Я впервые оказался в одном классе с Сегавой Эрикой в третьем классе начальной школы.

Тогда именно Сегава проявляла инициативу, а я бессовестно пользовался.

Если что-то не понимал на уроке, спрашивал Сегаву, если у меня были проблемы, обращался к ней за помощью.

И вот как-то во время перемены.

Я не понял тогда, что было по математике, и она помогла мне, а я с глупым выражением на лице нахваливал её:

— Эрика-тян, ну ты даёшь, — сказал я, а она отшутилась:

— Титян, без меня ты ничего не можешь.

— Что? — спросил я, решая математические задачки рядом с ней.

***

— Эй, ты чего завис?

Этот голос вернул меня в чувства. Мой разум улетел далеко в прошлое.

Рядом сидела девушка с каштановыми волосами, Само Минами. Мы встретились по пути из школы. На нас обоих была школьная форма.

— После истории с призраком я вспомнила, ты с Эрикой раньше обращались друг к другу по имени?

Я кивнул:

— Верно. Правда меня она не по имени звала, а по прозвищу.

— Титян.

— Верно.

— А чего теперь по фамилиям обращаетесь?

— М, наверное потому что нельзя по имени.

Само непонимающе склонила голову:

— Эрика просила больше не называть её по имени? Не понимаю.

— Нет, не Сегава. Против этого...

***

Я впервые оказался в одном классе с Сегавой Эрикой в третьем классе начальной школы, но встретился, когда нам было по три года.

Тогда семья Сегавы переехала в дом по соседству.

У меня не было друзей моего возраста поблизости, потому я всегда ходил с ней. Странным это не казалось, потому пойдя в начальную школу, мы продолжили общаться.

В школу мы тоже ходили вместе.

И возвращаясь играми вместе.

А ещё не переживали, что мы мальчик и девочка. Вот только для одноклассников это выглядело странным. Потому после поступления иногда ребята стали подшучивать.

К духовно сильной Сегаве никто не цеплялся, я же стал целью издёвок, и был слегка непробиваем для них.

Туповат.

Я просто не воспринимал сарказм и улыбался в ответ.

— Азума вечно с Сегавой играет. Ува.

Помню, как одноклассники это говорили.

Думаю, над их словами и понимаю, что они пытались меня разозлить. Вот только дурачок вроде меня не понимал их злонамеренность и просто улыбался.

Похоже всем показалось, что это совсем не весело. Потому они быстро отстали.

Но с третьего класса мы стали учиться вместе, и издёвок стало только больше, и делали это более явно.

Даже дурак вроде меня мог понять, в чём дело. Это день ото дня причиняло боль моему детскому сердцу.

Особенно, когда издевался заводила класса. Он начинал уже когда я просто говорил с Сегавой.

— По имени обращаешься. Вместе домой ходишь. Да ты втюрился в Сегаву. Так ведь? Да? Странно по имени обращаться. Она же не мальчишка. Гадость.

После таких слов у меня пропало желание обращаться к Сегаве по имени.

***

— Тёмная сторона нашего общества, — сказал я. — Столкнувшись с ней, я перестал звать Сегаву Эрикой-тян.

Само нахмурилась:

— Заводила в классе.

— У него друзей хватало.

— И всё же можно было просто не обращать внимание.

— Глупости не говори. Это я сейчас крутой пацан, а тогда был нежным и ранимым мальчиком.

— Выделываться не надо, — сказала Само. — Но вы ведь уже так давно дружите. А ссориться вам доводилось? Не просто парой слов перекинуться, а по-настоящему?

— Однажды. Из-за того, как обращаться, мы сильно поцапались.

— А, правда? — с интересом заговорила девушка.

— Правда. Могли и навсегда рассориться.

***

— С завтрашнего дня я буду звать Эрику-тян Сегавой.

Слова заводилы больно ранили меня, потому я принял решение и сказал об этом Сегаве по пути домой из школы. Тогда мы сидели в беседке в парке.

Услышав мои слова, она посерьёзнела:

— А? Чего это?

Я испугался и отвёл взгляд.

— Потому что странно, когда мальчик и девочка друг друга по именам называют.

— Чего? Ничего тут странного, — недовольно говорила Сегава. — Майко-тян из третьего класса мальчики зовут просто Майко. А Кохея из нашего класса все Кохеем зовут.

— Так ведь у Кохея фамилия Сато, а у нас таких аж трое.

Сегава с упрёком смотрела на меня:

— Титян, тебя это устраивает?

— А что ещё остаётся?

— Я не буду отвечать, если будешь звать меня Сегавой.

— Это плохо.

— Тогда не зови меня Сегавой.

— Слушай, — отводя взгляд, заговорил я. Не мог посмотреть Сегаве в глаза.

— Что слушать? — недовольно спросила она.

— Не будем возвращаться домой вместе.

— Я тебя вообще не понимаю.

— Просто это странно.

Сегава замолчала, а потом будто взорвалась.

— Странно то, странно это, плевать мне на это. Чего хочешь ты, Титян?

После этого вопроса в голове стали всплывать логичные мысли. Не хочу, чтобы одноклассники издевались. Не хочу возвращаться вместе.

Потому я так и сказал:

— Не хочу возвращаться вместе.

Сегава широко открыла глаза и схватила рюкзак, лежавший на скамейке.

— Я ухожу! — выкрикнула она, поднялась и стала уходить.

— Подожди! — я надел свой рюкзак на спину и последовал за Сегавой.

Она обернулась.

— Азума-кун, ты пойдёшь за мной? Мы же не ходим домой вместе! — сказала Сегава и ушла.

Ошарашенный я остался стоять.

***

— Ува, милашка. Эрика такая милашка, — весело говорила Само.

— Так ведь мы тогда в младших классах были.

— Что потом было?

— Я расплакался. Одинокий мужчина, рыдающий в парке.

После этого я плакал в парке совсем один.

Само прыснула:

— Плакал. Но я не о том. Что с вами потом было?

— А. Об этом. Мы несколько месяцев не общались. Не ходили вместе в школу, и там не разговаривали. Я думал, мы никогда не помиримся.

— Так сильно поссорились?

— Да, так сильно. Сегава меня просто ненавидела. Даже родители вмешались, но всё без толку.

— Эрика пугает. Лучше её не злить, — с улыбкой сказала Само. — И как вы после этого помирились?

— А, хочешь узнать?

— Не беси.

— Как мы помирились.

— И как же?

— Наступил конец года, и Сегава сама неожиданно извинилась. Хотя до этого почти не разговаривала. Мы, кстати, сентябре или октябре поссорились.

— А? Почему? Почему Эрика внезапно извинилась?

Я покачал головой:

— Не знаю.

— А, чего? Но что тогда Эрика сказала? «Прости, что разозлилась?»

— А, я и сам точно не помню. Но вроде нет.

— Вроде нет?

— Мы оба разрыдались, потому я и не помню, что мы говорили. Помню только, как сквозь слёзы мы друг другу «прости» говорили.

— Разрыдались. Азума, похоже ты вечно плакал.

— Да, я вечно плакал.

— Как-то бесит то, как ты это говоришь. Неужели прилюдно реветь научился?

— Не научился я, — сказал я. — После я спрашивал у Сегавы, почему она предложила помириться.

— И что?

— Она покраснела, но не ответила.

— А? Чего?

— Ну, ей просто захотелось помириться. Нет никакой особой причины.

— Нет, ну она же почему-то покраснела. Видать что-то вспомнила, когда вы мирились.

— Ты слишком много думаешь.

— Вот как, — сказала Само, а потом выдала. — А.

— А, что? — спросил я.

Она указала на выход из парка.

— Там твоя любовь.

Я проследил за взглядом девушки.

— А? Но Сегава же сегодня поехала за покупками... — пробормотал я и понял, что лишился дара речи.

— А, нет, — слегка озадаченно заговорила Само. — «Любовь» — это я не про Эрику.

Само смотрела не на Сегаву, там был Ган-тян.

— Эй, Титян, — сказала она.

Я не ответил.

— Эй, Титян.

Я не ответил.

— Ну не игнорируй. Ну же. Почему, когда я сказала «твоя любовь», ты про Эрику подумал? Мне интересно.

— Замолчи, замолчи! Если тебе черепушку расколю, там всё в розовых тонах будет!

— Жуть, — Само вытаращилась на меня.

Ган-тян вошёл в парк. Заметив, он спокойно посмотрел на нас.

Я обратился к Само:

— Тот заводила, что издевался надо мной, он любит Сегаву. Потому ему и не нравилось, что я её по имени называю.

— А, вот как.

— Хотел нас рассорить.

На лице Само появилось недовольство:

— Вот же мерзкий тип.

Я указал на приближавшегося Ган-тяна:

— Этот мерзкий тип.

У Само чуть глаза из орбит не полезли:

— А, Ивасаки? Правда?

— Правда.

— Вот о какой судьбе с Ивасаки ты говорил.

— Да, — я кивнул.

Тогда Ган-тян поступил со мной очень жестоко. И потому сдерживаться из-за него я не стану.

Бесстрашно улыбаясь, он подошёл к нам.

— Йо, — сказал Ган-тян.

— Он ведь хоть разок за это просто обязан получить? — указывая на парня, спросила Само.

— Я только поддержу, — кивнул я.

Ган-тян широко открыл глаза:

— Издеваться надо мной вздумали? За что?