— Откуда пришёл человек и куда направляется? Об этом я думаю. Даже если хочу забыть, телефон напоминает.

Справа сказала Мио-сан.

— В университете сразу двоих поздравили. Были даже те, у кого дипломная работа не клеилась... М-Мио-сан? Почему вы такая подавленная?

Тоже справа говорила Мурасаки.

Тема разговора, да.

Как вы провели день рождения в том году.

— Мурасаки, год отработаешь, тоже поймёшь.

— Пять лет отработаешь, ещё больше поймёшь.

У офисного работника год быстро пролетает. Кажется, ещё недавно студентом был, а тут кохай говорит: «В том году я ещё студентом был». Такое неприятно осознавать, и с каждым годом всё больнее, тут Мио-сан понять можно.

— ... Что-то вы куда-то не туда тему увели, но да ладно, — чтобы переменить атмосферу, я поднял над головой бумажный конус.

— Мио-сан!

— Мурасаки!

— Поздравляем с днём рождения!

Прозвучала хлопушка, и разлетелись конфетти. На столе стоял торт с клубникой и другая еда.

Сегодня седьмое декабря, суббота. Дома у Мио-сан мы отмечаем дни рождения Мио-сан и Мурасаки.

— Кто бы мог подумать, что разница в день.

У первой день рождения сегодня, седьмого, а у второй завтра — восьмого, когда узнали, мы даже удивились. И девушки обрадовались, когда их дни рождения решили отпраздновать вместе.

— Это судьба.

— Немного искажённая судьба.

— Е-ещё и високосный год.

Да, между ними была разница в возрасте и високосный год. Если забыть об этом, то вполне себе богиня судьбы постаралась.

— Что ж, Мурасаки, начнём празднование с этого.

— Тсутия-семпай, что это?

— Церемониальный предмет. Он важен. Всё начнётся после того, как именинник наденет его, давай.

Он достал пластиковое нечто. Очки, нос и усы, да.

Маска.

— Тсутия-семпай, простите, но можно спросить?

— Да ты научилась вопросы задавать. Что случилось?

— Вам не кажется, что вы откровенно надо мной издеваетесь? — она слегка злилась. Даже необычно.

— Мурасаки.

— Да?

— Пятьдесят на пятьдесят.

Лицо девушки оставалось таким же невыразительным. Невыразительным, но было заметно, что ей хочется что-то ответить.

— Матсутомо-семпай.

— Что?

— Трутии-семпаю можно торт без клубники.

— Не получится, Мурасаки.

Я бы и рад помочь, но торт в центре стола был весь в клубнике. Тут только одно можно было сделать.

Я протянул Тсутии пустую тарелку.

— Вот, Тсутия, пустая.

— Пустая.

Пустая. Мио-сан тоже закивала.

— Это философский вопрос. Учёные отвечают на вопрос, есть что-то или нет, — всё зависит от позиционирования...

— Есть ведь, угости.

— Иисус говорил: «Не хлебом единым жив человек».

— Прости.

Пока Тсутия и Мурасаки переговаривались, я заметил. Даже говоря про учёных, Мио-сан всё смотрела на край стола.

— Эй, Матсутомо-сан.

— Что такое, Мио-сан?

— Для каждого ты новая персона.

— Я слышала слово персона.

Как говорят в психологии, человек не перед каждым являет то, какой он на самом деле, чтобы выжить в обществе, он носит маски. Эту маску и называют персоной.

— Сейчас говорят «персонаж». Этот человек играет такого-то персонажа, все подчиняются этому правилу.

— Как интересно.

— Это концепция иго и эго. Мы покрываем себя внешней оболочной, «суперэго». Но иногда важно не стать пленником персоны.

Что хочет сказать Мио-сан? Я подумал и пришёл к выводу:

— Даже если маска — это как игра роли, примерить хочется.

— Э-это как смена персоны...

— Маска — это маска.

Наверное перезапись персоны ведёт к высвобождению эго.

Это конечно здорово, но у нас тут есть один вопрос.

— Будем тянуть, и еда остынет...

— Важно есть, пока еда тёплая.

— Важно.

Люди такие существа, которые хотят, чтобы всё гладко прошло.

— Ну так прошу.

— Надела.

— Быстро.

Быстро. Она даже не сомневалась, и первым заметил это Тсутия.

— ... Неплохо!

Ответив, он потянулся к пиву. Наш солнечный парень с Кюсю.

С отставанием на две секунды самой последней заметила наша первогодка в мире взрослых Мурасаки Киран.

— Вам идёт!

— Спасибо, Киран-тян. Но всё не так.

— Не идёт!

— Мурасаки.

— Что, Матсутомо-семпай?

— Тут надо молча улыбаться.

— Да.

— Отлично, теперь ты.

— Я попробую.

— ... Признаю старания.

Жуть. Эмоций нет, но уголки губ приподняты.

После такой реакции тут у любого сердце не выдержит.

— Маритоццо, сушёная слива и акульи хрящи, холодный мисо...

Не выдержав взгляда, Мио-сан стала перечислять вкусную еду. Если это продолжится, у нас тут труп появится, потому я отрезал кусок, на котором было десять из двадцати клубничек, и положил на тарелку.

— Давайте есть торт!

— Матсу, а ты что думаешь?

— Ух.

Я резко взглянул на этого гада Тсутию.

Теперь придётся отвечать. Воображение. Именно это слово я извлёк и начал играть в игру в ассоциации, и в голове всплыло где-то полученное воспоминание.

Я начал собирать слова вокруг Мио-сан, преобразуя воображение в слова.

Вечеринка, очки, зима, рождество, конец года, поездка домой, родина, Фукуока, башня Фукуока, место встреч, предложение, свадьба, дети, мятежный период, побег из дома...

— Проступок, распад семьи, развод, суд, компенсация...

— Ты чего, Матсу? Что там у тебя внутри случилось?

— ... А?

Воображение за что-то зацепилось, но явно за что-то не то.

— Торт, давайте торт есть. Без боли нет воли, но когда ешь торт, то не злишься и не плачешь, — нечто глубокое сказала Мио-сан.

— Когда же я познал, что такое человеческое бессилие?

Свою долю я тоже разделил, и мы продолжили вечеринку. Сегодня у девушек день рождение. Мы все должны улыбаться. Мио-сан сама старается от шока оправиться.

— Маритоццо, сушёная слива и акульи хрящи, холодный мисо, шоколадный торт...

После еды на сладкое перешли. Но что важнее.

— Матсу, а почему акульи хрящи?..

— Это блюдо Тохоку.

Акульи хрящи. Вкусная еда, готовящаяся из сушеных слив и полосок акульих хрящей.

— Это деликатес в префектуре Мияги, акульи хрящи с сушеной сливой. Я не так давно готовить начал.

— А холодный мисо?

— Это блюдо Тохоку.

Холодный Мисо. Как ясно из названия, это холодный мисо, популярное блюдо с овощами и сушёными продуктами.

— Домашняя кухня префектуры Ямагата, вяленная еда в холодном супе даси с сезонными овощами. Я не так давно готовить начал.

— А маритоццо?

— Это блюдо Тохоку.

— Возражаю.

Раскрыл. Эта булочка с кремом и сушёными фруктами является иностранной сладостью.

— Ты чего за Тохоку зацепился?

— Думал меню изменить.

— Когда был в Кинки, каждый день был вкус мисо.

Когда сам готовишь, почему бы не попробовать, если меню исчерпывает себя, можно и блюда других регионов попробовать.

— Больше ничего?..

— Ничего?

— Только это, больше ничего. Слишком для меня это.

— А что ты, Мурасаки?

— Если это дынный хлеб?

— Она говорит про дынный хлеб Тохоку и Кинки. Хотя не ясно, есть ли разница.

— Мне ничего насколько специфичного готовить не приходилось.

Я вряд ли такое сделаю.

Пока я прибывал в шоковом состоянии, Тсутия уставился на пустую тарелку.

— Слушай, Матсу, мне правда воздухом питаться?..

— Это шутка была. Сейчас отрежу.

Получив торт, мужчина перешёл к следующей теме.

— Кстати говоря про торт, Саотоме-сан.

— Что такое, Тсутия-сан?

— У вас есть планы на рождество?

— Мир.

Все перестали есть торт. Обычное такое волнует только в случае, если любимый человек есть. И напоминание о том, что время уже пришло, переменило атмосферу вокруг всех.

— Рождество.

Нет, не всех. Конечно это грубо, но, что удивительно, один человек даже бровью не повёл.

Хозяйка квартиры Мио-сан.

— Двадцать четвёртое и двадцать пятое — будние дни. Так что я работаю.

— А, да.

— Рождество — будний день. Рождество будний день.

— Вот так совпадение! У меня тоже!

Она только внешне такая решительная. Это тянется ещё со времён, когда внезапно объявилась Юка и юрист Сирогане помогла с договором.

— Я снова торт приготовлю.

— Полагаюсь на вас.

Как ответила. Скорее всего она уже обсуждала это с кем-то в прошлом или сама с собой. Вряд ли стоит лезть в это, я достал из-под стола новую тему для разговора.

— Время игр!

Обычно в компьютерные игры мы не играли. Тсутия был в этом неплох, чего не сказать о Мио-сан и Мурасаки.

Потому мы играли в настольные игры.

— Уно.

Я остановил евшую Мурасаки и достал не карты.

Это была деревянная чашка.

— Я говорил с Тсутией, что надо бы иногда во что-то новое сыграть.

В Уно мы до утра играть будем. Так повторялось до тех пор, пока Мурасаки не побеждала. После Уно у меня и Тсутии теперь не лучшие воспоминания о рассвете.

Мы стали думать об игре, в которой даже Мурасаки быстро сможет выиграть.

Нам надо было что-то, где каждый бы победил, и чтобы к вечеру успеть.

Игры вроде Уно не подходили. С играми на память тоже не всё ясно. Можно было бы предложить игру, в которой надо совать пальцы в рот крокодилу, но как-то странно смотрятся четверо взрослых, занимающихся таким.

Нужно что-то взрослое, но простое, не слишком быстрое, но волнительное. Такая нам была нужна игра. И мы пришли к выводу.

— Сыграем в чёт — не чёт. Что бы нас ни ждало, полагаюсь на вас всех, — я взял в руки чашку и кости. Их я закинул в чашку и положил на стол.

— Глаза змеи. Ну же, давайте. Делайте ставки!

— Чёт!

— Не чёт ведь! Не чёт!

— Не чёт!

— Не чёт!

Игра, в которой надо угадать чёт или не чёт.

Традиционная игра «чёт — не чёт». Лица у всех почему-то стали более напряжёнными.

— Тут всегда шанс пятьдесят на пятьдесят. Сжульничать не получится.

— Так мы закончим вовремя. Наверное.

— Ага. Шанс на победу один к одному. Наверное.

— Ту же, Матсутомо-сан, показывайте.

— ... Два и четыре, чёт. Победил Тсутия.

— Отлично.

— М-м-м.

— М-м-м.

Игра с вероятностью. За десять игр Тсутия и Мио-сан выиграли поровну. Причём Мио-сан выигрывала за счёт знаний в математике.

— ... Мурасаки, постарайся.

— Матсутомо-семпай, эту игру ещё называют «бонгоза», этой азартной игрой наслаждались в Японии с древних времён.

— Чего так внезапно?

Очевидно, что ставки мы не делали. Но это всё ещё азартная игра. И этот дух захлестнул дом Саотоме.

Столкнулись гордость азартного игрока и желание добыть призовую тарелку с шоколадками.

— Семпай. Прелесть этой простой игры в том, что тут победа зависит от удачи. В таких играх всё зависит от удачи, и повысить вероятность никак нельзя.

— Верно.

— Вы сказали «постарайся», только нет способа постараться, чтобы эти шансы повысить...

— Логичный довод.

— Спасибо.

— Всё ведь и правда так. Ладно, буду трясти быстрее, чтобы чаще бросать кости.

Кстати, в качестве поощрения у нас был сомен. У нас её так навалом и осталось. Мы всё лето ели, но не доели, потому и хотелось, чтобы Тсутия и Мурасаки старались.

Хотелось, но.

— Десять проигрышей подряд, для Мурасаки это тоже своего рода удача.

— Я обязательно выиграю.

— У тебя это почему-то всегда одинаково заканчивается...

— Я не виновата.

Тут и правда не виновата. Закинув кости в чашку, я задумался.

О дальнейших планах.

На рождество наверняка что-то случится. Вопрос лишь в том, что дальше.

Надо устроить ей насыщенный новый год, чтобы Мио-сан больше демонов не призывала.

— ... И как так?

С тех пор, как я думал об этом, прошло четырнадцать часов и семнадцать минут.

Глядя на восходящее солнце, я думал о конце года. Рядом Мио-сан тоже смотрела на солнце и тихо говорила: «Поздравляю, Киран-тян, поздравляю».

— Тсутия.

— Ага.

— Нужна игра, где всё ещё сильнее от удачи зависит.

— Камень-ножницы-бумага?

— В следующий раз устроим соревнование по камень-ножницы-бумага...

После победы Мурасаки игра закончилась, на этом вечеринка в честь дней рождений закончилась.