как мы закончим школу, тебе стоит приходить сюда время от времени, — пока я мыла руки, Роза Гигантея начала говорить с моим отражением в зеркале.

— Что?

— Наверное, когда её дяди и отца нет дома, как сегодня.

— Что вы имеете в виду?

— Подожди секунду, — Роза Гигантея вымыла руки и вытерла их тем же сухим полотенцем, которым только что воспользовалась я, после чего повернулась ко мне. — Сегодня мужчины из семьи Огасавара проводят время со своими любовницами.

— Э?!

— Я ведь уже рассказывала тебе, верно? Эта семья — особенная. У мужчин может быть сколько угодно других домов. Первого января вся семья пышно отмечает Новый год. А второго и третьего у прислуги выходные, и мужчины отправляются в свои вторые дома. Хотя, скорее, всё наоборот. Как раз потому, что мужчины уходят, они могут отдохнуть. Не то чтобы это имело значение.

— Третьего они идут в свои третьи дома, а четвёртого...

На самом деле я не пыталась шутить, но Роза Гигантея всё равно рассмеялась.

— Думаю, нечасто можно услышать про «третьи дома». Тем не менее, уверена, это даже соответствует истине. Вообще я слышала, что четвёртого числа у них званый обед с руководителями их компании, так что все возвращаются в семью к этому времени.

— А вы много об этом знаете.

— Завидуешь?

— ...Немножко, — пробормотала я.

Роза Гигантея усмехнулась.

— У каждого из нас есть определённые роли. Сатико не может показать тебе свои слабости, потому что ты её младшая сестра, понимаешь? Точно так же я не показываю свои слабости ей.

— Но откуда вы тогда знаете?

— Старшая сестра Сатико — моя подруга.

— Роза Хинэнсис!..

Конечно, для Розы Гигантеи Сатико-сама ведь была как младшая сестра. Выходит, Роза Хинэнсис обсуждала с ней трудности их взаимоотношений...

— Да, она мне рассказала. И Сатико знает об этом, так что всё в порядке.

— Ясно.

— Да, она доверяет мне. Но у этого есть и другая сторона — она может использовать меня в своих целях. И в итоге я просто веду себя в соответствии с её желаниями.

— Хм.

Я начала терять нить её рассуждений.

— Другими словами, моей задачей было привести тебя сюда, чтобы вдохнуть жизнь в это место. Им с мамой одиноко сидеть дома вдвоём, когда их мужчины уходят к любовницам. Поэтому мы приходим в гости и не даём им тосковать в этот период.

— А... Всё, поняла.

Вопрос о том, какие скрытые мотивы были у покупки еды рядом с храмом, чаепития и игры в карты до темноты, отпал сам собой.

— Да, кое-кто пришёл совершенно неожиданно, но сейчас всё в порядке, так что кого это волнует.

— Мне жаль.

Вероятно, она имела в виду Юки. Конечно, привёл-то его Касиваги-сан, но я, будучи его старшей сестрой, тоже чувствовала себя частично ответственной за это.

— Нет, Касиваги, наверное, действовал из тех же соображений, когда привёл его с собой.

— Избавить от тоски?

— Ага. Твой брат в этом доме воспринимается наравне с тобой, поэтому он хорошо вписался и всё такое. Полагаю, Касиваги знал, с кем Сатико будет комфортно. Как-никак, он её кузен.

— Вот оно что.

Я стала немного лучшего мнения о Касиваги-сане, но, думаю, нравиться он мне не будет никогда. Роза Гигантея открыла дверь в коридор и ухмыльнулась, сморщив нос.

Когда мы вернулись, в комнате уже никого не было. Побродив по дому, пытаясь найти остальных, мы обнаружили Саяко-обасама в гостиной, где она впервые встретила нас.

— О, девочки, не хотите ли суши?

Саяко-обасама ходила туда-сюда, но решила подождать в гостиной, чтобы рассказать нам, куда все ушли.

—Ум-м...

Мы просто кивнули, не зная, о чём именно был вопрос: о наших предпочтениях или о чувстве голода. Суши нам, конечно, очень нравятся, но так как игра в карты сопровождалась поеданием пирожных, аппетита особо не было. Роза Гигантея, как мне кажется, чувствовала то же самое.

— Мама, сколько ты заказала?

В комнату вошла Сатико-сама с тремя лакированными деревянными коробками. Саяко-обасама приложила указательный палец к челюсти, смотря куда-то вверх и размышляя.

— М-м... Восемь, вроде.

Сатико-сама подняла бровь.

— Ты помнишь, сколько здесь людей? Нас всего шесть.

Я молча согласилась с Сатико-сама. Тут шесть человек, зачем нужно было заказывать восемь?

— Но, мне казалось, молодые люди много едят.

— Сомневаюсь, что после пирожных у кого-то будет такой аппетит.

— Я это настолько не продумала. Боже, Сатико-сан, не надо быть такой суровой.

Изображая недовольство, Саяко-обасама закатила глаза.

(...Мило.)

Может, неправильно говорить так о пожилой женщине, но Саяко-обасама была такой милой, что её хотелось обнять. Мягкая, нежная и утончённая. С ней хотелось просто сидеть в комнате и смотреть на неё, как на куклу Императрицу [30]. Мать и дочь были так похожи, но в то же время очень отличались друг от друга. О, но Сатико-сама и перед Розой Хинэнсис тоже дуется.

— Что важнее, Сатико-сан, ты не знаешь, куда делись чайные чашки и чайницы?

— Сугуру-сан же только что подал нам чай?

— Я спрашиваю, потому что не могу найти Сугуру-сана. Все домработницы в отъезде, это немного неудобно.

Похоже, она говорила на полном серьёзе, и я подумала: «Ничего себе, от обычного человека такого никогда не услышишь. Полностью исключено».

(Возможно, она даже больше принцесса, чем Сатико-сама.)

Будучи благородного происхождения, замужем за человеком из плутократической [31] семьи и окружённая слугами, она, наверное, никогда не наливала себе чай сама.

— Хотя я знаю, где стоит чайник. О, Сатико-сан, не могла бы ты положить заварку? Но я не могу найти чайницы. О, а куда мы положили чай, который нам подарили на Новый год?

— ...

Как я и думала, Саяко-обасама не занималась этим уже много лет.

— Позвольте, я налью чай.

Заметив это, Роза Гигантея шагнула вперёд. Я как раз размышляла, не присоединиться ли и мне. Касиваги-сан разливал чай на сервировочном столике, так что чайницы наверняка стоило поискать там. Перед началом игры в ута-гаруту мы вместе мыли посуду, так что чайные чашки, вероятно, все ещё были в сушильной машине.

— Юми, помоги мне.

— Хорошо.

Я несла суши вместе с Сатико-сама. Пять лакированных деревянных коробок были сложены в прихожей. Саяко-обасама действительно заказала восемь. Лично я никогда раньше не видела суши в квадратных коробках, до сих пор они встречались мне только в ванночках.

Увидев, что я несу три коробки в руках, Сатико-сама остановила меня: «Подожди», и забрала одну из них.

— О, сестра, я могу нести три.

— Просто подожди, — сказала она и пошла впереди меня.

— Юми.

Через пять шагов Сатико-сама внезапно остановилась.

— Да?

Я тоже остановилась.

— ...Спасибо.

— А?

Я была сбита с толку, так как не поняла, за что меня благодарят, поэтому переспросила странным высоким голосом. Но сестра, как обычно, просто пошла дальше, сказав всё, что хотела.

— Сестра-а!

Она несла больше коробок с суши, так почему же меня поблагодарили?

«Не понимаю», — пробормотала я про себя, на мгновение задержавшись в тёмном коридоре.

Но моё сердце, казалось, вот-вот разорвётся.

Даже не понимая, что именно сестра имела в виду, я всё равно чувствовала, что скрывалось за её словами, когда она шла впереди меня, поэтому просто последовала за ней.

Дождавшись Юки и Касиваги-сана, вернувшихся из уборной, мы принялись за суши. Приподняв крышку коробки, я невольно отшатнулась.

(Ик...)

Суши, оказавшиеся в ней, совсем не соответствовали моим ожиданиям: вместо осьминога, нарезанной скумбрии или каппа-роллов [32], там были красный луциан [33], абалон [34], морской ёж, жирный тунец, сладкие креветки и тому подобные дорогие продукты. Правда, было и яйцо, но это были не обычные суши с яйцом, в которых оно кладётся на рис и обматывается водорослями нори. В коробочке было сваренное вкрутую яйцо, без риса, нарезанное и разложенное вдоль стенок в качестве украшения.

Даже кальмары, икра лосося и молодь японской сериолы [35] были высококачественными. Их свежесть и сочность однозначно могли сказать об этом абсолютно любому едоку.

(Боюсь, после такого больше никогда не смогу есть обычные суши.)

Я тихонько вздохнула, однако в этот момент Юки сделал то же самое. Что ж, такая синхронность неудивительна в случае брата и сестры. Переглянувшись, мы понурили головы.

— Ого, вот так пир. Приятного аппетита...

Роза Гигантея была неустрашима. Серьёзно, что она за человек?

— Юми-тян, суши были не очень хорошей идеей? — встревожилась Саяко-обасама, заметив, как мы с Юки смотрим на свои коробочки, не поднимая палочек.

— Нет-нет, что вы.

— Я обожаю суши.

— Вам не нужно заставлять себя. Возможно, вы ещё недостаточно проголодались? — мягко сказала Сатико-сама.

Но я чувствовала, что мы должны поесть, хотя бы немного. Саяко-обасама с грустью посмотрела на свою ещё не открытую коробку.

— А, ерунда! Итадакимасу!

Юки собрался с духом и разъединил палочки, скреплённые в верхней части.

— Буду считать, что это Рюгу-дзё [36].

Место, где танцуют красные окуни и камбалы.

Хотя, скорее, он имел в виду путешествие в совершенно другой мир.

Я тоже взялась за палочки. В конце концов, об этом стоит подумать.

С того момента, как я вошла в дом семьи Огасавара, меня удивляло почти всё. Но ничего не поделаешь, эти люди как минимум на порядок выше нас по статусу. Сатико-сама пригласила меня не для того, чтобы хвастаться, так что ежеминутно удивляться было невежливо. В общем, я чувствовала себя неловко…

Лучше принимать всё так, как есть.

(Ах-х, красный луциан безумно вкусный!)

Как и сказала Сатико-сама, я ещё недостаточно проголодалась, но угощение было настолько вкусным, что рука с палочками сама тянулась за добавкой.

(Это прекрасно, но даже боюсь предположить, сколько калорий я употребила сегодня. Очень не хотелось бы растолстеть за новогодние пра... А-а?)

И тут я увидела нечто невероятное.

(Серьёзно?)

Решив, что мне показалось, я отвела взгляд, однако беспокойство от этого никуда не делось. Дубль два.

(Касиваги-сан, что вы делаете?!)

Он брал кусочки морского ежа, икру лосося и абалон из коробки с суши Сатико-сама и перекладывал в свою.

(У нас же есть ещё коробка...)

«Глупый Касиваги, — мысленно проворчала я, подражая манере речи Розы Гигантеи. — Даже если они двоюродные брат и сестра, это подло — брать чужие суши без спроса».

Сатико-сама должна просто отчитать его, как она обычно делает.

«Перестань подгадывать момент!»

Однако моя телепатия так и не достигла Сатико-сама, которая просто позволила ему продолжать.

«Но почему?!» — размышляла я, пережёвывая суши. Даже при соответсвующем желании, у меня бы не получилось привлечь к происходящему внимание Розы Гигантеи. Казалось, еда так увлекла её, что остальной мир перестал её интересовать, судя по тому, что хвост сладкой креветки уже какое-то время торчал у неё изо рта.

И всё же…

Понаблюдав некоторое время, я поняла, что первое впечатление оказалось не совсем верным. Касиваги-сан не просто брал еду Сатико-сама, а взамен подкладывал ей камбалу, кальмаров и сладкие креветки из своей коробки.

А Сатико-сама без всяких вопросов ела то, что он ей давал.

Заметив мой пристальный взгляд, Касиваги-сан самодовольно улыбнулся и подмигнул мне.

(Чего?!)

Я уже была готова начать паниковать, когда Юки положил яйцо в мою коробку.

— Я возьму у тебя имбирь.

— Хорошо, бери.

Мне нравилось сладкое яйцо, а он предпочитал горький имбирь. Поэтому мы всегда менялись, в точности как папа и Юки, когда ели какипи [37]. Семейная традиция.

(…Ха!)

Ещё раз взглянув на коробки с суши Сатико-сама и Касиваги-сана, я ощутила непреодолимое чувство поражения. В действиях Касиваги-сана прослеживалась история их близости. Поэтому я чувствовала зависть к нему, к тому, что он знает, что нравится и не нравится Сатико-сама, и немного возмущена тем, как его двоюродная сестра безропотно реагировала на это.

(Сатико-сама не любит мужчин, разве нет? Она же должна ненавидеть Касиваги-сана? Тогда почему она приняла суши от него?)

После всех этих размышлений еда уже не казалась такой вкусной. Хотя Касиваги-сан и Юки уплетали свои суши за обе щёки.

Сестра такая интересная.

Один лишь её крошечный жест или деталь в поведении могли вознести меня на седьмое небо или же сбросить в бездонную яму.

— Э-э-э... Знаю, моя просьба неуместна, но…

Было чуть позже половины двенадцатого, когда Юки склонился в извинительной позе перед Розой Гигантеей и Сатико-сама.

После позднего ужина мы разделились и убрали посуду, а затем разбились на группы Лиллианы и Ханадэры.

В доме было много комнат для гостей, но все они были либо двуспальными, либо с двумя односпальными кроватями, так что трёх людей в такие поместить было нельзя. Саяко-обасама предложила нам положить футоны в комнате в японском стиле. В конце концов, во время ночёвки Сатико-сама должна была находиться рядом с нами.

Мы перетащили три комплекта одеял из комнаты для одеял(!) туда, где играли в карты, и стали забавляться тем, что заставляли их раскрываться в воздухе, словно парашюты, и только после этого укладывали на футоны. Когда Касиваги-сан исчез из нашего поля зрения, стало настолько легче, что создалось ощущение, будто его присутствие здесь было именно ради такого эффекта.

Расстелив одеяла, мы по очереди сходили в ванную, относившуюся к спальне Сатико-сама. Какой бы большой она ни была, там не могли одновременно поместиться три девушки. Я, будучи самой младшей, пошла последней. Когда моё тело наконец окутали шампунь для тела и мыло Сатико-сама, я не смогла удержаться от мурлыканья. Возможно, причиной такого восторга послужило и то, что мне удалось увидеть комнату Сатико-сама. Как я и ожидала, она была великолепна, однако утруждать себя описанием не стану. Мне так хорошо, что нет причин сравнивать её комнату с моей собственной и впадать из-за этого в депрессию.

И вот, как раз когда мы решали, кто и где будет спать, в нашу комнату заглянул Юки. Конечно, мы сразу подумали: «Что он тут забыл?!», а Сатико-сама, на которой был пеньюар, настолько быстро среагировала, что тут же накинула халат и запахнулась им.

— Э-эм, то есть… ты не хочешь спать наедине с Касиваги, поэтому ввалился в комнату к трём юным девушкам? Хм-м…

Роза Гигантея делала вид, будто слушает Юки со всей серьёзностью, но на самом деле явно находила ситуацию уморительной.

— Да, — обеспокоенно кивнул Юки.

— Вот оно что.

Сначала я не поняла его, но потом, вспомнив про ориентацию Касиваги-сана, подумала: «Ого, ничего себе».

Ни Сатико-сама, ни Роза Гигантея не стали уточнять, в чём причина. Потому что они, конечно же, знали. Знали, что Касиваги-сан — гей. Но они обе, как и я, вероятно, забыли об этом факте, когда мы изначально распределяли комнаты.

(Но, но...)

Даже если он гей, разве это означает, что ему обязательно должен был кто-то нравиться? В конце концов, в школе Ханадэра учатся только мальчики. Он был бы там словно волк в овечьей шкуре, что довольно опасно для остальных.

— Да уж, Касиваги-сану никто особо не доверяет.

— Как грубо, Роза Гигантея. Я всё-таки джентльмен.

Вслед за Юки в нашей комнате появился и сам Касиваги-сан. Тогда уже я прикрыла свою пижаму свитером. Розе Гигантее, по всей видимости собиравшейся спать в футболке и шортах, было всё равно на мужские взгляды. Хотя, по-моему, ей стоило бы немного побеспокоиться об этом.

— Я пошутил, Юкити. Ну же, иди сюда.

Касиваги-сан поднял руки и немного криво улыбнулся, тем самым напомнив Ретта Батлера [38]. Даже мне захотелось убежать. Страшно представить, каково было Юки. Я почувствовала, как по коже побежали мурашки.

— Даже если ты просто пошутил, не думаешь, что это твоё обычное поведение заставило его поверить в обратное? — сказала Роза Гигантея. Подождите, а что насчёт вас самой?

— Кто бы говорил.

Вот и я о чём.

И совершенно очевидно, что Касиваги-сан собирался контратаковать.

— Кем ты себя возомнила? Разве можно женщине так разговаривать с мужчиной? Этому вас учат в школе Святой Лиллианы? О времена, о нравы.

— Хмф, не твоё дело. Раз у президента школьного совета Ханадэры такие старомодные взгляды на женщин, это не лучшим образом говорит о самой школе. Будда, наверное, в гробу перевернулся.

— Чт!..

Видимо, Касиваги-сан и Роза Гигантея не на шутку ненавидели друг друга, поэтому начали впадать в крайности. К тому же, эти двое хорошо владели словом и обладали уверенностью, свойственной главам школьных советов.

В конце концов, на кону теперь стояла честь Лиллианы и Ханадэры. Юки же, из-за которого всё это началось, был в замешательстве и не знал, что делать.

— Хорошо, Юки-сан, можешь принести свой футон. Вместе мы спать не будем, но ты можешь лечь в соседней комнате, там как раз никого нет.

Потеряв интерес к этой, казалось бы, бесконечной словесной перепалке, Сатико-сама повернулась к Юки.

— Б-большое спасибо, Сатико-сан!

(С-Сатико-сан?!)

Хоть он и мой брат, я пришла в ярость. Называть мою драгоценную сестру «Сатико-сан»?!

— Юми, проводи его, пожалуйста.

— …Хорошо.

Я нехотя встала. Так или иначе, просьбы сестры превыше всего этого. К тому же, Сатико-сама, похоже, совершенно спокойно отнеслась к тому, что её назвали «Сатико-сан», поэтому устраивать разборки не было смысла.

— О, я тоже пойду, — сказал Касиваги-сан.

— Не так быстро, — тут же среагировала Роза Гигантея. — Куда это ты собрался?

— Раз Юкити собирается спать там, то мне тоже нужно свой футон принести, — ответил Касиваги-сан, нисколько не сомневаясь в правильности своего намерения. — Эти две комнаты разделяет всего лишь одна тонкая дверь.

А ведь Юкити — здоровый парень. Насчёт Юми-тян можно не волноваться, но вдруг он нападёт на Са-тян или тебя, и что тогда? Поэтому мне нужно присматривать за ним.

«Вы сами куда опаснее», — подумала я, но потом вспомнила, что Касиваги-сан не интересуется девушками. Ну, если мыслить объективно и не брать во внимание, что Юки — мой родственник, то старшеклассник действительно представлял для нас опасность, но... Я предпочла не думать об этом.

В конце концов, речь о моём брате.

И тут…

— Сатико-сан, вы ещё не спите?

Дверь со стороны прихожей приоткрылась, и в комнату заглянула Саяко-обасама.

— О, и Сугуру-сан с вами?

— Ах, вы только послушайте, они пытаются изолироваться от меня, — прямо сказал Касиваги-сан, даже не думая сводить всё к шутке. Впрочем, отчасти это была правда.

— Почему?

— Наверное, потому что я красивый.

…Будь Ёсино-сан здесь, она бы точно сказала, что у него мозги поплавились.

— Нет, это не... — начала я, но тут Роза Гигантея фыркнула и остановила меня.

Видимо, Саяко-обасама не знала о «предпочтениях» Касиваги-сана. Что ж, когда видишь её безмятежную улыбку, возникает ощущение, что и дальше не стоит ей говорить.

— Ох, ну всё-всё. Ведите себя хорошо, ладно?

— ...Да.

И вот, несмотря на возражения всех остальных, Касиваги-сан оказался в одной комнате с Юки.

— Бог с тобой. Юки, если Касиваги будет приставать, кричи, — сказала Роза Гигантея, помогавшая с перетаскиванием футонов.

— Мама, ты что-то хотела?

Саяко-обасама пожелала нам «спокойной ночи» почти час назад, но внезапно вернулась, видимо, не без существенной причины. Судя по тому, что на ней был халат, накинутый поверх пижамы, она уже приготовилась ко сну.

— О, да-да. Сатико-сан, разве не сегодня ночью «сплавляют кораблики»?

— А, точно. Сегодня же второе января. Я совсем забыла, сейчас всё подготовлю.

С этими словами Сатико-сама вышла из комнаты и вернулась с так называемыми «письменными принадлежностями», среди которых были ручки-кисточки для каллиграфии, маркеры, шариковые ручки и дорогая цветная бумага. Надо сказать, меня удивил такой набор инструментов, необходимый для «сплавления корабликов».

— Зачем это? — спросила Роза Гигантея, которая тоже ничего не понимала.

Тем временем Саяко-обасама передвинула стол-шкаф, стоявший в углу комнаты, ближе к свету и начала что-то писать на обратной стороне цветной бумаги.

— У вас дома не проводят накакиё, Сэй-сан?

— Накакиё?

Конечно, в доме семьи Фукудзава таким тем более не занимались. Я даже не знала, что это.

— О, накакиё? Ух ты, какая ностальгия. Не знал, что вы до сих пор таким занимаетесь, — сказал Касиваги-сан, подготавливая своё спальное место.

— Что за «накакиё»? — спросил Юки.

— А у вас дома тоже так не делают?

…Нет, не делают. Так что же это за «накакиё»? И при чём тут кораблики?

— Это наговор [39] удачи. Говорят, если написать на листе бумаги песню, начинающуюся с «накакиёно», сложить из него кораблик и положить под подушку, то приснится хороший первый сон в новом году.

Пока Сатико-сама объясняла, Саяко-обасама закончила писать и отложила ручку-кисть. Текст, который она мне показала, был написан красивым плавным почерком.

Накаки ё но

тоо но нэфури но мина мэсамэ

Наминори фунэ но

Ото но ёки кана

— Хм-м-м, палиндром, — кивнула Роза Гигантея.

— Палиндром? — удивилась я.

— Ты что, даже этого не знаешь? — пробормотал Юки, густо покраснев.

— Прочитай слоги в обратном порядке.

— На-ка-ки-ё-но-о.

Ничего себе. Это как «томато» (помидор) и «сибунси» (газета). О, а ещё у меня была одноклассница Коикэ Кэико-сан. Вот если мои имя и фамилию так прочитать, получится «Миювадзакуфу». Совсем не весело.

— Но… что это значит?

Для меня всё звучало скорее как заклинание древних магов, нежели наговор, поэтому запомнить было сложно. Что такое «накакиё»?

— «Накакиё» означает «нагаки ё но» (длинной ночью). Просто звонкие согласные поменяли на глухие, как в «ироха-ута» [40], понимаешь?

— «Ироха-ута»?

— Ну как же. «Ироханихохэто» означает «иро ва ниоэдо» (благоухание цветов).

— Ах.

Я узнала об этом впервые, но не хотела ещё больше смущать сестру, поэтому промолчала.

Нагаки ё но (Длинной ночью)

Тоуно нэбури но мина мэдзамэ (все проснулись от глубокого сна)

Наминори фунэ но (слыша приятные звуки лодки)

Отоно ёкикана (раскачивающейся на волнах)

Сатико-сама написала песню, смешав кандзи [41], катакану и хирагану [42]. В итоге нечленораздельное заклинание волшебным образом превратилось в 31-слоговое стихотворение.

— Нагаки ё но…

Не знаю, что именно это должно означать, но мне казалось, что я плыла на большом корабле, мягко покачивающемся на волнах, и видела чудесный сон. По крайней мере, так и говорилось в стихотворении.

— Это обычай семьи Огасавара?

— Нет, традиция пришла от моих родителей. Я очень удивилась в первый Новый год после свадьбы, потому что здесь об этом никто не знал, — хихикнула Саяко-обасама, совсем как юная девушка, складывая свой кораблик.

Да уж, сомневаюсь, что это распространённый обычай. По крайней мере, мы с Розой Гигантеей впервые о таком узнали.

Однако от человека из благородной семьи подобное вполне ожидаемо.

В элегантности таким нет равных. Даже если бы Саяко-обасама не была замужем за «богатым главой семьи Огасавара», она, вероятно, нисколько не потеряла бы в своём изяществе. В её родном доме могли существовать и более невообразимые обычаи.

И вот теперь Сатико-сама тоже складывала кораблик. Отец и дяди Сатико-сама отсутствовали, но гости и прислуга, которым посчастливилось оказаться в доме в ночь на второе января, поражались этой традиции и тоже складывали кораблики. Касиваги-сан не был исключением. Являясь двоюродным братом Сатико-сама, он, вероятно, с раннего детства гостил в этом доме. Неприятный факт, но, как я и сказала Розе Гигантее, «так было ещё до того, как мы стали сёстрами». Теперь эта фраза повторялась в моей голове, словно мантра. Прошлое есть прошлое.

Конечно, мы тоже принялись складывать кораблики. Раз выдалась возможность испытать столь необычный опыт и вдобавок увидеть хороший сон, я ни за что не хотела упустить такой шанс.

— Нагаки ё но, тоуно нэбури но мина мэдзамэ…

Мы скопировали пример, который дала нам Сатико-сама. Её иероглифы, выведенные ручкой-кисточкой, были настоящими произведениями искусства, и по сравнению с ними наши «маркерные художества» выглядели гораздо тоньше и резче, а поскольку мы привыкли писать горизонтально, надписи в итоге получились косыми. К тому же, у нас ужасно получалось размещать строки на листе — слева и под ними оставалось много свободного места.

— Да какая разница. Когда сложишь кораблик, текст всё равно не будет виден, — прочитав мои мысли, утешительно отозвалась Роза Гигантея. Похоже, у меня снова всё отобразилось на лице.

Мы сидели плечом к плечу и делили маленький письменный стол. Я бросила взгляд на чужие листочки и заметила, что и у Касиваги-сана, и у Розы Гигантеи был аккуратный, хорошо отработанный почерк. Ни слишком высокий, ни слишком широкий, без наклонов. Образцовый почерк, идеально подходящий для японской писчей бумаги. И всё же у каждого выявлялась уникальная смесь стилей, поэтому они выглядели совершенно по-разному. Впрочем, и сами эти люди были незаурядными личностями.

Почерк Юки был крупным, с жирными линиями. Не сказать, что хороший, но со своей изюминкой. Мне и раньше часто доводилось его видеть, но в этой ситуации он воспринимался по-новому.

Дописав свой текст, я перепроверила всё, прочитав задом наперёд, а затем принялась складывать кораблик таким образом, чтобы слова оказались внутри. Сначала нужно сложить лодочку, а затем добавить парус. Я давно не занималась оригами, поэтому сначала немного растерялась, но, немного повозившись, разобралась.

— Не так, Юки-сан. Вот, складывай по диагонали.

Сатико-сама, уже сделавшая свой кораблик, помогала Юки в этом нелёгком деле.

— Как завидно, — прошептал Касиваги-сан. Одному Богу известно, что он имел в виду.

— Спокойной ночи, — на этот раз Саяко-обасама окончательно попрощалась с нами до завтра.

Сложив свой кораблик, она удалилась в свою спальню. Не успела дверь за ней захлопнуться, как Юки оттащил свой футон к одному краю комнаты, а футон Касиваги-сана оказался у противоположной стены.

— Сатико там, Юми-тян посередине, я здесь.

Сначала Роза Гигантея говорила, что спальные места будут определяться с помощью игры в «камень-ножницы-бумага», но, похоже, усталость заставила её полностью изменить своё мнение. В итоге Роза Гигантея сама распределила все места. Её футон оказался ближе всех к соседней комнате.

— Детей же кладут посередине, да? Юми-тян самая младшая и у неё самая маленькая грудь, так что её можно считать ребёнком.

— ...Тогда Сатико-сама — мать, а Роза Гигантея — отец?

Я озвучила первую мысль, которая пришла мне в голову.

— Вот грубиянка, — Роза Гигантея схватила меня за шею. — У тебя вообще не должно быть никаких претензий, Юми-тян, ты спишь рядом с Сатико.

— И правда.

Я чувствовала себя счастливой, но в то же время немного сконфуженной.

У меня появился шанс увидеть лицо спящей Сатико-сама, но и она в свою очередь могла наблюдать за моей глупой мордашкой.

— Не стоит волноваться, Роза Гигантея, — улыбнулась Сатико-сама.

— Чепуха, — Роза Гигантея выглядела решительно. — Осторожность никогда не повредит.

Она с сомнением посмотрела на дверь.

(...А, вот оно что!)

Роза Гигантея не доверяла Касиваги-сану. Радоваться мне или огорчаться тому, что она совсем не беспокоилась насчёт Юки? Похоже, её место для сна было выбрано с учётом того, что у Касиваги-сана могли возникнуть странные идеи.

В частности, если он нападёт на Юки, Роза Гигантея сразу же бросится ему на выручку.

Или, например, если Касиваги-сан задумает подобраться к Сатико-сама, два человека, лежащие перед ней, окажутся существенным препятствием для него. Хоть он и говорил, что его интересуют только мужчины, за ним уже была замечена попытка поцеловать Сатико-сама.

— Может, приглушим свет? — спросила я.

— Приглушим? — переспросили Сатико-сама и Роза Гигантея. Неужели они не поняли, о чём я?

По ту сторону двери раздался плохо подавляемый смешок Касиваги-сана.

— Простите, не хотел подслушивать. Юми-тян, ты имеешь в виду, что можно оставить одну лампочку?

— Да.

— Какое замечательное выражение. И очень точное.

Но похвала Касиваги-сана не порадовала меня. О, но его смех был так заразителен, что Сатико-сама тоже начала хихикать. Роза Гигантея хохотала, уткнувшись лицом в подушку.

— Вот тебе и старшая сестра Юкити.

Я так и представила, как Касиваги-сан хватается за живот от смеха, а Юки смущённо качает головой. Прости, брат.

В другой комнате, похоже, свет решили выключить совсем.

— Не лучше ли спать в темноте?

— Как скажешь, Сатико. Два против одного, мнение Юми-тян отвергается. Выключаем свет.

Быстрое голосование и стремительное исполнение решения. Свет полностью выключили.

— У-у...

— Юми, ты боишься темноты? — прошептала Сатико-сама.

— А, нет-нет.

— Ага! — злорадно засмеялась Роза Гигантея.

— Нет же!

Ну, на самом деле да, но не могла же я вот так признаться в этом. Хотя, конечно, ярое отрицание в данном случае было равносильно согласию.

— У-у, недовольных заворачиваем в ролл!

«В ролл?» Пока я вдумывалась в смысл этой фразы, Роза Гигантея (скорее всего, это была именно она) набросила на меня одеяло и затянула его с двух сторон. Разве это не на бельгийскую вафлю больше похоже?

— Если тебе страшно, признайся!

— Ва-а!

Что-то начало меня стискивать.

— Сестра, на помощь!

Роза Гигантея заобнимала меня до боли. Да, через одеяло, что не так весело, но присутствие Сатико-сама рядом компенсировало это обстоятельство сполна.

— Помощь с чем?

— С Розой Гигантеей...

Как только я это сказала, зажёгся свет. Роза Гигантея, оказавшаяся на виду, тут же отступила.

— Беру свои слова назад, давайте спать с приглушённым светом. В полной темноте сложно быстро отреагировать.

— Похоже на то.

Всё ещё держась за веревочку выключателя, Сатико-сама грустно усмехнулась. Я встала, чтобы посмотреть, что послужило тому причиной. Раздвижная дверь была открыта, Касиваги-сан и Юки уже были готовы ворваться в нашу комнату. В темноте этого было не видно, несмотря на то, что свет от ламп в коридоре всё-таки проникал к нам.

— Просто чтобы вы знали, дверь мы открыли не из непристойных побуждений.

— Да знаем мы. Ещё слишком рано для тайного визита.

— Ну и хорошо.

Они так по-детски ссорились до этого, что сейчас подобный «взрослый» разговор казался чем-то удивительным. Взаимное понимание без лишних пояснений, приправленное лёгким юмором.

Возможно, Касиваги-сан — идеальный собеседник для Розы Гигантеи. Меня она иногда загоняет в тупик, но он всегда ловко находит ответ, словно пасует мяч в игре. Хотя это было очевидно ещё с их словесных перепалок. Но если бы я сказала об этом Розе Гигантее, она бы затискала меня до смерти.

Но… «тайный визит»? Из какой она эпохи?

— Юки, я больше не буду издеваться над твоей сестрой, можешь спать спокойно.

Услышав своё имя, сбитый с толку Юки попятился назад и поспешно скрылся за своей половиной двери.

— С-спокойной ночи.

— И тебе. Юки такой милый.

Роза Гигантея, похоже, с нежностью думала о моём брате. Наверное, у неё слабость к мордочкам енотов.

— Немилый господин тоже отправляется спать.

— Спасибо за заботу, мистер телохранитель.

— Всегда пожалуйста.

Касиваги-сан тоже удалился.

— Спасибо за беспокойство о нас, Сугуру-сан, — прошептала Сатико-сама.

— Спокойной ночи, — Касиваги-сан закрыл двери как можно тише.

А потом мальчики начали без слов драться подушками. Немного раздражало, но после разговоров о нападении и ненападении вызывало улыбку.

— Что ж, похоже, кораблики сегодня не дойдут до цели.

Приглушив свет, Сатико-сама медленно опустилась на простыни рядом со мной. Лёгкий ветерок донес до меня аромат её шампуня. Сложно сказать, от моих волос, волос Сатико-сама или Розы Гигантеи. Так или иначе, я чувствовала умиротворение.

— Кстати, Юми-тян, завтра мы встаём в полседьмого.

Ни с того ни с сего Роза Гигантея положила рядом с моей подушкой уже заведённый будильник.

— Эх...

Мне хотелось поспать подольше, ведь у нас каникулы, но Роза Гигантея была неумолима.

— Мы завтракаем вместе, потому что в гостях.

Как она мне объяснила, Саяко-обасама готовит очень вкусно, но долго. Поэтому было решено занять кухню до того, как она начнёт готовить завтрак.

— Она из тех людей, что высчитывают количество муки для выпечки, — вздохнула Сатико-сама.

Ну, это было неудивительно, судя по тому, как её озадачила необходимость приготовить чай самой, ведь обычно этим занималась прислуга.

— ...Не хватало нам ещё только на совместную зарядку выходить, — проболталась я.

Роза Гигантея захохотала.

— Звучит неплохо, давайте организуем.

— Делайте что хотите. Но я к вам не присоединюсь.

Да уж, Сатико-сама и утренняя зарядка были несовместимы.

Роза Гигантея сказала, что отвезёт нас с Юки домой после завтрака, однако я вежливо отказалась. До ближайшей станции нужно было прилично идти пешком, но я бы предпочла и с Касиваги-саном не ехать. Поскольку он ровесник Розы Гигантеи, то, скорее всего, тоже недавно получил права.

Я не доверяю его водительским навыкам. К тому же, у него красная машина, от одного взгляда на которую мне уже было неловко.

Как же быть?

Размышляя над этим, я незаметно задремала, окутанная теплом нагревшегося одеяла. Бой подушками в соседней комнате в какой-то момент закончился, поэтому стало совсем тихо. Наверное, мальчики сразу же заснули благодаря своей бурной активности перед сном.

Я думала, что Касиваги-сан мне никогда не понравится, но он оказался не таким уж плохим. В конце концов, это двоюродный брат Сатико-сама, который очень давно нравился ей (что немаловажно!). Уже много говорит о человеке.

Я повернулась и подвинулась ближе к Сатико-сама. Наши одеяла были совсем рядом.

(Сестра спит?)

Роза Гигантея, оказавшаяся у меня за спиной, уже благополучно заснула. Эй-эй, а кто нас охранять собирался?

Я решила оставить всё как есть, игнорируя её посапывание. Не ради Розы Гигантеи, но ради её поклонников.

(Я будто во сне...)

В приглушённом свете мне посчастливилось любоваться лицом спящей Сатико-сама на расстоянии вытянутой руки. И я была единственной, кому так повезло.

Даже Касиваги-сану, её двоюродному брату и по совместительству жениху, это было недоступно.

Я действительно ценила то, что родилась девочкой, которая могла стать сестрой Сатико-сама. А ещё мне повезло учиться в Лиллиане в то же время, что и Сатико-сама. Благодарность Деве Марии переполняла моё сердце.

Обычно я сплю на спине, но сегодня решила провести всю ночь на правом боку.

…И вдруг Сатико-сама открыла глаза.

(Э?!)

Я запаниковала, словно мужчина средних лет, которого только что поймали за подглядыванием. Однако Сатико-сама, похоже, не собиралась меня ругать.

— Юми, — сказала она так, чтобы услышала только я.

— Д-да?

— Я рада, что ты пришла сегодня.

— Ах.

— Если ты не против, приходи ещё, ладно?

— Конечно.

Как бы жалко не выглядело, я не смогла больше ничего ответить. Не знаю, что подумала об этом Сатико-сама, но она хихикнула, сказав «спокойной ночи», и снова закрыла глаза.

Она потратила столько сил, чтобы поговорить со мной... Я чувствовала себя виноватой, но в то же время радовалась, мысленно повторяя слова Сатико-сама.

(Она сказала, что рада? И что я могу прийти снова?)

Волнение окончательно разбудило меня.

Я даже сложила кораблик, чтобы увидеть сон. Если не засну в ближайшее время, так и до утра недолго.

Но в силу своего склада ума я просто прокручивала в голове слова Сатико-сама снова и снова.

Я рада…

Приходи ещё…

Я рада…

Приходи ещё…

В конце концов, фразы превратились в волны, несущие мой кораблик, в котором оказалась я сама.

Мой первый сон был о Сатико-сама в образе Бэнтэн, несущей огромную стопку коробок с суши.

Когда я подумала, что надо бы помочь, появилась Роза Гигантея, похожая на Дайкокутэна [43], с мешками, набитыми такояки и томорокоси [44], перекинутыми через левое плечо. Она преследовала меня повсюду, гоняясь за мной с маленьким молоточком.

И когда он всё же ударил по мне, меня засыпало множеством маленьких конфет. Это было похоже на нескончаемый конфетный дождь.

Длинной ночью все проснулись от глубокого сна, слыша приятные звуки лодки, раскачивающейся на волнах.

____________

1. Нарита — главный международный аэропорт в «большом токио» (объединение токийского столичного округа и значительной части префектур тиба, канагава и сайтама).

2. Какипи — рисовые хлебцы с добавлением арахиса.

3. Песенный турнир красных и белых (оригинальное название — «кохаку ута гассэн») — ежегодное музыкальное телешоу. трансляция начинается в предновогодний вечер незадолго до полуночи.

4. Моти — сладость в виде колобка или лепёшки, сделанная из рисового теста.

5. Соба — длинная серо-коричневая лапша из гречневой муки.

6. Дзони — новогоднее блюдо, представляющее собой суп с моти и овощами.

7. Котацу — традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый футоном или тяжёлым одеялом, на который сверху положена столешница.

8. Онии-сан (что дословно переводится как «старший брат») также может использоваться для обращения к незнакомым парням старше говорящего, но до тридцати лет.

9. В японии кондиционеры часто служат для обогрева домов зимой.

10. Комический эффект достигается тем, что роза гигантея произносит 謹賀新年, вариант поздравления, который принято использовать исключительно в письменной речи.

11. «с новым годом!» на французском языке.

12. Хацумодэ — японская традиция первого в новом году посещения синтоистского святилища обычно в один из первых трёх дней января.

13. Имеется в виду фраза, обычно использующаяся в ответ на приказ или служебное сообщение по радиосвязи.

14. Сидэ — зигзагообразная бумажная (ранее делавшаяся из грубой ткани) лента, которую обычно прикрепляют к верёвке или ветви в синтоистских ритуалах.

15. Японская слоговая азбука представлена несколькими рядами, первый из которых (ряд «а») состоит из однобуквенных гласных слогов (а, и, э, у, о).

16. Видоизменённая японская считалочка для запоминания счётных суффиксов для предметов.

17. Эспер — человек, обладающий паранормальными способностями.

18. Икаяки — жареный кальмар на палочке.

19. Окономияки — жареная лепёшка из смеси разнообразных ингредиентов, смазанная специальным соусом и посыпанная очень тонко нарезанным сушёным тунцом.

20. Такояки — шарики из жидкого теста с начинкой из отварного осьминога и других ингредиентов.

21. Якисоба — жареная лапша в специальном соусе.

22. Софизм — рассуждение, кажущееся правильным, но содержащее скрытую логическую ошибку и служащее для придания видимости истинности ложному утверждению.

23. Хаори — жакет прямого покроя без пуговиц, надеваемый поверх кимоно.

24. Обасама — вежливое обращение к матери другого человека.

25. Ута-гарута — японская настольная игра, в которой игроки должны сопоставить карты с текстами стихотворений.

26. Какэмоно — вертикально висящий свиток из бумаги или шёлка, наклеенный на специальную основу, обрамлённый парчовой каймой и снабжённый по краям деревянными валиками.

27. Сочетание из сосны, бамбука и сливы — традиционный символ счастья в японии.

28. Бабануки — карточная игра, в которой все карты в колоде, включая одного джокера, делятся между игроками (или командой, в данном случае). каждый игрок по очереди берёт по одной карте у того, кто сидит справа, если на руках оказывается «пара», эти карты выкладываются в центр лицом вверх. цель — первым избавиться от всех карт. проигрывает тот, у кого остаётся джокер. игра во многом схожа со «старой девой», за исключением того, что проигравшей картой является джокер, а не дама.

29. В других странах та же игра носит название «семёрки».

30. Речь идёт о куклах, которых расставляют на многоярусной подставке на время хинамацури (др. названия — праздник девочек, праздник кукол). самый верхний ярус занимают самые дорогие и красивые куклы — император и императрица.

31. Плутократия — политический режим, при котором решения государственных органов определяются волей группировок богатых людей.

32. Каппа-маки — вегетарианские роллы с рисом, огурцом и водорослями нори.

33. Красный луциан — вид лучепёрых рыб.

34. Абалон (морское ухо) — небольшой моллюск с одностворчатой раковиной.

35. Сериола — род лучепёрых рыб.

36. Рюгу-дзё — дворец мифического дракона рюдзина, властителя подводного мира и морской стихии.

37. Какипи — рисовые хлебцы с добавлением арахиса.

38. Ретт батлер — один из главных героев романа «унесённые ветром».

39. Наговор — у суеверных людей: молитва/фраза, обладающая магической силой.

40. Ироха-ута — японский алфавит, записанный в виде стихотворения, где каждый из 48 знаков встречается только один раз.

41. Кандзи — китайские иероглифы, используемые в современной японской письменности вместе с хираганой и катаканой.

42. Хирагана и катакана — японские слоговые азбуки. вторая чаще всего используется для транслитерации заимствованных слов.

43. Бэнтэн (сокращение от бэндзайтэн) — синтоистская богиня счастья, изображаемая в виде красавицы с лютней в руках. дайкокутэн — бог удачи, покровитель кухни.

44. Томорокоси — японская жареная кукуруза.