— ... Красивый вид.

— ... Точно.

Вместе мы осматривали Фукуоку со смотровой площадки. Высотки тут не строили, потому мы смотрели на довольно невысокий город. Бессчётные огни уходили в сторону горизонта. Иллюминация освещала дома, а автострада напоминала млечный путь.

В разговоре были паузы. Среди окружавших нас парочек только мы держались на расстоянии в шаг.

— ... И каждый огонёк — это человеческая жизнь.

— ... Точно. Матсутомо-сан, а ваш дом где?

— ... В противоположной стороне.

— ... Вот как.

О чём поговорить? О Ватарасе-сан, о том, что было двенадцать лет назад... Не зная, что выбрать, я просто болтал обо всём подряд.

В тот день мы пообещали встретиться у башни Фукуока. Но в итоге ничего не получилось.

Мио-сан помнит? О встрече со мной? Об обещании?

— Хотя...

Был один важный вопрос.

Это ведь точно Мио-сан была?

Пропавшую Мио-сан я встретил на месте обещанной встречи. Можно считать это судьбой. Можно.

Но если подумать, нет никаких доказательств, что мы снова встретились в назначенном месте.

— А хотя...

В Фукуоке не так много туристических мест. Особенно вечером, когда снег идёт. Самое известное из таких именно башня Фукуока. Даже если люди теряются, их ноги сюда сами несут... Такое уж это место притягательное. Потому можно сказать, что это очень даже вероятное место встречи.

Можно верить в такую невнятную вещь как судьба и предполагать, что та сестрёнка — это Мио-сан. Но в нашем мире не существует никакой судьбы. Только чистая теория вероятности.

— ... Что-то случилось, Матсутомо-сан?

— ... Летом на море, осень в горы, а зимой в небо отправились.

— Точно.

— В определённом смысле это небо.

— ... Верно.

Продолжая говорить, я вызывал старые воспоминания.

Какой была та сестрёнка?

Юная и неуверенная в себе, в очках она была более неприметной, чем Мио-сан. Но внешне она похожа. А что насчёт голоса?

Мио-сан говорила, что когда кого-то забываешь, первым делом забывается голос.

Прошло больше десяти лет, и мы разговаривали совсем немного. Было бы странно, если бы я запомнил.

Значит надо поговорить о Ватарасе-сан. О том, как я с ней познакомился и общался по поводу рецепта. Надо обо всём рассказать.

— По поводу Ватарасе-сан.

— ... Дело в омлете? Вы попросили помощь у Мики-тян, чтобы воссоздать его.

— Да. Простите, что молчал.

— У вас была причина для этого... Откуда знаю, не спрашивайте.

— Юка.

— ... Я же сказала, не спрашивайте

— А, да.

Методом исключения можно было понять, что это Юка, но Мио-сан собиралась молчать.

— Но я не понимаю, почему она согласилась помочь. Вы ведь вряд ли настолько близки, чтобы она согласилось лишь потому, что вы попросили.

Мио-сан говорила спокойно, но в душе вряд ли могла успокоиться.

Ну да. Случай с А-тяном изменил её жизнь. Со стороны может показаться глупостью, что дети из-за спрятанной игрушки ссорятся. Но решать, глупость ли это, тем, кто участвовал в ссоре.

Для Мио-сан и Ватарасе-сан этот случай стал фатальным. Это любой способен понять.

— Могу сказать лишь то, что слышал от неё.

— Ага.

— Те, кто издевались над вами, поставили её перед выбором стать такой же жертвой или присоединиться.

— Вот как.

— Вот и всё. Это то, что она сказала.

Смотря в сторону Тендзин, в самое яркое место, Мио-сан вспоминала прошлое.

— Тогда я не задумывалась об этом. Мика-тян была для меня лучшей подругой, а у неё были ещё друзья. Я была лишь одной из многих. Такое ведь вполне обычное дело.

Я ничего не сказал по этому поводу. Прошлое было для меня недосягаемым.

Но кое-что я сказать мог.

— Для меня есть лишь одна Мио-сан.

— ... Спасибо.

Ожидаемая реакция.

Оно и понятно. Будь она такой доверчивой, наши отношения не начались бы.

— Красивый вид.

— ... Точно.

— Мио-сан, вы впервые на башке Фукуока?

— Поднялась впервые.

Она опустила взгляд. Там сияли иллюминации торгового центра.

— Были рядом?

— В старшей школе.

В старшей школе. Как раз то время.

— Но не поднялись.

— Собиралась, но заболела и проспала. Я должна была подняться кое с кем... Но обещание так и не сдержала.

— Это...

— Матсутомо-сан, вы же местный, уже поднимались сюда?

— Собирался в начальной школе, но человек, с которым я договорился, не пришёл, так что я не стал.

— Вот как.

— Это была сестрёнка из старшей школы. Юка же рассказывала. Как меня бросила старшеклассница.

— А!..

— Можете смеяться. Я тогда думал предложить встречаться.

Не знаю, о чём думала Мио-сан. Но мы оба догадались.

Люди, с которыми мы договаривались встретиться, стоят рядом.

— Это популярное место для свиданий.

— Правда?..

Люди вокруг выглядят такими счастливыми.

— Да.

— Правда меня никто не любил, потому я и не знаю.

— Это... Нет.

Легко сказать «это не так».

Легко и бессмысленно.

Не знаю, что такое любовь, но кое-что я могу сказать. Люди, которые думают, что их никто не любbт, сами не могут загореться от любви.

Больно, если ты не сможешь добиться человека, но в то же время ты испытываешь страсть. Ты представляешь себе будущее, в котором у тебя ничего не получилось, и испытываешь счастье, если всё же добился своего. И ты завидуешь тем, кто приложил усилия и добился другого человека.

Но это только в том случае, если ты можешь представить, что тебя любят.

Если ты не можешь представить, что любимый человек на тебя смотрит.

То будешь считать, что он тебя ненавидит.

Остаётся полагаться лишь на деньги.

Но можно ли так любви добиться?

— Я тут подумала. Когда-нибудь вы поженитесь и переедете куда-нибудь. Это же вполне реально, вряд ли всё будет продолжаться как сейчас.

— Мио-сан?

— Я понимаю это, но я притворилась вашей девушкой... И поняла, что получилось даже лучше, чем я предполагала.

Её время остановилось в детстве. Любить, улавливать каждое движение любимого человека, запоминать каждое слово. Вот такую чистую любовь знала Мио-сан.

Не знаю, способен ли я на такое. Я не знаю, какой она может быть крутой за пределом дома. Я лишь понимал, каким простором она обладает во внешнем мире.

И что тогда любовь?

Не знаю. Не знаю, но и ладно. Важно сказать всё словами.

У меня был ответ.

— Мужчина, который может сделать вас счастливой, должен любить вас?

— ... А?

— Или я не прав?

Не знаю, можно ли назвать это чувство любовью, я ведь работаю на неё за триста тысяч в месяц. Но это мои искренние чувства.

— Я хочу, чтобы вы были счастливы. И если это возможно, я сам хочу сделать вас счастливой. И для этого мне надо вас любить.

— Это... Не то, чтобы, но всё же не говорить же, что так будет навсегда...

— Как вам сорок лет?

— ... Сорок лет?

Я решил назвать число, и через три секунды.

— До пенсии!..

Вот такие для меня сорок лет.

— Пенсионный возраст могут повысить, но пока предлагаю так.

— Уверены?..

— Это будет пожизненная занятость, которой уже давно нет в Японии. Потому полагаюсь на вас.

— Т-тогда, полагаюсь. Полагаюсь на вас!

— Да, с радостью... А?

Аплодисменты.

На наблюдательной площадке стали разноситься аплодисменты. Я думал, в чём дело, а все смотрели на нас.

— ... А.

— ... А.

Сегодня рождество.

Место действия — наблюдательная площадка башки Фукуока. Вид с высоты сто двадцать три метра.

«Полагаюсь на вас!»

«Да, с радостью».

Мио-сан говорила громко, и все вокруг услышали.

И похоже поняли не так. Даже она это поняла. Со лба стал стекать пот.

— Матсутомо-сан, что делать?

А что тут делать? Не можем же мы сказать, что на башне Фукуока договор заключаем. Хотя здорово конечно, одни плюсы.

— Знаете, кто такой Тан Даодзи?

— Великий человек в Китае во времена династии Лю Сун.

— Верно.

Тан Даодзи. Генерал, живший в пятом веке, он поддерживал основателя Сун, Лю Ю.

Правда не думаю, что так много людей знают его имя. Но вот его слова куда известнее.

— То есть.

— Да.

Важные слова, которые Тан Даодзи передал нам из глубины веков.

— Тридцать шестая стратагема!

— Бегство лучшая стратагема!

— Лифт там!

— Быстро уходим!

Мы направились к лифту и спустились. Когда двери открылись, нас накрыло холодным ветром. Мы прижались плечами и бежали, оставляя следы на свежем снегу.

— Побег удался! Случится же такое...

— Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы мы продолжали.

— Стратегическое отступление очень важно.

— Согласен.

Мы шли по городу, накрываемом снежным покровом. Мы держались за руки, смотря в небо в полной тишине, белые облачка нашего дыхания уносил ветер, дувший с Генкайского моря.

— Белое рождество. Даже в Фукуоке это редкость.

— Город уже немного засыпало.

Город превратился в заснеженный. Самое то для прогулки.

— Кстати, Матсутомо-сан.

— Что?

— Белое рождество — это очень романтично.

— Да.

Осмотревшись, Мио-сан посмотрела на меня слегка дрогнувшими глазами.

— В Фукуоке после выпадения снегов движение останавливается?..

— Просто расписание сбивается. Хоть и дольше, но добраться можно. Но это в обычном случае.

— А сейчас рождество.

— Да.

Мы были перед башней Фукуока. На часах уже около девяти.

И нам надо возвращаться в Итосиму.

— Как будем добираться?..

— И правда, как...

Первым делом я решил, что надо сообщить о том, что я нашёл Мио-сан. Я достал телефон и увидел, что пришло сообщение.

— Мио-сан, похоже сестра Тихиро скоро будет.

— Приедет забрать нас на машине?

— Вроде она полчаса как выехала.

— Давно.

— Наверное Юка постаралась. Она поняла, что я найду Мио-сан, а потом мы из-за снега не сможем вернуться...

Снег ещё можно было объяснить, но то, что я встречусь тут с Мио-сан. Она сказала, что нельзя недооценивать интуицию, и почему-то улыбнулась.

***

— Простите за неудобства...

— Саотоме-сан, быстрее, быстрее!

Вернувшись домой к семье Матсутомо, Мио-сан низко поклонилась, но её тут же затащили внутрь.

— А, а?

— Юка, сколько времени?!

— Девять пятьдесят восемь!

— Отлично!

Мио-сан завели в гостиную. Я же стал помогать бабушке накрывать на стол.

— А, а, а?

— Детали опущу, но в семье Матсутомо каждый год на рождество мы смотрим передачу в десять.

— В-вот как... Ведь и правда есть семьи, которые практикуют такое.

Мы успели к началу, и я вздохнул с облегчением.

— На столе знакомые пирожные из местного магазина.

— Успели.

Вся семья в сборе.

— Мио-сан, с возвращением.

Наконец в семье Матсутомо начинается рождество.

Кстати, впоследствии я поинтересовался и узнал. У цветов свой язык, у ювелирных украшений тоже свой, и у птиц птичий язык есть.

И малая кукушка, которую прислала Юка, на языке птиц похоже означает «люблю братьев и сестёр».