Самое старое воспоминание Тихаи было, когда ей было только два года. Она была в больнице, а потом дома.

Всего из того времени она не помнила. Только отдельные моменты и яркие сцены. Но всё было именно так.

Мама сидела на диване и плакала. Отец пытался её утешить. Похоже врач что-то сказал им в больнице. Для Тихаи было шоком то, что мама плачет. «Взрослые тоже плачут», — подумала она.

Теперь она знала. Родители плакали из-за проблем с сердцем Юу.

Тогда она этого не понимала. Только помнила чувство тревоги.

Появление сестры девочку не обрадовало. Раньше родители были лишь её, а теперь любовь пришлось делить. Родителей у неё забрали. Именно это ощущала Тихая и не любила свою сестрёнку хоть сколько-то.

До того дня.

Тихая подошла к её детской кроватке. Она увидела, что та, напоминающая красную обезьянку, сладко спит. Она с раздражением смотрела на спящую девочку, и тут что-то сжалось в груди. Как когда она плакала, а мама её обнимала. Или папа гладил по голове за новые достижения.

Странное, но не неприятное чувство. В груди стало легко и тепло.

Тихая сунула руку в колыбельную. Достала. Она нежно взяла ручку сестры. И ручка Юу была такой крохотной, будто пыталась куда-то исчезнуть из этого мира.

В начальной школе Тихая узнала, что со здоровьем Юу.

У неё сердце было неправильной формы. Одно из первых воспоминаний Тихаи было о том, как врач предлагал провести операцию на Юу. Хирургическое вмешательство прошло успешно. До детсткого садика Юу была бодрой девочкой.

Но с годами состояния сердца становилось хуже.

Юу постоянно попадала в больницу, а в школу не ходила. Родители, особенно мать всё время проводила с девочкой, но Тихае не было грустно. Хоть в школе и заправляла королева, Тихая подружилась с Мисоги и остальными и заботилась о младшей сестре.

Девочка с сияющими глазами слушала об их похождениях. Была новая операция, но ничего не поменялось. Юу слушала рассказы сестры, будто они были наполнены магией.

И вот она начала говорить.

Когда вырасту, я ведь поправлюсь.

Смогу я играть с сестрёнкой, Мисоги-куном и остальными?

Вряд ли получится ходить в среднюю школу. Но может я смогу посещать старшую. И тогда буду с вами веселиться, учиться и сдавать экзамены. Ва, наверняка весело будет.

Я так жду, когда стану старшеклассницей. Эй, быстрее бы, сестрёнка.

В шестом классе начальной школы она перенесла очередную операцию.

В этот раз прогноз был неутешительный.

Состояние сердца Юу становилось хуже. Родители и врачи думали, что делать дальше, о том же думала и Тихая. Она ничего не могла, но всё же считала, что думать надо. Всё же Юу была прямо перед ней. Жила рядом, улыбалась, боялась и плакала.

В средней школе Мисоги, на которого Тихая полагалась сильнее всего, переехал. Спросить его совета она не могла, но она не могла спросить его вообще ни у кого. Ей хотелось отправиться к нему, сквозь слёзы она пыталась побороть тревогу и страх, но не вышло.

Девочка понимала, что Мисоги находится в плену того алого кошмара.

В конце она победила. Королева с улыбкой на лице украла у Тихаи радостное детство, весёлые деньги и связь с Мисоги.

В третьем триместре шестого класса после всех издевательств подчинённых королевы Тихая придумала «план устранения королевы» и не жалела об этом. О чём она думала? Быть может к этим действиям Тихаю «подтолкнула» она.

Ей полегчает, если королевы не станет.

Но будущее сложилось иначе.

Сердце Мисоги вернуть не вышло. А здоровье Юу стало хуже.

И тогда Юу впервые сказала.

Сестрёнка... Если, если я умру, у меня не будет будущего, а Ага-сан, Сандзё-сан и другие будут ходить в среднюю школу, а потом станут старшеклассницами, чего я очень хочу.

Юу говорила, что не хочет ходить в подготовительную школу, и была рада заниматься с репетитором. Тогда девочка чувствовала себя лучше. Может на её здоровье это бы не сказалось, но Тихая не могла простить себя за то, что не заметила издевательств Ага Санаэ и остальных. Когда узнала, пусть у других спросить было сложно, она поговорила с Ага Санаэ и Нагасако Рейно.

Рейко заплакала и извинилась, но вины не испытывала, просто боялась Тихаи. Ага Санаэ это показалось глупым, для неё это были лишь детские шутки. Сандзё Юме сказала, что злого умысла у неё не было, и её сестра просто всё не так поняла. Шутки? Не поняла? Тихае кровь ударила в голову.

Она ещё никогда не была так зла.

Девушка пожелала всем им смерти.

Но умерла Юу.

Её смерть не была связана с этими издёвками. Ей стало значительно хуже, когда Тихая сдала экзамены в старшую школу и ушла на весенние каникулы.

На церемонии она снова встретилась с Мисоги. Но воспоминания девушки о том времени были расплывчатыми. Она помнила, как плакала и мучилась из-за Юу.

Девочка так и не смогла насладиться жизнью в старшей школе. А те, кто издевались тогда над ней, чтобы просто выпустить стресс, без проблем будут наслаждаться этим.

Каково ей было от того, что она ничего не получит, а они получат всё? Юу лишь один раз говорила о том, что над ней издевались. Но и от этого легче не стало.

Если бы существовала душа. Было бы здорово, если существует загробный мир или перерождение. Но со смертью Юу Тихая поняла, что ничего этого нет.

Когда её сердце остановилось, её реанимировали, но до самой смерти она так и не очнулась. Врач сказал, что ей лучше не приходить в себя. Как бы её ни звали и ни сжимали руку, девочка не реагировала, их молитвы ничего не принесли, Юу умерла.

Кровь перестала поступать в мозг, она получила травму мозга и её сознание было утеряно. Она осталась во тьме.

Сознания Юу больше нигде не было. Тяжёлая и неприятная истина. После кремации Тихая с грустью поняла.

С повреждением мозга разрушается сознание человека. Но после смерти тело сжигалось, и никакого сознания в нём не было. Нет никакого загробного мира и перерождения.

Твой разум исчезает и всё. Больше ничего.

Но... Как же это печально.

Когда встретилась с Мико, она ощутила.

К Мико... Она испытала к этому жуткому нечеловеческому созданию отвращение и страх. Но не только это, что-то ещё. Тихая поняла это, когда покинула особняк и шла под дождём.

Её личность, воспоминания и предсмертная злоба воплотились в проклятии...

Мико была не духом, а природным явлением. Но она осталась такой же, какой была при жизни. Для Тихаи она была скорее душой.

Может после смерти всё не заканчивается?

Если у Мико получилось, может и у Юу получится?

Идя, она думала лишь об этом. Мисоги переживал за неё, и она смогла уйти от ответа, сказав, что думает о Юу.

А потом не только капли дождя падали на землю, но и Наэсиро Юрика.

Ага Санаэ, Нагасако Рейко и Наэсиро Юрика... Садистки, унижавшие Юу, причинявшие ей боль и терзавшие её доброе сердце, умирали одна за другой. С ненормальными улыбками они прыгали и умирали.

Тогда девушке и пришла в голову мысль.

Что-то близкое к надежде.

Вдруг это злоба Юу, проклятие уже умершей сестрёнки...

Если существует проклятие Мико, то может существовать и проклятие Юу. Само существование Мико могло доказать существование Юу.

Конечно это могло быть лишь случайностью. Чья-то ещё злоба.

Но сердце Тихаи подсказывало, что это Юу.

Она плакала не из-за шока смерти, случившейся поблизости.

Возможно душа Юу существует. Где-то в этом городе сохранилось сознание Юу. Вот о чём думала девушка.

К тому же всё слишком часто случалось рядом с ней, чтобы она не была замешана, потому Тихая стала думать, уж не её ли это проклятие. Может оно действует без её ведома?

Но были и странности. Тихая после смерти Юу и до самых смертей почти не думала о покончивших с собой девушках. Другое дело, если бы они были повинны в смерти сестры.

Всё же Юу умерла из-за болезни. Ей некогда было думать о Ага Санаэ и других.

Потому она и сказала, что ей бы было легче, если бы выяснилось, что это она источник.

В Тихае не было ненависти, она просто думала, что если всё закончится, то и пусть.

Она лишь молчала про связь девушек. Может это не Тихая, а воля Юу... На это она рассчитывала в душе.

И потому не позволит мешать.

Если это желание Юу, какую бы форму оно ни приняло... Пусть даже жуткого проклятия, ей не хотелось, чтобы это заканчивалось.

Всё же это проклятие — душа Юу, её сердце, её воспоминания. На это надеялась Тихая.

И не хотела, чтобы Мико всё разрушила.

Воскрешённая проклятием, Мико оставалась собой. По собственной прихоти она втаптывала в грязь чувства других.

Ей было неспокойно от того, что Мико здесь. Она собирается съесть оставшиеся воспоминания Юу. Без особого интереса она разрушит их, точно оторвёт крылья насекомому. И этого девушка не могла принять.

Нет, сам факт того, что Мико здесь...

После оставленной травмы, она должна была уйти... Больше не имела права появляться перед Мисоги...

Тихая не желала смерти группе Ага Санаэ. Лишь сказала, чтобы они все умерли, когда узнала про травлю.

Когда представила их смерти, было так страшно и тяжело, что её чуть не стошнило. Видя на поминках плачущих родителей, она вспоминала, что испытывала, когда умерла Юу, и её сердце разрывалось на части. Выжившие должны быть до ужаса напуганы.

Их было сложно простить. Но если бы у Тихаи спросили, заслужили ли они такую смерть, она бы не смогла утвердительно кивнуть. Девушка ощущала боль в груди. Сердце вопило. От всякой мысли хотелось плакать. Она уже не выдерживала морально. Её изводило чувство вины.

И всё же...

Когда она увидела «хлюпальщика» в особняке Мико, испугалась. Но вместе с тем ощутила в нём что-то знакомое. Тогда она не поняла.

Вечером в её комнате «хлюпальщик» появился вновь.

Он сел в углу комнаты и тихо смотрел на Тихаю, точно дожидаясь указаний. Тогда девушка и поняла. Это напоминало дежавю, как когда смотришь на старую, забытую фотографию.

Она пробормотала.

— ... Ты — моё проклятие?

Она получила ответ на свой вопрос. Внутри она ощутила подтверждение.

Да. Это моё проклятие. Не проклятие вечернего кролика. Моя злоба... Проклятие проросло из ненависти к Мико.

Не будь Мико, проклятию вечернего кролика, которым может являться Юу, никто бы не мешал.

Не будь Мико, она бы не переживала, что воспоминания Юу растопчут и она исчезнет.

Без Мико её юность не была бы разрушена.

Без Мико... Мисоги не подвергался бы опасности из-за проклятия. Они могли бы излечить сердца друг друга...

Тихая вытянула руку, и, хлюпая, проклятие подошло. Точно по указке, оно коснулось щекой... Предположительно щекой к её руке. Тихая подумала. Она бы могла позволить ему съесть Мико. Вряд ли оно навредит Тихае.

... Подумав миг, она сказала:

— Быстрее. Хоть немного стань сильнее.

Она подумала, что сказала нечто ужасное. Но решила не думать, хорошо это или плохо. Она больше не могла. Её это достало. Она всё это время терпела.

У неё забрали Юу.

Мико постоянно издевалась.

— Я сделаю так, что больше она никого себе не подчинит...

Говоря это, Тихая подумала. «Хлюпальщик» был жутким, прямо как ненавистная девушкой обезьяна-монстр. Плача, она подумала.

Так ведь.

Проклятие принимает форму души источника...

***

Тёмно-красные когти Тихаи остановились прямо перед Мисоги.

Они срезали лишь несколько волосинок с его чёлки. И вот тут парень покрылся холодным потом. Наги продолжала кричать. Позади Мисоги Норито подбежал к Мико. Наполовину обезумевший Фредди просто носился. Под стук сердца Мисоги не мог отвести взгляда от Тихаи.

Инстинкты подсказывали... Как только представится возможность, Тихая ещё раз нападёт на Мико. И тогда та умрёт. Проклятие может убить проклятие... Так жива ли она ещё? Мико лежала в луже крови и не двигалась.

Беспощадным голосом Тихая сказала:

— Мисоги. Отойди.

— ... Не могу.

Только так он мог ответить. Жажда убийства алого искажения могла его раздавить. В глазах девушки была решимость. Глаза были холодными и решительными, она сделает это.

Мисоги задумался. Почему? Почему Тихая сделала это? Что побудило её сделать это? «Хлюпальщик» — другое проклятие, он Тихаи, а раз так...

Мико харкнула кровью.

Мисоги бросил на неё взгляд. Дрожащим голосом Норито позвал: «Мико. Мико, Мико, держись, Мико».

Мисоги стиснул зубы. Столько крови. Обычный человек бы не выжил. Да только Мико не обычный человек...

— Отойди, — невероятно сурово сказала Тихая.

Вздохнув, парень ответил:

— Не могу... Теперь я понял. Мы ошибались. Я понял, Тихая. Проклятие вечернего кролика не твоё. А значит... Оно Юу.

Когда он назвал имя, девушка была готова заплакать.

— Тихая, ты думаешь, что проклятие вечернего кролика вызвано злобой Юу.

— Не думаю. Так и есть. Юу мечтала поступить в старшую школу, а теперь туда ходят Ага Санаэ, Наэсиро Юрика и другие... Так я поняла. Это не другие жертвы издевательств, а Юу.

После этих слов девушка снова стала суровой. Норито побледнел и сказал: «Юу?..» Наги тяжело дышала и смотрела то на ребят, то на Мико. У Мисоги, когда увидел Тихаю на похоронах, защемило в груди. Тогда она была в отчаянии.

Точно проклятая...

Прямо как Мисоги, одержимый алым кошмаром.

— Я не знаю. Что должно было случиться, чтобы ненависть Юу стала проклятием. Если часть её чувств жива... Нет ни души, ни загробного мира, ни перерождения, сознание просто исчезает. Я знаю этого, но так не хочу... Эй, отойди. Я не хочу причинять тебе вред.

Проклятие, ставшее клинком. Мико сказала, что это проклятие не нацелено на него, потому что у него уже есть своё. Но что если оно имеет физическое воплощение. Слегка коснувшись, оно уже срезало волосы Мисоги...

— Я хочу, чтобы не существовало лишь её одной. Мисоги, просто не вмешивайся... Когда я узнала, что тебе тоже тогда досталось, я думала, что моё сердце остановится. Если бы с тобой что-то случилось из-за моего проклятия, я бы покончила с ней, а потом и с собой. Эй, Мисоги, отойди. Ты же понимаешь. Она сожрёт хоть Юу, хоть любого другого.

В глазах Тихаи пылал огонь ненависти.

— Ей это только в радость. Она будет лишь лыбиться, видя мои страдания. И без всякого проклятия она — воплощение зла. Так было всегда. Кроме собственного веселья её ничего не волнует. Какой бы она ни была красивой, внутри она сгнившее чудовище... И всё же. Мисоги, почему ты... — низким голосом спрашивала Тихая.

— Как чудесно.

Мисоги, Тихая, Норито и Наги удивились. Фредди закричал «чи-чи-чи». Мико одной рукой зажала рану, а другой опёрлась об пол и попробовала подняться.

Плача, Норито проговорил:

— Мико. Не разговаривай. Не двигайся.

Однако Мико засмеялась. Мисоги понял. У неё было приподнятое настроение. Она так смеялась, когда всё шло по её плану или наоборот.

Опёршись рукой на плечо Норито, девушка поднялась.

Из раны на шее продолжала идти кровь.

— Прекрасно, просто чудесно. Тихая. О таком я даже подумать не могла. Я ведь могла в любое время съесть «хлюпальщика». А он смог меня ранить, такого я не ожидала. Просто великолепно.

Горло было разрезано, и голос исказился. Улыбка, перемешанная с кровью, казалась зловещей. И для Мико прекрасна. Наги тихо вскрикнула. Всё же кровь не останавливалась. Но раз она двигалась и разговаривала, то точно проклятие... А не какой-то человек.

— Может ты сможешь меня убить. А у меня наконец снова получится умереть. Я чувствую, что из раны вытекает что-то вроде жизни. Хи-хи... — говорила Мико окровавленными губами.

***

— Чего смеёшься? Всё же ты чудовище. Не человек. В тебе нет никаких человеческих ценностей. Почему та, кого уже нет, оскверняет нас? Ты — отражение этого мира, просто тень прошлого.

Тихая назвала её «просто тень».

Та задрожала, на лице был экстаз.

— Ах, как чудесно. Просто чудесно. Просто тень имеет такую власть над всеми вами. Заполняет ваши сердца. Приятно даже представлять это. Я провалилась во тьму и остаюсь в ваших сердцах...

Цвет лица Тихаи переменился. Она начала действовать. Попробовала обойти Мисоги сбоку. И добить Мико. Парень понял это, потому попробовал схватить её и остановить.

Разгневанная и опечаленная девушка повернулась к нему. Их взгляды встретились. Искажение, напоминающее шерсть, стало опадать. Оно обратилось в алый туман и исчезало.

Тихая оказалась в объятиях Мисоги.

— ... Му?

Слишком тихо, чтобы расслышать.

— Тихая?

Она подняла голову и крикнула.

— Почему?!

Со слезами на глазах девушка смотрела на Мисоги. Она была не согласна. Ни с чем. Ни в отношении Мико. Ни Юу... Ни Мисоги. Да. В этом мире одна несправедливость.

Её переполняли чувства.

— Почему, почему, почему? Почему ты защищаешь из всех людей именно её!.. Ты её любишь! Это ведь странно, не хватит никаких слов, чтобы выразить, какая она ненормальная!..

Норито удивлённо посмотрел на Мисоги. Наги со слезами на глазах проговорила «Тихая-тян...»

Плача, девушка кричала.

— Ты ведь правильный, такой правильный! Так почему мешаешь мне избавиться от неё?! Лучше закончить всё с ней! Её власть должна была закончиться в шестом классе благодаря «плану устрашения королевы». Но даже умерев, она подчинила наши сердца себе. Это неправильно. Всё должно быть правильно, я избавлюсь от её власти!..

Мисоги не дал ей даже вытянуть руку в направлении Мико. А та, перепачканная кровью, улыбалась. Тихая стиснула зубы.

— Почему!.. Мисоги, Мисоги, Мисоги!.. Из-за того, что ты не поддавался ей, я могла ненавидеть её. Благодаря тебе я здесь, но ты не прав. Не прав, что любишь её. Совершенно не прав, не признаю, я этого не признаю! Надо убить её и развеять проклятие!..

— Тихая...

— Плевать, что будет с Сёдзё и с нами. Если город сходит с ума, то пусть. Когда закончу старшую школу, я отсюда уеду. Не мучайся из-за своей ноши, я тебя освобожу! Кому сдалось это проклятие. Просто не лезь на рожон. Проклятие Юу не тронет нас, когда она умрёт, всё закончится, всё закончится! Когда её не будет, мы сможем вернуть свою обычную юность!.. Да, Мисоги?.. Норито!

Тихая крикнула на Норито.

— Норито, помогай! Убери от меня Мисоги! Я ведь знаю... Всё знаю! Ты хотел убить Мико. Ведь ты, я видела... — говорила она. — Ты стряхнул её руку. В шестом классе на «смотровой площадке»! Когда Мисоги ударил Мико и она начала падать, я не дала ему последовать за ним, а вот ты вытянул руку и достал. Ты коснулся её... Но отпустил. Разве не так? Норито, ты по своей воле позволил ей упасть.

Мисоги и Наги посмотрели на него. Весь бледный парень дрожал.

***

Норито любил Мико. Восхищался. В её характере не было ничего, за что её можно было бы похвалить, он это понимал. Но она была такой отчуждённой и прекрасной.

Девушка была самой красивой из всех, кого знал Норито.

Он сразу понял это. Он увидел её на церемонии поступления в начальную школу. Скучающая девочка показалась ему очень красивой.

В третьем классе от издевавшихся одноклассников его спас Мисоги, и парень присоединился к его группе. Противникам королевы. Норито очень нравился Мисоги, он был таким классным, потому понимал.

Он был между ними, и убеждался всё сильнее.

Мико интересен только Мисоги.

Единственная её страсть во всём этом мире — Мисоги. Один только Мисоги. Он мог бы стать одним из зазнаек-рыцарей королевы. Но был с Мисоги. А для Мико не существовало «Мисоги и остальных». Только «Мисоги, Тихая и остальные».

Ничего более.

Это чувство отчаяния не выходило у него из головы.

В третьем триместре шестого класса выносить издёвки прислужников королевы стало невыносимо... И из гнева «подтолкнутые» Тихая и Наги придумали план, хотя Норито он не интересовал. Правда они скорее хотели не избавиться, а разделись с подчинёнными, вызвать её одну и припугнуть, правда парень не думал, что толк будет. План по устранению Мико не должен был сработать.

Но не уходившее из головы отчаяние становилось сильнее.

Разгневанная Тихая схватила Мико, та ей улыбнулась и дала со склада особняка нож. Девочка взяла его и гневно закричала. Казалось, что спровоцированная Тихая может ударить её. И вот Мико заговорила с Мисоги...

Её ударили ножом и она упала со «смотровой площадки»...

Норито протянул руку и схватил Мико. Полный отчаяния он подумал.

Если отпустит руку, то это он убьёт Мико?

Пока не ударится, о чём она будет думать?

Может не о Мисоги, а о нём?

Пусть ненадолго, в Мико будет Сасиике Норито?

И вот он стряхнул руку девушки. «А?» — подумал он, но слишком поздно. Её рука была уже слишком далеко. Больше никогда. Им уже не встретиться. Он никогда не сможет узнать, о чём думала она.

... Как он предполагал...

***

— Наги. Помоги. Подтащи Мико ко мне.

Когда обратились к ней, девушка удивилась.

— Ч-что? Тихая-тян?

— Ты же не забыла. Я не позволю тебе сказать, что ты забыла. Когда я предложила «план устранения королевы», ты спросила, достаточно ли будет просто припугнуть. И может можно от неё как-то совсем избавиться. Ты не сказала этого прямо, но я прямо чувствовала, что ты собралась её убить.

— Тихая-тян, Н-Наги бы так...

— Не поступила? Мы тогда думали, что это Мико нас «подтолкнула». Мы ненавидели сильнее, чем требовалось, нас переполняла злоба. Но у тебя это желание явно было сильнее. Это ты предлагала разделить её с подчинёнными и позвать на «смотровую площадку». Где-то в голове ты ведь представляла, как сталкиваешь её?

— К-конечно, нет. Наги бы, Наги...

— Эй, скажи. Когда ты услышала про мой план, что подумала? Ты ведь не так сильно как я ненавидела королеву со свитой. И ты не такая агрессивная. Но почему так поддерживала план? Кто для тебя Мико? С какими мыслями ты пришла сюда?

— ... Тихая-тян, Наги...

***

Вытащить её одну, пригрозить и заставить плакать. Заставить пообещать, что больше она не будет править, заставлять звать себя королевой и смеяться над всеми.

Когда Наги услышала про план Тихаи, поняла, что она может стать героиней.

Героиней, которая уничтожила злую королеву.

Большей героиней, чем даже Мисоги, не уступающий злой королеве...

Наги уже плохо помнила, как стала противницей королевы. Просто ей куда интереснее было представлять себя не на стороне королевы, а против неё.

Конечно с Мисоги и остальными было весело. Она считала парня классным, Тихая стала для неё лучшей подругой, а Норито казался милым мальчиком. Она была счастлива, когда они веселились вместе.

Но больше всего ей нравилось особое положение противников королевы.

Куда лучше, когда ты не просто Кирибана Наги, а Кирибана Наги, противостоящая королеве.

Потому она поддержала план Тихаи и думала о радикальных методах, как остановить Мико. Название плана тоже придумала Наги. «Мы расправимся с Мико-тян», — загорелась она.

Наги представляла. Новую жизнь в средней школе.

И без Мико. Королевы, которая с помощью страха правила детьми и взрослыми в начальной школе, не будет. И всё благодаря их плану. Как все будут смотреть на Наги, которая избавит всех от страха? Кирибана Наги станет куда более уважаемой, чем сейчас.

Они выбрали местом встречи «смотровую площадку», там началась перебранка между Тихаей и Мико... Но девушка не была серьёзной, хотя на словах они грызлись. Она должна была понять, что дело плохо.

Кроме Наги и остальных, никто не знал об этом месте. Оно в лесу, куда никто не ходил. Даже если они столкнут Мико, никто об этом не узнает...

Но она умерла с улыбкой на лице.

И эта улыбка больно ударила Наги в самое сердце. Сильнейшим шоком это было для Мисоги, но и Наги была в замешательстве. Мико провела всё так, что никто и не ожидал.

Злоба, которая обуяла девушек, скорее всего дело рук Мико.

Наги не представляла, о чём она думает. Против её выходок они ничего не могли, и героиней девушке было не стать.

Ребята не стали героями, одолевшими Мико.

На их сердцах осталась лишь неприязнь, а сами они стали грешниками...

***

Тихая продолжала.

— Достала, Мико просто достала. Вас ведь тоже? Почему она всё ещё здесь, почему Мисоги так ей дорожит, почему она должна... Уничтожить сознание Юу? Без неё наша жизнь была бы лучше. Почему, почему, Мисоги, почему!..

— ... И правда. Тихая. Ты права, — ответил парень. Он больше не уклонялся и сказал, как думал.

Ему нечего было возразить Тихае. Было неприятно. Но Мисоги вынужден был признать это. Пугающую красоту Мико.

— Мико и меня достала... Сам думаю, почему так. Но я люблю её, и... Смерть Юу — не её вина.

Плечи Тихаи задрожали. В её когтях появились трещины.

Из глаз девушки потекли слёзы. Они капали на пол и сливались с кровью Мико. «Мисоги», — сказала она.

Девушка была готова сломаться в любой миг.

— Не... Говори так. Я не признаю. Ни то, что случилось с Юу. Ни Мико. Это ведь ненормально. Почему Юу должна была пройти через это? Почему Юу, такая хорошая девочка должна была умереть? Неправильно, что её желания не исполнились и просто исчезли.

— Ненормально. Неправильно. Но потому вечерний кролик... Проклятие, которое может принадлежать Юу, нельзя просто так оставить и позволить и дальше убивать людей. Я не могу утверждать, желала ли Юу подобного. Если бы ей было известно об этом, может она бы попробовала остановить всё, а может не простила бы Ага Санаэ и остальных, я не знаю... Но, Тихая. Я знаю, что ты не желаешь смерти троим оставшимся девушкам.

Тихая вздрогнула. Мисоги видел её на поминках Ага Санаэ. Знал, как она себя чувствовала после самоубийства Нагасако Рейко и Наэсиро Юрики. Тихая не из тех, кто желает другим смерти.

— Прости меня. Если бы я что-то мог, я бы хотел сделать. Жизнь, которую могу, я хочу спасти. Но сейчас я помочь могу лишь Мико. И я просто не смогу смотреть на то, как она умирает...

Мисоги не замечал, что Мико сейчас довольно улыбалась.

Никто этого не заметил.

Тихая была готова свалиться, она застонала. Трещины на когтях становились больше. Ощущая её боль и обиду, Мисоги погладил девушку по спине. Стоны девушки стали громче.

«У-у-у-у-у».

— Я не могу этого признать. Это обидно. И странно. Но Мико — это Мико, а проклятие вечернего кролика — это не Юу. Я не хочу думать о том, что Мико «подтолкнула» мою злобу в том алом кошмаре... Проклятие искажает и материализует людские чувства, потому ничего доброе проклятием не станет.

К голосу Тихаи примешался плач.

«У-у-у-у-у-у...»

— Если смотреть с точки зрения семей жертв, то это самый настоящий кошмар. Это больно... Потому и надо остановить, положить конец. Нам самим. Как бы это ни было сложно принять, мы не знаем другого способа, кроме как позволить Мико съесть проклятие. Не хочется это признавать, но Мико — часть нашей юности...

Когти Тихаи с лязгом сломались, обратились в алый туман и исчезли. И красного искажения, напоминающего шерсть, не осталось. Тихая прижалась лицом к груди Мисоги и плакала как ребёнок.

«Ува-а-а-а-а-а-а...»

И тут за голову её схватила окровавленная рука.

Мико.

— Вот оно.

... Мисоги посмотрел на Мико. Тихая, Норито и Наги тоже.

Девушка убрала руку от раны, и красной рукой погладила Тихаю по щеке. Из раны продолжала вытекать кровь.

— Скорее всего, но подтверждения у меня нет. Оно может быть и в другом месте. Глубоко, проклятие мешает, потому почти не видно. Но думаю, оно здесь. Ждёт. С того времени, как я предложила признаться и коснулась Тихаи.

Мисоги не понял, о чём она. Но предчувствие было дурным. Прямо как во время исполнения их плана... То, о чём он и не думал... Что было лишь в ведении Мико.

Она говорила хлюпающим голосом.

Когда к Тихаи прикоснулись, она поняла, что цветок проклятия в ней расцвел. Можно было увидеть его форму, ощутить запах. «Хлюпальщик» — проклятие Тихаи, он и вечерний кролик — совершенно разные, вот что поняла Мико.

С самого начала и до самого конца девушка не говорила, в ком она нашла вечернего кролика. Говорила лишь про цветок проклятия. Конечно же она не думала вводить никого в заблуждение.

Мисоги думал, что девушка сделала именно это, но всё не так.

Она просто подумала.

Со злобой Тихаи к Мико её проклятие быстрее зацветёт.

Почему? Не из-за того, что она не хотела, чтобы у неё украли Мисоги. Тихая не хотела, чтобы с инцидентом вечернего кролика разобрались. Ради кого? Девушка уже догадывалась, кто источник этого проклятия. И такие сильные чувства могли быть лишь к одному человеку, они знали к кому... Её умершей сестре Юу.

Кролик Юу [1].

Не прыгающий вечером кролик, а Юу, прыгающая как кролик.

Может и вышло случайно, но Мико смешило такое название.

Тихая не знала, что в ней пробудилось другое проклятие, и дала себя коснуться. И оно стало отмщением Тихаи. Проклятие не всегда совпадает с волей источника.

Но где же была злоба Юу, которой уже не было среди живых?.. Не ясно, как её можно было съесть.

Обладавшая «талантом», привыкшая к нему и способная поддерживать свою форму Мико была исключением. Обычно для умерших людей, чтобы их проклятие зацвело, нужно «ядро». Но оно было не таким как Мико. Это называется «одержимость»...

Если найти одержимого — в человеке или предмете — то и съесть проклятие получится.

И главным кандидатом для одержимости была Тихая.

Она была крепко связана с Юу. Если она «ядро», то конечно же инциденты будут происходить у неё на глазах. И если она станет «ядром» для сильного проклятия, то и её собственное проклятие будет развиваться быстрее.

Но оно могло прятаться очень глубоко, у Тихаи было своё проклятие, и Мико просто могла не ощутить его. К тому же была вероятность, что девушка не «ядро».

Если проклятие Юу внутри, Мико старалась вывести девушку из себя, чтобы достать до другого проклятия. А если проклятия Юу там не окажется, они продолжат искать его, отслеживая связи жертв. В зависимости от ситуации, она могла использовать любой метод. Потому и сказала Мисоги правду.

Её целью было не благополучие города и не связь Мисоги и его друзей...

И вот Мико ухватилась за вечернего кролика.

Оно использовало сердце Тихаи в качестве «ядра» и устраивало беды. Получилось добраться до него до того, как оно убило трёх последних жертв и исчезло.

Было неожиданно, что Тихая попыталась убить, всё вышло удачно. Очень удачно.

Окровавленные губы Мико коснулись губ Тихаи.

Девушка пыталась сопротивляться, но даже если у неё остались силы, их подавила Мико. В этот раз она не кусала, а играла языком. Лизнула и убрала губы.

— ... Ты что!.. — жалоба Тихаи была остановлена.

Она увидела. Мисоги, Норито и Наги тоже.

То, что лизала Мико.

Улыбаясь, девушка высунула язык. Там ничего не было видно. Но в самом центре вихрилось алое искривление.

Вытащенное проклятие. Безумная и злая сила, принявшая форму проклятия...

Без чёткой формы, оно было омерзительнее «хлюпальщика» и лишь отталкивало. Его нельзя было увидеть, зато можно было почувствовать, услышать и унюхать. Его видели органы чувств. Прямо как и то проклятие, только куда более зловещее.

То, на что не стоит смотреть. То, что не стоит трогать. То, чего не должно быть в этом мире. Ненависть. Обида. Злоба и злонамеренность. Окружение, мечты, любовь, надежду, саму жизнь. Злоба, способная пожрать всё...

Возможно это и правда была ненависть Юу. Почему-то в этом было что-то знакомое. Перед глазами всплыло личико Юу, которую они знали с детского сада. Но вместе с тем Мисоги подумал.

Тихая с ужасом думала о том же.

Девушка закричала. Это проклятие не может быть Юу. Эта мерзость не может быть Юу. Это ошибка. Дефект этого мира. Мерзкая ошибка, которой не должно быть. Злоба Юу стала больше и уродливее.

— ... Это не Юу! Эта девушка, это не...

— Юу.

Мико облизала губы и сглотнула.

На этом всё закончилось. Не осталось ничего зловещего. Ничего нельзя было ощутить, услышать или унюхать. На окровавленных губах Мико была улыбка.

— Спасибо за такое великолепное проклятие. Страх и тревоги людей этого города наделены большей силой «зла», чем у людей в других местах. Слухи лишь увеличивают силу проклятия. С тех пор, как я возродилась в качестве проклятия, я только и делала что наслаждалась. Именно ради этого я...

Мико сделала шаг назад и упала. «Мико!» — Норито бросился к ней. Она тяжело дышала. Мисоги ощутил что-то странное. Улыбка Мико была радостной. Но при этом вряд ли она притворялась, что может умереть.

Из раны всё ещё текла кровь, её жизнь. Мисоги думал, что когда она съест проклятие, то восстановится. Но похоже, что это не так.

Скорее уж сделав это, она истратила физические и духовные силы, и теперь на её лбу была испарина, а дыхание стало прерывистым.

Она будто была готова умереть в любой момент. Но в первую очередь не переживание из-за этого прокралось в голову, а зловещее предчувствие.

— ... Мико? — позвал Мисоги, но девушка не ответила. Она смотрела на Наги. «Наги, ты тоже помоги», — сказала она. И девушка неуверенно подошла.

Опёршись на плечи Норито и Наги, она снова встала. Девушка убрала правую руку от парня. И сунула себе за пазуху.

То, что достала, кинула Мисоги. Оно упало на пол, парень посмотрел и застыл. Оно сияло под алым светом заката, вливавшимся внутрь через окно.

Мисоги обомлел. Нож. Мико когда-то успела стащить его. Он подобрал его в лесу на пике Хизаки и замотал в платок, тот самый нож, что был на складе у Мико.

Сделанный из алмазной стали, нож, которым пронзили девушку. Нож, что забрал её жизнь.

Мико улыбнулась Мисоги:

— Мой милый пёсик. Остановить проклятие вечернего кролика. Спасти города. Ты сказал Тихае, что спасёшь жизни тех, кого можешь. Так что как тогда, в шестом классе... Убей меня.

Мико воскресла как проклятие, её злоба...

Она собирала сильные проклятия, чтобы...

***

Руки Мисоги тогда, в шестом классе, дрожали. Он ощущал запах металла, но его быстро уносил вечерний ветер. Губы пронзённой девочки приблизились к его уху.

... Когда Мико заболела, Мисоги присматривал за ней, и вот она выздоровела и пришла в школу. И внезапно сказала своим подчинённым: «Если не хотите, чтобы с вами что-то случилось, повеселите меня».

Это было началом травли Мисоги и остальных...

Она подтолкнула их разработать план, вызвать её на «смотровую площадку» и дала Тихае нож...

Мико плюнула в лицо разозлённой девочки. Из глаз Тихаи, злобу которой уже скорее всего успели «подтолкнуть», исчезла всякая рассудительность.

Он взял нож у Тихаи и закричала на Мико. Мисоги уже достали её поступки. Она управляла другими. Топтала чувства. И при этом у неё была самая прекрасная улыбка. Его это просто бесило.

Мико обняла его. Её приятный запах сводил с ума. В её глазах мальчик видел закатное солнце.

Она сказала эти слова, подтолкнув Мисоги. Он ощутил, как в нём запылала тьма. Перед глазами всё залило алым. Чувства вырывались и выходили из-под контроля.

Он ещё никогда не испытывал такого гнева. Нет. Так он думал. Нет, нет, это было невыносимо. Он ненавидит её красоту, ненавидит аромат, от которого дышать сложно, ненавидит мягкость её тела, ненавидит эту засевшую так глубоко любовь!..

А Мико прошептала ему новые слова.

— Эй, Мисоги. Я люблю лишь тебя.

Точно пытаясь зацепиться. Точно желая оставить в сердце Мисоги человека по имени Хизаки Мико...

Девочка толкнула его и свалилась со «смотровой площадки». Мисоги попытался дотянуться до неё, но сзади его схватила Тихая. «Мисоги упадёт», — плача, кричала она. Вместо него потянулся Норито, можно было увидеть, как он коснулся руки девочки, но и только. Он не смог удержать её.

Она оставила свою улыбку в сердце Мисоги и упала. Растворилась в лесу, её жизнь была разрушена.

— ... Почему... Так вышло... Тихая-тян, Наги ведь не хотели этого. Никто этого не хотел... — поражённо говорила Наги. Но...

Правда ли так?

Был ведь тот, кто хотел такого результата? Тот, кто спланировал это.

***

… Эй, Мисоги, мой милый пёсик.

Ты до конца жизни не забудешь мою смерть. Ощущение в руках, когда пронзил меня, запах вытекающей крови, мою последнюю улыбку, ты не забудешь.

Не забудешь, что убил меня.

Эти воспоминания и чувство вины, моё существование будет вечно в твоём сердце. Сильнее, чем поцелуй и всё остальное, это не уйдёт из твоего сердца. Ты будешь думать лишь обо мне.

И впредь ты будешь в плену воспоминаний обо мне, будешь спать и видеть сны обо мне. Даже когда будешь обнимать другую женщину и шептать ей, что любишь, в голове у тебя будет лишь моя улыбка. Когда у тебя появятся дети и ты будешь играть с ними, будешь вспоминать время, проведённое со мной в шестом классе. То, как убил меня, и как проводил дни со мной.

Милый Мисоги, милый Мисоги, ах, я тебя люблю. Так сильно люблю.

Ты навсегда мной. И никак иначе. Твоё сердце принадлежит тому мигу, когда ты убил меня. До тех пор, пока смерть не заберёт тебя...

Так прекрасно. Такое счастье. Видеть твоё отчаяние. Это доказательство твоей любви ко мне, что я поселилась в твоём сердце. Я так счастлива, что едва соображаю. Мне ещё никогда не было так хорошо. Это впервые. Я рада, что жила. Как чудесно. Этот мир прекрасен.

Я удовлетворена. Мой любимый Мисоги, Мисоги, Мисоги...

... Но.

Я жадная.

Испытать это блаженство лишь раз — мало.

Через несколько мгновений я умру. Но я желаю, чтобы в тебе запечатлелось то, как я умираю, как ты разрываешь мою плоть, запах моей крови, твоя ненависть к себе за то, что любишь меня, и отчаяние от того, что хладнокровно убил меня, и так ещё и ещё, и ещё, и ещё, и ещё, и ещё...

***

— Мисоги, Тихая и остальные, даже если проклятия Тихаи нет, это не значит, что нет и ненависти. Желание убить меня исчезло... Нет. Не думаю.

Мико убрала руку от Наги и теперь стояла самостоятельно.

— Проклятие Тихаи исчезло, потому что оно исчерпало себя. Как гнев, подстрекавший убить меня. Сама злоба лишилась подпитки и растворилась. Но и только. Самый верный способ уничтожить проклятие — дать ему воплотиться. Даже если я съела его, проклятие не исчезло.

Ребята не понимали, что пыталась сказать Мико. Она сделала шаг в море крови, ещё шаг, девушка приближалась к Мисоги. И с каждым шагом ноги хлюпали.

Шлёп, шлёп, хлюп, хлюп.

Коснувшись живота, Мико продолжила:

— Я могу лишь переместить проклятие и временно ослабить. Благодаря моему «таланту» я способна на это. Я собирала проклятия в лесу и тренировалась на животных... Ни проклятие девиза, ни вечернего кролика не исчезли. Они здесь, во мне. Но если я умру или отпущу их, они снова сбегут и начнут сеять беды.

Девушка встала перед Мисоги.

— Ты ведь разберёшься со всем? Я не сделаю этого сама. Заставишь проклятие исчезнуть? Не хочу, чтобы это был кто-то другой. Я перемещу в тебя проклятие, а ты придай ему форму, которая убьёт меня. Если изменить форму проклятия, воплотить злобу, то оно исчезнет. Тихая уже показала, как это делается... Давай.

— ... Мико. Ты...

Мисоги наконец понял.

И не мог сделать то, о чём она просила. В конце шестого класса. Этот алый кошмар. Зачем Мико это подстроила? Почему позволила Мисоги убить себя? Была бы у неё другая цель, она бы этого не допустила, но заставила Мисоги убить её...

Гнев в нём креп.

— Ты задумала заставить меня убить тебя!..

— Я нашла свою мечту. Как и Юу в старшей школе. Я хотела окрасить этот скучный мир. Моё существование отпечаталось в твоём сердце. Я так и хочу оставаться твоей раной. В смерти. Любящее сердце — форма моего проклятия...

Мико была права, Мисоги не смог забыть алый кошмар.

Она правила как королева начальной школой Хизаки, и до сих пор её улыбка не покидала сердце Мисоги.

Он оставался в плену. Парень изувечил собственное чувство справедливости и убил ту, которую любил, и эти чувства отпечатались на нём до конца его дней...

— То, что ты остановишь проклятия... Нет, соберёшь...

— Я снова думала заставить тебя убить себя. Чтобы «подтолкнуть» тебя, надо оставить свой след на сердце. Я трепещу от одной мысли. Но я должна предупредить. Я потеряла «талант», и думаю, тебе было бы непросто убить меня. Но теперь всё иначе. С проклятием ты сможешь убить меня, и тогда два проклятия, терроризирующие город, исчезнут.

Мико взяла руку Мисоги. У неё уже не было сил.

— Это будет искуплением для твоей справедливости. Ведь ты спасёшь трёх девушек. И в школе Наги больше не прибавится жестокости. Будет больно и никто за такое не похвалит, но это должен сделать ты, Мисоги. Благодаря Тихае это стало проще. Даже если ты меня не убьёшь, я умру сама, и тогда два проклятия не исчезнут, они снова примутся за старое.

— ... Мико. Послушай-ка, ты что Мисоги заставляешь делать? — бессильно сказала Тихая. Но Мико даже не посмотрела на неё. Понимая, что Мисоги сомневается, она нежно погладила его по щеке.

Помещение залило красным светом. Настало алое время. Время, когда свою власть берут проклятия. Настал алый закат...

— Я... Не хочу снова убивать тебя.

— Чем больше ты об этом думаешь, тем сильнее будет твой удар. Мисоги, ты же хочешь спасти людей, которые с этим не связаны. Вместо того, чтобы смотреть, как я умираю, лучше убей меня и развей два проклятия. Так что, Мисоги, мой милый пёсик... Ну же.

Её голос искажался от крови и боли, но оставался таким же нежным.

— Я коснусь тебя. Просто передам проклятие. Но хочу, чтобы ты решился сам. Один раз я уже заставила тебя убить себя. В этот раз я хочу, чтобы ты сделал это сам и оставил клеймо на своём сердце... Я позволила помочь мне не только Норито, но и Наги, чтобы коснуться их. Я оставила в них лепестки проклятий.

Мисоги посмотрел на Норито и Наги. Они ничего не понимали, но парень побледнел, а от девушки исходила пылающая жажда убийства. Им было тяжело сдержаться. Оба смотрели на нож на полу...

— Так легко было изменить их на манер моего «таланта». Я «подтолкнула» их убить меня. Скоро они захотят сделать это. И вечно сдерживаться не смогут. Эй, Норито. Если Мисоги не сделает, как я хочу, донеси до меня свои чувства, свою жажду убийства, — нежно сказала она ему. А потом обратилась к Наги. — Наги, ты тоже. Если убьёшь меня раньше Мисоги, станешь героиней, спасающей жизни. Не он, а ты спасёшь трёх человек и избавишь школу от хаоса... Вообще разделённое проклятие не достаточно сильно, чтобы убить меня. Но сейчас я ослаблена. Ну что, Мисоги...

Мико улыбнулась. Но той же своей улыбкой. Первым стал действовать Норито, а потом Наги. Они подошли... И потянулись к ножу!

— Люблю. Люблю, люблю, люблю. Я умру или меня убьют. Решайся, Мисоги.

Он решил.

Мисоги схватил Мико за запястье. И прижался к её окровавленным губам своими губами. Его второй поцелуй был приправлен кровью, проклятием и желанием.

Прямо как когда Мико «подтолкнула» его во время алого кошмара. Но слегка иначе. Куда сильнее. Дух был подорван. Мисоги до крови прикусил губу и сказал:

— То, что передала Норито и Наги... Верни!.. Всё твоё проклятие!..

Мико обрадовалась. Она коснулась Норито и Наги, погладила по щекам. А потом развела руки.

— Запомни этот момент. Обрати проклятие в себе в жажду убийства. Ну что, Мисоги? Это сводит с ума? Попытка сдержаться отравляет тело? Ты ведь хочешь убить меня?

Он хотел.

Желание убить Мико сводило с ума. Хочу убить, хочу убить, хочу убить. Всё тело разрывалось на части, хотелось, чтобы от неё ничего не осталось, растерзать от макушки голову до кончиков пальцев на ногах. Сделать больно, ранить, уничтожить, извести. Хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить, хочу убить...

— Мисоги, ты в порядке?! Мисоги!.. — закричала Тихая, но она точно была где-то в зазеркалье. Близко, но при этом так далеко. В мире Мисоги было лишь тёмно-красное проклятие. Освобождённая от проклятия Наги пришла в себя и смотрела на парня и Мико. Норито встревоженно заговорил:

— М-Мисоги. Что... Что делать?..

Мисоги закричал:

— ... Я!.. Мико, я тебя...

— Мисоги, я рада знать, что ты не хочешь видеть мою смерть. И чем сильнее ты этого не хочешь, тем сильнее отпечатается тот факт, что ты меня убил. Ты никогда не забудешь меня. Потому кричи, что не хочешь убивать меня, и убей. Плачь, что не хочешь видеть моей смерти, и убей. Люби и убей меня. Ощути моё тепло, почувствуй запах моих волос и убей. Неистовее, чем в тот вечер в шестом классе...

Она снова спланировала тот алый кошмар. Создала ситуацию, когда придётся её убить. Ради искупления, ради спасения жизней надо было убить умирающую Мико. Нет, в этот раз всё ещё хуже, чем было. Всё же ему придётся убивать не по её воле. Тут ему придётся принять собственное решение.

Он даже нескольких десятков секунд не сможет терпеть это желание.

И потому...

— Мисоги, я не могу. Сопротивляться такому сильному проклятию сложно. Да и бессмысленно. Если не придать жажде материальную форму, оно не исчезнет. Если ты каким-то чудом и дальше будешь сдерживаться, вечерний кролик вернётся. Эй, поспеши. Мой милый пёсик. Мисоги, Мисоги, Мисоги, быстрее, быстрее, быстрее, быстрее, убей меня, быстрее, убей меня, убей меня, убей меня!..

— В этот раз... Я тебя...

Парень, сдерживаясь, подобрал с пола нож. Хотелось тут же вонзить его в Мико. Сдерживая это желание, он сказал:

— В этот раз я смогу это вынести!.. Я не сделаю так, как ты хочешь!.. Я люблю тебя, и потому... Потому нанесу такую же рану!..

В окрашенном алым мире Мисоги видел, как меняется цвет лица Мико.

Она была удивлена. Сильнее, чем когда Тихая перерезала ей горло, по крайней мере, Мисоги ещё не видел её такой. И если не видел он, то и никто не видел. От удивления в её глазах была тревога. Мико задержала дыхание и протянула в сторону парня руку.

Она начала говорить:

— ... Мисо...

Но не успела. Было поздно...

Мисоги собрал жажду убийства и проклятие и вонзил нож... Но не в Мико, а в себя.

Тихая закричала.

Он не смог убить, как того желала Мико. Но проклятие исчезнет.

По его воле проклятие исчезнет, когда он направит жажду убийства на себя. Злоба получит физическое воплощение и исчезнет. Если так можно было заставить проклятие исчезнуть, то не важно, на кого оно будет направлено.

Разрывающую его тело жажду убить Мико Мисоги направил на себя самого. Сменил цель. Если проклятие можно убить проклятием, то когда он вонзит в тело ослабшей Мико нож, она умрёт. Но если проклятие не связано напрямую с ранами на теле, то в зависимости от места удара и глубины можно выжить. Хотя сделать это точно парень не мог, а потому всё ещё мог умереть.

Мисоги изо всех сил вонзил нож в живот.

Но лезвие остановилось.

Его кровь капала на пол.

Остриё прорезало одежду, проткнуло кожу, но даже на сантиметр не вошло в плоть.

Мисоги вложил все силы, но нож дальше не пошёл. Было ужасно больно, но для того, чтобы проклятие исчезло, не достаточно. Невидимая сила... Тёмно-красное искривление держало нож. Несколько секунд все молчали.

И вот Мико. Поражённо она заговорила.

— ... Ты не станешь целью другого проклятия. Ведь тобой завладело моё проклятие... Даже если я изменилось... Моя суть сохранилась... Но.

Мико похоже наконец-то пришла в себя. Её трясло. В глазах горел огонёк счастья и радости. На побледневших от кровопотери щеках от возбуждения появился румянец.

«Ах», — влюблённо вздохнула она.

— Но я не могу поверить. Ты направил жажду убийства на себя. Придумал такое, пока мучился из-за желания убить меня. Решил попробовать не убивать меня и развеять проклятие... Ах, мой милый пёсик, милый Мисоги, Мисоги, Мисоги!.. Потому я тебя и люблю. Потому я так сильно тебя люблю! Ах, люблю, эй, Мисоги, я тебя люблю, люблю, люблю, люблю, эй...

Мико сжала руку, которой Мисоги держал нож.

— Ты направил удар проклятия на себя. Потрясающе, ты столько сдерживался. Но на этом всё. Ты уже не можешь терпеть. Глубоко-глубоко пронзи моё тело и сердце. Ты же хочешь убить меня. Хочешь убивать меня раз за разом, раз за разом, раз за разом. Убей меня. Сладостно убей меня. Прекрасно убей меня. Любя, убей меня, оставь память обо мне на своём сердце.

Мисоги посмотрел на них... «Чёрт», — хотел пробормотать он, но не смог. Проклятие и солнце накрыло мир алым. А может этот жуткий цвет — цвет чувств Мико...

***

В тот день в шестом классе Мико неожиданно сказала Мисоги.

— Помнишь? Тот день, когда мы впервые заговорили?

— Чего так вдруг?.. Помню. В первом классе. Ты упала с турника. И что?

Ещё тогда они были знакомы.

В разных классах, но Мико была всем известна в параллели. Её необычная красота, подчиняющая воля и магический опасный «талант». Хотя королевой её ещё не начали звать.

Очередная игрушка выбиралась ей по настроению.

Все одноклассники знали это и боялись Мико. Но хотя они были ниже неё, но выше других учеников.

Девочка быстро окружила себя своими слугами. Мико начала общаться с Сандзё Юме и остальными. Тогда они впервые и заговорили.

Мико не любила спорт, но рефлексы у неё были отличными. Потому и было необычно, что она упала с турника. Когда свалилась, она поранила ногу. Из-за боли, сразу встать девочка не смогла.

Мисоги тогда играл на площадке с Тихаей и видел всё это.

Находившиеся вокруг Сандзё Юме и остальные не бросились ей на помощь. Они не знали, как реагировать, и просто застыли напряжённые и напуганные. Просто притворялись, будто ничего не заметили.

И к ней пошёл Мисоги.

... Мисоги? Ты куда?

Тихая озадаченно склонила голову, но он не смутился.

Причина была не нужна. Это было естественное действие. Мисоги ведь восхищался своим дедом. Чувство справедливости в нём говорило поступить так. Вот и всё. Следуя за зовом сердца, парень протянул руку Мико.

... Вот. Хватайся.

Сидевшая Мико посмотрела на него. И не верила в происходящее.

Тогда Мисоги не знал про неё, да и не думал об этом особо, потому относился спокойно. Но задумался. Точно утреннее солнце. Точно цветущий на заснеженном поле цветок. Он впервые увидел такую красоту.

... Спасибо.

Мико взялась за его руку...

— Обычный разговор. Мой милый пёсик. Когда я вспоминаю, я начинаюсь задумываться. Если в этом мире существует такая вещь, как душа, то в тот миг наши души соприкоснулись. Только ты касался моей души...

***

Окровавленное тело Мико растворялось в алой дымке. Кровь на полу тоже. Снова умирая, она улыбалась...

Жуткое искривление этого мира пропало, когда Мико была пронзена. И безумное желание убить Мико в Мисоги тоже растворилось. Ничего не осталось.

Парень бессильно сел.

— ... Мисоги... — прозвучал голос готовой расплакаться Тихаи. Норито сидел на полу и стенал. Наги неуверенно подошла и положила руку Мисоги на плечо.

— Вот и всё... Но Мико-тян не стало ещё в шестом классе... Потому теперь ничего не останется...

— ... Что будет со злобой Мико? — не ответив на её слова, пробормотал парень.

В руке было новое чувство. Он прекрасно помнил, как ударил Мико в начальной школе. Но то, как он сейчас тем же ножом пронзил её одежу и кожу и разорвал внутренние органы, было живее, чем просто воспоминание. Тело Мико ощущалось таким же живым.

За эти четыре года выросла одна лишь Мико.

— Возродившая Мико злоба не пыталась причинить мне боль. Она сама это сказала. Своим существованием она хочет всегда делать мне больно, вот суть её злобы. Раз за разом, раз за разом...

Подул ветер.

Фредди подбежал к коленям Мисоги. Проворно он забрался парню на ноги и довольно начал хихикать... Похоже был опьянён. Но почему?

И окно было закрыто, так почему ветер дует так сильно? И что за зловещий холодок? Почему инстинкты предостерегают об опасности?

Тихая снова позвала Мисоги. Но уже иначе. Теперь голос был напуганным.

— ... Мисоги...

Рука Наги на плече задрожала. Норито поднял голову и пробормотал: «Не может быть».

Мисоги посмотрел на свою руку. Чувство отчаяния от того, что он убил Мико, улыбка на лице, пока она умирала, снова запечатались в нём. По щекам потекли слёзы. Он убил Мико. Его накрыло чувство проигрыша и отчаяния.

Но...

Мисоги поднял голову.

Девушка у окна заговорила низким, властным голосом:

— Мой милый пёсик. Я раз за разом буду воскресать. Каждый раз, как ты будешь убивать меня, чтобы смог убить вновь. Такое я проклятие. Чтобы и дальше оставаться в твоём сердце. Это и есть я.

Фредди слез с парня и побежал к ней.

— Для меня и сейчас, и тогда — в этом и был весь свет этого мира.

Мико улыбнулась.

Обезьянка ловко запрыгнула на её плечо и прижалась. Мико была в порядке. Не было ни раны от удара в живот, полученного от Мисоги, ни на шее от Тихаи. Крови на одежде тоже не было. Она совсем не была грязной.

За спиной раскачивались шторы. В закатном солнце развевались волосы, растворявшиеся во тьме.

Мико задрала одежду. Она показала белый живот.

Там был след от удара Мисоги. Но как и на боку не свежий, а будто уже заросшая старая рана.

— Тебе не обязательно получать такие же раны, как у меня. Если у меня будет больше ран, их будет больше и на твоём сердце. Мы вместе. Были, есть и будем всегда.

И тут где-то далеко зазвучала сирена.

Наги перепугалась.

— ... Пожар?..

Да. Это сирена пожарной машины. Мисоги посмотрел за Мико, в окно. Там можно было увидеть дым.

Мико развернулась и выдала «ах». Она посмотрела на остальных.

— И правда. Где-то пожар... Мой милый пёсик. И вы, Тихая, Норито, Наги. Это простой пожар? Как думаете? Может быть его вызвало какое-то проклятие?

Ребята опомнились. Точно напевая, Мико продолжила:

— По моим ощущениям их около сотни. Мой верный пёсик, желающий найти искупление, и его друзья. Вы же поможете остановить бедствия, наводняющие этот город? Когда я найду новые источники проклятий, я их съем. Прямо как сегодня, разберёмся со всем вместе?

— ... Мико?

Мисоги сжал кулак. Прямо как тот алый кошмар, но иначе.

В Мисоги сохранились не только чувство поражения и глубокая рана. Хотя они были. Но его чувство справедливости не пострадало. Он мог гордиться собой. А потому продолжит сражаться.

Его искупление... Возможно теперь он сможет преодолеть Мико?

Мисоги поднялся и сказал:

— Пусть пройдут годы... Если ты упадёшь с турника, я снова подам тебе руку. Прискорбно, но я люблю тебя. Но подчиняться тебе не собираюсь.

— Да, поэтому я тебя и люблю. Промелькнут тысячи ночей, пройдут десятки тысяч часов. Ах, мой милый, милый пёсик, сколько раз тебе ещё придётся убить меня, чтобы развеять проклятия? С каждой новой смертью чувства, эмоции и крики будут отпечатываться в твоём сердце.

... И вот занавес был поднят.

Перед Мисоги, его друзьями и воскресшей королевой открылась ещё более искажённая, блестящая, ужасающая чёрно-алая юность...

____________

1. Чтение юу усаги. можно толковать как вечерний кролик, а можно кролик юу. когда на полу появилась кровавая надпись, она была на хирагане, потому понять, что там именно, было нельзя.