4

На следующее утро, когда я вернулась в деревню, сыпал мелкий снег.

Даже полагаясь на магическую силу, чтобы передвигаться на досточках, из-за большого расстояния, что я покрыла, ноги в конец устали. Тревожные мысли о будущем Марии и Мамору тяготили меня.

Наконец я добралась до причала в деревне Кунэгибаяси. Несмотря на воскресный день кругом совсем никого не было, хотя обычно в это время уже можно было увидеть здесь кого-нибудь. Тогда у меня не было времени чтобы быть мнительной по этому поводу. Думалось, что так даже лучше, если я останусь незамеченной.

Развязав швартовочный трос, я села в Хакурэн IV и направилась к себе домой. Оттого, что всё это время я пользовалась своей магической силой, моя концентрация стала рассеиваться, веки тяжелели. Пока я плыла лодка часто виляла в стороны, едва не ударяясь о берег.

Даже когда я покинула Кунэгибаяси и вернулась в Мидзугурума, я не встретила ни одной лодки. И, конечно, начала сомневаться. Не говоря о том, что никого не было видно даже на заснеженных берегах, точно все покинули Камису 66.

Падающий, словно пух, снег всё сыпал и сыпал, скапливаясь на краях Хакурэн IV и сколько я не убирала его он продолжал оседать.

Завидев свой милый дом, я удивилась тому, что на причале были мои родители. Без зонтика они стояли, прижавшись друг к другу под падающим на их плечи и волосы снегом.

— Простите, — пришвартовывая Хакурэн IV, сказала я им, — Что не пришла… Вчера я никак не могла вернуться домой.

Они молча улыбнулись мне. А немного погодя мама заговорила:

— Ты голодна?

Я покачала головой.

— Полагаю ты устала, однако тебя вызывает Совет по образованию. Ты идёшь с нами… — подавленным голосом говорил отец.

— Не дашь ей передохнуть немного перед этим? — просила мама, глядя на отца.

— Нет… это срочно, нам нельзя терять время понапрасну.

— Я в порядке, не так уж и устала, — старалась я говорить, как можно бодрее.

— Ладно, тогда сядем в папино каноэ. Саки, можешь отдохнуть, пока будем плыть.

Мы сели в лодку отца, раза в два больше моей, которую он использовал лишь на службе. Мама укутала меня в шерстяной плед и обняла за плечи. Я закрыла глаза, но сердце в груди билось так, что невозможно было уснуть.

На причале в Тинова нас уже ожидали. Это была та же дама средних лет, что встречала нас два года назад, когда мы вернулись после Летнего лагеря. И даже не взглянула на меня.

Как и родители я сошла с лодки и последовала за ними по заснеженной главной улице.

Здание Совет по образованию находилось по соседству с библиотекой, в которой работала моя мама. Оно было окружено высоким бамбуковым тыном [1] за которым ничего не было видно. Мы вошли через калитку у главных ворот. И хотя всё ещё шёл снег, двор здесь был сухим и полностью расчищенным от него магической силой. Ступая по вымощенным камням, мы добрались до парадного входа, пройдя добрых тридцать метров.

Внутри здания был узкий и очень длинный коридор. Хотя снаружи оно и выглядело иначе, внутри своей отделкой напоминало Этический Комитет.

— С этого момента, я прошу, чтобы девушка проследовала сама, — средних лет женщина обратилась к моим родителям.

— Как её отец и как глава, я бы хотел объясниться. Я принёс с собой прошение.

— Присутствие родителей не положено, — не придала она значения словам отца о кровном родстве.

— Я прекрасно осознаю свою ответственность и как человек, в чьи обязанности входит заведование книгопечатанием, хотела бы сделать заявление по этому делу, не могли бы вы уделить нам особое внимание?

— Я очень сожалею, но исключения не будет.

Как библиотекарь, мама пыталась использовать своё положение, но та упорно отказывала. И они смирились.

— Саки, ты ведь понимаешь? О чём бы тебя не спрашивали отвечай только правду, — положив руки на плечи и серьёзно глядя мне в глаза, сказала мама.

— Да. Всё хорошо… Я понимаю, — ответила я. Безмолвно сознавая истинный смысл её слов: «Тщательно подбирать, что ответить. Любое необдуманное слово, может стать фатальным»

Меня провели в просторную комнату в западном стиле с тёмными глянцевыми досками на полу. С маленьким высоко расположенным окном под потолком из-за чего вся комната была погружена во мрак, точно как на картинах Рембрандта [2], что я видела в учебнике. В центре стоял большой стол похожий на банкетный. Он был повёрнут ко мне длинной стороной, и за ним, по ту сторону от меня, устроилось десяток людей. В самом середине его сидела глава Совета по образованию Хироми Торигаи, а по сторонам от неё, определённо, другие члены Совета.

— Вы Саки Ватанабэ? Пожалуйста, присядьте, — начала говорить не госпожа Хироми, а тучная и крупная женщина слева от неё. Я, как и было велено, села на единственный стул.

— Я — Масаё Комацудзаки, заместитель Совета по образованию. Мы бы хотели услышать кое-что от вас. На вопросы отвечайте откровенно, прошу ничего не утаивать и не лгать. Вам понятно?

Её тон был таким же добрым, как у любой учительницы, но узкие, словно нить глаза, пристально смотрели на меня не моргая. Я чувствовала её почтенность и оттого давление, от которого кратко ответила: «Да».

— Было получено донесение, что вчера, рано утром, член вашей первой группы, Мамору Итоуу, сбежал из дома. Всё верно?

— Всё верно, — слабым голосом ответила я.

— Когда вы узнали об этом?

Я понимала, что скрывать это было бессмысленно и поэтому честно ответила:

— Перед тем как прийти в Академию.

— Как вы узнали?

— Мне сказала Мариа Акидзуки.

— И что вы сделали затем?

— Пошли в Академию, а после на его поиски.

— Почему сначала не сообщили родителям или учителям?

Сейчас стоило пораздумать. И я сразу сообразила, как выкрутиться:

— Потому что мы надеялись вернуть его пока всё не стало ещё серьёзнее.

— Ясно. Но это может быть истолковано также, как и попытка скрыть его от нас. Противитесь решениям Совета по образованию? Выходит, что вы…

Госпожа Хироми что-то прошептала на ухо госпоже Масаё. На что она тихо ответила: «Понимаю».

— Перейдём к следующему вопросу. Во время самостоятельных занятий вы отправились на поиски Мамору Итоу. Кто ещё был с вами?

— Мариа Акидзуки и Сатору Асахина.

— Ясно. Вы втроём пошли на поиски Мамору Итоу, так? И вы нашли его?

Я был в замешательстве. Сатору вернулся накануне и его уже должны были допросить.

«Что он ответил им?»

— Саки что с вами? Возможно, вы здесь впервые, но это официальный Следственный комитет. Говорите правду, — голос госпожи Масаё стал строгим. В комнате нависла беспокойная атмосфера. И тогда, до сих пор молчавшая госпожа Хироми заговорила:

— Сатору Асахина уже засвидетельствовал, что вы нашли Мамору Итоу, что тот упал с саней и повредил ногу. Отчего он оставил вас с Марией ухаживать за ним, а сам вернулся.

«Сатору не упомянул бакэ-нэдзуми»

— Глава… — госпожа Масаё с упрёком взглянула на Хироми.

— Всё хорошо. Мы здесь ради установления истины. Не намерения загонять это дитя в угол, — заговорила госпожа Хироми тихим голосом, что её с трудом можно было расслышать. — И так, то, что сообщил нам Сатору Асахина — правда?

— Да…

Я почувствовала слабое облегчение, когда поняла, что госпожа Хироми не такой бессердечный человек, какой я себе её представляла.

— Что произошло после? Почему вернулась только ты? Мы ожидали, что вы с Марией Акидзуки благополучно вернёте Мамору Итоу, — вновь спрашивала госпожа Масаё.

Я окинула взглядом всех сидевших в ряд членов Совета по образованию.

«Что я должна сказать?»

Ложь могла лишь усугубить всё. Оставалось лишь сказать правду, которая не противоречила бы действительности:

— Я пыталась уговорить Мамору вернуться с нами, но он наотрез отказался. Поэтому я вернулась одна, а Мариа осталась с ним, чтобы он не был один.

— Значит, Мариа Акидзуки всё ещё пытается переубедить Мамору Итоу?

— Да, — ответила я, отводя взгляд.

— И так, по возвращении, что вы собирались делать? Собирались ли вы, как и положено сообщить об этом родителям, учителям или Совету по образованию?

— Я… не знаю.

— Не знаешь? Ты вообще…? — госпожа Масаё подалась вперёд от гнева, но госпожа Хироми вмешалась:

— Вполне разумно, что вы были сбиты с толку. В такой ситуации любой бы растерялся… но теперь ведь сомнений нет. Просто ответь на вопрос честно, хорошо. Остальное предоставь нам, ладно?

— Я понимаю.

— Итак, почему Мамору Итоу отказался возвращаться? Вы ведь спрашивали его о причине такого поступка?

— Да, — я невольно кивнула.

— И какова же была его причина?

Я сделала глубокий вдох. Удивительно, но я была спокойнее, чем думалось.

«Я не могла ответить на этот вопрос откровенной ложью. Даже если бы я могла выдумать неоднозначные подробности легенды Мамору и, конечно же, опустить то, что он видел проклятых кошек…»

— Что случилось? Живо отвечай на вопрос!

От крика госпожи Масаё я испугалась и никак не решалась раскрыть рта.

— Ты знаешь, что сейчас происходит в Камису 66? Введён комендантский час, все жители обеспокоены. А всё лишь из-за одного эгоиста!

«Отчего такая бурная реакция всего из-за одного сбежавшего ученика?»

В то время я совсем не понимала этого. Во мне вскипал сильный гнев, что брал верх над прочими эмоциями.

«Как они могут говорить, что Мамору эгоист. Ведь это именно Совет по образованию, не только довёл его психическое состояние до подобного, но и в конце концов собирался его убить»

Из-за меня, все по ту сторону стола в недоумении зашевелились.

— В чём дело? Почему упорно молчишь? Говори уже что-нибудь, — госпожа Масаё требовала ответа, стуча в это время кончиками пальцев по столу.

— Полагаю, Мамору убежал, потому что не хотел умирать, — в конце концов произнесла я. Теперь пути назад не было.

— Ч-что… за глупости ты говоришь, довольно.

— Я только отвечаю на вопрос.

«Неужели, я настолько храбрая?» — даже я была удивлена своей резкой реакцией.

— Я услышала это лично от Мамору, что на днях он дважды видел нэко-дамаси… проклятых кошек. В первый раз, похоже, она просто следовала за ним.

— Довольно! Что за околесицу сейчас ты несёшь?

— Второй раз было позавчера, после занятий, когда учитель Тайё… преподаватель Эндоу, оставил его на дополнительные занятия, причём целенаправленно послал его одного поближе к внутреннему двору, — не обращая внимания, продолжала я, — Где Мамору чуть не убила проклятая кошка. Он сказал, что отчётливо видел беловатую шерсть на её спине. Поэтому Мамору и…

— Довольно! Смолкни! Ты оскорбляешь Следственную комиссию и Совет по образованию! Своими словами и действиями серьёзно нарушаешь Этический Кодекс! — по всей комнате разнёсся истерический крик госпожи Масаё.

— Мне очень досадно. Твои родители прекрасные люди. Они наверняка будут сожалеть о том, как всё вышло, — вздохнув, проговорила госпожа Хироми, тихим, едва слышимым голосом, из-за которого я впервые ощутила к ней страх.

— Они в соседней комнате…? Я поняла, — тихо обменялась словами госпожа Хироми с одним из членов Совета по образованию. И вновь обернулась ко мне. — В таком случае, прошу покинуть комнату. Однако вы не вернётесь домой с родителями. Вы останетесь здесь… я искренне сожалею, что мы пришли именно к такому исходу.

Это было равносильно смертному приговору.

— От меня избавятся?

Госпожа Хироми уставилась на меня и враждебно проговорила:

— Какой ужасный ребёнок. Так спокойно говорить о таких вещах, — бросила она, отвернувшись от меня. И встала.

В этот момент раздался лёгкий стук в дверь.

— Кто там? Следственный комитет ещё не окончил. Ожидайте! — резко проговорила госпожа Масаё. Но по ту сторону на это не обратили никакого внимания и отворили дверь. Все кроме меня окаменели. Я обернулась и ахнула.

— Я помешала? Хотя в любом случае у меня есть, что сказать.

Это была Томико Асахина. Поверх её кимоно была накинута меховая шаль. Она очаровательно улыбнулась спешно встающим членам Совета по образованию:

— Я понимаю, что это дело ваше, но не могли бы вы вверить малышку Саки мне?

— Как вы и сказали, это дело исключительно Совета по образованию. Вмешательство, даже ваше, госпожа Томико, сомнительно… — голос Хироми был очень тихим, почти не слышимым.

— Верно. Виновата. У меня не было такого намерения. Однако в случае с малышкой Саки, есть моя вина.

— Подождите, госпожа Томико. Думаю, лучше будет обговорить об этом в другом месте, — госпожа Масаё взглянула в мою сторону. Но госпожа Томико полностью проигнорировала её и повернулась к Хироми.

— В чём ваша вина? — вынуждена была спросить госпожа Хироми.

— Я много о чём рассказала малышке Саки. И о проклятых кошках в том числе.

— Это… немного необычно полагаю.

И хотя лицо госпожи Хироми было скрыто в тени, я заметила, как оно изменилось в выражении.

— Верно. Определённо необычно. Но это было необходимо, ради подготовки будущей главы деревень.

— Глава? Этот ребёнок? — изумилась госпожа Масаё.

— Поэтому, Хироми, будь снисходительнее к малышке Саки.

— Всё не так просто, госпожа Томико. В данный момент пропал не только мальчик, но и девочка! — из-за конфликта её голос дрожал.

— Я хорошо знаю об этом. Ситуация определённо серьезная, но разве ответственность не лежит на вас по большей части — в том, что мы пришли к подобному?

— Мы ответственны… в чём?

Все члены Совета по образованию, сотряслись.

— Да. Прежде всего я считаю, что решение избавиться от Мамору Итоу было опрометчивым и неразумным. Вдобавок к этому ещё и то, что ваши меры не завершились как надобно.

— Это… — госпожа Хироми не знала, что и сказать. Выражение её лица явно скривилось.

— Виноваты все. Я же, возможно, виновата в ещё большей степени. Ведь это были мои указания, проверить детей первой группы. Но сейчас не время спорить о произошедшем. Нам нужно думать о дальнейшем. Или я неправа?

Члены Совета по образованию, люди с ещё большей властью, чем глава деревни и библиотекарь, опустили головы, как школьники перед отчитывающим их учителем.

— Согласна, — очень тихо проговорила госпожа Хироми.

— Я рада. Так что я присмотрю за малышкой Саки. Всё будет хорошо.

Здесь уже не было места для разногласий.

— Могу я воспользоваться дальней комнатой с очагом в полу? Я бы хотела немного поговорить с Саки.

— Эм-м, там… — суетливо начала госпожа Масаё.

— Ну-ну, собирались малышку Саки туда отправить? — госпожа Томико улыбнулась. — Всё хорошо. Оставьте всё как есть.

Это была просторная комната примерно в тридцать татами [3] с дощатым полом. В её центре был проделан большой очаг, в котором горело ярко-красное пламя. А над ним под потолком был подвешен крюк c висевшим на нём котелком, наполненным горячей водой, из которого шёл пар[✱]Пример данной сцены: .

— Не напрягайся ты так.

Госпожа Томико зачерпнула горячей воды черпачком[✱]柄杓 (hishaku) * в чашки. Вновь черпаком разлила горячей воды и быстро перемешала венчиком.

Я, сидя в почтительной позе, отпила заваренный госпожой Томико лёгкий чай [4].

— Не беспокойся о манерах. Прошу, расслабься.

Я кивнула, но напряжений лишь увеличивалось. Как бы ни старалась, я не могла не замечать трёх проклятых кошек, спящих по другую сторону очага. Каждая имела трёхшерстный тигровый окрас из коричневого, серого и чёрного цветов, как коты табби [5]. Все они с довольными мордами лежали с закрытыми глазами. Иногда подёргивали ушами и поднимали хвосты.

Поглядишь, зрелище кажется мирным, но из-за непропорционально больших кошек, прекрасный очаг казался совершенно миниатюрным.

— Ну, полагаю, ты никак не можешь прекратить беспокоиться из-за кошек, но не волнуйся, они никогда не нападают на людей без приказа.

— Но почему три? — задала я вопрос, который с самого начала донимал меня.

— Ещё котятами их обучают действовать в группах по трое. Такое их нападение называется Троица [6] или Небо-Земля-Человек [7]. В таких случаях мы готовы лишиться двух из них.

— Они нападают одновременно?

— Да. Бывает, когда гипноз совсем не действует. В подобных случаях они одновременно нападают с трёх сторон. Трудно будет защититься от них, если человек не совсем умел в магии, — сказала госпожа Томико с улыбкой.

— Всё же Совет по образованию собирался избавиться от меня? Если так, то одной разве будет недостаточно?

Даже мне казалось странным, что я так спокойно об этом говорю.

— Ты уже раз, может быть, два, отбивалась от проклятых кошек. Просто не помнишь этого.

— Этого я… совсем не помню.

Сидя на ковре, я дёрнулась. Каждый раз, осознавая, что часть моих воспоминаний исчезли, у меня возникало неприятное ощущение.

— Могу я задать один вопрос? — я нарушила молчание после небольшой паузы.

— Пожалуйста.

— Вы… госпожа Томико.

— Хаха, всё в порядке, можешь просто на “вы”, — усмехнулась она.

— Вы ведь говорили недавно, что дали указания проверить детей первой группы? Что это значит?

— М-м, внимательно слушала, да.

Она медленно повертела чашку [8] между ладонями, на красную глину которого, наносилась белая глазурь, отчего получался красивый телесный цвет.

— Вы все, должно быть, уже всё осознали? Первая группа ведь странно была собрана.

— Ну… пожалуй.

— Вы все были особенными. Учащиеся с детства подвергаются гипнотическому внушению ограничивающее их мышление, чтобы они не могли подумать о чём-то скверном и неприемлемом. Однако у вашей группы не отняли свободу мыслить.

— Но почему только с нами?

— Потому что послушные ягнята не могут защитить деревни. Глава должен обладать широким кругозором с сильными убеждениями, чтобы временами выполнять даже грязную работу. Чтобы все мы шли в ногу со временем требуется иметь характер, своего рода трикстера.

— Значит меня из-за этого взяли в первую группу?

— Да, — просто призналась госпожа Томико.

— А как же Сатору? Его выбрали потому, что он ваш внук?

— Внук… — госпожа Томико загадочно улыбнулась. — Относительно Сатору, его фамилия — Асахина, случайно попала в начало списка по алфавиту [9]. Однако первая группа с самого начала вобрала в себя детей с особыми задатками. Так что, твоё вступление просто облегчало наш присмотр за вами.

Она спокойно встала, подошла к очагу с другой стороны и присела на колени рядом с проклятой кошкой. Почесала ей за ухом, и та довольно замурлыкала.

— Но в результате один за другим стали возникать непредвиденные обстоятельства. Досадно, что ребёнок, на которого мы возлагали самые большие надежды… — госпожа Томико взглянула на меня, вдруг замолчав. — И вот сейчас. Другим детям и в голову не пришло бы жить вдали от деревень, они побоялись бы просто выйти за Святой Барьер. Но эти двое отличаются от остальных. Чем вернуться и умереть, они выбрали жить отдельно, я права?

Я потеряла дар речи. Похоже, что она всё хорошо понимала.

— Весьма разумное решение, я так считаю. Именно оно и представляет из себя свободу мыслить. Я бы поступила также. Но это и основная угроза безопасности деревень.

— Неужели их исчезновение действительно такая большая проблема? — спросила я. — Ни Мариа, ни Мамору никогда не вернуться сюда, поэтому, я думаю, что это не…

— Ты совершенно не видишь сути вещей, — скорее, печально, проговорила госпожа Томико.

— Что вы имеете в виду?

Она перестала гладить кошку за ухом:

— Тебе известно примерное население Японского архипелага сейчас?

Я была сбита с толку внезапным вопросом:

— Ну… нет.

— В былые времена уроки географии были первыми, чему обучали, но сейчас, даже такие основы трактуются как секретные… В настоящее время население всех девяти округов Японии оценивается приблизительно в пятьдесят-шестьдесят тысяч человек.

— Столько? — я сильно удивилась.

— Для прежнего времени это крайне немного. Тысячелетия назад население только Японии превышало сто миллионов человек.

Что ни говори это было невероятно. Что было столько людей, а не количество икринок у рыбы-луны. Прежде всего было бы трудно обеспечить всех их продовольствием. А если бы все они жили в каком-то одном благоприятном районе, то практически не было бы и места, где упасть яблоку.

— Знаешь? У прежней цивилизации имелось ядерное оружие, использующее распад ядерного вещества или синтез ядер дейтерия [10], силы которого могли одной бомбой разрушить полностью весь город.

— Разрушить город…?

Я не понимала зачем могло понадобиться такое безумное оружие. Какой смысл побеждать, даже если это делается ради завоевания и получения богатств, если город будет полностью уничтожен?

— Прежнее человечество истощало нервную систему, от контроля ядерного оружие. Сколько его, у кого… Тем не менее, возможно, что нынешнее положение, гораздо ужаснее.

— Я ничего не понимаю, но сейчас ведь это оружие нигде не найдёшь?

— Да. Но сейчас в мире кроется нечто намного страшнее.

— Что это?

— Люди.

Госпожа Томико почесала кошке под подбородком, и её мурлыканье раскатилось по половицам, словно дальний гром.

— Вспомни, что я тебе говорила раньше. Всего один Акки без труда может уничтожить всех жителей одного города. Причём в отличие от взрыва ядерной бомбы, они могут убивать без конца, если сохранят свои физические силы… Что касается Гоума потеря душевного равновесия одним человеком теоретически может уничтожить всю Землю.

— Но это ведь в особом случае. И если это предупредить заранее…

— Нет, это не так. Ты думаешь только о том, что магическая сила прорвётся. Но основная проблема в том, что в ней таится безграничная энергия. Мы должны учитывать, что нас от пятидесяти до шестидесяти тысяч людей на Японском архипелаге, каждый из которых несёт в себе угрозу ядерного оружия… Тем временем двое таких пропали, и как же нам с этим совладать?

Кошка вдвое больше льва поднялась и потянулась, показав свои клыки, как у саблезубого тигра, когда зевнула. Не проявляя никакого интереса ко мне, она, скрипя половицами, невозмутимо ушла.

Я бы солгала, если бы сказала, что слова госпожи Томико не были для меня потрясением. До сих пор я ещё никогда не смотрела на людей в таком ключе. Вышестоящие постоянно должны быть готовы к наихудшему. С такой точки зрения это становиться просто необходимостью. И всё же тогда я воспринимала это лишь как бредовые мысли глупой старухи, которую окутали опасения.

— Верни их, — сказала она, — Если хочешь спасти им жизни. Только если они вернуться в деревню я смогу гарантировать, что они будут жить. Однако если бегство продолжиться — они долго не проживут.

— Почему?

— Совет по образованию задействует все свои силы, чтобы избавиться от них. Все близлежащие колонии бакэ-нэдзуми получат приказ убить их. Но не только они. Все соседние округа, к которым они могли бы приблизиться: Сироиси 71 в Тоухоку, Тайнай 84 в Хокурику и Коуми 95 в Тюубу [11], получат письма с предупреждениями и просьбой о помощи в их устранении. В каждом округе свои методы устранения представляющих угрозу людей, которыми они, естественно, воспользуются для самозащиты.

— Это… ужасно!

— Поэтому верни их пока этого не случилось. Даю тебе три дня. На это время я надавлю на Совет по образованию, чтобы они ничего не предпринимали. За это время найди их и хоть верёвку к шее привяжи, но верни. Всё будет хорошо, ты справишься.

Я выпрямилась, глубоко вдохнула.

«Выбора нет»

Я уже решила:

— Я поняла. Я иду немедленно.

— Удачи.

Я встала, поклонилась и собрался уходить, как мой взгляд упал на кошку, которая, прищурив глаза, слабо виляла хвостом, точно провожая меня. Но в тоже время это походила на то, как кошка находит воробья у дома.

— Если бы вы не пришли я бы стала их добычей, да? — я обернулась, стоя перед дверью и задала вопрос, вкладывая признательность в него.

— Не знаю, — госпожа Томико слегка улыбнулась.

В моей голове вдруг возник следующий:

— Но почему вы обладаете настолько… сильным влиянием?

Госпожа Томико некоторое время ничего не отвечала, что я уже начала жалеть, что позволила себе задать такой вопрос, но тут она спокойно встала и подошла ко мне:

— Я проведу тебя к причалу. После я передам твоим родителям, куда ты отправилась.

— Извините.

Мы вместе вышли из Совета по образованию, как близкие внучка и бабушка. С неба всё ещё сыпал мелкий снег. Облегчённо вздохнув, я оглянулась на здание. Оно было, точно обителью демонов [12].

— К твоему недавнему вопросу… — госпожа Томико заслонила лицо рукой, от падающего снега. Её руки были неожиданно юными, на них не было видно ни вен, ни пятен на запястьях. Снег в мгновение таял на тыльной стороне её ладоней. — Думаю, это хорошая возможность, чтобы рассказать.

Затаив дыхание я ожидала, что она скажет.

— Несомненно, сейчас я обладаю большой властью в деревнях. Если подумать, я могла бы стать диктатором или абсолютным монархом, но подобного я никогда не желала.

Это не было похоже на пустые слова. Каждый боялся Совет по образованию, но она же обращалась с ними, словно с детьми.

— Ты знаешь, что есть источник власти? Вас почти не обучали истории человечества так что вопрос, возможно, сложен для тебя. В прежние времена влиятельные люди, использовали страх перед грубой силой, богатства, религиозную промывку мозгов чтобы получить власть. Я ничего из этого не использовала. Единственное чем я была награждена… это временем.

— Временем? — совсем ничего не понимала я.

— Да. Я совершенно обычный ничем не примечательный человек, но у меня было время. Много времени.

Мы подходили к причалу, у которого находилась лодка, которую госпожа Томико приготовила для меня. «Когда она только отдала приказ?» — задавалась я вопросом. Эта была быстроходная лодка с клинообразной формой, в которой лежали досточки для ходьбы по снегу с прочим заготовленным оснащением, с которым можно было разбить лагерь в горах на несколько дней.

— Саки, скажи, на сколько я выгляжу?

Это был трудный вопрос. Я колебалась, считая, что будет грубым сказать больше, чем ей есть, но в тоже время я даже понятия не имела.

— Около шестидесяти… семи?

— Неплохо, удивительно. Два числа угадала, — госпожа Томико улыбнулась, показав белые зубы. — На самом деле мне двести шестьдесят сеть лет.

— Да ну, — заулыбалась я, подумав, что это шутка. Но серьёзное выражение её лица не изменилось.

— Встреча с Акки, когда я была медсестрой в лечебнице произошла двести сорок пять лет назад. К слову, сто семьдесят лет назад я приняла обязанности главы Этического Комитета.

Я не могла поверить своим ушам:

— Н-но, как вы… — из меня никак не выходили последние слова.

— Как же мне удалось прожить так долго? Или тебя интересует почему я так молодо выгляжу? Ну-ну, не смотри на меня так, будто бы привидение увидела.

Я отрицательно замотала головой.

— С давних пор моя магическая сила была средней. Даже сейчас думаю, что программа второго года, которую вы проходите в Академии Дзэндзин, для меня будет проблемой. Но есть одно, что могу делать только я, даже Сисэй не владеет этим… Я могу восстанавливать свои теломеры. Тебе известно, что это?

— Нет.

— Вот как. И такие познания ограничены. Теломеры — это концевые участки внутриклеточной ДНК. Теломеры при делении понемногу укорачиваются, из-за того, что почему-то не могут воссоздать свою копию с концов. Когда клетка сокращается из-за невозможности делиться дальше, человек умирает. Поэтому длина теломер — словно свеча, что указывает наш остаток жизни.

Так как мои познания в биологии были ограничены тем, что нам преподавалось, я не могла полностью понять, что говорила госпожа Томико. Но я смогло довольно ясно представить себе это. Как в клетке делиться и воспроизводиться двойная спираль [13], и со временем концы её становятся короче. Если бы они могли стать стать длинными вновь, то не стоило бы и мечтать о вечной жизни.

— Так что, хотя Сатору и приходится мне прямым потомком, в действительности он не мой внук, — скорее, задорно проговорила Томико. — Я до сих пор помню рождение моего первого внука двести одиннадцать лет назад. Правду говорят, что внуки милее своих собственных детей. Он был точно ангелочек. Но с правнуками и праправнуками родственная связь понемногу слабеет. Сатору мой внук в девятом поколении, и он унаследовал пятьсот двенадцатую часть моих генов. Это не значит, что я его не люблю, но у меня практически нет ощущения кровного родства с ним.

«Может быть поэтому Сатору, не принял за правду слова, что госпожа Томико его бабушка»

Кроме того, он должен знать своих бабушек, отчего это противоречило его воспоминаниям.

— Я расскажу тебе обо всём, когда ты вернёшься, — сказала она на прощание. Перед тем как отправить меня. — Полагаю в Академии Дзэндзин тебе дадут новые задания. До сих пор они были довольно скучны, не так ли?

— Нет… иногда бывает полезно уметь и кувшин починить.

— Действительно. Никому не говори, но образ восстановления теломер, немного схож с образом при починке кувшина.

Вспоминая, какой наивной я была тогда, меня бросает в холодный пот. Мотивированный человек с такими знаниями мог достичь любой цели и для него это было бы всё равно, что выкрутить руку ребёнку [14]. (Я совсем недавно наткнулся на эту фразу в одной из книг прежних времён и подумала, что это ужасное выражение. Неужели люди действительно так делали в те времена?)

Как бы то ни было, я в приподнятом настроении погнала клиновидную лодку вперёд. Несомненно, моё крохотное четырнадцатилетнее тело было наполнено уверенностью в том, что я найду Марию и Мамору и приведу их домой.

Конечно, самым важным было спасение моих друзей, но я не могу отрицать того, что в глубине души я была в восторге оттого, что я стала избранной, и это чувство подталкивало меня.

Оглядываясь назад, можно подумать, что я стала преемницей управляющей гнездом пчелиной матки.

Поначалу, воодушевлённая, я думала поспешить к Марии и Мамору, но через некоторое время холодный колющий ветер, дующий прямо в лицо, немного остудил мою голову.

Путешествовать в одиночку опасно и Мамору тому был примером. Если бы бакэ-нэдзуми Сквонк не спас его, он наверняка был бы уже мёртв.

Я остановила лодку.

Мне нужен был партнёр. Так или иначе, я должна была найти Сатору, но где он сейчас мог быть? Он вернулся раньше и его допрашивал Совет по образованию. Но я уверена, что с ним всё в порядке, благодаря госпоже Томико.

Теперь я жалела, что уехала в такой спешке. Надо было попросить у госпожи Томико разрешения взять его с собой. Я думала, стоит ли мне возвращаться, но от чего-то никак не решалась.

Быстро падающий снег тут же исчезал на тёмного цвета поверхности реки, этот цвет что-то напоминал. Такой же цвет, что я видела в глазах госпожи Томико. В её зрачках зияла всепоглощающая бездна, словно заглядываешь сквозь время…

В конце концов я начала поворачивать нос лодки, как позади заметила подплывающую лодку. Из-за снега всё, словно покрылось пеленой, отчётливо был виден лишь чёрный силуэт, скользящий по волнам. Наверное, на такой же быстроходной лодке как у меня.

— Э-эй! — закричал силуэт, сильно размахивая руками, точно хотел узнать кого он видит впереди. Это был голос Сатору.

— Сюда! — изо всех сил махала я в ответ.

— Саки! Как хорошо, что я тебя догнал, — запыхавшись говорил он. — Из-за снега думал, что мне придётся идти по твоим следам.

— Что случилось? Тебя допрашивал Совет по образованию?

— Да. Вчера вечером даже ударили раз. Хироми Торигаи, какая же она мерзкая. А сегодня мне вновь сказали прийти. Я отчасти уже был готов к тому, что от меня избавятся.

— Но всё хорошо, потому что твоя бабушка там была, да.

Кажется, Сатору ещё не был знаком лично с госпожой Томико.

— Да-а… Госпожа Томико защитила меня, думаю. Поэтому сегодня утром я всё время просидел в тесной комнатке, пока меня наконец не позвали, чтобы я догнал тебя. В чём дело-то?

— Знаешь, что нам нужно сделать?

— Ага, вернуть Марию и Мамору.

Это было все, что ему нужно было знать.

В отличие от прежнего, теперь мы знали, где находится иглу Мамору, и насколько позволяли каналы сократили туда путь. Мы пересекли Кунэгибаяси и двести метров скользили по снегу на лодках, как на санях, время от времени натыкаясь на камни, которые, наверное, исцарапали всё днище их, но тогда мы об этом не заботились. Когда мы добрались до реки Тонэ я почувствовала облегчение, словно трепыхающийся угорь на горной тропе, которому требуется вода. Мы проплыли в обратном направлении вверх по течению ещё два километра и вновь сошли на берег, полностью вытащив лодки на него, чтобы их не унесло течением. Я только сейчас заметила, что на борту их была символика Камису 66 — «Око божье» с красного цвета нумераций и символом указывающим на их принадлежность — «Бан»[✱]В оригинале: На японском читается как バン (ban), но не нашёл какое этот символ имеет прочтение на русском языке, как со словом «Хрих», который встречался ранее, поэтому оставил японское произношение. Буду рад если кто подскажет, правильное его произношение на русском. — Дайнити Нёрай, который редко использовался, и я впервые его увидела. Возможно, этими лодками обладает лишь Этический Комитет, и до сих пор никто с ними так небрежно не обращался.

Мы обули досточки и накинули на плечи мешки.

— Ну, пошли.

Была вторая половина дня, но от затянутого тучами неба, казалось, что солнце уже близилось к закату. Всё ещё продолжал сыпать снег, а холодный воздух колол щёки. Вскочив на снег, мы взбирались по слабому склону, словно нас подтягивало вверх невидимой нитью.

____________

1. Тын — ограждение, забор.

2. Рембрандт харменс ван рейн — голландский художник, гравёр, великий мастер светотени, крупнейший представитель золотого века голландской живописи.

3. 30 татами ~ 48.6 кв. м.

4. Пример данной сцены:

5. 柄杓 (hishaku)

6. 萩焼 (hagiyaki) — керамика хаги.слева новая, справа после использования покрывшаяся узором из трещин.

7. 茶筅 (chasen)венчиком размешивают чай в керамической чашке хаги.

8. 建水 (kensui) — специальная ёмкость для слива воды.

9. 茶巾 (chakin) — полотенца для чайных церемоний.

10. 利休 棗 (rikyuu natsume) — 利休（千利休） — сэн-но рикю (яп. 千利休, или сэн рикю; 1522 — 21 апреля 1591) — историческая фигура, признанная наиболее влиятельной в японской чайной церемонии и отчасти в традиции ваби-тя. в честь которого их называют. из-за формы их называют 棗(natsume) — китайский финик.

11. 茶杓 (chashaku)

12. 抹茶 (matcha) — порошковый зелёный чай.

13. 薄茶 (usucha) — лёгкий чай с меньшим количеством маття в нём.

14. Табби — окрас, характеризуемый разношёрстностью. есть различные виды окрасов, общего знаменателя для которых нет.

15. Христ. троица.

16. 天地人 (tenchijin) — кн. небо, земля и человек (в икэбана обозначает основные позиции цветов; применяется и для обозначения порядка расположения трёх предметов или мест). икебана или икэбана — традиционное японское искусство компоновки срезанных цветов.

17. 楽焼き (rakuyaki) — керамика раку.

18. Японский алфавит（五十音 — gojuuon） начинается со слога あ (а)

19. Получение энергии путём распада или синтеза(слияния).

20. 東北の白石71 — 東北 (touhoku) — тохоку (регион японии, северо-восточная часть хонсю); 白石 (shiro ishi) — белый камень.北陸の胎内84 — 北陸 (hokuriku) — регион хокурику на острове хонсю (включая префектуры ниигата, тояма, исикава и фукуи); 胎内 (tainai) — 1. в утробе (матери), 2. то, что внутри статуй будды.中部の小海95 — 中部 (chuubu) — тюбу (регион в японии, в центральной части о. хонсю); 小海 (ko umi) — маленькое море.

21. 伏魔殿 (fukumaden) — пандемониум — место, сбор всего развратного, греховного в подземном мире, другими словами — ад.

22. Двойная спираль (молекулы днк)

23. 赤子の手を捻る. аналог у нас — отобрать конфету у ребёнка. но менее жесткий, поэтому оставляю дословный перевод.

24. В оригинале: на японском читается как バン (ban), но не нашёл какое этот символ имеет прочтение на русском языке, как со словом «хрих», который встречался ранее, поэтому оставил японское произношение. буду рад если кто подскажет, правильное его произношение на русском.