— Итак, — начал Сатору, оглядывая класс.

Ученики с любопытством смотрели на него.

«Интересно, какой он? Строгий, мягкий? Главное, чтобы не был занудой», — говорили они всем своим видом. Говорили беззлобно, простодушно, как это умеют только дети.

— С сегодняшнего дня я ваш классный руководитель. Меня зовут Сатору Икута. Записывается это…

Сатору повернулся к доске и взял мелок.

В душе пробудилось нечто такое, что он испытывал, только когда стоял перед классом. Неописуемая смесь лёгкого напряжения и чего-то приятного, щемящего.

«Я снова около доски. Я вернулся в школу».

Мел негромко заскрипел, оставляя на чёрной поверхности ровные белые линии.

— …Так. Вообще, по специализации я учитель японского языка в старшей школе, поэтому не могу преподавать в начальном и среднем звеньях, но у нас школа неофициальная, так что к мелочам придираться не будем. А теперь давайте начнём наш первый классный час и познакомимся. Прошу. — Сатору указал на девочку, сидевшую по левую руку от него.

— Ну, это… Я Синобу Аисака из третьего «Б» средней школы Исомаки Конан. Увлекаюсь фильмами, играми, аниме и мангой, — скороговоркой выпалила Синобу и со смущённой улыбкой плюхнулась обратно на стул — Пойдёт? Ух, как неловко-то…

«Понимаю. Я тоже постеснялся бы рассказывать о себе людям, которые давно меня знают. Даже на станции петь, наверное, было бы легче… Но я отвлёкся».

— Дальше.

Теперь встал мальчик.

— Такахиро Судзури, — буркнул он и сел.

— И всё?

— А нужно что-то ещё? — с вызовом спросил Такахиро.

Сатору помедлил с ответом.

— Така, прекрати, — вмешалась Синобу. — Не смущай учителя.

Такахиро искоса взглянул на неё и фыркнул.

«Ну всё, теперь я точно уверен, что Такахиро-кун ненавидит меня, — подумал Сатору. — Осталось понять, за что. Может, банально потому, что я чужак. А может, дело совсем не в этом. В любом случае, надо разобраться».

Он добавил пункт к мысленному списку срочных вопросов и посмотрел на следующего ученика.

— Сёко Судзури, — представилась девочка с длинными волнистыми волосами. — При жизни училась в одном классе с Синобу-тян. Люблю читать.

Сёко сама по себе выглядела спокойной и серьёзной, а очки в строгой оправе только усиливали впечатление.

Сатору внезапно вспомнил Ририну Васио.

«Интересно, с чего бы? — удивился он. — Они же совсем не похожи».

— Значит, вы оба Судзури?

— Мы не родственники. На острове практически у всех была фамилия Судзури.

«Да, Самура-сан уже упоминала», — вспомнил Сатору и кивнул.

— И как же мне к вам обращаться, чтобы не было путаницы?

— А зовите по именам. Всех нас, не только Таку с Сёко, — вмешалась Синобу. — У нас на острове вообще не было принято звать друг друга по фамилии. Каждый раз кринжую, как слышу «Аисака».

— Что делаешь? Кринжуешь?

— А? Вы не знаете, что это такое?

— Ни разу не слышал этого слова. Что оно означает?

— Ну, кринж — это… Короче, кринж, — безуспешно попыталась объяснить Синобу.

— Это когда тебе становится неуютно, коробит от чего-то, — пришла на выручку Сёко.

«Понятно», — кивнул Сатору.

— Хорошо, тогда по именам.

— О’кей, Сатору, по именам так по именам!

— Не зарывайся, дурёха. Учителя нужно называть правильно: Икута-сэнсэй.

— Да знаю я, знаю. Это я так, шутканула, — засмеялась Синобу.

Такахиро злобно взглянул на Сатору, но юноша постарался не обратить на это внимания.

— Харума, остался только ты.

— Харума Сакураги, шестой класс начальной школы Саиносима. Приятно познакомиться, — ровным голосом произнёс мальчик.

— Да, спасибо.

Вчера Сатору помог Харуме решить проблему с мамой, поэтому они более-менее доверяли друг другу.

«Я вижу, как он скучает. Но хорошо, что он больше не страдает, как раньше. Да, хорошо…»

— Что, уже всё? Как-то быстро. Хотя да, нас же всего четверо.

— Сэнсэй, а что будет дальше? Урок? — спросила Сёко.

— Нет, уроки начнутся со следующей недели, потому что мне надо подготовиться. А сегодня…

— Мы свободны? Ура! Сэнсэй, я вас обожаю! — воскликнула Синобу и в порыве чувств взлетела, победоносно вскинув кулак.

— Так, сядь на место, — спокойно одёрнул её Сатору.

Девочка состроила недовольную гримасу, но послушалась.

Сатору открыл пластиковую папку и договорил:

— А сегодня вы напишете контрольную.

И классная комната содрогнулась от дружных воплей Синобу, Такахиро и Харумы:

— Чего-о-о-о-о?!

— Какая контрольная?! Мы ведь даже ещё не начали учиться!

— Ненавижу контрольные…

Сёко молчала, но тоже была явно не в восторге.

Сатору, конечно, ждал взрыв негатива.

Дети не любят контрольные. Нет, конечно, встречаются уникумы, у которых загораются глаза при этом слове, но большинство сразу начинает шуметь и жаловаться. А учитель должен продолжать занятие как ни в чём не бывало.

— У вас будет пять предметов.

Он раздал ребятам листы с тестовыми заданиями.

— Ненавижу-у-у… Ненавижу контрольные… Ненавижу учёбу… — захныкала Синобу.

— В школу ходят, чтобы учиться. Лучше не ной, а сосредоточься на заданиях. Сама же у себя время крадёшь, — посоветовал Сатору.

— А зачем нам вообще учиться? — с насмешливой улыбкой спросил Такахиро.

— В смысле? — Сатору нахмурился.

— В прямом. Обычно учатся ради будущего, так? Чтобы поступить в хороший университет, заниматься любимым делом и всякое такое.

— Ну вот, для того и…

— Но мы уже мертвы. У нас нет будущего, — перебил Такахиро.

И Сатору прервался на середине фразы.

— А раз у нас нет будущего, зачем ради него что-то делать? Это лишено всякого смысла. Или я не прав? — Такахиро вздохнул, поражаясь глупости учителя.

— Така, ну серьёзно, прекращай, — одёрнула его Синобу, но мальчик, казалось, завёлся ещё сильнее.

— Хотя да, о чём это я. Школа и так на девяносто пять процентов состоит из бессмысленности и абсурда. Ладно, если хотите, чтобы я участвовал в этой вашей клоунаде, так уж и быть. Довольны, Икута-сэнсэй? — Он сделал ударение на последнем слове.

Сатору вернулся домой как в воду опущенный.

Асахи, конечно, тут же принялась расспрашивать его, но юноша попросил подождать до вечера, втайне надеясь, что к тому времени подостынет и сможет обратить утреннее происшествие в шутку.

Но вот они поужинали, Сатору начал рассказывать, и… как-то получилось, что он сорвался и принялся безостановочно жаловаться.

— Я не смог ничегошеньки сказать в ответ! Ну что я за убожество такое…

«И вдвойне убожество оттого, что вывалил всё на Самуру-сан. Ох, как, наверное, она сейчас разочаровалась во мне…»

Однако девушка с тёплой улыбкой налила ему чай и ответила:

— В этом нет ничего страшного.

— Есть!

— Правда?

— Правда. Есть такая штука, как учительский авторитет.

— Тогда вам надо было накричать на него. Что-нибудь наподобие «замолчи и слушай, что тебе говорит учитель».

— Ну, я же не тиран.

— Вот именно. Вы тоже не захотели доводить до такого, правда? Все знают, что принуждение и доверие никак не связаны.

— Вы абсолютно правы…

«Вот только это не отменяет того, что я не нашёлся с ответом», — возразил Сатору про себя.

Конечно, Такахиро вёл себя просто безобразно — как заносчивый малец, возомнивший себя самым умным на свете. Однако он говорил правильные вещи. Обезоруживающе правильные.

Все четверо детей были мертвы.

Да, они вели себя как живые, иногда даже казались живее всех живых, но при этом оставались призраками. У них не было будущего, только надежда, что когда-нибудь они «выпустятся» из этого мира. Сатору снова встал к доске, чтобы претворить эту надежду в реальность.

Юноша решил устроить настоящую школу, без всяких поблажек, поэтому не искал оправданий ни им, ни себе. А ведь он мог заявить: мол, я учитель японского языка, в других предметах не разбираюсь, пройдём их галопом по Европам и забудем. Но Сатору со всей ответственностью подошёл к новой для себя роли классного руководителя. Он и контрольную устроил только для того, чтобы понять, что дети знают, а чего ещё не проходили, какие темы от зубов отскакивают, а какие лучше подтянуть, и на основе результатов скорректировать учебный план.

«Какой же я идиот! Я слишком увлёкся игрой в школу!»

Сатору мучительно захотелось вцепиться в волосы и забиться в какой-нибудь уголок от стыда и досады.

— Конечно, у них уже никогда не будет возможности применить знания на практике, — согласилась Асахи. — Но из-за этого называть школу ненужной нельзя. Вам не кажется, что делить вещи на полезные и бесполезные немногим лучше, чем утверждать, будто в мире есть только чёрное и белое, без промежуточных состояний?

«Так-то оно так, но… В чём смысл занятий, которые не пригодятся в будущем? Сомневаюсь, что пустая трата времени поможет моим ученикам избавиться от сожалений и отправиться на небеса».

— В любом случае, не торопитесь с выводами. Поучите их ещё немного, может, увидите какой-нибудь проблеск, — посоветовала Асахи.

— Ну, если вы так считаете… — нехотя протянул Сатору. — И всё-таки мне не нравится настрой Такахиро. У него начисто отсутствует желание учиться. Ну, главное, чтобы уроки не срывал…

Внезапно Асахи засмеялась.

— Уж на такое Такахиро-кун точно не пойдёт.

— Откуда вы знаете? Он смотрит на меня, как на заклятого врага. Хотя я ничего ему не делал.

— В каком-то смысле вы и есть его враг.

— Что?

— Ну и ну, Икута-сан, неужели вы ничего не заметили? Вот это новость. Так вы, оказывается, невнимательный!

Её слова странным образом ударили по самолюбию Сатору.

— О чём вы?

— Такахиро-кун влюблён в Синобу-тян. А у Синобу-тян на уме сэнсэй, сэнсэй и ещё раз сэнсэй. Вот Такахиро-кун и ревнует.

— Правда, что ли? — удивился Сатору. — Но ведь Синобу не любит меня. Она любопытная, любознательная, но не более того.

— О, я это понимаю, а вот Такахиро-кун места себе не находит от волнения. Ему кажется, будто «привлекательный юноша из Токио» пытается увести у него Синобу-тян, вот он и пытается выставить вас в неприглядном свете. Ах, эта юность, — мечтательно проговорила Асахи.

Наверное, девушка надеялась, что её слова помогут Сатору успокоиться, но всё произошло с точностью до наоборот.

«Не, я понимаю, что Самура-сан сделала мне комплимент ради красного словца, но, чёрт побери, это было приятно! М-да… Обрадовался, как мальчишка. Поди пойми, кто из нас на самом деле ходит в среднюю школу», — невесело усмехнулся Сатору, осознавая, что в вопросах любви и сам недалеко ушёл от Такахиро.

И всё-таки разговор с Асахи помог Сатору настроиться на нужный лад.

Ломая голову над решением проблем, он вспомнил университет, театральный кружок, а потом и их последнюю постановку, свою любимую — бойкую комедию «Шоу должно продолжаться». В тот раз у них постоянно возникали какие-то сложности, и все, начиная с режиссёра и заканчивая свободными актёрами, носились за кулисами, пытаясь сделать так, чтобы спектакль закончился благополучно, и зрители ничего не заметили. К счастью, получилось.

«Так и здесь, — рассуждал Сатору. — Школа тоже должна продолжаться. Главное, не сдаваться и постоянно искать выход, верить в счастливый финал. Правда, боюсь, без неожиданных сюжетных поворотов всё равно не обойдётся…»

Одним из таких поворотов стали результаты контрольной.

В среднем каждый набрал тридцать баллов, но в действительности...

Лучше всех написал Такахиро — пятьдесят из ста. Сёко едва-едва наскребла на проходную оценку, а от работы Синобу у Сатору чуть не случился сердечный приступ.

«Я, конечно, догадывался, что после смерти они не занимались, но это… Это же просто кошмар!»

Первоначальный план отправился в помойку. Пришлось составлять новый, и в нём на первом месте стояло повторение материала из первого класса средней школы, а в случае Харумы — из четвёртого начальной.

Дети не испугались настолько резкого начала занятий. В первый день они немного поныли, но на следующий сидели за партами в полном составе и горели желанием получать знания. Конечно, бывало, что они шумели и баловались, но с уроков не сбегали.

Учиться скучно, но ничего не делать ещё скучнее, и они в полной мере прочувствовали это за пять лет «призрачной» жизни на острове. А потом появился Сатору — человек, который видел и слышал их, мог с ними разговаривать, и дети воспрянули духом. Ради нового общения они были готовы терпеть даже неинтересную школу.

Сатору тоже чувствовал, как дети тянутся к нему.

Первая неделя пролетела в мгновение ока, а потом как-то незаметно прошёл целый месяц.

Сперва учитель и ученики держались настороже, присматривались друг к другу, но потом привыкли и открылись.

Дети прибегали к Сатору даже на выходных, а сам Сатору чувствовал себя так, будто жил на острове и работал в школе уже несколько лет.

Однако было одно большое исключение.

Однажды во время урока…

— Сэнсэй, у вас ошибка, — недовольно сказал Такахиро.

— Где?

— Не горячее кофе, а горячий. Кофе мужского рода.

Теперь и Сатору заметил, что по невнимательности прибёг к новым правилам, тогда как сам объяснял старые.

— А ещё называете себя учителем родного языка.

— Твоя правда, — засмеялся Сатору.

Такахиро фыркнул и подпёр рукой подбородок.

Он единственный из четвёрки вёл себя по-прежнему: придирался к малейшим ошибкам и не упускал случая ввернуть едкое словцо.

— Така, тебя здесь никто не держит. Не хочешь заниматься — иди. Мы так-то и не к экзаменам готовимся, чтобы докапываться до каждой запятой, — отчитала его Синобу и повернулась к Сатору. — Простите его, сэнсэй.

Такахиро надулся.

После прямого намёка Сатору и сам обратил внимание, что Такахиро постоянно крутится рядом с Синобу и всюду её сопровождает.

Сёко, похоже, давно обо всём знала. На уроках она старалась как можно ненавязчивее успокоить друга и посылала Сатору сочувствующие взгляды. Харума тоже догадывался, а вот сама Синобу ничего не понимала. Более того, она недолюбливала Такахиро. И тут её трудно было винить. Мало кому понравилось бы, когда за ним хвостом ходит кто-то другой, да ещё и сопровождает каждое твоё действие колкими комментариями (хотя ему самому эти комментарии наверняка кажутся добрыми мудрыми советами). Так и получалось, что чем больше Такахиро пытался сблизиться с Синобу, тем сильнее Синобу его отталкивала. Доходило даже до того, что она в гневе восклицала: «Да ты уже меня достал! Ты что, мой папа?!» — и убегала к Сатору. После такого ревность Такахиро, очевидно, разгоралась только сильнее.

— Как-то так. И что мне делать?

Одним дождливым вечером Сатору изложил свои наблюдения Асахи и попросил совета.

Девушка задумчиво кивнула и протянула ему небольшую щётку.

— Зачем она?

— Помогите мне, пожалуйста.

Асахи аккуратно села на подушечку в коридоре. Вокруг неё мгновенно собрались кошки, одна запрыгнула прямо на колени. Мико подхватила её и начала вычёсывать. Остальные тут же переключили внимание на Сатору и принялись с жалобным мяуканьем крутиться у него под ногами.

Сатору вздохнул и опустился прямо на пол. Кошки тут же залезли на него. Юноша провёл щёткой по спине одной из них и с удивлением уставился на вылезший клок шерсти.

Наступало лето, а вместе с ним и сезон линьки.

— Эй, не царапайся! А ты слезь у меня со спины! Ай, больно!

Сатору ругался, но кошки его не слушались.

— Так, а ну-ка ведите себя прилично! — строго сказала Асахи.

Кошки моментально притихли и даже выстроились вдоль стенки.

— Такахиро-куну сейчас тяжело, — продолжила девушка, вычёсывая трёхцветного кота.

Сатору кивнул, водя щёткой по спине сибирячки.

Он преподавал в школе довольно долго, поэтому не терялся, когда ученики мешали вести урок. Беда в том, что из-за долгого упорного противостояния страдали не только они с Такахиро, но и весь класс. Стресс копился, копился и мог когда-нибудь выплеснуться наружу, как это произошло, например, с Ририной Васио. Влюблённые люди особенно опасны — они способны на непредсказуемые поступки. Сатору очень боялся, как бы трагедия не повторилась снова.

— Понимаете… Кое-что не даёт мне покоя.

— И что же?

— Синобу не ходит за мной хвостом и не сравнивает меня с Такахиро. И на этом фоне реакция Такахиро кажется… чересчур бурной.

— Он же призрак.

— И что?

— Призраки — это души умерших людей. У них нет тела, поэтому можно считать, что у них вся душа наружу. Вот они и реагируют острее.

— Душа наружу…

«То есть ребёнок, у которого и без того бушуют гормоны, становится ещё более эмоциональным?»

— Думаю, стоит принять меры. Если отрицательные чувства станут слишком сильными, случится нечто нехорошее.

— Нехорошее?

— Да. А для кого и несчастье, — подумав, добавила Асахи, но не стала вдаваться в детали.

Сатору и сам понимал, что надо решать проблему, но не знал, с какой стороны подступиться. Сперва он хотел как можно меньше контактировать с Синобу, чтобы не давать Такахиро лишних поводов для ревности, но ничего не получилось. В маленьком классе бо́льшая часть уроков проходила в режиме индивидуальных занятий. Синобу училась неважно, так что Сатору волей-неволей приходилось проводить с ней много времени. Да и она сама часто подзывала его:

— Сэнсэй, я не понимаю, как делать это. Объясните, пожалуйста… А вот это? А здесь? А тут?.. Сэнсэй! Сэнсэй!

И каждый раз Такахиро испепелял учителя взглядом.

Мотивация и желание учиться — это прекрасно, но сейчас Сатору был им совсем не рад.

И тогда ему в голову пришла идея:

«А пусть Такахиро и подтянет её!»

В последнее время мальчик получал только хорошие и отличные оценки. Вероятно, так он пытался обратить на себя внимание Синобу и показать, что он ничуть не хуже Сатору. Его рвение пришлось как раз кстати.

«Если они начнут заниматься вместе, то станут ближе, Синобу пересмотрит свои взгляды и, может, даже проникнется ответными чувствами к Такахиро. А я наконец-то вздохну спокойно, — рассуждал Сатору. — Да, великолепный план. Лучше и придумать сложно».

Но всё обернулось полным провалом.

— Да что тут непонятного? Ты совсем тупая?

— Чё?! Просто ты учить не умеешь! Ай, достал! Сэнсэй, сэнсэй! Я не понимаю, как решить вот это… А, так? Понятно!

Такахиро, конечно, попытался помочь, но сделал это с таким видом, будто оказывает огромное одолжение. Естественно, Синобу не выдержала.

В итоге расстояние между ними только увеличилось, и всё ещё больше запуталось.

А время неумолимо текло вперёд. Июнь подходил к концу.

Однажды утром Сатору проснулся и почувствовал резь в животе. Он постарался скрыть недомогание от Асахи, но девушка сразу заметила перемену в его поведении.

— Икута-сан, вы сегодня неважно выглядите. Как вы себя чувствуете? Не хотите взять выходной?

— Нельзя, — категорически отказался Сатору.

Он был единственным учителем на острове, поэтому не мог бросить детей.

«Как гласит народная мудрость: взялся за гуж, не говори, что не дюж», — напомнил он самому себе.

Вот только Асахи имела в виду не физическое, а душевное здоровье, однако Сатору этого не понял.

— Но…

— Со мной всё хорошо. Благодарю за заботу.

Он встал из-за стола, собрал посуду и отнёс в раковину. На тарелке осталась ещё половина яичницы.

Девушка открыла рот, собираясь что-то сказать, но Сатору отвернулся, не желая продолжать разговор. Он обулся и вышел из дома.

Небо скрывала плотная завеса серых туч. Воздух был тяжёлым, влажным.

Асахи вышла в прихожую.

— Икута-сан, пожалуйста, возьмите зонт.

— В прогнозе погоды сказали, что дождь будет днём, я успею.

— Но… — начала Асахи, однако Сатору не дал ей договорить и ушёл.

Он пересёк площадку перед храмом, спустился по лестнице, свернул на дорожку, ведущую к школе, и начал подниматься в гору. Обычно за бамбуковой рощей, окружающей храм, на него налетал приятный морской ветерок, однако сегодня было тихо. Юноша подумал было ослабить узел галстука, но потом понял, что так пустит влажный воздух под одежду и сделает только хуже, и тяжело вытер пот со лба.

В общем, минут через двадцать Сатору добрался до школы в ужаснейшем настроении. Немного отдохнув в учительской, он глянул на часы и поплёлся на урок. Уже перед самым классом он случайно бросил взгляд на окно, увидел своё отражение и сокрушённо покачал головой.

«Нет, так никуда не годится».

Сатору привёл себя в порядок, постарался нацепить на лицо приветливое выражение, открыл дверь и поздоровался:

— Доброго всем утра.

— Доброе утро, — тотчас ответила Сёко.

— И вам тоже, — откликнулся Харума.

Такахиро, как обычно, промолчал, лишь наградил Сатору недовольным взглядом.

«Этот мальчишка у меня уже в печёнках сидит», — подумал юноша, сдерживая рвущийся на волю вздох, и осмотрел класс.

— Синобу нет? Она ничего не говорила?

Все промолчали.

«Видимо, не говорила». — Сатору бросил взгляд в коридор, в сторону медкабинета, где и обитала Синобу.

Раньше, ещё до смерти, она жила в двухэтажном доме неподалёку от порта, но тайфун разрушил его, поэтому девочка, став призраком, перебралась в школу.

Она всегда приходила в разное время — могла заявиться в класс раньше всех или залететь перед самым звонком, — но никогда не опаздывала.

Сатору забеспокоился.

— Пойти посмотреть, как она там? — пробормотал он и положил учебник на стол.

— Сэнсэй, вам не кажется, что это уже чересчур? — подал голос Такахиро. — Или вы бегаете за всеми опоздавшими? Мы что, в детском саду? Это её вина, пусть будет на её совести.

Видимо, он снова хотел поставить учителя на место, однако Сатору услышал вместо логичных доводов нытьё дующегося мальчишки.

«А сам-то, наверное, места себе не находишь от волнения. Не думаю, что призраки болеют, но с Синобу что-то определённо случилось», — хотел возразить он, но не смог — слишком устал. Погода с самого утра вытянула из него все силы, а тут ещё Такахиро нарывался на очередной спор.

И накопившееся недовольство вырвалось наружу.

— Если ты любишь Синобу, признайся ей уже, а не со мной бодайся. Так будет намного быстре… е…

«Чёрт!»

Но было слишком поздно.

— А?.. Э?!

Такахиро покраснел от кончиков ушей до самой шеи, принялся хлопать ртом, как выброшенная на берег рыба, и размахивать руками, будто жонглировал невидимыми мячиками.

— Прости, — извинился Сатору, но мальчик, кажется, его не услышал. Растерянно оглядываясь, он посмотрел на Сёко и Харуму и промычал что-то нечленораздельное:

— Д-д-д-дыа ни… ничёяне…

Сёко мягко улыбнулась.

— Такахиро-кун, мы давным-давно знаем, что ты влюблён в Синобу-тян.

— Что?!

А потом в класс просочилась сама Синобу.

— Простите, опоздала! Вы ещё часный класс не начали? Я успела?.. А что это у вас тут происходит? — Она опустилась на пол и подошла к Такахиро. — Ты чего красный такой? Заболел?

Она хотела прижаться к его лбу своим, чтобы измерить температуру, но Такахиро неожиданно завопил и оттолкнул её.

Синобу пролетела сквозь стол и остановилась только у доски.

— Эй, какого?! Что я сделала?!

— У призраков не бывает температуры! Дура-а-а-а-а-а-а-а-а! — прокричал Такахиро, старательно не глядя на неё, развернулся и, размазывая слёзы по лицу, пулей вылетел из класса прямо через стену.

— А-а?.. — растерянно протянула Синобу. — Что это было?

Сёко и Харума неловко улыбнулись, а Сатору вздохнул.

— Думаю, сегодня у вас будет самообразование.

Выйдя из школы, Сатору бросил взгляд на тучи, которые стали ещё темнее и опустились ниже.

«Может ливануть в любую секунду. А синоптики обещали только после обеда… Надо поскорее найти Такахиро, пока не началось».

Он отправился в деревню.

Как и Синобу, Такахиро тоже остался без дома и ночевал в пожарной части на склоне горы. К слову, Сёко повезло больше, её дом не пострадал, а Харума раньше слонялся по деревне и спал в пустых домах, но после недавнего случая с мамой решил вернуться в «Куросио».

Однако в пожарной части никого не было.

— И куда он делся? — пробормотал Сатору.

Он продолжил искать, хотя уже и без особой надежды.

«Наверное, это их местный обычай — убегать в трудный момент, — раздражённо подумал он, а потом одёрнул себя. — Нет, зря я на них наговариваю. Харума убежал с кладбища, потому что я, не разобравшись, накричал на него, а Такахиро… Я бы на его месте сделал то же самое».

— Зря я сорвался. Нехорошо получилось.

«Такахиро сам заварил эту кашу, но и моя вина тут есть. Нельзя раскрывать чужие секреты ни при каких обстоятельствах. Особенно любовные. Конечно, вешаться от такого никто не станет, но, насколько я знаю, мальчишки могут от смущения закрыться дома и начать прогуливать школу, и в итоге вся их жизнь пойдёт под откос… Эх, всё-таки я не учитель, а горе луковое… — Он грустно повесил голову, но в следующую секунду резко поднял её. — Так, а ну-ка не раскисать! Если я опущу руки, кто поможет Такахиро? Других учителей на острове нет, переложить ответственность не на кого».

— Такахиро, ты меня слышишь? Если слышишь, выходи! Я хочу извиниться! — кричал Сатору, шагая по деревне и надеясь, что мальчик просто забился в какой-нибудь угол. — Такахиро-о-о! Пожалуйста, не прячься! Умоляю!

Он пересёк всю Дзидзохаму с севера на юг, заглянул в портовый цех и на стоянку.

Пусто.

— Хм-м…

«Пора возвращаться. Кроме Такахиро, есть ещё три ученика, которым нужно моё внимание».

Сатору развернулся и пошёл обратно к школе.

В этот момент с неба начали падать первые капли.

— Так, а вот это мне уже совсем не нравится.

Он побежал.

Дождь постепенно усиливался. На рубашке Сатору к пятнам и полоскам пота добавился узор крупных точек.

«Так я до нитки вымокну, пока добегу. Надо зайти домой, взять зонт», — решил Сатору и свернул к храму.

Взбежав по лестнице, он миновал тории. До входной двери оставалось около полусотни метров, и тут хлынул настоящий ливень.

«Не успею!»

И недолго думая юноша нырнул под спасительный козырёк храма.

— Фуф…

Он смахнул с лица прилипшую чёлку, перевёл дух, обернулся и обомлел.

Когда происходит что-то грандиозное, говорят «небеса разверзлись». И сейчас это выражение подошло бы как нельзя кстати. Сатору практически не видел тории, хотя до них было чуть больше десяти метров.

— Ну и дождина, — пробормотал он под барабанный грохот капель о крышу, сел на деревянную ступеньку и неосознанно коснулся живота — вспомнил тот злосчастный день.

«Наверное, я никогда больше не буду любить дождь. Благо он должен скоро кончиться. Надо не прозевать момент и бежать в дом, а то вдруг снова зарядит».

Сатору сел поудобнее, чтобы при необходимости рвануть с места в карьер.

Приглушённо заскрипело дерево.

Но не внизу, а где-то сзади.

Юноша поднялся, заглянул в зал для молящихся и невесело усмехнулся.

Сбоку, у стенки, сидел мальчик. Он сжался в комочек, обняв колени и привалившись спиной к стене. Гравитация не действовала на призраков, им не нужно было опираться на что-то, чтобы сохранять позу, однако здесь вступали в силу привычки.

Услышав шаги, мальчик поднял голову.

— А…

Сатору вздохнул, глядя в красные заплаканные глаза.

— Прости, что выдал твою тайну. Я присяду?

Такахиро промолчал. Впрочем, он, кажется, не возражал против компании.

Сатору неуверенно подошёл к нему, опустился рядом и прислонился к перилам.

— Мы с Синобу всегда были вместе, — неожиданно заговорил Такахиро. — Ходили друг к другу в гости, вместе играли, ужинали, принимали ванну и ложились спать… Конечно, с начальной школы мы стали мыться раздельно. Иногда к нам присоединялась Сёко, но она была немного младше и слабее, не поспевала за нами, поэтому мы с Синобу в основном были вдвоём. Бегали по всему острову, плавали с утра до вечера. Помню, как-то раз решили пожарить рыбу и устроили пожар. Ух, как нам тогда влетело.

— Завидую, — невольно обронил Сатору.

— Сэнсэй, вы же из Токио, да? Это я вам ужасно завидую.

— Зря. Это только в телевизоре Токио весь такой большой, яркий, оживлённый. А вот я, например, жил в обычном спальном районе. Сером, мрачном, да ещё и на самой окраине.

— М-м, — протянул Такахиро. Видимо, это было ему не особо интересно. — Мы с Синобу были как братья. Именно братья. Я старший, а она младший… с шилом в одном месте.

С козырька над входом в храм падали крупные капли воды. Всё реже и реже…

— А потом мы пошли в среднюю школу и впервые надели форму. В Исомаки Конан мальчики носят пиджак и брюки, а девочки — матроску. Я впервые увидел Синобу в юбке. И во мне… что-то поменялось.

В тот момент загорелый «брат» стал девочкой.

— Синобу осталась прежней: носилась, шумела и приставала ко мне. А я уже не мог играть с ней так же, как раньше. И когда одноклассники смотрели, как она бегает, внутри у меня всё кипело.

— Ты ревновал.

Такахиро кивнул и, покраснев, тихо-тихо добавил:

— И вот так я понял, что л… люблю её.

— Ну вот, у тебя уже готово отличное признание.

— У меня ничего не получится. Ещё недавно мы мылись в одной ванной и спали под одним одеялом. И если я сейчас скажу… что люблю её… и предложу встречаться… А-а-а-а-а-а!

Он поднял взгляд к потолку и закричал.

«Одни хлопоты с тобой», — усмехнулся Сатору.

— Нет, я хотел признаться. Пообещал самому себе, что обязательно сделаю это до того, как мы пойдём в старшую школу, но постоянно откладывал. Сперва до школьной поездки, потом до летних каникул, экзаменов в старшую школу или ещё какого-нибудь волнительного события. В общем, надеялся, что судьба сама подкинет подходящий момент.

— Очень неразумно с твой стороны, — неосознанно озвучил свои мысли Сатору.

— Молчали бы, а. — Такахиро косо взглянул на него и вздохнул. — Но так-то да, вы правы. Надо было не искать оправдания, а взять себя в руки и признаться. Пока мы ещё были живы.

Он сделал небольшую паузу.

— На нас редко налетают тайфуны, а если и налетают, то слабенькие, вот все и расслабились. Когда пришло предупреждение, никто не заволновался, даже не подумал, что хорошо бы эвакуироваться. Кто-то предложил на всякий случай пересидеть ночь в клубе. Сейчас-то я понимаю, что не стоило соглашаться. — Такахиро посмотрел вдаль. — Тётя Таэ… А, вы же её не знаете, да? Тётя жила рядом с рыбным цехом, но у неё болели ноги, поэтому она не смогла прийти в клуб. Взрослые готовились к тайфуну и были заняты, поэтому Синобу решила сходить посмотреть, как там тётя.

Такахиро снова вздохнул.

— Она надела дождевик и посмотрела на меня. Наверное, хотела, чтобы я пошёл вместе с ней. Но я остался — постеснялся… да и, если честно, не воспринимал тайфун всерьёз. Синобу ушла. Но она так и не добралась до тёти Таэ. А я… — Мальчик прервался и посмотрел на колени.

«Хм, а ведь, кажется, я читал об этом в какой-то газете, — внезапно вспомнил Сатору. — Как же та статья называлась? «Тёмная сторона убежищ»?.. Ладно, неважно. Там говорилось, что во время тайфуна местные жители укрылись в клубе, а его похоронило под оползнем, и все погибли. А не было ли в списке жертв, случаем, ученика средней школы?»

Он спросил о своём предположении у Такахиро.

— Был-был, — горько усмехнулся мальчик. — Даже умер глупо. Я до сих пор думаю, что если бы пошёл с Синобу, то…

— Ты не виноват в её смерти. Никто не виноват. Это было стихийное бедствие.

— Да знаю я. Но всё равно… Может, если бы я был рядом, мы бы спаслись. Помогали друг другу, и нас не смыло бы.

«Такахиро думает, что, если бы был более решительным, то Синобу осталась бы жива. Нет, он уверен в этом. Уверен, что она погибла из-за него. Вот почему он тянет с признанием сейчас», — понял Сатору.

— Почему я такой бесполезный? Почему такой безответственный? Неудивительно, что Синобу влюбилась в вас. Вы старше, красивее…

— О-о, нет, тут ты не прав, — перебил Сатору. — Ни разу не прав. Синобу не влюблялась в меня.

— Но…

— Неужели ты думаешь, что Синобу судит людей по внешности?

— Ну… Нет, она не такая. Однако…

Он до сих пор колебался.

— Ладно, Такахиро. Сейчас я расскажу тебе свой самый большой секрет. Я ещё никому о нём не говорил.

— Секрет?

— Ага. На самом деле…

Сатору прервался, настороженно осмотрелся и пригнулся как можно ниже. Такахиро, проникшись духом тайн, рефлекторно сделал то же самое.

— На самом деле, когда я знакомлюсь с девушкой, то первым же делом обращаю внимание на её грудь.

Мальчик мгновение молчал, а потом громко фыркнул.

— Я уж думал, это и правда будет какой-нибудь важный секрет. Вы с таким торжественным видом говорили. А это-то…

— Не, я серьёзно! Я остался на острове не только из-за вас. Ещё и потому, что положил глаз на Самуру-сан.

Сатору сказал неправду, однако Такахиро, похоже, принял его слова за чистую монету, потому что кивнул и с заговорщицким видом ответил:

— О да, у неё грудь что надо.

— Вот-вот! Национальное сокровище Исомаки, вскормленное щедрыми дарами Куросио.

— Но мне кажется, она слишком большая.

— Так это и хорошо! Признайся честно, ты хотел бы, чтобы у Синобу грудь была чуточку больше, а?

— Ну…

— Давай, не ломайся.

— Ладно, не стану отрицать.

Они посмотрели друг на друга и хмыкнули.

— Сэнсэй, почему мы обсуждаем всякие глупости?

— Потому что мы мужчины. Такова наша суть. От средней школы и, наверное, до самой смерти все мужчины любуются женской грудью.

— Правда?

— А то. Итак, думаю, мы всё прояснили. Синобу не любит меня, а я не люблю её. Ты себе всё навыдумывал.

— Но…

— Понимаю, тебе нужно время. Но запомни одно: я тебе не враг. И-и… Хотя я не помогу вам с Синобу сойтись, но за советом можешь обращаться в любое время.

Такахиро поднял голову.

— Обычно в таких случаях говорят: «Положись на меня».

— Ага, говорят. Вот только… я и сам в любовных делах не особо разбираюсь, — нехотя признался Сатору.

И Такахиро наконец-то засмеялся в голос.

Дождь кончился.

Ветер погнал тучи прочь.

Небо начало проясняться, и в разрыв между серыми, напитанными влагой облаками робко заглянуло яркое солнце.

Июль принёс с собой по-настоящему летнюю жару.

Однажды Сатору открыл дверь, собираясь идти на работу, вышел на крыльцо…

— Сэнсэй! Доброе утро! — поздоровался Такахиро с улыбкой, которая своим сиянием могла затмить, пожалуй, даже солнце.

— Ага, доброе. Третий день подряд… Такахиро, ты вовсе не обязан ждать меня перед домом каждое утро, — вздохнул Сатору.

Он успел сотню раз пожалеть о том, что согласился помочь.

«Нет, безусловно, я рад, что он наконец-то принял меня, да и я сам разрешил обращаться за советом в любое время, однако… Это уже чересчур».

После разговора в храме Такахиро словно подменили. Он стал открытым, улыбчивым и даже чуточку надоедливым. Сатору всё чаще хотел напомнить мальчику, что он не друг, а учитель, с которым нужно соблюдать правила приличия.

— Как же могу вас не ждать, когда в школе Синобу? Не можем же мы при ней обсуждать то, как ей признаться.

«Справедливо».

— Ну что, сэнсэй, вы пораскинули? Придумали что-нибудь действенное?

Такахиро уже пару дней подходил с этим вопросом, и Сатору каждый раз ссылался на то, что ему надо хорошенько пораскинуть мозгами. Видимо, терпение мальчика иссякло.

— Может, подаришь ей что-нибудь? Девочки любят подарки.

— А по какому поводу?

— Разве для подарка нужен повод?

— Ну конечно. Какой смысл дарить просто так? Это как минимум странно.

— Странно? — протянул Сатору, склонив голову набок. — А я всегда так делал.

У Такахиро дёрнулся глаз.

— Да, странно. Очень странно. Синобу сразу поймёт, что я влюбился в неё!

— Ну и хорошо. Ты же этого и добиваешься.

— Это да, но… — Такахиро замялся. — Но нет. Надо придумать что-то другое.

— Хм…

Сатору задумался.

К несчастью, на маленьком острове и дороги были короткими, поэтому они вскоре добрались до школы.

— Приветики! — раздался бодрый голос сверху.

Юноша поднял голову и увидел, как из окна класса ИЗО на третьем этаже наполовину высунулась Синобу, махая рукой.

— Что-то вы в последнее время парой ходите. Замышляете что-то, а?

Такахиро вздрогнул и заметно переполошился. Сатору искоса взглянул на него и усмехнулся.

— Ага, угадала. Замышляем подтянуть кое-кого, а то этот кое-кто имеет все шансы остаться на дополнительные занятия на летних каникулах.

— Нет, только не допы!

— Не хочешь допов — учись, — с лёгкой улыбкой посоветовал юноша и хотел продолжить путь, но, осмотревшись, увидел, что Такахиро уже маячит у входной двери.

— Ты чего?

— Я… растерялся. Я не знаю, что отвечать, когда она говорит со мной. Все мысли сразу путаются.

То есть он убежал от Синобу.

— А ты точно хочешь признаться ей? — засомневался Сатору, имея на то все основания.

Сатору закончил уроки пораньше, и они вместе с Асахи — и, разумеется, кошками — отправились в порт.

Каждый понедельник Ватари привозил им из Исомаки еду, предметы быта и другие вещи, которые нельзя было достать на острове. То есть всё, кроме рыбы — её ловила Асахи с волнолома. Но есть одну рыбу нельзя, иначе питание получится несбалансированным. Если бы с Ватари что-то случилось, и поставки прекратились, жить на Саиносиме тотчас стало бы невозможно.

— О, вон он! — воскликнула девушка, увидев идущую к просвету между волноломами лодку.

Они спустились на берег и подошли к причалу ровно в тот момент, когда Ватари привязывал швартов.

— Добрый день! — поздоровалась Асахи.

— Здоро́во, ребята. Отменная сегодня погодка, скажу я вам, — кивнул морской волк и, хитро улыбнувшись, начал переносить вещи на волнолом. Сатору бросился помогать — перекладывал груз с земли на тележку.

Ватари привёз множество картонных коробок с летней одеждой, кошачьим кормом, кошачьими игрушками, кухонными принадлежностями, если верить неровным надписям на боках, а также увесистые десятикилограммовые мешки с рисом.

Асахи тем временем следила за кошками, которые прыгали по коробкам, обнюхивали их, пытались попробовать на зуб и залезть внутрь. По непонятной причине все коты и кошки обожают забираться в коробки и сумки.

— Ах да, сэнсэй, я ж так и не поблагодарил тебя, — сказал Ватари, опуская очередную коробку. — Спасибо, что взялся учить детишек. И это… прости, что я увёз тебя тогда.

— Ничего, я уже не сержусь.

Сатору не обманывал. Сперва он, естественно, злился на Карин и Ватари из-за радикальных методов убеждения, но потом проникся к ним благодарностью за предоставленный шанс начать всё с чистого листа. К тому же он остался на острове по своей воле.

— О-о? Это хорошо. На Карин тоже не обижайся. Это я заставил её уговорить тебя.

Сатору кивнул.

— Кстати, Ватари-сан, можно задать один вопрос?

— Ну?

— Почему ради детей вы были готовы даже человека похитить? Вы ведь не родственники.

— Потому что я вижу их. Всегда видел.

— И только? То есть вы помогаете призракам просто потому, что видите их? — удивился Сатору.

— Да, дурилка, только поэтому, — вздохнул Ватари. — Я знаю их с тех пор, как они под стол пешком ходили. Я же перевозил тех троих в среднюю школу в Исомаки. А потом они внезапно умерли и стали призраками, навечно привязанными к острову. Вот ты, сэнсэй, смог бы бросить их?

— Нет… Простите, не подумал.

— Не, это ты извини. Ты-то уж точно ни в чём не виноват. — Ватари распрямился и закурил. — И почему я, дряхлый старикан, которого костлявая уже заждалась, выжил, а детишки должны были умереть?

Сатору не знал, что ответить, но Ватари, кажется, его об этом и не просил.

Он набрал полные лёгкие дыма, выдохнул его и потушил ещё не выкуренную сигарету.

— Ну, как-то так. Ладно, хорош грустить, сэнсэй, работа не ждёт. Вон нам ещё сколько кидать.

— Ага.

Ватари действительно привёз больше вещей, чем обычно. Наступило лето, надо было одеться полегче, да и в школе много чего не хватало, в том числе канцелярских принадлежностей.

— М? А это что?

Сатору поднял одну из коробок и нахмурился. Сверху стоял росчерк, похожий на размашистую письменную «е» — единственное обозначение, которое, однако, не проливало свет на тайну.

— «Е»? Что значит «е»? — тоже удивилась Асахи.

«Ватари-сан в рубке. Спросить у него? Нет, быстрее будет посмотреть».

Сатору хотел открыть коробку. Как вдруг…

— Нельзя!

— Уо!

Кто-то оттолкнул его.

Юноша подался вперёд и чуть не упал в море, но сделал пару шагов, изогнулся в немыслимом пируэте, как будто посреди танца, и каким-то чудом устоял.

— Икута-сан, вы не ушиблись? — спросила Асахи.

— Нет. Что это было?

Он обернулся и увидел хмурую Синобу.

— Синобу, ты чего толкаешься?

— А того! Не суйте нос в чужие вещи! Вам никто не разрешал!

— Вещи! Эти, что ли?

— Кому говорю, нельзя!

Синобу выхватила у Сатору коробку и полетела прочь.

— Куда?! Синобу, стоять! А извиняться ты не собираешься?!

Девочка остановилась, крикнула через плечо: «Извините!» — и умчалась.

— Да что это с ней?

На шум выглянул Ватари.

— Чего у вас тут случилось?

— Синобу случилась.

Сатору рассказал ему, что произошло.

— А-а. Ну да, это её. Там же написано «с», то есть «Синобу»

— «С»? А было похоже на «е».

— Ну извини, что пишу как курица лапой.

— Ладно, неважно… Лучше скажите, что внутри.

— Не могу. Секрет.

Сатору нахмурился.

— Не волнуйся, сэнсэй, там нет ничего опасного или неприличного. Даю слово, — заверил его Ватари. — А ты уважай право учеников на личную жизнь.

После этого дня Синобу немного изменилась.

У неё появилась какая-то тайна, явно связанная с той коробкой, и девочка упорно хранила её. На все вопросы она отвечала уклончиво и старалась побыстрее свернуть разговор или перевести его на другую тему. Впрочем, она осталась такой же энергичной и жизнерадостной, поэтому Сатору не волновался за неё.

Ему не нравилось кое-что другое.

Синобу стала чаще опаздывать.

Конечно, никто не оставил бы её на второй год из-за прогулов — что там, Сатору даже журнал не вёл, — однако тенденция настораживала. Да и, раз они решили устроить настоящую школу, нужно было посещать её аккуратно.

— Если совсем забросишь учёбу, я всё расскажу Ватари-сану и уговорю его раскрыть, что ты там прячешь, — пригрозил Сатору.

— Хорошо-хорошо, не буду.

— Очень надеюсь. Впереди триместровые контрольные, так что пощады не жди. Напишешь плохо — будешь всё лето ходить на дополнительные занятия. И я конфискую ту коробку.

— Нет, только не это! Смилуйтесь, сэнсэй!

«Ну, я сомневаюсь, что она занимается чем-то плохим. Пока что можно просто понаблюдать. А вот что делать с Такахиро?..»

Такахиро не мог признаться Синобу прямо, потому что считал себя виноватым в её смерти. Синобу же сама не догадывалась, что он влюблён в неё, и его чувства оставались безответными.

«Я рад, что мы с Такахиро поладили, но, если честно, это мало приблизило нас к цели. Пока Такахиро занимается самобичеванием, он никогда не выпустится. Подозреваю, он и призраком стал только из-за своих неоднозначных чувств к Синобу. Короче говоря, краеугольный камень здесь — чувство вины. У Харумы, кстати, было то же самое. Пока он терзался и действовал силой, ничего не менялось, но стоило разобраться в чувствах и, главное, донести их до мамы, проблема решилась. Думаю, в случае Такахиро нужно работать по схожей схеме. Если он найдёт в себе силы признаться Синобу и она ответит взаимностью, то чувство вины исчезнет, и всё наладится. Беда в Синобу — ей нет никакого дела до романтики».

— Надо сделать так, чтобы Синобу обратила внимание на Такахиро, — решил Сатору.

«В прошлый раз мы попробовали воздействовать прямо на неё, но ничего не получилось. Значит, теперь будем привлекать внимание через посредника».

И он предложил Такахиро подтянуть Харуму.

— Вот смотри, это так, а это так. Просто, правда?

— Угу! Спасибо, Такахиро.

Однако их снова ждал провал.

— Сэнсэй, ну я правда не понимаю, как это решать! А-а-а, не хочу на допы-ы-ы!

Синобу была готова волосы рвать от отчаяния, а на Такахиро не смотрела.

Будущее сулило неутешительные перспективы…

Сатору неоднократно порывался сдаться и сыграть по сценарию неразделённой любви, но каждый раз переубеждал себя не опускать руки:

«В любовь нельзя играть в одиночку. Дело не сдвинется с мёртвой точки до тех пор, пока у Синобу не появятся ответные чувства. Такахиро надо быть немного понапористее».

Но время шло. До триместровых контрольных осталась всего неделя, а Такахиро по-прежнему не набрался смелости признаться. Сатору начинал понемногу терять терпение.

Как-то раз он вошёл в класс и увидел только трёх учеников.

— Синобу снова опаздывает?

«Расслабилась, опять зачастила. Ну ладно, всё равно я ничего не могу с этим поделать», — вздохнул юноша и подошёл к своему столу.

Но вот закончилась перекличка, прошёл чисто формальный классный час, а Синобу по-прежнему не появилась.

Тут уже Сатору заволновался.

— Я же правильно понимаю, что призраки не болеют?

— Вы правы, — кивнула Сёко.

Как-то ему объясняли: призраки — это воплощения душ, поэтому они не болеют и не умирают, но устают от накопленных чувств и спят, чтобы расслабиться.

«Синобу в последнее время не такая активная, как обычно», — вспомнил Сатору.

— Готовилась к контрольным до поздней ночи и проспала? Сёко, пожалуйста, сходи посмотри, как она там… А, нет, лучше ты, Такахиро.

— Э-э?! — изумился мальчик и подался назад.

«Нет, дружок, тебе определённо недостаёт смелости», — вздохнул Сатору.

— Такахиро-кун, это же отличный шанс подкатить к ней, — подбодрила его Сёко. Точнее, хотела подбодрить, но Такахиро только сильнее испугался.

«Как же тяжело с подростками», — подумал Сатору и сказал вслух:

— Так, давай-ка, иди.

Наконец Такахиро переборол себя, встал, открыл дверь и, выйдя, закрыл её за собой.

«Кроме экстренных случаев, никаких просачиваний. Заходите, как положено», — гласило одно из правил, установленных Сатору.

Двери существуют для того, чтобы через них входить и выходить. Попадать в помещение другим способом невежливо и невоспитанно.

Однако Такахиро вышел правильно не потому, что строго соблюдал это правило, а из своеобразной хитрости — он всеми силами пытался отсрочить свидание с Синобу.

— Ох, одна морока с ним, — вздохнул Сатору. — Ладно, давайте начнём урок.

Дом семьи Аисака смыло приливом во время тайфуна, поэтому Синобу жила в школе. Кабинет директора заменял ей гостиную, медкабинет — спальню. Она использовала и другие помещения, но чаще всего — зал для собраний, потому что там висел большой телевизор.

«Всегда хотела посмотреть его. Ещё с началки!» — говорила она.

Такахиро плёлся, едва переставляя ноги. Но школа была маленькой, он в два счёта добрался до конца коридора, завернул за угол и оказался перед медкабинетом.

«Здесь… Здесь спит Синобу!» — внезапно осознал он, и несуществующее сердце подпрыгнуло к самому горлу.

Подняв чуть дрожащую руку, мальчик сосредоточился на кулаке. Это требовалось для того, чтобы взаимодействовать с предметами. Затем он глубоко вдохнул — призракам не нужно было дышать, такой ритуал помогал хоть немного успокоиться — и постучал.

— Синобу, ты не спишь?

В ответ — молчание.

Такахиро стукнул ещё раз, уже сильнее, и открыл дверь.

Школа закрылась несколько лет назад, однако в медкабинете до сих пор стоял запах дезинфицирующего средства. Впрочем, у призраков всё равно не было обоняния.

— Синобу, ты спишь? — спросил Такахиро, подойдя к одной из кроватей, колыхнул окружавшую её занавеску и тотчас понял, что за ней никого, но на всякий случай всё равно сунул голову внутрь.

Итак, Синобу куда-то ушла. Но куда? Может, в зал для собраний? Девочка обожала фильмы, особенно те, где постоянно кто-то за кем-то гоняется, стреляет и взрывает. Она даже откопала в одном из домов старый DVD-проигрыватель и притащила его в школу. Наверное, она засмотрелась и уснула прямо там.

Такахиро поднялся на третий этаж и замер на пороге зала.

Синобу не было и здесь. Более того, судя по пыли, она даже телевизор не включала.

Вернувшись в коридор, мальчик задумался.

— Ну и куда она делась? А, точно…

На прошлой неделе, когда они с Сатору шли вместе с школу, Синобу окликнула их из кабинета ИЗО.

«А ведь сэнсэй не ведёт у нас рисование. Да и при жизни Синобу состояла в кружке лёгкой атлетики. Что она тогда там забыла?»

Кабинет ИЗО располагался совсем рядом, на том же этаже. Добравшись до него, Такахиро не стал стучаться, просунул голову через дверь, полагая, что не найдёт подругу и тут…

— А…

…И застыл.

В косых солнечных лучах танцевали мириады пылинок.

Стены и пол были покрыты разноцветными пятнами красок.

Около окна выстроились несколько пошарпанных парт.

А на самой целой, в пятне света, спала она.

Такахиро, затаив дыхание, любовался ею, внимательно рассматривал каждую черту лица, знакомого с самого детства, скользил взглядом по непослушным чёрным волосам, которые с того самого дня не выросли ни на миллиметр.

Потом он обратил внимание на парту.

Вокруг Синобу безмолвными сторожами выстроились декоративные фрукты, грубые фигурки людей, старые бюсты, модели геометрических фигур. Рядом лежали две стопки бумаг: поменьше — копировальной и побольше — простой.

— Домашка? Не, не похоже. А что?

Заинтересовавшись, Такахиро просочился в класс.

Синобу проснулась.

— О…

Их глаза встретились.

Такахиро запаниковал, но тут же взял себя в руки, понимая, что ничего плохого не сделал.

— М-м? Така? — пробормотала Синобу, потирая лицо.

— Д-доброе утро.

«Первым делом поздороваться. Потом…»

— Уроки уже начались, а тебя нет. Сэнсэй волну…

«Сэнсэй волнуется. Тебе нехорошо?» — хотел спросить Такахиро, но девочка перебила его:

— П-погоди! Ты чего вошёл без спроса?!

— А почему я должен спрашивать разрешение, прежде чем войти в какой-то кабинет? Так-то школа тебе не принадлежит.

Такахиро хотел сделать шаг навстречу, но Синобу завопила:

— Не-е-е-ет! Не подходи! Не смотри! Не смотри, кому говорю!

Она покраснела, замахала руками и попыталась спрятать парту.

— Почему?

Такахиро остановился, но шею вытянул, пытаясь разглядеть, что она скрывает.

— Потому что я так сказала!

Синобу схватила один из бюстов и кинула его. Гипсовый Агриппа [1] пролетел сквозь Такахиро, не нанеся ему никакого вреда, упал на пол, и его хмурое лицо раскололось.

Мальчик отвлёкся, и Синобу коршуном набросилась на него.

Призраки не проходили сквозь призраков, поэтому Такахиро с криком вылетел из класса, миновал коридор, внешнюю стену и остановился только на улице. Немного оправившись от удара, он развернулся только для того, чтобы увидеть, как из стены наполовину высунулась разъярённая Синобу.

— Чего ты постоянно лезешь ко мне и задираешься?! Ненавидишь меня? Типа я тупая, ничего не понимаю и только мешаю? Ну ладно!

— Да не ненавижу я тебя…

— Знай же, Така!

Синобу подняла голову как можно выше и закричала.

— Я тебя терпеть не могу!

— ?!

Её вопль, конечно, слышали и в классе на первом этаже.

Сатору поднял взгляд к потолку и сокрушённо вздохнул.

— Да уж, дела, — с понимающим лицом покивала Сёко.

Контрольные закончились.

К огромному удивлению Сатору, Синобу сделала всё, а вот Такахиро отдал чистый лист, без единого ответа. Видимо, шок оказался настолько сильным, что мальчик не мог думать ни о чём, кроме брошенных в гневе слов подруги. Он весь как-то съёжился, замкнулся в себе, даже выглядел прозрачнее обычного.

Синобу тоже притихла — понимала, что сильно обидела Такахиро, однако мириться не спешила. Вызвавшаяся прощупать почву Сёко передала её ответ: «Умру, а извиняться не стану. Ой, погоди, я ведь уже мертва».

«И из-за чего они поссорились? Но самое главное — как всё исправить?» — ломал голову Сатору.

А время шло.

Наступил август. Летние каникулы постепенно подходили к концу.

Однажды Сатору, изнемогая от жары, вернулся с дополнительных занятий.

— С возвращением, Икута-сан, — поздоровалась Асахи, стиравшая бельё в саду.

— Да, добрый день, — кивнул юноша.

Он первым же делом отправился в ванную, снял мокрую от пота рубашку, умылся холодной водой, переоделся в чистое и прошёл в гостиную. На низеньком столе его ждали ячменный чай и арбуз.

— О-о!

«Вот за это спасибо!»

Обрадовавшись, он вгрызся в холодную хрустящую мякоть, которую щедро посолил. Сатору слышал, что в некоторых регионах арбузы посыпали сахаром, но сам он признавал только соль.

В этот момент на стол запрыгнул рыжий полосатый кот. Он посмотрел на Сатору и мяукнул.

— Чего тебе? Арбуз хочешь?

Кот снова мяукнул, всем своим видом выражая согласие.

— Ни разу не видел, чтобы коты ели арбузы, — пробормотал Сатору, но жадничать не стал и отломил кусочек, который ещё не успел посолить. Кот набросился на арбуз. — Вкусно?

— Мяа-ау.

Немного погодя в гостиную вошла Асахи, тоже с арбузом.

— Ой, а мы уже начали, — виновато проговорил Сатору. — Очень вкусно!

— Жарко сегодня, не правда ли? Ешьте, не стесняйтесь. У нас их ещё много, — улыбнулась девушка, села напротив, с благодарностью приняла солонку и посолила арбуз. — Как дела в школе? Точнее, у Такахиро-куна?

— Никак.

В американских комедиях в такие моменты обычно пожимали плечами.

Синобу обвиняла Такахиро в том, что он смотрел на неё свысока и насмехался, но мальчик ни о чём подобном даже не думал. Наоборот, он заботился о ней, как умел, просто стеснялся и многое делал неправильно, а в кое-чём вообще ударялся в крайности.

— Если бы только они не были призраками…

«Если бы они были обычными детьми, всё было бы намного проще. Время излечивает раны. Синобу с Такахиро забыли бы старые обиды и потом со смехом вспоминали о них, как о простом эпизоде из счастливого детства, — размышлял Сатору. — Однако у них нет будущего. Когда-нибудь им придётся покинуть этот мир. Да что уж там, Самура-сан говорила, что они давным-давно отправились бы на небеса, если бы не оставшиеся дела. Призраки не принадлежат нашему миру. Здесь они страдают и в конце концов превращаются в нечто ужасное. Нужно решить проблему, пока не стало слишком поздно…»

Зазвенел ветряный колокольчик.

— Как там продвигается ваша задумка? — спросила Асахи, нарушив тишину.

Грызть гранит науки круглыми сутками было невыносимо тяжело, поэтому Сатору всеми силами искал способ развлечь учеников. Он даже порывался устроить какую-нибудь экскурсию, пытаясь сымитировать школьную поездку, но ничего не получилось. Дети сказали, что могут удаляться от острова максимум метров на двадцать, а потом им навстречу как будто начинает дуть очень сильный ветер. Оставались только кружки и внепрограммные занятия. Но что можно делать на маленьком безлюдном острове? Уже наступили летние каникулы, а Сатору так ничего и не придумал.

— Да никак. У нас тут и экскурсии-то никакой не устроить. И как быть? — уныло вздохнул юноша, глядя, как по боку стакана медленно стекает капелька конденсата. — Самура-сан, может, у вас есть идеи?

Асахи немного помолчала.

— Как насчёт огорода?

— М-м… — протянул Сатору.

Рыжий кот спрыгнул со стола и развалился на прохладном полу.

За домом был небольшой огородик, на котором Асахи выращивала кое-какие продукты, в том числе и арбузы, которые они сейчас ели.

«Конечно, огороды — это стандарт среди стандартов, — согласился Сатору. — Но вот какая заковырка: призраки не чувствуют вкуса, то есть дети не смогут насладиться урожаем. Половина мотивации коту под хвост».

— Ладно, я ещё подумаю и до Обона [2] решу, — наконец сказал он.

Колокольчик снова зазвенел, как будто насмехаясь над Сатору, отложившим дело на потом.

А новые проблемы появились уже на следующий день.

— Сэнсэй! Сэнсэй! Самура-сан! Сэнсэй!

Кто-то надрывно кричал и барабанил в стеклянную дверь.

Вырванный из глубокого сна Сатору недовольно замычал и посмотрел на будильник.

Половина пятого. Только-только рассветало.

— Ну и кого принесло в такой час? — проворчал он, выбрался из-под одеяла и, шлёпая босыми ногами по холодному полу, вышел в коридор.

Из своей комнаты выглянула и Асахи. Она уже была одета в традиционный костюм мико и причёсана.

— Доброе утро.

— Доброе. Вы только встали?

— Да, а что?

— Не, ничего, просто подумал, что вы отлично выглядите, — сделал комплимент Сатору.

Асахи почему-то вздрогнула и побледнела.

— Самура-сан, всё хорошо?

— Да-да, конечно!.. Пойдёмте быстрее. Кажется, это Сёко-сан, — поспешно сказала девушка, меняя тему.

Сатору встревожился, однако новая порция стуков и криков вымела лишнее из головы.

«Сейчас важнее Сёко».

В прихожей он сунул ноги в сандалии и сделал уже шаг к двери, как вдруг сквозь неё просочилась девочка в очках.

— Уй!

— Ай!

Они столкнулись лбами… точнее, пролетели друг через друга. Сатору зашатался и сел на порог, а Сёко по инерции пролетела полкоридора и поспешно вернулась.

— Прошу прощения, сэнсэй. Я вошла не по правилам.

— Ничего-ничего. Случай, похоже, экстренный, всё нормально. Что случилось?

— Да, точно! Сэнсэй, Самура-сан, идёмте быстрее! У нас ЧП! — в панике закричала девочка.

Сатору так торопился, что выбежал из дома, даже не переодевшись. В городе его непременно арестовала бы полиция за разгуливание по улице в пижаме, но на покинутом острове этого можно было не опасаться.

Сёко ракетой помчалась к деревне. До тайфуна она никогда не могла похвастаться выдающимися физическими данными, зато после смерти летала и взаимодействовала с предметами лучше всех. Видимо, способности призраков не имели ничего общего с прижизненными.

Наконец девочка опустилась на вершине холма, перед большим домом, построенным в западном стиле. Здесь она жила.

Сёко просочилась прямо сквозь дверь. Сатору и Асахи вошли следом, и юноша сразу же услышал тоненькое мяуканье. Сбросив обувь, он вбежал в гостиную и застыл.

Посреди комнаты стояла большая бельевая корзина. В ней, на мягких полотенцах, лежала страшно обгоревшая, местами до самой кожи, сиамская кошка.

— Самура-сан!

«Она не должна этого видеть!» — мелькнула мысль, но было слишком поздно.

Асахи увидела кошку, и её глаза задрожали от набежавших слёз.

— Как так?.. — прошептала она.

«Что с ней случилось? Пожар? Нет, это потом!»

— Нужно оказать ей первую помощь. Самура-сан, у вас есть чем?

Дрожащая девушка кивнула.

— Да, в кладовке лежит ветеринарная аптечка. Там должно быть что-то от ожогов.

— Понял, сейчас принесу. А вы побудьте с ней.

Сатору сбегал домой, нашёл коробочку с рисунком кошачьей лапки на крышке и вернулся к Сёко.

Асахи уже взяла себя в руки. Она разложила содержимое аптечки перед собой и принялась обрабатывать ожоги.

Прошло около часа.

— Шерсть обгорела сильно, но сами ожоги, к счастью, не такие страшные, как показалось на первый взгляд. Других ран и травм я не нашла. Девочка сильная, выживет. Сейчас главное — покой, — заключила мико, нежно глядя на кошку. Та спала, перевязанная бинтами.

Остальные коты и кошки, окружившие их плотным кольцом, принялась радостно фырчать и мяукать.

— Так, а ну-ка не шуметь! Рядом с больными нужно вести себя тихо. Даже если это кошка, — строго сказал Сатору.

Асахи хихикнула.

Это была её первая за сегодня улыбка.

— Кажется, и вы научились понимать их.

— Ну, общие мысли улавливаю, — неопределённо качнул головой Сатору и посмотрел на Сёко. — А теперь рассказывай, что произошло. Где ты её нашла?

— Прямо здесь. На рассвете я услышала какие-то звуки, вышла посмотреть и увидела её на крыльце. Бедняжка страшно обгорела, но я не умею лечить кошек, поэтому просто завернула её в полотенце и побежала за вами.

— Значит, ты нашла её уже такой…

«Итак, ожоги. Где она могла найти огонь? Пожалуй, только на кухне Самуры-сан. Но дома мы обязательно заметили бы её. Значит, где-то в другом месте».

— Поброжу-ка я по окрестностям, — проговорил Сатору.

Обуваясь, он заметил в прихожей огнетушитель, взглянул на этикетку — срок годности пока не истёк, но уже приближался — и, немного подумав, захватил его с собой.

На Саиносиме давно никто не жил, однако часть линий электропередачи до сих пор функционировала. Возможно, какой-нибудь кабель замкнуло, и вспыхнул пожар.

Сатору обошёл деревню и не нашёл никаких следов огня. Даже гарью и той не пахло. Немного посмотрев на ясное утреннее небо, он решил заглянуть в порт.

«Ого. Огнетушитель вроде маленький, а такой тяжёлый, — поражался он про себя, а потом внезапно остановился. — А это что?»

В порту, на причале для моторных лодок, у самого спуска к воде, чернела горка неизвестного происхождения. Воняло горелым и чем-то спиртным. Вокруг валялось множество пустых банок из-под пива.

— Костёр? — пробормотал юноша, признав в непонятной кучке угли. — Барбекю?

«Кто-то приплыл на остров, развёл костёр и принялся жарить мясо. Кошка подошла слишком близко и обгорела».

— Нет, исключено.

«Все коты и кошки Самуры-сан очень умные. Мне иногда кажется, что на самом деле они бакэнэко. Они никогда не полезли бы в огонь…»

— Сэнсэй, — внезапно позвали его.

Сатору обернулся и увидел Сёко и Харуму.

— Сэнсэй, — повторил Харума и поднял голову. Он мелко дрожал, как будто сильно замёрз. — Сэнсэй, простите. Я… Я не смог остановить их.

— Остановить? — удивлённо переспросил юноша и невольно подался вперёд. — Ты что-то видел?

Мальчик испуганно вздрогнул, но потом глубоко вдохнул и посмотрел в глаза Сатору.

— Да. Ночью на остров приплыли незнакомые люди. Это они бросили кошку в костёр.

Став призраком, Харума взял привычку бродить по острову ночью, но этой весной на Саиносиме появился учитель, который помог ему справиться с проблемами и найти в себе силы вернуться домой, в гостиницу «Куросио». С ночными прогулками пришлось завязать, иначе Харума рисковал проспать школу. Впрочем, бессонница по-прежнему навещала его — дома то одно, то другое напоминало мальчику о семье, об оставшейся в прошлом жизни.

Вот и сегодня Харума вспомнил, как однажды постояльцы захотели порыбачить ночью. Харума тоже хотел отправиться с ними и пробрался в лодку, которую снарядил отец, но родители нашли его и отругали.

Мальчик вышел на балкон и, глядя на море, заново переживал события того дня.

Часы показали десять вечера.

Внезапно во тьме моргнул крошечный огонёк. Он быстро приближался и вскоре вошёл в порт, миновав волноломы.

Харума сразу признал лодку.

«Ватари-сан? Но он ещё ни разу не приплывал так поздно».

Охваченный любопытством мальчик полетел к берегу.

Очень скоро он понял, что лодка принадлежала не Ватари. Порыскав немного по порту, она подошла к пристани для крупных рыболовецких судов и остановилась. В пятно света от прожектора, закреплённого на борту, выпрыгнуло несколько человек.

— Ух, ну и темнотища.

— Тут точно никого?

— Да точно, точно. Все сдохли в тайфуне.

— А призраки есть? Эй!

Парящий Харума вздрогнул, когда через него прошёл холодный луч фонаря, однако никто его не заметил.

— Дебил! Чего орёшь?!

— А ты что, испугался?

— Не-а.

— Вот ещё.

По порту разнёсся громкий гогот.

Их было четверо: двое парней и две девушки. Смоля сигареты и подсвечивая себе фонариками, они побродили по порту, позаглядывали во все углы. Не обошли стороной и цех.

— Чёт такое чувство, будто тут до сих пор кто-то живёт.

— О-ой, как мне стра-а-ашно! — притворно взвизгнул кто-то.

И снова все засмеялись.

Нагулявшись, они вернулись к лодке, вытащили на берег мангал, угли, мясо и термоконтейнер, в котором оказалось несколько сортов пива, разожгли огонь и принялись жарить барбекю.

Вскоре по порту распространились аппетитные запахи.

Сняв мясо с огня, молодёжь принялась увлечённо поедать его, активно налегая на пиво. Опустевшие банки бросали прямо здесь.

Немного погодя один из парней, крашенный под блондина, встал.

— Пойду отолью.

— Да чё ты? Вон, тут до моря два шага, — откликнулся другой, бритый.

— Ты больной? Где ешь, там и ссышь?

— Так мы похавали уже.

— Завались.

Судя по невнятной речи, они уже изрядно опьянели. Видимо, начали гулять ещё на «большой земле».

Крашеный зашёл за цех.

Через несколько секунд ночную тишину огласили его вопли.

— Тебя там что, призрак схватил? — захохотал Бритый, но, услышав в ответ лишь грохот, притих и немного напрягся.

Наконец показался Крашеный. В руках он крепко держал кого-то маленького. Когда он подошёл ближе, стало видно, что это сиамская кошка.

— И что это?

— Да я только ссать начал, как эта тварь бросилась на меня!

— Э-э… Прямо туда?

— Нет, там всё пучком. Прыгнула откуда-то и разодрала лицо и руки. Больно, блин!

— И зачем ты поймал её?

— А хуле нет. Надо показать этой тварине, кто тут царь природы.

— Ой, бедняжка, — захихикала девушка с пирсингом в губе.

— Ну и, как её?

— Дай сигарету, — приказал Крашеный.

Вторая девушка, с проколотой бровью, сунула ему в губы зажжённую сигарету.

Крашеный глубоко затянулся.

— Плохую девочку надо наказать. Сейчас я тебя прижгу… А хер там! Гори, паскуда!

И с весёлым хохотом изо всех сил швырнул кошку на раскалённую сетку мангала.

Жир с мяса тотчас прилип к шерсти и загорелся. Огонь мгновенно охватил маленькое тельце.

По инерции кошка отскочила, упала на пристань и пылающим факелом убежала со всех лап.

А молодёжь смотрела ей вслед и гоготала…

— Простите… Я просто смотрел и ничего не сделал, — пробормотал Харума, сжавшись и втянув голову в плечи. Он был белее простыни и трясся, как будто стоял на трескучем морозе.

Он очень боялся.

— Ты ни в чём не виноват. Спасибо, что рассказал правду, — мягко сказала Асахи.

Они вшестером (не считая многочисленных котов и кошек) сидели в гостиной у неё дома.

Из порта Сатору, Сёко и Харума вернулись к Сёко, а потом вместе с Асахи и обгоревшей кошкой переместились к мико. По дороге Сатору попросил девочку разбудить и привести Такахиро с Синобу.

После того как все собрались, Харума снова рассказал о ночном происшествии.

Оно потрясло воображение.

Бедная кошка пострадала не от природной катастрофы, а от рук человека. Очень злого и жестокого человека.

Сёко успокаивающе обняла Харуму, однако мальчик по-прежнему дрожал как осиновый лист.

«Ничего странного, — подумал Сатору. — Я не удивлюсь, если Харума впервые встретил человека, который не просто бросает кошек в огонь, а ещё и ржёт при этом».

— Как?.. Как можно пойти на такую жестокость? — грустно проговорила Асахи.

Сатору не знал, что ответить.

Повисло угрюмое молчание, а потом Харума сказал то, что повергло всех в ещё большее уныние:

— Они сказали, что вернутся.

— Плохо. Я бы позвонил в полицию, но на острове нет ни одного телефона, — нахмурился Сатору.

«А мобильники не ловят».

Смотревшая на кошку Синобу встала и зловеще засмеялась.

— Вернутся? Вот и замечательно.

У Сатору побежали мурашки по спине.

Асахи резко подняла голову.

— Никакого негативного настроя!

— Няша, ты чего?! Они поджарили твоего друга!

— Я знаю. И я благодарна, что ты готова заступиться за него. Но я запрещаю. Рано или поздно ненависть задушит тебя, и ты не выпустишься из этого мира.

— Ты есть ты предлагаешь мне сидеть на попе ровно и смотреть?! Ну уж нет!

— Я согласен, — вставил Такахиро. — Самура-сан, вы, наверное, скажете, что мы не должны мстить, однако тот, кто отворачивается от зла, тоже не попадёт на небеса.

— Именно, — добавила Сёко. — Я не настолько хочу выпуститься, чтобы ради этого бросать друзей в беде.

Харума поддержал друзей энергичными кивками.

— Р-ребята… — Асахи заколебалась.

Сатору усмехнулся.

— На этот раз они правы. Молча терпеть насилие — это не благодетель, а раболепие. — Он посмотрел на детей. — Однако это не означает, что злодеям нужно платить той же монетой.

— А как тогда?

— О, я расскажу и покажу, как баловались в своё время мы. — Юноша широко улыбнулся. — Итак, начнём наш факультатив!

Через три дня, субботним поздним вечером отморозки в том же составе приплыли на остров. С трудом причалив в порту, они выбрались на берег и разожгли костёр.

— Блин, дров маловато, — пробурчал Бритый.

— Так иди и найди, — откликнулся Крашеный.

— Найди… Мне чё, веток наломать? Они ж гореть не будут.

— Да какие ветки? Вон, смотри.

Крашеный повёл фонариком в сторону. Там, у забора, стоял небольшой склад, в котором хранились рыболовные снасти.

— О, точняк! Ты гений!

Побитый ветрами и непогодой склад развалился от первого же натиска. Довольно глядя на обломки, парни засмеялись.

— Блин, ну и развалина!

Они набрали досок, вернулись и бросили их в огонь. Сухое дерево занялось мгновенно.

Молодёжь гуляла и веселилась, распивая тюхай [3]. То и дело раздавались взрывы смеха.

Они даже не подозревали, что за ними пристально следят с воздуха.

— О, о, ты только глянь на них, — холодно сказала Синобу. Парням и девушкам было по двадцать лет плюс-минус несколько годов, но ей они казались намного младше. — Как дети, ей-богу.

— Ты права. Самые настоящие дети. На них даже злиться глупо, — кивнула парившая рядом Сёко и печально вздохнула. — Если бы мы не умерли, нам было бы столько же…

Девочки неловко замолчали и подумали об одном и том же:

«Почему всякие уроды выживают, а мы… Нет, хватит! Таких мыслей возникать не должно! Нам уже никакая жалость не поможет».

Кроме того, у призраков были свои преимущества.

— Синобу, Сёко, — окликнули их, и девочки обернулись.

К ним подлетели Харума и немного погодя — Такахиро.

Такахиро взглянул на Синобу и сразу отвернулся, та тоже старательно отводила глаза. Они до сих пор не помирились.

— Как обстановка? — спросил Такахиро у Сёко.

— Вот, полюбуйся. Я тут поэкспериментировала, они не видят и не слышат нас. Что сэнсэй?

— Цитирую: «Развлекайтесь».

— Превосходно! Ручаюсь, он в нас не разочаруется!

И Сёко засмеялась. Тихо, зловеще — так, что мороз шёл по коже.

На этот раз Крашеный с компанией были без мангала. Сажа и жир оттирались крайне неохотно, поэтому они не стали себя утруждать — пусть даже на кону стояло их собственное веселье — и ограничились гамбургерами с картошкой фри.

Возле костра стоял раскладной столик, на нём — несколько коробок, банки с напитками и бумажные стаканчики. Всё как на образцовом пикнике. Внезапно один из стаканчиков покачнулся и, расплёскивая содержимое, упал на землю.

— Ты чего творишь?! Я даже не успела попробовать! — возмутилась Губа, повернувшись к Крашеному.

— А чё сразу я? Я его не трогал. Он упал сам, пока ты не смотрела, не?

— Нифига!

— Да чё ты пристала? Подраться хочешь? А?!

— Тихо-тихо, спокойнее. Это был ветер, просто ветер. Вот, держи, — влез Бритый и сунул Губе охлаждённый тюпай.

Девушка хмуро посмотрела на него, открыла рот, собираясь дать ему гневную отповедь, но передумала и молча приложилась к банке.

Повисло неловкое молчание.

И тут во тьме раздалось громкое мяуканье.

Дёрнувшись, Крашеный обернулся и раздосадованно сплюнул. Там стояла кошка с длинной белой шерстью.

— Снова кошка?

— Ой, какая миленькая! Ты, наверное, поесть хочешь? Вот, держи.

Бровь с радостью сменила тему и, присев на корточки, протянула кошке кусочек солёного огурца из гамбургера. Она их терпеть не могла.

Кошка подбежала, понюхала… неожиданно зашипела и с рычанием вцепилась в руку.

Девушка пронзительно завизжала и, отмахнувшись, отшвырнула от себя кошку. Та ловко перевернулась в воздухе и приземлилась на все четыре лапы.

— Сати! — воскликнул Крашеный, подбежав к ней.

Постанывая, Бровь осмотрела руку. На пальцах остались отметины от зубов, из неглубоких ранок выступили капли крови.

— Тварь! Убью! — прорычала она сквозь стиснутые зубы и бросилась было на кошку, как вдруг споткнулась и растянулась на бетоне. Ошалело помотав головой, она встала и недоумённо осмотрелась, не замечая, что к короткому топику и мини-юбке пристал песок.

— Сати, ты как, не ушиблась? — обеспокоенно спросил Крашеный.

— Это же не ты мне сейчас подножку поставил?

— А? Ты головой стукнулась? Рядом с тобой никого не было. Ты сама упала.

Бровь удивилась ещё больше.

Кошка насмешливо мяукнула, развернулась и потрусила к деревне.

— А, забей! Ребята, помогите мне! Давайте поймаем эту паскуду и кинем в море!

— Я с тобой! — тут же вызвался Крашеный.

— Мне она ничего не сделала, — ответила Губа.

— А я слежу за костром и за лодкой, — добавил Бритый.

— Предатели! — зло бросила Бровь и бросилась в погоню. Крашеный — за ней.

Они мчались по дороге. Свет от фонариков беспорядочно метался по земле.

Кошка взбежала на холм, остановилась на перекрёстке дорог и посмотрела на преследователей, затем громко мяукнула и побежала дальше.

Любой давно догадался бы, что их намеренно заманивают куда-то, но Бровь с Крашеным сгорали от жажды мести и ничего вокруг не замечали.

Наконец они добрались до вершины горы, где стояла школа.

Кошка перескочила через полуразрушенный бетонный забор и скрылась из виду. Пока преследователи нашли ворота и попали на территорию, её уже и след простыл.

— Ну, и куда она делась? — пропыхтела девушка.

Нездоровый образ жизни и пагубные привычки дали о себе знать — дыхание со свистом вырывалось из груди, сердце колотилось где-то в районе горла, ноги дрожали и подгибались. Если бы не жгучий гнев, она давно упала бы на полдороге. Крашеный выглядел не лучше.

Послышались шаги.

Парень с девушкой синхронно обернулись и не удержались от вскрика.

К ним спиной стояла девочка. Белая блузка, розовая юбка, белые колготки и такие же кроссовки, рюкзачок — обычная школьница, разве что одета немного старомодно. Важно другое.

Как она смогла подойти незамеченной?

Впрочем, Бровь тут же выкинула эти мысли из головы.

— О, девчонка. А тот дебил заливал, что остров необитаемый, — пробормотала она, и тут из-за плеча девочки высунулась знакомая мордочка. — Слушай, это твоя кошка?

Девочка кивнула.

— Твоя кошка подрала меня. Сильно-сильно. И я хотела бы, чтобы твои родители оплатили мне лечение. Где они?

В ответ — молчание.

— Эй, ты меня слышишь?

Поначалу Бровь пыталась быть вежливой, но быстро потеряла терпение, схватила девочку за плечо и попыталась развернуть к себе.

Одежда колыхнулась, потеряла форму и упала.

Кошка побежала к школе и исчезла на полпути.

— А?..

— Она… пропала?

Бровь с Крашеным остолбенели.

«Девчонка только что была здесь. А теперь от неё осталась лишь одежда. Она как будто… испарилась…»

Но на этом всё не закончилось.

Рюкзак задрожал, крышка откинулась.

Изнутри вылетели тетрадь и старый карандаш.

Тетрадь раскрылась, карандаш прикоснулся остриём к чистому листу и начал выводить буквы:

«Горячо. Больно. Шёрстка горит».

— Ч-ч-что это такое?!

«Вас ждёт то же самое».

— Это кошка?! Та кошка?! — проговорил Крашеный, стуча зубами.

Внезапно в центре школьного двора вспыхнул огромный костёр.

А потом…

Раздалось многоголосое мяуканье.

Нервы у ребят не выдержали.

Истошно вопя, они помчались прочь.

Тем временем Бритый и Губа пытались выломать дверь в цех.

После того как Крашеный с Бровью погнались за кошкой, Бритый начал приставать к Губе. Та была не против, но предложила найти какой-нибудь укромный уголок. «Вдруг они скоро вернутся и увидят нас с тобой. А я этого не хочу», — сказала она.

Они начали искать подходящее местечко и вспомнили про цех. Он был давно заброшен, но предыдущие хозяева наверняка оставили если не кровать, то хотя бы диван.

«Ключа, правда, нет, но это фигня. Пару раз дам по двери, и она слетит. Всё равно заброшка, никому уже не нужна», — рассудил Бритый.

Он толкал дверь плечом, налетал с разбега и пинал, но та не поддавалась.

Губа нашла большой камень.

— Давай разобьём окно.

— А давай. Так даже быстрее, — легко согласился Бритый, взял камень, обошёл цех и, найдя подходящее окно, уже замахнулся, как вдруг…

Перед самым носом что-то промелькнуло и тихо ударилось о землю.

— М?

Парень посмотрел под ноги и вздрогнул, когда на голову и плечи закапало что-то мокрое. Сунув камень под мышку, он вытер шею и уставился на ладонь.

— Ты чего?

— Да тут что-то капает.

Губа посветила фонариком, и они увидели, что пальцы Бритого были измазаны в вязкой липкой субстанции.

— Что это, лосьон какой-то? Сверху?

Девушка направила луч света на карниз и… коротко взвизгнула.

— Чего… А-а!

Бритый посмотрел туда и тоже не удержался от крика.

На крыше сидел кот. Чёрный-чёрный, точно олицетворение самой тьмы, огромный — одна только голова была в метр шириной. Глаза сверкали всеми цветами радугами и вращались в орбитах, обводя парня с девушкой грозным взглядом. Широкая пасть была усеяна неровными, но очень острыми зубами. С кончиков клыков падали вязкие капли слюны.

— Б-б-бакэнэко… — пролепетала Губа, неуверенно шагнула в сторону и чуть не упала.

— У-успокойся, — выдавил Бритый, изо всех сил стараясь выглядеть храбрым. — Никаких бакэнэко нет. Он не настоящий!

Он швырнул камень и попал точно в цель. Морда смялась, затрещало дерево.

«Ну я же говорил!»

— Э, ты там, спускайся! Я тебя за такие приколы в море кину! — крикнул он.

Но никто не появился.

Несколько мгновений стояла напряжённая тишина, а потом… кот зашевелился и с громким мяуканьем, напоминающим жуткий хохот, взлетел. Он поднялся в небо, потом резко пошёл на снижение, сделал круг над пристанью и вернулся к цеху.

И всё это время он не переставал смеяться.

Бритый и Губа смотрели на него, затаив дыхание. Они до последнего надеялись, что это чья-то шутка, и высматривали тончайшие нити, с помощью которых невидимый кукловод управлял марионеткой, но ничего не нашли.

Кот летал по-настоящему.

И так могли только настоящие бакэнэко, верные фамильяры ведьм.

Внезапно он замер, посмотрел на Бритого с Губой…

«Он сейчас сожрёт нас!»

…Взмыл вверх и растворился во тьме.

— Ч-ч-что это было? Он же летал, мне не показалось?!

— А мне откуда знать?

Губе и Бритому казалось, будто внутри всё заледенело от страха.

— Эй, народ!

На берег вернулись Крашеный и Бровь — мертвенно-бледные, дрожащие.

— О, это вы? Ну что, нашли? А у нас тут…

— На этом острове творится какая-то чертовщина!

— Она исчезла! Исчезла-исчезла-исчезла!

— Да не вопи ты! Кто исчезла?

— Девчонка! А рюкзак летал сам!

— В школе был огонь! Нас хотели убить!

— Что? Вы тоже видели что-то странное?

— Тоже? То есть и вы?..

— Не гонишь?

— Ни разу.

Повисло молчание. Пожалуй, самое неприятное, самое тяжёлое молчание на их памяти.

А потом тишину разорвал грохот.

Казалось, кто-то пнул пустую бочку.

Крашеный с остальными вздрогнули.

Грохот прозвучал снова. Потом ещё раз, ещё, ещё… Он становился громче, быстрее, нагнетал ужас. Казалось, скоро он сольётся в единый гул, и тогда придёт смерть!

Но он стих так же внезапно, как и появился.

И на смену ему пришёл крик. Резкий, неприятный, полный ненависти крик десятков кошек.

Это стало последней каплей.

Парни и девушки не разбирая дороги ринулись к лодке.

— С дороги! — проревел Бритый, отпихнул вырвавшуюся вперёд Бровь, запрыгнул на борт и сел за руль. — Отвяжи верёвку!

Он запустил мотор. Вспыхнул прожектор, залив порт ярким светом.

— Да не копайтесь вы, дауны! Давайте быстрее!

— Заткнись! Я пытаюсь!.. Готово! Давай, гони! Выжми всё из этого гнилого корыта!

Вперемешку с отборной руганью, но они всё-таки справились с концом.

Бритый схватился за руль, запустил винт, и лодка начала стремительно удаляться от берега.

Но, выйдя на середину бухты, она дёрнулась и замерла.

— А?! Ты чего затормозил?!

— Это не я! Оно само!

— Движок сдох? Сейчас?!

Нет, всё было в порядке.

Топлива хватало, двигатель выдавал максимум оборотов, стрелка спидометра показывала правильное значение. Однако винт лишь баламутил воду, как будто кто-то невидимый удерживал корму железной хваткой.

— Проклятие?! Это проклятие?!

— Это всё из-за тебя! Ты поджёг кошку!

— Ты тоже смеялась!

Брызжа слюной, они начали валить вину друг на друга.

Возможно, всё закончилось бы дракой, но тут опять раздался кошачий вой.

— А… А…

Бровь обессиленно опустилась на дно, под ней начала расплываться тёплая лужа.

Губа зажала уши и завопила:

— Нет! Нет! Я не хочу!

— Мама! Мамочка! — голосил блондин.

— Простите нас! Мы больше не будем! Пожалуйста, не убивайте нас! — рыдая, кричал вцепившийся в руль Бритый.

— Пощадите! Я больше никогда не буду мучить животных! И дедушкину лодку брать без спроса тоже! Если я вернусь живым, то буду работать! Обещаю! Не убивайте меня! Ну пожалуйста! Умоляюу-у-у-у!

Вдруг невидимая сила исчезла.

Лодка пролетела по воздуху несколько метров, словно выпущенная из лука стрела, и плюхнулась в воду. Фонтан брызг окатил всех четверых.

Бритый выкрутил обороты до упора.

Лодка промчалась между волноломами, вышла в залив и взяла курс на Исомаки.

— Получили! Так вам и надо! — закричала вслед лодке Синобу, победоносно вскинув кулаки. — Как мы их, а! Вы слышали, как они вопили? Особенно этот блондинчик с мамочкой!

— Да, было весело. Я так не смеялась с самой смерти, — согласилась Сёко.

Сверху подлетел Такахиро с чёрным бакэнэко, и они все вместе вернулись к полыхающему костру. Там их уже ждали Сатору, Асахи, Харума, а также целая толпа котов и кошек.

— Вы молодцы! — похвалила Асахи.

— Классно сработано! Я и не рассчитывал на такой успех! — поддержал Сатору.

— Ну так! Это же испытание храбрости от настоящих призраков. Успех был гарантирован! — гордо ответила Синобу, похлопав чёрного кота по голове.

Как правильно догадался Бритый, бакэнэко был ненастоящим. Сатору призвал весь свой театральный опыт, нарисовал несколько схем, с помощью детей сколотил деревянный каркас и обтянул его тканью. Управляли им Синобу и Такахиро, слюни сделали из водорослей комбу, а мяуканье изображали настоящие кошки.

— Слаженность на высшем уровне. Сразу видно — лучшие друзья! — сказала Асахи.

Такахиро с Синобу неловко переглянулись и тут же отвернулись друг от друга.

Сатору усмехнулся.

Его факультатив преследовал две цели. Первая — это, конечно же, проучить мерзавцев, а вторая — примирить проблемную парочку.

«Я специально доверил им кота в надежде, что они вновь подружатся, но как-то не срослось…»

— Харума, ты тоже молоток, — одобрительно кивнул он.

Мальчик смущённо поёжился и взглянул на рюкзак и девчачью одежду, которые держал в руках.

— Я больше никогда не оденусь как девчонка.

— Но ты был таким милым! — с жалостью возразила Сёко.

Именно Харума изображал школьницу.

Призраки легко хватали и двигали предметы, пинали небольшие камни — достаточно было сосредоточиться на определённой части тела. Логично было предположить, что если они сконцентрируются на себе целиком, то станут полностью осязаемыми и смогут носить одежду.

Сатору попросил детей попробовать себя в роли девочки, и у всех получилось, причём на удивление просто. Окончательный выбор пал на Харуму, потому что он больше всех подходил по телосложению к Ханако [4] — именно её образ Сатору взял за основу и немного расстроился, когда хулиганы не узнали знаменитого призрака.

Лодка застряла посреди бухты, потому что все четверо дружно удерживали её на одном месте.

В общем, ночное испытание храбрости завершилось успешно. Разумеется, без мелких огрехов не обошлось, но результат был потрясающим.

— Ладно, гасим костёр и по домам, — сказал Сатору.

— Ну не-е-ет! Я хочу ещё поиграть! У нас же каникулы! — заканючила Синобу.

— И я! — тотчас присоединился к ней Харума.

Такахиро и Сёко промолчали, но, судя по лицам, тоже были не против.

«Ладно, пускай. Всё равно они сейчас так взбудоражены, что не уснут», — смилостивился Сатору.

— Хорошо. Но только немного.

— Ура!

Дети очень обрадовались.

Они немного посидели вокруг костра, поболтали о разных пустяках, потом устроили догонялки с кошками, затем ещё что-то придумали…

Сатору же лежал на бетонном пирсе и смотрел в усыпанное звёздами небо.

К нему подсела Сёко.

— Красиво.

— Да, очень… Но я не люблю звёздное небо, — внезапно призналась она.

— Почему?

— Потому что сразу вспоминаю… — Девочка сделала паузу. — Из-за тайфуна подстанция в Исомаки сломалась. И у них, и у нас много дней не было света. По ночам царила кромешная тьма, было видно только звёзды. Очень красивые звёзды. И внезапно я поняла, что наша Земля, звёзды — весь мир живёт сам по себе, а мы для него — незаметная пыль. Никто и не обнаружит, если человечество вдруг исчезнет. Это прекрасно и в то же время жестоко…

Сатору вытянул шею и взглянул на Сёко.

«Кажется, я понял, почему она кажется самой взрослой».

— Не стесняйся, говори. Я же ваш учитель, выслушаю.

— Спасибо, но мне уже легче.

— Точно?

— Да. Если честно, жить было больно, но всё кончилось. Сейчас мне хорошо, сейчас рядом со мной ребята, Самура-сан, вы. Я счастлива. Счастлива так, как не была при жизни.

— М-м…

«Вот и хорошо. Я рад, что могу хоть немного помочь им. Большего счастья учителю и не надо», — подумал Сатору.

И тут…

Ночную тишину прорезал громкий вопль.

Кричала Синобу.

Когда Сатору проверял в последний раз, они с Харумой и кошками перекидывали мяч на волноломе. Но сейчас там стояли только Харума и кошки. И они смотрели на море.

— Что там? Что у вас случилось? — на бегу прокричал Сатору, а, оказавшись у края волнолома, застыл. — Это ещё что?!

Синобу парила над водой в нескольких метрах от них. У её ног покачивался на волнах мяч — видимо, ускользнул в процессе игры, — но девочка даже не пыталась поднять его.

Она боролась с чем-то похожим на чёрные пеньковые верёвки, которые вырвались из моря и связали её ноги.

— Что это такое? — ошарашенно повторил Сатору, протёр глаза, но странное видение не исчезло. Более того, очертания верёвок выглядели зыбкими, расплывающимися, как будто они не принадлежали этому миру.

— Сэнсэй… — проговорил Харума, подавшись вперёд.

— Нет, назад!

Опомнившись, Сатору остановил мальчика, а сам начал спускаться на тетрапод, неуклюже вцепившись в него одной рукой — другой он держал фонарь.

— Сэн… сэй! — жалобно простонала Синобу.

— Держись! Я сейчас!

В этот момент из моря вылетели новые верёвки и стегнули юношу, словно кнуты. Удар можно было сравнить с наскоком регбиста в полной экипировке.

Сатору с криком полетел в воду.

— Сэнсэй!

Погрузившись в море с головой, Сатору всплыл, тряхнул головой, вытер лицо и осмотрелся.

Чёрные верёвки уже опутали Синобу по пояс.

— Нет! Не надо! Мне страшно! — кричала побледневшая девочка.

Она билась изо всех сил, но верёвки постепенно утягивали её. И что-то подсказывало: если не избавиться от них, случится страшное.

— Пустите её! Не трожьте мою ученицу!

Сатору поплыл к ним. Но странное дело, он оставался на одном месте, как сильно ни грёб. В ледяной воде тело стремительно коченело.

«Сейчас лето, не должно быть так холодно, — мелькали мысли на краю сознания. — Здесь творится какая-то чертовщина, и я попал в самый её центр!»

На краю волнолома появился Такахиро.

— Сэнсэй, вы чего тут… Синобу?!

Он округлил глаза, увидев связанную подругу, но тут же сбросил оцепенение, подлетел к ней и попытался вытащить. Часть верёвок отпустила Синобу и вцепилась в него.

— Что это такое?! Оно… вошло в меня!

Верёвки проникли Такахиро под кожу и распались узором, напоминавшим сеть кровеносных сосудов. Вот только выкачивали они не кровь, переносящую кислород и питательные вещества, а саму энергию существования.

Мальчик бледнел и истончался на глазах, но даже не думал сдаваться.

— Така… беги… — прошептала Синобу.

— Совсем дура?! Никуда я не убегу! Больше я тебя не брошу одну!

— Така…

— Хватило одного раза! На этот раз я спасу тебя! Обязательно спасу! И эти странные верёвки мне не помешают!

Такахиро взревел и попытался взлететь вместе с Синобу. Ему удалось отвоевать несколько сантиметров… но появились новые верёвки и оплели их.

— Синобу! Такахиро! Держитесь, я сейчас! — закричал Сатору.

Дети отозвались слабыми стонами. Непонятное явление стремительно лишало их сил.

«Неужели они так и сгинут?!» — подумал Сатору, стиснув зубы.

А потом раздался чистый мелодичный звон.

Верёвки дёрнулись и немного обмякли.

Юноша резко развернулся.

На волноломе стояла девушка в белой рубахе и красных хакама.

Колокольчики звенели в такт её движениям.

— Самура… сан?

Асахи мимолётом улыбнулась Сатору, а затем посмотрела на Синобу, нет, на верёвки.

— Отпустите детей. Не берите на себя новые грехи или только отсрочите избавление.

Верёвки зашелестели, заизвивались, точно змеи, вдруг вытянулись и бросились на Асахи со всех сторон.

— Самура-сан!

— Что ж, это ваш выбор.

Девушка вытянула левую руку в сторону моря, а правую отвела назад параллельно ей.

Казалось, она натянула невидимый лук, секунду помедлила и раскрыла пальцы.

Звякнули колокольчики, свистнула несуществующая тетива — и верёвки разом остановились, сворачиваясь кольцами.

Асахи послала вторую стрелу, затем третью, и только тогда верёвки отпустили Синобу с Такахиро. Сёко тотчас подхватила их и вернула на волнолом.

Сатору самостоятельно взобрался на тетрапод, бросил взгляд через плечо и увидел, как верёвки, мучительно извиваясь, скрываются в море.

Мико выдохнула и вытерла пот со лба.

Вернувшись домой, Сатору первым делом отправился под душ. Пока он смывал морскую соль, Синобу и Такахиро более-менее оправились и уже не выглядели такими бледными и вялыми.

— Прошу прощения. Я недосмотрела и подпустила их слишком близко, — извинилась Асахи, когда все собрались в гостиной.

— Самура-сан, что это сейчас было?

— Так называемая «мерзость».

— Мерзость?

«Я уже слышал про неё! Кажется, от Ватари-сана. Да, точно, он тогда ещё отказался везти меня ночью, сославшись на эту самую мерзость».

— Это души людей, одержимых отрицательными чувствами.

— Злые духи, что ли?

— Не совсем. Злые духи, мстящие призраки — всё это души людей, которыми движут чувства, сохранившиеся ещё с тех времён, когда они были живы. Но если душа проникается этими чувствами после смерти и они оказываются слишком сильными, то она превращается в мерзость. Личность безвозвратно стирается, остаётся только ненависть. Обратного пути нет. Мерзость может бродить по земле несколько лет, а может и несколько столетий. И её жертв ждёт та же участь.

— То есть та мерзость… Это были те люди, которые погибли в тайфуне?

— Может быть. А может быть и нет, — ответила Асахи, склонив голову набок. — Когда души превращаются в мерзость, уже не важно, как они умерли. Я знаю только одно: от любви такими не становятся, они преисполнены скорби.

Сатору кивнул, показывая, что всё понял.

— Значит, мы чуть было не пропали? — спросила Синобу.

— Да. Если бы не Такахиро-кун, она, скорее всего, затянула тебя. Но вас двоих оказалось пленить не так-то просто. А там и я подоспела.

— Понятно…

Синобу искоса взглянула на Такахиро. Мальчик сидел, подперев щёку рукой, и хмурился.

— Больше она не появится?

— Сомневаюсь. Я неплохо подстрелила её. Вряд ли она осмелится снова подойти к острову.

И Сатору, и дети дружно выдохнули.

— Да уж, напряжённый выдался денёк. Что-то я устал.

— Сейчас я приготовлю вам что-нибудь.

Асахи встала и надела фартук.

Дети поняли, что пора расходиться по домам, поднялись и гуськом потянулись в прихожую.

Внезапно Сатору в голову пришла одна мысль.

— Такахиро.

Мальчик нехотя обернулся, но всё-таки подошёл.

Сатору нагнулся к его уху и шепнул:

— Если думаешь признаться, сейчас самое время.

Такахиро от неожиданности подскочил к самому потолку.

— Но я же…

— Полное ничтожество, потому что весь такой из себя крутой полетел на помощь и тоже попался, да? Конечно, мерзость прогнала Самура-сан, а ты только выиграл немного времени. Но! — Сатору сделал многозначительную паузу. — Это твои мысли, а не Синобу.

«Я практически уверен, что она считает спасителем именно Такахиро, ведь он рискнул жизнью, бросившись ей на помощь».

— Не принижай себя. Сегодня ты был настоящим героем. Давай, возьми себя в руки и признайся ей.

Такахиро ничего не сказал. Но, разворачиваясь к двери, он уже был полон решимости.

Немного погодя из кухни вернулась Асахи.

— У нас есть остатки тунца и отядзукэ [5]. Будете?

— Конечно! С удовольствием!

Сатору пересел за стол и взял палочки.

— О чём вы говорили с Такахиро-куном?

— Простите, но это только между нами, мальчиками.

— Ой, как жалко, — засмеялась Асахи.

____________

1. Марк випсаний агриппа — римский государственный деятель, живший в i веке до н. э.

2. Японский трёхдневный праздник поминовения усопших. в большей части страны проводится с 13 по 15 августа.

3. Японский алкогольный напиток. готовится из сётю с добавлением газированной воды и лимона (традиционный вариант) или любого другого наполнителя.

4. Она же туалетная ханако. призрак из японских городских легенд. считается, что ханако появится, если в туалете громко прокричать её имя.

5. Варёный рис, залитый зелёным чаем, бульоном даси или горячей водой.