Мехали было стыдно. И не потому, что её кто то обидел. На самом деле она должна была чувствовать облегчение. Но все же ей было стыдно.

Увидев химерическую мерзость и упрустив её, троица вернулась в Харалри. Однако они должны были последовать примеру инквизитора Эвмерии, и доложить кардиналу о происходящем. Особенно о причастности Габраме, истинные причины участия в этом деле были им до сих пор неизвестны.

Возможно, они бы предпочли последовать за Охотником пологая, что он может обладать Искусством "Метка Охотника". Чтоже касается искусств 50-го уровня, то они были похожи у людей одного класса,”Метка Охотника” была обыденным делом для Охотников, особенно у тех, кто занимался более грязной работой. Хотя он и обладал определенным уровнем бесчестия, но не настолько высоким, чтобы Мехали слашала о нем до того, как Эвмерия рассказала ей об этом.

Одно любое попадание, будь то стрела или удар по деньгам, Охотник мог использовать свою Охотничью метку на любом расстоянии в течении любого времени. Хотя это было не особо полезное умение для группу, лазеющих по поздемельям, которые интересовались больше командной силой, но для тех, кто хотел, охотится на более редкую дичь, будь то легендарные животные или вещи с сомнительным описанием, это было бы идеально. Не каждая первая выпущенная стрела могла бы убить. Многие из животных более высокого уровня, которые стоили усилий, могли стать невидимыми или летать. В таких ситуациях Метка Охотника была такой же полезной, как и сам Разведчик для продолжительного иследования по подземельям.

Есть ли численный предел этой способности, Мехали не знала, да и не осмеливалась спросить. Эвмерия была достаточно зла, так как Габраме сначала провел остаток ночи, выпивая, как и в любой другой день, совершенно не беспокоясь неочем и даже о совем промахе, а затем исчез задолго до того, как они опомнились.

У них не было возможности наверстать упущенное, и поэтому было принято решение доложить о случившимся. Именно Мехали осторожно предложила это, Эвмерия согласилась, хотя и явно обеспокоенная ее неудачой, в то время как Берхольд только хмыкнул в знак согласия, не утруждая себя принятием каких-либо решений вне боя.

Несколько дней назад они прибыли в Харалри. Кардинал выслушал весь доклад с милостивой улыбкой на губах, лишь раз или два морщась. Затем он отпустил их без каких-либо последствий, сказав, чтобы они готовились продолжить свою миссию завтра.

Ни она, ни Берхольд не понесли никакого наказания. Эвмерия была наказана – сама собой. Из-за того, что ей не удалось поймать слизь с первого взгляда, как бы неточно это ни звучало для слепого инквизитора, она ушла в палату Джерсоха. С тех пор Мехили ее не видела. Она предположила, что она также горячо молилась, как и сама прежде до назначения в Инквизицию.

С тех пор Мехали ходила храм, проходя мимо 33 покоев, посвященных изначальным богам, и приводя в порядок свои мысли. Свидетели рассказывали, что в ту ночь из колодца среди золотого света поднялась обнаженная девушка с крыльями мотылька. Несомненно, это был ангел Аклизия, снова выросшая. Кардинал Ремезан догадался, что это означало завершение Божественного Квеста, и, посовещавшись с посланцами богов, вернулся к ним, чтобы подтвердить это. Ни один Божественный Квест какого-либо бога в настоящее время не был активен или ждал, чтобы кто-то взял их себе, на листе Ктания.

И эту новость он намеревался распространить как можно скорее. Межде смертью инструктора, который первоначально и назначил награду за это существо, и этой новой новостью, мало кто из авантюристов будет заинтересован продолжать погоню или поиск этого существа. Но зато это действовало на служителей цервки, которые были заинтересованы в поимке существа по благородным причинам, и за выполнение которых они получили бы собственную награду. С меньшей конкуреницией и с их собственными целями они будут работать только на пользу.

Оставалось надеяться, что сам Габраме откажеться от этого, услышав, что теперь награды в виде денег не будут. - Если конечно ему не заплатит кто-то другой? Мехали подумал, что Охотник не вмешивался раньше, из-за какой-то причины.. Что ж, ей не о чем беспокоиться.

Но самой ужасной её мыслью было то, что это слизь смогла завершить Божественный Квест. Это было откровенно говоря богохульство на доброе имя богов. "Ты бы одобрил это, почтенный?" - подумала она, завершая свой путь по бесконечному коридору, который соединял все входы в покои отдельных богов.

Не было никакой двери, чтобы войти в башню, посвященную Богу-Прародителю. Только барьер в форме прямоугольника. Подобно тому, как его имя не знали все, кроме самых просвещенных Священников, казалось, что изначальному божеству было запрещено молиться простым новичкам. Она была едва ли выше послушницы.

Первый бог был для Мехали одной из величайших тайн. Они называли их 33-мя первоначальными богами, но один из них был назван Прародителем. Что сделало остальных 32-ух оригинальными, и так же почему они были разделены по временам года, в то время как только этот безымянный бог был богом редкого сезона Сорции. Если он был каким-то образом даже старше, чем остальные 32... тогда что же в нем было такого, что делало его таким непохожим на других богов?

У Мехали было много подобных вопросов, и они были частью того, почему она решила пойти по пути Священницы. С тем, как боги могли свободно подсказывать им, и давать своим последователям принципы, которыми они должны были следовать, поиск ответов на теологические тайны мира фактически поощрялся. Высшие уровни церкви знали больше о вещах, имеющих отношение к тому, что происходило в стволе Вселенной. Как и некоторые отступники, но Мехали презирала только их.

Она знала, что не должна была этого делать, но когда она стояла перед этим барьером, ее рука начала двигаться к нему. У него был неописуемый цвет. В одно мгновение он показался ей фиолетовым, в другое-зеленым, потом желтым, но на самом деле он не менялся, а просто её глаза не могли правильно увидеть этот барьер. Людей в церкви предупреждали не связываться с вещами, выходящими за рамки их нынешнего понимания. И все же Мехали не могла устоять. Как и темная дыра между ветвями, ее внимание было просто поглощено, мир притупился, пока она не почувствовала только свою руку.

Ее вытянутые пальцы коснулись барьера. Это было… холодно? Было ли это правильное слово? Хот, возможно, это было тоже правда. Это было нечто запредельное.

Прежде чем она успела подумать об этом дальше, раздался хлесткий звук, дверь открылась с такой силой, что ударилась о стену. Мехали повернулся к источнику звука. То, что вышло из дверей, была Эвмерией. Одетая в льдисто-голубую мантию, единственным признаком ее особого класса были глаза. Обычно скрытые тканевой пелена, два блестящих стеклянных глаза встретились взглядом с Мехали.

Только через несколько мгновений до священницы дошло, что она отдернула руку от барьера. -Я ... я сожалею - поспешно сказала она, когда инквизиторша бросилась к ней.

Евмерия в замешательстве нахмурила брови. – Сожелеешь, за что?” Мехали уже собиралась ответить правдиво, когда поняла, что инквизиторша была искренной.

Не нарушение правил Мехали заставило инквизитора внезапно прервать молитву. Хотя это и привело в замешательство саму светловолосую жрицу, на этот раз ее спасла слепота черноволосой женщины. Несмотря на то, что Эвмерия чувствовала присутствие другого человека вокруг, она не могла видеть или ощущать, того что коснулось барьера.

- Не обращай внимания – Инквизитерше явно надоело ждать ответа. - Приготовься, что-то только что изменилось. Существо вошло в город.”