Прошло три года после тех событий, в которых был убит Зиони и островитянин Рахал. Сразу же в цитадель Юмир был выслан другой инспектор, но на сей раз без островитянина, который благодаря усердной работе Эрис и Рафаэля признал невиновность Юмира.

За минувшие три года тренировки Инглис стали ещё более интенсивными, а Рафинья часто составляла ей компанию, оттачивая своё мастерство владения луком.

В пятнадцать лет их жизнь полностью измениться.

Возле главных ворот Юмира стояла крытая повозка. Инглис и Рафинья уже стояли и прощались рядом с ней со своими семьями, со всеми рыцарями и горожанами. Герцог, как отец, дал Рафиньи совет:

— Береги себя, Рафинья. Не ссорься с Рафаэлем и не забудь поблагодарить Эрис за всё, что она сделала для нас.

— Хорошо, отец. Я напишу тебе, когда приеду, — ответила она. — Думаю, что Рафаэль не может написать нам потому, что занят, или же он просто решил этого не делать, но я буду писать тебе.

Пока Рафинья улыбалась отцу, который не мог никак выпустить её из своих медвежьих объятий, Инглис думала о том, насколько сильно выросла её двоюродная сестра. «Она превращается в женщину, но её жизнерадостный характер остался всё таким же инфантильным. Она так поразительна, что я не понимаю, чего от неё ожидать».

В пятнадцать лет Рафинья была принята курсантом в рыцарскую академию, и сегодня был тот день, когда ей нужно было отъезжать в столицу. Однако она не поедет туда одна: вместе с ней поедет Инглис. Как безрунная, Инглис была лишена права стать полноценным рыцарем, но никто не мог возразить тому, что она станет оруженосцем для Рафиньи. Только благодаря этому ей позволили обучаться в рыцарской академии.

Обучение рыцарей и оруженосцев почти что отличались друг от друга, но теоретические лекции и теоретические занятия были одинаковыми. К тому же, будучи соседями по комнате, их повседневная жизнь ни на йоту не изменится.

— Инглис, прошу тебя, позаботься о Рафинье, — напутствовал ей герцог.

— Хорошо, — кивнула Инглис.

Герцог наклонился к ней и нашептал на ухо:

— И, само собой, поговори с теми, кто будет оказывать на неё дурное влияние. Она — любопытная, но иногда даже слишком.

— Конечно, Ваша светлость.

Инглис была полностью согласна с той опасность, что на неё положат глаз какие-нибудь прилипалы. Хоть Рафинья и являлась дочерью герцога Билфорда, но для самой Инглис она была как внучка.

Герцог добавил:

— Впрочем, я уверен, что и ты сама будешь привлекать к себе много внимания.

Рафинья хоть и могла вскружить головы, однако Инглис за один лишь взгляд в её сторону приковывал к себе много внимания. Её волосы цвета платины, словно луна, переливались на солнечном свету, её глаза цвета тёмного рубина сверкали, как драгоценные камни, и сама она выглядела как зрелая девушка. Чего уже говорить, ведь в двенадцать лет она уже очень зрело выглядела среди своих сверстников, и уже тогда люди воспринимали её как за четырнадцати или пятнадцатилетнюю, но сейчас ей можно смело дать восемнадцать лет. Кроме того, с ног до головы она была очень красива.

Закончив прощаться с дочерью, герцог повернулся к капитану рыцарей:

— Могу себе представить, Люк, какие мысли витают в твоей голове.

— Да, это правда, — ответил отец Инглис. — Она такая красавица, что с ней вместе нелегко выходить на улицу.

— Ой, не говорите глупостей! Я уверена, что когда-нибудь она станет прекрасной герцогиней! — засияла Рафинья.

— Да, точно. Даже такой оболтус, как Рафаэль, наверняка обратит на неё внимание, — добавил герцог.

С его словами согласился отец Инглис — Люк.

— Светлое будущее для Юмира… По крайней мере, если Рафаэль вообще обратит на неё внимание.

— Он-то уж точно будет смотреть на неё! Я уверена, что она точно произведёт на него впечатление! — выразила Рафинья, рассеяв всеобщее волнение. Казалось, что все согласились с тем, куда стоило Инглис направить все свои усилия.

— Ну уж нет, — рефлекторно отреагировала сама Инглис. — Вы все, успокойтесь!

«Или хотя бы для начала спросили у меня моё мнение!» — Инглис думала об этом с нотками обиды в сердце. — «Проблема вовсе не в Рафаэле, а в том, что он — парень. Я даже думать об этом не желаю. Мои вкусы после смерти ничуть не изменились, так что я бы предпочла, чтобы ты меня пыталась свести с какой-нибудь женщиной».

Инглис прочистила горло:

— Я в первую очередь оруженосец Рани, и намерена потратить всё своё время на обучение клинку.

Сквозь небольшую ссору прорезались два голоса.

— Рафинья!

— Инглис!

Ирина и Селена окликнули своих дочерей, когда они подошли к девушкам, тяжело дыша и неся в руках огромные свёртки. С радостью в голосе Рафинья и Инглис ответили поочерёдно:

— Мама!

— Мама!

Обе матери ответили им в унисон:

— Извините, что заставили вас ждать! Мы приготовили вам еды в дорогу!

Каждая из них собрала в корзину немного еды, которой хватило бы взрослому мужчине на три дня. Что ни говори, но это было огромное количество для двух девушек, но это не являлось чем-то необычным для Инглис или Рафиньи, поскольку у них обеих был прожорливый аппетит. Рафаэль, Селена и Ирина тоже любили хорошо поесть, так что, вполне вероятно, эту черту они унаследовали от своих матерей. Когда вся семья собиралась вокруг одного стола, герцог и Люк нередко поражались тому, сколько всего могло уместиться в их животах.

— Спасибо! — с улыбками на лицах ответили им Инглис и Рафинья, а матери со слезами на глазах обняли их.

Ирина попрощалась со своей дочерью:

— Береги себя, дорогая. И помни, что Крис всегда будет рядом с тобой.

— Я знаю, что вы обе будете друг другу опорой, — сказала Селена, — но помните, насколько бы не был сложен путь, никогда не сдавайтесь.

Инглис вспомнила свою прошлую жизнь. Когда она родилась в бедной фермерской деревне, в восемь лет она уже стала сиротой. Однако нынешняя Инглис Юкс провела целых пятнадцать лет в окружении любящих родителей, росла в хорошей обстановке и могла часами напролёт тратить своё свободное время на саморазвитие без каких-либо трудностей, но теперь настало время выйти из зоны комфорта и испытать себя в сражениях. Столица являлась перекрёстком для людей и информации, и Инглис вполне могла встретить там для себя достойного противника. Если королевство окажется на пороге войны, её могут мобилизовать как обычного солдата. Этого она ожидает больше всего! Но как бы она не была благодарная своим родителям, пришло время покинуть родные стены цитадели Юмир и отправиться в погоню за возможностями.

— Ну, нам пора! — объявила Инглис.

— Спасибо за всё! Берегите себя! — произнесла Рафинья.

Толпа провожавших их людей замахала им вслед руками, когда колёса крытой повозки со скрипом покатились по дороге. Инглис взяла поводья в руки, а Рафинья села рядом с ней. Когда герцог Билфорд и Селена скрылись из их глаз, она начала сопеть, поскольку прощание игралось на её сердце. На глазах у неё начали выступать слёзы.

— Не плачь, Рани. Наши настоящие испытания ждут впереди, — Инглис вытерла ей слёзы кончиком пальца.

— Да… Ты права. Мне рядом с тобой всегда будет хорошо. Итак, что у нас на обед… — Рафинья достала свёртки, которые находились прямо у неё под ногами. — Я умираю с голоду!

— Нечестно! У меня руки заняты!

— Не переживай. Я тебя покормлю… — Рафинья поднесла к её рту уголок сэндвича.

— Ням… ням-ням-ням…

Сэндвич останется последним воспоминанием о той еде, которую она ела у себя дома, и поэтому стоит насладиться им как можно дольше.